Текст книги "Моя желанная"
Автор книги: Маргарет Каллахэн (Каллагэн)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
Дев пожал плечами. Какое это имело значение? Ник жаждал сенсации, пусть даже сфабрикованной, ведь, по его словам, все дозволено в любви и на войне. И в их работе. Но что за тошнотворный способ зарабатывать на хлеб, подумал Дев, и губы его искривились в горькой усмешке. Желтая пресса. Он, Дев Уинтер, не лучше остальных.
– Итак… – Ник сделал многозначительную паузу, внимательно глядя на него. – Ты возвращаешься?
– Нет. – Голос у Дева был на удавление ровный и невыразительный, и отсутствие эмоций производило еще более сильное впечатление. – Ни за что. Даже если бы число вещественных доказательств на этом столе дошло до сотни тысяч. Я покончил с Тенерифе. – «И с тобой тоже, если ты отправишь меня чересчур далеко», – хотелось ему добавить, но, судя по физиономии Ника, такую роскошь не стоило себе позволять.
– Отлично, – вдруг улыбнулся Фишер, плюхаясь в кресло. – Стало быть, Сибирь. В данном случае прохладные долины Шотландии, шорох оленей в кустах. Абориген в шотландском отделении заболел то ли моровой язвой, то ли чем-то еще более отвратительным. Ты поведешь всю работу. И на сей раз, надеюсь, по-быстрому выловишь что-нибудь горяченькое.
– Не будь так уверен, – поспешил ответить Дев, чтобы не дождаться еще какой-нибудь шуточки или игры словами. – Даже не думай.
Но Ник улыбался. Улыбнулся и Дев. Машинально, Еще один день. Еще день без Холди. Но день за днем, мало-помалу боль утихнет, и он забудет ее. А пока самый простой способ – это сосредоточиться на донышке стакана. И чем больше стакан, тем лучше.
Прошла неделя ссылки. Ник оказался прав по крайней мере в одном отношении: было холодно. Как на просторах Сибири. Но Дев погрузился в работу, заполняя ею каждый час бодрствования. А ночи проходили мучительно. Потому что взгляд на мир стакана не помогал. О да, алкоголь притуплял остроту желания, болезненную тоску по Холли.
Потом Дев засыпал – проклятым сном. Ему снилась Холли, но вскоре приходил кошмар: возникало лицо Грегори, росло, становилось огромным, и все громче звучали его слова, отдаваясь эхом у Дева в голове. Шестнадцать. Дев разрушил ее жизнь. И что хуже всего, она поверила, что Дев ее использовал. Пусть так, успокаивал он себя. Теперь она будет его ненавидеть. Холли счастливее его: она может сосредоточиться на ненависти.
– Позвольте высказать предположение. Холодный север не слишком привлекает загорелого южанина?
Женский голос, слегка насмешливый.
Дев недовольно поднял глаза, но сразу заметил по выражению лица, что это не праздное любопытство.
– Привет, Флора. Могу я предложить вам выпить?
Она покачала головой, глядя на шумную группку, пробивающуюся к стойке бара. Узнав Дева, кто-то помахал ему, а он в ответ кивнул и улыбнулся.
– Не хотите присоединиться к нам? – предложила Флора.
– Спасибо, но в моем настроении я могу быть только тягостной помехой, – объяснил он, виновато пожав плечами.
– Хорошо. В таком случае, раз девушкам свойственно менять решение, закажите мне пива с лимонадом, – улыбнулась она, усаживаясь на стул и сбрасывая куртку.
Дев поневоле ответил улыбкой. Флора, конечно, понимала, что он предложил ей выпить из простой вежливости и не желает присоединиться к банде с работы. Но полчаса легкой болтовни вреда не принесут, а потом он извинится перед Флорой, отправится в долгий путь до своей берлоги и закончит вечер в теплом тумане от выпитого пива.
Таков был план Дева, но прогулка по улицам в женском обществе вышла за его рамки. Однако Флора оказалась неутомительной, к тому же веселой. Сколько времени прошло с тех пор, как он веселился? Целая жизнь, решил Дев, когда они дошли до дверей Флоры. Да, последние десять дней представлялись ему долгими, как жизнь. Целая жизнь без Холли. Холли… «Примирись с этим, – строго приказал он себе. – Ты ее потерял. А жизнь продолжается».
