Текст книги "Моя желанная"

Автор книги: Маргарет Каллахэн (Каллагэн)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

– Дев приедет через полчаса, – сказала Мерил и, бросив на Холли проницательный взгляд, добавила: – Он будет один. Флора не сможет приехать.

Лучше это или хуже? Холли задумалась, но в эту минуту Джонатан сбежал по лестнице и ворвался в комнату.

– Холли, как ты думаешь, Дев расскажет мне сказку перед сном? – с сомнением в голосе спросил он.

– Конечно, расскажет, – успокоила его Холли. – Но поскольку сказка должна быть короткой, не хочешь ли ты начать прямо сейчас?

Полчаса. Двадцать минут. Пять минут. Раздался звонок в дверь, и взбудораженный мальчуган, который вряд ли слышал хоть слово из того, что рассказывала ему Холли, в мгновение ока вскочил и умчался; она последовала за ним медленным шагом, остановившись в конце выложенного мрамором коридора, пока Том, к которому успел подбежать Джон, приветствовал гостя:

– Дев! Рад тебя видеть.

Мужчины обменялись рукопожатиями, а Джонатан вертелся у них под ногами, и Холли не могла не улыбнуться, когда Дев с воплем подхватил мальчика, поднял его над головой, а затем поставил на пол.

– Привет, дружище! Ну, как твоя верховая езда? – спросил он, доставая из кармана пальто сверток.

– Ура! «Черная красавица»! – радостно выкрикнул Джонатан, развернув бумагу и обнаружив видеокассету.

– Спасибо, Дев. Правда, не стоило этого делать, вы и так достаточно избаловали его прошлым летом, – сказала Мерил, краснея, когда Дев поцеловал ее в щеку и вручил ей изящный букетик орхидей.

– При такой маме его невозможно избаловать, – с улыбкой возразил Дев и повернулся к Холли: – Поцелуй в память о старых добрых временах?

Та похолодела. Играет в свои игры. Вечно играет. Предложил бы он такой поцелуй, если бы Флора висела у него на руке?

– Не стоит, Дев, – нашла она в себе силы отклонить предложение. – Ведь мы расстались меньше трех часов назад.

«Девчонка» – это он изобразил беззвучно, одними губами, а когда к Холли вернулся нормальный цвет лица, она направилась в гостиную, которой редко пользовались. Как будто комната эта недостаточно хороша для великого Дева Уинтера, раздраженно подумала она, из осторожности не взяв стул.

«Девчонка», – сказали ей смеющиеся глаза Дева, и она вопреки своей решительной позе опять покраснела. Спасибо Джонатану, чья возбужденная болтовня заполнила паузу, когда Том и Мерил удалились в кухню, чтобы присмотреть за приготовлениями.

– Это всего лишь семейный обед, Дев, – объяснила Мерил, когда они уселись за стол.

– В таком случае мне оказана особая честь, – заметил Дев. – У меня нет собственной семьи, и мне ее так не хватает. А поскольку я в полном смысле слова чужак, тем приятнее, что меня приняли как своего.

– Чужак? Только не в этом доме, – заявил Том, кивая на Джонатана, которому разрешено было остаться полчаса со взрослыми. – Поверь, у нас тут каждое второе слово – «Дев», и это длится уже месяц. Ты, безусловно, произвел сильнейшее впечатление на моего пасынка.

«Будем надеяться, ореол не померкнет», – едко заметила про себя Холли, понимая, что это несправедливо: Дев все лето был так внимателен к Джонатану. Замечательно к нему относился. Он был бы… будет прекрасным отцом. Отец. Флора. Дети. Дети Флоры.

Начав размышлять на эту тему, Холли уже не могла остановиться. «Мои дети. Мой ребенок. Ребенок Дева. Господи!» Увидев, что головы Дева и Джонатана почти соприкасаются, она чуть не выдала себя. Прекрасно сознавая, какое впечатление это произведет за столом, она пробормотала какое-то извинение и вышла из столовой.

– Холли? – послышался минут через пять озабоченный голос Мерил.

Она подняла голову. В зеркале отразилось чужое лицо. Такое бледное, безжизненное. «Женщина ты или размазня?» – спросила она себя и, подготовившись к худшему, открыла дверь ванной комнаты.

– Что случилось? – с тревогой спросила Мерил.

– Что-то не то съела, – солгала Холли. – Прости, Мерил, я не хотела тебя беспокоить.

