Текст книги "Шеф Пьер (ЛП)"

Автор книги: Маргарет Макхейзер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 27

Холли

– Мамочка, – зовет Эмма с заднего сиденья по пути домой.

– Да? – я делаю радио тише и жду ее вопроса.

– У Пьера много фотографий с ним и какой-то тетей. На некоторых из них он ее целует.

Я делаю глубокий вдох и молча жду ее следующий вопрос.

– У Пьера уже есть девушка?

Технически, да, я. Но мне придется упростить все для Эммы, чтобы она поняла.

– Давным-давно Пьер был женат.

– А больше нет?

– Вроде того.

– Некоторым детям в школе приходится проводить выходные со своей мамой или папой. Некоторые из них не живут вместе. У Пьера так же?

– Нет, немного не так. Ты же знаешь, что папа погиб в автокатастрофе?

– Да.

– Жена Пьера тоже умерла.

– Она тоже попала в аварию?

– Нет, она была очень больна.

– Ой, – ее голос становится тише и звучит грустно. – У нее была простуда?

– Ничего подобного, у нее была такая болезнь, «рак».

– Я слышала об этом, но не знаю, что это такое.

– Это болезнь, которая распространяется в организме, и люди умирают от нее, но иногда и выживают.

– Почему она не выжила?

– Потому что ее рак был агрессивным.

– Что это значит?

Боже, что за трудный разговор с семилетним ребенком.

– Это значит, что рак очень быстро рос и захватил ее тело.

– Это очень грустно, мамочка. – Эмма затихла и ничего не говорит в течение нескольких секунд. Она, должно быть, обдумывает то, что узнала. – Наверное, Пьер скучает по ней.

– Конечно.

– Ты скучаешь по папочке?

– Каждый день.

Черт возьми!

– Мамочка?

– Да.

– Как ты думаешь, я должна сделать Пьеру открытку, чтобы поблагодарить его за то, что он учил меня готовить?

Как легко ее молодой ум переходит от одной темы к другой.

– Я думаю, что это прекрасная идея, и держу пари, что она понравится ему.

– Ладно, завтра после школы я сделаю открытку. А еще он сказал мне, что покажет, как приготовить французский тост. – Она начинает смеяться. – Понимаешь, мамочка? Французский тост. – Она продолжает смеяться. – Французский тост. – Ее смех настолько заразительный и радостный, что я не сдерживаюсь и смеюсь вместе с ней.

Близится девять вечера. Луна еще не взошла, но звезды ярко сияют в небе. Эмма в это время, как правило, уже в постели, но сегодня у нас исключение из правил.

– Когда мы вернемся домой, сперва идем в душ, а затем в кровать.

Я ничего не слышу в ответ.

– Эмма, – тихо говорю я.

Опять ничего.

Оставшаяся дорога домой проходит в полной тишине. Единственный шум – это гул мотора и шуршащий звук шин. Пьер и Эмма на кухне, эта очевидная связь между ними – я снова и снова прокручиваю все это в голове. Могу ли я даже мечтать об этом? Он шагнул в ее жизнь и стал образцом для подражания, как отец для дочери. И она приняла его так легко, как дочь, которая тянется к отцовской доброте и любящим словам.

Не слишком ли рано для этого?

Безнадежно ли Эмма влюбилась в Пьера? Готов ли Пьер к Эмме? К тем временам, когда она будет просыпаться среди ночи от кошмаров и звать папочку, чтобы тот ее обнимал. Будет ли он готов протирать влажным полотенцем ей лоб, когда у нее будет высокая температура? Будет ли он готов держать ее за руку, когда она будет переходить дорогу и целовать ее на прощание в школу? Будет ли он знать, когда быть нежным с ней, потому что ее сердце будет впервые разбито? Или, когда нужно быть строгим с ней, потому что мы поймаем ее тайком выбирающейся из нашего дома? Готов ли он? Хочет ли он этого?

Черт.

Я шмыгаю носом, когда чувствую, что слезы подступают.

Надеюсь, что он хочет этого. Потому что я влюбилась в него, и хочу, чтобы он был частью наших жизней. Я хочу, чтобы мы были семьей.

Когда мы добираемся домой, я прикладываю немалые усилия для того, чтобы уложить Эмму в постель. И позволяю ей воздержаться от душа сегодня вечером – утром сходит.

