Текст книги "Путешествия Нельсона (СИ)"

Автор книги: Мари Бенашвили

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Нельсону было тяжело проститься с капитаном и Эмми тоже. Капитан же не признавал долгих прощаний и поэтому, сказав пару слов, взошел на борт. Миссис Томпсон по обыкновению перекрестила корабль, пока капитан не видел (он не любил таких вещей), и они с детьми отправились домой.

Пока капитал бывал в плавании, Эмми обычно оставалась у миссис Флэтч и нередко посещала школу там. Теперь же Том упросил миссис Томпсон пожить с детьми. Он безумно доверял ей, а она была рада оправдывать доверие. Откровенно говоря, миссис Томпсон испытывала некую симпатию по отношению к капитану. Она была на пять лет моложе его. Работала в этой семье с того самого времени, как умерла миссис Кук. До этого она успела похоронить собственного мужа. Детей у нее не было. Она знала, в чем Кук нуждается, какое поведение при нем наиболее правильное, что он любит и прочее. Это была идеальная домработница. Но самое главное, в отличие от многих женщин, она никогда не навязывала ничего и сама не навязывалась. В этом-то и был залог успешного сотрудничества.

Жить в доме Тома без него оказалось тоскливо. Нельсон просто не знал, как стоит вести себя с другими людьми. Все вроде было так же, но капитана не хватало. Дом был большой, просторный, даже слишком. Пока Тома не было, Нельсону было тяжело себя чем-то занять. Миссис Томпсон любила проводить много времени с Эмм. Хотя бы потому, что Эмми, ее характер и привычки она знала давно. Иногда Эмми куда-то уходила, а иногда к ней кто-то приходил. Она и миссис Томпсон старались редко пересекаться с Нельсоном, а он их не беспокоил. Но все-таки у Нельсона появилось одно любимое занятие. Часами он мог просидеть в их маленькой библиотеке. Он приходил туда, когда заканчивал делать задания, а по выходным и вовсе мог просиживать там сутками. В воскресенье миссис Томпсон и Эмми шли в церковь, но Нельсон оставался дома. Еще до отъезда капитана Нельсон, побывав однажды в церкви, попросился туда не ходить. Капитан и не думал его принуждать. Школа и город – это еще можно было перенести, но суть церкви была Нельсону непостижима. Он слушал проповеди и, каждый раз ловя слово «Бог», невольно вспоминал о доме. У них были свои боги, а тут они другие. Пока он не был к этому готов.

Нельсон любил выходные и праздники. Он приходил в библиотеку, прикрывал дверь и несколько минут просто смотрел на комнату. Она была маленькой, уютной. Свет растекался по ней медленно, постепенно заливая ее полностью. Он неторопливо подходил к какому-нибудь шкафу и выбирал книжку. Сегодня это будет энциклопедия о животных. Он брал ее и шел к креслу. Он любил первые минуты в нем, тогда было удобнее всего. Нельсон садился, долго выбирая позу. Чаще всего ему нравилось сидеть, облокотившись на одну ручку и свесив ноги с другой. Кресло было невероятно мягким. Сначала казалось, что оно поглощает тебя целиком. Бархат теплым ворсом ласкал открытые участки кожи, например, щеки. Можно было долго упиваться обволакивающей нежностью этой ткани. Пожалуй, таких кресел почти не было тогда.

Впереди было окно. В нем открывался все тот же город и все те же люди. Но, если в какой-то день особо хотелось скрыться, Нельсон задергивал шторы и оставался наедине с автором. Такие друзья абсолютно устраивали Нельсона. С ними он был счастлив. Как ни странно, Эмми не заходила в эту комнату. Она могла пройти мимо, заглянуть туда, но не любила проводить там время. Таким образом, эта комната стала любимым уголком Нельсона.

Стоял холодный ноябрьский день. Осень кланялась, уступая первенство зиме. На смену легким тканям и веерам пришли тяжелые куртки и плащи. Каждую шею обвивал шарф, а каждую пару рук – перчатки. И все же, в такую пору Нельсону всегда было холодно. Согреть его мог только камин, за которым теперь часто коротала вечера их маленькая компания.

