Текст книги "Убийство в Верховном суде"

Автор книги: Маргарет Мэри Трумэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

– И что же дальше?

– А дальше его убили, скорее всего кто-то из судей.

Сюзанна кивком указала на кушетку.

– Давайте присядем. Так что же дальше?

– Кларенс частенько утверждал, что у него есть отмычка к каждому человеку в Верховном суде. Он знал о каждом судье что-то компрометирующее.

– Откуда он брал сведения?

– Точно не знаю, но, возможно, он просто умел слушать, находясь рядом с ними… Он работал с судьей Поулсоном и утверждал, что тот не более чем марионетка в руках Джоргенса и что он может доказать это.

– Ну, о Поулсоне так говорил не он один, Лори. Если уж на то пошло, подобные обвинения выдвигаются в адрес верховных судей на протяжении многих лет.

– Я думаю, что здесь нечто большее, – ответила Лори. – Одно дело, когда судья оказывается под влиянием политических идей президента, который, кстати, и назначил его на этот пост; и совсем другое – когда Белый дом через председателя Верховного суда прямо влияет на принятие решений по конкретным делам.

– С Поулсоном дело обстоит именно так?

– Кларенс утверждал это и говорил, что может подтвердить факты документально. Он сказал, что, если предать эти документы огласке, в действиях Верховного суда, да и Белого дома тоже, выплывет наружу масса скандальных вещей.

Сюзанна присвистнула.

– Я выпила бы еще кофе, – сказала она. – И немного бренди, если у вас есть.

– Есть.

Они продолжали разговор о судье Поулсоне и его связях с Белым домом. Лори не могла сообщить ничего конкретного, поскольку документов, на которые ссылался Кларенс, она не видела; однако, казалось, была убеждена, что эти документы существуют и представляют реальную угрозу для верховного судьи и даже для президента. Вполне достаточный мотив для убийства.

– Ну а остальные судьи? – спросила Сюзанна. – Вы рассказали мне о судье Коновере и о том, что у его жены был роман с Сазерлендом. Какой информацией располагал Сазерленд о других?

– Мне кажется, он знал что-то о каждом, Сюзанна. Я помню, как он однажды отозвался о судье Чайлдсе; он рассмеялся тогда и сказал: «Тоже мне, герой липовый! Жулик он и проходимец».

– Судья Чайлдс? Но его военные заслуги документально подтверждены…

– Я не знаю, что вам ответить. Однако нередко, просыпаясь среди ночи, я вижу лица членов Верховного суда. Мне снится, что все девять судей стоят перед судейской скамьей, а Кларенс сидит в кресле председателя… Точно так же, как он сидел в момент убийства. Он смеется им в лицо, называет дураками и мошенниками. И у каждого судьи в руке пистолет, кто-то из них стреляет и попадает ему в голову…

– Кто же?

– Не знаю. Слава Богу, это всего лишь сон, и я просыпаюсь.

– Ну а если следовать вашей интуиции, Лори, кого бы вы назвали?

Лори нервно усмехнулась:

– Не знаю, Сюзанна. Но если бы мне нужно было ограничить круг подозреваемых, я назвала бы Коновера, Поулсона и Чайлдса. Насколько я понимаю, у них были реальные мотивы. Я знаю, что сейчас много говорят об отношениях Кларенса с женщинами, но вряд ли его убила женщина. Я переиначила бы старую поговорку, Сюзанна: ищите мужчину…

Двадцать минут спустя Сюзанна сидела в своей машине. Она включила двигатель, крепко сжала в руках руль. «Ищите женщину, ищите мужчину, – сказала она себе. – Ищите кого угодно, где угодно, но только не здесь и не меня…»

Два человека закончили обыск в кабинете доктора Честера Сазерленда в его доме в Чеви-Чейзе.

– Вот они, – сказал один из них.

– Точно, – ответил другой. – Это и есть его досье по проекту МКАЛТРА, или как его там. Как раз то, что им нужно. Пойдем!