– А как ты сейчас? Может, тебе лучше немного побыть здесь? Дев не обидится, я думаю…

– Нет! Все в порядке. Мне просто надо выпить.

Выпить. Бренди. Адский вечер. Как хорошо, что Джонатан увел Дева к себе в спальню по крайней мере на полчаса и дал ей возможность прийти в себя, а Мерил и Том заговорили с ней с полным пониманием чутких и любящих людей! Вскоре вернулся Дев, уселся рядом с ней на диван, и Холли поняла, что совершила еще одну ошибку, оставшись с Девом наедине на длинном мягком диване. Он взял ее за руку, легонько провел по ней большим пальцем, и Холли наконец решилась поднять на него глаза.

Сколько понимания! Сколько любви! Не любви, тут же подумала она, пытаясь отодвинуться.

– Почему, Холли? – спросил он.

– Я подавилась.

Но Дев покачал головой и повторил:

– Почему?

Почему она позволила ему уйти? Почему вынудила уйти? Почему отвергла? Потому что она его любит. И Дев знает, что она любит. А Дев не свободен. Он любит Флору.

Холли облизнула пересохшие губы.

– Флора…

Зазвонил телефон, прервав напряжение, и Холли, полагая, что Том и Мерил ушли к Джону пожелать ему доброй ночи, с глубоким облегчением встала с дивана.

– Говорит Флора Пенман, пресс-агент Дева. Простите, что беспокою вас, но…

– Никакого беспокойства. Сейчас я позову его.

Еще бренди. Еще полчаса. А потом за ним приехало заказанное такси. Слава Богу, что оно уже заказано – есть повод удалиться. Нельзя сказать, чтобы Дев очень спешил уйти, однако таким образом вечер благополучно пришел к концу.

Спать. Ни малейшей возможности уснуть: чересчур много мыслей, чересчур много воспоминаний. Какая ирония судьбы! Это ее родной дом, и, как бы там ни было, Дев на сегодняшний вечер стал частью их семейного круга. Отец должен перевернуться в гробу. Дев Уинтер, который взял деньги у Грегори Скотта и сбежал, обедал в доме Грегори Скотта.

И вдруг, уже на грани сна, что-то словно толкнуло Холли. «Пресс-агент Дева», – сказала Флора Пенман с мягким шотландским выговором. Странное определение их взаимоотношений. Видимо, невеста Дева из тех независимых женщин, которые предпочитают, чтобы муж ходил вокруг них на цыпочках. Логично. Может, Флора вела себя так все эти шесть или сколько там лет? Холли невольно улыбнулась сквозь текущие по щекам слезы.

– А, Холли! Тебя ждут в офисе. Иди прямо сейчас, – объявила Джаки Майлс и добавила: – Не стоит заставлять Джей-Кея ждать.

То бишь Джексона Кука. Вызов на небеса или в ад, в зависимости от причины. Холли растерялась. Насколько она знала, никакой провинности за ней не числится, кроме того, что она ушла с Девом на полдня, но ведь она получила разрешение.

– Заходите. Садитесь, устраивайтесь поудобнее. Кофе?

Обращение любезное. Значит, на небеса. Но одни только небеса и ведают зачем. И Джей-Кей, разумеется, ведает. Холли сидела в растерянном молчании, пока принесли кофе в дымящейся кофеварке, сахарницу, сливки в кувшинчике и три чашки. Резкий стук в дверь заставил Холли обернуться.

– Дев!

– Он самый, – признал тот, а Джейсон Кук тем временем кивком указал ему на кресло напротив себя.

Формальности окончены, и как только Дев сел, Джейсон Кук встал.

– Оставляю вас для беседы, – объявил он, не обращая внимания на страх Холли. – Не забывайте наливать себе кофе.

Молчание. Только Холли и Дев. Одни. Холли, потягивая кофе, решилась бросить на него взгляд и заметила, что он задумчиво разглядывает ее лицо. Она вспыхнула от обиды. Снова игра!

– Что мы здесь делаем? – резко спросила она.

– Не волнуйся. Это всего лишь бизнес. У меня есть предложение.

Он начал объяснять, а когда кончил, Холли поинтересовалась:

– Ты, разумеется, шутишь?

– По поводу таких денег?

Деньги. Новое божество Дева. Нет, совсем не новое. Деньги ее отца. Выплата, которая помогла Деву на первых порах.

