Текст книги "Охотники за каучуком (Роман об одном виде сырья)"

Автор книги: Манфред Кюнне

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 33 страниц)

12

– Что нужно этому белому в нашем лесу?

– Неужели он собирается остаться здесь?

– Еще один обманщик! Не жди от него ничего хорошего!

Уже несколько дней воины Итаитубы следят за чужеземцами, приехавшими на лодке с низовий и поселившимися в хижине на окраине деревни.

– Они ищут деревья с желтыми цветами!

– Зачем они рубят их? Зачем собирают коричневые зерна?

Генри Викхэм чувствует, что жители селения не доверяют ему. Вместе со своими индейцами он добрался сюда от Сантарена по реке за девять дней. Прибыв в Итаитубу, где бывал и раньше, он щедро оделил знакомых ему темнокожих бусами и яркими желтыми и синими платками. Но добился этим лишь того, что ему и его спутникам молча предоставили свободную хижину.

На следующее утро они направились в лес, прорубили ножами-мачете тропинки в зарослях, наткнулись на толстые, опутанные лианами каучуковые деревья, перерезали лианы, срубили деревья и принесли из хижины мешки, чтобы наполнить их мхом и серо-желтыми, пятнистыми семенами гевеи.

К вечеру третьего дня в их хижине лежало уже десять полных мешков.

Изо дня в день их становилось все больше. Утром, когда они, вооружившись топорами и веревками, уходят в лес, двое остаются в деревне, чтобы стеречь хижину и спрятанную в прибрежном тростнике лодку. Из воды, муки и вяленого мяса они варят в железном котле пищу для всех. К обеду люди возвращаются из леса взмокшие, изнемогая и задыхаясь под тяжелой ношей.

После грозы, которая ежедневно в одно и то же время разражается над рекой, двое остававшихся утром в хижине рабочих следуют за плантатором в мокрые, гудящие от москитов заросли.

Там они вонзают топоры в стволы каучуковых деревьев. Взбираются на них, очищают от крупных ветвей, привязывают к стволу веревку, спускаются вниз, тянут за нее, пока не раздастся треск и дерево не рухнет в кусты, срывая листву и вьющиеся растения. Потом пробираются между торчащими во все стороны ветвями, разламывают твердые семенные коробочки и извлекают оттуда зерна – пятнистые, со швом, величиной с голубиное яйцо. Они срезают с земли мох, обнажая корни и камни, и покрывают каждый слой семян этими зелеными подушками.

На двенадцатый день их пребывания в деревне они наполняют последний мешок и туго завязывают его бечевкой. В хижине стало так тесно, что люди с трудом размещаются в ней на ночь.

Жители селения держатся вдали от них.

И тем не менее Викхэм все время ощущает взгляды, устремленные на него и его спутников из хижин, из-за циновок, сквозь тростник и заросли, взгляды, провожающие его отряд за окраину деревни, к берегу и в лес. Он улавливает чей-то шепот, замечает какие-то жесты, слышит треск в кустах и боится испортить своей неосмотрительностью все дело. По ночам у входа в хижину он ставит дежурить одного из своих индейцев; часового сменяют через каждые два часа.

Однажды ненадолго до рассвета очередной сторож будит Викхэма.

– Что такое?

Индеец молча показывает в сторону деревенской площади.

При слабом свете звезд Генри Викхэм различает несколько человеческих фигур, приближающихся к хижине. Возбужденный темнотой и внезапным пробуждением, он хватает ружье, снимает с предохранителя и направляет ствол кверху.

Индейцы спросонок путаются в своих одеялах, пытаются вскочить на ноги, сталкиваются и валятся друг на друга. Со стороны леса доносится громкое эхо выстрела.

Тени на площади словно растворились.

Взошедшее солнце освещает тихие, точно вымершие хижины.

13

Наконец приходит пароход. Еще в полдень над рекой зазвучал доносящийся издали глухой рокот барабанов – это лесные селения извещали друг друга о прибытии судна чужеземцев.

Шестью часами позже в Итаитубе услыхали протяжный гудок. Он раздавался где-то ниже по течению, а потом периодически повторялся, становясь с каждым разом все громче и громче.

Генри Викхэм приказал индейцам перенести мешки к тому месту на берегу, где была привязана лодка. Сам он стянул веревками инструменты и оружие, упаковал в тюки одеяла, посуду, остатки муки, гамаки и противомоскитную сетку.

