Текст книги "Моя желанная"

Автор книги: Маргарет Каллахэн (Каллагэн)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Маргарет Каллахэн

Моя желанная

Часть первая

Глава 1

– Привет, Холли! Давно тебя не видел.

Девушка замерла, кожа вдруг покрылась мурашками. Она не успела надеть темные очки, солнце било ей в глаза, все расплывалось, теряло очертания. Холли смахнула с лица капли воды и прищурилась, чтобы силуэт говорившего стал резким. Правда, необходимости в этом не было. Она узнала голос, как узнала бы за сто шагов мускусный запах лосьона после бритья. Неужели ей в самом деле страшно? Долгие годы она вглядывалась на улице в толпу, надеясь хоть на миг увидеть надменный профиль, опасаясь встретить знакомый взгляд и еще больше страшась, что никогда этого уже не случится. Холли не переставала страдать, но годы притупили боль и страстное желание, поэтому она по глупости забыла про осторожность, и теперь Девлин Уинтер застал ее врасплох.

– Привет, Дев, – холодно сказала она, стараясь придать голосу твердость.

Чтобы собраться с мыслями, Холли подняла свое полотенце и начала яростно вытираться. «Ну почему именно сейчас?» – спрашивала она себя, отжимая воду из спутанных волос. Дев, конечно, поймет, отчего она медлит.

– Семь лет, – пробормотал он с едва заметной улыбкой. – Кто бы мог поверить! Ты совершенно не изменилась.

Какая злая шутка судьбы – выйти из моря и наткнуться на Дева! Девлина Уинтера. На шесть футов два дюйма загорелой энергии. Шесть футов два дюйма настоящей мужественности. Холли закрыла глаза, но память воспроизвела каждое слово, каждый жест, каждое прикосновение так, будто все происходило вчера: сильные руки, обнимающие ее, шепот заверений, теплое дыхание на щеке, когда жаждущие губы прижимаются к ее рту. Мужчина и женщина одни на пляже. Тогда и сейчас.

Холли подняла глаза, заставив себя встретить страстный взгляд Девлина и бессознательно отметив следы, оставленные на его лице временем: седину в черных волосах, морщинки возле глаз. И все-таки время пощадило красоту Девлина Уинтера.

Холли облизнула соленые губы. Нервное движение спровоцировало Дева, который, негромко чертыхнувшись, схватил ее за плечи, и она сразу откликнулась на его порыв, ибо даже мысль об отказе казалась ей невозможной. А потом Холли вспомнила. Семь лет. Семь одиноких лет. Семь лет ненависти.

– Не надо, – запротестовала она, но железные пальцы лишь крепче сжали плечи девушки. Значит, ничто не изменилось: пока Дев сам ее не отпустит, она в ловушке.

– Не надо? – возразил он. – Не надо обнимать тебя? Не прикасаться к тебе, не ласкать? Почему? Я не собираюсь причинять тебе боль. Просто хочу вспомнить наше прошлое. Хочу, чтобы мы оба его вспомнили.

О да, она вспомнила. Его прикосновения, его слова, его красноречивые уверения. Ведь они принадлежали друг другу, принадлежали навсегда… Все в прошлом, настойчиво повторяла она себе, но Дев улыбнулся и покачал головой.

– Холли, – произнес он с упреком, – ты же все понимаешь. Зачем эта напрасная борьба? Почему не расслабиться и не доставить себе радость?

Неумолимый чарующий голос возвращал ее к тому, о чем она не могла забыть. Сражение проиграно, у нее нет ни единого шанса устоять перед Девом. Его тонкие пальцы нежно ласкают ее обнаженные плечи. Холли чувствовала, что слабеет, и невольно прислонилась к нему.

– Да, да, – увещевал он, крепче прижимая ее к себе. – Вот так лучше, гораздо лучше.

Действительно, почему бы не согласиться? Однако рассудок одержал верх.

Согласиться? В своем ли она уме? Этот человек погубил ее, а потом ушел, даже не оглянувшись. Позволить ему вернуться, словно они расстались вчера? О нет! Она повзрослела. Долгие тоскливые дни, долгие одинокие ночи и осознание того, что Дев только использовал ее, оставили неизгладимый след, но она выжила. Теперь осталось найти в себе силы, чтобы противостоять Деву Уинтеру.

