Текст книги "Апостол Кармы (СИ)"

Автор книги: Максим Злобин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Глава 2
Про назначение на высокий пост

В главном кабинете страны шло внеочередное и экстренное совещание. На повестке внезапно оказалось ограбление банка в Переславле-Залесском. И сказать, что Алексей Николаевич Романов опешил от масштаба события, по поводу которого дёрнули Его Величество – значит не сказать ровным счётом ничего.

Молодой Император вступил на престол всего несколько дней назад, и ещё только обживался в новом качестве. Однако он уже был свято уверен в том, что ему вовсе не обязательно знать обо всех ограблениях, что происходят на территории Империи.

Не потому, что он плохой человек.

Не потому, что ему неинтересно.

А потому, что отныне зона его ответственности – это напряги на границе, торговля с союзными державами и прочие, скажем так, фундаментальные дела, которым просто нельзя давать ход без личной подписи дома Романовых.

К слову, ко власти Алексей Николаевич пришёл не кроваво. Тихо, мирно, по праву престолонаследия. Взамен собственной матушки, которая до сих пор находилась во здравии, но попросту устала тянуть ношу Императрицы Всея Руси. Сыну уже за тридцать, он умён, молод и деятелен; так почему бы не уступить? Тем более, что свою неоднозначную роль в истории Екатерина III уже сыграла.

Но это всё сейчас неважно.

Сейчас – к ограблению!

– Вы с ума сошли? – молодой Император поднял бровь и пристально всмотрелся в лицо министра обороны.

– Но как же, Ваше Величество⁈ Парень опасен! В одиночку расправился с четырьмя боевыми магами и десятком наёмников!

– То есть это интересует вас больше, чем сам факт нападения четырёх боевых магов и наёмников на отделение банка?

От такого вопроса Борис Егорович Бачурин чуточку потерялся. Однако этот здоровенный мужик с пудовыми кулаками и бычьими ноздрями находился на своём месте не потому, что в его характере было сомневаться.

Вояка продолжил гнуть свою линию:

– Ваше Величество! Человек, который сделал такое, – повторил он, – чрезвычайно опасен.

– Ну хорошо. А как он это сделал?

– Я не знаю как, Ваше Величество! Записи с камер не уцелели, но свидетели говорят, что он начал пользоваться несколькими магическими техниками сразу и…

– Свидетели одарённые?

– Нет, Ваше Величество.

– Ну вот и всё. Борис Егорович, человек вашего положения не должен доверять информбюро «Одна Баба Сказала». Не по чину это вам. А что до парня, – Алексей Николаевич потянулся к папочке, которую министр положил перед ним ещё до начала разговора, и нараспев прочитал имя: – Сергей Романович Ка-а-аринский. Каринский… Минутку… Он как-то связан с тем самым Каринским?

– Самым прямым образом связан, – подтвердил Бачурин. – Это его сын.

– Понятно, – Величество отодвинул папку. – Вот и вся загадка. Человека много лет готовили в лейб-гвардию. И хорошо на Новой Земле учат, раз один курсант в бою стоит десятерых.

– Ваше Величество, именно поэтому я и настаиваю на том, что Каринского нужно устранить. Сын изменника, который обладает такими навыками, как минимум портит государственный имидж, а как максимум опасен.

– А я настаиваю на том, что вы сошли с ума, – Величество устало вздохнул. – Во-первых, как он может быть связан с изменой своего отца? В Академию со скольки берут?

– С двенадцати.

– А ему сколько?

– Двадцать четыре.

– Ну вот и посчитайте! Его же двенадцать лет дома не было. И не надо мне сейчас про тайные заговоры рассказывать, я бывал на Новой Земле. У них там мобильная связь лишь по праздникам ловит, а сеть вообще только по случаю моего приезда. Это во-первых! – напомнил Величество. – Во-вторых, я не позволю разбрасываться такими кадрами. Загубить древний графский род? Так вы предлагаете мне начать правление? Ну уж нет. Потомственные не простят…

Алексей Николаевич мельком взглянул на портрет матушки.

