Текст книги "Шеф Пьер (ЛП)"

Автор книги: Маргарет Макхейзер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

ШЕФ ПЬЕР
Автор: Маргарет МакХейзер

Жанр: Современный любовный роман

Рейтинг: 18+

Серия: Вне серии

Главы: Пролог+36 глав+Эпилог

Переводчики: Татьяна Ф. (до 8 гл.), Екатерина Н. (с 9 гл.)

Редакторы: Настя С., Екатерина И.

Вычитка и оформление: Анна К.

Обложка: Eli Black

ВНИМАНИЕ! Копирование без разрешения, а также указания группы и переводчиков запрещено!

Специально для группы: K.N ★ Переводы книг

(https://vk.com/kn_books)

ВНИМАНИЕ!

Копирование и размещение перевода без разрешения администрации группы, ссылки на группу и переводчиков запрещено!

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.

Пролог

– Вы же знаете, что у нас свободно место метрдотеля? – спрашивает меня Ангус, владелец «Тейбл Уан».

– О, я думала, это касается обслуживающего персонала, – отвечаю я, разглаживая свою юбку-карандаш.

Волнуясь, я рассматриваю его кабинет. Он чистый и аккуратный, несколько документов лежат в ящике для корреспонденции.

– Меня очень впечатлило ваше резюме, Холли. Вы занимали руководящую должность в ресторане и раньше, поэтому, думаю, вы справитесь и с этой, – говорит Ангус, возвращая мое внимание к нему.

– Я не работала в этой сфере уже несколько лет, так что мне нужно будет некоторое время, чтобы войти в курс дела. И я не уверена, что я тот человек, который вам нужен как метрдотель, – отвечаю я максимально честно.

Это будет несправедливо по отношению к ним и ко мне, если я возложу на себя такую важную роль, учитывая, что я не работала в этой индустрии целых семь лет.

– Если бы я думал, что вы не справитесь с такой работой, я бы вам ничего и не предлагал. Но здесь вы, с вашим огромным опытом, сможете проявить себя, – говорит он, откидываясь на спинку кресла. – Я взял на себя смелость и пригласил нашего шеф-повара присоединиться к нам, чтобы вы увидели, с кем вам, возможно, придется работать.

Ничего себе, разговор о получении места закончен. Я отправляла резюме на должность официантки, а он пытается уговорить меня принять место метрдотеля.

Подождите-ка, а почему здесь нет метрдотеля? «Тейбл Уан» был награжден звездой Мишлен, а затем потерял ее в течение года. В моей голове замигали тревожные огоньки.

– Шеф-повар? – спрашиваю я. Немного любопытно познакомиться с человеком, с которым я, возможно, буду работать. Наверное, я должна была бы больше узнать о ресторане кроме того, что он был награжден и лишен звезды Мишлен.

– Да, Пьер Леру. Слышали о нем? – спрашивает он с сомнением, чтобы выяснить, как много я знаю о Пьере Леру.

И, черт возьми, да, я слышала о Пьере.

Его репутация высокомерной задницы идет впереди него – я слышала о нем одну страшилку за другой. Он заставляет рыдать своих поваров, не важно, мужчина это или женщина. Официанты ненавидят его, и поэтому текучка кадров здесь невероятно высокая.

Ходят слухи и о его личной жизни, хотя на другие, кроме смерти его жены четыре года назад, я не обратила внимания.

– Да, я слышала о Пьере, – отвечаю я. В этот момент дверь кабинета с силой распахивается, и звук удара дверной ручки о стену пугает меня. Я вздрагиваю, но не оборачиваюсь, чтобы взглянуть на мужчину, который так вошел, потому что знаю, что именно этого он от меня и хочет.

Я выпрямляю спину и вытягиваюсь как струна на своем месте с гордо поднятой головой, ожидая, когда эта напыщенная задница подойдет, чтобы встать лицом передо мной. Я не собираюсь обращать на него внимание.

– Кто это? – гневно спрашивает он с сильным французским акцентом.

– Это Холли. Она проходит собеседование на должность метрдотеля, – отвечает Ангус, сцепляет пальцы и подносит их к своим губам.

– Non (фр. нет), – говорит Пьер решительно

– Прошу прощения? – говорю я, все еще сидя к нему спиной.