Глава 22

– Я в этом уверена, – сказала Вера Джонс доктору Честеру Сазерленду на следующее утро. – Посмотрите…

Он заглянул ей через плечо в открытый ящик шкафа, где хранились досье, с наклеенными на нем буквами алфавита.

– Вы точно помните, что вчера перед уходом его заперли? – спросил он.

Вера посмотрела на него:

– Доктор, я запирала и проверяла эти досье ежедневно в течение двадцати двух лет, и вчерашняя ночь не была исключением.

– Да-да, конечно, простите меня. Вы выяснили, не пропало ли что-нибудь?

– Пока нет. Я решила сообщить вам, прежде чем что-то предпринимать.

– Вы проверили мой кабинет?

– Нет.

Звонок Веры Джонс застал Сазерленда за завтраком, и сейчас он все еще был в халате поверх шелковой пижамы. Доктор вошел в свой личный кабинет, Вера следовала за ним по пятам.

– На первый взгляд все в порядке, – сказал он. – Вы проверили незапертый ящик с досье?

– Я же сказала вам, что…

– Да, да, я помню. Займитесь этим сейчас. Мне бы хотелось все здесь проверить.

Она повернулась, собираясь уйти, но внезапно остановилась, взглянула на него:

– Позвонить в полицию?

– Нет, сначала проверим, что именно пропало.

Вера закрыла за собой дверь. Сазерленд подошел к кушетке, дотронулся до обитой панелями стены, и она раздвинулась. За скрытой дверью находился встроенный в стену сейф и два запертых, отделанных деревом шкафчика для досье. Он проверил комбинацию на сейфе и убедился, что сейф надежно заперт. Заперты были и шкафчики. Сазерленд нашарил в кармане халата ключ и вставил его в замок верхнего шкафчика. Ящик, установленный на нейлоновых роликах, легко выдвинулся наружу, и доктор впился глазами в ряд красных пластиковых папок для досье с напечатанными на машинке наклейками. Даже не прикасаясь к ним, он понял, что не все на месте. Нескольких явно недоставало. Кронштейн внутри ящика поддерживал папки в определенном положении, так, чтобы они стояли аккуратно и прямо. Теперь же они завалились одна на другую.

– Черт подери, о, черт подери!

В дверь постучала Вера.

– Одну минуту, – крикнул он, запирая шкафчик и быстро возвращая в нужное положение панель. – Входите.

– Я проверила, – произнесла Вера. – Вроде бы ничего не пропало. Может быть, я все-таки забыла его запереть.

– Это так на вас непохоже.

– Я тоже человек.

Он сделал шаг в ее направлении, потом замер и направился к столику для кофе со стеклянной столешницей, который служил ему письменным столом.

– Здесь что-нибудь было потревожено? – спросила она.

– Нет-нет, отнюдь. А вы проверили, снаружи все в порядке?

– Да.

– Этот ящик для досье, ну, тот, что был не заперт… В нем хранились досье на букву «П». Досье судьи Поулсона там?

– Да, конечно.

– Хорошо. Вера, нам, пожалуй, следует поговорить начистоту.

– О чем?

– Об убийстве Кларенса.

– Зачем, для чего? Что еще тут можно обсуждать?

– Я бы назвал это реакцией непризнания реальности и недоверия к врачу.

– Доктор, прошу вас… Смерть Кларенса – это трагедия, это такой удар для всех нас. Мы все преисполнены горя, с трудом приходим в себя, пытаясь найти способ, как жить дальше…

– Давайте присядем, – он прервал ее и похлопал по кушетке рядом с собой. – Пожалуйста, сядьте на минуту.

Она нехотя опустилась рядом с ним на кушетку, разглаживая длинными, тонкими пальцами юбку на коленях. Он накрыл ее руку своею и улыбнулся.

– Мы долгое время вместе, Вера, многое сообща пережили…

Она молчала.

