Текст книги "Моя желанная"

Автор книги: Маргарет Каллахэн (Каллагэн)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

– Садитесь. Я отвезу вас домой, – предложил Дев, открывая дверцы машины.

– Не стоит, – нахмурилась Холли. – Мы недалеко от дома.

– Возможно, но сейчас жарко, Джонатан устал, а Мерил обременена своими пакетами. Меня это не затруднит.

Пятиминутная поездка оказалась для Холли испытанием, тем более что Мерил села впереди, предоставив им с Джонатаном устраиваться на заднем сиденье. Девушка облегченно вздохнула, когда машина подъехала к дому, но Мерил вдруг пригласила Дева зайти и чего-нибудь выпить, сопроводив приглашение ослепительной улыбкой.

– Благодарю, может, в другой раз, – ответил Девлин и повернулся к Холли: – До завтра. Я заеду за вами в десять.

Не спрашивает. Просто утверждает. Девлин Уинтер щелкнул пальцами и – «О да, сэр! Весь мир к вашим услугам!». Но теперь его ждет нечто новенькое. Обстоятельства переменились, больше ни один мужчина не сможет помыкать Холли Скотт, и особенно Девлин Уии-тер. Ни-ког-да.

– Куда мы едем? – спросила Холли, когда утихла восторженная болтовня Джонатана.

– Для ленча еще рано, давайте немного покатаемся. Есть возражения?

– Сидеть в машине не слишком весело для шестилетнего ребенка, – сухо возразила она. – Ведь это занятие ради Джона, насколько я понимаю.

– Шестилетнего?

Со своего места на заднем сиденье Холли заметила, как он сдвинул брови. Неожиданно Дев повернул голову и, бросив на нее быстрый взгляд, отвернулся.

Разумеется, он удивлен. Высокий рост Джонатана обманывал многих. Несмотря на то что он появился на свет при не слишком благоприятных обстоятельствах, мальчик теперь был на голову выше ровесников. Ему доведется разбить немало девичьих сердец, лет через десять – двенадцать он станет неотразимым. Как Дев.

Нет, не как Дев. Она этого не допустит. Стать как Девлин Уинтер, который в свое время нажился на ней, воспользовался ею, чтобы войти в доверие к ее отцу, а затем продать его историю бульварной прессе? Ни за что, мрачно поклялась Холли, подавляя душевную боль. Этого нельзя забыть. Смерть отца, преждевременное рождение Джонатана. И все из-за Дева.

– Поедем сначала на пляж? – спросил мальчик, не имея представления о царящем в машине напряжении.

– Я не против. – Дев вопросительно посмотрел на нее. – Надеюсь, вы захватили купальные принадлежности.

Джонатан взял с собой плавки, но Холли решила оставить купальник дома.

– Трусиха, – сказал Дев, когда они вышли из машины.

– Ничего подобного, – резко ответила она. – Может, ты забыл, Девлин, что мне нельзя долго быть на солнце.

Дев улыбнулся и намотал себе на палец прядь ее светлых волос. Его лицо внезапно приблизилось, бездонные глаза заглянули ей в самую душу, и Холли затаила дыхание, боясь, что Дев ее поцелует, а еще больше – что он этого не сделает.

– Моя нежная английская роза, – усмехнулся он и легко, словно перышком, коснулся губами ее губ. – Тебе нужно быть осмотрительной, вот и все.

«Особенно когда ты рядом», – добавила Холли про себя и отвернулась, чтобы не видеть, как Дев раздевается. Да, ей следует быть осмотрительной. Чрезвычайно осмотрительной. Может, она преувеличивает, ища тайный смысл в его словах и поступках? О нет, все, что Дев говорил и делал, имело свою причину, свой расчет, и только глупец предпочел бы забыть об этом.

– Беги в воду.

Дев подтолкнул визжавшего от восторга мальчика и помчался за ним по золотому песку, чтобы устроить соревнование и позволить Джону победить без всяких сомнений в успехе. Холли, избавленная от присутствия Дева, почувствовала себя свободнее.

Она села на полотенце и обхватила колени руками, наблюдая, как мужчина и мальчик плескались на мелководье. Джон раз за разом опускал в воду свое ведерко в тщетных усилиях поймать рыбу. Мужчина и мальчик, голова к голове. Кому-то они могли показаться счастливой семьей. У Холли навернулись слезы. Семь лет. Семь лет любви к Деву. Семь лет ненависти к нему. Господи, как она его ненавидела! Зачем же после стольких лет допустила, чтобы он снова вошел в ее жизнь, как будто прошлого не существовало?