В сумерках «Амазонка» прошла мимо них и, как и было условлено с капитаном Вильсоном, не давая больше гудков, бросила якорь в нескольких сотнях метров за Итаитубой.

Викхэм прыгает в лодку, которую уже столкнули на воду. В нее погружено несколько мешков с семенами. Три индейца гребут вверх по реке.

«Амазонка» стоит в небольшой заводи. На палубе тихо, все огни погашены. Лишь на корме горит фонарь, в свете которого Викхэм замечает нескольких человек, облокотившихся о поручни.

– Кто там?

– Это я, Викхэм.

Он направляет лодку прямо к борту, вздымающемуся перед ними темной стеной. Сверху спускают что-то черное.

– Эй! Держите там!

Викхэм ловит штормтрап и неумело, но торопливо карабкается наверх.

Капитан помогает ему взобраться на палубу и спрашивает:

– Все в порядке?

– Пока да! – отвечает немного запыхавшийся Викхэм и прибавляет:

– Нужно поторапливаться! Последние дни в деревне неспокойно!

Рядом с капитаном стоит первый помощник лейтенант Клеппфорд. Он говорит:

– На воду спущена шлюпка с десятью матросами. Она за кормой.

– Я отправляюсь с ними, капитан. Внизу, в лодке, мои люди, три индейца. И несколько мешков.

– Все будет сделано.

Они идут на ют, к правому борту. Вслед за лейтенантом Викхэм спускается по другому трапу в большую шлюпку, в которой замерли на веслах матросы. Короткая команда Клеппфорда, и лодка, отделившись от борта, скользит по течению из заводи к берегу.

Из кустарника выходят оба индейца, оставленные Викхэмом для охраны. Шлюпка царапает килем о песок. Шесть матросов выпрыгивают на берег. Поспешно, без лишних слов они укладывают груз между банками.

Три рейса делает шлюпка от парохода к деревне и обратно. Слышится только скрип весел в уключинах и тихие всплески.

Когда они в четвертый раз подходят к берегу, с деревенской площади доносятся крики, гремит боевой барабан и над зарослями вырастает багровое зарево пожара.

– Это горит наша хижина, – вдруг произносит Генри Викхэм.

– Стоп!

Матросы поднимают весла. Генри Викхэм прислушивается. Через некоторое время он говорит Клеппфорду:

– Не стоит затевать перестрелку из-за четырех мешков.

Шлюпка разворачивается и без груза возвращается к пароходу.

На палубе лежат спасенные мешки. Капитан Вильсон кивает, слушая плантатора.

– Well! Надо убираться отсюда!

– Где мои вещи?

– В каюте.

– А каноэ?

– У левого борта, рядом со шлюпкой. Ваших индейцев я отправил в трюм.

Генри Викхэм проходит за капитаном в свою каюту, а матросы начинают перетаскивать мешки через кормовой люк в нижнее отделение трюма.

Из-за леса медленно поднимается луна.

«Амазонка» почти беззвучно, с погашенными огнями покидает заводь и полным ходом идет вниз по течению, прячась в тени берега, противоположного деревне.

Когда до Сантарена остается один день пути, каноэ спускают на воду. Генри Викхэм прощается со своими индейцами.

– Отправляйтесь на плантацию! Я приеду через месяц, самое большее через два.

Лодка скрывается из виду за излучиной реки.

Следующей ночью «Амазонка» проходит между островом Тапара и сантаренской пристанью. Еще полчаса, и она у места впадения реки Тапажос в Амазонку.

Берега теряются в дымке. В лунном сиянии переливается необозримая водная гладь, лениво ползущая вслед за пароходом, словно огромное текущее море.

На одном градусе двадцати семи минутах южной широты и сорока восьми градусах тридцати минутах западной долготы, в ста двадцати километрах от моря, на правом берегу реки Пара, против большого острова Маражо расположен город Пара – столица и единственный морской порт одноименного бразильского штата.

В 1876 году Пара была резиденцией епископа, ее украшали губернаторский дворец, собор, выстроенный в 1720 году, две семинарии, лицей, театр, ботанический сад, городская библиотека, ипподром, широкие чистые улицы и иностранная колония; это был второй по величине город Бразилии и крупнейший порт страны по вывозу какао, кофе, чая, коры хинного дерева, бальзама, орехов, кож, соломенных шляп и каучука.

Из Пары торговые суда направлялись через океан в Лиссабон, Гавр, Балтимору, Нью-Йорк, Ливерпуль и Лондон. В Паре находились крупные банки и многочисленные консульства. В деловом квартале города размещались конторы пароходных компаний, суда которых плавали по Амазонке, и управления влиятельных торговых фирм.

