Текст книги "Убийство в Верховном суде"

Автор книги: Маргарет Мэри Трумэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

– Прекрасно! И спасибо, что позвонили. Кстати, если президент выразит желание обсудить вопрос с вами лично, когда у вас будет время: попозже сегодня или завтра с утра?

– Я освобожусь от всех дел в любое удобное президенту время, Уолтер.

Очень правильно, что он позвонил. Не очень, правда, этично, но времена теперь сложные, убеждал себя Поулсон, подытоживая события дня. Оправдывает его и то, что от государственных учреждений в эти трудные времена требуются четкость и определенность, подчас даже смелость, в осуществлении перемен; только так нация под руководством президента Джоргенса сможет вновь обрести былую моральную устойчивость и некогда утраченный престиж, о необходимости возрождения которых не может быть двух мнений.

«В законе, точно в волшебном зеркале, прозреваем мы верное отражение не только собственной нашей жизни, но и жизней всех тех, кто жил прежде и оставил по себе след», – горделиво процитировал Поулсон вслух слова Оливера Вендела Холмса-младшего. С этой мыслью пришло чувство облегчения – на смену прежнему неверию и сомнению. «Если президент Соединенных Штатов назначил тебя председателем Верховного суда, – продолжал он про себя, – то будь добр поступать так, как положено, как лучше – для президента, для Верховного суда, для американского народа, наконец, невзирая ни на что…»

Глава 18

– Кто-кто? – переспросил Теллер, когда дежуривший на посту у входа сержант позвонил ему снизу на следующее утро.

– Миссис Темпл Коновер. Просит пропустить ее к вам по срочному делу.

– Пусть пройдет.

Он сидел в ожидании, силясь представить себе, что за дело – разве что какие-то сведения, относящиеся к убийству Сазерленда, – могло привести в ОУП молодую супругу верховного судьи. Что ж, посмотрим, зачем она пожаловала. Теллер только что вернулся с ежедневной утренней пятиминутки у Дориана Марса, который наговорил ему мало приятного.

В кабинет вошла Сесили Коновер.

– Простите, что врываюсь без предупреждения, – торопливо заговорила она, – но откладывать было нельзя.

– Присаживайтесь, миссис Коновер. Так чего нельзя откладывать?

Она села, скрестив ноги, поправила светлую челку. Теллер при всем желании не мог не поддаться ее женской чувственной притягательности. Красивая от природы, она, казалось, постоянно испытывает безотчетную потребность усиливать воздействие этой дарованной судьбой красоты. Сесили явно нервничала. Наигрыш или подлинное волнение, спрашивал себя Теллер.

– Возможно, я явилась не по адресу, – сказала она, – но это от полной растерянности. Просто не знаю, как поступить.

Он с улыбкой подался вперед, облокотясь о стол:

– По какому бы делу вы ни пришли ко мне, миссис Коновер, мы, я уверен, сможем его спокойно обсудить.

– Я редко тушуюсь, а сейчас что-то никак не могу собраться с мыслями, – Сесили села поглубже, перенеся вес тела с ног на сиденье, отчего тут же взметнулась до бедер мини-юбка.

– Как поживает ваш муж? – вежливо осведомился Теллер.

– Хорошо, очень хорошо. Он удивительный человек, хотя вы это и без меня прекрасно знаете. У нас в Америке его заслуги перед законом и… э-э… правосудием известны буквально каждому.

– Конечно, конечно. Непонятно только, как ему это удается. Вот на днях мне сказали, что он написал больше двадцати книг. Да и в журналах я постоянно вижу его фамилию. Мне бы половину его работоспособности, когда стукнет…

Своей улыбкой она постаралась снять возникшую неловкость.

– Мой муж, конечно, не молод, лейтенант, и со здоровьем у него неважно, но работает он по-прежнему безостановочно, да и как мужа мне не в чем его упрекнуть.

При упоминании о мужских качествах судьи Коновера Теллер поморщился: зачем она так? Зачем с порога извещать незнакомого тебе человека о вещах сугубо интимных? Переменив тему разговора, он спросил, как ей нравится постоянно быть на виду?

– Давно опротивело. Популярность меня угнетает. Я ведь в душе очень простая, замкнутая, живу своим домом, своими мыслями.

– Я так и подумал.