– Люди, у которых столько общего, неизбежно становятся близки друг другу, иногда даже ближе, чем родственники.

Она продолжала смотреть прямо перед собой, ее грудь вздымалась и опускалась под блузкой, застегнутой до самого подбородка. Однако рука ее, лежащая на колене, оставалась абсолютно неподвижной под его пальцами.

– Жизнь – это цепь отдельных эпизодов, Вера. Мы функционируем, движемся, существуем день за днем, и эту жизнь делит с нами небольшое число людей, которых мы к себе допускаем. Именно им мы и доверяем свои секреты.

Она повернулась, чтобы видеть его лицо.

– Если вы таким способом хотите проверить, не поколебалась ли моя верность вам и вашим секретам, то я должна сказать, что меня это задевает…

Он начал было отвечать ей, но она быстро продолжила:

– Нет, Честер, вам не стоит насчет меня беспокоиться, и я думаю, вы это знаете. Нас обоих затянуло в какое-то болото, в конце концов уничтожившее Кларенса. Теперь все кончено. Об этом позаботилась его смерть, какой бы трагической она ни была.

Сазерленд откинулся назад и нарочито пристально принялся изучать ногти на пальцах одной руки, упершись ими в ладонь другой. У него был вид ювелира, подыскивающего достойную оправу для драгоценных камней. Очевидно, удовлетворившись их состоянием, он посмотрел на Веру и спросил:

– Все обойдется, не правда ли, Вера?

– Конечно, доктор.

– Благодарю вас, Вера.

– За что? – сказала она, поднявшись и направляясь к двери. – Мы делаем то, что должны… Я имею в виду, что жизнь продолжается…

Когда она ушла, Сазерленд еще долго сидел на кушетке, не отрывая глаз от того участка стены, за которой скрывались шкафчики с досье и сейф. Потом он подошел к телефону, стоявшему в маленьком кабинете, полистал черную книжечку, которую достал из стола, и набрал номер. К телефону подошел Уильям Сток, шеф Управления по науке и технике ЦРУ, который в эту минуту играл с сыном на видео в звездных пришельцев.

– Доброе утро, Честер. Чему я обязан удовольствием слышать тебя в столь ранний час?

– Я уверен, ты знаешь причину, Билл.

Сток ничего не ответил.

– Мой кабинет взломали вчера ночью.

– Весьма сочувствую. Причинен какой-нибудь урон?

– Нет, но вскрыли мои досье.

Сток засмеялся.

– Надеюсь, воры не стащили какие-нибудь пикантные подробности о твоих пациентах? Это могло бы поставить многих в неудобное положение.

Сазерленд хотел было сказать об исчезнувшем досье МКАЛТРА, но сдержался и произнес лишь:

– Мне нужно повидать тебя, Билл.

– Я все утро буду дома. Жена давным-давно пилит меня за то, что слишком мало времени уделяю сыну, ну я и застолбил для него часть сегодняшнего дня. Мы играем в эту телеигру, знаешь, когда электронные вражеские снаряды летят в тебя с жуткой скоростью и точностью. У сына положение куда лучше моего, правда, он больше и практикуется. Знаешь, эта чертова штучка так увлекательна.

– Когда я могу тебя увидеть?

– Ну, скажем, сегодня днем у меня? В три часа подходит?

– Я приду, будь уверен.

Вера Джонс сидела в приемной за своим столом. Заметив, что светящаяся кнопка на телефоне погасла, она взяла карандаш и начала что-то записывать в свой блокнот. Через несколько минут появился Сазерленд.

– Отмените визиты всех пациентов, которые назначены на сегодня, – сказал он.

– Хорошо. Записаны всего четверо, я им позвоню.

– Да и сами можете отправляться домой, как только всех обзвоните. Меня не будет весь день.

– Спасибо, я воспользуюсь вашим разрешением.