– Итого, Борис Егорович: активы арестованы в пользу государства и пущены с молотка, отец наказан, справедливость восторжествовала. Дальше мы не пойдём. Зачем нам кровь? Новому графу наоборот нужно дать шанс себя проявить. Чтобы был лоялен и понимал, что Корона его не забыла.

Бачурин на такое нахмурился и поиграл желваками.

– Ну и в-третьих! – продолжил Величество. – К вопросам справедливости и гуманности. Борис Егорович, дорогой! Уж не вы ли несколько дней назад с пеной у рта доказывали мне, что графа Каринского никак нельзя казнить? И что же получается? Изменника вы посадили в темницу на полное гособеспечение, а его наследника собираетесь убить? Это вообще как?

– Ваше Величество…

– Я всё сказал! Парня взять под контроль, но ни в коем случае не трогать! А лучше расскажите мне, что такого хранилось в том банке, что на его штурм пошла целая вооружённая толпа?

– Так ведь…

Министра перебил стук в дверь.

– Ваше Величество? – в кабинете показался запыхавшийся господин Панкратов.

Не под стать огромному и угловатому минобороны, глава Тайной Канцелярии был утончён. Воображение так и пыталось пририсовать к его образу шпагу и шляпу с павлиньим пером. Тонкие, чуть закрученные усы. Чёрные мелкие кудряшки на голове. Завсегда и вопреки моде пышные манжеты, широкая грудь, а ещё взгляд…

Такой взгляд обычно называют непечатным словом. Гипнотическая глубина этого взгляда как бы приказывала всем присутствующим дамам немедля раздеться догола и надеяться на то, что господин Панкратов снизойдёт до них.

Однако…

Работал этот взгляд только на женщин. Ни Величество, ни уж тем более Бачурин даже не думали таять под ним.

– Простите, – улыбнулся Панкратов. – Опоздал.

– Вот, кстати! – оживился Император. – Михаил Михайлович, это вопрос по вашей части.

– Банк?

– Банк, – кивнул Его Величество. – Вы в курсе подробностей?

– Ох, Ваше Величество, в курсе, – Панкратов прошёл в кабинет и присел за стол. – Ещё как в курсе. Каюсь, это в каком-то роде моя вина.

За долю секунды Алексей Николаевич прошёл через шок и изумление прямиком к гневу. А затем сквозь стиснутые зубы коротко велел:

– Объясняй.

Придя ко власти, новый самодержец не спешил вершить кадровые перестановки. Однако чем чаще он общался с главой Канцелярии, тем чаще задумывался об их необходимости. Да, Михаил Михайлович умнее большинства людей в правительстве. Да, опытный. Да, надёжный. Да, когда дело касается его ведомства, ему нет равных, но… слишком уж многое в Империи зависело от того, куда в очередной раз покатятся тестикулы господина Панкратова.

Так было и на сей раз:

– Думаю, это постаралась моя благоверная. Видите ли, Ваше Величество, я развожусь.

– Снова⁈ – выпучил глаза Бачурин.

– Снова, – кивнул Панкратов.

Сейчас тайник думал лишь о том, что ему нужно вывалить всю правду как можно быстрее, лаконичней и с каменным лицом, дескать, ничего такого.

– Так вот. Я не очень хорошо поступил с ней, и вроде как был пойман на измене, так что теперь по закону часть имущества должна отойти ей. И вот я решил спрятать фамильное золото там, где никто не станет его искать. Но видимо произошла утечка, моя супружница всё узнала, сильно разозлилась по этому поводу и решила…

– Тихо! – Алексей Николаевич со всего размаху ударил кулаком по столу.

Министры смолкли. Сегодня им впервые предстояло увидеть, каков новый Император в бешенстве.

Шло время.

В гнетущей тишине было слышно лишь тиканье настенных часов.

– Михаил Михайлович, – наконец подал голос Император. – Напомните мне, вы ведь выходец Семёновского полка, верно?