Я укрываю ее одеялом и нежно целую в лоб. Эмма слегка шевелится.

– Спокойной ночи мамочка, спокойной ночи Пьер, – говорит она, не открывая глаз. Она поворачивается на бок, прижимается к своему мишке и продолжает спать.

Я слышу, что мой телефон звонит, и когда добираюсь до него, то вижу имя Пьера, мигающее на экране.

– Привет, – отвечаю я, как только провожу пальцем по экрану.

– Я просто проверяю, что ты добралась домой.

– Я знаю, где живу, – усмехаюсь я, иду в спальню и ложусь на кровать.

– Oui, но я не знаю. Я ведь еще там не был.

– Хм, правда? – я наигранно удивляюсь.

– Думаю, сейчас ты просто играешь со мной. Возможно, мне придется наказать тебя, – его голос становится бархатисто глубоким.

– И как ты это сделаешь?

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, будь дерзким Пьером.

– Возможно, мне понадобится уложить тебя на мою кровать... – Да. – И сорвать с тебя одежду... – Я начинаю учащенно дышать. – И облизать каждую часть твоего тела.

– Мне нравится звук, который ты издаешь, когда облизываешь меня.

– Скажи мне кое-что.

– Что?

– У тебя есть вибратор?

– Гм. – Это неловко. – Хм-м.

– Это не ответ. Либо oui, либо non.

Мое лицо горит, пока я свободной рукой закрываю глаза от смущения.

– Да, – пищу я тоненьким голоском.

– Хорошо, возьми его. Я хочу слышать, как ты стонешь, когда твое тело вспомнит меня и будет искать удовольствие, которое я дарил тебе.

– Боже мой, не думаю, что смогу сделать это.

– Я вылизывал твою киску, доставлял удовольствие твоей груди и толкался членом внутри тебя, и ты стесняешься? Я так много хочу сделать с тобой и для тебя, поэтому, пожалуйста, не стыдись. У тебя прекрасное тело, и я люблю слышать эти восхитительные звуки, когда ты кончаешь. Это почти так же хорошо, как и твоя влажная, жаждущая киска вокруг моего твердого члена. Твоя грудь так сексуально подпрыгивает и раскачивается, а твои стоны – музыка для моих ушей. И теперь ты там, а я здесь, и мне нужно слышать, как ты тяжело дышишь, а затем выкрикиваешь мое имя, когда кончаешь. Поэтому, пожалуйста, возьми свой вибратор, где бы ты ни прятала его, разденься и поговори со мной.

Как я могу отказать в этой просьбе?

– Подожди минутку. – Я быстро раздеваюсь и беру вибратор. – Я вернулась.

– Хорошо. Расскажи мне, какой у тебя вибратор?

– «Лело». (Примеч.: марка, выпускающая аксессуары для интимной жизни).

– У него есть кроличьи ушки, чтобы стимулировать твой розовый, сладкий клитор?

– О боже, Пьер. Да, есть.

– Раздвинь свои соблазнительные, длинные ножки для меня.

Я сажусь на кровати и раздвигаю ноги.

– Ладно.

– Ты будешь слушать меня и делать то, что я тебе говорю.

У меня пересыхает в горле, но огонь в моем животе ненасытен и хочет как можно больше его, прежде чем угаснуть.

– Раздвинь свои губки и помести кончик вибратора на клитор. Не включай его, а медленно перемещай вверх-вниз. Пусть влажность твоей киски покроет игрушку.

– Хорошо.

Жар в комнате усиливается, пламя внутри меня яростно горит.

– Я наслаждаюсь тем, как сбивается твое дыхание. Теперь вставь в себя игрушку, но не включай ее.

Я подчиняюсь и сжимаю бедра, пытаясь получить хоть немного трения, как если бы вибратор был включен. Я начинаю стонать, закрываю глаза и начинаю медленно им двигать.

– Представь, что мой язык облизывает твою киску. Мои губы накрывают твой клитор, я сосу его, а потом щелкаю по нему языком. Мои пальцы внутри тебя, твоя влага покрывает их от того, как мой язык возбудил твою киску.

Я начинаю двигать бедрами напротив вибратора, отчаянно желая, чтобы здесь был Пьер, а не эта игрушка.

