Текст книги "Охотники за каучуком (Роман об одном виде сырья)"

Автор книги: Манфред Кюнне

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 33 страниц)

15

По прошествии двадцати двух дней «Амазонка» бросает якорь на Темзе. Воздух неподвижен, по-летнему тепло. Гавань окутана дымкой тумана и угольной пыли; по реке беспрерывно разносится глухой рев пароходных гудков.

Пока к «Амазонке» подходит баржа, чтобы принять мешки с кофе, Генри Викхэм съезжает в лодке на берег, забегает в почтовую контору порта и посылает депешу в Кью. Выйдя из конторы, не спеша прогуливается по улицам Саутуорка, рассматривает неприглядные серые фасады домов, наблюдает за прохожими и перед возвращением на «Амазонку» успевает еще пройтись по огромному парку.

Через два часа по Темзе сверху приходит паровой катер и пришвартовывается к «Амазонке».

Лейтенант Клеппфорд приказывает спустить штормтрап. Генри Викхэм быстрым шагом подходит к поручням и видит, как несколько человек взбираются на верхнюю палубу парохода. Первый из них, высокий мужчина с серьезным лицом, останавливается, ступив на палубу «Амазонки», и обводит всех ищущим взглядом. Генри Викхэм подходит к нему. Тот испытующе разглядывает его и спрашивает:

– Мистер Викхэм?

– Да, сэр. Вы из ботанического сада в Кью?

Высокий мужчина улыбается в ответ.

– Я сэр Джозеф Хукер. Добро пожаловать в Англию, мистер Викхэм!

Попросив своих спутников, чтобы они подождали его, он спускается вслед за Викхэмом в его каюту.

– Искренне рад, – говорит он. – Это предприятие… я очень беспокоился за его исход.

– Я не мог известить вас раньше. Скажу вам, не теряя времени, сэр: я привез пятьдесят шесть мешков, набитых семенами! Это очень стойкий сорт!

Хукер протягивает ему руку.

– Примите благодарность Англии и мои личные поздравления! Этот день войдет в историю!

Помолчав, Викхэм докладывает:

– Я израсходовал около двух тысяч фунтов на премии и подкупы. Прибавьте к этому фрахт парохода, затраты на перевозку, таможенные пошлины, стоимость пересылки семян орхидей и прочие расходы. В общем получается…

Он называет сумму, которую высчитал сегодня утром в своей записной книжке.

– Что ж, это, конечно, немало, – замечает Хукер, – но ради такого дела не жаль истратить и в два раза больше. Меня смущали не столько денежные соображения, сколько опасения некоторых людей, боящихся политических осложнений и коммерческой конкуренции, и известное недоверие, которое мне пришлось преодолеть. В конце концов, мой план уже потерпел один раз неудачу несколько лет назад.

– А что с моей плантацией?

– Все формальности уже выполнены. Вы можете в любое время получить назначенную вами сумму.

– Благодарю вас, сэр.

Викхэм кратко описывает прибытие в Сантарен курьера, исследование семян гевеи, подготовку к плаванию по реке и весь дальнейший ход операции.

– Я очень хорошо представляю себе, – говорит Хукер, когда Викхэм заканчивает свой рассказ, – на какой риск вы шли. Но вы привезли семена! Никто не мог бы сделать большего.

И он снова пожимает руку Викхэму.

– За наше плодотворное сотрудничество! Ведь вы возьмете на себя посадку и уход за семенами?

– В Ботаническом саду Кью?

– Да.

– Конечно, с большим удовольствием.

– Нужно еще многое продумать. Мы хотим переправить саженцы на Цейлон. Там есть наш институт и несколько ботанических садов. Есть способные работники. Но нам нужен человек, хорошо знающий бразильскую гевею.

– Значит, на Цейлон?

– Как вы на это смотрите?

– А почему бы и нет…

– У вас еще будет время обдумать все как следует. А сейчас, мне кажется, не стоит больше задерживаться здесь.

– Семена находятся в средней части корабля, в отапливаемой каюте. Они до сих пор еще в мешках.

– Мы перегрузим их на катер.

Прежде чем выйти из каюты, Хукер вспоминает:

– Об этом мечтали многие! Гэнкок, доктор Ройл, Томсон! Шесть или семь лет назад старик Коллинз говорил об этом в Политехническом обществе… А мы осуществили эти мечты, мистер Викхэм! Мы разведем каучуковое дерево в колониях Ост-Индии!