Флора улыбнулась.
– Стаканчик на сон грядущий? – предложила она. – Или чашечку кофе, если хотите.
Дев покачал головой и заметил тень разочарования на ее лице, на которое, впрочем, сразу вернулась улыбка.
– Почему бы и нет? – вдруг согласился он и вошел вместе с ней в дом.
Квартира была маленькая, но чистая и уютная; на светлых стенах висели современные эстампы. Дев сбросил куртку и утонул в подушках низкого дивана.
– Скотч? – спросила Флора, доставая почти полную бутылку.
Дев предпочитал бренди, но здесь, в краю лесов Шотландии, отказаться от шотландского виски равнялось бы измене. В чужой монастырь со своим уставом не ходят.
Когда девушка села рядом с ним, ему вдруг стало неловко. Следовало устроиться на стуле, дав понять, что он хотел лишь выпить и немного пообщаться с хорошенькой девушкой. А что она была хорошенькой, не имело смысла отрицать. Рост пять футов шесть дюймов, стройная, но с выпуклостями всюду, где положено, и с целым каскадом темно-каштановых кудрей, обрамляющих личико со слегка заостренным подбородком. Привлекательная. Вполне независимая в свои двадцать с небольшим, она могла бы стать идеалом для любого мужчины. За исключением Дева.
– Не хотите рассказать мне об этом?
– О чем? – смутился он, покачивая в ладонях стакан с золотистой жидкостью.
– Ладно. – Флора не показала, что задета его нежеланием говорить откровенно, и тактично сменила тему: – Полагаю, вы скоро вернетесь домой?
– Кто знает? Кого это волнует?
– Меня, например, хотя я не считаю, что это вас утешит.
– Вот как?
Дев повернулся и оперся на локоть. Было не слишком удобно, зато теперь он находился подальше от Флоры. Так безопаснее. Дев подавил смущенную улыбку. Знаменитый сердцеед Дев Уинтер вдруг получил отповедь, да еще такую хлесткую!
– Вы у нас лицо новое, так сказать, глоток свежего воздуха в конторе, – объяснила Флора, задумчиво потягивая скотч. – Вы оживили атмосферу.
– Помогай вам Бог, – усмехнулся Дев. – Признайте, Флора, меня вряд ли можно назвать душой общества.
– Сегодня вечером, пожалуй, нет, – согласилась она. – Вас явно что-то угнетает. Но…
– Но?
– Вы здорово работаете. Очень лестно сотрудничать с лучшим репортером «Маяка».
Бывший лучший репортер, если ему не удастся вернуться в Лондон. А он не обманывал себя на этот счёт. Фишер отправил его в Шотландию в порыве вдохновения. Глазго не край света, но Дев был отлучен от привычных мест, где проводил время, от друзей, от неоценимых контактов, помогающих раскапывать интереснейшие истории. Если эту неделю он работал не покладая рук, то у него просто не было выбора. В городе он новичок, сам себе хозяин. О да. К тому же работа помогала заглушить тоску по Холли.
– И что дальше? – спросил он, невольно улыбаясь.
– На меня вы произвели сильное впечатление. Если бы вы остались, то за месяц взяли бы все в свои руки.
– Возможно, – задумчиво произнес Дев.
– Разве я сказал «но»? – поддразнил он.
– Вам и не надо этого делать, – возразила та, улыбаясь и незаметно придвигаясь к нему. – Оно четко и ясно написано на вашем красивом лице. Холодный север вас не привлекает.
– Некоторые его черты, безусловно, привлекают меня, – ответил Дев, бросив на Флору оценивающий взгляд.
Виски зажгло огонь в крови, притупило боль в сердце. Пофлиртовать? А почему бы и нет? Немножко безобидной радости. Тем более что оба знают правила-игры. Судя по тому, как мило покраснела Флора Пенман, взглянув на него из-под длинных загнутых ресниц, она прекрасно знала правила.
Девушка наклонилась вперед, полураскрыв губы, не столько приглашая, сколько намекая, и Дев ощутил первые признаки искреннего интереса.
– Какие-то особые черты? – тихо спросила Флора, глядя на Дева широко раскрытыми карими глазами.