– Верно, Ваше Величество.

– В таком случае откуда у вас может быть фамильное золото?

– Ваша матушка пожаловала за годы службы, – честно ответил Михаил Михайлович.

И не поспоришь. А потому снова тишина, и снова тиканье.

– Значит так, – повторно собрался с мыслями Величество. – Раз Каринский спас ваши капиталы, господин Панкратов, значит вы ему обязаны.

– Получается, что так.

– А значит шефство над парнем я поручаю именно вам. Личное шефство, – поднажал Алексей Николаевич. – Думаю, вам стоит проветриться и съездить в командировку. Куда-нибудь подальше от Москвы.

Тайник виновато замолчал. Межстрочный смысл слов Императора был ему предельно ясен. Доигрался.

– Кабинет за мной? – неловко спросил Панкратов.

– Не уверен. Будем считать эту поездку тестом на профпригодность, а ваши прямые обязанности пока что исполнит заместитель. Передайте ему все дела, а там посмотрим, как будут развиваться события. Но от Канцелярии вы временно отстранены. Со всеми вытекающими.

– Хорошо, – коротко кивнул Михаил Михайлович. – Что именно мне нужно сделать?

– Возьмите молодого графа в оборот. Придумайте что-нибудь.

– А можно поконкретней?

– Найдите ему место. Сделайте предложение, от которого будет трудно отказаться и проследите за тем, как он справится, – тут происходящее окончательно утомило самодержца. – Всё! Я всё сказал! Идите!

Не рискуя гневить Величество дальше, министры встали и тихонечко вышли прочь из кабинета, а Алексей Николаевич принялся остывать.

Остывать и думать.

Решение, которое он принял только что было неочевидным, по-своему справедливым и волевым, но… как будто бы немного глупым. Отправить целого Главу Канцелярии в бесцельную командировку?

Расточительство какое-то.

Да и потом: «Придумай что-нибудь» – формулировка в крайней степени пространная, и как бы не вышло горя от ума. Он ведь придумает. Так придумает, что потом всем государственным аппаратом разгребать. Учитывая одержимость Панкратова противоположным полом, Величество сразу же подумал о том, что тайник может додуматься легализовать в Переславле публичные дома или что-нибудь в этом духе…

И вот где действительно будет урон имиджу Империи.

Так что придумать задание нужно самостоятельно. Что-то такое, что станет достойным испытанием как для Панкратова, так и для молодого Каринского. Ну и принесёт пользу государству, само собой.

– С Елисеевым соедините, – сказал он в трубку и чуть подождал, пока секретарь соединит его с министром экономического развития. – Здравствуйте, Пётр Игнатьевич. Возьмите все материалы по Переславлю и зайдите ко мне. Что интересует? По правде говоря, я и сам пока не знаю. Нужно понять, какие в городе есть проблемы, и как их можно решить.

Уже через пять минут Елисеев был в кабинете, и раскладывал перед Величеством папочки с материалами по городу. Николай Николаевич схватил первую попавшуюся, пробубнил себе под нос:

– Список ведомств, – а затем открыл её и быстро пробежался глазами.

Перелистнул. Снова пробежался и снова перелистнул. И тут:

– Это что такое? – брови Его Величества полезли на лоб. – В каком смысле «упразднено»? Что значит «упразднено»⁈ Вы там совсем все охренели что ли⁈

* * *

– Честно говоря, я до сих пор не понимаю в чём суть ваших претензий, – улыбнулся я и отхлебнул чаю.

А краснощёкий боров в форме и сам, кажется, не понимал. Надо бы освежить в памяти полицейские знаки различия и понять кто он вообще такой есть. Но раз уж он уполномочен говорить, значит он у них и главный.

За спиной борова стояли ещё два сотрудника с автоматами – сумрачные и взволнованные. Я же развалился на сером диване патио: блюдечко в левой руке, чашечка в правой, отведавший шашлыка Адмирал Колтун на коленях. Сижу, весь из себя благородство и невозмутимость.