Они поднимаются на палубу и медленным шагом проходят к борту, где собрались спутники Хукера.

– Мистер Викхэм, вот ваши будущие коллеги! Доктор Хиллер и мистер Шарни, долголетние сотрудники института.

Викхэм здоровается с учеными.

Шарни на вид лет пятьдесят. У него свежее, живое лицо. Рядом с высоким и худым Хиллером его маленькая округлая фигурка кажется необыкновенно подвижной.

Доктор Хиллер на несколько лет моложе Шарни. Он бледен, носит очки и слегка наклоняет набок голову, разглядывая Викхэма.

Хукер спрашивает:

– Вас что-нибудь еще удерживает на этом пароходе?

– Нет. С капитаном все улажено.

Через несколько минут пятьдесят шесть туго набитых мешков перекочевывают под присмотром Викхэма на катер. Матрос выносит из каюты бывшего плантатора его багаж и спускает на лине один чемодан за другим.

Генри Викхэм подходит к капитану.

– Нам пора проститься. Надеюсь, у вас не будет никаких неприятностей, когда вы вернетесь в Белен.

– Да, отчаянное было плавание, – соглашается Вильсон.

Викхэм пожимает руку лейтенанту Клеппфорду и следует за Хукером и его спутниками, вернувшимися на катер.

Протяжный свисток пронизывает шум порта.

Катер медленно отваливает от «Амазонки», делает широкий разворот и уходит вверх по реке, пыхтя и извергая клубы дыма.

16

Причалы Ротерхайта и Саутуорка остаются позади. Катер проходит между массивными опорами Лондонского моста, минует Вестминстер и Ламбет, Челси и Баттерси, железнодорожную станцию Фулем и, наконец, ненадолго причаливает к берегу у Чизика, чтобы взять на борт груз для Мортлейка.

У пристани в Кью уже ожидает открытый экипаж и два фургона с брезентовым верхом. Хукер делает знак кучеру подъехать.

Пока Хукер, Викхэм и доктор Хиллер следят за выгрузкой мешков, Шарни подзывает возниц, и они вместе с матросами перетаскивают мешки на свои повозки и аккуратно укладывают их под серый брезент.

Не проходит и получаса, как экипаж с четырьмя ботаниками и два подпрыгивающих и скрипящих фургона катят прямо на юго-запад по проселочной дороге, мимо возделанных полей и зеленых лугов.

Когда они въезжают в главные ворота ботанического сада в Кью, солнце уже тонет в черной дымке, которая стелется над виднеющимся вдали городом.

Этот крупнейший в мире ботанический сад возник за сто шестнадцать лет до описываемых событий благодаря прихоти принца Уэльского и, перейдя в 1840 году в собственность государства, стал приобретать все большее значение в осуществлении английской колониальной политики. На огромной площади раскинулись благоухающие растения самой причудливой формы и расцветки, альпийские горки и дорожки, пересеченные густой сетью оросительных каналов и прудов.

Из оранжерей выходят последние посетители.

Шарни показывает на длинное многоэтажное здание, стоящее на краю площадки, и поясняет Викхэму:

– Наш институт!

Повозки останавливаются перед одной из теплиц. Шарни отпирает бронзовым ключом двери, и возчики начинают переносить мешки в просторное помещение. Теплый и влажный воздух теплицы напоен одурманивающим ароматом. В длинных ящиках с землей, на темных стволах пальм, на подушках мха, меж листьев и ветвей – повсюду орхидеи, поодиночке, группами, целыми гроздьями. Их цветы напоминают змей, разинутые пасти, бабочек. Одни излучают нежный, мягкий свет, другие точно горят ярким пламенем, третьи словно усыпаны искрами.

– Это те самые, которые вы нам присылали, – говорит Хукер Викхэму. – Чудесные экземпляры! Право, мне очень жаль их. Завтра придется выбросить их отсюда.

– Из-за семян гевеи?

– Да, другого места нет. Поскольку не было точно известно, когда вы приедете, мы вынуждены были принять такое варварское решение.

– Жаль, – соглашается Викхэм.

Немного погодя Хукер провожает его в дом для гостей, расположенный в северной части сада. Слуга показывает Викхэму приготовленные для него две комнаты.

