Текст книги "Манящая леди (ЛП)"

Автор книги: Марджери (Марджори) Аллингем (Аллингхэм)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Глава 14. ПРЕКРАСНЫЕ СОБЫТИЯ ПРОДОЛЖАЮТСЯ

В СВОЕЙ ОБЫЧНОЙ манере Тонкер спал допоздна. Даже в эти свои поздние средние годы он мог, если его не беспокоили, лежать в приятном оцепенении с полуночи до полудня. Но утром в день вечеринки он проснулся, как птичка, без четверти шесть и спустился вниз в халате, чтобы открыть все наружные двери в доме. Затем он поставил пластинку на граммофон и вышел, чтобы водрузить «Юнион Джек» на флагшток в северной части сарая.

Пять минут спустя Минни, разбуженная порывом ветра, от которого развевались занавески на раскрашенной кровати, Солдатским хором и чувством ярости, тоже встала и, накинув поверх ночной рубашки Маму Хаббард, спустилась вниз, чтобы спасти пластинку, закрыть двери и взбежать по Звездно-полосатой аллее в южном конце того же здания.

Час спустя, когда мальчики пришли, появилась Аннабель, уже одетая для вечеринки, и завтрак был на столе, Тонкера все еще не было видно, и возникло глубокое общее подозрение, что он вернулся в постель.

Вскоре, однако, он появился, немного промокший на ногах от росы, но сияющий и несущий с собой все бумаги. Заботливо договорившись с деревенским магазином и мисс Дианой о том, что она должна принести их с собой в первую очередь, он спустился, чтобы встретить ее у перелаза.

Он занял свое место во главе стола, поправил очки для чтения и поднял вверх большие пальцы.

“Все в порядке”, – объявил он с огромным удовлетворением. “Спасен! Нагрудник, конечно, говорит больше, чем кто-либо другой, но даже они осторожны. Ты хотела бы прочитать это, Минни, или это сделать мне?”

Его жена откинула волосы с глаз, положила Джорджу Мередиту второе яйцо, передала масло Аннабель, сняла сковородку с плиты, достала чайник и села сама. Ее рот, который был немного сжат, расслабился в подобии улыбки.

“Ты прочти это, Тонкер”.

“СМЕРТЬ НАЛОГОВОГО ИНСПЕКТОРА

ТАИНСТВЕННОЕ ТЕЛО ЛЕЖИТ

СЕМЬ ДНЕЙ СПУСТЯ

ФЕРМА МИЛЛИОНЕРА

От

Джордж Апджордж

Понтисбрайт, пятница

Одинокий мужчина, хранитель многих секретов, сохранил свою собственную мрачную тайну неразгаданной в этой отдаленной деревне Восточной Англии и по сей день. Леонард Теренс Оман, (54) бывший временный государственный служащий, был человеком, у которого было мало друзей. Его избитое тело неделю пролежало в глубокой канаве у забора в фермерском поместье миллионера в Понтисбрайте, но никто не поднял тревоги по поводу его отсутствия. На дознании, которое состоялось сегодня днем в городке Кепесейк с романтическим названием и было отложено после получения официальных показаний, был предложен только один ключ к разгадке тайны. Охман до недавнего времени был сборщиком налогов. Его визиты в район, в котором он служил, никогда не приносили хороших новостей тем, в чьи двери он стучал. Он был особенным человеком, при приближении которого соседи отворачивались. Сегодня вечером все тихо в этой старинной деревне эпохи Тюдоров, где бледнолицые жители смотрят друг на друга с невысказанным вопросом в глазах. Немногие могут заслужить достаточно внимания Омана, и еще слишком рано говорить, какая история о воображаемом добре или зле может быть раскрыта. Суперинтендант Фред Саут, стойко улыбающийся из ... ”

“О нет!” Минни со стуком поставила чайник. “О нет, Тонкер, они не собираются следовать этой линии? Какой ужас! Бедный Маленький Дум всего лишь пытался помочь ”.

“Вы хотите услышать что-нибудь еще?” Тонкер опустил газету и злобно посмотрел на нее поверх очков. Теперь, когда он начал внимательно читать рассказ, просто пробежав его глазами в поисках нежелательных имен, он был не так уж весел. “Так продолжается довольно долго, а затем есть абзац, в котором говорится, что поместье принадлежит Фанни. Ты собираешься слушать?”