– Имеет ли значение то, что думаю по этому поводу я? – спокойно спросила она.

– Конечно. Весь план зависит от тебя.

Лицо Афродиты – Холли.

– Прекрасно. Во всяком случае, благодарю за предложение, Дев, но нет.

– Почему?

– Меня это не интересует.

– Вот как?

– Именно так.

Дев пожал плечами, налил себе еще кофе и молча приподнял кофеварку, но Холли только покачала головой, не решаясь заговорить из страха, что голос ей изменит. Лицо Афродиты. Видимо, какая-то жестокая шутка со стороны Дева. Ведь он нашел девушку своей мечты, Флору. Да. Почему бы не поместить ее лицо на все рекламные щиты, не украсить им все дорогостоящие маленькие упаковки, не завалить ими все парфюмерные магазины отсюда до Тимбукту? Холли поняла. Дев сам дал ей ответ на вопрос.

«Боюсь, что паблисити не доставит ей удовольствия», – сказал он тогда в отеле. Ему известно мнение Флоры о подобных вещах, известно, что ей было бы противно. Так же как и Холли. Афродита. Богиня любви. Любви Дева. Любви второго сорта. Девлину Уинтеру стоило бы хорошенько обдумать свое предложение. У Холли Скотт есть гордость.

– Ни под каким видом, – отрезала она, когда Дев повторил свои условия.

Она уловила тень обиды на его лице, но тень эта появилась лишь на мгновение: Дев тотчас овладел собой, откинулся на спинку кресла Джейсона Кука в кабинете Джейсона Кука, где он чувствовал себя как дома, словно фирма была его собственностью. На этот раз Дев надел серый костюм со стальным отливом – под стать выражению его глаз. Но на Холли это не произвело впечатления.

Неожиданно Дев улыбнулся.

– Ну же, Холли, будь разумной. Ведь это единственный в жизни шанс. Ты просто не обдумала его всерьез.

– Жаль тебя разочаровывать, Дев, тем не менее я отказываюсь категорически.

– Ты не можешь. – Сказано без эмоций. Вежливо.

– Не могу? – Тоже без эмоций. И так же вежливо.

– Боюсь, что нет, Холли. Ты не предусмотрела одну маленькую деталь.

– Да? – спросила она с мрачным предчувствием, что он готов загнать ее в угол и, имея все карты на руках, сейчас выложит туза.

– У тебя нет выбора, Холли, – тихо произнес он. – Или ты позируешь для фотографий, или…

– Или?

– Все очень просто. На этом много потеряет фирма Кука. Я не заключу с ней контракт, и ей не придется торговать изделиями «Афродиты».

– Это шантаж.

– Не шантаж, а здравый смысл. Подумай все же о деньгах.

– Заткнись со своими грязными деньгами! – выкрикнула Холли и вскочила на ноги. – Они меня не интересуют!

Взять деньги от него? Деньги, которые навсегда связаны для нее с отцом? Деньги Иуды? Да она скорее умрет с голоду!

– Хорошо. – Его холодный взгляд был устремлен на нее, ничего не упуская. Ни красных пятен на щеках, ни гнева, пылающего в глазах. – Тебе решать. Ни фото. Ни гонорара. Ни контракта для фирмы Кука. – И черные глаза еще раз прошлись по ней, только на этот раз не холодно и бегло, а медленно и оценивающе. – Ни контракта, ни работы, Холли, – подчеркнул он.

– У меня здесь отличная работа, – тряхнула головой та.

– Пока, – заметил Дев.

– Что это значит?

– Как я уже говорил, нет контракта – нет поставок, и если я объясню причины директору…

Так вот кто останется без работы? Холли почувствовала, как неистово бьется пульс у нее на шее.

– Ты не посмеешь!

– Не посмею?

Нет. Он не может. Не должен. Наказать ее. За что? Месть? Или извращенная манера шутить? Холли Скотт – лицо Афродиты? Разумеется, нет. Для чего же тогда предлагать? Ах да! Холли зябко поежилась. Ей вдруг стало холодно в очень теплом, богато обставленном кабинете шефа. А мозг тем временем лихорадочно искал подтверждения. Она начинала понимать, что затеял Дев.