Тот опустил глаза, разглядывая ее тело, стройное до худобы, но с удивительно полной грудью. Поскольку Флора встретилась с ним сразу после работы, то одета она была в деловом стиле: белоснежная хлопчатобумажная блузка, застегнутая так, что виднелось начало ложбинки между грудей, наводящее на соблазнительные мысли, строгая, очень короткая синяя юбка. Красивые ноги, отметил про себя Дев. Его взгляд пополз вверх, снова остановился на груди.
– Я не думаю…
– Нет, думаешь, – почти умоляюще произнесла девушка, и Дев затаил дыхание, глядя, как она расстегивает блузку.
Виски подействовало и на Флору. Это была та малость, какую она могла себе позволить, а судя по выражению ее глаз, то, что она сделала первое движение, было для нее нелегко. Если Дев ее оттолкнет…
Он на секунду прикрыл глаза. Почему нет? Почему не принять предложение?.. Потерять себя в ее теле. «Использовать ее», – упрекнул голос совести. Но она хотела его и вопреки собственному характеру не замедлила дать это понять. Флора была женщиной, она знала правила и понимала, что делает. Предлагала сама. Тем не менее он не должен соглашаться. И не должен отказываться, возразил он себе. Дать и взять. Мужчина и женщина. Секс. Так легко сказать «да». Он не может. Но как же отклонить предложение и при этом не обидеть ее, не показаться грубым, не пуститься в долгие объяснения?
Ощутив рядом с собой легкое движение, Дев поднял тяжелые веки.
– Прошу тебя, Дев, – пролепетала Флора, прижалась к нему и подставила лицо для поцелуя.
Он заметил страх, смущение и тень неутолимого желания в ее глазах. У него упало сердце. Ему придется причинить ей боль. Как бы он ни поступил, он причинит боль. Боже, как она хороша! Такая душистая, нежная, чувственная, зовущая… Флора обвила руками его шею, притянула к себе его голову, и напряжение дня вдруг исчезло.
Их губы встретились. Без особой страсти, но так сладко, что Дев прижал ее к себе и языки их соприкоснулись в дразнящей ласке. Он почувствовал, как пальчики Флоры возятся с пуговицами его рубашки, потом она прижимается к его груди, прикосновение кружев ее бюстгальтера возбуждает эротические эмоции.
С внезапным нетерпением Дев стянул с нее блузку, расстегнул бюстгальтер. Теперь они соприкасались обнаженной кожей, тело с телом, и Дев понял, что проиграл сражение.
Уложив Флору на диван, он целовал ее шею, а руки скользили все ниже и ниже. Флора рассмеялась, когда ее соски отвердели; она ласкала его тело, растирала тугие мышцы спины, потом ягодицы, пока плоть Дева не восстала.
Он застонал, спрятав лицо между ее грудей, трогая их кончиком языка, покусывая набухшие соски. Так просто забыться, войти в ее тело и потерять себя – закрыть глаза, выключить разум и взять ее, Ухватившись за молнию брюк, Дев ощутил жар предвкушения. Он хотел ее, и она хотела его так же страстно. Не любовь, только секс. Чудесный, упоительный секс. Секс с Холли, Любовь к Холли. Секс с Флорой – нет!
Дев отпрянул, его пальцы сжали запястье Флоры мертвой хваткой. И, уловив вспышку понимания в глазах Флоры, он почувствовал ненависть и отвращение к себе. Он причинил ей боль. Ему оставалось одно: пощадить ее гордость, вернуть ей самоуважение.
– Слишком быстро, дорогая, – смущенно пробормотал он, уже овладев собой и приведя в относительный, порядок мысли.
Дев привлек Флору к себе, поцеловал. Он держал ее в объятиях, поглаживая, утешая и успокаивая в ожидании, когда стихнут бурные эмоции. Долгие, долгие минуты ни он, ни она не шевелились.
– Думаю, мне лучше уйти, – наконец сказал Дев.
– Кофе? – спросила Флора, пряча лицо у него на груди.
– Слишком поздно. А нам с вами, мэм, завтра вставать на заре. Работа, – напомнил он и коснулся ее легким поцелуем.
– Как будто я могла забыть о работе.
Флора была уже на ногах. Повернувшись к нему спиной, она взяла блузку и лифчик, а Дев, чувствуя ее боль, смущение и неловкость, направился в ванную.