– Дайте угадаю, – я решил помочь господам полицейским. – Это насчёт инцидента в банке?

– Да!

– Хорошо, – сказал я и поставил чашку на кофейный столик. – Если вы собираетесь приставить меня к награде, то я не против. Назначьте время и место. И не переживайте, такое я не пропущу.

А в ответ опять услышал:

– Сергей Романович, я прошу проследовать за нами в отделение.

– Сперва сформулируйте по какой причине, пожалуйста.

– Сергей Романович, если вы окажете неповиновение, то нам придётся применить силу.

Слышал я это уже, и не раз.

Не применит господин полицейской никакой силы. Потому что наверняка он одним из первых побывал на месте неудавшегося ограбления. Видел последствия, спрашивал людей, слушал их ответы. И что же получается?

Получается, что попал наш краснощёкий друг между молотом и наковальней. Ему скомандовали «Фас». Ослушаться страшно, а выполнить команду ещё страшней.

И, к слову!

К налётчикам у меня претензий нет. Ну то есть… да, они пытались меня убить, но так ведь у них работа такая – убивать и грабить. «Налетать», если одним словом. Так вот. Если та потасовка была чистой случайностью, то к человеку, который велел меня арестовать, вопросики имеются. За что? Почему? Уж не по той ли прозаичной причине, что я – это я?

– Ну что ж… Применяйте свою силу, – попросил я. – Если вы не можете объяснить в чём конкретно вы меня обвиняете, то применяйте. Только не забывайте, пожалуйста, что я потомственный дворянин и имею право на самооборону. Точно так же, как и там, в отделении банка, где на меня напала группа неизвестных. Кстати, вы уже выяснили их личности?

Блефовал ли я? О, нет!

Пускай праву я не обучался, но основы знаю. Дворян судит дворянский суд, и исполнительным органом в таком случае выступает полиция – это да. Но когда речь заходит о князьях, графах и их прямых наследниках, то здесь на арест отправляется лейб-гвардия. Которая всегда права. Которая накладывает вето на любой закон, который ей мешает. И в которую я должен был поступить на службу в следующем году. Н-да…

– Сергей Романович, я последний раз прошу вас, – сказал краснощёкий и его ребята как по команде передёрнули затворы автоматов.

Адмирал Колтун заподозрил что-то неладное, спрыгнул с колен и почесал куда-то по своим кошачьим делам. А я…

Что мне теперь делать-то?

Приехать в отделение на заднем сидении бобика, за решёткой и в наручниках – очень слабая позиция. Слабая и недостойная; с такой переговоры не начинают. И совсем другое дело заявиться самостоятельно, открыть дверь с ноги, закинуть внутрь трёх обмороженных придурков и потребовать объяснений.

Отличный способ во всеуслышанье заявить о том, что род Каринских вернулся в город.

– Вы обязаны проследовать с нами и…

…и тут сама судьба отвела полицейских от ошибки. Карма, милая, не твоя ли работа? На участке внезапно появился кучерявый мужчина в штатском и эксцентричном: белая рубашка с пышными манжетами, фиолетовая жилетка, сапоги с высоким голенищем. Для полноты образа только шпаги не хватает.

– День добрый! – крикнул мужчина. – Кто здесь главный⁈

– Я, – отозвался боров.

– Неправильно, – кучерявый достал из кармана жилетки корочку и открыл её прямо перед лицом полицейского. – Главный здесь я.

Кровь разом отхлынула от щёк бедолаги.

– Подите прочь, – велел кучерявый.

Затем дождался, пока все трое спешно уберутся с участка, осмотрел патио, сказал:

– Миленько, – и плюхнулся на противоположную сторону дивана. – Позвольте представиться, меня зовут Михаил Михайлович Панкратов, я глава Тайного Приказа Его Величества.

Во как…

Ставки растут очень стремительно, и вот – по мою душу пожаловал один из самых влиятельных людей в Империи.

