Текст книги "Антология современной азербайджанской литературы. Проза"

Автор книги: Максуд Ибрагимбеков

Соавторы: Натиг Расулзаде,Этимад Башкечид,Афаг Масуд,Камал Абдулла,Исмаил Шихлы,Шериф Агаяр,Мовлуд Сулейманлы,Юсиф Самедоглу,Мамед Орудж,Иси Меликзаде
сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 32 страниц)

Шериф Агаяр (род. 1976)
«БУДРУДУМ!!!»
© Перевод П. Ахундова

Хоть я и бодрствую наполовину, но разумеваю моментально. Это был пушечный грохот. Пушечный грохот… Если даже пропустить мою память через жернова ручной мельницы, этот грохот не пройдет мимо моих ушей.

…На Физулинском базаре я купил королек и, вытерев с него пыль об рукав пиджака, едва надкусил его, как вдруг поднялась паника, словно все произошедшее непосредственно было связано с моим надкусом. Все вокруг перемешалось: беготня, погоня, нападающие, встающие, спотыкающиеся, кричащие, стонущие… Вдруг: «Будрудум!!!» Вслед за этим грохотом послышался дикий гул, разрывающий слух… И снова город подвергли пушечной стрельбе. Бежать не представлялось возможным. Каждый застывал на своем месте, обхватив руками голову. Я посмотрел в ту сторону, откуда доносился грохот, однако ничего не было видно. Ужасный гул придавил мои плечи книзу, и я присел. В этот момент второй грохот и второй гул взяли в свои объятья полость небесного пространства. В течение времени, меньшего, чем секунда, я почувствовал, как что-то черное пролетело над городом. Помимо гула, послышался взрывоподобный звук, город затрясся. Я начинал уже бояться. По всему было видно, что армянские военные, закрепившиеся на одной из стратегически важных высот на севере города Физули, достаточно точно определили координаты базара. И, как назло, был воскресный день, и базар был до отказа переполнен людьми. Любой снаряд, упавший на территорию базара, в мгновение ока мог послужить причиной тяжелых последствий, а одним из людей, на голову которого мог упасть снаряд, мог оказаться и я.

Все жители Физули по звуку и грохоту могли определить пушку, град или миномет. Они могли также отличать звук истребителя от других летающих аппаратов. В этом смысле слух населения города заслуживал похвалы. Однако следует отметить, что истребитель – это такая каверзная штука, что его ракета достигает цели раньше, чем ее звук. А если выразиться точнее, до цели доходит ракета, затем он сам, и лишь после этого его звук. В связи с тем, что пущенные им ракеты ценятся больше жизни людей Карабаха, тех, кто боялся истребителей, считали невеждами.

В течение долгих месяцев, прожитых мною здесь, я успел привыкнуть ко всем звукам и грохотам разных видов оружия. Прежде чем раздавался звук стрельбы, я произносил про себя: «Пэка… Автомат… Град…».

К тому же во мне выработались действия и поведение, соответствующие каждому отдельному звуку: если произведен выстрел из пушки или града – ложись на землю, услышал звук автоматной стрельбы или шум танков – беги, так как это уже говорило о непосредственной близости врага. Но самое лучшее – живи в таком месте, где ты не будешь слышать ни один из этих звуков…

Эеееее… Лично я бегал немало! К тому же – нагишом. «Армяне пришли!!!» – после того как посреди ночи ты слышишь этот полный ужаса голос, то забываешь и про родных, и про одежду.

«Будрудум!!! Угххгхххугххууу… Бышшшш!!!»

Поднимаюсь в панике.

«Дам! Дам! Дарам!»

Это мой сын. Распределив и расставив отделение игрушечных солдат, купленное им в игрушечном магазине на «Эльмляр», на самых стратегически важных высотах дивана и кровати, он опять ведет самый настоящий бой. Как я ни старался, я не могу заставить ребенка бросить эти его повадки. Он уже надоел мне. Что поделать, ребенок есть ребенок… Никак не могу ему втолковать. Не могу втолковать ему: «Почему ты шумишь, если видишь, что твой отец спит».

А что, если я боюсь?! Что, я не человек? Кто может не бояться пушек и градов? Это тебе не разборка какая-нибудь! Что ты сможешь сделать, если в тебя попадет снаряд?!

«Тр… Тррр… Тэрэрэрэ… Дам!»

Я знаю, что это танк.