Весь остаток дня Вера Джонс провела в кабинете, переставляя досье, печатая списки пациентов и время их приема, оставленные ей Сазерлендом. Под конец она предалась занятию, ставшему своего рода навязчивой идеей для нее: перепечатала записи в телефонной книге, в которой не осталось уже ни единой вычеркнутой или написанной от руки строчки.

В 18.30, вымыв свою кофейную чашку, она достала из скрытого ящика стола папку с наклейкой в верхнем углу, на которой было напечатано: «Дж. Поулсон», открыла ее и прочитала первую страницу, затем проглядела дюжину дополнительных страниц, заполненных безукоризненными печатными строчками. Если бы у кого-то нашлось время и желание сравнить страницы в досье Поулсона с материалами других досье, он бы, наверное, обратил внимание на то, что записи в первом, теоретически относящиеся ко времени проведения сеансов, все были свеженапечатаны, как будто бы изготовленные за один присест. На самом деле так и было. Вера знала об этом несоответствии, и оно не давало ей покоя, но никаким другим путем нельзя было продублировать недостающее досье. Она напечатала страницы заново, полагаясь лишь на свою память, на то, что помнила из комментариев и заключений доктора. Большего сделать было невозможно, и Вера успокаивала себя тем, что шансов обнаружить подделку фактически не было. Досье Поулсона закрыто: он уже долгое время не был пациентом. У доктора нет причин пересматривать его дело, и именно поэтому внезапный вопрос Сазерленда об этом досье обеспокоил Веру. Она хранила восстановленное досье в своем специальном тайнике с того самого момента, как напечатала его, и никак не могла заставить себя вернуть папку в ящик с буквами МНОП. Теперь она знала, иного выхода нет. Еще раз проверив и перепроверив каждый замок в кабинете, Вера выключила свет и прошла к машине, в которой просидела минут десять, включив двигатель, дрожа всем телом от холода и внутреннего беспокойства. Когда заработала печка, Вера поехала домой. Остановившись перед домом, она с минуту поколебалась, пытаясь решить, идти ли ей к себе или поехать куда-нибудь. Мысль о том, что придется провести долгую ночь одной, была невыносима. Она тронулась с места и направилась через переезд в Роквиле к Коннектикут-авеню, а затем вниз к парку Лафайет. Остановившись у светофора на красный свет, она с интересом разглядывала Белый дом. Большинство окон сияло бледно-желтым светом, и спроектированная для Томаса Джефферсона porte-cochere, [6]6
  ворота (фр.).


[Закрыть]открывавшая северный вход и пользующаяся особой любовью навещавших Белый дом глав государств, была озарена прожекторами. Включился зеленый свет, но она все продолжала смотреть на резиденцию президента. Водитель стоявшей за ней машины нетерпеливо начал сигналить; и только тогда, выпрямившись и взглянув в зеркальце заднего обзора, Вера двинулась дальше.

Внезапно она почувствовала приступ паники. Она ехала совершенно автоматически, проезжая один перекресток за другим, готовясь свернуть на каждом из них. В конце концов она пересекла мост Куртца и остановилась у бассейна «Тайдел» под японскими вишнями с набухшими почками.

– Господи, Боже мой, что со мной творится, – проговорила она, стиснув руль и пытаясь сдержать дрожь в теле. В такие минуты она ненавидела себя, ненавидела это проявление слабости, жалкой и опасной. Ее всегда пугало подобное состояние. Обычно смятение было чуждо ей, она гордилась своим умением четко ориентироваться во всеобщем хаосе, выделять главное и концентрироваться на действительно важных проблемах, а затем принимать единственно верное решение для восстановления порядка и ликвидации конфликтов.