– Что ты делаешь во Франции, Дев? – спросила она, когда Джонатан, уже в майке с рукавами и шапочке, занялся вместе с каким-то новым приятелем строительством песочного замка.

– То же, что и все остальные, – уклончиво ответил Дев, вытянувшись рядом на песке. – Дал себе передышку. Отдыхаю.

– Долгую передышку, – не удержалась Холли от колкости, а когда он удивленно поднял брови, пояснила: – Твой загар. Такого не приобретешь за день.

– Да, я здесь… около недели. А ты?

– Я тоже отдыхаю. Мы приехали на прошлой неделе и решили вести себя осмотрительно. Джонатан не привык к жаркому солнцу, он ведь белокурый… – Холли вдруг замолчала.

– Да, сочетание необычное – светлые волосы и темные глаза. – Дев приподнялся на локте и посмотрел сначала на Джона, потом на нее. – Впрочем, у него цвет глаз соответствует типу кожи. Он должен хорошо загорать. По-моему, вы напрасно беспокоитесь.

– Возможно, – согласилась Холли.

– Он славный мальчик, – сказал Дев, несколько удивив ее этим замечанием. – Мерил, наверное, трудно было растить его одной.

«По твоей вине», – мстительно подумала девушка.

– Ей помогала я, – коротко бросила она, с болью сознавая, что в то время сама нуждалась в помощи: предательство Дева, его исчезновение, смерть отца, обозначившая конец ее прежнего мира.

То был настоящий кошмар… Единственный луч надежды – рождение Джонатана, но даже его крошечная жизнь висела на волоске. Из-за Дева. Он в ответе за многое, очень многое. У Холли больше не оставалось сил на вежливый разговор. Она вскочила и, ничего не видя перед собой, дошла до воды, которая плескалась у самых ног. Внезапно набежавшая большая волна окатила Холли, намочив тонкую юбку до самых бедер.

Здесь не так людно и красиво, как в их городке. Рива-Белла находилась слишком близко от паромной переправы, но полоса золотистого песка была усеяна человеческими фигурами и зонтиками. Солнце, песок, море, флотилия крошечных яхт и без Дева уже напомнили ей о Тенерифе. А он лишь последняя составная часть, мучительное напоминание обо всем, что она потеряла. Сначала – Дев, потом – ее отец. Он утонул. Несчастный случай. Холли заставила себя поверить в это. Но она знала, что с момента публикации той истории Грегори Скотт просто утратил волю к борьбе против голословных утверждений и не мог жить в позоре. Боль. Стыд. Предательство. И все из-за Дева.

– Кто-то находится очень далеко отсюда. – Его насмешливый голос разрушил барьер, отгородивший Холли от остального мира.

Холли резко повернулась:

– А где…

– Не волнуйся, Джон в безопасности. – Дев успокаивающе погладил ее по руке, и она ощутила жар, как от любого его прикосновения. – То же солнце, тот же песок, то же самое море. И возможно, те же эротические мысли? – коварно добавил он.

– Как раз нет, – язвительно отозвалась Холли. – Солнце то же самое, но Тенерифе далеко, а с прошлым покончено.

– Точно?

– Абсолютно.

– Не согласен. Прошлое формирует настоящее и обозначает путь в будущее.

– Какая глубина мысли! – презрительно засмеялась она. – Не знала, что ты философ, Дев.

– Ты многого обо мне не знаешь.

– И думаю, не узнала бы ничего хорошего. Оставь это при себе, Дев. Я ничего не хочу знать.

– Не хочешь или не можешь посмотреть правде в глаза?

– Ответ выбери сам, – отрезала Холли и пошла вдоль берега по воде, поглядывая на Джона, но мыслями возвращаясь в прошлое.

Рай. Самое чудесное лето в ее жизни. Уединенная вилла в Лос-Кристианосе, безмятежно-ленивые дни в море на «Падубе». Она была предоставлена себе: отец занят делами, часто ездит в Англию, Мерил окунулась в светскую жизнь. Все лето – с Девом. Солнце, песок, море – и то, что она по глупости принимала за любовь.