– Холли, Холли, – бормотал он; его ладони, скользнув по спине девушки, легли на ягодицы. – Господи, как мне тебя не хватало! Я тосковал по тебе, Хотел тебя.

– Нет!

Холли высвободилась. Желание-то у него есть, физическая потребность, только ей нет дела до потребностей Девлина Уинтера.

– Перестань, – с холодным презрением сказала она. – Не лги. Семь лет, Дев, ты не нуждался во мне, ни минуты не уделил в своих мыслях легковерной Холли Скотт.

– Неужели? О, Холли, если бы ты только знала!

– Где уж мне знать! – с тем же презрением отозвалась девушка. – Да я и не хочу знать. Я ничего от тебя не хочу. Понятно? Ничего.

Холли отступила, взмахом руки как бы отстранив его от себя, ибо чувствовала, что должна любой ценой разрушить воздействие Дева.

Нагретый солнцем песок обжигал ноги, но еще сильнее опаляли Холли черные глаза, пока он медленно переводил взгляд с одного изгиба ее тела на другой. Грудь у нее трепетала, даже напряглась от боли, которую могло успокоить лишь прикосновение Дева. Одному Богу известно, каким стыдом ей придется мучиться всю оставшуюся жизнь при мысли о мужчинах, которым она отдавалась без любви, желания и радости в надежде смыть клеймо Дева.

В отличие от того, первого раза сегодня на пляже было многолюдно, однако через полчаса счастливые семьи, расположившиеся под тентами, потянутся к бистро, где работают кондиционеры: эта публика не привыкла, как англичане, жариться на полуденном солнце. Холли уже перегрелась, и мысль о чем-нибудь прохладительном, а затем о хорошем бренди вдруг показалась ей весьма привлекательной. Дев. Зачем? Как он смеет опять входить в ее жизнь, причем так спокойно и невозмутимо, будто ничего особенного не произошло?! Сморгнув слезы, Холли обозвала себя дурой и, демонстративно не обращая внимания на Дева, принялась рыться в пляжной сумке, чтобы просто занять руки. Она достала зеркало, расческу и постаралась вернуть себе душевное равновесие, занявшись приведением в порядок спутанных волос. Наконец Холли решила, что добилась своей цели, и рискнула взглянуть на свое отражение. Испуг. А именно это чувство она так пыталась скрыть, когда слегка повернула зеркальце и со страхом – или надеждой? – увидела в маленьком квадрате глаза Дева.

– Ты еще здесь? – беззаботно спросила она и быстро надела темные очки. – Тебе больше делать нечего, Дев? Некуда направить свое внимание на следующие семь лет или сколько там еще? Должно быть, плохи дела. Если бы у меня выдалось хоть пять свободных минут, ты мог бы поведать мне историю своей жизни.

Бросив зеркальце с расческой в сумку и одарив его ослепительной улыбкой, Холли достала бутылочку с жидкостью против солнечных ожогов. Еще один жест пренебрежения, однако девушка знала, что, если Дев уйдет, это заденет ее куда больше, чем ей бы того хотелось.

Он не ушел.

– Дай сюда. Позволь мне.

– Благодарю, я сама, – резко ответила Холли.

Но Дев взял у нее бутылочку, взболтал жидкость и подошел сзади, опасно близко, даже коротенькие волоски у нее на затылке приподнялись предостерегая.

– Стой спокойно, женщина, – хрипловато произнес он.

Стоять спокойно? Когда руки Дева касаются ее тела? Когда волшебные пальцы скользят по обнаженной плоти? Безумие, подумала она с незаметной улыбкой. Чистое помешательство.

Но Холли уже стала глиной в руках коварного Дева, который прекрасно знал, что делает. Его ладони скользили по спине, и она возблагодарила Бога, поскольку могло быть хуже. А если бы он заставил ее повернуться лицом? От этой мысли девушка вспыхнула, щеки у нее горели, она не могла думать ни о чем, кроме Дева, его прикосновений, рук, продвигающихся к талии, бедрам и наконец замерших на поясе бикини.

Холли не смела дышать. Она ждала, хотела, знала, но все же испугалась, когда пальцы Дева скользнули под пояс.

– Дев! – Ее разум возмутился, потому что – о Господи! – она не хотела, чтобы это кончилось.