Ее неискренность и позерство начинали действовать ему на нервы. Скорей бы переходила к делу! Но нет, последовал еще один бессмысленный диалог, за ним второй. И тогда Теллер спросил ее напрямую:

– Так с каким делом вы ко мне пришли, миссис Коновер? Может быть, в связи с расследованием убийства Сазерленда?

Сложив бантиком губки, она обиженно отвернулась.

– Если вы хотите что-то сообщить следствию, поделиться какими-то соображениями, я вас с удовольствием выслушаю. Честно говоря, мне сейчас любая помощь кстати. Хотя, я понимаю, о некоторых вещах говорить трудно и больно и тем не менее… Можете высказываться совершенно откровенно, дальше меня это никуда не пойдет.

Она взглянула ему в лицо.

– Правда? Вы даете слово, что все сказанное останется в этой комнате?

Откинувшись на спинку кресла, Теллер закурил гвоздичную сигару.

– Зависит от того, что вы захотите мне сообщить, – сказал он, пуская к потолку облачко голубоватого дыма. – Если поделитесь информацией личного характера, то, смею вас заверить, она так и останется конфиденциальной, тут нет вопросов; если же ваше сообщение касается следствия, то я вам ничего обещать не смогу. Придется мне довериться, только и всего.

– Странно, но я чувствую, что могу вам доверять. У вас что-то есть в лице…

– Спасибо на добром слове. (Интересно, черт возьми, что именно в его лице толкает на откровенность.)

– И потом мне совсем небезразлично, какого мнения будете вы… ну, и другие. Жена ведь должна оставаться верной мужу в горе и в радости. Она и в суде не может давать показаний против мужа, если не ошибаюсь?

– Не совсем. Ее нельзя заставить дать показания против мужа. Но по собственному желанию может.

– Значит, моя дилемма вам понятна?

– Не очень, вы пока мне еще ничего не сообщили.

– Ах, да, извините. – Она поднесла к глазам несколько раз крохотный, украшенный шитьем платочек, но слез он не увидел. – Ну что ж, будь по-вашему, лейтенант Теллер. Возьмите, – из смятой, чересчур большой женской сумки она вытащила бумажный пакет и передала его Теллеру. – Разверните и посмотрите, что в нем, – добавила она.

Теллер взял в руки носовой платок, полез внутрь пакета и вынул пистолет системы «пасфайндер», 22-го калибра, диаметром ствола семьдесят шесть миллиметров.

– Ваш? – спросил Теллер.

– Нет, мужа.

– И что из этого?

Она опустила глаза.

– А вдруг из этого самого пистолета убили Кларенса? Разве не про такую модель писали в газетах?

Теллер взвесил на руке оружие, осмотрел его со всех сторон:

– Установить, этот ли пистолет послужил орудием убийства, совсем несложно.

– Вам лучше знать. У вас, наверно, есть специалисты, которые смогут это сделать?

– Есть, конечно. Но прежде чем мы займемся оружием, хотелось бы поподробнее услышать от вас, миссис Коновер, почему вы решили, что именно этим пистолетом могли воспользоваться с целью убийства Кларенса Сазерленда?

– Я же сказала, он соответствует описанию в газетах.

– Как и тысячи других, того же калибра. Если бы все владельцы подобных пистолетов в одночасье решили, прочитав в газетах об убийстве Сазерленда, сдать их нам, у нас не хватило бы помещений для их хранения.

– Да, но другие владельцы не работают в Верховном суде, не были знакомы с Кларенсом и не имели повода… – Она внезапно замолчала.

– Говоря иначе, вы пришли сообщить мне, что этим пистолетом мог воспользоваться для убийства Кларенса Сазерленда ваш муж?

Она тихо вскрикнула, расширенными от ужаса глазами посмотрела на него:

– Нет-нет, ничего подобного у меня и в мыслях не было. Я пришла сказать, что этот пистолет муж хранил у себя в кабинете, и тот, кому было об этом известно, попросту украл его и убил Кларенса.

– Так-так, если этот пистолет действительно был орудием убийства…

– Но вам же ничего не стоит выяснить!

Теллер пожал плечами:

– А откуда вам стало известно о наличии пистолета у вашего мужа, миссис Коновер?