– Кто ты такая, чтобы задавать мне вопросы? – говорит он, даже не входя в поле моего зрения.

– Жаль разочаровывать вас, Пьер, но я та, кто проходит собеседование, – я улыбаюсь Ангусу и складываю руки на коленях.

– Нет, она не подойдет.

– Простите? – я встаю с кресла и поворачиваюсь, чтобы увидеть Пьера, прислонившегося к стене. Он высокий, ростом около метра восьмидесяти, и его руки скрещены на груди в воинственной позе.

– Non. Я не хочу тебя, – говорит он и пренебрежительно щелкает пальцами возле меня.

Я распрямляю плечи и поднимаю выше голову, улыбаясь и глядя на его тупое самодовольное лицо. Длинные каштановые волосы спадают на его глаза, а широкие плечи слегка опущены. Глаза смотрят на меня с презрением.

Я беру свою сумочку, вешаю ремень на плечо и поворачиваюсь к Ангусу.

– Когда бы вы хотели, чтобы я начала? – спрашиваю я.

Никакой темпераментный повар не возьмет надо мной вверх.

– Я сказал non! – заявляет Пьер, отталкиваясь от стены.

– Это не вам решать, Пьер, – говорю я, положив руку на талию.

К черту его и его высокомерную личность. Он не может мне приказывать что делать. Если я ему не нравлюсь, это его проблемы.

– Если ты возьмешь ее, то потеряешь меня, – выплевывает Пьер и тем самым ставит Ангусу ультиматум.

Что. За. Черт!

– Правда? Думаете, кто-нибудь наймет вас? Знаете, что? Вам очень повезет, если вы найдете работу за месяц. Ваша репутация всем известна. Никто не захочет шефа, который довел ресторан до звезды Мишлен, и, благодаря которому, этот же ресторан потерял ее в два раза быстрее. Давайте, действуйте, исполните свою угрозу, – выговариваю я. Откуда, черт возьми, это взялось во мне?

– Вы… вы… невыносимая женщина, – почти кричит он на меня.

Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на Ангуса, а затем обратно смотрю на Пьера.

– Не могли бы вы сейчас уйти? Нам с Ангусом нужно поговорить о контракте, а это частная информация, которую вам не нужно знать.

– Ангус? – он смотрит на Ангуса. Лицо Пьера посерело, брови нахмурены. Если бы это был мультфильм, думаю, из его ушей повалил бы пар, а глаза полыхали бы огнем.

Ангус выглядит удивленным. Он смотрит то на Пьера, то на меня, затем на стол и снова на нас. У меня складывается впечатление, что он очень старается не рассмеяться вслух.

– Спасибо, Пьер. Ты можешь возвращаться на кухню.

Я стараюсь сдержать улыбку. Но не могу. Поворачиваюсь к Пьеру и улыбаюсь ему, только чтобы взбесить его еще больше.

– Imbécile (фр. дура), – бормочет он себе под нос, когда выходит и захлопывает за собой дверь.

Я опускаю плечи, и мне становится стыдно за свое поведение.

– Простите меня, Ангус. Не знаю, что на меня нашло, но его поведение… это что-то. Такого я не терплю даже от своей семилетней дочери. Прошу прощения за вспышку гнева, но если вы не возражаете, я бы хотела подождать пару минут, прежде чем уйду. Я хочу сохранить немного своего достоинства.

– Минуты или две недостаточно, чтобы обсудить зарплату и льготы.

Он только что сказал, что собирается нанять меня?

– Простите? Я правильно вас расслышала?

– Никто и никогда так не разговаривал с Пьером. Думаю, вы именно та, кто ему нужен. И, более того, именно та, кто нужен мне в моем ресторане. Пожалуйста, присаживайтесь, обсудим условия контракта, которые устроят нас обоих.

Я присаживаюсь, и у меня кружится голова. Это что, происходит на самом деле?

Похоже, я получила работу метрдотеля в «Тейбл Уан» с высокомерным французским шеф-поваром.

Великолепно.

Глава 1

Холли

– Привет, малышка, как дела в школе? – спрашиваю Эмму, как только прохожу через парадную дверь нашего дома.

– Ты получила эту работу? – спрашивает она, нетерпеливо глядя на меня своими большими карими глазами.

– Я первая хочу знать, как прошел твой день в школе.