Хитрый Дев. Он, конечно, не желает, чтобы это была женщина, которую он любит. Флора Пенман. И это месть Дева, ибо он понимал: Холли загнана в угол. Знал, что она ему откажет и тогда он нанесет удар. Как Алекс, сделает так, чтобы ей не удалось найти работу. Никто не посмеет ее нанять. Ужасная месть Дева за ту ночь любви, за отказ Холли. Как она недооценивала его! Да знала ли она его хоть сколько-нибудь? Слезы душили ее, но будь она проклята, если заплачет в присутствии человека, который вознес ее на небеса, а потом сбросил на землю! Дев и Алекс. Оба словно высечены из одного камня, оба алчные, расчетливые, безжалостные.

Она метнула на Дева быстрый взгляд. Значит, он блефует? Ладно!

– Хорошо. Если ты этого действительно хочешь.

– Ты согласна?

Удивление. Недоверие.

Холли кивнула, подавив горькую улыбку. Так ему и надо!

Перерыв на обед. Как будто час, проведенный в офисе Джейсона Кука, был недостаточно долгим. И Дев ушел. Одобрительно кивнул, да еще имел наглость обнять ее за плечи.

– Я свяжусь с тобой, когда юристы подготовят контракт. Думаю, нет необходимости напоминать, что это конфиденциально.

– На тот случай, если ты передумаешь? – прошипела она, высвобождаясь.

И тут Девлин Уинтер доставил ей удовольствие: он вздрогнул.

– Контракт есть контракт, Холли. Письменный или устный. Обещаю сдержать слово.

– Все завтрашние дни, – услышала она свой язвительный голос, когда Дев направился к двери. – Это тоже был контракт, Дев?

Она засмеялась. Расхохоталась ему в лицо. Смеялась, пока не хлынули слезы. Но теперь это уже было не важно. Дев ушел.

Холли вернулась к работе. Несмотря на понедельник, все сбивались с ног, и она была рада перерыву, двадцати минутам покоя.

Однако не приняла в расчет Сьюзи.

– С трудом могу поверить, – зазвенел веселый голос. – Это самая чудесная новость в мире!

О да, чудесная. Дев предложил хранить эту новость в секрете, но Сьюзи узнала ее чуть ли не одновременно с Холли. Погруженная в мрачные размышления, она не сразу поняла, что девушка продолжает рассказ.

– Простите, о чем вы говорили?

– О первом салоне красоты «Афродита». О Холли, перед вами только что назначенный врач-косметолог этого салона!

– Вы?

– Именно я. Благодаря вам, разумеется.

– Мне? Почему вы так решили? – спросила Холли, едва не поперхнувшись кофе.

– Больше не о ком и думать, кроме вас. Вы меня представили. Я так обязана вам, Холли! Если понадобится массаж лица… – Сьюзи посмотрела на застывшую в молчании собеседницу. – Нет, полагаю, не понадобится: с вашим лицом массаж – последнее, что может понадобиться.

Девушка смущенно отвернулась.

– Сьюз! Я насчет массажа лица, – весело сказала Холли. – Запишите меня своей первой клиенткой, идет? И не только на массаж.

– Идет! – отозвалась Сьюзи так же весело.

Все любопытнее и любопытнее. Многосторонний человек. Внешне – как стальной сейф, а сердце – чистое золото… когда он следует его порывам. Взять хотя бы случай с тем уличным грабителем, вспомнила Холли, плотнее застегивая воротник, перед тем как выйти через служебный вход в суету холодного Лондона.

Он тогда назвал ее глупой за то, что она не сообщила в полицию об ограблении, а потом – нате вам, пожалуйста! – жестокосердный Девлин Уинтер дал парню работу. А Сьюзи? Холли задумалась, пытаясь найти в этом смысл. Явно еще один добросердечный поступок Дева.

– Холли?

Он возник перед ней в дверном проеме, не давая увернуться.

– В чем дело? – бросила она, слегка замедляя шаг.

Помимо прочего, было слишком холодно, чтобы стоять и болтать, даже в приятном обществе, а Девлин Уинтер к приятным собеседникам не относился. Во всяком случае, для нее. И сегодня. Несмотря на ту новость, которую сообщила Сьюзи.

– Я подумал, не захочешь ли ты выпить.

– С тобой? – усмехнулась Холли. – Нет, спасибо. Выпивка не пошла бы мне в горло.

– Почему, Холли?

– Ты отлично знаешь почему. Ты вообще хоть что-то понимаешь? – Она повернулась к нему лицом, все мысли о Сьюзи, о мальчишке-воре и о внутренней доброте Дева вылетели у нее из головы. – Ты не лучше Алекса.

