Текст книги "Стражи утраченной магии"

Автор книги: Маргарет Уэйс

Соавторы: Трейси Хикмен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 46 страниц)

– Мне думается, Шакур, самым подходящим для такого дела будет капитан Дроссель.

– Дроссель? – нахмурился Верховный Маг. – Я не особо уверен в его преданности.

– Возможно, он не особо предан королю Дункарги, но нам он предан целиком, можешь не сомневаться. Правда, за это он рассчитывает получить награду.

– Он и так пользуется благосклонностью Дагнаруса, Владыки Пустоты. Это уже должно являться для него наградой. – В голосе Верховного Мага зазвучало раздражение. – Чего еще он хочет?

– Повышения в чине и личной встречи с Владыкой Дагнарусом.

– Дурак! – пробормотал Верховный Маг. – Ему все мало. Ладно, Джедаш, если другое этого Дросселя не удовлетворяет, пообещай ему то, о чем он просит. Дай мне знать, когда дело будет сделано. У меня будут для тебя новые распоряжения.

– Да, Шакур.

Тьма поклонилась и исчезла. Верховный Маг, подхватив узел, нырнул в погреб. Потом он закрыл за собой дверь, и Улаф слышал, как изнутри в ней повернулся ключ.

Наконец-то Улаф смог перевести дыхание. За свою недолгую жизнь он повидал немало странного и страшного и уже думал, что привык ко всему. Однако до этой ночи он еще ни разу не видел врикиля в его истинном обличье. Руки Улафа дрожали, по затылку текли струйки пота. Ему пришлось провести в своей засаде еще некоторое время, чтобы унять бешено колотившееся сердце. Затем, стараясь двигаться бесшумно, он вернулся в кухню, где затаился в темной кладовке и повел разговор с самим собой и с господином, которому служил. Хотя тот находился за многие сотни миль, мысленно он всегда был рядом с Улафом.

– Ты оказался прав, Шадамер, – шептал Улаф, обращаясь к своему невидимому господину и другу. – Верховный Маг – это врикиль, имеющий в услужении других врикилей. Я понял это, когда посветил фонарем в его мертвые глаза. А теперь твои подозрения еще более подтвердились. Он говорил о Дагнарусе, Владыке Пустоты. – Улаф глубоко вздохнул, покачал головой и тихо добавил: – Да помогут нам боги, мой господин, как же ты был прав… Моя жизнь теперь висит на волоске. Я слишком много знаю. Этот ложный Верховный Маг решил избавиться от меня и поутру отправить в Новый Виннингэль. Я догадываюсь, что его приказания, данные другому врикилю, касались меня. Тот должен позаботиться о том, чтобы я не добрался до Нового Виннингэля и не рассказал тебе об увиденном. Меня назвали «гнусным шпионом». Моя участь предрешена: врикиль должен убить меня по дороге и сбросить труп в какую-нибудь канаву. А быть может, меня ожидает нечто худшее, чем смерть.

Улаф некоторое время сидел молча, размышляя над своим выбором. «Пора тебе, брат Улаф, исчезнуть отсюда, – думал он. – Самое разумное – раствориться в ночи. Верховный Маг рано или поздно узнает или догадается, что я раскрыл его тайну, но будет поздно. Все, что я мог здесь сделать, я уже сделал. Я подтвердил худшие опасения моего господина. Теперь мой долг – как можно быстрее вернуться и обо всем рассказать Шадамеру. Хотя, быть может, мы уже опоздали…»

Улаф давно до мелочей продумал свое бегство. С этого он всегда начинал, прибывая туда, куда направлял его Шадамер. Через полчаса брат Улаф покинет Храм и перестанет существовать. Вместо него появится бродяга Улаф, наемник Улаф или странствующий торговец Улаф, держащий путь из Дункарги в Новый Виннингэль, а оттуда – во владения своего господина и друга барона Шадамера.

– Настоящее имя Верховного Мага – Шакур. Шакур, – повторял Улаф, оставляя аккуратно сложенную сутану в кладовке, где ее завтра утром непременно обнаружит удивленный помощник повара. – Где-то я уже слышал это имя. Где? По-видимому, в какой-нибудь старой легенде. Шадамер наверняка должен знать, откуда оно.