– Хорошо. Эбони сказала, что пригласит меня на свой день рождения, но не позовет Саксона, потому что он нагрубил ей. Я сказала ему, что мы все друзья, и он не должен говорить гадости Эбони. А он ответил, что у меня длинный нос. Что это значит, мам? – спрашивает она на одном дыхании.

– Длинный нос у того, кто лезет в чужие дела.

– У меня не длинный нос. Я просто заступилась за Эбони, потому что она моя подруга.

– И продолжай заступаться за своих друзей. Не переживай о том, что говорит Саксон. Это не имеет никакого значения, пока ты поступаешь правильно.

– Хорошо, мам, – она замолкает на мгновение, затем к ней возвращается энергия, и она начинает прыгать на месте вверх и вниз. – Ты получила работу? – визжит она.

– Да, получила. Это значит, что бабушка будет приглядывать за тобой в четверг, пятницу и субботу, пока я буду на работе.

– Я знаю и постараюсь вести себя очень хорошо, чтобы она не злилась на меня.

Целую Эмму в лоб и иду на кухню, где мама Стефана готовит ужин.

– Здравствуй, Бронвин, как прошел день? – спрашиваю я ее, хватая кусочек огурца из салата, который она нарезает.

– Отлично. Я водила Эм в библиотеку после школы, и она взяла книгу, а потом мы сделали домашнее задание. Еще она успела искупаться, ну а я готовлю ужин.

Стефан и я всегда отлично ладили с Бронвин. Ее муж умер до того, как я встретила и вышла замуж за Стефана. Когда мой муж умер, мы переехали к ней. Не то чтобы мы не могли прожить самостоятельно. Стефан оставил нам огромную страховку, поэтому мы могли безбедно жить всю оставшуюся жизнь.

Но Бронвин потеряла мужа и сына, я потеряла единственного мужчину, которого любила, и Эмма потеряла своего отца.

Мы были друг для друга опорой, в которой так нуждались, особенно Эмма. Та авария была трагедией, и долгое время ее последствия разрывали нас изнутри.

Прошло уже полтора года после аварии, и мне нужно было восстановить ту часть себя, которая умерла в тот день, когда полиция пришла к нам в дом со шляпами в руках и печальным взглядом в глазах.

Еще до того, как они заговорили, я поняла, что что-то произошло. Когда они попросили впустить их, все вокруг начало происходить будто в замедленной съемке.

Я не слышала ни слова из того, что они сказали. Они сидели на диване напротив меня, и их рты беззвучно открывались и закрывались. Я не слышала их, я едва видела, что они были там.

– Автокатастрофа, – сказали они.

Когда отвела взгляд от невидимого пятна на ковре, я, наконец, увидела скорбь в глазах полицейских и все поняла. В то утро Стефан встал с кровати, оделся, позавтракал и ушел на работу.

Он никогда больше не вернется к своей семье.

Последние слова, которые я сказал ему, были: «Ты не мог бы купить молока по дороге домой?».

Я не сказала ему, что люблю его. А он не сказал, что любит меня. Он просто вышел за дверь и исчез. Он погиб, когда ехал с работы домой.

Размышления о смерти Стефана заставляют меня притихнуть.

Бронвин это понимает и смахивает слезу. После этого мы обнимаемся без слов.

– Мамочка, я есть хочу, – прерывает мои мрачные воспоминания Эмма.

– Бабушка почти закончила ужин. Уже скоро, – отвечаю я и целую ее в макушку. – Может, ты принесешь мне свое домашнее задание? Я хочу посмотреть, что ты сделала, прежде чем сдашь его завтра.

Ее маленькое тельце поникает, плечи опадают, и я чувствую, что сейчас она начнет протестовать.

– А я должна? – спрашивает Эмма, делая ударение на «должна».

– Да, потому что завтра ты должна его сдать, а я хочу посмотреть, что ты сделала сегодня.

Эмма отстраняется от моих теплых объятий и плетется в свою комнату, чтобы взять домашнее задание.

– Как прошло собеседование? – спрашивает Бронвин, раскладывая салат на три тарелки.

– Я получила работу, но не знаю, как долго там продержусь. Шеф-повар – он просто нечто, – говорю я, качая головой при одной мысли о высокомерном французе.