«Сынок, дай поспать!» Да куда уж там поспать…

Вблизи деревни Вейсаллы Физулинского района находилась одна ферма. Каждую осень мы перекочевывали в сторону этой фермы в верховья ущелья на севере Хараминской равнины. Внезапно перед нами появился танк и, тарахтя, остановился возле нас. Правда, танк я видел впервые. Как он безобразно грохотал и шумел! Я даже немного испугался. Увидев, что это свои, я немного пришел в себя. Как только танк остановился, из него на землю выпрыгнул один солдат и, не поздоровавшись с нами, выбрал одну из лучших овец, взял ее под мышку. Наш председатель закричал:

– Эй, что ты делаешь?!

Ответа не последовало. Солдат опустил овцу в танк, а затем и сам в нем исчез. Председатель осадил коня прямо перед танком.

– Сынок, это же колхозное животное, вы что делаете?

С грохотом и шумом танк двинулся прямо на председателя. Он не отступил, а еще тверже осадил коня прямо напротив танка.

– Отдайте овцу, сукины дети! Что это за безобразие?!

Бац – он ударил палкой по танку. Танк заревел, словно от боли, дым двигателя перемешался с пылью. Конь председателя сильно испугался. Глядя вслед удаляющемуся танку, председатель выплюнул:

– Вашу мать… Если у вас есть достоинство, вы бы лучше за Ходжалы отомстили.

Впоследствии мы узнали, что в этом танке были солдаты, несущие воинскую службу в Нижнем Вейсаллы. В этом районе был всего один танк. Поэтому они прямо на глазах людей безобразничали и мародерствовали. Когда армяне атаковали Нижний Вейсаллы, так и не сумев завести этот танк, они бежали, оставив его в деревне.

«Та-та-та-та…»

Что за напасть:

– Сынок, дай мне сомкнуть глаза, – говорю я. А сам про себя думаю: «Это автомат. Интересно, как это маленький паразит научился так точно подражать звукам различных видов оружия?»

…Я возвращался с пастбища домой. Встретил всадника в военной форме, с автоматом в руках. Взглянув на меня сверху вниз, он сказал:

– Вечером ваши ребята вели стрельбу над нашей фермой. Они подтрунивают над нами. Сейчас я убью тебя, чтобы это послужило им уроком.

– Брат, клянусь аллахом, я не имею об этом никакого понятия.

– Заткнись, пацан! Будет впредь знать ваш председатель, как бить палкой моего дядю.

– Но ведь это председатель ударил, так его и убивай.

– Ты не родственник ему, я тебя убью. Смотри вон туда, – он показал рукой в сторону деревни Эмралылар, – знаешь, сколько там погибает людей каждую ночь? Ты будешь одним из них…

Он направил дуло автомата в направлении моих ног. Я был растерян и сбит с толку, и тут же посыпались пули. Пыль и почва, мелкие камушки из-под моих ног поднимались и трепались по моему лицу, я зажмурил глаза, мне показалось, что я уже умер. Я услышал только громкий хохот человека, стоящего передо мной. Постепенно его хохот смешался с топотом конских копыт, ослабел и пропал вовсе. Минут десять я не мог двинуться с места и прийти в себя, словно кто-то пригвоздил мои ноги к земле.

«Та-та-та-та…»

Что ни говори, но автомат – это очень мощное оружие. Иногда я думаю о том, сколько вреда причинил человечеству этот подлец Калашников. Возможно даже, что в мире нет другого подобного оружия, истребившего столько людей, как изобретенный им автомат. К тому же автомат гораздо больше гоготал в руках несправедливых и пристрастных людей.

Думая об автомате, я вспомнил, что в Агджабеди когда-то жил один известный человек – фронтовик Мамед (то есть член партии Народного фронта Азербайджана). Свергнув райком, он некоторое время удерживал всю власть в своих руках. Долгое время пулевые отметины автомата Мамеда были «украшением» здания Исполнительного комитета Агджабединского района и постамента памятника, стоявшего под зданием. Я иногда подолгу смотрел на эти пулевые отметины и даже поглаживал их! Эти следы от автоматных пуль казались мне все еще горячими. Словно Самед Вургун написал свои известные строки именно здесь: «Пули на холодных стенах…». Раньше перед зданием стоял памятник Ленину. Люди поговаривают, что Мамед обстрелял и его голову. Затем срезали верхнюю часть памятника чуть ниже плеч и сделали из него памятник Мамедэмина Расулзаде. «В груди Расулзаде в Агджабеди трепетало сердце Ленина». В нижней же части памятника красовались пулевые украшения фронтовика Мамеда… Места попадания автоматных пуль на белом мраморе были подобны распустившимся бутонам цветов.