Нельсон глядел на камин. Миссис Томпсон забросила в его жерло еще несколько бревен. Огонь разгорелся пуще прежнего. Языки пламени возвышались. Кирпичный свет пронизывал комнату. Это было даже похоже на маленький закат. Дерево беспомощно потрескивало, сжигаемое пламенем. Огонь отдавал свое тепло медленно, но верно. Прошло еще полчаса, и комната заполнилась приятным жаром. Миссис Томпсон присела в кресло рядом с камином и время от времени двигала кочергой бревна.

За дверью раздались шаги. В комнату забежала Эмми с печеньем в руке. Девочка похвасталась, что закончила делать задание по истории. Нельсон не отвел глаз от камина. Его тоже беспокоило задание. Несколько дней назад им задали произвольное сочинение по литературе. В этот же день Нельсон написал его. Темой он выбрал описание улиц Нью-Йорка. Он уже составил о них свое мнение, и ему не стоило труда посвятить этой теме полтора листа. Он подробно описал то, что ему нравится в них, а также то, что в них завораживает или даже отталкивает. Небольшая характеристика домов, специфических запахов, столкновение совершенно разных культур на одной территории стали украшением произведения.

Но недавно его сочинение потерялось. Нельсон не мог вспомнить, где он мог его оставить. Он обыскал свою комнату, шкафы, тетради и некоторые другие комнаты в доме. В школе он искал в своем столе, но безуспешно. Другую тему он брать не хотел, поэтому он написал новое по памяти, дополняя и изменяя некоторые моменты. На этот раз он надежно спрятал лист с сочинением.

Увидев Эмми, миссис Томпсон спохватилась и пошла на кухню. Оттуда она вернулась с тарелкой печенья и двумя стаканами молока. Она положила их на стол и позвала детей. Эмми села поближе к миссис Томпсон и стала обсуждать с ней школу, прически и то, что папа привезет с собой, когда вернется. Нельсон отвернулся от камина: его привлекли звуки за оком. Ветер гудел, срывая за собой ветки. Голые деревья двигались в такт. Последние опавшие листья кружили над землей, гонимые по городу. Нельсон подошел ближе и заметил что-то необычное, что-то, чего раньше никогда не видел. Он немного подождал, присмотрелся, и белые точки стали более явными.

–Что происходит? – негромко спросил он, вглядываясь сквозь текло.

–Что-то не так, Нельсон? – обратилась к нему миссис Томпсон.

–Да, – протянул он, – что-то странное.

Эмми заинтересовалась и подбежала к окну.

–Но я ничего не вижу, – разочарованно сказала девочка.

–Разве? Вот, посмотри внимательнее.

Она прищурилась.

–Кажется, снег выпал. Да, да, точно! Миссис Томпсон, посмотрите, там первый снег!

Миссис Томпсон тихо посмеивалась над восторженной Эмми. А Нельсон все не мог понять, что же такое этот снег и удивленно наблюдал за тем, как все отчетливее становится белая сеточка за окном. Снег падал все быстрее и все больше. Уже скоро белая пленка покрыла землю.

–Но что значит этот снег?

–Снег то и значит, – сказала Эмми, – что пришла зима. Ты вообще знаешь, что значит снег?

Нельсон поднял глаза к окну и понял, что не знает.

–Я такого раньше не видел.

–Как так, не видел?

–Там, где я жил раньше, было всегда тепло, с деревьев не падали листья – их вообще было мало, а снега никогда не было.

Эмми заулыбалась.

–Как тебе не совестно так лгать! – возмутилась она. – Вы только послушайте, миссис Томпсон!

Она слушала и беспокоилась все больше.

–Эмми, не говори так. Мальчик не врет.

–Но разве такое бывает, чтобы снег не шел?

–Мы с тобой не видели тех мест, так что не знаем наверняка. Не похоже, чтобы он врал.

–Я не вру, – обиделся Нельсон. – У меня дома не шел снег, там всегда было жарко, а вокруг была земля и пески.

Эмми поджала брови вверх. «Где же твой дом, и все ли там такие, как ты?» – вот вопрос, который не успела задать девочка. Их отвлекла миссис Томпсон, понявшая, что пора прерывать разговор. Она соблазнила детей печеньем с молоком.