– Я… мы с судьей Коновером однажды крупно поскандалили… по-глупому, из-за пустяка, и он пригрозил мне пистолетом. Мы тут же оба опомнились, и ссора кончилась, будто ничего и не было.

– Скандал произошел в его кабинете?

– Да.

– И он угрожал вам оружием?

– Да, но в пылу глупой ссоры, совсем пустяковой…

– Может быть, я в жизни чего-то недопонял, миссис Коновер, но мой скромный опыт подсказывает мне, что если муж угрожает жене пистолетом, это уже не мелкая ссора, а что-то более значительное.

Сесили топнула ногой.

– Как я жалею, что начала этот разговор. Боже мой… а мне-то казалось, что, принеся вам пистолет, я поступаю по совести. Хотелось помочь вам найти убийцу…

– А упомянутая мелкая ссора с мужем произошла, случайно, не из-за Кларенса Сазерленда?

– Скажете тоже! Я даже не помню, из-за чего мы тогда поскандалили.

Теллер посмотрел на нее пристальным, долгим взглядом.

– Хорошо! Баллистику у нас проверят.

– Я еще хотела вам сказать… Мне страшно…

– То есть вы считаете, что муж способен вас убить?

– Он такой… у него иногда так быстро меняется настроение. От ревности ему что угодно может прийти в голову.

– И к Кларенсу Сазерленду он вас ревновал?

Она поочередно поднесла к глазам платок:

– Он ревнует меня ко всем без разбора.

– Я собираюсь отнести пистолет в лабораторию, миссис Коновер. Вы можете подождать результатов здесь, если хотите, но это вовсе не обязательно. Я свяжусь с вами позже.

– Тогда я лучше пойду, – жалобно сказала Сесили. – Только прошу вас, если пистолет действительно окажется орудием убийства, сообщите мне об этом в первую очередь.

– Поживем – увидим.

Он подал ей пальто, распахнул перед ней дверь.

– А вы дама с норовом, – сказал он полушутя-полусерьезно. – Чтоб по своей инициативе явиться к нам с орудием убийства, тут смелость нужна. – Не то чтобы он действительно так думал, скорее почувствовал, что надо подыграть ее самолюбию.

– Я не могла иначе, – строго и скромно произнесла Сесили. – Благодарю вас за чуткость, за порядочность – во всем.

Он проводил ее взглядом, пока она шла по коридору до поворота к лифтам, потом отправился в лабораторию баллистики, отыскал начальника, вручил ему пистолет:

– Оружие по делу Сазерленда. Пока в розыске…

Начальник баллистической лаборатории поднялся к нему в кабинет сразу же по окончании испытаний.

– Это тот пистолет. Все сходится: пуля, ствол. Однозначно.

– Отпечатки пальцев?

– Только частичные. Хватит для окончательного опознания или не хватит, пока сказать не могу. А вот что касается самого оружия, тут никаких сомнений, Марти. Сазерленда застрелили из него.

Резко повернувшись в кресле, Теллер посмотрел в окно на серый, промокший от дождей Вашингтон.

– Кто владелец? – спросил начальник лаборатории.

– Неважно, но лучше б он принадлежал кому-нибудь другому. Ты держи это при себе – мне надо сначала поговорить с Марсом, а пока никому ни слова, договорились?

– Не волнуйся, Марти. Но поспешай, потому что в нашем богоспасаемом ведомстве такие вещи долго в секрете не держатся.

Через десять минут Теллер вновь предстал перед Дорианом Марсом. Изложил во всех подробностях визит Сесили Коновер, особо подчеркнув факт выдачи пистолета. Марс выслушал его, не дрогнув ни единым мускулом. Когда же Теллер закончил, он раскурил трубку, пощелкал черенком о зубы и сказал, что припечатал:

– Недаром говорят, молчание – золото.

– Видимо, знают, что говорят. Значит, и дальше – завеса молчания?

– И самая плотная.

– До каких пор?

– А это как прикажут. Я сейчас же, в экстренном порядке, свяжусь с начальником управления. Не перестраховки ради, а потому что подозреваемый – член Верховного суда.