Любовь. Непрошеные – и такие яркие! – воспоминания. Нагретый солнцем песок, тело Дева на ее обнаженном теле. Он жадно целует ее губы, шею, опускается ниже, до сосков. Дев поднимает голову, в глазах огонь, и он позволяет солнцу трогать, ласкать ее так же, как только что ласкал сам. Руки, пальцы, язык, губы… Они созданы друг для друга.

Даже через семь лет соски у нее твердели при одном воспоминании об этом.

Пока Холли поднимала взгляд от воды, она успела увидеть мускулистое загорелое тело Дева – от щиколоток до колен, от колен до паха с восставшей плотью, которую не могли скрыть плавки. Она хотела его. Даже теперь хотела. Стараясь овладеть собой, Холли прижала руки к бокам, чтобы не дать волю порыву. Она его любила. Но он предал ее.

– Нам пора, – сказал Дев. – Джонатан…

– Да. – Она повернулась, чтобы идти назад, но Дев взял ее за руку:

– Холли, у меня не было возможности сказать тебе, как я сожалею.

– О чем?

– О твоем отце. Я знаю, как вы близки.

– Говори в прошедшем времени, Дев, ведь отец мертв. Зачем, Дев? Ради чего? Зачем было подталкивать невиновного человека к смерти?

– Ты говоришь так, словно я убийца.

– На воре шапка горит.

– Нет!

– Да! – выдохнула она.

– Я не публиковал ту историю, Холли.

– Правда? Тогда почему ты не остался со мной? Не помог мне? – Про себя она упрекнула Дева в том, что он именно тогда не предложил ей свою любовь, которую раньше обещал навеки. Заметив, что он собирается заговорить, Холли жестом остановила его: – Нет, не пытайся объяснять. Я в самом деле не хочу ничего знать.

У нее уже есть ответ. Дев хладнокровно обольстил ее, чтобы добиться близкого знакомства с Грегори Скоттом, А она, идиотка, ему позволила.

Приехав в Кан, они сразу направились в «Макдоналдс» и выполнили главное желание Джонатана. Затем последовало напряженное возвращение, во время которого только усталый голосок Джонатана нарушал тишину. Но мальчик скоро замолк и, закрыв глаза, прильнул к Холли. Она же сидела, глядя перед собой, чтобы не встретиться взглядом с Девом в зеркале.

Свернув на подъездную дорожку, он мягко остановил машину. Холли не успела шевельнуться, а Дев уже вышел, открыл дверцу и взял на руки спящего Джонатана, вопросительно посмотрев на Холли. Она кивнула и пошла впереди, чтобы показать дорогу в спальню брата.

В комнате она задернула шторы и проглотила комок в горле, когда Дев положил мальчика на одеяло, откинув ему со лба волосы.

Чтобы не заплакать, Холли выскочила за дверь. Внизу она остановилась, хотя испытывала желание убежать в сад не попрощавшись. Но тогда Дев поймет, что она испугалась и прячется от него.

– Пошли выпьем чего-нибудь, – предложила она, провожая его на террасу.

День казался бесконечным, однако лишние десять минут ничего не изменят, к тому же разговор поддерживала Мерил, поэтому Холли могла помолчать.

Милая необязательная болтовня. Мерил сделала прическу, и Дев, конечно, должен это заметить. Холли ревновала к Мерил, чудесной Мерил, которая заслуживала куда большего, чем дала ей жизнь. Невинный флирт, просто забава. Забава – с Девом. Но Холли не могла уйти, она заставляла себя сидеть и наблюдать, сидеть и слушать, сидеть и думать.

– Очень милый дом, – сказал Дев, любуясь садом, разбитым на разных уровнях.

– Да, нам повезло. Наш друг предложил остановиться в его доме, – объяснила Мерил. – Господи, совсем забыла! Алекс звонил. У него там что-то случилось, он не приедет на уик-энд и просил тебя позвонить ему до пяти. – Она взглянула на часы. – Извини, Холли, сейчас почти пять.

– В таком случае я должна поторопиться, – сказала та, пользуясь случаем улизнуть.

– Какая жалость! – донесся до нее сквозь открытую дверь голос Мерил, и девушка сразу остановилась, ибо что-то в тоне мачехи внушило ей опасения. – Значит, нам не хватит одного мужчины.