Его багаж уже здесь. Генри Викхэм принимает ванну и переодевается.

Выйдя на террасу, перед которой посреди цементного бассейна бьет фонтан, он застает ожидающих его доктора Хиллера и Шарни.

Коллеги решают поужинать вчетвером. Потом недолго беседуют и договариваются о встрече на следующий день.

На прощание Хукер крепко пожимает Викхэму руку.

– Можете быть уверены, что здесь вы найдете настоящих друзей, мистер Викхэм!

– Покойной ночи!

Доктор Хиллер любезно произносит:

– Мне было чрезвычайно приятно!

17

В течение четырех дней ботанический сад в Кью закрыт для посетителей.

В теплице, отведенной под семена гевеи, трудится больше тридцати опытных садовников. Они извлекают из земли вместе с корнями бесчисленные разноцветные орхидеи, сияющие всеми цветами радуги, разрыхляют влажную черную землю в ящиках и досыпают в них свежего перегноя.

Генри Викхэм открывает один из сложенных у входа мешков и достает оттуда комок мха, в который вдавлены желтые семена.

Хукер, стоящий рядом, внимательно рассматривает их.

– Значит, вы уверены, что они дадут всходы, мистер Викхэм?

– Во всяком случае, часть из них, сэр. Но для наших целей будет довольно и этого.

Тачка за тачкой катится по усыпанным гравием дорожкам теплицы. Лопаты и грабли раскидывают сваленную в кучу землю и аккуратно разравнивают ее.

На пустые тачки охапками сваливают орхидеи. Рабочие выкатывают их наружу и выбрасывают у задней стены оранжереи.

Наконец Генри Викхэм кладет в землю первые семена.

Хукер крепко пожимает ему руку.

– За успех!

Под наблюдением Хиллера и Шарни садовники начинают высевать семена, протыкая для каждого лунку в рыхлой земле. Место, где положено зерно, отмечают колышком. К вечеру второго дня вся земля в оранжерее покрывается целым лесом колышков.

Приходится освободить под гевею еще одну теплицу.

Хукер, горестно вздыхая, оглядывает увядшие на солнце, утратившие свой аромат, грязновато-пестрые орхидеи, наваленные кучей у входа. Прошло меньше часа, а тяжелые, мясистые цветы уже сморщились и опали, безвозвратно потускнели их яркие краски. Безжизненными плетями свисают корни; словно страдая от боли, свернулись листья, навсегда закрылись причудливые пасти цветов.

– Какая жалость! – не удерживается от восклицания доктор Хиллер, выходя из оранжереи.

Хукер соглашается.

– Да, но другого выхода нет.

Он направляется в здание института, проходит в свой кабинет и садится за письмо, которое начинает словами:

«Милорд! Спешу уведомить Вас…»

Закончив письмо, он вручает его посыльному.

А вечером, посеяв последнее зерно, он принимает у себя Викхэма, Шарни и Хиллера.

– Прошу садиться, господа, пожалуйста, вот сюда, – говорит он, показывая на два стула с высокими спинками.

Викхэма он усаживает в свое кресло.

– Мы пересчитали все семена, – начинает Шарни.

– И…

Все смотрят на Викхэма. Тот улыбается:

– Без малого семьдесят тысяч!

18

Каждый день Генри Викхэм проходит по обеим теплицам, осматривает ящики, нагибается то тут, то там над торчащими из земли колышками и растирает пальцами комочек земли, чтобы проверить, достаточно ли в ней влаги.

Как и на плантации, он ходит в полотняном костюме и соломенной шляпе.

Его сопровождают Шарни и доктор Хиллер.

Тщательные анализы почвы, произведенные в химической лаборатории института, и искусственный климат, поддерживаемый с помощью особой котельной, расположенной позади основных зданий, позволили создать для прорастания семян почти такие же условия, как в бразильских джунглях.

Генри Викхэм отдает себе отчет в важности происходящего.

Новое окружение придает ему уверенность в успехе. Утро начинается с верховой прогулки, которую они совершают с Хукером по парку и обширным угодьям Ботанического сада. Все остальное время до вечерней беседы в кабинете Хукера он с радостью отдается работе, восхищается целесообразностью различных устройств и продуманной пышностью сада, чувствует доверие, с которым коллеги встречают его предложения, их признание и уважение.

Однажды под вечер в его теплице появляется человек и обращается к нему как к старому знакомому.