“Нет”. Минни заговорила с неожиданной яростью. “Это пугает меня. Что они собираются сказать завтра?”

“Завтра?” Тонкер пожал плечами. “Завтра вечеринка закончится. Мы встретимся завтра, когда она наступит. Важно то, глупая девчонка, что на сегодня все в порядке. Это никому не помешает прийти. Наверное, приведи их.” Он твердо посмотрел ей в глаза и указал на детей, которые, что вполне естественно, выглядели слегка встревоженными. “Не порть все, когда все идет хорошо”, – добродетельно запротестовал он. “Принимай дары небес по мере их поступления. Сегодня чудесное утро. Если у меня будет время в конце моей жизни, я возьму за правило вставать в это время года. Это отличный опыт на лугах. Я бы никогда в это не поверил. Я думаю, это можно было бы написать с большой буквы. Э—э-э, ну, у нас у всех много дел. Мальчики, вы закрыли шлюзы?”

Уэсти сразу повернулся к нему, обрадованный заверением. “Тебе не нужно ни капельки беспокоиться об этом”, – весело объявил он. “Это было сделано в четыре утра, как раз в тот момент, когда вода достигла установленной нами отметки. Мы обеспечили ее просачивание с такой скоростью, которая, по расчетам Джорджа, будет поддерживать уровень воды на одном и том же уровне весь день. Не так ли, Джордж?”

Сделавшись тускло-розовым, пригрозив подавиться и опрокинув свою чашку, Джордж Мередит дал понять, что это действительно так, и Тонкер удовлетворенно хмыкнул.

“Тогда все в порядке. Однажды ты преодолеешь эту застенчивость, Мередит, мой мальчик. Она спадет с тебя, как плащ. Теперь нам нужно проверить самое необходимое. Санитарные условия, тайники со спиртным, стаканы, автостоянка, еда, освещение, средства первой помощи, коврики, подушки, садовые стулья и так далее, на которых люди могут сидеть, в таком порядке ”.

“Чай и мытье посуды”, – пробормотал Уэсти.

Тонкер нахмурился. “Женская работа”, – сказал он беззаботно. “Что на тебе надето?”

“Мой костюм”. Уэсти говорил с почтением.

Тонкер счастливо хихикнул. “Я не собираюсь”, – объявил он, взглянув на часы на кронштейне. “Уолли, я полагаю, не сможет прийти раньше одиннадцати. Минни, я говорила тебе, что Уолли и Томмазина будут здесь на ланче?”

“Кто?” Минни швырнула газету, которую читала, и ее глаза из просто темных от беспокойства превратились в бездны ужаса. “Кто придет на ланч?" Тонкер, если ты пригласил—”

“Уолли и Томмазина, моя дорогая. Наши самые старые друзья”.

“О. Ну что ж, тогда все в порядке”. Она с отвращением швырнула газету на пол и сразу же подняла ее снова, потому что нужно было поддерживать порядок. “С Уолли и Томми все в порядке. Они будут есть здесь, и им понравится, благослови их господь. Я не возражаю против них”.

“Я верю, мои дорогие—” Tonker выступил с сокрушительной достоинства и кислоты взаимодействие “—я верю, что ты не "мой ум", как вы выражаетесь так очаровательно, кто кого на этот великий день, потому что, мой ласковый и нежный Minniehaha, у нас есть только абсолютно все мы когда-либо встречали или слышали о спускался сюда, чтобы насладиться себя, дорогая. НАСЛАЖДАТЬСЯ – ключевое слово. Улыбайтесь, – свирепо добавил он, оглядывая стол. “Счастливые беззаботные улыбки. Прекратите это, и вы можете с таким же успехом прекратить все это. Понимаете? На вечеринке есть только одно обязательное условие. Все должно быть весело. Не должно происходить ничего неприятного. Ни один хмурый взгляд, ни одно уродливое напоминание не должны вмешиваться, чтобы испортить всеобщее счастье ”.

Минни зловеще фыркнула, и Джордж Мередит с неожиданной силой ударил Уэсти по голени.