Там он не спеша застегнул рубашку, заправил в брюки и бросил взгляд в зеркало. Оттуда на него смотрело собственное напряженное лицо. Он хотел ее. Нет. Его тело подшутило над ним, вот и все. Он хотел Холли. Ее одну. Телесное наслаждение с другой женщиной обернется душевными муками. Он стал бы отвратителен самому себе. Он и сейчас себе противен. Но худшее впереди, потому что придется вернуться в комнату и Попрощаться с девушкой, которой он отказал в ласке. Более того, это надо сделать так, чтобы не оскорбить ее. – До завтра, – сказал он, стоя в дверях, и, поддавшись внезапному порыву, наклонился и поцеловал ее.
Флора не ответила на поцелуй.
– Спокойной ночи, Дев. – И, помолчав, добавила: – Прощай, Дев.
Эти слова прозвучали пророчески, но, возможно, он просто сильно чувствовал свою вину.
Глава 14
Свободен. Шесть месяцев свободы. Шесть месяцев ада. Но он работал без передышки, хватался за любое дело и разъезжал по французской провинции в поисках интересных сюжетов. Работа, конечно, не того уровня, какая была у него в Лондоне, но жить можно и, что еще важнее, можно почти не думать о Холли. До конца он с этим никогда не справится, но работа помогает. Как и отрешенность от британских газет.
Когда скандал все-таки разразился, Дев лихорадочно листал страницы «Маяка» в поисках упоминания своего имени и облегченно вздыхал, не находя таких упоминаний. Бедная Холли! Ей предстоит пройти через ад. Но среди тех, кто станет истерически требовать крови Скотта, она не обнаружит Дева, и, может быть, это послужит ей каким-то утешением.
Шесть месяцев. Шесть долгих месяцев ада. Но решение правильное, он в этом уверен. Спасибо Флоре.
Губы невольно сложились в улыбку при воспоминании о ней. «Прощай, Дев». И хотя он тогда намеревался идти в гостиницу и забраться в постель, по дороге он свое намерение переменил. С него достаточно. Речь идет о его жизни, пора взяться за себя всерьез. Ему подходит жизнь в движении.
Добравшись до центра города, он нашел телефонную будку и поискал в карманах жетоны. Надо позвонить Джо, выяснить, как он отнесется к сюжету о женском монастыре и незаконном пивоварении, которым там занимаются. Дев усмехнулся. Старина Джо принимает все, что предлагает Дев, но печатает под псевдонимом, чтобы не злить Ника Фишера, который мог отомстить. Дев Уинтер – это просто «наш корреспондент во Франции».
Бедняга Фишер с этим его пафосом. Улыбка Дева сделалась шире, когда он вспомнил, как тот отреагировал на его новость.
– Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что увольняешься?
– То, что сказал. Кончено. С меня довольно.
– Что кончено, это верно, – ледяным тоном заявил Фишер. – Кончено со мной, кончено с «Маяком» и кончено с тобой как с профессионалом. Понятно, Дев? Перестанешь работать на меня – значит, перережешь себе глотку.
Дев пожал плечами. Да, Фишер влиятелен: не пройдет и нескольких минут, как он повиснет на телефоне и примется чернить его имя. Но Деву на это плевать. Он свободен. Или настолько свободен, насколько позволяет нависшая над ним тень Холли.
Он молча повернулся и направился к двери.
– Куда, черт побери, ты собрался? – брюзгливо спросил тот.
– Это же очевидно. – Дев приостановился, не дав себе труда повернуться к Фишеру. – Я уволился. Ухожу. Короче, делаю то, что делает любой, кто отказался от должности.
– Надо же, «отказался от должности»! Тебя выгнали! – проревел Фишер.
– Не все ли равно, как это назвать? – буркнул Дев. – Одним словом, Ник, я улетучился.
– Ни в коем случае, пока не отработаешь положенный после предупреждения об уходе срок. А поскольку ты провел шесть недель за счет газеты, ничего не делая, то будешь париться до октября. Слышал, Уинтер?
Да, он слышал, но это дела не меняет. Шесть недель за счет газеты. Оригинальное представление Ника Фишера о рае. Собственные шесть недель Девлина Уинтера, шесть недель блаженства с Холли. Губы Дева скривились.
– Прощай, Ник! – бросил он через плечо.