– Мистер Бакстон! – восклицает удивленный Викхэм.

– Я приехал из Лондона. Сэр Джозеф Хукер информировал Королевское географическое общество о размерах суммы, в которую вы оценили свою плантацию. По поручению Общества должен сообщить вам, что назначенная вами цена признана вполне приемлемой.

– Можно ли рассчитывать на скорое оформление передачи?

– Да. Дело за вами. Но, – добавляет Бакстон, – вас ждут в Лондоне и для того, чтобы вручить причитающуюся вам премию – десять тысяч фунтов.

Через два дня после возвращения из Лондона, куда Викхэм ездил в сопровождении Хукера, чтобы закончить все расчеты по плантации, Хукер знакомит его с Джорджем Даллье, прибывшим из столицы, дабы лично удостовериться в успешном ходе дела.

И вот они обходят оранжереи. Даллье поражен. И вечером, когда он прощается со своим новым знакомым, решимость его, кажется, еще более крепнет.

На следующий день в Кью приезжает секретарь Королевского географического общества Клементс Маркхэм.

Он тоже осматривает теплицы. Между ним и Викхэмом очень быстро завязывается оживленная беседа.

– Перу – о да! Перу я знаю прекрасно! Я несколько лет путешествовал по этой стране и, думаю, вас это заинтересует, в шестьдесят первом году вывез оттуда в Индию хинное дерево. Впрочем, – добавляет Маркхэм, – смертной казнью это не грозило!

– Значит, вы бывали и в Индии!

– На Индокитайском полуострове и на Цейлоне. А вот Бразилия мне совсем мало знакома. Если бы я не читал в свое время с таким вниманием ваших статей, я бы не смог сейчас назвать вам ничего, кроме двух-трех рек и некоторых цифр. Кстати, – продолжает он немного погодя, – еще тогда, при чтении этих статей, мне захотелось познакомиться с вами! Особенно интересным показалось мне ваше сообщение, в котором вы, к сожалению очень кратко, описываете жизнь бразильских сборщиков каучука.

– Вам хотелось бы узнать об этом побольше?

– Как вам сказать. Вы ботаник. Не думаю, чтобы вам стоило углубляться в своих работах в социальные вопросы, – говорит Маркхэм. – Ваше описание не лишено известной односторонности, оно дается с точки зрения сборщика. Меня же эта проблема по некоторым причинам интересует с другой стороны, с точки зрения предпринимателя.

Генри Викхэм пожимает плечами.

– Предприниматели одинаково ведут такие дела по всей Южной Америке: в Бразилии, в Колумбии, в Перу…

– Но как именно? Как они ведут дело?

– Они дают сборщику подписать договор, в котором указан срок, на который он нанимается, и поденная плата. Прежде сборщикам платили за вес собранного ими каучука, без всякого договора.

– А работают тоже везде одинаково?

– В южных районах штата Пара деревья надрезают ночью, так как днем на солнце млечный сок слишком быстро свертывается. На Тапажосе каучук собирают по методу Семнамби, при котором тоже особо важную роль играет свертывание сока: каучук коптят лишь слегка. Есть и другие способы.

– Вы говорите ночью? И довольны сборщики такой жизнью? Прилично они зарабатывают?

– Они могли бы жить неплохо. Оплата сравнительно высокая, специально чтобы привлечь побольше сборщиков. Но, судя по моим наблюдениям, бедняги все равно влачат жалкое существование! При помощи водки и женщин хозяева выманивают у них все деньги. Зачастую они получают на руки даже не деньги, а боны. По истечении срока найма производится расчет, причем из заработка вычитают до сорока процентов! Я не преувеличиваю. Да и где индейцу разобраться, что вписано в его книжке! Большинство вообще не умеет читать. Они влезают в долги. Работают сверх всяких норм, чтобы не умереть с голоду. И в конце концов все-таки погибают! Мне рассказывали о таких случаях.

– И они не пытаются сопротивляться?

– Их сопротивление – это побег из лагеря.

– И это единственная форма протеста?

– Да, единственно возможная. В лагерях масса хорошо вооруженных надсмотрщиков. Что же еще может сделать сборщик? В Сеаре однажды ночью из лагеря сбежали все рабочие поголовно.

– И как поступают в таком случае хозяева?