– Да, mon chéri. Мне нравится слышать твои стоны. Скажи мне. Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделал с тобой, – его голос хриплый от желания.

– Я хочу, чтобы ты меня трахнул, Пьер.

– Я хочу привязать твои запястья к моему изголовью, привязать твои лодыжки к столбикам моей кровати и играть с твоим телом. Ты позволишь мне сделать это?

– Да, пожалуйста.

– Включи игрушку, Холли. – Я включаю ее. И начинается неумолимая стимуляция. – Вставай на колени.

Господи Боже.

Я делаю, как он велит.

– Уже, Пьер. Что ты хочешь, чтобы я сделала?

– Я хочу, чтобы ты опустилась на вибратор и объездила его. Жестко двигай бедрами, представь, будто ты сидишь на моем лице. Води бедрами по моему лицу. Позволь мне испить твою сладость.

Мои бедра делают то, что он велит мне делать. Они живут собственной жизнью.

– Потяни за один из своих сладких сосков, ущипни его и покрути между пальцами.

– О боже.

– Теперь я хочу, чтобы ты опустила руку, и засунула пальцы в свою киску. Затем достань их и попробуй себя. Скажи мне, какая ты на вкус?

Я делаю то, что он просит, и пробую себя.

– М-м-м, – я стону, облизывая палец. – Я сладкая на вкус, но и немного соленая одновременно.

– Да, так и есть. – Точно могу сказать, что Пьер тоже удовлетворяет себя, потому что его французский акцент настолько усилился, что мне его сложно понять. – Двигай бедрами, Холли. Трахни меня жестко, милая. Я хочу, чтобы ты кончила.

Он распалил огонь внутри меня еще больше и освобождение так близко. Все мое тело напрягается, пока я двигаю вибратор так, чтобы попасть в одно место, которое гарантирует то, что я кончу.

– Я кончаю, Пьер, – я стону.

– Я тоже, mon chéri. Продолжай. Мне нужно услышать тебя. Мне нужен звук твоего голоса.

Я взрываюсь, вскрикнув, а затем шепчу:

– Пьер...

– Oui, мне тоже очень понравилось, но в следующий раз я хочу вылизать всю сладость после твоего оргазма.

Я ложусь на кровать и выключаю вибратор.

– Пьер, ты не можешь говорить мне такое после того, как я кончила, потому что я хочу снова это сделать.

Он начинает смеяться, а затем я слышу, как он глубоко вздыхает.

– Это полезная для меня информация. Сейчас я собираюсь прибраться, а затем буду засыпать, мечтая о тебе.

– И я тоже буду. Спокойной ночи. Увидимся завтра.

– Non, я увижу тебя в моих снах сегодня ночью.

М-м-м, как банально, но так мило.

– Спокойной ночи, – говорю я.

– Спокойной ночи, сладких снов.

Я принимаю быстрый душ и полностью изможденная падаю в постель.

Мне снится сон, и я точно уверена, что это сон о счастливой семье из четырех человек. Мама, папа и двое детей.

Глава 28

Холли

– Эмма, – кричу я еще раз из кухни, пока готовлю ей овсянку. – Давай, вытаскивай свою попку из кровати.

– Я не хочу идти сегодня в школу. Я устала, – хнычет она из своей комнаты.

– Хорошо. Никакой школы.

– Ура!

– Но мы также больше не пойдем к Пьеру среди недели.

Я улыбаюсь, потому что знаю, что она вчера хорошо повеселилась и не может дождаться, когда придет к нему снова, чтобы он смог научить ее готовить французский тост.

– Ма-а-ам, – грустно бормочет она.

– Тебе выбирать. Если остаешься дома, то больше никаких вечеров у Пьера. Или ты встаешь и начинаешь собираться, и тогда мы сможем еще раз поехать к Пьеру.

Я заканчиваю готовить ей сэндвич с ветчиной и сыром, а затем включаю электрическую кружку, чтобы сварился и мой кофе.

– Доброе утро, мамочка. – Маленькими ручками Эмма обнимает меня сзади, и я чувствую, как головой она прижимается к моей пояснице.

– Доброе утро, солнышко. Тебе сперва нужно позавтракать, а потом принять душ и почистить зубы.