Смех Дева был для нее музыкой. Он снова притянул ее к себе, легкие прикосновения обдавали жаром, будили желания, которые она считала давно похороненными.

– О Холли! – бормотал он, целуя ей шею и вызывая сумбур в душе.

Девушка выпрямилась, хотя стремилась прильнуть к нему всем телом – инстинкт подсказывал, что Дев откликнется на ее порыв, теми же мягкими круговыми движениями подберется к груди, начнет ласкать и, не обращая внимания на публику, отодвинет лоскутки ткани… Перед его голодным взором предстанут ее отвердевшие соски. Черт побери, как же она хотела Дева!

И что еще хуже, ей никогда не справиться с желанием. Словно алкоголик, теряющий разум от вина, она не могла рисковать, позволив себе хотя бы единственный глоток. Одно прикосновение, один поцелуй – и она уже не будет свободной.

Впрочем, она и без этого не свободна, хотя боролась семь лет и доказала, что может существовать без него. Да, может, поэтому не стоит еще раз переживать депрессию, когда Девлин Уинтер устанет от своих игр.

Холли отступила, прижав руки к груди, и, оглядевшись, с удивлением обнаружила, что вокруг ничто не изменилось. Она находится на пляже в Хулгейте, ждет Мерил и Джона.

Отсутствие у Мерил чувства времени – это дар небес, поскольку они с Девом не должны встретиться. Холли не вынесет этого. Позволить Деву заглянуть в ее жизнь или, чего доброго, снова вторгнуться в нее? Нет, такого не будет. Между тем отдыхающие постепенно начали исчезать, едва родителям удавалось заставить капризничающих детей уйти от воды. Еще пять минут, и она останется наедине с Девом. Безумие, Холли невольно вздрогнула.

– Тебе холодно, – заметил он. – Ты перегрелась, маленькая дурочка. Идем, нужно что-нибудь выпить.

Не дожидаясь ответа, Дев одной рукой подхватил сумку, а другой обнял ее за талию. Холли подчинилась, слишком обессиленная, чтобы спорить, ничего не чувствуя, кроме прикосновения тела к телу и постыдного, до боли страстного желания. Нет. Она оттолкнула Дева, и тот повернулся к ней, насмешливо подняв брови.

– В чем дело? – тихо спросил он.

Холли облизнула губы.

– Я обещала кое с кем встретиться. Здесь, на пляже. С моим…

– С твоим?.. – перебил ее Дев.

Холли, не веря себе, почувствовала в неоконченном вопросе страх и впервые за время их встречи – ей казалось, что прошло уже несколько часов, – полностью овладела собой.

– Просто Джоном, – сухо произнесла она. – Джоном и…

– Ах, Джоном! – рявкнул помрачневший Дев, и, хотя ей было неприятно его обманывать, Холли обрадовалась. – Так… – Он бросил сумку на песок и еще крепче сжал ее талию. – Ну, расскажи мне об этом… Джоне… который посмел оставить тебя одну на пляже.

– Он…

– Высокий, смуглый, красивый, да? – с откровенной злостью осведомился Дев.

– Высокий? О да, – подхватила Холли, невольно улыбнувшись. Джон и в самом деле высокий… для своего возраста. – И красивый. А насчет того, что он смуглый… Нет, Дев. Но и двух качеств вполне достаточно.

– Хорош он?

– Извини, не поняла. – Холли поежилась от его яростного тона.

– Ты все поняла. Хорош ли он в постели, вот о чем речь, – заявил Дев, и в его черных глазах вспыхнула ненависть.

– Ты имеешь в виду: лучше ли тебя? – съязвила девушка, которой захотелось хоть чем-то отплатить ему за годы страданий.

Дев выругался негромко, но грубо и, ухватив Холли за руку, повернул лицом к себе.

– Лучше меня? – Его губы презрительно сжались. – Нет! Лучше он быть не может. Но достаточно хорош, да? – Он явно хотел оскорбить ее. – Достаточно хорош, чтобы ты чувствовала себя счастливой… или хотя бы удовлетворенной. Только достаточно ли он хорош, чтобы ты умоляла: «Еще, еще, еще!»? – Он улыбнулся, точнее, обнажил зубы, изображая улыбку. – Нет, Холли, я уверен, что ничего подобного у него не получится.