– Посылают в погоню собак – охотничьих собак, специально натасканных на индейцев! Посылают надсмотрщиков с винтовками и веревками и нещадно избивают плетью тех, кого им удается поймать!

Помолчав, Маркхэм произносит:

– Значит, договор? Гм!

Он поднимает взгляд на Викхэма.

– Когда ваши семена дадут всходы?

– В ближайшие дни.

– Полагаюсь на ваши расчеты. Сам же я рассчитываю так: мы отправим саженцы в Ост-Индию, в ботанические сады наших колоний. Там они вырастут, их семена мы распространим в британских районах Малакки и Бирмы и в пригодных для их разведения провинциях Цейлона и Индии. Разобьем там плантации. Как можно больше! Как можно обширнее! И если я так подробно расспрашиваю вас, мистер Викхэм, то тому есть причина: в Бразилии каучук добывается уже в течение десятилетий. Бразильские предприниматели накопили большой опыт в обращении с рабочей силой…

– А мы?

– А мы, – отвечает Маркхэм, – а мы, возможно, используем этот их опыт.

19

В эти дни Бакстон и Даллье несколько раз наведываются в Кью.

Бакстон, осуществляющий связь между всеми участниками операции, передает вопросы и ответы, пожелания, приветы, задания и соглашения, извещает о намеченных визитах, доставляет известия из Ливерпуля и из Лондона.

Что же касается Даллье, то он ожидает осуществления своих деловых планов с хладнокровием человека, заранее рассчитавшего шансы на успех и будущую прибыль. Он дважды заводит с Генри Викхэмом разговор, в ходе которого высказывается об экономических перспективах Англии, о мировом рынке и бирже, о расширении колониальных владений, о растущих ценах на каучук.

Однажды под вечер Хукер приходит к Викхэму в сопровождении высокого худощавого человека с твердым и чуть надменным взглядом, кажущегося благодаря фраку и цилиндру юношески стройным.

Хукер представляет их друг другу.

– Мистер Викхэм и лорд Сесил Крэнборн, маркиз Солсбери, наш министр по делам Индии!

Не замечая неловкого поклона Викхэма, маркиз обращается к нему:

– У этого плана дальний прицел, мистер Викхэм! Подумайте о будущем. Британской Индии понадобятся способные ученые.

– Милорд, я всегда сочту честью для себя служить своей стране.

– Я слышал, что на днях вы снова собираетесь в Лондон?

– Да.

– Вас примут в члены Королевского научного общества.

– Благодарю вас, милорд.

Маркиз проходит по теплицам и расспрашивает о подробностях предприятия. Прощаясь, он говорит Викхэму:

– Англия по достоинству оценивает своих лучших сынов и сумеет наградить заслуженного и сознающего свою ответственность человека, когда настанет время для этого.

Хукер, в кабинете которого вечером, как обычно, собираются на короткое совещание сотрудники, отводит Викхэма в сторону и спрашивает его:

– Правильно ли я вас понял сегодня днем? Вы принимаете наше предложение? Вы отвезете саженцы на Цейлон и возглавите уход за ними?

– Да, сэр. Все решено, – отвечает Генри Викхэм. – Я еду!

Через двенадцать дней после посева в обеих оранжереях начали пробиваться первые зеленые ростки.

Прошла еще неделя-другая, и у всех появилась уверенность, что на этот раз труды и деньги не пропали зря: из круглым счетом семидесяти тысяч высеянных семян бразильской гевеи более двух тысяч восьмисот дали всходы.

20

Один из последних вечеров июля.

Премьер-министр Дизраэли сидит за столом в своем кабинете и просматривает переписку, которую уже несколько месяцев ведет с турецким правительством.

За эти месяцы лицо его осунулось и постарело.

Аграрный кризис, надвигающийся на Европу, и стремительные темпы развития германской промышленности после 1871 года не слишком большая помеха для его внешнеполитического курса. Гораздо страшнее движение за независимость, охватившее славянские народы; оно уже вызвало ряд военных столкновений и создало угрозу английскому влиянию на Балканах. Гораздо страшнее и своекорыстная «освободительная» политика царя Александра Николаевича, с которой Дизраэли сталкивается на Балканах и на Дальнем Востоке, в Средней Азии и в Константинополе.