Она ворчит и сильнее прижимается ко мне.

– Где бабушка?

– Думаю, она все еще в постели. Давай, шевелись, лентяйка.

Эмма хихикает, пока берет кашу, которую я уже приготовила, и ставит ее на кухонный стол, садится и начинает есть.

– Мы можем приготовить пиццу сегодня вечером? – бормочет она с полным ртом овсянки.

– Повтори, что? – я помешиваю свой горячий свежезаваренный кофе и поворачиваюсь к Эмме, которая проглатывает полную ложку каши.

– Приготовим сегодня пиццу?

– Нет, мы ели ее вчера. Думаю, сегодня у нас будет спагетти болоньезе.

Она фыркает и запихивает еще больше каши в рот.

Пока я сижу напротив нее, Бронвин появляется на кухне – волосы взъерошены после сна, глаза уставшие, а кожа бледная-бледная.

– С тобой все в порядке? – спрашиваю я, осматривая ее растрепанный, изможденный вид.

– Я не очень хорошо себя чувствую. У меня болит голова со вчерашнего вечера, и никакие обезболивающие не помогают, – говорит она, доставая стакан из шкафчика и воду из холодильника.

Я встаю и подхожу к ней, забираю у нее стакан и указываю ей присесть, чтобы я смогла позаботиться о ней. Шаркающей походкой она доходит до места возле Эммы и наклоняется, чтобы поцеловать ее в лоб.

– Я запишу тебя к врачу, – говорю я, передавая ей воду, и иду к аптечке, чтобы взять «Ибупрофен».

– Это всего лишь головная боль. Никогда не знаешь, когда она разгуляется. – Она снова целует Эмму, а потом кладет голову на стол.

– Я приготовлю тебе тост, чтобы ты не голодала.

– Спасибо, – бормочет она, не поднимая головы.

Пока я готовлю ей тост, Эмма радостно описывает каждую мелочь того, как она и Пьер готовили пиццу. Бронвин периодически говорит «хорошо» и «это здорово», но ее измученный вид беспокоит меня. Обычно она такая энергичная и счастливая.

– Отлибрнв новстма, – говорит она, и я сразу же иду к ней.

– Бронвин? – я трясу ее за плечо и автоматически замечаю, насколько ее тело обмякшее. – Бронвин! – еще раз повторяю, и мое сердце уходит в пятки.

– Что случилось с бабушкой? – встревожено спрашивает Эмма, ее глаза наполняются слезами. Она крепко прижимает плюшевого мишку к груди и выглядит призрачно белой.

– Поамш, – невнятно говорит Бронвин.

– Эмма, принеси домашний телефон мамочке прямо сейчас, – говорю я, пытаясь передвинуть Бронвин так, чтобы она легла на пол.

Эмма бежит в мою комнату и берет телефон. Я слышу, что она бежит так, будто тысяча слонов несется по коридору ко мне.

Она передает мне телефон, и я набираю номер экстренной службы Австралии – три ноля.

– Три ноля. Вам требуется полиция, пожарная служба или скорая помощь? – спрашивает спокойным голосом женщина на другом конце линии.

– Скорая помощь, – отвечаю я.

Левая сторона рта Бронвин уже обвисла, и она говорит какие-то непонятные слова.

Меня мгновенно соединяют с другой женщиной, которая начинает подтверждать мой адрес и ближайшую пересекающую улицу. Она продолжает спрашивать, что случилось, и я объясняю ей, что речь Бронвин стала невнятной, и ее тело резко обмякло на одну сторону.

– Сколько ей лет?

– Шестьдесят восемь.

– Она в сознании?

– Да, нет, черт, я не знаю. Она лежит на кухонном полу и бормочет что-то, что я не понимаю что.

– Это нормально, просто помогите нам, чтобы мы знали, с чем имеем дело.

Она задает еще несколько вопросов, но с каждым новым я становлюсь все более напряженной. Почему они так долго? Такое чувство, будто прошел уже час с тех пор, как я позвонила в скорую помощь.

– Холли, похоже, у нее инсульт. Сохраняйте спокойствие, говорите с ней спокойно. Я отправила «скорую», расчетное время прибытия – три минуты. Они смогут зайти через переднюю дверь?

– Эм-м… – я теряюсь и паникую.