Понимая, что ведет себя недопустимо, подслушивая чужой разговор, Холли все же не двигалась с места.

– Надеюсь, Дев, вы не откажетесь присоединиться к нам, – предложила Мерил. – Это лишь маленькая вечеринка, человек восемь или десять, но Алекс подвел Холли…

«Скажи «нет», пожалуйста, скажи «нет»!» – твердила Холли, сверля глазами профиль Дева.

– Приходите в семь или в половине восьмого.

Тут Дев повернул голову и увидел ее. Наверное, знал… Но как он догадался, что она будет подсматривать и подслушивать? Молчание тянулось бесконечно.

– Значит, от семи до половины восьмого, – улыбнулся Дев. – Ничто не доставит мне большего удовольствия.

Глава 3

– Кто такой Алекс?

Холли вздрогнула, пролив вино. К счастью, белое, оно не оставит следов и вообще незаметно в отличие от красных пятен, вспыхнувших у нее на щеках. Не глядя на Девлина, она промокнула вино носовым платком, а тем временем успокоилось и заколотившееся сердце.

– Добрый вечер, – наконец пробормотала она. – Я не знала, что ты уже приехал.

– Откуда же тебе знать, если ты пряталась в самом темном уголке сада.

– Дело не в этом. Я просто радовалась минуте тишины и покоя.

– Затишью перед бурей? Или тебе хотелось избежать моих расспросов? Боюсь показаться надоедливым, но все же: кто такой Алекс?

В самом деле – кто? С тех пор как Дев снова вошел в ее жизнь, Холли ни разу не вспомнила об Алексе и теперь почувствовала себя виноватой.

– Он хозяин этого дома. Разве Мерил не говорила тебе?

– Ты отлично знаешь, что она этого не говорила, поскольку ты слышала весь наш разговор.

– Ах да! Неприлично с моей стороны, верно? – покраснела Холли.

– Очень неприлично. Кто-нибудь, хотя бы тот же Алекс, должен научить тебя хорошим манерам. Полагаю, это твой любовник?

– Думай что хочешь. Я не обязана перед тобой отчитываться.

– Прекрасно. Только не удивляйся, если в следующий раз, когда ты перейдешь границы, тебе придется ответить за это мне.

– Вот как? Я не шестилетний ребенок, Дев, меня вряд ли удастся отшлепать.

– Именно это я и сделаю, если меня вынудят обстоятельства.

– Ты мне угрожаешь?

– Угрожаю? – Дев усмехнулся. – Нет, любовь моя, просто констатирую факт. Так что не заходи слишком далеко.

«Любовь моя». Холли проглотила комок в горле. Его любовь! Как чудесно звучит! Хоть и лживо.

– Хочешь выпить? – любезно спросила она. – Что тебе предложить?

– Вина. Но позволь мне. Тебе того же самого? – спросил он, забирая у нее рюмку. – Сухого белого? Или ты предпочитаешь послаще?

– Сухого. Чем острее, тем лучше.

– Конечно, – согласился Дев. – Острого, как бритва, в полном соответствии с твоим языком.

Он вернулся слишком быстро, Холли даже не успела ощутить его отсутствие.

Девлин сел на ажурную металлическую скамейку, с которой только что встала Холли, и похлопал ладонью по месту рядом с собой. Помедлив, она устроилась в самом углу – подальше от Дева.

На ней было облегающее бежевое платье с открытой спиной и плечами, подчеркивающее ее загар и форму полной груди. Она даже сделала макияж и по реакции Мерил сначала решила, что перестаралась, однако улыбка мачехи устранила опасения.

– Как я выгляжу? – спросила Холли.

– Отлично. Не волнуйся, ему понравится. Ведь ты старалась ради Дева, верно?

– Не только.

Но Мерил еще раз понимающе улыбнулась и пошла наверх, чтобы поцеловать Джонатана на сон грядущий.

Мерил, разумеется, не подглядывала. И не распространялась об Алексе. Но самое главное, она сделала Холли драгоценный подарок. В реакции мачехи не было скрытой неприязни, а если Мерил и тянуло к Деву, то она тщательно это скрывала.

– Ты снова пересекла этот океан, – сухо пробормотал Дев.

Холли, вспыхнув, глотнула вина, чтобы не поддаваться искушению.