– Почему? Что случилось?

– Он пришел на собеседование и, даже не обращая внимания на меня, сказал Ангусу, владельцу, что не хочет, чтобы меня нанимали.

– О, дорогая, похоже, с ним будет трудно работать.

Я киваю в знак согласия. У меня такое чувство, что либо он меня уволит, либо я сама уйду.

– Но ты же никогда не отступала перед трудностями, – говорит Бронвин, когда ставит ужин на стол. – Вспомни моего сына. Ты даже не хотела сходить с ним на свидание. Ему пришлось попотеть полгода, прежде чем ты дала ему шанс.

Я улыбаюсь, точно зная, что она имеет в виду.

– Держи, мам, – говорит Эмма, протягивая мне свою тетрадь с домашним заданием.

– Так, давай посмотрим, – я открываю тетрадку и начинаю проверять. – Как пишется слово garden (англ. сад)?

– Мам, бабушка уже это проверяла, – ноет она.

– Может быть, ты и делала это с бабушкой, но сейчас я хочу услышать, какая ты у меня умная девочка. Ты должна знать слово garden, потому что оно есть в твоем листе слов на неделю.

– G-a-r-d-e-n, – говорит Эмма, лучезарно улыбаясь, зная, что она права.

– Неплохо, давай посмотрим, знаешь ли ты, как произносится laugh (англ. смех).

– Мы уже изучать в школе, что g и h вместе создают звук f.

– «Изучали», а не «изучать», – исправляю я ее.

– Мы учили в школе, что g и h создают звук. L-a-u-g-h, – гордо говорит она.

– По-моему, ты хорошо разбираешься в орфографии, – говорю я, сжимая ее в крепких объятиях.

– Мне не нужно больше ходить в школу, мама, потому что я выучить все, что нужно знать.

– Нет, не все, потому что «выучила», а не «выучить», – я улыбаюсь, утыкаясь носом в ее мягкие волосы с запахом ягод.

– Ну ладно, – на мгновение она замолкает, глубоко вздыхает, а потом продолжает, – я буду ходить в школу еще неделю, – говорит она невинно.

Мы с Бронвин смеемся, зная, что когда она будет ложиться спать, то все забудет.

* * *

– Мам, расскажи мне сказку, – зовет меня Эмма из своей комнаты, когда ложится спать.

Захожу к ней и вижу, что тут будто произошел взрыв – вся одежда и игрушки разбросаны по полу.

– Ты должна убрать в комнате, Эмма, – говорю я, маневрируя, как на минном поле.

– Здесь чисто, – отвечает она, глядя на все вещи на полу.

– Маленькая мисс, ты должна убрать комнату к субботе, или не пойдешь на день рождения Скайлы в воскресенье.

Эмма закатывает глаза. У маленькой мисс своя точка зрения, а ведь ей только семь.

– Мамочка, – говорит она, прячась под своим тонким одеялом.

– Да, милая?

– Думаешь, папочка по нам скучает? – спрашивает Эмма, глядя в мои глаза, и мои силы будто покидают меня. Хотя я и ненавижу говорить с ней об этом, но понимаю, что она не должна чувствовать себя неловко, когда захочет поговорить о своем отце.

– Думаю да, потому что мы сильно скучаем по нему: бабушка, ты и я. И он любит нас так сильно, как только можно представить, и где бы он сейчас ни был, его сердце все равно будет любить нас.

– Думаешь, папочка счастлив там, где он сейчас? – ее большие карие глаза наполняются слезами, она старается быть сильной изо всех сил. Иногда мы должны знать, когда нужно отпустить, и это время настало.

– О, милая, – говорю я, придвигаясь ближе к ней и заключая ее в объятия, – я думаю, что папочка действительно счастлив там, где он сейчас. А еще я думаю, что если бы был способ, то он был бы рядом с тобой, чтобы убедиться, что ты тоже счастлива.

– Я не хочу забывать папочку, – говорит она, и слезы катятся по ее щекам.

– Мы никогда его не забудем. Мы слишком сильно его любим.

Эмма крепко обнимает меня. Ее маленькое тело, наполненное такой грустью, начинает тяжелеть. Мы крепко обнимаем друг друга, пока она полностью не расслабляется в моих объятиях. Когда ее голова откидывается назад и ротик открывается, я понимаю, что моя прекрасная, кареглазая, темноволосая красавица крепко спит.