– Ты не можешь быть полностью уверенным, Дев. Ты можешь так думать, надеяться, предполагать, – сладким голосом сказала она. – Но уверенным ты быть не можешь… таким уверенным, как я. Попробую оценить по десятибалльной системе, Девлин Уинтер. – Холли старалась продлить его мучения. Настал ее черед пожать плечами. – Прости, Дев, это было давно, я не в состоянии вспомнить.

– Лжешь.

– Правда? – Она улыбнулась, зная, что ему больно, хотя не меньшую боль ощущала и сама.

Она задела его, уязвила его мужское достоинство. И гордость. Ведь Девлин Уинтер до краев наполнен гордостью, самомнением… а также весельем, смехом и любовью. Это она помнила, но не хотела давать себе поблажку. Дев полюбил ее, лишил невинности, взял все, что она могла дать, и даже более того. Он не просто ушел, он безжалостно разрушил самое для нее дорогое. Этого она ему никогда не простит. Если ложь поможет держать его на расстоянии, тем лучше. Она станет играть свою роль как марионетка, только уже не Дев будет дергать за ниточки.

– Конечно, лжешь.

Он наконец овладел собой и, скрестив руки на обнаженной груди, продолжал разглядывать девушку. Та отступила еще дальше, но его взгляд по-прежнему связывал их. Он скользил по ее телу, оценивая и лаская, пока не задержался на груди. Это был страстный, чувственный взгляд казалось, способный прожечь насквозь ткань лифчика.

Холли сосредоточилась на том, чтобы подавить сильное желание вытянуть руки, как бы отталкивая от себя Дева, однако против ее воли соски отвердели, и ей почти неодолимо хотелось, чтобы он увидел острые точки, дотронулся до них, поцеловал.

Девлин усмехнулся: она хочет его. Пусть лжет до посинения, но он-то знает, что Холли его хочет.

– Кажется, мне лучше уйти, – пробормотала она.

– То есть сбежать? От меня? Ни в коем случае. Это было бы невежливо, ведь мы только что встретились. Кроме того, не забывай об отсутствующем Джоне.

– Он меня разыщет, – холодно возразила девушка, отыскивая глазами сумку.

Она лежала там, где ее небрежно бросил Дев, однако, чтобы поднять ее, Холли пришлось бы пройти в опасной близости от него. Лучше уйти без сумки, хотя подобную роскошь вряд ли можно себе позволить: если косметичкой и полотенцем легко пренебречь, то паспортом и кошельком…

Конечно, у нее хватит смелости пройти по улице полуголой, но вдруг Дев обшарит сумку, найдет ее адрес и явится к ней. Значит, чем скорее она заберет сумку, тем скорее уйдет отсюда. Уйдет? Глупая надежда. Физически она свободна, а духовно? Нет, ей не уйти от Девлина. Никогда.

Холли шагнула к сумке, однако Дев опередил ее.

– Джентльмен есть джентльмен, – пренебрежительно сказала она, выхватывая сумку и стараясь не прикоснуться к его руке.

– Разумеется. В отличие от пропавшего Джона я знаю, как вести себя по отношению к леди.

– А почему ты уверен, что Джон этого не знает?

– Он опаздывает. Если вообще намерен прийти. Если вообще существует.

– Как прикажешь тебя понимать?

– Ты оказываешься наедине со мной и внезапно пугаешься. Очень легко придумать спутника, причем мужчину, к тому же отсутствующего.

– Жаль разочаровывать тебя, но Джон так же реален, как мы с тобой.

– Мужчина во плоти.

– Вот именно, – ответила Холли, порядком устав от словесной игры.

Кроме того, у нее разболелась голова от слишком яркого солнца и уже непереносимой жары.

– Сомневаюсь. Ни один мужчина не мог бы оставить тебя надолго одну… тем более в таком одеянии.

– Вполне скромное бикини.

– Как сказать, дорогая.

– Во всяком случае, тебя это не касается.

– Ошибаешься, Холли, – холодно возразил Дев, сверля ее глазами так, словно хотел даже сквозь темные очки заглянуть ей в душу. – Меня касается все, что относится к тебе. Потому что ты принадлежишь мне. Ты всегда была моей – примирись с этим, Холли. Ты моя!

– А ты сумасшедший, – отрезала она. – Я не принадлежу тебе и вообще никому из мужчин. Никогда не принадлежала и не буду принадлежать.

– Отлично. В таком случае попытайся это доказать.