Как только Нельсон проснулся утром, он подбежал к окну. Картина, которую он увидел, потрясла его. Весь город укрывали снежные хлопья. Крыши домов, дороги, лестницы – все было под белой шапкой. Снег все еще шел, но не так сильно как вчера. Люди ходили, еще больше укутавшись, а из-под шарфов торчали красные носы. Дворникам прибавилось работы. Они спешили расчистить дороги и сваливали большие снежные груды на тротуары. Кто-то даже падал на снегу. Видно было. Как самые ранние пташки вытаскивали из домов санки. Небо было хмурое и серое, зашторенное томными тучами. Деревья теперь украшали снежки. Нельсон заметил, что такой красочный в деталях, но серый в целом город стал теперь совершенно белым. Он подумал, что на фоне такого белого города он станет еще более заметным черным пятнышком. Его размышления прервал голос миссис Томпсон – она звала их завтракать.

Вскоре они собрались. Миссис Томпсон вышла в магазин, а Нельсон с Эмми отправились в школу. Мимо уже многие дети играли на снегу. Среди прочих Нельсон заметил двух мальчишек, кидающих друг в друга снежными шарами.

–Что это они делают, Эмми? – удивился он.

–Играют в снежки.

–Что это значит?

Эмми, пожав плечами, подошла к ближайшему снежному кому и черпнула оттуда снег, смяла его в ладонях и запустила в ничего не подозревающего Нельсона. Снежок попал ему в лицо. Нельсон оказался в снежном плену, а рот его был наполнен холодными кристалликами воды.

После того, как он стряхнул с лица и языка почти весь снег, он наконец высказал свое возмущенное: «Зачем ты это сделала?!». Эмми все смеялась над таким зрелищем, уж на смех она всегда была первая. Так и не дождавшись ответа, Нельсон отомстил ей. Его снежок угодил девочке на шапку. Тут уж она обозлилась и пошла в наступление. Снег летел в разные стороны. Нельсон только и делал, что изворачивался от вражеской атаки. К сожалению, вражеское катапультирование нанесло ему несколько ударов, однако и он сумел испачкать лиловое платье девочки снежными пятнами, что они потом оставили мокрые следы.

Снежные бои продолжались до самой школы. Слава богу, они вовремя остановились. Когда Нельсон и Эмми зашли в школу, занятия уже начались, и только чудом они не угодили в руки мистера Гербехема, который снова шастал где-то по кабинетам. Только они зашли и сели, запыхавшись, в класс зашел учитель с книжками. День пошел по обычному сценарию, и только снег на улице разбавлял привычные школьные часы.

Последним уроком была литература. Ученики уже изрядно измучились занятиями и не могли дождаться конца дня. На последних десяти минутах урока мистер Гербехем собрал все сочинения. И вот прозвенел спасительный звонок. Все поспешили покинуть школу. На улице стало еще холоднее. Тучи сгустились, а снег пошел сильнее. Нельсон страдал от низких температур больше других. Он укутался в пальто и осторожно зашагал к дому. Эмми продолжила играть в снежки с девочками. Вокруг почти все находили себе развлечение. Некоторым нравилось валять друг друга в снег, а кто-то делал разные снежные фигурки. Многие делали снежных ангелов, а иногда просто разбрасывались снегом во все стороны. Самым младшим не везло: их няни, мамы или домработницы редко позволяли такие шалости, а все прохожие не ленились поворчать на сорванцов. А уж, сколько было хлопот у дворников!

По мере удаления от школы, снежки попадали в Нельсона все реже, а крики становились тише. Он пошел по тихой улице между домами и рядом маленьких магазинчиков. Многие из них уже готовились к Рождеству и не жалели сил на всякие украшения. Дорога тут была узкой, так что кебов тут не было слышно. Было около четырех часов, и на улице уже темнело. Где-то за бегающими облаками, если присмотреться красовался месяц.