– Прошу простить за недоразумение, – улыбнулся Панкратов. – Организация на местах ни к чёрту.

– Я заметил.

– Как добрались?

– Спасибо, неплохо.

– Как там на Новой Земле?

– Как всегда, – пожал я плечами. – Снежно, холодно, медведи. Михаил Михайлович, мне предложить вам напитки или сразу перейдём к делу? Что-то мне подсказывает, что человек вашего уровня оказался здесь неслучайно.

– Неслучайно, вы правы, – согласился Панкратов. – Но напитки всё равно предложите. Я бы не отказался от кофе.

Я кликнул прислугу. Чуть подождал, дескать прислушиваюсь к шагам внутри дома, хлопнул себя по лбу и сказал:

– Так у меня же нет прислуги. Могу растворимый залить. Три в одном. Будете?

– Благодарю, – судя по лёгкой улыбке, мой искромётный юмор Панкратов оценил. – Не стоит.

– Итак?

– Итак, – повторил Михаил Михайлович. – Ваше Сиятельство, у меня к вам серьёзный разговор…

Сохранить спокойную морду лица было трудно, но я сдержался. «Сиятельство» из уст главы тайников – есть официальное подтверждение моего титула. Значит, я действительно граф. Обнищавший и безземельный, но уже хорошо. Так что едем дальше:

– Как вам наверняка известно, ваш отец был обвинён в государственной измене.

– Конечно известно, – кивнул я. – И мне очень бы хотелось выяснить за что.

– Это мне неизвестно. Хотите верьте, хотите нет, но этим занималось не моё ведомство.

– А чьё же?

– Этого я вам тоже сказать не могу. Но я здесь совершенно по другой причине, Сергей Романович. Видите ли, Его Величество лично наблюдал за делом, и уже в курсе вашего возвращения в Переславль.

– Вот как?

– Да. Всего за несколько дней на престоле Алексей Николаевич уже успел проявить себя как очень справедливый правитель. Только, пожалуйста, не принимайте справедливость за излишнюю мягкость, – улыбнулся Панкратов. – Это может быть большой ошибкой…

Я тем временем задумался. Понял, что ничего не понял, и потому просто продолжил слушать:

– Его Величество решил, что вы не в ответе за проступки своего отца. Более того, ему очень жаль вашу фамилию, и он бы не хотел допустить её исчезновения или упадка.

– То есть активы семьи будут разморожены?

– Нет, не будут. Его Величество не даст вам рыбу, зато даст удочку, – сказал Панкратов. – Как наследнику великого рода, он предлагает вам работу на благо Империи и вашего родного города. Руководящий пост, само собой. Его Величество очень высоко ценит способности учеников Академии, пускай даже и недоучившихся…

Удочка, стало быть? Руководящий пост и милость государя во всей её красе? По идее, я сейчас должен завилять хвостом. Вот только… у некоторых народов принято плевать в спину тем, кто даже не попробовал торговаться.

– А что, если я откажусь?

– Ваше Сиятельство, вам неинтересно что за должность вам предлагается?

– А что, если я откажусь? – повторил я.

Панкратов пристально всмотрелся мне в глаза; попытался прочитать блеф. Я в свою очередь тоже кое-что заметил. Сложилось у меня стойкое ощущение, что тайник сам очень заинтересован в том, чтобы я согласился.

– Возможно, вы хотите получить что-то в качестве аванса?

– Возможно, хочу, – улыбнулся я. – Видите ли, Михаил Михайлович, этот дом выставлен на торги так же, как и всё остальное имущество моей семьи. И согласитесь, нехорошо чтобы наследник великого рода, ученик Академии, руководитель и так далее и тому подобное жил на улице. Я хочу свой дом обратно.

Панкратов почему-то вдруг резко приуныл. А ещё я не смог не обратить внимание на то, как он пощупал через карман жилета свою корочку, – что-то это явно да значит. Однако Михаил Михайлович собрался с мыслями, прокашлялся в кулак и сказал:

– Знаете, Ваше Сиятельство, а я ведь вам действительно должен… ладно. Считайте, что дом снова ваш. Так значит по рукам?