Улаф оставался в кладовке до тех пор, пока Верховный Маг не вернулся из винного погреба. Когда его шаги стихли, Улаф приготовился бежать. С собой он брал лишь потайной фонарь и свое новое обличье. Перед тем как навсегда покинуть дункарганский Храм, Улаф остановился и вгляделся в ночную тьму.

– Да пребудут с тобою боги, капитан Рейвен. Жаль, что ты не рассказал мне правду. Возможно, мне удалось бы тебе помочь. Но ты молчал. Я сделал все, что мог, чтобы отвести от тебя беду, однако, боюсь, моих усилий будет недостаточно. Я не знаю и не могу объяснить, что за злой рок привел тебя ко мне и почему. Пути богов непостижимы для смертных. Так и должно быть, иначе бы люди лишились разума. Да будут боги милостивы к тебе.

Закончив эту молитву, Улаф покинул Храм, навсегда исчезнув из здешних мест.

ГЛАВА 14

Напрасно Рейвен мечтал о спокойном и безмятежном сне. Во сне, который овладел им, он бежал, спотыкаясь, по какой-то унылой и бесплодной местности, где не было ничего, кроме нескончаемого раскаленного песка. Он бежал, спасаясь от погони. На пути не попадалось ни дерева, чтобы укрыться, ни ручейка, чтобы хоть немного утолить мучительную жажду. Дьявольские глаза вновь искали его. Рейвен знал: стоит остановиться хотя бы на мгновение, и они его найдут.

Ему было никак не проснуться и не стряхнуть с себя этот кошмар. Тело слишком устало; к тому же он чересчур глубоко погрузился в свой жуткий сон, чтобы суметь оттуда выбраться. Когда Рейвен, проспав половину суток, все-таки проснулся, он почувствовал себя еще более разбитым, чем прежде. Он с содроганием обнаружил, что вся постель взмокла от его пота. Дрожа, Рейвен дотащился до отхожего места, где его вырвало, словно щенка, объевшегося какой-нибудь гадостью.

После этого Рейвену стало немного легче, ибо очищение тела от вредных веществ всегда помогает. Он сходил к колодцу и выпил почти целое ведро воды. Впервые после многих дней пути он пил воду без маслянистого привкуса, исходящего от тех проклятых доспехов. Вода из армейского колодца показалось ему сладкой, точно спелые груши.

В голове по-прежнему все путалось, однако Рейвен подумал, что ему не помешает подкрепиться. В казарме ощутимо пахло чесноком, и от этого запаха у него забурлило в желудке. Дункарганцы испытывали особо пристрастие к чесноку и добавляли его почти во все свои кушанья. До вступления в Дункарганскую армию Рейвен вообще не знал чеснока, но здесь довольно быстро привык к терпкому и жгучему вкусу чесночных головок. Дункарганцы не только обожали вкус чеснока, но и считали его могучим лекарством едва ли не от всех болезней. И действительно, местные жители отличались завидным здоровьем и стойко сопротивлялись заразным хворям, которые часто охватывали другие города. Чувствуя, как его рот наполняется слюной, Рейвен направился к лагерной кухне. На пути ему встретился один из сослуживцев.

– Тебя хочет видеть тамошний капитан, причем немедленно, – сказал солдат, прозванный Скальпоносцем за внушительное число вражеских скальпов, свисавших с его пояса.

Скальпоносец ткнул пальцем в сторону дункарганских казарм, находившихся неподалеку от лагеря тревинисских наемников.

– Как его имя? – спросил Рейвен.

– Дроссель.

– А какой он из себя?

В Дункарганской армии было полно командиров, и Рейвену так и не удавалось запомнить их всех по именам.

– Коренастый, смуглый, кривоногий, щурится и косит, – коротко обрисовал Дросселя Скальпоносец.

Рейвен кивнул. Он знал этого человека. Но немедленно встречаться с ним он вовсе не собирался и продолжил путь к кухне. С Дросселем он увидится тогда, когда это будет удобно ему. Возможно, после ужина, а может – и на следующей неделе.