Улица приводила к дому Тома через несколько кварталов. Идти следовало дольше, зато путь был тише и миловидней. Она выходила на задние дворы домов. Большинство огораживал забор, но были и такие, которые открывали свои прелести. Дворы были заснеженными, но обыкновенно с расчищенными тропинками. Дома в основном были не очень богатыми, но уютными и чистыми. Был и один любимый двор Нельсона. Забор в нем был высокий, железный и узорчатый. Он был покрашен в зеленый цвет, и его железные листья выглядели совсем как настоящие. За забором было видно большой, красивый трехэтажный дом из кирпича. В нем, кажется, жил один старик – кроме него тут никого не было видно. Он сидел перед окном и смотрел на прохожих, совсем как Нельсон. Так они и оказывались по разные сторону стекла. Нельсон мог подойти к забору, и, взявшись за него, смотреть прямо на старика. Но старик тоже был непростой. Он смотрел не менее упорно. И когда-нибудь кто-то сдавался. Либо старик уходил в комнату, либо Нельсон шел дальше, но Нельсон чаще.

Но вот сегодня этот старик был во дворе. Он стоял, кутаясь в свой мех, и курил трубку. Нельсон заметил его и становился, чтобы рассмотреть. Раньше этот старик казался моложе, но когда он оказался ближе, стало очевидно, что он был из тех стариков, что совсем помяты временем. Тем не менее, он выглядел довольно ухоженным и статусным. На нем была красивая, дорогая одежда и обувь, а держался он ровно, словно раньше был военным. Заметив Нельсона, старик подошел к забору.

–Что ты тут делаешь? – поинтересовался старик.

–Ничего, сэр. Я иду домой по этой дороге.

–А я думаю, – он вынул трубку изо рта, – ты следишь за мной.

–Нет, сэр. Что вы!

–А почему тогда всегда стоишь тут и смотришь в окна? – он нахмурил свой морщинистый лоб.

–У вас просто очень красивый дом, сэр.

–Что-то я раньше тебя не видел. Ты у кого-то работаешь?

–Нет, сэр. Я живу в доме моряка Тома Кука.

–Да, знаю такого. И что же ты у него делаешь? Точно не работаешь? А может, ты беглый негр с юга?

Нельсон не знал значения слов «беглый» и «негр»: он узнал их позже, но он мог точно сказать, что он не с юга.

–Хорошо, – сказал старик, – если тебе что-нибудь нужно, звони – я выйду, а ежели ты будешь со мной в жмурки играть, я тебя выдеру. Так и знай. А теперь ступай.

Нельсон с тех пор не глазел на старика, но он сам стал чаще появляться во дворе, и Нельсон с ним здоровался, а тот даже иногда отвечал ему.

Глава 13

На этот раз они пришли в школу вовремя. Все шло как обычно. Вскоре после начала суетливого дня прозвенел звонок. Дети собрались в классе. Мистер Гербехем, стоя у своего стола, рассказывал о том, что успел проверить сочинения за два дня и готов раздать их сегодня на четвертом уроке.

Когда настала литература, учитель начал урок с новой темы. Сегодня следовало начать изучать произведения Гомера. Гербехем начертил тему и число на доске. Страница 42 в учебнике. На ней были даны скудные данные о жизни Гомера. Дата рождения и смерти примерно VIII века до н.э. Место рождения достоверно неизвестно. Место смерти – остров Иос. Вероятное место написания «Илиады» и «Одиссеи» – малоазийское побережье Греции или один из прилегающих островов. Далее следовало небольшое описание характера произведений. Урок прошел на сей раз неоживленно. Все и слушать позабыли о Гомере и только ждали своих сочинений.

Наконец терпение смиренных было вознаграждено. За пять минут до конца, когда тема была начата, а задание заданно, Гербехем стал раздавать сочинения. Он успел обойти класс, а в конце, вернувшись за стол, объявил:

–Я бы хотел видеть в своем кабинете двух учеников: Нельсона Кука и Джозефа Тауэра. Прошу явиться с родителями.

Тут-то в классе стало шумно. Разговоры о сочинениях и их результатах сменились обсуждением двух учеников. Джо сию же минуту бросил гневный взгляд на Нельсона из-за своего стола. Нельсон понял, что дело неладное.