Завтрак закончился, мальчики встали, мимоходом подобрали Аннабель, как если бы она была пальто, и с небольшим шумом выскочили во двор.

“Нервы”. Хриплый высокий британский голос, которого никто в доме раньше не слышал, донесся из вихря.

Услышав это, Минни огляделась с рассеянным суеверием, и Тонкер зарычал.

“Щенок”, – сказал он и, встав, обошел стол, чтобы поцеловать жену. “Не плачь, Минни. Если ты заплачешь, у тебя заболит голова, а если у тебя заболит голова, тебе будет плохо. В чем дело? Не волнуйся. Я здесь ”.

Улыбка Минни прорвалась на лице. “Я знаю, что ты, Боже, помоги мне, но как насчет этого ужасного дела, Тонкер? По-моему, это выглядит довольно устрашающе. Они не могут оставить это здесь. Они должны идти дальше. Бедный маленький Босси мертв. Кто-то убил его ”.

Ее голос затих, и Тонкер снова взял ближайшую газету. Несмотря на ниспадающие складки его пятнистого халата, он выглядел удивительно мужественным, а его веснушчатое предплечье было покрыто волосами песочного цвета и жестким.

“Я понимаю, что ты имеешь в виду”, – признал он. “В этом есть уродливая сторона, я согласен с тобой. Но не позволяй этому тебя расстраивать. Мы преодолели первый барьер. Мы возьмем следующую, когда дойдем до этого. Не падай духом, старушка. Вся наша жизнь была такой, не так ли? Не так ли, Минни? Продолжай идти вперед. У нас всегда есть. Мужайся, старушка.”

Минни вытирала свой длинный нос перед маленьким зеркальцем, и у нее вырвался фыркающий смешок.

“Перестань разговаривать со мной, как будто я действительно лошадь”.

“Так-то лучше”. Тонкер похлопала ее. “Это моя Минни. Вот это настрой. А теперь мы подтянем носки и сделаем так, чтобы этот день был лучшим в чьей-либо жизни. И ты увидишь, что что-то произойдет. Что-то появится на вечеринке. Что-то приплывет само. Я чувствую это нутром. Смотри в оба ”.

“Почтальон ничего не принес”. Веселый рев мисс Дианы донесся до них из внешней кухни. “Почтальон ничего не принес, говорю я. Только горсть этих желтых конвертов и циркуляр от букмекера мистера Уильяма.”

“Положите их все прямо в котел!” – в ярости крикнул Тонкер.

“Нет, ты не должна”. Голос Минни был таким же властным. “Положи их в кухонный ящик, Дайна. Боже мой, теперь я должна позаботиться об этом одна. Черт бы тебя побрал, Тонкер, помоги мне убрать ”.

II

Мисс Пинкертон была совершенно мертва, когда ее тело вошло в воду. Река в этом конкретном месте была глубокой, и ручей был прозрачно-зеленого цвета, сверкающего сейчас на ярком солнце. Тело мягко скользнуло внутрь, ногами вперед, и голубое хлопчатобумажное платье с накрахмаленными нижними юбками под ним распласталось на ослепительной поверхности и подняло ее, так что, подобно Офелии, она некоторое время парила, выглядя странно уютно в сверкающей постели, ее темная голова покоилась глубоко на зеленых подушках.

Поскольку прошло уже несколько часов с тех пор, как Уэсти и Джордж Мередит почти закрыли шлюзовые ворота далеко внизу, на болотистых лугах за Манящей Леди, течение было очень слабым, и тело медленно отнесло ярдов на пятьдесят или около того в туннель, образованный двойным рядом нависающих ив. Здесь было прохладно и тайно, а ручей обмелел. На полпути вдоль этого водного коридора была временная запруда, образованная массой сухого тростника, который оторвался от плотного зарослей, росших у Дороги Влюбленных, и запутался в узловатых корнях старых деревьев.

Это была не такая уж плотина. Позже в тот же день она неизбежно теряла свою хватку и плыла вниз, к цветочному оазису, где лодочный домик так весело сиял своей новой краской. Но теперь она была прочно закреплена и была достаточно прочной, чтобы удержать новый кусок мусора.

Там долгое время покоилось тело, ожидая.