– Но… ты не смеешь, черт тебя побери! Слышишь, Уинтер? Ты не можешь. Я тебя не отпускаю. К черту, парень, ты не можешь!
Тогда Дев повернулся с улыбкой, в которой не было веселья. Помолчал. Подождал. Обвёл глазами запущенный офис с потертой мебелью, грязным ковром в пятнах от кофе, затем поднял взгляд на чудовищную груду сала, расплывшуюся в кресле, и это зрелище вызвало у него гримасу отвращения.
– Не могу? Ладно, вот тебе новость от меня. – Дев приложил два пальца к виску в насмешливом приветствии. – Только ты меня и видел.
Проще простого. И вопреки утверждению Ника Фишера, что он кончен как профессионал, Девлин выжил.
Тихо напевая, он набрал международный код и номер, который помнил наизусть, подождал, отбивая пальцами ритмичную дробь на полочке.
–Джо…
– Дев! Слава Богу, что ты позвонил! Это случилось прошлой ночью, новость не попала в утренние газеты, и, если ты прилетишь сегодня, мы будем первыми. Ты его знал. Как скоро ты можешь быть здесь?
– Помедленнее, Джо, – снисходительно улыбаясь, попросил Дев. – Я твой корреспондент во Франции, чего ради мне торопиться домой?
– Скотт. Бросился он в воду сам или его столкнули? А ты его знал, Дев, целое лето крутил шашни с его дочкой. Ты должен его знать!
Дев поморщился от грубого оборота речи. Впрочем, могло быть и хуже, о Джо в этом отношении ходили легенды. Но каким образом Джо узнал о Холли? Фишер, ясное дело. Так на него не стоит тратить время. Но в голосе Джо слышалось возбуждение, и холодок предчувствия пробежал у Дева по спине.
– Что такое натворил Грегори Скотт? – осторожно спросил он.
– Ушел в плавание. На рыбалку отправился. И утонул. То есть, – поправил себя Джо, – исчез, предположительно утонул. Исчез с яхты у берегов Тенерифе. Яхта вроде бы называется «Эликсир» или еще как-то…
– «Айлекс», – машинально поправил Дев. О Господи, Холли!
– Пока тело не найдено, можно только строить предположения по поводу того, что там случилось. У меня-то оно есть, – прибавил Джо. – Инсценировка самоубийства. Помяни мое слово, Дев, через несколько месяцев он объявится в Монте или Рио вместе с неуловимым лордом Луканом[10], и, учитывая обстоятельства, они составят славную парочку. Короче, мальчик мой, – закончил он почти весело, – лети в Лондон.
Вернуться сейчас в Лондон? Нет, он постарается попасть на первый же рейс, только в другом направлении. Дев молча повесил трубку.
Он должен вернуться к Холли. Он готов прозакладывать жизнь, что она там, на Тенерифе. Или по дороге туда. Потому что там находится Скотт. Исчез, предположительно утонул. Бросился в воду сам или его столкнули? На что намекал этот чертов Джо? Самоубийство – фальшивое или настоящее? Убийство? Или несчастный случай?
«Холли, любовь моя!» Надо ехать в аэропорт. Дев выбрал Тулузу, прикинул расстояние. Он должен быть там ради Холли. «Держись, любимая! – мысленно просил он. – Я еду к тебе». Оставив позади спящий город, он выехал на шоссе, обдумывая первоочередные дела. Нужны деньги. Добраться до Тарба и позвонить в ближайший банк. Слава Богу, у него есть накопления! Но больше всего ему нужно время, чтобы подсчитать финансы, заказать билет на самолет, проехать извилистой дорогой до Тулузы.
Холли. Как ему ее не хватало, Бог ты мой! Он вспомнил ее такой, какой увидел впервые в Лос-Кристианосе. Поскольку то был частный пляж ее отца, Холли вышла из моря нагой. Нагой и прекрасной. Как богиня. Афродита, возникшая из пены, чтобы завладеть его разумом, душой и телом. Тогда он вдруг перестал дышать, ему казалось, что это сон.
Нет, она направлялась прямо к нему, она его не видела и шла, стряхивая с себя воду, – самая красивая женщина, какую ему когда-либо доводилось видеть. Дивная загорелая Холли со светлыми волосами, падающими на плечи, и морская вода стекала у нее между грудей. Высоких, крепких грудей, при одном воспоминании о которых у него наступило возбуждение. Как и тогда.