В конце дня Нельсон стоял у стены рядом с классом. Он говорил с Биллом Хоупом про одну игру. Билл обещал научить Нельсона, а в замен просился научиться курению табака. На самом деле, родители Билла были не в восторге, когда узнали про нового ученика в классе сына, и, как многие, не одобряли перспективу их общения. Но ведь все знают, что чем сильнее что-то запретить, тем больше это хочется. В тайне многие мальчишки хотели выведать больше историй у загадочного мальчика. Про него слагали легенды, сделали его, чуть ли не колдуном. Никто не знал, откуда он и почему носит фамилию Кук и живет в одном доме с Эмми. Мифы и сплетни заходили все дальше по мере течения времени. Ни с кем не дружит, ничего не слыхал про военные тайны, поговаривают, что не посещает воскресную школу и все время пялится в окно – чудак, что и говорить. И вроде ничего такого в нем и нет, но его скрытность рождала недоверие. Ну тут они решили подослать Билла Хоупа на разведку. Шпионство было в разгаре, но тут им помешал Джо Тауэр. Джо был высоким и плечистым верзилой на голову выше сверстников. Родители его были знатными, так что оде он всегда был по-пижонски. В друзьях у него водились все, но не из уважения, а из корысти и страха. У такого лучше быть в друзьях, от греха подальше.

Джо подошел к Нельсону и уже собирался что-то сказать, злобно зыркая на него. Джо раскрыл рот и поднял руку вверх, но его остановил учитель, который подозвал его к себе. Они что-то обсуждали довольно долго. Мистер Гербехем махал руками, а Тауэр головой, отнекиваясь от чего-то. Говорили они долго, да так, что все ученики успели уже уйти.

По дороге домой Эмми все расспрашивала Нельсона.

–Что это такое? – махала она руками. – Ума не приложу, зачем мистеру Гербехему понадобилось вызывать тебя, да еще и вместе с Тауэром.

–Я и сам не понимаю, – пожал плечами Нельсон, – еще и сочинение без оценки мне дал.

–Странно это все.

–Да. Но делать нечего – придется просить о помощи мисси Томпсон. Как думаешь, она согласится пойти в школу?

–Ну а что же ей остается, – повела она плечами, – идти же надо кому-то.

Дети посмотрели друг на друга и печально вздохнули, покоряясь бессилию в такой ситуации. Они шли медленно, вяло. На улице гудел ветер и холодрыга, и оттого идти становилось еще тоскливее. Вокруг уже меньше играли и носились со снегов. Все были угрюмыми и безрадостными. Возможно из-за погоды, а может быть, когда у тебя такое, то все вокруг приобретает те же краски.

Кожу пробивали маленькие снежинки, которые в порывах ветра становились ужасно колючими и еще более студеными. Шумы стали тише: зимой всегда так. Дни теряли жизненную силу, отдавая ее ночам. Весь город застыл в ежегодном ледяном спектакле.

Зимой трудно различить лица – они все как одно укутанные в защитные шарфы и прикрытые надвинутыми головными уборами. Улицы тоже становятся безликими – все укрыты одинаковой пеленой, из-под которой только здания сохраняют неприступный облик. В такую пору со всех уголков города пахнет вкусностями. Где-то свежей выпечкой с различимыми начинками, где-то – горячим чаем, кофе или какао. А кто-то готовит дома мясо, и его пряности чувствуются еще не на один квартал.

Бывает еще вот как: проходит мимо дама вся в мехах, а от нее тянется дорожка стойких запахов, словно откуда ни возьмись цветочно-фруктовое поле покрывает человека. Вполне возможно, что это некая зимняя магия – отражать запахи в самых мелких их проявлениях. Так бывает каждый раз, когда где-то происходит работа с запахом. А особенно это заметно в те дни, когда на дворе вместо переменных холодов поселяется долговременный мороз. Вы, наверное, часто замечали: выходишь на улицу и сразу вдыхаешь холод, причем этот запах не исчезает, сколько будешь идти – столько будешь чувствовать. Этот запах холода – как холст. На нем особо четко прослеживаются нанесенные цвета. На этом фоне любой штрих, будь то апельсин или колбаса, бросаются в глаза, а точнее – в нос.