Риу-Негру, Тромбетас, Мадейра, Тапажос, Шингу и Амазонка были артериями, по которым кровь бразильской экономики, каучук, текла к ее сердцу – Паре.

В качестве конечного пункта пароходной линии, специально созданного ливерпульскими и лондонскими судовладельцами для перевозки каучука, Пара превратилась в мировой центр торговли каучуком. Это была резиденция бразильских каучуковых королей, англо-боливийской и недавно основанной североамериканско-бразильской каучуковых компаний.

В Паре бразильские таможенные инспектора следили, чтобы ни одному из выходящих в море судов не удалось провезти тайком семена или саженцы бразильской гевеи.

Официальное название города Пара – Белен.

14

Начало июня. «Амазонка» подходит к правому берегу реки Пара. Солнце склонилось к горизонту и заливает своими лучами крыши домов, стройные башни и остроконечные шпили, верхушки прибрежных пальм и мачты многочисленных судов, стоящих в порту.

Огромной, докрасна раскаленной лентой ползет река к морю.

Под самым носом у сбавившей скорость «Амазонки» проходят буксиры, тянущие за собой баржи, полицейский катер, парусные яхты, снуют большие и маленькие лодки.

Миновав здание таможни, приютившееся посреди длинного ряда складов, «Амазонка» бросает якорь у самого берега, рядом с большим французским пароходом. На пирс выдвигают трап, но никто из матросов не покидает своего поста на корабле; котлы по-прежнему стоят под парами, подле брашпилей дежурят люди.

Лейтенант Клеппфорд поднимается на капитанский мостик. Тут же из своей каюты выходит на палубу Генри Викхэм и тоже присоединяется к капитану.

Все трое молча смотрят на здание таможни, в окнах которого горит зарево заката.

В воротах таможни появляются два человека, одетые в белую форму. Загородившись от слепящих лучей солнца, они разглядывают «Амазонку».

– Вот и они! – говорит Клеппфорд.

Чиновники медленно идут по набережной к пароходу.

Генри Викхэм дает капитану два банкнота по пятьдесят фунтов стерлингов. Он уже собрался было сбежать, по железной лесенке, но снова возвращается.

– Их двое! На всякий случай… – говорит он, вручая капитану еще два таких же банковых билета.

Все трое спускаются с мостика. Генри Викхэм удаляется в каюту, а капитан и Клеппфорд идут навстречу офицерам бразильского портового таможенного надзора.

Они встречаются у камбуза. Бразильцы любезно раскланиваются.

– Надеемся, что ваше плавание было благополучным, сеньор, – обращается к капитану Вильсону один из них, рослый мужчина с черными усиками.

– Господа, прошу вас в мою каюту!

Проверка судовых документов отнимает немного времени. Таможенник возвращает их Вильсону и вежливо благодарит. Все бумаги в полном порядке.

– К сожалению, нам придется еще немного побеспокоить вас, сеньор! Согласно инструкции, мы обязаны осматривать трюмы всех судов.

– Что ж, идемте!

Вильсон открывает дверь и пропускает бразильцев вперед. На палубе он незаметно делает знак двум боцманам, ожидающим поблизости.

В сопровождении последних и лейтенанта он проводит бразильцев к носовому люку. Боцманы с трудом поднимают тяжелую железную крышку, и все шестеро спускаются по узкой лестнице в трюм.

Не проходит и десяти минут, как они поднимаются наверх.

– С этим трюмом все. Здесь кокосовые орехи, бананы, юкка, – говорит Вильсону офицер с усиками.

– И каучук! – прибавляет его товарищ.

– Верно. Но, судя по документам, на вашем корабле должен быть еще груз кофе, сеньор.

Вильсон кивает.

Все направляются к кормовому люку. В верхнем отделении этой кормовой части трюма сложены тюки с юккой, второе заполнено мешками с кофе. Одному из боцманов велят вскрыть несколько мешков. Бразильцы мельком заглядывают в них. Усатый офицер внимательно осматривает пол низкого помещения и несколько раз топает ногой. Раздается глухой звук, словно под полом пустота.

– Внизу находится еще одно помещение, сеньор?

Капитан обменивается быстрым взглядом с Клеппфордом. Потом подает знак боцману. Тот оттаскивает в сторону шесть мешков. В полу показывается еще один люк. Боцман открывает его. Бразильцы спускаются вниз. Капитан и Клеппфорд следуют за ними.