– Что это значит?

– Ты слишком напорист. Берешь что хочешь или покупаешь что хочешь, а если что-то тебе препятствует, идешь напролом с полной безжалостностью.

– Ты несправедлива.

– Несправедлива? Это жизнь, Дев. А жизнь несправедлива. Семь лет назад по крайней мере один из нас получил урок.

Дев вздрогнул.

– Так жестоко? Это не в твоем духе.

– Я изменилась. Вынуждена была измениться.

– Из-за меня?

– Не в бровь, а в глаз. – Не дожидаясь ответа, Холли поспешила прочь.

Она ушла не слишком далеко, когда поняла, что идет не одна. Хитрый Дев. Бог знает почему, но он ждал ее, догадался, что она ездит на работу в метро, и расположился на том месте, где мог ее перехватить. Ладно. Она едет домой. И если Девлину Уинтеру больше нечего делать, может спускаться вместе с ней в подземку в толпе пассажиров, может прокладывать себе дорогу локтями к поезду, как тысячи других, может стоять в вагоне, держась за подвесной ремень и остерегаясь карманников. Обычная поездка в метро. Для тех, кто работает.

– Послушай, Холли… – Он властно положил руку ей на плечо.

– Уйди от меня! – прошипела она, ненадолго останавливаясь и не обращая внимания на толчки.

– Но мне необходимо…

– Разумеется, сэр. Как я уже сказала, Дев, ты не лучше Алекса, С меня довольно. Я взрослая женщина и сама решаю, как жить. Оставь меня в покое. Ты слышишь? Контракт – да! Я обязана придерживаться правил игры, но не больше – ни любезностей, ни уютной болтовни за чаем, ни выпивок, ни постели. Ни-че-го! Неужели ты настолько похож на Алекса, что попытаешься силой проложить себе дорогу в мою…

Холли замолчала, испуганная тем, какие слова едва не слетели у нее с губ.

Черные глаза угрожающе сузились.

– Силой проложить себе дорогу куда?

– Никуда.

– Куда пытался Кордри силой проложить себе дорогу, Холли?

Угрожающе. Холодно. С полным отсутствием эмоций. Дев хотел получить ответ, он будет стоять, если понадобится, всю ночь, но рано или поздно сломит ее сопротивление, добьется ответа. Но что-то – стыд? гордость? или внезапное осознание того, какими будут его ярость и гнев против Алекса, если она сейчас скажет ему правду? – вынудило Холли набрать побольше воздуха в грудь и дать правдоподобный ответ:

– Он пытался заставить меня согласиться на нашу свадьбу.

– Лгунья!

Лицо горит, глаза извергают пламя.

Холли вздрогнула.

Дев схватил ее за руку, притянул к себе, лицом к лицу, черные глаза – как глубокие опасные озера.

– Ты лжешь, Холли.

– Нет.

– Я знаю тебя. Ты лжешь, покрывая этого… эту крысу.

– Нет!

Она вырвалась и принялась растирать запястье, которое Дев сжимал до боли.

– О Холли, Холли! – произнес он с укоризной. – Как ты могла отнести меня к тому же разряду, что и Кордри?

– Разряду, Дев? Ты, видимо, хотел сказать «куче навоза». – Она с радостью увидела, как его передернуло, – Разве вы с Алексом и в самом деле такие разные?

– Что ты имеешь в виду?

– Оба богаты. Могущественны. Безжалостны. Вы уже подчинили себе многое, но вам мало. Вы хотите большего. Больше власти. Больше контроля над жизнью других людей. Ох, какая же я глупая! – усмехнулась Холли, щурясь от ветра, который обжигал глаза. – Чуть не забыла. Больше денег. Потому что деньги дают власть. Власть разрушать. Мою жизнь, Дев, и жизнь моего отца. И все это из любви к деньгам.

– Я уже твердил до посинения, что не публиковал ту историю.

– Нет? Предположим, ты ее не публиковал, – холодно заметила она; в те далекие уже дни, листая номера газеты, в которой работал Дев, она не обнаружила его имени, так что, возможно, он говорил правду. И тем не менее он был виновен. – Деньги, Дев. Чек моего отца. Или то всего лишь игра моего воображения?

Дев побелел, только глаза казались особенно черными на белом фоне четко очерченного лица.