Она подошла настолько близко, что он определил цвет ее глаз. Она все еще не замечала его, скрывающегося в тени зонтичной пальмы. Прекрасная. Дивная. Плоский живот, длинные стройные ноги и светлый треугольник кудрявых волос.
Он вышел к ней осторожно, чтобы не напугать ее, но она только улыбнулась, поскольку тоже инстинктом поняла, что они созданы друг для друга. И он ее поцеловал. Просто взял и поцеловал. И этого было достаточно. Пламя страсти вспыхнуло пожаром в обоих. Дев увидел в ее глазах удивление, страх, любовь. И вдруг она убежала. Дев улыбнулся. Он ждал. Ждал день за днем. Потому что она должна была вернуться. Он это точно знал.
Дев на мгновение закрыл глаза. Его тоска по Холли сделалась невыносимой, и он едва не закричал от боли. Резкий сигнал машины вернул его к реальности, но Дев слишком поздно увидел дорогу и вошел в поворот. Он пытался справиться с машиной, овладеть рулем и все же потерял ориентацию, когда перед ним возник следующий поворот, а потом он падал, падал, падал в черную тьму…
Глава 15
Семь лет жизни без Дева. Семь дней без него. Потому что он ушел. Повернулся и ушел прочь. Ни слова, ни звука. Ни слова за всю неделю. А потом Джонатан отправился на урок верховой езды в Бранвиль.
– Дев уехал. Жозетта говорит, он уехал работать в Париж и летом сюда не вернется. Правда? Жозетте сказала Франсина. Но это несправедливо, – жаловался Джонатан. – Он же обещал. Говорил, что возьмет меня с собой на прогулку верхом. Зачем он обещал, если знал, что уедет?
У Холли сердце перевернулось, когда она встретила серьезный взгляд Мерил. Уехал. Это она вынудила его уехать. «Неужели не будет конца боли и сердечным мукам?» – спрашивала она себя.
Холли наклонилась, притянула Джонатана к себе, крепко обняла, ощутив тепло детского тельца.
– Мне очень жаль, детка, но такое случается.
– Он же обещал, – повторил Джонатан, и его карие глаза наполнились слезами. – Ты сама говорила, что взрослые всегда исполняют свои обещания.
– Я знаю, дорогой. Исполняют, если могут. Думаю, произошло что-то важное и срочное – Дев просто не имел времени объяснить. Что, если я возьму тебя с собой на прогулку верхом?
Джонатан просиял.
– Правда? – радостно спросил он, но глаза его тут же снова затуманились. – Ты же не ездишь верхом, как Дев.
– Возможно, не так хорошо, – признала Холли, невольно улыбнувшись. – Немножко заржавела. Дай мне время попрактиковаться…
– Нет! – Джонатан сердито высвободился и начал молотить кулаками воздух перед собой. – Не хочу ехать с тобой! Хочу с Девом!
Холли попыталась снова привлечь его к себе, он оттолкнул ее, повернулся и убежал из комнаты. Бессознательные слова больно резанули ее. «Хочу с Девом». Она тоже хотела быть с Девом. Любила его, хотела его, мучилась им. Но прогнала, и на этот раз он уже не вернется. Страдая от душевной боли, Холли все-таки нашла в себе силы подбодрить Мерил улыбкой.
– Пускай бежит, – сказала она, услышав громкий топот по ступенькам лестницы. – Он скоро одумается.
– Ты ведь знала, Холли? Ты, конечно, права. Джонатан лишь ребенок, он скоро одумается. А как быть тебе? Одумаешься ли ты так же легко?
Холли кивнула, не в состоянии ответить, В глазах у Мерил было столько понимания, и она боялась, что, начав говорить, уже не сможет остановиться – расскажет о прошедших днях, боли, любви, страстном желании… Она закрыла глаза, стараясь удержать слезы, и впилась ногтями в ладони, чтобы справиться с собой.
– О да, – наконец ответила Холли. – Я одумаюсь.
И одумается, даже если на это понадобится полжизни. Семь раз по семь лет. Больше чем полжизни. Но она справится… Кстати, завтра уже суббота, и Алекс прилетит, чтобы провести время со своей невестой-изменницей, своей лживой нареченной. Продажная. Да, вполне точное определение. «О Дев! Что я наделала! Что мы наделали! Как теперь смотреть Алексу в глаза и делать вид, что все в порядке?»