Рейвен уже заканчивал трапезу и собирался вернуться в казарму и снова лечь спать, когда заметил рядом с собой пару черных сапог и белые облегающие штаны, какие носили дункарганские военные. Он сидел скрестив ноги, а потому, чтобы увидеть подошедшего, ему пришлось поднять голову. Перед ним стоял капитан Дроссель.

– Мне надо поговорить с вами по важному делу, капитан Рейвенстрайк.

Рейвен неопределенно пожал плечами. После еды он совсем не был настроен разговаривать. Но он знал дункарганцев. Если им взбрело в голову что-то сделать, они не успокоятся до тех пор, пока этого не сделают. Откажись Рейвен говорить с ним сейчас, Дроссель будет докучать ему снова и снова, но в покое не оставит. Уж лучше пойти и покончить с этим разговором. Рейвен поднялся и отправился вместе с Дросселем к дункарганским казармам.

Найдя в обширном блокгаузе тихое помещение, Дроссель повел Рейвена туда. Кроме стола и пары стульев, там ничего не было. Окон это помещение тоже не имело – только узкие отверстия для притока воздуха, расположенные почти под потолком. У Рейвена сразу перехватило дыхание, и ему стало не по себе.

Капитан Дроссель сел и указал Рейвену на стул. Рейвен остался стоять, понимая, что если он сядет, то может застрять здесь надолго. Дроссель улыбнулся и еще раз жестом предложил сесть. Чтобы уговорить упрямого тревиниса, дункарганец указал на фаянсовый кувшин и пару таких же чашек. Из кувшина подымался пар. Комнату наполнял манящий аромат. Рейвен одобрительно втянул ноздрями запах.

– Нам надо о многом поговорить, капитан, – извиняющимся тоном произнес Дроссель, словно зная, как тяжело Рейвену находиться в этой комнатушке. – Желаете кофе?

Почти никому из тревинисов не нравился любимый напиток местных жителей, называемый ими кофе. Товарищи Рейвена утверждали, что кофе приятнее нюхать, чем пить. Однако ему кофе пришелся по вкусу. Рейвен уселся на стул, наблюдая, как Дроссель наливал в маленькую чашку густую, сладковатую черную жидкость. В кофе был добавлен мед, но и он не мог отбить горького привкуса напитка. Рейвен сделал только маленький глоток и невольно выпучил глаза – настолько горьким был кофе. Вскоре он уже наслаждался терпким ароматом жареных кофейных зерен и душистым медом.

– Рановато вы вернулись из отпуска, – заметил Дроссель, отхлебывая из своей чашки.

Рейвен лишь пожал плечами, не сказав в ответ ни слова. Это его дело, и он не собирался говорить о таких вещах с чужаками.

Дроссель, смеясь, продолжал свои разглагольствования, говоря, что обычно солдат приходится возвращать из отпусков чуть ли не волоком. Рейвен слушал без особого интереса. Дункарганцы отличались умением нагородить гору слов и не сказать ничего по существу. Поэтому Рейвен предпочитал молча потягивать кофе, которого не пил очень давно. Кофейные зерна стоили дорого, а он так и не научился готовить этот напиток по всем правилам. Но Рейвен не помнил, чтобы прежде кофе действовал на него усыпляюще. Наоборот, напиток всегда придавал ему бодрости. Но сейчас его мышцы стали ватными. Веки отяжелели. Рейвену стало трудно следить за тем, что говорит Дроссель.

Дроссель внимательно посмотрел на него, затем пересел со стула прямо на стол, придвинувшись к Рейвену почти вплотную.

– Вчерашней ночью, капитан, вы побывали в Храме Магов. Это правда?

Рейвен моргал осоловевшими глазами, глядя на дункарганца. У него вовсе не было намерений отвечать, поэтому он немало удивился, услышав собственный голос:

– Да, я там был. И что из этого?

– Кажется, вы оставили там найденные вами доспехи, – вкрадчивым голосом продолжал Дроссель. – Черные доспехи. Очень странные доспехи.

– Проклятые, – сказал Рейвен.