«Ууууууу… Уууууу…»

Это, наверное, самолет… Истребитель. Однако мой сын не совсем точно подражает звуку истребителя. Звук истребителя как-то завихряется, изгибается и, по мере отдаления, гудит еще больше.

…Наши планировали атаку на деревню Хога Физулинского района, захваченную армянами. План был таков: сначала истребители поднимаются в воздух и подвергают деревню бомбардировке, затем движутся танки и БМП, а вслед за ними идет пехота. Ни истребители, ни техника не были пущены в ход, вперед пошли лишь солдаты. Дорогой ценой, ценой потери одного солдата на каждый метр земли, вошли они в деревню. Не попробовав белого вина, оставленного бежавшими армянами, штурмовики поднялись в воздух из Евлаха. Ввиду того что связь с воздухом не смогли наладить, им не смогли сообщить, что в деревне находятся наши. Евлах молчал… Это молчание нарушили бомбы, обрушенные штурмовиками на деревню Хога. Штурмовики были арендованы у русских за баснословную цену. У нас не было возможности покупать штурмовики и не было людей, умеющих ими управлять. Говорят, что русские намеренно истребили наших… Еще до захода солнца армяне вновь вошли в деревню Хога и овладели всеми ее стратегически важными высотами.

«Вчхчхчхчх… ыыыыынннн!..»

А это военная машина – русский «Урал» …

…Ходжавендские беженцы сопровождали отару овец, движущуюся по асфальтовой дороге между Агджабеди и Тахтакерпю. Неожиданно из-за поворота с ревом вынырнул один из этих «Уралов». Пастухи еле успели разбежаться по обе стороны дороги. Не замедляя скорости движения, «Урал» вклинился прямо в центр отары. Попавшие под колеса «Урала» овцы и ягнята, словно тряпки, ударяясь об его подкрылки, разбрасывались им по сторонам. Разделив все стадо на две части, «Урал» удалился.

Несколько пожилых мужчин отправились в штаб армии, расположенный в районном центре, чтобы выяснить причины произошедшей аварии. Начальник штаба никого не принял. Вечером один из пожилых мужчин настиг его при выходе с работы:

– Товарищ майор, дорогой, хозяева этих овец сражаются с врагом в Куропаткино. Их семьи и дети кое-как прокармливали себя пропитанием благодаря этим овцам, что нам теперь делать?

– Послушай, мужчина, ты сам хорошо понимаешь, что такое военное положение? Ежедневно к нам привозят сотни трупов, а ты печешься о каких-то двух-трех паршивых овцах.

– Клянусь вам, товарищ майор, мы в очень затруднительном и даже безвыходном положении.

– Что ты за человек! Машина, действующая согласно приказу, не может задерживаться! Что делала отара на асфальтовой дороге?!

– Но, милый мой, другой же дороги там нет.

– Иди, иди отсюда, не занимай мое время таким пустяками.

Оттолкнув в сторону мужчину, он приблизился к машине марки УАЗ. Мужчина не стерпел:

– Сволочи! Чтобы вы все подохли! Я отправлюсь прямо к президенту.

– Что хочешь, то и делай, но не разбрасывайся неприличными словами! Иди, иди…

Солдаты, стоявшие перед штабом, насильно выпроводили мужчину за ворота. Мужчина прислонился к одному из деревьев на тротуаре, глубоко вздохнул, затем посмотрел на своих товарищей, стоявших с опущенными головами, и сказал:

– Будь она проклята, эта судьба!

«Там-тарам-там-тууууум!!!»

На сей раз я не сдерживаюсь и совершаю самую настоящую атаку на военнослужащих своего сына. Наступив ногой на солдат, спустившихся с высот и выстроившихся в ряд на полу, я раздавливаю их, совершив один разворот кругом. А нога у меня, дай боже, сорок четвертый размер! Солдаты с оторванными головами, вывернутыми ногами, с упавшими автоматами… Военную технику я не трогаю. Как бы то ни было, самое главное – живая сила. Кто будет стрелять из пушек и из градов, если не будет людей?! Затем, собрав в охапку этих изувеченных игрушечных солдат, я разбрасываю их по углам маленькой комнаты общежития… А командиру подразделения даю пощечину:

– Вставай, одевайся, и ешь кашу! Не действуй мне на нервы!