– Ты не носишь мое кольцо, Холли? Неужели успела устать от меня? – спросил Алекс, и, хотя слова прозвучали вроде бы легко, она уловила в них скрытую обиду.
Холли покраснела и посмотрела на свои руки. Она не надевала кольцо с вечера помолвки. Нет, спохватилась она, вспомнив едкое замечание Дева в аэропорту. С тех пор она и не носила кольцо. Виновата, но лишь отчасти, потому что оно было тяжелым, плохо держалось на ее тонком пальце, а поскольку стоило целое состояние, она боялась его потерять.
Так она и сказала Алексу, но тот недоверчиво поднял бровь:
– Потерять? Вряд ли это возможно. Ну а если и так, то ведь оно застраховано. Одно кольцо, два, дюжина. – Он пожал плечами. – Когда мы поженимся, у тебя их будет полный банковский сейф. Беги наверх, будь хорошей девочкой и надень кольцо. Ты моя, и я хочу, чтобы весь мир об этом знал.
Холли покраснела еще сильнее. «Ты моя». Двое мужчин заявляют одно и то же. И оба ошибаются, твердо сказала она себе, доставая футляр из-под стопки нижнего белья. Холли Скотт сама себе хозяйка. Она не принадлежит ни одному мужчине – пока. Но тут вдруг поняла, как опасно близка к тому, чтобы продать себя.
– Уже намного лучше, – одобрительно произнес Алекс, окидывая ее оценивающим взглядом. – Как ты насчет прогулки в машине?
– Прогулки в машине?
– Ну да. Проедемся вдоль берега, найдем уединенное место и проведем беззаботно часок-другой. Ты, я да бутылочка вина. Колетта уже положила бутылку в лед, так что бери свой купальник, и мы двинемся к востоку. Или к западу, если тебе больше нравится.
– Ты ведь не любишь пляжи, – сказала Холли, сразу вспомнив, как они с Девом были на пляже вдвоем в полночь.
– А теперь люблю. – Алекс снова окинул ее все тем же медленным, оценивающим взглядом, и крохотные волоски на затылке у Холли приподнялись.
– На пляж? Вот здорово! – завопил Джонатан, когда она сказала ему, куда они едут. – Я тоже могу поехать, Холли?
– Извини, малыш, – вмешался Алекс, пока Холли обдумывала, как бы помягче объяснить Джону, что его не возьмут. – Может, в другой раз. Это путешествие только для взрослых.
– Он бы не помешал нам, – выразила протест Холли, уже сидя в машине. – Джонатан – ребенок…
– Вот именно. И вечно путается под ногами. Здесь невозможно уединиться. Мы никогда не бываем одни, а я этого очень хочу. В этом нет ничего неприятного, а, милая?
Разумеется, нет. При нормальных обстоятельствах.
Мужчина и женщина. Растянулись на песке. Полуобнаженные. Более чем полуобнаженные. До сих пор Холли не приходилось видеть Алекса почти голым; она невольно обратила внимание на золотистые волосы на крепкой груди, выпуклые мышцы – результат ежедневных занятий в гимнастическом зале, потом, заметив бугорок между ногами, поспешно отвела взгляд. Потому что они были полуобнаженные – и одни.
На нее упала тень. Оказывается, Алекс, приподнявшись на локте, устроился совсем рядом с ней.
– Моя Холли, – тихонько произнес он, проводя пальцем по ее щеке. – Моя милая, невинная Холли.
Холли ощутила тревогу. Милая и невинная? Вряд ли. Продажная. Доступная. Таких Алекс привык презирать. А почему нет? Разве Дев не стал презирать ее, когда узнал правду? Она превратилась в настоящую шлюху, но это все в прошлом. Да? Кого она обманывает? Помолвлена с одним, а занимается любовью с другим. Ночь напролет. Только это не любовь, по крайней мере со стороны Дева. «Взгляни правде в глаза: он снова сделал тебя шлюхой. И как!»
Алекс коснулся губами ее губ.
– Моя маленькая Холли, – пробормотал он, легонько куснув ее за щеку, и еще раз поцеловал в губы – крепко и властно.