Он совсем не собирался рассказывать про доспехи. Говорить об этом было опасно, однако язык не слушался Рейвена и будто сам собой произносил слова.

– Откуда у вас эти доспехи, капитан? – спросил Дроссель. Его голос, утратив былое сладкозвучие, становился все более резким. – Вы говорили, что нашли их. Где вы их нашли?

Рейвен попытался встать и уйти, но был не в состоянии двигаться и спотыкался, как пьяный. Дроссель усадил его на стул и вновь начал допытываться. Дункарганец без конца повторял одни и те же вопросы.

Рейвен вдруг увидел доспехи, черные и маслянистые на ощупь. Он увидел Джессана, когда тот развязывал узел и вручал ему свой подарок. Увидел Ранессу, вцепившуюся в него своими острыми, похожими на птичьи когти ногтями. Потом перед его мысленным взором появился умирающий Густав, которого сменил Башэ, бегущий в селение и захлебывающийся словами. Наконец он увидел Вольфрама, вспотевшего от испуга. Рейвен невзлюбил дворфа – это он помнил очень отчетливо. Все эти видения мгновенно пронеслись перед ним. Рейвен знал, что не собирался рассказывать ни о ком, однако рот самовольно извлекал из его сознания образы и услужливо сообщал Дросселю о каждом.

Лишь иногда, когда опасность становилась чересчур ощутимой, Рейвену кое-как удавалось остановить словесный поток, но это требовало от него неимоверных усилий. Всякий раз он испытывал телесную боль, вздрагивал и чувствовал, как по спине струится пот.

Он смутно помнил, как двое солдат, кряхтя под тяжестью его тела, вытаскивали его из блокгауза. Они принесли Рейвена в его шатер, ворча что-то насчет пьяных дикарей, которым бы только дорваться до выпивки. Рейвен лежал на полу шатра, и ему казалось, что он все время куда-то падает. Он глядел на опоры шатра, которые почему искривились и качались из стороны в сторону. Потом он впал в забытье.

Дроссель отправился в Храм Магов донести о том, что сумел выведать у Рейвена.

* * *

Едва взглянув на принесенные тревинисом черные доспехи, Шакур сразу же понял, что они принадлежали Лане. Но как доспехи попали в руки этого дикаря? Что случилось с Владыкой и самое главное – что случилось с Камнем Владычества?

После разговора с Дросселем Шакур частично получил ответы на мучившие его вопросы. Конечно, из-за упрямства проклятого тревиниса из него не удалось вытрясти все ответы, но и тех, что он дал, вполне хватало.

Достав кровавый нож, Шакур положил на него руку и мысленно обратился к своему повелителю. Ответ пришел быстро: Дагнарус с нетерпением ждал известий от Шакура.

Подготовив часть своих отрядов к нападению на Дункар, расставив их на позиции, Владыка Пустоты отправился на север. Сейчас он находился в горах Нимореи, неподалеку от Тромека. Ни ниморейцы, ни эльфы даже не подозревали, какая чудовищная сила в лице диких воинов из другой части света угрожает их странам. Дагнарус держал таанов в безоговорочном подчинении. Они передвигались только по ночам, используя магию Пустоты, чтобы скрыть свое присутствие и перемещение. Еще одна тааиская армия сосредоточилась неподалеку от Дункара, а третья пряталась в глуши Карну. Дагнарус готовился начать завоевание Лерема.

– Какие у тебя новости? – Мысленные вопросы Дагнаруса бурлили в жилах Шакура, словно теплая кровь, которая уже давно не наполняла его гниющий труп. – Где Лана? Тебе удалось добыть Камень?

– Лана мертва, мой повелитель, – без обиняков ответил Шакур.

– Мертва? – повторил Дагнарус, и его голос вскипел от гнева. Он не умел спокойно воспринимать дурные вести. – Что значит «мертва»? Она же врикиль. Она уже давно мертва.

– Теперь она еще более мертва, – с мрачной усмешкой ответил Шакур. – Она погибла от руки старого Владыки, будь он проклят. Я видел то, что от нее осталось, мой повелитель. Я узнал ее доспехи. Их принес в Храм воин из племени тревинисов.