III

Старина Гарри и мисс Диана жили в том, что Понтисбрайт с удовольствием называл дырой. Это был не порицающий термин, а буквальное описание коттеджа, соломенный карниз которого был на одном уровне с внешним миром. Позади этого жилища был еще более низкий участок земли, теперь окруженный огромными мальвами и заросший достаточным количеством зелени, чтобы прокормить корову. Посреди всего этого снова был очень маленький сарай, покрытый старой и просевшей соломой, а внутри, в безопасности, как полевая мышь в своем гнезде, был старина Гарри.

Он только что закончил разбирать велосипед на части. Шины и внутренние трубки были сняты и теперь висели в чьем-то другом сарае, по сути, у Реввера. Там они были в полной безопасности. Старый джентльмен не стал бы пытаться подняться по этой пыльной лестнице до следующего сбора яблок. Цепь, только что смазанная, висела в устье колодца в "Гантлетте", еще одном пристанище семьи с неизменными привычками. Необычные ручки были разрушены. Колеса были здесь, под скамейкой, такие пыльные, как будто пролежали там годами. Лампы были в кроличьей норе в саду. Седельная сумка была в дупле дерева. Брызговики были на свалке в Баттусе, а звонок, на котором не было никаких пометок, кроме имени производителя, которое было знаменитым, был на собственной машине мисс Дианы.

Рамка, которая была хорошей, с сожалением была отправлена в реку, но находилась в бассейне, который можно было бы исследовать позже, если все пойдет хорошо. Старина Гарри сожалел об этом. И все же казалось справедливым, что поток, принесший ему этот сверкающий приз, должен получить какую-то небольшую отдачу. Он так изящно выполнил свою работу. Он едва поверил своим глазам, когда впервые увидел подарок богов, принесенный ему, сияющий и неповрежденный, на куче бревен, соломы и гнезд болотных курочек. Он подозревал, что тогда он пробыл в воде не более трех или четырех часов, а поскольку был полдень, и поблизости, как он очень хорошо знал, была полиция, проведя с ними большую часть позднего утра, он просто спас подарок и прикрыл его вырванной травой.

В сумерках он вернулся к нему и, прежде чем начать разборку, отсоединил колокольчик и с его помощью вернул иностранцу своенравное сердце мисс Дианы.

Гораздо позже ночью, когда большая часть его добычи была собрана и в безопасности разложена по тайникам по всей деревне, он специально отправился вверх по ручью, чтобы выяснить, была ли вообще какая-либо веская причина для нахождения велосипеда в воде.

Под деревом, в нескольких ярдах от полевой тропинки, которая вела к дому без задней стенки, он нашел одну.

Этика Старого Гарри была своеобразной в том смысле, что она была особенной для него самого, но такая, какой она была, она существовала и объясняла его самое заботливое отношение к Люку, как ночью, когда он, несомненно, спас свой рассудок от похищения опасными лучами луны, так и утром, когда он был настолько любезен, что сообщил ему о теле, если у этого человека вообще было какое-то понимание.

И вот, в полдень в день пира мистера Тонкера, или вечеринки, как люди называли это в наши дни – названия менялись с годами по опыту старого Гарри, но Пиршества, к счастью, не менялись: Мужчина и его брюхо слиплись, модернизируйте их, как вам нравится – вот он, богаче, счастливее и в летнем настроении.

Он подкрепился глотком крепкого пшеничного вина собственного приготовления, которое приготовил для празднования поздним вечером, когда ему взбрело в голову показать лондонцу несколько чудес, и направился в заднюю часть сарая, где под капустными листьями у небольшого родника у него было несколько букетов, ожидающих дам.

Это были плотные букеты цветов, очень строгой и конической формы и, несомненно, имевшие какое-то древнее значение, но они были красиво сделаны из самых отборных цветов, какие только могли произрасти в садах Понтисбрайта, как хорошо знал старина Гарри, совершивший поездку за ними сразу после того, как он расстался с Люком. Один был для Минни, увенчанный одной из ее собственных красных роз, другой для Эммы, один полностью золотой для Аманды, поскольку она была знатной, и маленький белый для Аннабель. Но лучшей и самой большой из всех была сияющая малиновая пирамидка, усыпанная бутонами и украшенная девичьими волосами, которая была ‘специально для влюбленных’.