– Владеть оружием и применить его – две принципиально разные вещи, Дориан. Их нельзя путать. Кстати, и супруга судьи утверждает, что оружие выкрали из сейфа у него в кабинете. Кто? Не исключено, что сама же она и выкрала. А почему нет? Она, правда, намекала, что, мол, муж вполне мог пустить его в ход… ревность, состояние аффекта и тому подобное. На самом деле она этим отводила подозрения от себя. Разница в возрасте у них… несколько световых лет. Вполне может статься, что он ей мешал. Поигралась в судейскую жену и хватит – не то молодость минёт, сойдет цвет со щек…

Марс, положив на стол дымящуюся трубку, потянулся к телефону.

– Созвонимся позже, Марти. Не занимай телефон и будь наготове – ты можешь мне понадобиться.

Уже с порога Теллер услышал, как Марс напористо вещал в трубку:

– …А мне какое дело, где он и чем занимается, мне он нужен по делу, сейчас, сию минуту… Если еще и мне придется терять время из-за вашей нерасторопности, то будьте уверены: вы у меня завтра же станете первой строкой в списках безработных!

Глава 19

Уже в три часа Сюзанна Пиншер позвонила в ОУП Мартину Теллеру:

– Кто-то, помнится, обещал держать меня в курсе происходящих у вас событий в деле Сазерленда. Но, как выясняется, обещания не сдержал.

– Не понимаю о чем речь, Сюзанна.

– Вы прекрасно понимаете, – срываясь с шутливого тона, сказала Сюзанна. – Речь идет о пистолете, который попал к вам в руки сегодня утром.

Уличенный, он с минуту оторопело молчал, потом наконец сумел выговорить:

– Не может быть, этого не может быть…

– Бросьте, Марти, неужели вы в самом деле думаете, будто можно долго хранить в тайне улики первостепенной важности?

– Кто вам об этом сказал?

– Неважно, один коллега здесь, в министерстве.

– Нет важно, черт возьми! Потому что это предполагает утечку от нас, из ОУП, которую необходимо заткнуть любой ценой.

– Потом поговорим. Сейчас главное – у вас в руках орудие преступления. Что вы собираетесь делать дальше?

– Мы как раз сейчас обсуждаем свой следующий шаг. Все-таки речь идет не об обыкновенном орудии преступления, а о пистолете, принадлежащем судье Темплу Коноверу. Да и не только в этом дело – пистолет сдала в ОУП его дражайшая супруга, что, согласитесь, обыкновенным женам несвойственно.

– Вы можете со мной встретиться?

– Конечно. В какое время?

– Ужин, аперитив, как вы смотрите?

Он уже выходил в шесть часов из кабинета, весь в ожидании условленной встречи, когда на пороге его перехватил Дориан Марс.

– Ты застал меня по дороге домой, – нетерпеливо буркнул Теллер.

– Я тебя надолго не задержу, – уверил его Марс. – Значит, такое дело, Марти. Во-первых, начальник управления от себя лично и ряда других больших начальников велел попридержать информацию об оружии Коновера хотя бы на несколько дней.

– Поздно, о ней уже весь город шепчется, – сказал Теллер, промолчав о своей беседе с Сюзанной Пиншер.

– Это не мое дело, – упрямо прервал его Марс. – Мое дело – проследить, чтобы эта информация не просочилась за стены нашего управления.

– Не просочилась куда?.. Ладно, Дориан, мне надо бежать…

– Одну минуту, Марти. Ты как-то обмолвился, что работаешь в тесном контакте с Министерством юстиции.

– У меня есть там свой человек.

– Тогда найди себе другого.

– С какой стати?

– По слухам, следствие министерства вышло на существенную зацепку в этом деле.

– Какую именно?

– Не знаю, а знать хочется, и даже очень. Поскольку за провал расследования по делу Сазерленда спросят именно с нас. По этой самой причине я не намерен сидеть сложа руки, пока ушлые ребята из министерства делают за нас нашу работу и нас же тычут в нее носом!

– Я попробую выяснить, что и как.

– Выясни и доложи мне завтра в девять.

– Слушаюсь!

* * *

С Сюзанной Пиншер они встретились в «Кулбризе» – небольшом баре на Одиннадцатой улице, ее же жителей в основном и обслуживающем. Из блюд, начертанных мелом на черной, типа школьной, доске, они заказали одно – итальянское и бутылку красного «Корво». Когда сели, Теллер изложил ей в подробностях визит Сесили Коновер. Сюзанна лишь поинтересовалась, как ОУП намерен поступить с этой важнейшей уликой.