– Послушайте меня, Холли. Смогут ли сотрудники скорой помощи зайти через переднюю дверь? Какие-либо препятствия могут помешать им зайти в ваш дом?

– Я... эм-м… что? – Желчь быстро поднимается по моему горлу.

– Мамочка, мамочка, мне страшно, – кричит Эмма

Мое сердце бешено колотится в груди, дыхание ускоряется, и я пытаюсь сохранять спокойствие ради всех.

– Бронвин в безопасном месте? – спрашивает женщина по телефону.

– Да, она лежит на кухонном полу.

– Хорошо, нам лучше войти в дом через переднюю дверь или заднюю?

– Переднюю.

– Мне нужно, чтобы вы пошли к входной двери и открыли ее. Открыли и вторую дверь тоже, если она у вас есть и закрыта. Но также мне нужно, чтобы вы присматривали за Бронвин и сказали мне, если что-то изменится.

– Хорошо, я сделаю это. – Я встаю и бегу так быстро, как только могут мои ноги, чтобы открыть двери. – Эмма, – зову я.

– Я здесь, мамочка.

– Можешь пойти в мою комнату и поставить фильм, пожалуйста? Я приду, как только приедет «скорая».

– Я боюсь, мамочка, – хнычет она, прижимая плюшевого мишку к груди.

Я быстро открываю двери, а затем поворачиваюсь к Эмме.

– Я знаю, солнышко, мне тоже страшно. Но прямо сейчас я должна присматривать за бабушкой. Ей нужна моя помощь, пока «скорая» не приедет.

– Скорая помощь прибудет в течение минуты, – говорит женщина по телефону.

– Хорошо, мамочка, я пойду смотреть фильм. – Эмма крепко меня обнимает, прежде чем пойти в мою комнату. Я бегу обратно к Бронвин, и она лежит в точно таком же положении, как и мгновение назад.

– Никаких изменений, она все еще что-то бормочет, и ее рот обвис с левой стороны.

– Отличная работа, Холли. Они должны были свернуть на вашу улицу.

– Я их слышу, – говорю я, успокаиваясь при знакомом звуке сирены.

Они уже на подъездной дорожке, задние двери машины скорой помощи открыты, и они выкатывают носилки к тому времени, как я подхожу к входной двери.

– Что случилось? – спрашивает один из двух сотрудников скорой помощи, заходя с медицинской сумкой.

– Спасибо вам за все, они здесь, – говорю я оператору и вешаю трубку. Рассказываю сотруднику скорой помощи все, что случилось этим утром, и они принимаются за Бронвин. В течение нескольких минут они кладут ее на носилки и выкатывают из дома.

Я иду к Эмме, которая сидит на кровати под одеялом и смертельной хваткой обнимает плюшевого мишку.

– Иди ко мне, солнышко.

– С бабушкой все будет хорошо? – спрашивает она, и крупные слезы катятся по ее щекам.

– Я очень надеюсь на это, детка. Работники скорой собираются отвезти ее в больницу.

– Бабушка умрет?

Она взбирается на меня, оборачивает ноги вокруг моей талии, руки вокруг моей шеи, шмыгает носом и плачет в мои волосы.

Я не могу ответить на ее вопрос, потому что не знаю, но и не хочу ее пугать.

– Они отвезут ее в больницу. Это лучшее место для нее сейчас.

Я выхожу и вижу, что они пристегивают ее.

Они говорят мне, в какую больницу ее везут, и уезжают так же быстро, как и приехали.

Мы с Эммой возвращаемся в дом, и я усаживаюсь на свою кровать. Ее рыдания не поддаются контролю, и все, что я могу делать, это успокаивать ее и обещать, что больница – это лучшее место для ее бабушки.

Я смотрю на прикроватные часы, и сейчас девять утра, поэтому Эмма не пойдет в школу.

– Давай, прими душ, и мы поедем в больницу, чтобы навестить бабушку.

– Хорошо, мамочка, – говорит Эмма своим печальным голоском.

Она идет в свою комнату, чтобы переодеться, а мой телефон начинает звонить. Я беру его и вижу имя Пьера на экране.

– Привет, – говорю я, делая глубокий вдох.

– Что случилось? – Он слышит, что мой голос дрожит, и автоматически переключается в свой гиперопекающий режим.