Я опускаю ее на кровать и укрываю тонким одеялом, целуя ее в лоб.

– Надеюсь, ты приглядываешь за нами, Стефан, – шепчу я, молясь, чтобы он услышал меня.

Глава 2

Пьер

Когда вошел в кабинет Ангуса, первое, что я увидел – это длинные, густые темно-каштановые волосы, которые были идеально прямыми и доходили до поясницы.

Она ни за что не будет тут работать. Только ее волосы сказали мне, что она слишком беспокоится о своей внешности, а это значит, что она, вероятно, не будет следовать моим инструкциям так, как нужно мне.

Затем она встала и повернулась ко мне лицом. Ее глаза были полны гнева, а тело выпрямилось, бросая мне вызов.

Кем, черт возьми, она себя возомнила?

Когда я взглянул на Ангуса в поисках поддержки, этот дурак сидел, откинувшись в кресле, и ухмылялся мне.

Я превращу ее жизнь в ад. Я буду наезжать на нее за все, что она будет делать неправильно, буду смущать ее, пока она не уйдет. Никакая прославленная официантка не будет контролировать меня.

Я поднимаю свой стакан с виски и покручиваю его в руке, только и думая о невыносимой женщине, которая осмелилась бросить мне вызов.

– Долго она не продержится, – говорю я и поглаживаю большим пальцем лицо Евы.

Ева улыбается мне с фотографии, которую мы сделали, пока были в отпуске на острове Гамильтон. Это одна из лучших фотографий, которые мы сделали, прежде чем она умерла.

Я осторожно ставлю фото в рамке на стол возле своего кресла и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на свою потрясающую жену и ее самую красивую улыбку, которую я когда-либо видел.

– Я скучаю по тебе, – говорю я, поднимая стакан и выпивая все залпом.

Ева не двигается. Она просто продолжает смотреть на меня. Улыбающаяся, счастливая и влюбленная.

Подняв бутылку, я, забыв про стакан, начинаю пить прямо из горла.

Мой путь к бессмысленному и бесчувственному забвению сегодня длится слишком долго. Темнота недостаточно быстро поглощает меня. Мое сердце все еще бьется, и я хочу, чтобы это прекратилось, чтобы я смог наконец-то встретиться со своей любовью.

Я хочу, чтобы биение моего сердца стало слабее, закрыть глаза и уплыть в темноту. Мрак душит меня. Я вижу темноту повсюду.

Я сижу в тишине и слушаю собственное дыхание, погружаясь в бездонную пропасть горя и обиды, не в состоянии убежать от волны, утягивающей меня вниз. Мне едва хватает воздуха. Этот океан боли не позволяет мне вернуть ощущение себя.

– Je t’aime (фр. я люблю тебя), – бормочу я фотографии, поднимаю бутылку и делаю еще глоток.

Гудение в голове становится желанным отвлечением от зияющей дыры в моем сердце.

Гостиная постепенно теряет свою теплоту. В ней не осталось даже напоминания о цветочном аромате Евы. Остались только ее фотографии, украшающие стены, как воспоминания о всепоглощающей любви, которая связывала нас.

Мрак кольцом стягивается вокруг меня, мои чувства притупляются настолько, что довольно крепкий виски становится безвкусным.

Я поднимаю бутылку и допиваю то, что осталось, смакуя жжение, которое ласкает мое горло.

Мои глаза медленно закрываются, принося благословенную темноту. Я стараюсь, чтобы мои счастливые воспоминания о Еве были последним, что я увижу, прежде чем отключусь в пьяном угаре. Вспоминаю жену, как мы танцевали под звездами, завернувшись в прохладный вечерний воздух, пока наши тела двигались как единое целое. Сладкое прикосновение ее мягких губ к моей шее, музыка, заполняющая все вокруг, нежный шепот, когда я притянул ее к себе, очаровывая ее своей любовью.

– Je t’aime, – бормочу еще раз, закрывая глаза.

Блуждая где-то между жизнью и смертью, я роняю бутылку. С глухим стуком она падает на поблекший серый ковер, и только это дает мне понять, что я все еще жив.

Возможно, завтра я воссоединюсь с моей любовью, и, может быть, тогда я, наконец-то, смогу дышать.