Старина Гарри достал пыльную корзинку с поясом, оставшуюся от какой-то свадьбы в эдвардианские времена, и положил в нее букет. Затем он спустился вниз, чтобы повидаться со своим новым другом, старшим полицейским, который ему понравился, потому что был таким великолепным, хорошо одетым молодым человеком, радующим глаз.

IV

“Я снимаю шляпу перед тобой, Минни. Это своего рода чудо. Я бы не сделал этого ни за норку, ни за миллионы. Работа, женщина, работа!”

Томмазина, жена Уолли, друга и босса Тонкер, села на кровать Минни и накрасила губы красной, как малина, помадой. Как и Минни, у нее никогда не было недостатка в том, что она родилась красивой, но, в отличие от Минни, за сорок с лишним лет она достигла чего-то очень близкого к этому. Она была округлой, как девушка, и по-настоящему элегантной, а в ее белом с темно-синим платье сами цветы казались деревенскими. Минни ухмыльнулась. Она была очень рада видеть ее и втайне обрадовалась, обнаружив, что старый эликсир, который перспектива вечеринки всегда вливала в ее собственные вены, снова не подвел ее. Она могла почувствовать это сейчас, безрассудство и веселость, которые убивали беспокойство, как щелочь убивает кислоту.

“Все будет хорошо”, – сказала она и скрестила пальцы в кармане своего нового платья с принтом. “Было бы неинтересно, если бы ты не делал этого сам для людей, которые тебе нравятся. Эти деловые занятия могут быть ужасно унылыми, и тогда они разрушат свою собственную цель ”.

“Ты говоришь мне”. Томми говорил с горечью. “Я вижу достаточно этого. Кто идет? Полагаю, все. Уолли нервничал как кошка. Во что одет старина Тонкер?”

“Включено?” Минни яростно вздрогнула. “Я не знаю ни о чем особенном”.

“Ну что ж, тогда забудь об этом. Я только поинтересовался. Я ничего не знаю”.

Минни скользнула между ней и зеркалом. “Давай”, – скомандовала она. “Выкладывай. Этот мужчина пугает меня”.

“Я ничего не знаю”. Томми откинулся на спинку кровати. “Честно говоря, я ничего не знаю. Я знаю только, что он что-то уладил с Августами”.

“Августы?” Минни застонала.

“В этом нет ничего разрушительного”. Томми держал ее за руку. “Я только знаю, что это какая-то скороговорка, и если ты упомянешь об этом, они оба никогда меня не простят. Серьезно, ангел, я знаю только, что, что бы это ни было, Тонкер пришел сюда, чтобы уладить это по телефону, потому что хотел дать им длинные, спокойные инструкции и вообще не стал бы делать это из офиса ”.

“Что?”

“Это все, что я знаю, и все, что знает Уолли. Это ужасно важно”. Она засмеялась. “И все же все это может быть чертовски глупо. Ты знаешь, кто они такие”.

“Ну что ж, ” Минни припудрила нос огромной пуховкой для пудры, – хуже, чем мы знали, быть не может”.

“Это правда”. Другая жена из "Перцепшн энд Компани Лимитед" в точности повторила тон, в котором смешались гордость и смирение. “Вся старая банда тоже приедет? Дженни, и Роберт, и Ева, и Коки, и Поппи, и Уиппеты...

“И дети”. Минни говорила с некоторой гордостью. “Я заключаю сделку”, – загадочно сказала она. “Мы выполняем всю работу, и я меняю друзей на дополнительную помощь”.

Томми рассмеялся. “Ты сумасшедший, как болван. Уолли говорит, что ты слишком серьезно относишься к инквизиторам. Что они делают? Потребовать показать книгу посетителей с точной оценкой вероятной ценности каждого имени?”

“Не сейчас”. Минни в последний раз полировала ногти, которые носила по старинке. “Но, о боже, моя маленькая подружка-ищейка мертва. Я продолжаю вспоминать его ”.

“Надеюсь, это не тот, о ком пишут в газетах?” В голосе Томми появились опасные нотки.

“Ну, да, это он. Был, я имею в виду”.