Он метнулся к ней. Холли кинулась прочь, споткнулась о сумку и растянулась бы на песке, если бы Дев не подхватил ее. Он повернул девушку к себе и прижал к своему почти обнаженному телу. Холли поддалась, не в силах противиться. Она хотела его, хотела до боли, он был ей нужен.

Дев замер, выжидая, но Холли не шевелилась, даже не дышала, прислушиваясь к словам, которые омывали ее, нежные, как ветерок, однако пробуждающие бурю в сознании и теле.

– Ты хочешь меня. Можешь бороться, можешь драться со мной, можешь выкрикивать свои протесты, можешь обмануть целый свет, и все будет ложью. Признай это, Холли, – безжалостно настаивал он. – Ты хочешь меня. Нет?

Хотя она покачала головой, Дев улыбнулся и снял с нее темные очки – единственную слабую защиту. Когда их глаза встретились, окружающий мир куда-то отступил, обратился в туман, остался лишь Дев – его ощутимое присутствие парализовало ее разум, зовущий к сопротивлению. Она должна бороться, сказать «нет».

– Прошу тебя, Дев, – умоляюще произнесла она, глядя на него испуганными серыми глазами.

– Холли, Холли, не противься мне. – Он притянул ее совсем близко, хотя их тела еще не соприкасались, чего девушка боялась и вместе с тем жаждала. – Ты хочешь меня. Я тебе нужен. Мы принадлежим друг другу. – Спасения нет, признала Холли, а Дев продолжал: – Ты создана для ласк, для поцелуев, для любви. Ты моя. Ты всегда была моей. Мы принадлежим друг другу, ты и я, душой и телом.

Холли задохнулась от счастья. Он любит ее. Каждый взгляд, каждый вздох, каждое прикосновение доказывают, как он любит ее. Любил всегда… Нет, он говорил, что любит, а она, дурочка, поверила. Но больше этого не случится.

– Нет, Дев! – закричала Холли, пытаясь вырваться.

– Да, Холли!

Он засмеялся, его губы коснулись ее рта, легко и все-таки ощутимо, чтобы она качнулась к нему, призывно раскрыв губы. Язык Дева тотчас прорвался сквозь них, властно и грубо.

Холли отшатнулась, но было поздно. Он поцеловал ее, и она ответила. Девлин Уинтер добился своего.

Отступив на шаг, девушка с трудом вздохнула и заставила себя посмотреть в его насмешливые черные глаза.

– Заработал десять баллов, Дев? Значит, ты затеял это ради того, чтобы доказать свою неотразимость?

– Затеял и преуспел, – как ни в чем не бывало ответил тот.

– В самом деле?

– В самом деле. Я смотрю на тебя – и твое тело откликается. Я дотрагиваюсь – и оно вспыхивает. Отрицай, если хочешь, но…

– Ничего. Оставь меня, – прошипела Холли, занеся руку словно для пощечины, однако реакция Дева была молниеносной.

– И не думай. – Он завернул ей руку за спину и еще крепче прижал ее к себе.

Холли чуть не задохнулась, ощутив твердую выпуклость, когда их бедра соприкоснулись.

– К тому же, моя пылкая возлюбленная, я готов доказать, как сильно ты меня хочешь.

– Будь любезен, немедленно отпусти, – выдохнула девушка. – Иначе нас арестуют.

– Тебя это беспокоит? – спросил он, беря ее за грудь.

– Конечно, беспокоит. Я обязана думать о репутации семьи.

– Не говоря уже об отсутствующем Джоне.

Джон. Господи, они с Мерил могут появиться в любую минуту, ей нужно высвободиться и бежать прочь!

Дев сразу уловил ее испуг и, пренебрежительно фыркнув, оттолкнул Холли. В глазах загорелась ненависть. Конечно, насчет Джона он заблуждался, хотя насчет остального он близок к истине. У нее было слишком много мужчин, просто не счесть, о чем невозможно вспоминать без отвращения. Но угодила она в эту грязную трясину по милости Девлина Уинтера, который овладел ею, а затем пресытился и бросил. Не просто бросил – сломал ее. И Холли поклялась: никогда больше она не позволит ни Уинтеру, ни другому мужчине причинить ей боль.