– А где Камень?

– Дать точного ответа на этот вопрос я не могу, мой повелитель. Камня при ней не было. Но мне удалось кое-что узнать, и у меня есть кое-какие соображения на этот счет. Один из наших людей расспросил того воина.

– И что он сказал?

– Он говорил крайне неохотно, мой повелитель. Он противился действию «снадобья правды», но нам все равно удалось выудить из него немало сведений. Владыка убил Лану, однако перед этим она сумела смертельно его ранить. Тревинис нашел рыцаря, когда тот чувствовал, что умирает. Камень Владычества находился при нем.

– Это вы узнали от самого тревиниса? Он видел Камень?

– Нет, мой повелитель. Владыка никогда бы не показал такое сокровище толпе дикарей. Лана успела нам сообщить, что Камень находится у него. По словам тревиниса, этот человек все время повторял, что, перед тем как умереть, он должен завершить какое-то чрезвычайно важное дело. Подумайте сами, чем еще могло быть это важное дело, как не отправкой Камня в Новый Виннингэль?

– Похоже, что так, – согласился Дагнарус. – Что еще вам удалось узнать?

– Рыцарь умер. Дикари с большими почестями похоронили его вблизи своей деревни. Теперь, мой повелитель, начинается самое интересное. После его смерти некий дворф, находившийся вместе с рыцарем… возможно даже, что он был его попутчиком… так вот, этот дворф покинул селение тревинисов. Одновременно с ним в путь пустились еще несколько человек. О них мы почти ничего не знаем, ибо всякий раз, когда наш осведомитель пытался выудить эти сведения из тревиниса, тот приходил в ярость и противился расспросам. Наш осведомитель полагает, что, возможно, кто-то из путешественников приходится этому воину близким родственником и потому он пытался их защитить.

– И это все, что вашему человеку удалось выудить из тревиниса? – рассерженно спросил Дагнарус. – Пусть расспросит его еще раз без этих дурацких снадобий. Этот дикарь явно располагает интересующими меня сведениями. Разорвите его на мелкие кусочки, но выбейте из него все!

– Мой повелитель, вы не знаете тревинисов. Под пытками он вообще будет молчать, – решительно возразил Шакур. – Если его убить, его исчезновение взбудоражит других тревинисов. Они начнут его искать и, скорее всего, предупредят жителей его деревни… Вы мне позволите предложить иную стратегию, мой повелитель?

– Давай, Шакур. Ты хитрая бестия. Что ты предлагаешь?

– Мы знаем, где находится это селение. Я пошлю туда своих наемников вместе с бааком, и они вытрясут из жителей все, что тем известно. Бааки умеют чувствовать магию как никто другой. Если Камень Владычества остался в деревне, баак поможет нам его найти.

– Там вы его точно не найдете, – резко возразил Дагнарус. – Камень отправился странствовать по свету. Я чувствую его, буквально ощущаю его вкус… Впрочем, что в этом удивительного, Шакур? Целых двести лет этот блестящий камешек с острыми краями, на вид – сущая безделушка, является предметом моих сокровеннейших желаний. Я заплатил за него. На нем осталась моя кровь. Он мне часто снится. Я протягиваю к нему руки, и… он от меня ускользает. Камень странствует, Шакур. Он движется на север… и на юг.

Шакур изо всех сил старался упорядочить свои мысли, но это ему не удалось, ибо Дагнарус поспешно спросил:

– Наверное, ты думаешь, что я сошел с ума…

– Ни в коем случае, мой повелитель, – заверил его Шакур. – А что, если рыцарь сумел каким-то образом разделить Камень? Двести лет назад Камень разделился на четыре части. Вдруг он способен разделяться и дальше?

– Нет! Такое невозможно! – В голосе Дагнаруса звенел металл. – Я видел Камень и держал его в своих руках. Камень должен был разделиться только на четыре части. На пять, если учесть Пустоту. Но не более. Самый острый меч, наделенный самыми могущественными магическими силами, – и тот не сумеет разделить Камень.

– Но, как мы видим, невозможное все же произошло, мой повелитель, – заметил Шакур.