– Да никак! Разве что придется повторно допросить Коновера. Сейчас, стало быть, мы собираемся с силами для поединка со старейшим членом Верховного суда по поводу того факта, что обладатель принесенного оружия – он!

– До чего же вы все-таки наивны в вашем богоспасаемом ОУП! – воскликнула Сюзанна.

– Вот уж не сказал бы!

– А я вам гарантирую, что завтра материал о сданном пистолете появится во всех вечерних газетах. Министерство уже полнится слухами, и, догадываюсь, в ОУП творится то же самое.

Теллер уныло кивнул.

– Что правда, то правда, но, даю вам слово, утечка идет не от меня. Но коль уж мы заговорили о вас и министерстве, то позвольте спросить, с какой стати вы, мадам, ругали меня по телефону за то, что сразу же не позвонил вам насчет пистолета Коновера. Вам словно бы невдомек, почему я так поступил?

Она замотала головой, потягивая вино.

– Но мне действительно ничего непонятно! То мы договариваемся обмениваться любой оперативной информацией, то при первой же реальной удаче вы вдруг затемняетесь. В конце концов, делиться со мной и с репортером «Вашингтон пост» – далеко не одно и то же.

– Избави меня Бог так думать, Сюзанна! Просто начальство чуть ли не взяло с меня расписку о неразглашении. А кстати, об обмене информацией, что это за «крупный прорыв» в следствии Министерства юстиции?

Она, недоуменно вскинув брови, переспросила:

– Какой еще крупный прорыв?

Теллер назидательно поднял указательный палец:

– О, Сюзанна, не хитрите со мной. Я от вас не утаил о пистолете, так будьте добры и вы…

– После того, как я вам устроила скандал по телефону!

– Суть от этого не меняется – я честно и добросовестно информировал вас об оружии Коновера. Теперь ваша очередь ответить взаимностью.

– Взаимности все равно не получится. То, что я раскопала, сущий пустяк по сравнению с пистолетом. Для помощи в проведении следствия ко мне прикрепили двух замечательных головастых ребят-стажеров. По моему поручению они подняли буквально все, что когда-либо писалось в прессе об основных действующих лицах по делу: Поулсоне, Коновере, Чайлдсе, самом докторе Сазерленде и прочих знаменитостях.

– С какой целью?

– Чтобы чем-то их занять. А если начистоту, то из-за безысходности своего положения. Не каждому же везет настолько, что орудие убийства ему приносят на блюдечке прямо в кабинет.

Теллер закусил губу, разлил по бокалам недопитое вино. Хотя он в самом деле и пальцем не пошевелил, чтобы заполучить пистолет, признавать ее правоту не хотелось ни под каким видом. Аргументов в свою защиту, например усердного, в поте лица, докапывания до истины либо внезапного озарения, у него не было и в помине.

Сюзанна между тем продолжала рассказывать:

– Так или иначе, один из моих практикантов принес в клюве просто захватывающую информацию.

– Не томите, Сюзанна!

– Председатель Верховного суда Поулсон был в свое время пациентом доктора Честера Сазерленда. Ну, что скажете? – спросила она с вызовом.

Он пожал плечами.

– Человек сходил к врачу, пусть даже к психиатру. Что тут особенного?

– Ровным счетом ничего! – Сюзанну, судя по тону, начинала раздражать его невосприимчивость. – Пока не выяснится, что к психиатру обращался председатель Верховного суда, а сын вышеупомянутого психиатра – его убитый сотрудник. Это, по-вашему, цепь случайностей?

– Связка, что и говорить, интригующая…

– Вот именно! Предположим, Кларенс Сазерленд узнал от отца о психических неурядицах Поулсона и держал эту информацию, словно камень за пазухой? Помните, я вам рассказывала об обеде с Лори Роулс? Она тогда сказала, что в Верховном суде все ломали голову, отчего Поулсон до сих пор не выгнал с работы молодого Сазерленда? Даже признавая за ним кучу достоинств. А что если Кларенс держался на работе как раз потому, что многое знал, а?

Теперь уж Теллер сам подхватил ее мысль:

– Может быть, сам Поулсон и убил его, желая заткнуть ему рот?

– И такое возможно.