Однако Дев, похоже, намеревался взять над ней верх, поскольку быстро придвинулся и поцеловал обнаженное плечо. Она сидела прямая, напряженная, хотя от этого поцелуя по всему ее телу прокатилась жаркая волна.

– От тебя хорошо пахнет. Чистотой, здоровьем, поцелуями солнца.

– От тебя тоже хорошо пахнет, – парировала она. – Но твой запах из флакона, причем очень дорогого. Если бы я не знала тебя, то решила бы, что ты хочешь произвести впечатление.

– Ты очень многого обо мне не знаешь, Холли.

– Мне и неинтересно знать, Дев.

– Лгунья, к тому же неумелая. Ты сгораешь от желания узнать, почему я здесь.

– На этом курорте? Отдыхаешь, как и я.

– Верно. А теперь подумай. Вспомни, что случилось, когда я увидел в последний раз Афродиту, вышедшую из пены морской…

Холли залилась краской. Слава Богу, дневной свет уже померк, и это не слишком заметно!

– Совпадение, Дев. Поверь, молния не ударяет дважды в одно и то же место.

– Ты имеешь в виду, что этого не произошло?

Холли не ответила. Она играет с огнем: находиться с Девом наедине уже опасно. За одни сутки он перевернул ее мир вверх дном, и неизвестно, что с ней будет, если он проведет здесь все лето. Нет, не проведет, не может, не должен.

Она рискнула тайком взглянуть на него и вынуждена была признать, что он просто неотразим. Белый смокинг плотно облегал широкие плечи, подчеркивая темный загар и контрастируя с черными волосами. Стиль и покрой безупречны. Неужели сшит на заказ? Если так, то стоил вечерний костюм недешево.

Видеть Девлина одетым строго по правилам было почти открытием. Видеть его вообще в одежде. На Тенерифе они проводили время беззастенчиво обнаженными. На пляже. У моря. Мужчина и женщина. Тело к телу. Одни. Нагие. Мускулы его красивого тела напрягаются и твердеют от ее прикосновений.

Едва Холли дала себе волю, воспоминания полностью овладели ею. Господи, как она хотела его! Как он был нужен ей! Но когда она больше всего нуждалась в нем, Дев ее покинул. Почему? Почему? А теперь она позволила своему предательскому телу преодолеть боль разлуки с Девлином. Потому что хочет его даже теперь.

– Не пожалел бы и пенни, чтобы узнать твои мысли, – сказал Дев, и Холли заметила в его черных затуманенных глазах такое же сильное желание, какое снедало ее. Заметила и испугалась.

Она лишь покачала головой, жадно вдохнув несколько глотков душистого ночного воздуха.

В саду было тепло; дом выходил фасадом к морю, и огоньки порта в городке Див сверкали словно драгоценные камни на черном бархатном покрывале ночи.

– У кого-то хороший вкус, – произнес Дев.

Она проследила за его взглядом. Алекс. Это он создал облик дома. Милый Алекс, который заслуживает гораздо большего, чем она надеется когда-нибудь ему дать. Если ее и прежде беспокоили сомнения, то как быть с ними теперь? Можно спрятать голову хоть в песках Сахары, это ничего не изменит. Она любит Девлина. Всегда любила и всегда будет любить.

Зато Дев ее не любит. Единственное различие между сегодняшним днем и прошлой неделей заключается лишь в том, что Дев присутствует теперь не только в ее воображении. Пусть это смущает ее, но разве что-нибудь изменилось? Она должна выйти за Алекса. Должна стать его женой… ради Мерил и Джонатана. Большой страсти у них, правда, не было, но она уже получила свою долю с Девом – и куда это ее завело?

– Где ты живешь? – вежливо спросила она.

– В настоящем французском загородном доме, отлично отреставрированном. Недалеко от Бранвиля, там есть конюшни, пруд и школа верховой езды.

– Ты и в самом деле отдыхаешь?

– В самом деле. Как и ты.

Вовсе не так. Они с Мерил пользовались домом Алекса, его гостеприимством: идеальное положение, которое давало им возможность отдыхать все лето, а Мерил к тому же играть роль хозяйки на уровне, недоступном ей в Англии. Например, сегодня, когда у них полон дом гостей, задержавшихся на пути кто в Париж, кто в Довиль, а кто и в более южные края. Это давало Холли представление об одной из сторон совместной жизни с Алексом. До вчерашнего дня она была уверена, что поступает правильно, но явился Дев и взбаламутил ее мир, полный разума и порядка.