Но сейчас Веру пугало возникшее вдруг щемящее чувство отчаяния и желания во что бы то ни стало опереться на чье-нибудь плечо. Если бы рядом был кто-то, в ком можно найти утешение, прижаться и обнять. Слабость все нарастала, Вера завела машину и поехала в сторону М-стрит, на северо-запад, в Джорджтаун, где после длительных поисков нашла наконец стоянку. Проходя по улице, она услышала громкое хоровое пение под аккомпанемент пианино, доносящееся через приоткрытую дверь. Она хотела было вернуться к машине, но приятная музыка, смех, человеческие голоса заставили ее войти внутрь.

Для обычного будничного вечера в баре было неожиданно многолюдно. В клубах табачного дыма было трудно разглядеть собравшихся. «Видимо, поэтому они и оставили открытой входную дверь», – подумала Вера.

Она решила, что не будет задерживаться здесь, если не найдет свободного места где-нибудь в уединении, у стойки бара. Ее никогда не тянуло присоединиться к хоровому пению, хотя обычно она с удовольствием слушала и наблюдала, как веселятся другие. В прошлый – и единственный – раз, когда она была в этом клубе, Вера почувствовала себя неуютно: ее спутник настоял на том, чтобы они сели поближе к пианино. Она вспомнила о той ночи и ее передернуло.

Нервно оглядевшись по сторонам, Вера обнаружила свободное сиденье у стойки неподалеку от входной двери и направилась к нему. Сидящий рядом мужчина, вполне прилично одетый, улыбнулся ей и сказал:

– Привет.

– Это место свободно? – спросила Вера. Она заметила пустую пивную кружку, стоящую рядом с тем местом, которое она намеревалась занять.

– По-моему, он ушел, – произнес мужчина. – Так что занимайте спокойно.

Она села и стала ждать, чтобы ее обслужили.

– Я хочу заказать для дамы коктейль, – обратился к бармену мужчина.

– Благодарю вас, не стоит, – торопливо произнесла Вера и тотчас добавила, обращаясь к бармену:

– Водку с тоником, пожалуйста.

Бармен, вернувшись с заказом и передавая ей бокал, заметил:

– Давненько вас не видел.

Это ее удивило.

– Дела, – коротко сказала она, не желая вступать с ним в разговор.

– Понятно, – протянул бармен. – В любом случае, рад вас снова видеть. Приятного вам вечера.

Джулио заиграл песню, которая, судя по всему, была известна ее соседу: он оживился, начал подпевать, а затем повернулся к ней и спросил:

– Знаете ее?

Вера покачала головой.

– Я никогда вас здесь раньше не видел, – мужчина прекратил напевать и внимательно посмотрел на нее.

– Я была здесь всего один раз, очень давно.

– Приятное местечко. Я сам не часто здесь бываю, но сегодня возвращался домой после совещания и решил отдохнуть: выпить и послушать музыку.

Она отпила немного водки.

– Вы живете поблизости?

– Нет.

– Рядом работаете?

– Тоже нет.

– А я – вице-президент фирмы по выпуску компьютеров. Компания не очень крупная, но… – Он достал визитную карточку и вручил Вере. Она попыталась разобрать имя, но в полутьме прочесть написанное оказалось сложно.

– Меня зовут Джордж Джансон, – представился он, протягивая руку.

Она пожала ее:

– Вера.

– Вера? Приятное имя, хотя и очень старомодное, – он почесал в затылке. – Не помню, чтобы я когда-нибудь раньше встречал Веру. А вот Джорджей вокруг полным полно, – добавил он и рассмеялся. – Можно мне угостить вас второй порцией? – Предупреждая ее отрицательный ответ, Джордж поднял обе руки: – Никаких подвохов, никаких гнусных намерений. Мне просто нравится разговаривать с вами. – Окинув взглядом стойку, он позвал: – Робби, сюда еще порцию.

Минут двадцать спустя Вера уже готова была пожалеть, что согласилась составить ему компанию: Джорджу явно не стоило принимать никаких дополнительных порций. Он захмелел, и не то чтобы от этого стал в меньшей степени джентльменом, просто вдруг как-то поглупел. И все же, глядя на его коротко постриженные, седеющие на висках волосы и всматриваясь в добрые глаза, Вера не могла сказать, что он стал ей неприятен.