Она достала из сумки майку с шортами, и, пока одевалась, слезы навернулись ей на глаза. Потом, униженная в душе, но спокойная внешне, Холли обернулась, моля Бога, чтобы Дев понял намек и удалился. Однако встретила все тот же презрительно-негодующий взгляд.

– Почему, Дев? – спросила Холли без всякого выражения. – Почему ты не можешь оставить меня в покое?

– Потому что у меня нет покоя. Я не живу. Все семь лет я мучаюсь каждый день и каждый час.

– Мучаешься? Лучше бы ты горел в аду, Девлин Уинтер. Я не хочу тебя. И никогда не захочу. В моей новой жизни ты мне не нужен. Я создала ее для себя, я счастлива, черт побери! Я не нуждаюсь в тебе. У меня было семь лет, чтобы убедиться в этом, и, поверь, ты в самом деле не нужен мне.

– И если я обниму тебя, поцелую, уложу на песок…

Дев мог не продолжать. Она все помнила. Но, собравшись наконец с духом, двинулась прочь.

– Холли…

– Уходи, Дев.

Подойдя к дорожке, Холли остановилась: если песок так раскален, то дорога – тем более. Но Дев слишком близко, нельзя задерживаться, чтобы надеть сандалии. И, только ступив на дорожку, она сразу поняла, что сделала глупость, да к тому же в довершение глупости споткнулась и ушибла большой палец ноги. Она вскрикнула, и слезы уже полились ручьем, хотя не только от физической боли. «Дура! Дура! Дура!» – ругала себя Холли, громко всхлипывая, совершенно неразумно уязвленная тем, что Дев ушел, вняв ее уговорам, в самый неподходящий момент.

Но он не ушел. Разве самоуверенный Девлин Уинтер поступал так, как ему велели? Именно об этом она вспомнила, когда тот поднял ее на руки и понес.

– Отпусти меня, – запротестовала Холли, прижимаясь щекой к его рубашке, поскольку он успел одеться. – Будь добр, отпусти меня.

Дев поставил ее на ноги и с улыбкой отер ей слезы.

– О Холли! – пробормотал он, наклоняясь.

Она ответила на поцелуй, которому уже не в силах была противиться, хотя инстинктивно понимала, что Девлин не должен целовать ее… вот так целовать. Еще один такой поцелуй – и все пропало, семь лет истрачены впустую.

Глава 2

– Холли! Посмотри, что мне купили!

С чувством выругавшись, Дев отпустил ее, и она возблагодарила Бога, совершенно позабыв о своем намерении держать бывшего возлюбленного подальше от семьи. Холли подхватила мальчика, который бросился к ней, и со смехом закружила.

– Так вот чего ты добивался, – сказала она, разглядывая протянутые ей ведерко и совок.

Она не смотрела на Дева, поэтому не заметила боли, исказившей его лицо.

– Мама говорит, что сейчас на пляже слишком жарко, но, если я буду хорошо себя вести, ты можешь попозже взять меня с собой. Ты меня возьмешь, Холли? Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! – затянул Джон.

– Даю слово! – успокоила мальчика Холли. – Только сначала поедим, хорошо? Не знаю, как ты, а я очень проголодалась. Думаю, строители песочных замков тоже нуждаются в подкреплении сил.

Джон подал ей руку, и девушка, уже вполне овладевшая собой, огляделась по сторонам.

– Где же все-таки мама?

– Я здесь, – промурлыкала Мерил, появляясь сзади с набитыми пакетами.

Ну разумеется. Ведь Мерил обожает бутики не меньше, чем медведь мед.

– Извини, Холли, я просто не заметила, как прошло время. Ты же меня знаешь…

– К счастью для тебя, – сдержанно ответила та.

Холли, пожалуй, действительно бы рассердилась, но, поскольку взгляд Мерил способен был очаровать даже птиц на деревьях, сердиться на нее было просто невозможно. Кроме того, Мерил поддерживала ее в тяжелые времена, последовавшие за исчезновением Дева, и заслуживала прощения за более серьезные грехи, нежели привычка вечно опаздывать.

– О! – Голубые глаза Мерил обратились на Дева, который молча стоял рядом. – Я не заметила, что ты не одна. Холли, дорогая, познакомь же нас!

– Девлин Уинтер, мой старый… знакомый, – слегка запнувшись, сказала девушка.

Только бы Мерил не вспомнила это имя и не связала его с событиями того жаркого лета и со смертью отца!