– Возможно, но лишь при одном допущении: что к нему в руки попала не просто компрометирующая – уничтожающая информация о Поулсоне. У вас нет впечатления, что Поулсон голубой?

Сюзанна хотела возразить, но, подумав, сказала нечто совершенно иное:

– А кто его знает? Подчас на свет выползают вещи и пострашнее. Хотя гомосексуалист во главе высшего судебного органа – да от этого вся страна зашлась бы в истерике, а уж от карьеры назначившего его президента камня на камне бы не осталось. Впрочем, два сапога – чем не пара? Президент с размытыми нравственными устоями и председатель Верховного суда, многократно заявляющий публично, что разделяет его взгляды…

Теллер только согласно кивал. Нелепый домысел? А не так ли аттестовали поначалу Уотергейт? А дебильный провал на Плайя-Хирон?

– Кстати, – сказал он, – когда вы вскользь помянули эту девицу, Лори Роулс, мне вспомнился разговор с близким приятелем убитого по фамилии Плам. Он утверждал, что Лори с ума сходила от любви к Сазерленду, звонила ему в самые неурочные часы и устраивала грандиозные сцены ревности, застав его с другой дамой.

– Все это очень вяжется с ее поведением и характером. Надо бы еще раз встретиться с ней. Знаете, Марти, мне очень хотелось бы – сама не знаю почему, – чтобы отношения с ней не прервались с окончанием следствия. Мне страшно подумать, что она может оказаться виновной в убийстве!

– Не терзайтесь понапрасну, мадам, помните: вам поручено расследовать убийство. Берите пример с меня: на кого следствие выведет, того я и возьму, и рука не дрогнет. У вас, впрочем, эти понятные женские слабости тоже скоро пройдут, вот поработаете год-другой, все как рукой снимет.

Он заплатил по счету. Когда вышли на улицу, спросил:

– Как поживают ваши дети?

– Прекрасно. А ваши?

– Неплохо, если верить последним полученным мной сведениям. Предлагаю выпить на сон грядущий, как вы?

– Не возражаю.

– Я пригласил бы вас к себе, но убирающая мою квартиру женщина не показывалась почти полгода.

Сюзанна взяла его под руку:

– А мою убирали как раз сегодня.

Они сидели у нее в квартире, в гостиной, и час за часом рассказывали друг другу о своей жизни и семьях, сплетничали о вашингтонских знаменитостях, обсуждали дела, в расследовании которых участвовали.

Наконец Сюзанна сказала, широко и откровенно зевая:

– Жаль, такой чудесный вечер, но у меня прямо глаза слипаются.

Не говоря ни слова, Теллер придвинулся вплотную к ней, обнял, поцеловал, сначала нежно и ласково, потом все требовательней. Откинувшись на подушки, Сюзанна обняла его руками за шею, притянула к себе…

По прошествии времени он сказал:

– Будь я пошляком, то изрек бы нечто афористично-незабвенное типа: «Благодарю. Я давно не знал женщины». Но если тебя не покоробят мои слова, я хотел бы сказать иначе: «Благодарю. Ты – замечательная женщина».

Она улыбнулась в ответ.

– Я тоже благодарна тебе, Теллер. И рискуя показаться пошлой, скажу, тем не менее, что у меня действительно давно никого не было, а ты… мне было очень хорошо!

Уже стоя на пороге квартиры в два часа ночи, он посмотрел ей в лицо:

– Одно меня беспокоит в информации о том, что Поулсон ходил в пациентах Сазерленда.

– Что именно? – она стояла в прихожей в пурпурном бархатном халате и домашних шлепанцах.

– Каким образом твои практиканты добыли этот факт из газетных вырезок. Как правило, газеты таких вещей не публикуют.

Она чмокнула его в щеку.

– Элементарно, дорогой лейтенант. Отец одного из моих практикантов – владелец аптеки, куда захаживают богатые и знатные. И среди них – верховный судья Поулсон. В аптеке сохранились рецепты на его имя, некогда выписанные доктором Сазерлендом. Мужайся, тебя ждет еще одно сногсшибательное откровение.

– Слушаю…

– У одного из родных Поулсона – застарелый геморрой.

– Вот это подлинная сенсация! Спокойной ночи, Сюзанна.

– Спокойной ночи, Теллер. Желаю как следует выспаться.