“Минни!” Глаза ее посетительницы, подведенные тушью, расширились. “Уолли бормотал об этом всю дорогу вниз. Я говорю, Минни, если бы сейчас разразился скандал, это действительно был бы сущий ад, дорогая. Ты ведь понимаешь это, не так ли? Спускается новый клиент и приводит с собой самого старого лорда Тадвика. Уолли и Тонкер просто надрывались на каком-то их деле в течение многих месяцев. О, дорогая, было бы слишком жестоко, если бы случилось что-то ужасное ”.

“О, я знаю”. Минни качала головой. “Ты говоришь мне. Фанг написал мне вчера. Он привезет...”

“Послушай, Минни”. Глаза Томмазины были неестественно яркими. “Давай посмотрим правде в глаза. У Тонкер не ангельский характер. Ты же не думаешь, что... я имею в виду, ты уверен...?”

“Тонкер говорит, что он этого не делал”, – решительно заявила Минни, – “так что не будь смешной. Это будет лучшая вечеринка, которую мы когда-либо устраивали, и беспокоиться не о чем. Это будет вечеринка "Львы и красавицы". Тонкер не назвал бы это так, если бы он ... ну, если бы он думал, что полиция заинтересовалась им. У нас все будет в порядке. Добавь немного больше красок. Какое это великолепное платье ”.

Томми успокоилась, потому что сама этого хотела, и на мгновение отвлеклась.

“Это хорошо, не правда ли? Парижский дом Старой фирмы, там нет никого похожего на них. Они берут с земли, но вы получаете небеса. Я купил его там, когда выполнял небольшую рекламную работу для Lemesurier's. Пугающе тяжелая работа. Мне пришлось провести весь долгий тоскливый день четверга в Отейле с С. С. Смитом и несколькими его ужасными приятелями. Я сбежал от них только в девять вечера. Говорят, он будет здесь сегодня ”.

“Да”. Минни задумалась. Ее глаза сузились, и она, казалось, наполовину боялась задать вопрос, который вертелся у нее в голове. “В который четверг это было?”

“На прошлой неделе. Имеет ли это значение?” Томми снова завладел зеркалом. “Не позавчера. В позапрошлый четверг. В этом было что-то очень важное?”

“Нет”.

“Дорогая, в чем, черт возьми, дело? Тебя волнует, где был сотрудник СС в прошлый четверг на прошлой неделе?”

“Скорее, да”. Минни говорила рассеянно, а затем, уловив выражение лица другой женщины, встрепенулась, как девчонка. “О, не будь таким глупым”, – запротестовала она. “Не будь таким отвратительным. Что дальше?”

“Это не понравилось бы VIP”, – начал было Томми, когда в окно полетела горсть камней. Снаружи воцарилась тишина, за которой последовал хохот школьника. Минни выглянула, и Томмазина присоединилась к ней. Две коренастые фигуры стояли бок о бок на дорожке за окном, спиной к дому. Уолли был очень прилично одет в официальный серый костюм, но Тонкер надел свой праздничный костюм, который принесли для него его друзья. Это был очень ранний утренник. блейзер, чуть великоватый для его нынешней обладательницы и скроенный со всей респектабельностью пижамного пиджака викторианской спортивной моды, из фланели толщиной в четверть дюйма. Алые и желтые полосы были лишь немного поблекшими, и эффект получился одновременно веселым и величественным.

“Отрывается!” – сказала Минни, подбирая нужное слово. “Абсолютно чокнутая. Бах-бах-бах”.

Две фигуры, все еще издавая приглушенные звуки, медленно повернулись, и из окна донесся визг. Великолепная черная борода Уолли и песочная улыбка Тонкер были скрыты масками ‘красивой девушки’, плохо сидящими, но все равно ужасно реалистичными. Блейзер Тонкера, застегнутый почти до подбородка, усугублял отвратительное несоответствие. Уолли сморщил лицо и выставил подбородок вперед, и эластичная резина маски тоже сдвинулась с места. Тонкер прикрыл глаза.

“В этом есть изгиб!” – крикнул он, и они оба покатились со смеху.

Томмазина повернулась к Минни. “После этого я поверила бы о них чему угодно”, – сказала она.