– Подождите, – попросил я.

Прогресс на переговорах достигнут, но триумф праздновать рано. В конце концов, моё назначение может оказаться наказанием. Или подставой. Или вообще издёвкой. Даже не знаю… умывальников начальник? Мочалок командир? Определят главным на очистительные сооружения и прикажут радоваться.

– Не хотелось бы брать кота в мешке, Михаил Михайлович, дело всё-таки серьёзное, – сказал я. – И вот теперь мне действительно интересно послушать насчёт должности.

А Панкратов не стал ходить вокруг да около, и вслух озвучил название ведомства, которое мне предлагалось возглавить по личной просьбе Его Величества. Последний час-полтора я только и делал, что сдерживал свои эмоции, но тут улыбка таки прорвалась. Это не просто удача… это, блин, прямое и непосредственное вмешательство Кармы.

– Серьёзно⁈

– Абсолютно серьёзно, Сергей Романович, – Панкратов поднял бровь. – А почему вы смеётесь?

Глава 3
Про пар и ксиву

– Благодарю, – Михаил Михайлович принял из моих рук дымящуюся кружку и сделал маленький аккуратный глоток. – А ведь неплохо.

С чаем у тайника сложились какие-то сложные отношения, и потому ему действительно пришлось довольствоваться растворимым пакетиком «три в одном». Как включается кофемашина я с наскока не разобрался, а играться с туркой не было никакого желания.

Поэтому вот: чем богаты.

– Я бы даже сказал «хорошо», – Панкратов сделал ещё один глоток.

Затем откинулся на диване, закинул ногу на ногу и посмотрел в сторону реки. Сказал:

– Красиво у вас тут, – и ведь ни разу не соврал.

Действительно, кусочек берега на нашем участке был облагорожен деревянным помостом, на пару метров выдающимся в реку. А чтобы хоть как-то укрыться от любопытных глаз проплывающих мимо туристов, прямо сквозь него росли три каких-то раскидистых дерева. За «каких-то» мне очень стыдно, но ничего с собой поделать не могу.

Знаю берёзу, потому что она берёза, – цвета коровы. Дуб и клён могу отличить по форме листа, но вот все остальные деревья для меня именно «какие-то». В свою защиту могу сказать лишь то, что на Новой Земле мне было не до ботаники.

Ну да ладно…

С этого же помоста был организован спуск на микроскопическую пристань, рассчитанную на один-единственный легкомоторный катер. Которого, впрочем, не было на месте. Как и отцовской машины в гараже.

Уже успели продать? Наверняка. Самые дешёвые лоты ушли в самую первую очередь.

Но вернёмся уже наконец-то к делу! Пока Панкратов любовался видами, я присел обратно на диван и взял с кофейного столика пухлую, сильно побитую временем папку с надписью:

«КОНТОРА ПО БОРЬБѢ СЪ ЛИХОИМСТВОМЪ И КУМОВСТВОМЪ»

В очередной раз нежно улыбнулся этому названию, открыл и принялся листать пожелтевшие архивные письмена. Часть текста я не понимал из-за матёрых архаизмов типа «бесперечь», «затулье» и «говейно». Другую вообще не мог прочитать по причине обилия «i», «Ѣ» и прочих «Ѳ», и лишь с третью слов кое-как справлялся.

Сперва.

Однако чем дальше, тем понятней становился язык. В конце концов я даже сумел прочитать архивную историю о том, как некто Брюханов И. О. закупил для сиротского приюта партию французских анчоусов у фирмы-однодневки, принадлежащей брату жены. За что и выхватил от «Конторы».

– И всё-таки, – я захлопнул папку. – Как так вышло-то?

– О! – оживился Панкратов. – Это действительно очень интересная история. Пока ехал из Москвы, уже успел изучить вопрос досконально. Дело в том, что в Переславле традиционно живут очень забывчивые чиновники. Причём первый эпизод забывчивости относится аж к 1654-му году.