– Произошло ли? Представь себе: Владыка находится в безнадежном состоянии. Он смертельно ранен, и его смерть – лишь вопрос нескольких дней. Однако он умен и хитер. Он достаточно умен, чтобы найти Камень Владычества, захватить его и уничтожить одного из моих врикилей. Теперь ему нужно переправить Камень, но рядом с ним нет людей, равных ему по уму, хитрости и жизненному опыту. Лана изрядно помогла нам хотя бы тем, что оборвала жизнь человека, способного оставить нас с носом. Нанеся Владыке смертельную рану, она заставила его передать Камень тем, кто слабее и уязвимее, чем он. Сам Владыка наверняка предусмотрел бы все меры предосторожности. Но он уже не сможет следить за перемещением Камня и направлять своих посланцев. Что же он сделал? Да то, что сделал бы и я на его месте. Когда я отправляю посыльного к генералам моих армий, я не рассказываю ему содержание послания, которое он должен передать. Если в пути его вдруг схватят, он не сможет выдать того, чего не знает. Если бы мне было нужно переправить Камень Владычества Совету Владык в Новом Виннингэле, я бы и словом не обмолвился об этом своему посланцу. Я бы сказал, что ему предстоит передать нечто ценное, но не стал бы говорить, насколько ценное. Хочешь знать, Шакур, что бы я еще сделал?

– Вы бы отправили второго посланца, чтобы сбить с толку возможных преследователей.

– Ты попал в точку. Итак, я знаю, что врикили разыскивают Камень. Я опасаюсь, что они способны ощущать сильное магическое присутствие. И тогда я посылаю одного или даже нескольких посланцев, чтобы обмануть своих врагов.

– Но ведь Камень невозможно ни расщепить, ни удвоить.

– Верно. Однако мы знаем, что виннингэльцы продолжают создавать Владык, пользуясь той магической силой, что осталась на какой-то побрякушке, обнаруженной ими на теле Хельмоса. Теперь предположим, что Камень хранился в шкатулке или висел на цепи.

– Разумеется, мой повелитель! Вот вы и нашли ответ. Рыцарь послал два отряда. Первому он вручил Камень, а второму – какой-нибудь предмет, помогающий одурачить преследователей. Дворф отправился на юг, причем один. А отряд, о котором тревинис упорно не желал говорить, двинулся на север.

– Мне понравилась твоя мысль, Шакур. Разыщи нужное нам селение тревинисов. Ты должен отправиться туда сам и не полагаться только на наемников. Расспроси жителей, известно ли им что-нибудь о Камне Владычества. Добудь сведения любым способом. После этого уничтожишь всех, кто видел рыцаря и кому что-либо известно о Камне. Убивай без разбору: мужчин, женщин, детей. Я не хочу, чтобы другие Владыки узнали о появлении Камня и начали его поиски.

– Да, мой повелитель.

Шакуру не давала покоя одна своя промашка, и скрыть это состояние от Дагнаруса он не смог.

– Тебя что-то тревожит, Шакур? – быстро спросил Дагнарус.

– Мне неприятно говорить об этом, мой повелитель, но из Храма исчез молодой маг. Тот самый, что велел пустить тревиниса вместе с доспехами во двор Храма. Как я уже говорил вам, я позаботился о том, чтобы этот докучливый брат Улаф не добрался живым до Нового Виннингэля и не рассказал о «проклятых Пустотой доспехах». Джедаш поджидал его в засаде, однако брат Улаф в том месте не появился. Позднее храмовый повар нашел в кладовой брошенную сутану, которую носил Улаф. После разговора с тем тревинисом его больше никто не видел, кроме меня. Спать в ту ночь он не ложился. Как бы то ни было, но он исчез.

Иногда гнев Дагнаруса, если Владыка Пустоты того хотел, мог оборачиваться для других телесной болью. Благодаря Кинжалу врикиля Дагнарус обладал безраздельной властью над своими творениями. Шакуру казалось, что он никогда не освободится от Кинжала. Он до сих пор ощущал его лезвие в своей спине. Он чувствовал жгучую боль, которая однажды лишила его жизни, дав взамен это ужасающее небытие. Когда Дагнарус сердился на него, Шакур чувствовал, как лезвие Кинжала поворачивается, доставляя ему неимоверные мучения.