Именно под такое сопровождение и шли Нельсон и Эмми. Это предавало их прогулке особый зимний шарм. Домой они пришли задумчивые и спокойные, что тоже есть особой метаморфозой зимы. Только и хочется, что забраться к себе в норку с горячим напитком, закутаться и наблюдать из-за своего теплого царства за вьюгой в ожидании весны.

Нельсон стряхнул с себя снег – сегодня ветер разбушевался и облепил мальчика с ног до головы. Он быстро избавился от верхней одежды и помог это сделать миссис Томпсон. Тем временем Эмми отправилась в класс. Нельсон и миссис Томпсон пошли к учителю. Они вежливо поздоровались, и мистер Гербехем пригласил их пройти в свободный кабинет. Он проводил их через весь коридор в отдельный маленький класс. Учитель сел за стол и поправил свою прическу. Миссис Томпсон представилась и сама села на один стул, а Нельсона усадила на соседний. Тут как раз к ним постучались. Дверь открылась, и за ней показались двое: Джо Тауэр, по всей видимости, его мать. Джо Тауэр и его мать мало отличались. Оба грузные с квадратным лицом, только миссис Тауэр была одета понарядней. На ней было коричневое платье с пышной юбкой, что она едва вместилась в такой маленький класс. Она фыркнула на сына и усадила его на диван, а сама уселась рядом с миссис Томпсон. Ее платье сразу же поглотило стул так, что казалось, что она парит в воздухе.

–Здравствуйте, мистер Гербехем, – произнесла женщина, откидывая назад скользящую шляпку.

Еще немного приветствий, и учитель приступил к сути дела.

–Мне неприятно об этом говорить, но один из присутствующих здесь учеников является нечестным человек.

–Господь с вами! – взвизгнула миссис Тауэр.

–Позвольте я продолжу. Дело в том, что несколько дней назад, проверяя заданные накануне сочинения, меня поразил тот факт, что задания учеников Джозефа Тауэра и Нельсона Кука являются идентичными, или, по крайней мере, слишком похожими. Я сверил все тщательнее, дабы не делать поспешных выводов. И я оказался прав. Темой обоих сочинений является описание городских улиц. «Нью-Йоркские закоулки» – название сочинения ученика Кука. «Улицы Нью-Йорка» – сочинение Джо Тауэра.

–Совершенно верно, – прервала его миссис Тауэр. – Мой сыночек обожает наш город, и все время восхищается его улицами! Правда, Джозеф?

–Угу, промычал он с дивана, не подымая головы.

–Вот видите.

–В сочинениях, – спокойно продолжал мистер Гербехем, – неоднократно встречаются повторяющиеся выражения. А описываемыми улицами выбраны одни и те же Западная авеню, Грин стрит и Милк стрит.

–Любимые улицы Джо! – не унималась миссис Тауэр.

–Таким образом, перед нами очевидный факт кражи идеи и списывания, – заключил мистер Гербехем. – Нам остается узнать, кто виноват и наказать его по заслугам, так как в любом случае, сочинение очень хорошее, и автора следует отправить на конкурс.

–Какой конкурс, мистер Гербехем? – поинтересовалась миссис Томпсон.

–На конкурс молодых авторов. Он проходит у нас ежегодно. Самые выдающиеся сочинения мы, учителя, отправляем на него. А победитель получает грамоту и знак почета на нашей доске. Несмотря на жульничество, я не хотел бы лишать автора такой возможности. Ну, – учитель встал из-за стола, – не хотите ли вы, господа признаться?

–Это мое сочинение, – сказал Нельсон, прямо смотря в глаза учителю.

Тут миссис Тауэр громко расхохоталась.

–Вы только посмотрите на него! – сказала она, тыча в Нельсона рукой. – И этот мальчишка, в способности которого говорить по-английски, не то что писать, я очень сомневаюсь, претендует на авторство лучшего сочинения!

–Да, – сказал Джо Тауэр. – Он же у меня и свистнул мое сочинение. Попросился почитать, а сам украл, потому что сам ничего придумать не может!

–Как тебе не совестно, Тауэр! – повысил голос Нельсон. – Это наглое вранье!

–Смотрите, – возмутился Джо, – он еще и меня обвиняет! Это, каким же надо быть вруном!

–Я у тебя ничего не крал, – настаивал Нельсон.