Впрочем, нет. Ведь они никогда не встречались, а его имя каким-то образом не появилось в сенсационных публикациях.

– Это Мерил Скотт, – продолжала она, – моя мачеха.

Последние слова прозвучали суховато: за ними обычно следовали возгласы удивления и безудержная лесть. Но Дев оказался исключением из правил.

– Рад познакомиться, – улыбнулся он. – Холли забыла упомянуть, что вы пошли за покупками. Разрешите…

Дев забрал у нее пакеты, и Мерил кокетливо поблагодарила, взмахнув длинными ресницами.

Холли слегка напряглась. Смешно, ведь ей известно, что Мерил всегда производит впечатление на любого представителя мужского пола. Она вовсе не кокетка; как Холли считала долгое время. Мерил нравилось общество мужчину но у нее и в мыслях не было заходить далеко. В таком случае откуда же эта глупая ревность?

– Я хочу есть, – напомнил о себе Джонатан, разрядив напряжение.

– Правда, малыш? Чего же тебе хочется? – Мерил взъерошила светлые кудри сына.

– Биг-мак, – твердо заявил тот.

– Это невозможно. Разве ты забыл, что мы во Франции? До ближайшего «Макдоналдса» очень далеко.

– Не так уж далеко, правда, Холли? – обратился к сестре Джонатан, вцепившись в ее руку и глядя на нее умоляющими глазами.

– Боюсь, мама права, – ответила девушка и что-то шепнула ему на ухо.

Лицо мальчика засветилось от радости.

– Обещаешь? – спросил он.

– Слово скаута, – кивнула Холли.

– Не знаю, о чем вы там сговариваетесь, – заметила Мерил, – только на мое участие не рассчитывайте. Питаться в каком-нибудь захудалом баре мне не по душе. И раз мы во Франции, я предпочитаю поступать как все французы.

– Отличная мысль, – поддержал ее Дев. – Я вообще-то собирался похитить Холли, почему бы вам не присоединиться к нашему ленчу? За углом есть первоклассный ресторанчик.

– В таком виде идти в ресторан? – нахмурилась, Холли, которая со страхом думала о том, что останется еще хотя бы ненадолго в обществе Дева.

– Это всего лишь бистро, а не «Максим», – возразил он. – Клетчатые скатерти, отнюдь не паркетные, хоть и чисто выскобленные полы. Но если у мадам чересчур изысканный вкус…

– У меня нет, – вмешалась Мерил.

– Значит, решено, – улыбнулся Дев. – Две самые очаровательные в Нормандии дамы и красивый парень, которого, видимо, зовут Джоном. – Он наклонился к мальчику и сказал доверительно: – Холли рассказала мне о тебе. Как ты смотришь на то, чтобы мы с тобой пригласили завтра твою маму и Холли перекусить в «Макдоналдсе» в Кане?

Джон завопил от восторга.

– Как тебе не стыдно, милый! Разве можно так вести себя? – повысила голос Мерил, которую не устраивала поездка. – Если завтра, это исключено.

– Там длинный ряд магазинчиков, – сообщил Дев, быстро поняв ее слабость.

– Они останутся там и на следующей неделе. – Улыбка Мерил сразила бы нормального мужчину на расстоянии ста шагов. Дев немедленно приосанился, а Холли вновь ощутила тревогу.

– Отлично! – Дев взъерошил мальчику волосы. – Все в порядке. Берегись, «Макдоналдс», мы едем к тебе!

Джон трижды повторил свой леденящий душу вопль, а у Холли сердце ушло в пятки. Целый день практически наедине с Девлином? Пусть даже в сопровождении Джонатана, шестилетнего защитника, если можно так сказать. Но отказ ведь обидит мальчугана.

– Может, вы дадите мне часть пакетов? – спросила Мерил.

– В багажнике машины с ними все будет в порядке.

Дев зашагал через дорогу к запыленному «ситроену». Вот, оказывается, в чем разгадка его молниеносного переодевания на пляже.

– Он мил, – задумчиво произнесла Мерил, и Холли уловила в глазах у мачехи огонек, значение которого не поняла.

Собственный интерес? Или желание сосватать? Ни то ни другое не радовало, так же как и мысль о еде. От тревоги и возбуждения она все равно не сможет проглотить ни куска. Но это ничуть не беспокоило Дева, который пригласил их. Пригласил? Холли передернуло. Он попал в точку, назвав это похищением.