V

После обеда, вместо того чтобы одеться, Аманда и Руперт резвились. Вынужденный утренний отдых, казалось, вызвал у обоих неестественную энергию. Они также были взволнованы. Позвонили старые друзья, букет старины Гарри имел успех, а погода была намного лучше, чем кто-либо мог надеяться.

После того, как Руперт был просто глуп, он внезапно стал очень непослушным и отказался надевать свои новые длинные белые брюки. Аманда, которая сама была наполовину одета, поступила настолько опрометчиво, что погналась за ним, и они носились по всему дому, как сумасшедшие, закончив в спальне тети Хэтт. Руперт с размаху прыгнул на кровать; Аманда, воспользовавшись случаем, поймала его за ногу; и с воплем он схватил черепаховую расческу для волос с высокого комода рядом с кроватью, ударил ее ею по голове и отшвырнул от себя в угол, где она сломалась.

Мистер Кэмпион, поднявшийся посмотреть, вошли ли козы, прибыл как раз к началу причитаний. Руперт рыдал в агонии раскаяния, Аманда потирала голову, и они оба были довольно шокированы расческой для волос, которая была ‘хорошей’. Мистеру Кэмпиону пришлось подробно объяснить ему все дело, что было непростым делом, поскольку в то время никто не мыслил достаточно ясно.

“Я не хотела этого делать”. Древний вопль разнесся по старому дому, который, должно быть, слышал его сотни раз за свою долгую историю. “Она пыталась поймать меня. Я не думал. Я не хотел этого делать. Честно говоря, я не хотел этого делать ”.

Последовавшая тишина, которую нарушали только рыдания Руперта, длилась так долго, что через некоторое время оба воина осторожно взглянули на мистера Кэмпиона, который, казалось, забыл о них. К их сильному возмущению, они обнаружили, что он это сделал. Он отошел к окну и теперь стоял, глядя невидящими глазами в сад.

“Конечно”, – сказал он наконец на удивление будничным тоном. “Конечно. Какой же я глупый парень”. Обернувшись, он, казалось, впервые заметил два оскорбленных лица. “Да, действительно, ” сказал он, “ вам двоим следует поторопиться, не так ли?” И, развернувшись, он вышел из комнаты и легко сбежал вниз по лестнице, оставив их протрезвевшими и безжизненными, но партнерами по несчастью.

Когда он добрался до холла, зазвонил телефон, и он направился к нему, когда Люк, слегка покрасневший и с обманчиво деловым видом, выскочил из столовой, чтобы ответить на звонок. Мистер Кэмпион услужливо отступил назад, и ему стало тошно, когда он увидел нервную собственническость, с которой длинная рука Люка сжала трубку, и сразу после этого услышал глухую угрюмость в голосе, который грубо сказал: “Лагг. Для тебя”.

На другом конце провода густые и знакомые тона были полны таинственности.

“Это ты, Петушок? Пока безрезультатно, но у меня есть небольшая зацепка. Я настаиваю”.

“Хорошо. Где ты?”

“В захудалом универсальном магазине, когда ко мне прикована свора бычьих глаз ... Это их сдвинуло”. Фоновые звуки были различными, включая странный шум далекого моря, который, как он с удивлением понял, был дыханием его собеседника.

“В Кеписаке?”

“Нет, я собираюсь позвонить, и теперь я готовлюсь к ’Адли. Я встретил наркомана, который отправляет меня в "это " офис ead, понял?”

“Да. Продолжай в том же духе”.

“Или правильно. Стукни желающего орса, ты знаешь, что случится”.

“Что?”

“Благородному животному чертовски надоедает. Ты ведешь свою светлость и богобоязненного на вечеринку и ждешь меня, когда увидишь. Скажи им, что я иду. У меня там много дел, и, если ты правильно настроена, их будет еще немного ”.

“Так и будет”. Голос мистера Кэмпиона звучал уклончиво. “Тем не менее, это важно, потому что у меня есть идея”.

“Запиши это”. Ровный голос был насмешливым. “Ты уже привыкла к этому. Не позволяй этому ускользнуть от тебя. Это то, что парень сказал ’о’, чтобы я воспользовался своим транспортом ”.

“Святые небеса, что это? Лошадиный?”

“Нет. Один из тех маленьких мотороллеров, которые можно сбрасывать на парашюте. "Сили-а-ам”.