Секундой позже Алекс вытянулся на полотенце рядом с ней, и она ощутила жар его тела, прикосновения жадных рук. Холли попыталась уклониться, изворачивалась, но Алекс истолковал это превратно, потому что вдруг поднял голову и посмотрел ей в глаза, чуть-чуть усмехаясь.
– Чистая и невинная Холли, а? – лукаво спросил он. – Но ведь не настолько же невинная, чтобы не знать, как доставить наслаждение мужчине. Впрочем, не задавай вопросов – и не услышишь лжи, – произнес он снисходительно. – Ты моя. Вся моя. Я могу ласкать тебя, целовать и снова ласкать. Только моя, правда, Холли?
Она кивнула, но в глазах появился страх. Он знал. Знал, что она не девственница. Больше никакой лжи.
Никакого притворства. Когда наступит их медовый месяц, не останется места для лжи. Медовый месяц?.. Судя по поведению Алекса, он собирается заняться с ней любовью еще до того, трогает ее грудь, а ей ненавистна даже мысль о том, чтобы он ее трогал так. Но раз она уже доказала, что осталась шлюхой, почему бы не лечь на спину и не радоваться этому, думая об Англии? Холли почувствовала боль. Лечь на спину и думать об Англии. Как Дев. Только он не думал об Англии, отвечал ей, давал ее телу наслаждение, которого она никогда не испытывает с Алексом. Потому что она любит Дева. И Алекс…
– Алекс, милый, – запротестовала она, пытаясь оттолкнуть руку, нетерпеливо высвобождавшую ее груди из выреза купальника.
– Проклятие! – неожиданно ругнулся он, отпуская Холли, которая с облегчением увидела группу подростков, со смехом побросавших на песок свои полотенца и ринувшихся к воде. – Прости, милая. – Алекс ущипнул сосок, потом быстро обнял ее. – Кажется, мы должны подождать. Давай-ка выпьем.
Он порылся в сумке-холодильнике, достал штопор, бутылку и стаканы.
Подождать? Чего? Холли поправила купальник. Алекс и в самом деле отказался от намерения заниматься любовью прямо на песке? А почему бы и нет? Дев занимался. На Тенерифе. День за днем. Хотя Дев был для нее тогда совершенным незнакомцем. Алекса она знает много месяцев, они помолвлены, откуда же эта ханжеская реакция? Вовсе не ханжество скорее скромность… или застенчивость, которую она давно утратила. Холли отмахнулась от этих размышлений, почувствовав, что готова сказать Алексу правду. Она его не любит, не может выйти за него замуж ни при каких условиях. И все из-за человека, которому нет до этого никакого дела. Разрушены четыре жизни. Из-за Дева.
Все это предсвадебная лихорадка, успокоила себя Холли. Потому что она выйдет за Алекса, сделает его счастливым, а потом избавится от призрака Дева Уинтера раз и навсегда.
Еще два напряженных дня. Холли почувствовала невероятное облегчение, когда Алекс собрался уезжать.
– До следующего уик-энда, – сказал он, прижимая ее к себе, и она почувствовала силу его желания, некое твердое напоминание о том, что они лишь откладывают неизбежное, а сцена на пляже – первая проба. Потому что Алекс хотел ее. Теперь она принадлежит ему. И он ее получит. Алекс Кордри долго ждал.
– Ну… – Он поднял голову, продолжая сжимать ее в объятиях так, что она едва могла дышать. – В следующий уик-энд мы назначим день. Не станем больше откладывать, ладно, Холли? Тогда мы сможем ложиться в постель, когда нам захочется. В следующий уик-энд. Я не могу ждать.
Чего ждать? Чтобы она назвала день свадьбы? Или у Алекса другое на уме? Что это может быть? К примеру, секс, решила она, впадая в панику. Секс. «Тебе, девушка, следует смотреть правде в глаза». И Холли Скотт, шлюха, была в ужасе.
– Значит, Мерил с Джоном уехали и заночуют у Крессвелов?
– Ты хорошо информирован.
– Дирик – мой лучший друг, он просто упомянул об этом, когда я к ним заезжал. Кстати, Дирик будет шафером у нас на свадьбе. Когда же это произойдет?
– Что произойдет? – спросила Холли, следуя за Алексом в дом, где стояла непривычная тишина.