Глава 3

Холли

Сорок минут в пути между городом и домом позволяют мне подготовиться. Сегодня понедельник, и у меня начинается недельная стажировка, прежде чем я стану метрдотелем.

Чего я не жду с нетерпением, так это встречи с Пьером. Он высокомерный кретин, и я не уверена, что сработаюсь с ним. Если смогу пережить эту неделю обучения, значит, все будет хорошо.

Я добираюсь до парковки рядом с «Тейбл Уан», и, припарковав свою машину, иду пешком. «Тейбл Уан» находится рядом с Оперным театром, и ресторан когда-то был одним их лучших в Сиднее. Но после потери звезды Мишлен он стал уже не так востребован, как раньше.

Стуча каблуками по тротуару, я чувствую, что мое сердце бьется, как сумасшедшее. Что, если после сегодняшнего вечера я не смогу смириться с высокомерным поваром и захочу все бросить?

Какой пример я покажу Эмме? Не очень хороший.

Поэтому, направляясь в сторону ресторана, я торжественно обещаю себе, что как бы мне ни было тяжело и некомфортно работать с высокомерным французом, я не собираюсь отступать. И я не позволю ему выгнать меня с этой работы.

Добравшись до стеклянного фасада ресторана, я вижу Ангуса внутри, разговаривающего с сотрудником. Стучу в дверь, и, когда он замечает меня, поднимает палец, показывая подождать немного.

Волнуясь, я разглаживаю юбку, убеждаюсь, что мой пиджак застегнут, и провожу рукой по волосам.

– Привет, Холли, – говорит он, открывая дверь и отступая на шаг в сторону, что я могла войти.

– Привет.

– Выглядишь взволнованной, – говорит он, отчего я начинаю чувствовать себя еще более нервной и неуверенной.

Я слегка улыбаюсь, отвожу от него взгляд и киваю.

– Я покажу тебе комнату для персонала, где ты сможешь оставить свою сумку. Обслуживающий персонал уже начал приходить, мы дождемся всех, а затем представим тебя.

Ангус закрывает входную дверь позади меня, указывая рукой мне направление к задней части ресторана.

Я прохожу вглубь ресторана, и до меня доносятся превосходные запахи.

– Боже, как вкусно пахнет, – говорю я прежде, чем понимаю это.

– Это томатный соус Пьера. Один из лучших, что я когда-либо пробовал, – отвечает Ангус.

Мы проходим мимо открытой кухни, где Пьер, стоя над плитой, добавляет ингредиенты в огромную серебристую кастрюлю. Его волосы собраны в небольшой хвост на затылке, одет он в черно-белую поварскую форму.

Он бросает на меня взгляд через плечо, его холодные глаза смотрят прямо в мои.

– Пьер, – говорю я, слегка кивая ему в качестве приветствия.

Он закатывает глаза и отворачивается, игнорируя меня.

Ну, правильно. Так теперь будет всегда, да?

– Приятно видеть вас снова, – говорю я громче, но гораздо спокойнее, с веселой ноткой в голосе.

Пьер поворачивается спиной и уходит.

Незрелый идиот.

– Прости его. Он не очень общительный человек, но он действительно великолепный повар, – говорит Ангус, извиняясь за поведение Пьера. Я пожимаю плечами и улыбаюсь. Ангус не виноват в том, что Пьер идиот.

Он приводит меня в комнату для обслуживающего персонала и представляет трем женщинам: Кэтрин, Джастине и Мэдди. У них всех одинаковая униформа: белые блузки с черными юбками, похожими на ту, что надета на мне, за исключением моего пиджака. Все трое тепло меня приветствуют.

– Ждем Эндрю и Мишель, а потом можно начинать официальное знакомство, – говорит Ангус. – Я пойду проверю Пьера и прослежу, чтобы он был готов к собранию персонала.

– С Холли все будет в порядке, иди, займись своими делами, – говорит Джастина, выдвигая стул рядом с собой.

– Спасибо, – говорю я, стараясь сделать мое принятие в коллектив как можно менее болезненным. Хотя внутри все нервы на пределе.

– Ты новый метрдотель, верно? Не переживай, Пьер и наполовину не такой страшный, каким хочет казаться. Он сам по себе, – говорит Джастина с теплой улыбкой.