– Мою свекровь недавно забрали в больницу. Они думают, что у нее инсульт.

– Ты в порядке? Эмма в порядке? Она видела это? Напугана? Какой у тебя адрес? Я сейчас приеду. Эмма в порядке? – Я слышу, что он лихорадочно суетится, что соответствует тону его голоса.

– Мы в порядке и уже собираемся ехать в больницу.

– Я буду ждать вас там.

– Ты не должен этого делать, Пьер.

– Oui, я знаю. Но вы с Эммой нуждаетесь во мне, я хочу быть там с тобой.

Я поднимаю руку, чтобы провести ею по волосам, и ничего не могу поделать. Я просто начинаю плакать. Я рыдаю в трубку и не могу поверить, каким крахом обернулся этот день.

– Mon chéri, плакать – это нормально, и выпускать эмоции тоже. Я просто хочу быть рядом с тобой, чтобы обнимать тебя и целовать твои слезы.

– Что будет, если... – я даже не могу закончить. Я не могу думать об этом.

– Мы пройдем через это вместе. Пожалуйста, поезжайте в больницу, я буду ждать вас в отделении экстренной помощи.

Я вытираю слезы ладонью и перевожу дыхание.

– Мы скоро будем.

Кладу трубку и переодеваюсь в джинсы с футболкой. Эмма заходит в мою комнату, все еще прижимая медвежонка к груди.

– Ты готова? – спрашиваю я ее.

Она кивает и протягивает мне свою руку.

Глава 29

Пьер

Я нервно меряю шагами комнату ожидания. Каждый раз, когда слышу, что открываются автоматические входные двери, я поворачиваюсь посмотреть, не Холли ли это с Эммой.

Кажется, будто пролетели часы, хотя на самом деле прошло меньше двадцати минут.

– Пьер! – слышу Эмму, как только открываются двери, и она бежит прямо в мои объятия.

– Ma petite. – Я целую ее в лоб и поднимаю на руки.

– Бабушке очень плохо. Она здесь, и мне очень страшно, Пьер, – говорит она, и ее шоколадно-карие глаза наполняются слезами.

Холли всего в нескольких шагах позади нее и, как только я беру Эмму на руки, приглашаю и Холли в свои объятия. Она бросается ко мне, и я обнимаю два убитых горем создания.

– Все будет хорошо, – говорю я, поглаживая Холли по волосам и целуя ее, и одновременно обнимаю Эмму. – Присядь. Расскажи мне, что случилось.

Мы направляемся к стульям, и Эмма устраивается на моих коленях, а Холли занимает место напротив меня. У нее несколько салфеток в руках, и когда я смотрю на нее, то замечаю, что она бледна и ее глаза опухли от слез.

Она рассказывает, что произошло этим утром, а Эмма кладет свою головку на мою грудь и обнимает потрепанного мишку.

– Я не знаю, что делать, – говорит Холли, и по ее щекам катятся слезы.

– Бабушка умрет, Пьер?

– Я не знаю, но это лучшее место, где ей окажут помощь, в которой она нуждается.

– Холли Уокер? – мы слышим, как кто-то говорит за моей спиной.

– Да, – отвечает Холли, а затем встает и идет к женщине, одетой в больничную форму.

– Можете пройти со мной? – она указывает Холли следовать за ней в кабинет. Холли смотрит на меня, и я киваю головой, одновременно поглаживая Эмму по спине.

– Пьер?

– Да.

– Ты любишь мою мамочку?

Merde. Это немного озадачивает меня.

– Мне очень нравится твоя мама.

– Это не ответ.

– Об этом я должен разговаривать с твоей мамой.

– Тебе трудно любить кого-то еще после того, как умерла та женщина?

Я чувствую, как подскакивает мой пульс и содрогается тело, потому что очень трудно разговаривать с ребенком о моей умершей жене.

– Ее звали Ева.

– Мамочка сказала мне, что она заболела и умерла.

– Oui, все верно.

– Я знаю, когда папа умер, мамочка очень долго плакала. Тебе было трудно перестать плакать?

– Очень трудно. До недавнего времени я часто плакал, но потом случилось кое-что очень волшебное, и теперь я счастлив.