–По-твоему, это я украл? Да еще и у тебя – сказки.

–Да я так трудился над ним, так старался!

–Да уж, старался, когда списывал!

Одному Богу известно, как можно так натурально врать, не краснея, как это делал Джо.

–Это мое сочинение и точка, – сказал Нельсон и сел обратно на стул, скрестив руки на груди.

–Мистер Гербехем, – сказала миссис Тауэр, – вы же видите, он оговаривает моего мальчика. Бессовестно оговаривает. Украл его труды, а теперь вину перекладывает!

Ну, теперь уже и миссис Томпсон не сдержалась.

–Извините, – начала она, – вы не имеете никакого права оговаривать Нельсона! Это не такой мальчик, который был бы способен на обман.

–Ну знаете! – подняла она руки к верху.

Мистер Гербехем молча, наблюдал за происходящим. Споры шли не на шутку. А в конце все совсем запуталось.

–Какое вы право имеете обвинять моего сына! Вы, простая домработница.

–Я вам не простая домработница! Я, между прочим, этих детей с самого появления в доме знаю. Нельсон очень начитанный мальчик, очень смышленый. Посмотрите, он же учится отлично, получше вашего!

–Вот и учиться, потому что списывает постоянно.

–Да он при мне писал это ваше сочинение!

–А мой Джо, по-вашему, не при мне?!

И женщины еще долго не унимались. Мама Тауэра кричала и визжала будто резаная, а миссис Томпсон только и успевала защищаться от ее обвинений. Мистер Гербехем очень сожалел, что мистера Кука нет сейчас в городе. Уж он-то умел угомонить истеричную женщину. Наконец, и он устал от балагана.

–Значит так, – чуть не закричал учитель, – мы поступим следующим образом, – он достал Библию. – Вы молодые люди, должны будите поклясться на Библии, что не мошенничали.

Нельсон без колебаний положил руку на книгу и сказал, что никогда не списывал. И, как учила его Эмми, провалиться ему сквозь землю, если он врет.

–Да ведь Библия дня него пустой звук! – никак не унималась миссис Тауэр.

Потом и Джо подошел к учителю и произнес, искренне, смотря на учителя, обиженными на мир глазами, свою клятву.

–Молодец, мой мальчик.

–Неужели, – сказал учитель, – кто-то из вас мог опуститься до такого поступка! Врать, положа руку на святое…

–Это так ужасно, сэр, – сказал Джо, – трудно себе представить такого гражданина страны. Поверьте, для меня соврать Господу – величайший грех. И гореть мне в аду, если я соврал.

Мистер Гербехем подумал и решил, что уж очень убедителен Джо – не может ребенок так врать. И потом, Нельсон у них совсем недавно, и он скрытный. А такое хорошее чувство текста и подавно не может быть ему ведано.

–Миссис Тауэр, миссис Томпсон, – объявил он, – я вынес свое решение. Обдумав все, что мы с вами имели возможность наблюдать, я заключил, что признаю автором сочинения ученика Джозефа Тауэра и поставлю вопрос об отправке сочинения на конкурс. А вам, Нельсон Кук, должно быть стыдно за свое поведение, безответственную ложь, зависть и желание присвоить чужые достижения, а особенно, за то, что вы кривите душей пред лицом Господа. Кук, вы порядком разочаровали меня. Я прошу вас, миссис Томпсон, вынести самое суровое наказание Нельсону Куку дома. Все-таки мы с миссис Тауэр, будем снисходительны и не будем выносить эту историю на обозрение всей школы.

–Я вас услышала, господин Гербехем, – только и отрезала миссис Томпсон.

Миссис Тауэр же сидела и кивала головой на каждое слово учителя, плотно сжав губы.

–Я благодарна вам, господин Гербехем за справедливое разбирательство, – высокомерно сказала она.

А потом победители ушли, оставив побежденных упиваться мирской несправедливостью. Нельсон, прежде чем уйти подошел к собирающему папки учителю и прямо посмотрел в его глаза. Так неистово и уверенно, что Гербехему стало непосебе от их пронзительности.

–Мистер Гербехем, – спокойно сказал он, – вы совершенно неправы. Вы меня разочаровали куда больше, чем я вас. Уж поверьте.