Ресторанчик был переполнен, и, судя по французской речи, здесь собрались главным образом местные жители. Однако Дев, видимо, считался тут завсегдатаем, потому что их сразу устроили за угловым столиком, подальше от едкой дымовой завесы, нависшей над центральной частью зала.

– По-моему, стоит попробовать fruits de mer[1], – предложил Дев, взглянув на грифельную доску с названиями особо рекомендуемых блюд.

– Конину? Ни за что! – воскликнул Джонатан, и взрослые с трудом удержались от смеха.

– Не конину, а дары моря, – поправила Мерил. – То есть креветки, устрицы и множество других вкусных вещей.

– Но французы едят конину. Питер говорит, она похожа на говядину. Он же, – мальчик кивнул на Дева, – сказал «мер», что значит «лошадь», да, Холли? Женщина-лошадь.

– Совершенно верно. Только не по-французски, а по-английски. Кроме того, невежливо показывать на человека и говорить о нем «он».

– Извините, – смутился Джон, обращаясь к Деву. – Меня зовут Джонатан Скотт. А вас?

– Джон! – одернула сына Мерил.

– Девлин Уинтер. Но ты можешь называть меня Девом. И поскольку конины сегодня нет в меню, что бы ты сказал насчет блинчиков?

Холли понравилось это предложение, и она тоже заказала себе тающие во рту блинчики с начинкой из домашней ветчины и сливочного сыра.

Настоящий сюрприз ей преподнесла Мерил. Заботясь о фигуре, она редко ела что-нибудь в середине дня, поэтому совсем необычной выглядела полная тарелка мидий, стоящая перед ней. «Видимо, она решила произвести впечатление на Дева», – подумала Холли, удивленная еще и тем, что мачеха обходится без вилки и ножа.

Заметив реакцию девушки, Мерил усмехнулась.

– Если ты во Франции… – объяснила она, используя половинку раковины, чтобы извлекать из других половинок нежных моллюсков и поглощать их со свежеиспеченным хлебом. – Спасибо, Дев, мне очень понравилось.

– Я так и думал. Рад, что вам захотелось их отведать.

На какое-то ужасное мгновение Холли вдруг показалось, что в зале нет никого, кроме Мерил и Дева, занятых друг другом.

Это причинило ей острую боль. Напряжение росло, атмосфера сгущалась, электричество прямо-таки потрескивало в воздухе. Холли стало трудно дышать, она не могла больше смотреть и не могла не смотреть. Дев наконец отвел взгляд и устремил вероломные черные глаза на Холли.

– Ну а ты как? – спросил он.

– К-как я? – запинаясь переспросила девушка.

– Он спрашивает, наелась ли ты, – немедленно вмешался Джонатан. – Я – нет, хочу еще мороженого. Можно?

Слова мальчика вывели ее из оцепенения, но не успокоили. Второй раз в течение часа Холли почувствовала себя лишней и многое бы отдала, чтобы узнать, что у Мерил на уме. Скорее всего безобидный флирт, для забавы, по крайней мере ей хотелось бы в это верить. Почему бы и нет? Мачеха только на десять лет старше ее, примерно одного возраста с Девом, и весьма лакомый кусочек. Неотразимая платиновая блондинка, к тому же богатая вдова, что привлекало к ней кучу поклонников, которых Мерил справедливо и едко называла охотниками за приданым. Любой из них только понапрасну терял время.

А Дев? Станет ли и он терять время понапрасну? Нет, мысль о близости Дева с Мерил или с другой женщиной невыносима!

– Пора на пляж, – заявил Джонатан, когда они вышли из ресторана.

– Тебе пора вздремнуть, – ответила Мерил. – А потом можешь пойти на пляж, если Холли не возражает.

– Холли не возражает. Она мне обещала.

– Совершенно верно. – Девушка почувствовала, как у нее снова упало сердце: ей вовсе не хотелось появляться на пляже в обществе Дева.

А собственно, чем он тут занимается? Отдыхает или работает? Ха, Девлин Уинтер – и работает? Он же паразит. Худший из худших. Выбирал себе жертвы и пользовался их слабостью. Выбрал Холли. Использовал. Погубил ее и все, что она любила. О да, она помнит каждый горестный миг.