Единственная возможность помешать царю – это организация крупного военного конфликта, на который он надеется, когда понадобится, склонить повелителей Османской империи. Под грохот пушек на европейском континенте Англия спокойно сможет заняться дальнейшей колонизацией Юго-Восточной Азии.

В дверь стучат.

Появляется слуга в красной ливрее и докладывает:

– Маркиз Солсбери и сэр Джозеф Хукер!

В комнату входят оба посетителя. Дизраэли поднимается и идет им навстречу. Он здоровается с Хукером, которого ему представил маркиз, и после первых же слов ученого просит:

– Меня очень интересует ботанический сад в Кью, и я был бы весьма признателен вам, сэр Джозеф, если бы вы рассказали мне, как там идут дела.

Все садятся. Хукер начинает.

– Мне доверительно сообщили, милорд, что вы знакомы в общих чертах с планом, к которому я вернулся после пятилетнего перерыва и который благодаря вашей благосклонной поддержке и содействию нескольких достойных джентльменов в значительной мере уже осуществлен.

Дизраэли кивает.

– Успех второго этапа операции, – продолжает Хукер, – то есть внедрение бразильского каучукового дерева в Юго-Восточной Азии, зависит от того, удастся ли получить в ботаническом саду в Кью достаточное количество саженцев из добытых семян. Эта проблема теперь решена. Достаточное число семян дало всходы!

– Следовательно, можно надеяться, что удастся и все остальное?

– Последнюю опасность представляет перевозка, которую придется перенести саженцам. Мы постараемся произвести ее с максимальной осторожностью.

После минутного молчания Дизраэли говорит:

– Что ж, это добрая весть.

Хукер продолжает:

– Нужно организовать первую большую плантацию гевеи. Мне удалось заинтересовать этим делом одного лондонского коммерсанта, мистера Джорджа Даллье. Он ведет переговоры о покупке обширных участков на Малакке и ждет момента, когда мы сможем предоставить в его распоряжение первые годные для посадки молодые деревья.

– Будем надеяться, что мы встретим такое же понимание и со стороны плантаторов на Борнео и в Ассаме, – говорит маркиз с легким сомнением в голосе.

Дизраэли уточняет:

– Ваша задача, дорогой друг, убедить их в плодотворности проекта.

– Безусловно.

– Между прочим, я располагаю достоверными сведениями о том, что голландцы предпринимают в Нидерландской Индии серьезные шаги, чтобы организовать добычу плантационного каучука.

– Они не смогут конкурировать с нами, сэр.

– Никоим образом. Индийская смоковница отнюдь не поможет им в этом, – дополняет Хукер.

Он обращается к Дизраэли.

– Разрешите, милорд, закончить мое сообщение. В настоящее время мы ведем приготовления к отправке саженцев на Цейлон быстроходным пакетботом. Там их высадят в питомнике, а затем, когда они достаточно окрепнут, переправят в те районы наших колоний, где условия благоприятны для разведения гевеи. Мистер Викхэм, оказавший столь ценные услуги при реализации плана, берет на себя руководство по уходу за саженцами на Цейлоне.

– Что он собой представляет, этот Генри Викхэм?

– Очень способный человек, пользующийся нашим полным доверием.

Дизраэли пристально смотрит на своих собеседников.

– Очень важно, – произносит он наконец, – чтобы мистер Викхэм хорошо понял, что происходит. Англия прокладывает новую дорогу для своей экономики, и мы вовсе, как бы поудачнее выразить эту мысль, мы вовсе не заинтересованы, чтобы общественность знала, откуда берутся камни для этой дороги. Пусть мистер Викхэм не забывает об этом, – заканчивает он, едва заметно улыбнувшись, – если он, как я надеюсь, собирается помочь нам подвести под эту дорогу солидное основание!

Маркиз и Хукер поднимаются. Дизраэли провожает их к дверям.

Добрых полчаса он расхаживает потом по своему кабинету.

Наконец снова садится за стол и углубляется в переписку с правительством Турции.

Втайне от всех готовился к приему гевеи профессор Крэбри, директор ботанического сада в Хенератгоде на Цейлоне.

Втайне от всех выкопали из обеих теплиц саженцы, перевезли их из Кью на Темзу и разместили в специально оборудованном «тропическом зале» на пароходе «Герцог Девонширский».

Генри Викхэм поднялся на борт корабля. Втайне от всех «Герцог Девонширский» вышел в ночь с 6 на 7 августа из лондонского порта.