– Нет, Холли, нет.

Он отступил, споткнулся и с такой силой ухватился за металлические перила, огораживающие тротуар, словно от этого зависела его жизнь. И хотя толпа разделила их, заполнив промежуток, глаза их встретились.

– Нет, Холли.

Нет, то не была игра ее воображения. И они оба понимали, что тот чек – вечное ему проклятие.

Глава 20

«Айлексия».

Знакомый запах ударил ей в ноздри, едва она открыла дверь туалетной комнаты, и Холли подавила тошноту. Никакого выхода. Дома, на работе, в комнате отдыха для служащих фирмы. Куда ни пойдешь, всюду напоминание о Деве.

– Привет, Холли! Брызнуть?

Смеющиеся глаза Сьюзи встретились в зеркале с глазами Холли, и та, увидев в руке Сьюзи флакончик, мгновенно вспомнила, как такой же флакончик держала другая рука. Огромным усилием воли она прогнала воспоминание и покачала головой.

– Нет? Ну и ладно, – благодушно промурлыкала Сьюзи, бросив флакончик в открытую сумочку. – Я знаю, что духи от «Афродиты» – последний писк моды. Но я к тому же считаю, что это самый приятный запах. – Заглянув еще раз в сумочку, девушка подняла руку, глубоко потянула носом и мечтательно проговорила: – «Женщине, которую я люблю и буду любить все грядущие завтра».

– Что ты сказала? – спросила Холли, не веря своим ушам.

– Это девиз духов. «Женщине, которую…»

– Да, я знаю, – нетерпеливо перебила Холли. – Но… ты уверена? – настойчиво спросила она, мысленно перебирая услышанные слова и одновременно прокручивая в голове самые невероятные возможности. – Я и не знала, что ты владеешь французским. Сьюзи, каким образом?..

– Очень просто. Мне объяснили.

– Кто?

– Сам великий человек, – объявила Сьюзи, и глаза ее приняли мечтательное выражение. – Когда ставил на коробке автограф.

Дев? Еще одна шутка – любезность Девлина Уинтера? Но почему? Он назвал духи в ее честь. Он сам это сказал. Духи были новинкой в магазинах, когда Мерил купила их…

Четыре часа неприятных размышлений. Четыре часа работы с клиентами, демонстрация платьев. Все это время мозг Холли прокручивал одно и то же. Она должна узнать. Раз и навсегда. Освободившись наконец, она спустилась в «Бьюти рум» и купила духи.

– Вы забыли о скидке для служащих, – напомнила ей продавщица, лицо которой являло собой витрину макияжа.

– Нет времени, – бросила Холли через плечо.

Она знала, что скидку оформить недолго, но пришлось бы задержаться и поболтать, чего от нее и ждали, ведь она стала знаменитостью, поскольку о том, что она провела вечер с Девом, в магазине знали все.

Снова к лифту, вверх, так долго, ох, почему так долго? Уже на улице Холли остановилась, сделала глоток холодного, свежего воздуха. Нужен человек, свободно владеющий французским. Кого и где искать? Над входом в магазин трепещут флаги. Национальные флаги. Французское посольство. А почему бы и нет? Возможно, просьба покажется необычной, но ведь дело минутное. В посольстве работают французы, они не откажутся сказать ей правду. Правда. Готова ли она принять ее?

Холли остановила такси и, едва машина влилась в еле движущийся поток транспорта, вытащила из сумочки пакет, сорвала упаковку и положила на ладонь коробочку. Правда. Готова ли она принять ее?

Иного выхода нет. Холли освободила флакон от мягкой бумаги, вздрогнув от запаха «Айлексии», но овладела собой, перевернула флакон и посмотрела на французские слова, которые до сих пор не удосужилась перевести.

«Женщине, которую я люблю и буду любить все грядущие завтра».

– О Боже! – Холли прижала ладонь ко рту, стараясь подавить рвущиеся наружу рыдания.

«Женщине, которую я люблю и буду любить все грядущие завтра».

По-английски. Потому что это Англия, и слова, вполне естественно, написаны на английском.

Он любил ее. Дев говорил, что любит ее. В прошлом. Теперь он любит Флору, он полюбил ее давно, еще перед автокатастрофой. И будущая миссис Уинтер, как Дев сказал неделю назад, – самая красивая женщина в мире.