“Корги. Моя шляпная сумка, с тобой все в порядке? Будь осторожен”.

“Это то, что они все говорят”. Лагга это сильно позабавило.

“За мной следит целая группа моторов, все хотят посмотреть, как я взорвусь. Очень невежественный тип людей в этих краях. Недостаточно развлекаемый. Время от времени я показываю им – смотрите, никаких "и"! Как вас ”.

Мистер Кэмпион повесил трубку и прошел в столовую. Люк сидел за столом перед портативной пишущей машинкой и неизбежными стопками аккуратных бумаг вокруг него. Сержант ЦРУ, стройный молодой человек со спокойными глазами, которого прислали ему на помощь, сидел за маленьким столом в углу и делал пометки. На столе, в стакане с водой, стоял алый букет, сделанный стариной Гарри. Он блестел, как рана на темной поверхности древнего дерева. Мистер Кэмпион мимоходом внимательно посмотрел на нее и перевел взгляд на Люка, который был в рубашке с короткими рукавами, его лицо было жестким и озабоченным.

“Я думаю, что сейчас отвезу их туда. Уже третий час, а мы обещали быть пораньше. Вы последуете за мной, хорошо?”

“Я не знаю”. Люк пытался не казаться угрюмым. “У нас много дел. Главный констебль в затруднении. Он не может пойти туда, конечно, в обществе, и пресса пристает к нему. Мы с большим трудом вытянули еще несколько имен и адресов из Налогового управления. Они, конечно, прыгают как сумасшедшие. Им очень не повезло. Он был без сил. Тем не менее, нам придется провести тщательную проверку. Мы провели несколько проверок этим утром. Это отвратительная работа ”.

Мистер Кэмпион колебался. “У меня было что-то вроде идеи”, – наконец решился он. “Это очень рискованно”.

“Дальние удары меня расстраивают”. Люк говорил с несвойственной ему горечью. “Извините, шеф, но если бы я мог раздобыть только один благословенный факт, который выдержал бы десять минут, я мог бы зашить дело и убраться отсюда”.

Крик был слишком яростным в целом. Он сердито покраснел и вернулся к своей пишущей машинке.

“Возможно, я буду рядом, чтобы осмотреть его, если смогу пройти через эту стоянку”, – коротко сказал он. “Юг будет там”.

Мистер Кэмпион отвернулся. Он не был оскорблен, но его идея все еще была слишком несущественной, чтобы поделиться ею. Так много зависело от того, что Лагг сможет откопать в аптеках округа.

Еще раз, когда он проходил мимо, букет привлек его внимание.

“Я знаю, где я видел эту необычную композицию раньше”, – заметил он, удивленный до неосторожности. “На куске старинного французского гобелена. По-моему, это в "Виктории и Альберте", на крышке маленького ларца. В пятнадцатом веке их делали на свадьбу– ” Он резко замолчал. Обычно он не был таким неуклюжим.

“Я ненавижу эту чертову штуку”, – сказал Люк.

Через некоторое время мистер Кэмпион увез свою жену и сына. Они были изысканно опрятны и слегка благоговели перед собственной элегантностью. Костюм Аманды из шантуна и маленькая соломенная шляпка были совершенно новыми, а Руперт никогда раньше не носил таких элегантных белых фланелевых костюмов, поэтому они кланялись знакомым людям, когда встречали их на дороге, и официально обращались друг к другу, комментируя погоду и восхищаясь хорошо знакомым видом.

Тем временем в столовой на Мельнице долгое время продолжалась кропотливая работа. Люк подождал, пока телефон зазвонит, минуту, пока заканчивал предложение, но потом знаком показал сержанту, что ответит на звонок сам, и вскоре встал и направился к телефону.

“Привет. Это ты?” Смешной голос Прюн был неестественно приглушенным.

“Так и есть”. Контролируя дыхание, сдерживая ярость и сохраняя остатки достоинства, которые у него оставались, Люку удалось придать своему голосу театральный вид. “Могу я вам помочь?”

“Разве ты не зайдешь за мной? Уже ужасно поздно”. Люк никогда в жизни не был смертельно зол на женщину. Слепая беспричинная ярость поглотила его и почти задушила.