Услышав звук гонга, Холли вскочила на ноги.

– Куда вы, леди? – подражая простонародным интонациям, затянул Девлин, схватив ее за руку. – А как же ваш аперитив?

– Мы опоздаем на ужин, – вяло отозвалась она, чувствуя, как слабеют ноги от того, что Дев привлекает ее к себе.

– В таком случае, – пылко забормотал Дев, целуя ее, покусывая мочки ушей и скользя губами от уха вниз по шее к впадинке на горле, – раз я пока не намерен отпускать тебя, то, боюсь, мы запоздаем.

Нет, он не должен. Не сейчас. Вообще никогда. И вопреки охватившему ее желанию, вопреки предательской дрожи Холли сжала кулаки, чтобы не отвечать на его ласки.

Но проклятый Девлин Уинтер знал, что делает. Он поднял голову, заглянул ей в глаза и улыбнулся. Еще поцелуй – нежнейшее, легчайшее прикосновение губ, и кровь у Холли закипела.

– Пожалуйста, Дев, – с трудом выговорила она.

– «Пожалуйста, Дев» – что? – тихо спросил он, поглаживая ее спину и бедра, сначала вниз, потом вверх, приподняв большими пальцами внезапно заболевшие груди.

Еще одна мучительная пауза, затем пальцы Дева коснулись сосков. И Холли больше не выдержала, прильнула к нему, бесстыдная в своем желании, с глухим стоном.

Дев, чудесный, умопомрачительный Дев своими ласками породил в ней бурю чувств, а платье лишь ненадолго задержало его руки. Вот они уже проникли к обнаженным грудям Холли, притронулись к отвердевшим соскам – еще один удар молнии, вознесший к небесам и вновь опустивший на землю.

– Черт побери, женщина, ты сводишь меня с ума! – хрипло произнес Дев и поцеловал так яростно, дико, что у нее перехватило дыхание. – Думаю, ради приличия, любовь моя, остальное мы отложим на потом. На потом.

Потом. После бесконечно долгого ужина со светской болтовней. Но ей необходимо присоединиться к гостям, пока никто не обратил внимания на ее отсутствие и не заподозрил неладное.

Неладное. Очень неладное. Она позволила Деву целовать себя, более того, хотела, чтобы он ее целовал, и теперь ее щеки горели. А ночь еще впереди. Потом. Что это значит? Конечно, заниматься любовью в саду. Он не должен. И она не должна.

Если ужин показался ей кошмаром, то Мерил была утешением. Она просто сияла в кругу друзей, радуясь каждой минуте.

В Англии они вели тихую жизнь. Нельзя сказать, что смерть Грегори Скотта поставила его вдову и дочь в особенно трудное положение, хотя вынудила обеих совершенно изменить стиль жизни. Как ни странно, рождение Джонатана оказалось счастливым событием: удрученная горем Мерил вернулась к реальности вместе с Холли и ребенком.

Если Мерил сожалела о внешних атрибутах богатства, которые прежде воспринимались как данность, то никогда этого не показывала. Лишь иногда Холли замечала тоску в ее глазах и ощущала боль. Ведь Мерил была для нее спасением и заслуживала гораздо большего, чем давала ей жизнь.

– Что произошло с Лекси? Я был уверен, что он примчится на уик-энд.

Холли не разобрала, кто задал вопрос, однако в ее возбужденном состоянии голос показался ей слишком громким, а вопрос – многозначительным.

– Что-то неожиданное, – объяснила Мерил. – Он просил извиниться, верно, Холли?

– Он не смог приехать, – подтвердила та, исподтишка взглянув на Дева, оживленно беседующего с привлекательной брюнеткой. – Он занят делами.

– Занят производством миллионов для империи Кордри, – вставил кто-то еще, вызвав смех.

– Поскольку вот-вот зазвонят свадебные колокола, Холли вряд ли в обиде.

– Кордри? – Голос Дева прорвался сквозь добродушное подшучивание. – Вы говорите об Алексе Кордри, известном предпринимателе?

– О нем единственном. Холли – везучая девушка.