– Хм-м, Пьер... Я бы с ним… – встревает Кэтрин с ухмылкой. Я смотрю на нее, и не совсем уверена, как реагировать на то, что она только что сказала. – Ох, у него самые красивые глаза, он всегда раздражен, и от этого я хочу его еще сильнее, – говорит она, пожимая плечами, явно не смущенная своими словами.

– Эм… хорошо, – отвечаю я. Как вообще на это нужно реагировать?

– Он хорош, – добавляет Мэдди.

– А ты, Холли? Что ты думаешь о нашем шефе? – спрашивает Кэтрин. Все три пары глаз смотрят на меня, с нетерпением ожидая моего ответа.

– Я здесь, чтобы делать свою работу и делать ее хорошо, – дипломатично отвечаю я. Не могу же я сказать, что думаю, что он высокомерный идиот.

– Повнимательнее с руками Ангуса. Иногда он любит шалить, – шепчет мне на ухо Джастина.

– Это се… – но мне не удается договорить, что это называется сексуальным домогательством, и что законы Южного Уэльса этого явно не одобрят.

Еще два человека входят в комнату для персонала вслед за Ангусом.

– Сегодня будет тяжелый вечер, во-первых, потому, что у нас две вечеринки на пятнадцать человек, а во-вторых, потому, что я собираюсь обучать Холли. Она наш новый метрдотель, и на этой неделе я буду ей все показывать. Она также будет внимательно наблюдать за каждым из вас по отдельности, поэтому вы можете показывать ей все, что делаете. Кэтрин, я хочу, чтобы ты взяла столики с первого по четвертый. Джастина и Мишель, вы обслуживаете вечеринки плюс пятый и шестой столики. Мэдди, у тебя столы с седьмого до десятого, и Эндрю, твои все остальные. Мы с Холли будем подавать напитки и помогать там, где это необходимо.

Я наблюдала, как каждый кивает в знак согласия.

– А вот и я, – говорит Пьер с французским акцентом, как будто ожидает аплодисментов.

Я смотрю на Кэтрин, замечая, что ее щеки розовеют, пока взгляд путешествует по телу Пьера.

– Фирменное блюдо дня – жареный фазан с тушеными зелеными бобами, трюфельным маслом и картофелем. Фазан был привезен с фермы в Литгоу, а овощи здешние, из Малгоа. Десерт дня – пирог с лимонным безе.

– И откуда лимоны? – спрашивает Эндрю.

– Из моего сада. Я принесу вам попробовать, – отвечает Пьер и выходит из комнаты для персонала.

Через несколько секунд он возвращается с двумя тарелками, а молодой парень следует за ним, держа несколько комплектов столовых приборов.

– Возвращайся на кухню и проверь соус, – инструктирует Пьер молодого повара.

– Да, шеф, – отвечает он робко и несется прочь.

Каждый берет вилку и начинает пробовать блюдо. Пьер смотрит на меня, приподняв бровь, безмолвно спрашивая, почему я не пробую.

– Вам не нравится фазан? – спрашивает он, медленно произнося каждое слово.

– Как он приготовлен?

– Это мясо дичи, не очень жирное для птицы. Оно должно быть правильно приготовлено, иначе будет сухим, – отвечает он мне, скрестив руки на груди.

Тихие стоны одобрения сливаются с клацаньем приборов по тарелке.

– Это прекрасно, но это не ответ на вопрос, который я задала. Как вы это приготовили? – спрашиваю я снова.

В этот момент в комнате наступает гробовая тишина, так что даже тихий гудок парома вдалеке был бы отлично слышен на весь ресторан.

– Черт возьми! – слышу я, как одна из девушек шепчет себе под нос.

– Je vous demande pardon (фр. прошу прощения)? – Пьер выпрямляется в полный рост. Он выпячивает грудь и поднимает подбородок. Очевидно, он зол на меня. Думаю, что он сказал «Прошу прощения», хотя я не совсем уверена.

– Вы его запекали или коптили? Как вы это приготовили? – спрашиваю я снова. Все внутри меня напряжено в ожидании, страх и нервы сплелись воедино. Но я не должна показывать страх.

Все взгляды в комнате сосредоточены на нас в ожидании того, что будет сказано или сделано дальше.