– Еще? – спросил он.

– Нет, благодарю вас. Мне действительно пора идти.

– Да что вы, еще совсем рано. Ну же, выпьем, или хотя бы посидите рядом за компанию.

– Мне очень жаль, но сегодня был тяжелый день, впрочем, завтра будет не легче…

Вера взглянула в сторону сцены: Джулио собирался объявить новый номер. Он будет играть по заказу, а подпоет ему хорошо им известный и всеми любимый постоянный посетитель их клуба. Полный мужчина в слишком тесной для него рубашке и с бокалом в руке подошел к микрофону, ожидая, когда Джулио сыграет вступление к песне «Чикаго». Пел он со смаком, выговаривая как-то странно: «Чик-карго, Чик-карго».

Верин знакомый сделал еще один заказ.

– Нет-нет, прошу вас, мне пора…

– Ну, а как насчет того, чтобы где-нибудь еще выпить напоследок?

– Боюсь, что нет…

Он накрыл ее руку своей и посмотрел ей в глаза.

– Послушайте, вам нечего беспокоиться. Я вполне порядочный человек, хотя нескромно так говорить о самом себе. Просто я… ну, мне нужно, необходимо поговорить с женщиной. Я вовсе не собираюсь приставать к вам, поверьте. Мы можем просто выпить по чашечке кофе, еще немного где-нибудь посидеть, вот и все.

Он словно прочел ее мысли: именно этого ей так хотелось, было просто необходимо…

– Ну, хорошо, но только ненадолго…

– Вы на машине?

– Да.

– Тогда вот что. Я знаю одно заведение, кварталов шесть отсюда по М-стрит, которое открыто всю ночь. Буду ждать вас там. Кстати, они готовят отличные ватрушки. Любите ватрушки?

– Да, по правде говоря, люблю. – Вера вдруг обнаружила, что может улыбаться: он действительно симпатичный.

– Ну и прекрасно. – Джордж заплатил по счету, подал ей пальто, затем попрощался с барменом и открыл ей дверь. Холодный ночной воздух приятно освежал лицо.

– Где ваша машина? – спросил он.

– В двух кварталах отсюда.

– Я провожу вас.

– Это необязательно.

– Но мне приятно. Что бы там ни говорили, рыцарство еще живо, к тому же оно ни цента не стоит. – Он взял ее под руку, и они направились вдоль улицы.

Это небольшое приключение не прошло незамеченным. В ту минуту, когда Вера и ее новый знакомый выходили из клуба, Мартин Теллер притормозил свою машину у обочины через дорогу от клуба «Джулио». Он сразу узнал секретаршу Сазерленда. «Какого черта она здесь делает?» – спросил он себя и тут же подумал, не проследить ли за ними. Парочка остановилась у машины, мужчина открыл дверцу, и Вера села в автомобиль. «А это еще кто?» – удивился Теллер, решив все же отправиться в свой любимый клуб.

Места, на которых только что сидели Вера и управляющий компьютерной компанией, все еще были свободны. Одно из них он и занял.

– Привет, Марти, – улыбнулся ему бармен, – рад тебя видеть.

– Я тоже, Робби. Ты знаешь женщину, которая только что вышла отсюда с парнем в костюме?

Робби пожал плечами и покачал головой.

– Они пришли вместе?

– Да нет. Он угостил ее, а потом они ушли. Его-то я частенько здесь вижу.

– А ее?

Робби облокотился на стойку:

– Пожалуй, один раз видел.

– Здесь?

– Да, но давно. Несколько месяцев назад.

– Расскажи-ка мне поподробнее, как это было.

Робби приготовил напиток еще одному клиенту, выполнил заказ для официантки на другом конце стойки, затем вернулся к Теллеру.

– Ну что тебе сказать, Марти? Не могу же я помнить каждую женщину, которая сюда приходит.