– Что случилось? Санта приходил к тебе? Потому что еще не было Рождества.

Я почувствовал, как мои губы растягиваются в улыбке.

– Non. Я встретил двух очень замечательных людей. И одного из них я люблю всем сердцем.

– Кого? – Эмма поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня. Ее глаза видят меня насквозь; ее невинность настолько мила, и от этого мне хочется защищать ее еще больше.

– Тебя. Я люблю тебя, ma petite. Ты особенная для меня, и я потрачу всю свою жизнь, защищая тебя от всего зла в мире.

– Будешь?

– Конечно.

– Это хорошо, Пьер. Потому что хоть ты и смешно говоришь, но я тоже тебя люблю.

И я знаю, что ее слова искренни и исходят от самого сердца. Она оборачивает свои ручки вокруг моей шеи и целует меня в щеку.

– Ты будешь присутствовать в моей жизни очень долго.

Тишина окутывает нас, и Эмма обнимает меня еще крепче.

И эту тишину нарушает одна очень хитрая девочка.

– И я думаю, что ты и мамочку любишь.

– И почему ты так думаешь? – Я запускаю руку в ее длинные волосы и медленно пропускаю их сквозь пальцы.

– Потому что если ты любишь меня, значит, ты должен любить и мамочку.

Я улыбаюсь и целую ее волосы.

– Ты очень умная девочка.

– Я такая умная, что могу даже произнести по буквам слово «шопинг». Хочешь, чтобы я это сделала?

– Конечно, я хочу услышать, как ты произносишь такое трудное слово.

Она спрыгивает с моих колен, встает передо мной и передает мне своего мишку.

– Шопинг. Ш-О-П-И-Н-Г, шопинг! – говорит она с широкой улыбкой на лице.

– Очень хорошо, ты идеально произносишь слово «шопинг».

– А еще я знаю слово «добыча», хочешь, я и его произнесу?

– Oui. – Я откидываюсь на спинку неудобного больничного стула и закидываю ногу на ногу.

– Добыча, Д-О-Б-Ы-Ч-А. Это очень хитрое слово, но мы научили его в школе.

– Выучили, – исправляю я ее.

– О, да, выучили. Я голодна. У тебя есть что-нибудь поесть?

– Я не принес еду. Мы немного подождем твою маму, а затем я отведу своих красивых женщин пообедать.

– Я девочка, а не женщина, – заявляет она.

– Прошу прощения за эту ошибку. Моя красивая женщина и моя милая маленькая девочка.

– Мне не нравится быть милой. Можешь называть меня как-нибудь по-другому?

– Как ты хочешь, чтобы я тебя называл?

– Эм-м… – Она стучит своим пальчиком по губам, смотрит мимо меня и кривит ротик. – Я знаю! Ты можешь говорить, что я твоя прелестная ma petite. Мне нравится.

– На французском мы говорим ma belle petite. Это означает моя прелестная petite. Ну, значит, мы подождем твою мамочку, и я отведу свою великолепную женщину и ma belle petite покушать.

– Ура! – возбужденно восклицает Эмма. Но, несмотря на то, как быстро загорелась эта искра, еще быстрее она угасает. – Надеюсь, с бабушкой все хорошо. – Она опускает голову и снова ищет утешение у меня, забравшись ко мне на колени и положив голову на мою грудь.

И мне остается только обнимать ее и целовать, когда снова начинаются слезы.

Я наблюдаю, как скользит секундная стрелка на больших белых часах над стойкой регистрации. Кажется, будто время застыло. Люди периодически заходят и уходят, телевизор включен и показывает детские передачи. Эмма сидит у меня на коленях, крепко прижавшись и сжимая медвежонка, и смотрит телевизор.

Одно шоу заканчивается.

Начинается следующее.

Стрелки на часах лишь незначительно переместились.

Тревожное чувство растет внутри меня. Что-то не так. Страх бурлит внутри от напряжения, и все звуки заглушаются. Я проходил подобное раньше. Приближаются плохие новости.

– Пьер, – я слышу, как Холли зовет меня, когда садится рядом и плачет.

– Что случилось?

Она качает головой, а слезы продолжают катиться по ее убитому горем лицу.

– Мамочка? – зовет Эмма тихим голосом.

– Бабушка умерла, солнышко.