– Он слегка подкопчен.

– Вы коптили его на древесной стружке?

Я вижу, как губы Пьера слегка подергиваются, и наблюдаю, как он проводит языком по зубам, одновременно выгибая одну бровь.

– Его коптят горячим дымом, не холодным, в течение трех часов с кленом. Это придает ему более глубокий вкус при смешивании с трюфельным маслом. Возможно, если бы вы попробовали его, то не задавали бы все эти нелепые вопросы, и увидели, насколько он хорош.

Я слышу, как одна из девушек вздыхает, но не отвожу взгляда от Пьера.

– Это не нелепые вопросы. Видите ли, наши гости могут задать те же вопросы, что и я, – говорю я, обводя комнату рукой, показывая, что любой из нас должен быть подготовлен к этому вопросу, когда будет рекомендовать блюдо.

– Я сам расскажу клиенту, если ему нужен будет полный ответ.

– Господи, – бормочет тихим голосом Эндрю.

– Я здесь шеф-повар. Я шеф Пьер. Люди приходят сюда, чтобы попробовать мои блюда.

Могу сказать, что я задела его за живое.

– Я не спорю с этим, но мы должны быть в состоянии ответить на элементарные вопросы, если у наших гостей они возникнут.

– Нет! Вы придете и позовете меня, и я отвечу на все вопросы, – говорит он, его лицо краснеет, а голос срывается. Он выглядит так, будто балансирует на грани нервного срыва.

Теперь я понимаю, почему этот ресторан потерял звезду Мишлен. Он не сосредоточен на еде, а только на том, как хорошо он выглядит перед людьми, которые сюда приходят.

– Понятно, – говорю я и слегка киваю.

– Хорошо, попробуйте, пока не остыло, – говорит он и машет рукой в сторону основного блюда.

Я могла бы и дальше выпендриваться и сказать, что не люблю фазанов, но думаю, что пульсирующая жилка на его шее говорит о том, что он вспыхнет от ярости.

– Спасибо, – говорю я, беру последние столовые приборы и отрезаю небольшой кусочек фазана.

Когда фазан попадает в мой рот, сладкий кленовый дым и землистый аромат трюфельного масла соединяются, и я ощущаю необыкновенный взрыв вкуса. Я чувствую, что чего-то не хватает, но чего – не могу точно определить.

Все взгляды обращены на меня, с нетерпением ожидая моей реакции.

– Хорошо, – говорю я, откладывая столовые приборы.

– Хорошо? – Пьер хмурит брови.

– Да, очень хорошо. Спасибо.

– Очень хорошо? – спрашивает он.

– Да, спасибо.

Его челюсть напрягается, а руки на долю секунды сжимаются в кулаки.

– И что же вам не понравилось? – он поднимает руку и потирает подбородок.

– Я не сказала, что мне не понравилось. Я сказала, что блюдо очень хорошее.

– Есть разница между очень хорошим и превосходным, – он кивает в сторону остальных сотрудников. – Они все думают, что оно было великолепным, и стонали от удовольствия, а вы берете один кусочек и говорите, что оно очень хорошее.

– Оно очень хорошее, и спасибо вам за представленную возможность попробовать его.

– Вы придирчивая и невыносимая женщина, – говорит он и поворачивается ко мне спиной, двигая лимонное безе в сторону жаждущих зрителей.

Никто не пробует его. Вместо этого их взоры приклеены к нам. Бессовестные зрители ждут, что будет дальше.

– Попробуйте и скажите, что вы думаете. – Пьер берет десертную вилку и протягивает мне.

Я беру ее и смешиваю все компоненты, чтобы ощутить полный вкус лимонного безе.

Ух ты, насыщенный вкус и кислота лимонов вместе с воздушным легким безе – это просто великолепно. Один из самых лучших десертов, что я когда-либо пробовала.

– Вам нравится? – спрашивает Пьер.

Конечно, невозможно скрыть мою реакцию, и, если честно, я даже не пыталась.

– Это, пожалуй, один из самых изысканных десертов, что я когда-либо пробовала. Сочетание всего этого дает восхитительный вкус, – говорю я, действительно желая съесть все.

– Хорошо, – говорит Пьер, разворачивается и уходит обратно к себе на кухню.

Он такая высокомерная задница.