Шакур ждал, что его и сейчас обожжет болью, но этого не случилось.

– Стоит ли волноваться из-за этого брата Улафа? Он увидел доспехи врикиля. Возможно, даже дотронулся до них, ужаснулся, испугался и решил бежать.

– Возможно, и так, – недоверчиво произнес Шакур, который был не в силах подавить свои сомнения даже перед угрозой боли. – Но мне самому так не кажется, мой повелитель. Этот брат Улаф – уроженец Виннингэля. Я всегда считал его тупым и недалеким. Сейчас я начинаю понимать, что это была его маска.

– Даже если и так? Что ему удалось узнать? Ну, увидел доспехи, почуял, так сказать, аромат Пустоты. И все. Он может болтать об этом сколько угодно. Его сочтут сумасшедшим и не более того.

– И все-таки, мой повелитель…

– Не спорь со мной, Шакур, – предостерег Дагнарус. – Мое заветное желание исполнилось. У меня прекрасное настроение, и я готов простить тебе этот промах.

Шакур поклонился.

– Каковы теперь ваши замыслы, мой повелитель?

– Появление Камня Владычества – знак для меня. Я не намерен ждать дальше. Этой же ночью я отдам приказ о нанесении двух ударов из тех трех, что я задумал. Завтра мои войска нападут на Дункар и на Карнуанский Портал.

Шакур был немало изумлен.

– Неужели все уже подготовлено? И ваши армии уже на подступах?

– На Портал я нападу, используя те войска, которыми располагаю здесь. Карнуанцы отправили большую часть своей армии через Портал в Делек-Вир, дабы противостоять нападению виннингэльцев. Как только я захвачу западный вход в их Портал, карнуанская армия уже не сможет вернуться назад. После падения Дункара моя армия переправится через Эдам Нар и ударит по карнуанской столице Далон-Рен с моря, тогда как другая моя армия нанесет удар с суши. Я предполагал действовать несколько по-иному, но и этот замысел обязательно удастся, поскольку падение Дункарги предрешено. – Дагнарус почувствовал, что его вассал чем-то недоволен. – Разве у тебя есть сомнения в падении Дункарги?

– Все подготовлено, мой повелитель. Достаточно одного вашего слова. Но каким образом ваша великая война будет способствовать возвращению Камня Владычества?

– Камень должен оказаться в руках Совета Владык в Новом Виннингэле. Те, кто его несут, могут избрать окружные пути, но и они будут сопряжены с опасностями. Путь до Нового Виннингэля занимает не менее полугода, а то и больше, и то если двигаться безостановочно. Умирающий Владыка наверняка вбил своим посланцам в голову мысль о том, что они должны спешить. Он наверняка посоветовал им воспользоваться одним из магических Порталов, ведущих в Новый Виннингэль, чтобы их путь вместо шести месяцев занял всего несколько недель. Ближайшим Порталом является Карнуанский. Едва посланцы Владыки там объявятся, мы их немедленно схватим.

– А что вы решили относительно Портала эльфов, мой повелитель?

– Я пока не готов напасть на Тромек. Положение там достаточно щекотливое. Госпожа Вэлура пытается заполучить часть Камня, принадлежащую эльфам, и я не осмеливаюсь мешать ее замыслам. Но если Владыка отправил Камень на север, я об этом обязательно узнаю. Как видишь, посланцам Владыки не ускользнуть от меня ни на севере, ни на юге. Думаю, теперь ты можешь исчезнуть из Храма, не вызывая особых пересудов?

– Начало войны сумеет объяснить причину моего отъезда. Пользуясь обличьем Верховного Мага, я объявлю королю, что покидаю Дункар и отправляюсь в Храм Магов в Новом Виннингэле, где, как я надеюсь, мне помогут остановить надвигающееся зло. Ни у кого мой отъезд не вызовет подозрений, и уж тем более никто не станет докапываться, почему Верховный Маг так и не вернулся.

– После нападения на Дункар в живых останутся единицы, и им уж явно будет не до тебя.