– Тоже кофе, – поясняет Вильсон, кивая на мешки, которыми завалено и это помещение.

– Позвольте нам взглянуть!

– Джон!

В трюме появляется боцман. Развязывает с полдюжины мешков и, переходя от одного к другому, широко раскрывает каждый из них. Свет керосинового фонаря, зажженного лейтенантом, падает на светлые с продольным швом бобы.

– А теперь, господа, разрешите пригласить вас на рюмку настоящего шотландского виски! – говорит Вильсон, как только бразильцы отходят от последнего вскрытого мешка.

Усатый таможенник внимательно оглядывает трюм. Капитан то и дело ловит на себе пристальный взгляд его черных глаз. Бразилец поворачивается к своему товарищу и обменивается с ним несколькими словами. Потом говорит, показывая на мешки, которые боцман не развязывал:

– А эти?

– Неужели вы собираетесь проверять все до единого?

– А почему бы и нет?

– Но, господа, ведь я пригласил вас!

– Это большая честь для нас, сеньор. Мы охотно примем ваше приглашение, как только закончим осмотр этих мешков.

Клеппфорд любезно улыбается:

– Видите ли, мы очень спешим. Нам хотелось бы сегодня же выйти из Белена.

– Вам никто не помешает сделать это, – отвечает офицер.

– Но такая долгая проверка…

– Это моя обязанность, сеньор! Надеюсь, что вы такого же мнения о высоком долге офицера, как и мы в Бразилии.

– Джон! Развяжите еще три мешка, – приказывает Вильсон.

Бразилец показывает в сторону.

– Вот эти!

Вдруг раздается изумленное восклицание его товарища, зашедшего в дальнюю часть помещения.

– Что там такое?

– Мешки другого цвета, Жуан!

– Давайте-ка взглянем на них!

Боцман развязывает мешок, откуда вываливается темная, слипшаяся в комки масса. Бразилец мнет ее в руках. Под его пальцами комки из мха и земли рассыпаются и показываются зерна, покрытые желтыми и серыми пятнами.

Он кладет одно из зерен на ладонь и молча подносит к глазам капитана.

Клеппфорд быстро находится.

– Семена кофейного дерева. Необычный сорт!

– Сеньор!

Бразилец меряет его гневным взглядом.

– Вы мне не верите? – спрашивает Клеппфорд. – Мы собираемся подарить эти семена ботаническому музею.

Бразилец смотрит на своего товарища, который скептически усмехается, и говорит резким тоном:

– Как вам угодно, сеньоры! Вам придется сойти вместе с нами на берег. Велите кому-нибудь нести этот мешок. Семена будут подвергнуты экспертизе. От ее результатов будет зависеть все дальнейшее.

– Я настоятельно прошу вас – начинает Вильсон. – Мы и так придем в Лондон с двухдневным опозданием…

Он вынимает одну из купюр, которые вручил ему Викхэм на капитанском мостике.

– Это семена кофейного дерева, – продолжает он спокойным голосом. – Надеюсь, господа, что вы верите нам, не правда ли? Мы очень спешим. У нас нет никакой возможности сходить сейчас на берег и тащить с собой этот мешок. Вы согласны со мной, господа?

Молчание.

– Пятьдесят фунтов! – говорит Вильсон, вынимая еще два банкнота. – Каждая из этих бумажек стоит пятьдесят добрых английских фунтов. Целое состояние, господа!

Усатый офицер резко выпрямляется, словно хочет решительно возразить. Но другой бразилец подталкивает его локтем. Только сейчас Вильсон замечает широкие золотые галуны на белых обшлагах его мундира.

Внезапным движением Вильсон выхватывает из кармана четвертый банкнот и засовывает по две штуки между пуговицами застегнутых мундиров бразильцев.

– Вы закончили осмотр, господа?

Второй бразильский таможенник отвешивает легкий поклон. Но офицер с усиками словно окаменел и не решается прикоснуться к деньгам. Он бледен, как мел. Его товарищ бросает на него косой взгляд.

– Остается еще уладить вопрос с пошлиной, – говорит он Вильсону, смущенно улыбаясь.

– В документах ничего не говорится об этих семенах, сеньор. Их придется вписать и соответственно увеличить таможенный сбор.

– Вписать?

– Войдите в наше положение! Иначе у нас с товарищем могут быть неприятности.

– Ну, хорошо.