И, конечно же, восстановив военное перемирие, я иду в комнату и спокойно продолжаю спать…

Действительно, правы те, кто говорит, что самая хорошая оборона – это атака. Я настолько утихомирил сына, что он не мог и пикнуть. Однако, когда я узнал, что он вновь хочет провести мобилизацию своих игрушечных солдат, у меня начались колики в селезенке. Об этом меня известила жена. Моя жена играет в нашем доме роль СМИ. Ежедневно вечером она рассказывает мне и членам семьи о разных новостях: перегорела лампочка, не работает видео, продают комнату в общежитии, поднялось давление у мамы, кончился хлеб и так далее. Должен сказать, что мы живем в непосредственной близости от моей тещи. Можно сказать, что живем вместе… Нас разделяет лишь стена. Должен заметить, что жить в непосредственной близости от тещи и тестя – это почти одно и то же, что соседствовать с такими странами, как Иран и Россия. В любое время они могут передавать сенсационные новости «СМИ страны», суют свои носы в «страны» для разрешения тех или иных вопросов в свою пользу, пользуясь для этого всевозможными внутренними конфликтами. А это, естественно, расшатывает политические устои мужской власти. Как бы то ни было, мужчина является главнокомандующим семьи. В руки жены можно передать всю власть – даже пост министра финансов, ей можно доверить даже государственную казну, но должность главнокомандующего уступать ей ни в коем случае нельзя! Хоть я и не служил в армии, в таких делах я имею большой опыт.

Должен признать, что мои тесть и теща, примерно так же как Иран и Россия, всегда настроены недоброжелательно по отношению ко мне и всегда бывают на стороне своих дочерей и внуков. Поэтому в связи с тем, что я провел жесткую политику в вопросе этого перемирия, они предъявили мне мягкую ноту:

– Не обижай ребенка. В его годы ты не умел даже штаны расстегивать.

Мои родственники, то есть мои родители, выступают в качестве международных организаций, так как живут вдалеке от нас – в районе, и изредка приезжают к нам. С виду хоть они и считаются с Россией и Ираном, поддерживая моих жену и сына, внутренне они принимают мою сторону, ибо семьей я управляю именно так, как они того хотят. Если требуется, при помощи «полиции», то есть при помощи больших и сильных кулаков, я обеспечиваю полную и окончательную победу над женой. Однако, несмотря на все это, я, не превышая норм приличия, смотрю сквозь пальцы на акции протеста жены, ее шушуканье с соседями, и даже позволяю ей иногда плохо обо мне отзываться. В любом вопросе я вначале оцениваю ее голос, выслушиваю ее предложения, в конечном счете делаю все так, как считаю нужным сам.

По последним сведениям, полученным мною от жены, в подразделении моего сына, помимо погибших, получивших те или иные увечья и раны, есть и пропавшие без вести. Погибшие и раненые были найдены все. А с пропавшими дело обстояло гораздо хуже, так как в нашей комнате стояли высокие и тяжелые шкафы, и игрушечных солдат, находившиеся между шкафами и стенами, невозможно было из-под них достать. К тому же, по-моему, во время операции окна были распахнуты. Полагаю, что часть пропавших солдат была выброшена мною в окно – под колеса машин. Мой сын отчаялся и потерял все надежды. Для восстановления подразделения ему требовалось некоторое время. Конечно же, пользуясь перемирием, он мог провернуть свои дела. Для этого он должен был направить все свое внимание на такие безобидные вещи, как садик, школа, азбука. Моей конечной политической миссией являлось именно это. И я преуспевал в этом!

В один прекрасный день мой шурин привез к нам домой целый пакет игрушечных солдат, техники и военного снаряжения. Сын прыгал от счастья и радости. В связи с тем, что СМИ, оппозиция, Россия и Иран целиком и полностью были на его стороне, мне пришлось молчать. Как назло, мне, международные организации также приняли сторону моих жены и сына. Я остался в полном одиночестве.

Чего только не было в кульке, принесенном моим шурином: солдаты трех-четырех подразделений, три штурмовых самолета, один танк, четыре пушки, одиннадцать военизированных машин, множество гранат, мин, пистолетов, автоматов и пулеметов, даже овчарка… Помимо всего этого здесь были мешки с песком для оборудования окопов и траншей и др. Это было явное и открытое военное вмешательство. А беспристрастная и молчаливая позиция международного мира ко всему происходящему явно указывала на историческую несправедливость.

Теперь каждое утро между мной и сыном происходит следующий диалог. Он – изо всех сил, а я, полусонный, про себя…

– Будрудум!!!

«Пушка».

– Тр… Трр… Тэрэрэрэ… Дам!

«Танк».

– Та-та-та-та…

«Автомат».

– Вгхгхгхгх… Ыыыыннннн!!!

«Это „Урал“, досадивший ходжавендцам».

– Ииииииииии…

«А это штурмовики, поднимающиеся из Евлаха и летящие в направлении деревни Хога».