– Совершенно верно, – согласился Дев, глядя на Холли, которая даже перестала дышать, когда он поднял бокал с молчаливым вызовом. – Мои поздравления, Холли. А также извинения. Кажется, я пропустил объявление о помолвке.

– Еще ничего толком не решено, – пробормотала она, краснея до корней волос.

– В таком случае этот Кордри – глупец, – тихо произнес Девлин, чтобы услышала только Холли.

Она потянулась за сыром, отлично понимая, что попытка отделаться от Дева – пустая трата времени.

– Мы с Холли – старые друзья, – пояснил он с неотразимой улыбкой покорителя женских сердец, когда подали кофе и гости стали возвращаться на террасу. – Нам есть о чем поговорить. Обещаю, что уведу ее ненадолго.

Он взял Холли за руку и повел в густую тень сада.

– Не будешь ли ты любезен оставить меня в покое? – спросила она, чувствуя себя чем-то вроде тряпичной куклы.

– Всему свое время, – коротко ответил Дев, не обращая внимания на ее попытки вырваться.

– Дев, мне больно.

– Вот и хорошо. Значит, мы квиты.

– Что за дурацкую игру ты затеял? – выдохнула Холли, обретя наконец свободу.

– Я собирался задать тебе тот же самый вопрос, – заявил Дев, скрестив руки на груди.

– С какой стати? – рассердилась Холли, машинально потирая запястье. – Не могу представить, с чего тебя занимает мое поведение. И вообще моя жизнь.

– Как видишь, занимают. Считай это правом старого друга.

– Друга? Не смеши. Мы с тобой никогда не были друзьями.

– Ай-яй-яй, Холли. Ты ведь знаешь, что любовники – наилучшие друзья.

– Друзья не удирают, когда друг в беде. Друзья всегда рядом, когда они нужны.

– Я же здесь.

– Не по моему приглашению.

– Так прогони меня.

– И ты послушаешься, не так ли?

– А ты как считаешь?

– Насколько я тебя знаю, ты бы поступил именно так, предоставив мне объяснить это Мерил. Нет, спасибо, Дев, – проворковала она сладким голосом. – Делай сам свое грязное дело. Сам решай.

– Почему-то мы видим сегодня вещи в извращенном свете, – чуть растягивая слова, произнес Дев.

Только острый слух Холли уловил в его тоне раздражение. Хорошо, Она добилась своего. Реальное достижение, теперь нужно только удерживать Дева на расстоянии.

Для начала следует вернуться к гостям на террасе, откуда в сад доносились оживленные голоса, музыка, смех и звон бокалов. Мерил, конечно, не обратит внимания на их долгое отсутствие, но кое-кому может показаться странным, что Холли укрылась в кустах с незнакомцем. Эта мысль почему-то насмешила девушку, и она улыбнулась.

– Не в извращенном свете, Дев. Просто в реальном. – Ее злость улетучилась. – Я взрослый человек, вынуждена была повзрослеть.

Холли понимала, что говорит правду. Она действительно стала взрослой. Собрала обломки, и теперь перед ней новая жизнь, в которой нет места Девлину Уинтеру.

– Да. И это не могло произойти легко, – сказал Дев, немало удивив ее. – Ни для кого из вас.

Ей хотелось бы верить его словам, но она не забывала, что Дев – журналист, по крайней мере все еще мог им быть. Легковесные слова, легковесная улыбка, легковесные истории. О да, Холли все это понимала. Умный Дев играл с ней как опытный искуситель, а она, дурочка, проглотила наживку – однажды.

– Да, не легко. Но мы справились.

Во всяком случае, Мерил справилась, всегда оставалась рядом, не осуждая, а только любя и поддерживая.

– Более чем справились. При содействии Кордри, верно?

Холли подавила вздох. Дай ему палец – он откусит всю руку.

– Ты намерен язвить всю ночь?

– Почему бы и нет? – не смутился Дев. – Кто-то должен заставить тебя взглянуть на вещи здраво, указать на твою ошибку.

– Моей единственной ошибкой был ты.

– Вот как! А я считал, ты меня любишь.

– Говори в прошедшем времени, Дев. Предположим, когда-то любила, но я была на семь лет моложе.

– Это возвращает нас к Кордри. К твоему возрасту и его.

– Это не твое дело.

– Я же старый друг. Я огорчен. Мне больно, что ты совершаешь ужасную ошибку.