Шокированный недетским поведением, учитель в ступоре смотрел на Нельсона, а он еще секунду не отводил глаз. А потом ушел вместе с порядком удивленной миссис Томпсон.

Они, молча, шагали по коридору. В это время к ним выбежала Эмми.

–Ну что, – нетерпеливо смотрела она, – что же там было?

–Пошли, Эмми, – сказала миссис Томпсон. – Поговорим об этом дома.

Только зайдя домой, Эмми сразу же побежала переодеваться. По дороге им так и не удалось поговорить, и Эмми не могла дождаться, пока они дойдут до дома, чтобы, наконец, узнать, в чем дело. Нельсон медленно снял свое пальто и повесил его в прихожей. Он неохотно, в раздумьях, побрел к себе в комнату. Впервые он одевался куда дольше, чем Эмми.

А после все собрались, по обыкновению, у камина. Миссис Томпсон приготовила закуски и теплый чай, но про них никто и не вспомнил за разговором. В камине уже развели огонь, и комната пропитывалась приятным теплом. Как обычно, в комнате стоял нетронутый беспорядок капитана, что жутко злило миссис Томпсон, но радовало детей и предавало комнате особый уют. Нельсон посмотрел на модели парусников за своим стулом и думал о том, где сейчас капитан. Все мысли вытекали в один вывод: «Где бы он ни был, я бы больше всего хотел оказаться там же».

–Ну что же, Нельсон, миссис Томпсон, рассказывайте! – разрушила Эмми молчание.

–Ну, – сказала миссис Томпсон, усаживаясь в свое любимое кресло, – мы говорили с мистером Гербехемом.

–Что же он вам сказал? Там были Тауэры?

–Да, Тауэр был там с матерью, – ответила миссис Томпсон.

–Зачем мистер Гербехем вас вызывал?

–Из-за моего сочинения, – отозвался Нельсон.

–Я так и думала! – сказала Эмми.

–Мистер Гербехем обнаружил у себя два одинаковых сочинения – Нельсона и Тауэра, – сказала миссис Томпсон.

–Странно, почему же он не разобрался с этим в классе? Обычно по таким вопросам в кабинет с родителями не вызывают, – удивилась Эмми.

–Все потому, что сочинение оказалось настолько хорошим, что ваш учитель хочет отправить его на конкурс.

Эмми заворожено слушала.

–И что же мистер Гербехем решил?

–Он сказал, что сочинение принадлежит этому вашему Тауэру, а Нельсон списывает.

–Ты признался? – Эмми повернула к Нельсону голову.

–Нет. Я доказывал до последнего.

–Действительно, Эмми, Нельсон так и не признал вину.

–Но почему, Нельсон, – недоумевала Эмми, – ведь все открылось…

–Просто потому что это мое сочинение, – спокойно ответил мальчик.

Миссис Томпсон еще некоторое время рассказывала Эмми подробности дела. А в конце заключила:

–… И мистер Гербехем изъявил желание наказать Нельсона в домашнем порядке.

Тут-то Эмми растерялась и не знала, что сказать. Она подождала немного, а потом спросила.

–Но, подождите, я так и не поняла, виноват ли на самом деле Нельсон. Миссис Томпсон, вы и правда его накажете?

Миссис Томпсон тревожно переглядывалась с Эмми, а потом они вместе устремили взгляд на Нельсона.

–Нет, конечно, – выговорил мальчик. – Это было мое сочинение. Я его писал, а он – бессовестный лгун.

Миссис Томпсон и Эмми все еще молчали.

–Я знаю, что вы мне не верите. Можете делать со мной все, что хотите. Вот только писал это сочинение я сам. А потом оно пропало у меня. Это этот Джо его украл и не признается!

–Я верю тебе, Нельсон, – сказал Эмми, – но если все-таки ты врешь…

–Я не вру!

–Я всего лишь хотела сказать, что раз уж сочинение такое хорошее…

–То я не мог его написать? Это ты хотела сказать?

–Нет, вовсе не это.

–Ладно, хватит, – сказала Нельсон. – Это мое сочинение. Я могу прямо тут написать вам его по памяти.