– Кроме того, понадобится буксир! Каков тоннаж вашего судна, сеньор?

– Девятьсот шестьдесят четыре тонны. Ведь это указано в документах.

– Совершенно верно. Прошу извинения, сеньор, но, согласно правилам рейдовой службы, все паровые суда свыше восьмисот тонн водоизмещением полагается выводить на фарватер с помощью буксира – ввиду опасности столкновения.

– Вот как! Ну, что ж мне, ждать?

– Посмотрим, – говорит бразилец, подумав. – Мы с товарищем посмотрим, что можно сделать. Может быть, удастся найти для вас буксир сегодня же вечером.

Вильсон с подозрением смотрит на него. Офицер с усиками старается не встречаться глазами с капитаном. Наконец Вильсон решается:

– Хорошо, согласен.

Все поднимаются друг за другом на палубу. Боцманы опять закрывают люк тяжелой железной крышкой. Вильсон и Клеппфорд проходят вместе с бразильцами в каюту. Некоторое время спустя они возвращаются, провожают таможенников к трапу и останавливаются возле него. Второй бразильский офицер подносит пальцы к козырьку фуражки.

– Счастливого плавания, сеньоры!

– Значит, все будет в порядке? – спрашивает Вильсон.

– Счастливого плавания, сеньоры, – повторяет бразилец, улыбаясь.

Капитан и Клеппфорд провожают взглядами таможенников, которые направляются к зданию таможни и вскоре скрываются в нем.

– Пусть меня повесят… – начинает Клеппфорд.

– Это может случиться скорее, чем вы думаете, да, да! – зло смеется Вильсон. – Черт их знает, можно ли им доверять!

Они возвращаются на мостик; через несколько минут там появляется Генри Викхэм.

– Плакали ваши двести фунтов! И вполне вероятно, что этим дело не закончится, – отвечает Вильсон на его безмолвный вопрос.

– Они что-нибудь нашли?

– Все нашли! Теперь нам велено ждать буксира! Но пусть меня утопят в грязной луже, если я буду сидеть здесь до завтрашнего утра!

Солнце утонуло в реке. Только силуэты кораблей темными пятнами выделяются на фоне воды.

– Еще слишком светло, – замечает Вильсон, вглядываясь в берег. – Полицейские катера немедленно бросились бы за нами в погоню…

В городе и в гавани то здесь, то там вспыхивают огни. Их становится все больше. Свежий ветер дует с моря в открытое устье Пары.

Шум на берегу постепенно смолкает, крики на судах становятся все реже, затихает вдали скрип уключин и удары весел, доносящиеся с лодок. Наступает тишина.

Полиция не появляется на сходнях «Амазонки», чтобы арестовать капитана и суперкарго.

Но не показывается и буксир, чтобы вывести «Амазонку» из порта.

За два часа до полуночи винт начинает пенить воду. Мелкая дрожь сотрясает палубу. На борту не слышно ни единого громкого звука. Трап и оба якоря подняты, огни притушены.

Вынырнув из-за большого французского парохода, «Амазонка» быстро выходит из порта.

Стая отливающих серебром рыбок выскакивает из реки перед самым носом корабля, летит по воздуху и, поднимая брызги, шлепается в воду.

Бакен у входа в гавань остается позади. С правого борта показывается продолговатая тень бразильского патрульного катера, постепенно расплывается в темноте, исчезает.

«Амазонка» полным ходом идет на восток, к морю.

В 1876 году, как раз в то самое время, когда Генри Викхэм доставил в Лондон похищенные из Бразилии семена, английский ботаник Роберт Томсон вывез бразильскую гевею в Колумбию и заложил там вскоре первую в Южной Америке плантацию каучуконосов.

Здесь выращивалось более шести тысяч деревьев гевеи. Томсон обратил также внимание на лесные районы в бассейне Путумайо, славящиеся обилием дикорастущих, еще нетронутых каучуковых деревьев, и подсчитал возможности их эксплуатации.

Не считая нескольких неудачных попыток разбить небольшие плантации, затея Томсона не вызвала в Южной Америке никакого интереса. В Англии о ней даже ничего не знали.

Однако предложения, представленные Робертом Томсоном тридцать лет спустя правительству Англии, привели к основанию в бассейне Путумайо крупной англо-перуанской компании по добыче каучука. Компания приступила к разработке лесных массивов этого района, используя индейскую рабочую силу. Обращение с индейцами было столь жестоким, что в начале XX века весь мир наговорил о «зверствах на Путумайо»…