«Итак, примирись с этим, Холли. Он любил тебя – когда-то. Духи тому доказательство, воспоминание о том, что он лишил тебя невинности и разорил твоего отца. А контракт?» Холли продолжала размышлять, не замечая, как такси проложило себе путь к середине улицы, подалось влево, вправо и очутилось в самой гуще уличного движения. Она отказалась принимать контракт с «Афродитой» как плату за свое изображение. Это тоже имело особый смысл. Дев ее принудил. Он знал ее слишком хорошо и понимал, что иначе она не согласится подписать контракт. Это не месть Дева, это его искупление.

Холли заблуждалась. Как сильно она заблуждалась!

Только это оказалось еще хуже, гораздо хуже.

– Холли? Дорогая, о дорогая моя!

Верная Мерил не задавала вопросов, она просто раскрыла объятия и увела ее в дом, в единственную комнату, которую Холли любила за то, что она напоминала об отце. Мерил обнимала ее, утешала и, когда та наконец перестала всхлипывать, сунула ей в руку такой необходимый сейчас стаканчик бренди.

– Дев? – мягко спросила она.

Холли кивнула. Дев. Она любит его. Она его потеряла. Она даже может простить его, потому что он любил – когда-то. Чек уже ничего не значит. Дев искупил свою вину.

Послышалось шуршание бумаги.

– Что это? – с внезапным необъяснимым страхом спросила Холли.

– Я разбирала бумаги твоего отца, – сказала Мерил, глядя на нее всепонимающими голубыми глазами. – Там, на чердаке, столько коробок, у меня до них не доходили руки. Вот что я нашла.

– Но… адресовано папе, – тупо заявила Холли, беря конверт дрожащими пальцами.

Сквозь новые потоки слез она с трудом заметила жирно заштемпелеванную лондонскую марку, дату и название виллы в Лос-Кристианосе, где в то время погибал прежний мир Холли.

– Открой конверт, Холли.

Едкие слова написанной от руки записки. «Вам не купить у меня историю, которой не существует, мистер Скотт. – Четкий, летящий почерк Дева. – Что касается Холли, то я ее люблю. И в один прекрасный день вернусь за ней. Поверьте, никакие грязные деньги никогда не встанут между нами».

Вот и все. Нет, еще обрывки чека на имя Девлина Уинтера.

Как просить прощения у человека, которого ты, любя, столько времени осуждала и проклинала?

Такси до вокзала Виктория или метро? На такси быстрее, решила она. Но метро даст ей возможность собраться с мыслями. Нет, определенно метро, тем более что Дев говорил, будто в отеле есть особый выход – прямо в здание вокзала.

– Мистер Уинтер? Сожалею. – Портье был вежлив, но тверд. – Он дал строжайшие инструкции, чтобы никто его не беспокоил.

Никто не беспокоил… «Только посмей прорваться! Еще, пожалуй, угодишь в участок». К счастью, Холли сохранила чувство юмора.

– Почтовая бумага и конверт? Разумеется, мадам. На конторке справа от вас.

С чего же начать? Трудно было бы встретиться лицом к лицу, но… «Дорогой Дев, прости! Кажется, я ошибалась все эти годы». Холли скривила губы. Ничего смешного. Глубоко вздохнув, она принялась писать так, как оно шло от души:

«Все грядущие завтра, Дев. Я любила тебя тогда, люблю теперь, буду любить вечно. И то, что ты когда-то любил меня, останется со мной на все грядущие завтра. Спасибо, Дев, за то, что ты сделал мне такой драгоценный подарок. Холли».

Она вложила записку с обрывками чека в конверт и поспешно заклеила, чтобы, не дай Бог, не передумать. Отдала письмо портье и ринулась было к выходу, но налетела на девушку – женщину, поправила она себя автоматически, – которая вошла через вращающиеся двери.

– Извините. – Мягкий шотландский выговор, красивое лицо, ростом пониже Холли.

Стройная. Привлекательная. И смотрит на нее с лукавой улыбкой.

– Нет, я сама виновата, – пробормотала Холли, у которой хлынули слезы.

Она метнулась к дверям и, оглянувшись, успела увидеть, как Флора Пенман подошла к лифтам. Чтобы никто его не беспокоил… За исключением Флоры. Вблизи Флора казалась еще симпатичнее, чем тогда, в магазине. И это причиняло боль.