– Кого однажды укусили, тот дважды осторожен, – наставительно произнесла Холли. – Сейчас, Дев, я знаю, что делаю.

– Уверен, что знаешь.

– Как прикажешь тебя понимать? – спросила Холли, пораженная молниеносной переменой в тоне Девлина.

– Все верно, – тихо сказал он. – Я вижу, что ты намерена делать, и понимаю. Все очень просто, Холли. Ты любила своего отца и была почти ребенком, когда потеряла его. Но твой брак с Кордри отца не вернет. А ведь ты именно этого добиваешься, разве сама не замечаешь? Кордри – типичный отец. Тебе хочется любви, утешения, опеки. Малышка заблудилась, помогите ей! Да пропади оно пропадом, Холли, – он же чуть ли не вдвое старше тебя!

– Он всего на четыре года старше тебя, – огрызнулась девушка.

Дев почти прижал ее спиной к стене, заросшей плющом; ей некуда было отступить, некуда бежать – разве что попытаться оттолкнуть в сторону мощную фигуру Дева, а это, судя по ее возбуждению, могло стать опасным.

– Он слишком для тебя стар.

– А ты, полагаю, нет?

– А что ты сама думаешь? – бросил вызов Дев, уставившись на нее и не давая ей отвести взгляд.

– Возраст ничего не значит, – не отвечая на вопрос, сказала Холли. – Пять лет, десять… Все зависит от точки зрения. Если я счастлива, то кому какое дело?

– Ну хорошо, – пожал плечами Дев. – Если Кордри не замена отцу, то и не тот человек, которого ты любишь. Тело выдало тебя, Холли. Ты хочешь меня.

– Ты сошел с ума.

– Это не сумасшествие, простая логика. Ты хочешь меня. И всегда хотела, а поскольку меня не было рядом…

– Да, тебя рядом не было. Ну и что из того, Дев? Я перестроила свою жизнь, веришь ты или нет, и выбросила тебя из головы, – жестко сказала она. – Ты сам не хотел оставаться рядом.

– Все не так просто, Холли.

– Для меня – да. Ты воспользовался мною, взял у меня все, что я могла дать, и бросил. Даже не оглянулся.

– Неправда.

– Неправда? Конечно, ты вспоминал о Холли Скотт. По дороге в банк.

– Какого черта все это значит?

– Ты понимаешь, не прикидывайся. Я же знаю, как рассуждал папа и как легко тебе было получить то, что он предлагал.

– Ах ты дрянь! – Дев рывком притянул ее к себе, в его черных глазах вспыхнула ненависть. – Девлина Уинтера никому не купить! Никому! Даже Грегори Скотту. А если бы он предложил мне деньги, – процедил он, тряся ее с силой, – я швырнул бы их ему в лицо!

– Похвально. – Холли понимала, что ударила в самое больное место, но, одержимая гневом, не могла остановиться. – И к тому же легко сказать.

Дев был в ярости. Она причинила ему сильную боль, и он разгневался не на шутку. Ей тоже стало больно.

Как легко протянуть руку, дотронуться до его щеки, ощутить под пальцами знакомую жесткость короткой щетины! Холли чувствовала, что одного лишь прикосновения окажется достаточно, вспыхнет затаившаяся страсть, гнев забудется, горькие слова тоже, Дев поймает ее руку, поцелует ладонь…

И Холли осуществила свое намерение. Он отпрянул как ошпаренный, но секундой позже она уже была в его объятиях, сама обняв его за шею, снедаемая неутолимым желанием.

– Дев, о Дев! – бормотала она между поцелуями.

– Успокойся, любимая, – шепнул он, но его горячее дыхание посылало ей все новые волны страсти.

Безумие, чистое безумие. Словно и не было семи лет ненависти. Она лишь помнила Дева, любила Дева, хотела Дева…

Она стонет, призывно раскрыв губы. Его язык проникает ей в рот, трогает влажную глубину, а руки опускаются на бедра, притягивают все ближе, она чувствует твердость восставшей мужской плоти. Пережитая боль ушла прочь. Человек, которого она любит, здесь, рядом, она никогда не переставала любить его. Они принадлежат друг другу и всегда принадлежали.

Холли целовала Дева, искала его язык своим языком. Она знала, что он хочет ее, любит ее. Одежда только усиливала напряжение, мешала близости.