– А ты постарайся.

– Это так важно?

– Не исключено. Сделай мне джин, пока ты блуждаешь по закоулкам памяти.

Бармен протянул ему стакан.

– О’кей, я действительно помню о ней больше, чем о некоторых других. Тип у нее, что ли, такой: зажатая она какая-то, чопорная. Из тех, кто всем недоволен, вечно все осуждает. Я еще подумал, что она не тот человек, которому у нас понравится. Здесь, как правило, люди расслабляются, верно?.. Дай-ка подумаю… А, ну да, вот еще почему я ее запомнил. Точно, точно… Она повздорила у стойки с парнем и ушла.

– С тем парнем, что был сегодня?

– Не-ет, тот гораздо моложе.

– Она его здесь подцепила?

– Тоже мимо. Они пришли вместе, почему я их и запомнил. Он по виду тоже сюда не вписывался. Молодой парень, пижон, если я правильно помню. Знаешь, такой симпатичный, и одет хорошо. Они оба сюда не вписывались, да и друг другу, похоже, мало подходили. А, впрочем, поди угадай, кто кому подходит? Во всяком случае, они сели вон там, – он показал на места за стойкой около пианино. – Я их обслужил, и какое-то время все было в порядке. А потом они вдруг схлестнулись. Мне помнится, я пытался как-то все сгладить, предложил им бесплатную выпивку, ну, что-то вроде этого.

– И чем все кончилось?

– О, вот это-то я запомнил. Она ушла, а он остался. Уверен, что в конце концов он подцепил другую девицу.

Теллер уже наполовину опорожнил свой стакан. Бармен собрался было отойти, но Мартин остановил его:

– Подожди, Робби. Опиши мне этого парня.

– Да не очень-то я и помню. Говорю тебе: молодой, блондин, пижонистого вида, на всех сверху вниз поглядывал.

– Ты видел фотографию клерка из Верховного суда, которого недавно убили?

Бармен потер подбородок.

– Конечно. Как там его звали?..

– Сазерленд.

– Верно… Господи…

– Ну?

– Точно, он действительно похож на того парня… Ну, который был с этой женщиной в ту ночь… Это мог быть он.

Теллер откинулся назад и воздел руки горе.

– Слушай, я расследую самое важное убийство за всю историю Вашингтона, не считая разве что Линкольна, а ты, опытнейший наблюдатель рода человеческого, упускаешь такие вещи! Черт подери, тот это был парень или нет?

– Возможно. Я должен взглянуть на фотографию.

Теллер быстро прошел к машине, вынул из дипломата, лежащего в багажнике, глянцевое фото Кларенса Сазерленда и вернулся в бар. Вместе с Робби они прошли на кухню, которая была ярче освещена. Бармен внимательно изучал фотографию.

– Ну?

– Да, похоже, тот самый.

– Похоже?

Робби взглянул на Теллера.

– Послушай, Марти, это место – не парад подозреваемых в полицейском участке. Здесь много проходит всякого народа. Я могу ошибаться, но если бы мне пришлось держать пари, я бы сказал, что это он.

Теллер облокотился на раковину и глубоко вздохнул:

– Никому об этом не говори, Робби.

– Кому я могу сказать?

– Вот и не говори.

Повар, иммигрант по имени Хуан, завидев их, улыбнулся Теллеру:

– Эй, инспектор, хочешь поесть?

– Да, картошку и «джулибургер», среднепрожаренный, и не переборщи с анчоусами. В общем, не промахнись.

Подъезжая к небольшому кафе, работающему круглосуточно, Вера увидела, как из такси выходит Джордж, управляющий компьютерной компанией. Ей не хотелось его разочаровывать, не сдержав свое слово, но чувство вины отступило на второй план перед неодолимой потребностью вернуться домой. Она нажала на акселератор, и кафе осталось позади, превратившись в красную неоновую точку, едва различимую в зеркальце заднего обзора.