Звонок в дверь. Наплевать. У Тома и Мерил есть ключ, а разговаривать сейчас, например, с молочником, который пришел за деньгами, она просто не в состоянии.

Но в дверь все звонили, звонили и звонили до тех пор, пока Холли, негромко ругнувшись, но так крепко, что покраснел бы сам дьявол, вышла на площадку лестницы. За матовым стеклом входной двери смутно виднелась темная фигура. Молочник. Так она и знала…

Чьи-то голоса, ключ повернулся в замке, дверь распахнулась и тотчас захлопнулась. Глядя вниз со своей позиции на верхней площадке, Холли перестала дышать, а сердце забилось с неистовой силой, подхлестнутое неясной надеждой. Нет, она больше не вынесет. Обрести надежду и потом разочароваться… Уже лучше не надеяться с самого начала.

– Холли?

Она стояла тихо, ждала и удивлялась до той секунды, когда Дев, словно почувствовав ее присутствие, посмотрел наверх. Ничего. Холли не вздохнула, не моргнула, и тогда Дев шевельнулся, разрушив чары. Холли повернулась и быстро пошла по коридору к себе, а он ринулся вверх по лестнице.

– Нет, нет, ни за что! – воскликнул он, просовывая ногу в щель и не давая Холли закрыть дверь.

– Как ты вошел в дом? – спросила она, мысленно задавая ему другие вопросы: «Что ты здесь делаешь, Дев?» или: «Зачем ты пришел?»

– Мерил. Мы столкнулись на крыльце. Она, как леди весьма дипломатичная, немедленно ретировалась вместе с Джоном, говоря насчет верховой езды и «Макдоналдса». И вот… мы с тобой одни.

– Да.

Холли стояла на месте, неуверенно глядя на него и скрестив руки на груди инстинктивным жестом защиты. У нее уже не оставалось гордости, и это ее ничуть не тревожило.

Зачем он пришел? Ткнуть ее носом? Потребовать извинений? Позлорадствовать по поводу того, что глупая, доверчивая Холли все еще любит его? Конечно, нет. Дев не стал бы этого делать. Потому что все ее обвинения против него оказались неверными. Значит, это не месть.

– Я получил твою записку.

– Да.

Может, это лишь игра ее воображения, но, кажется, Дев придвинулся ближе. Она отступила на шаг.

– Холли.

– Да?

Вовсе не игра воображения. Дев стоял близко, совсем рядом. Он без пальто, заметила она, примерно представляя, что записку он получил сразу после ее ухода, а так как она находилась дома не больше двадцати минут, он скорее всего поехал за ней на такси.

– Холли?

Пиджак отлетел прочь, руки Дева обняли ее за плечи, и Холли закрыла глаза. Так близко. Достаточно близко, чтобы трогать, целовать, и остатки ее сопротивления улетучились, едва он привлек ее к себе, и она целовала его, обнимала, хотела. Чистое безумие, но и это не имело значения. Ничто не имело значения. Только Дев. Потому что она любила его.

Когда поцелуй кончился, Холли подняла глаза, и ее смутил серьезный взгляд Дева; заметив в ее глазах выражение страха, он коснулся губами ее губ и зажег в ней новый огонь.

– Я глупец, – глухо пробормотал он, беря в ладони лицо Холли и обводя губами контур ее рта – медленно, долго, чувственно. Он дразнил ее до тех пор, пока она, не в силах больше терпеть, не обхватила его за шею, запустив пальцы в шелк волос и бессознательно избегая дотрагиваться до шрама. Холли притянула к себе его голову и впилась губами в его губы.

– Холли, Холли, Холли, – твердил он.

Исчезла всякая сдержанность. Дев ласкал ее тело, трогал губами ямочку у основания шеи и одновременно расстегивал пуговицы на блузке.

Холли задохнулась, когда его пальцы проникли к ее грудям и высвободили их из лифчика; опустив глаза, она увидела темную голову у себя на груди, ей было сладко от того, что язык Дева трогает соски. Она теснее прижалась к нему, ощутила его возбуждение. Он хотел ее.

Несмотря на желание, сильное до боли, Холли вдруг замерла. Он ее хотел. Податливую Холли, шлюху года Холли, как ни жестоко это звучит. Потому что Дев знал, она сама ему сказала. А он не более человечен, нежели другие. Он просто хотел ее тело. Она хороша в постели – почему бы нет? В конце концов, у нее большой опыт, а Флора…