– Это же ещё до провозглашения Империи, если я не ошибаюсь.

– Да-да, – кивнул Михаил Михайлович. – Пётр ещё не родился. Так вот! В тот год Тишайший учредил Тайный Приказ и все антикоррупционные функции потихоньку перешли к нему, а подобные «конторы по борьбе с лихоимством» по всей стране были расформированы.

– Но не здесь? – догадался я.

– Но не здесь, – Панкратов улыбнулся и подкрутил ус. – Видимо, для кого-то это было слишком выгодно. А хотя… может быть зря я на людей грешу? Может быть, и впрямь забыли? Не суть. Едем дальше: в 1711-м, при петровских реформах, тайников разгружают от мелочей и коррупция на местах больше не в их компетенции. Специально для этого появляется фискальная служба. В Переславле же смотрят на всё это дело и думают: а зачем менять шило на мыло? Названия разные, суть одна. И «контора» работает дальше.

– Та-а-а-ак…

– А теперь, как говорится, «внимательно следим за руками». В 1905-м формируется кабмин. Фискальную службу переименовывают в управление экономической безопасности.

– А в Переславле никакой фискальной службы нет, – я аж хрюкнул от накатившего веселья. – И значит переименовывать нечего.

– Именно! «Контора» держится. Дальше первая мировая, магический бум, вторая мировая и прорыв марокканской аномалии. Не до того законотворцам было, сами понимаете, потрясение за потрясением. Ну а когда всё утихло, посмотрели из Москвы на «контору», покрутили пальцем у виска и спросили…

– Что такое «лихоимство»?

– Ну и об этом тоже наверняка спросили, – улыбнулся Панкратов. – Но сперва: не повредились ли вы там в своём Переславле головой? Ну и упразднили «контору» к чёртовой матери. Причём упразднили, полностью уверенные в том, что это дублирующий орган и всё в полном порядке.

– Красота.

– А было это буквально вчера. В 1960-м, то есть за год до первого полёта в космос.

– Обожаю Русь-матушку, – я снова хохотнул. – Так. Ну что ж? Будем работать.

Ещё как будем! Не до конца понимаю мотивы Величества, но могу предположить, что он расценивает моё назначение как испытание. Дескать, вот тебе мёртвое ведомство, вертись как хочешь, поднимай с нуля, страдай, превозмогай, ломай себе голову.

Однако по факту для меня это настоящий подарок. Ведь если всё правильно организовать, то антикоррупционное ведомство станет бездонным источником кармической энергии. Лучше и придумать сложно. Так что я теперь на своём месте, и даже добиваться ничего не пришлось. А помимо прочего, это отличная отправная точка для того, чтобы под шумок расследовать дело о так называемой измене отца.

Но работы теперь впереди и впрямь много.

– Думаю, логичней всего будет начать с помещения, – сказал я. – Нам же нужно где-то базироваться.

– Согласен, – кивнул Панкратов, нахмурился и пощупал через нагрудный карман свою корочку, а я продолжил размышлять вслух:

– Здание мэрии, отделение полиции и прочие административные корпуса нам не подходят. Врага нужно держать близко, но не настолько, верно?

– Верно.

А тайник меня, кажись, совсем не слушал. Слишком уж какой-то озадаченный, он сейчас целиком и полностью сосредоточился на массаже удостоверения.

– Михаил Михайлович? Что-то не так?

– Нет-нет, – явно соврал Панкратов. – Продолжайте, пожалуйста.

– Хорошо. Административные корпуса нам не подходят, предоставлять для нужд «конторы» собственный дом я не собираюсь, а значит…

– Ай-ый! – из кармана тайника повалил дым.

Михаил Михайлович вскочил на ноги, и едва успел вытащить корочку из кармана до того, как она вдруг вспыхнула. Панкратов пару раз дунул на неё, – чем, по правде говоря, лишь раззадорил огонь, – затем принялся перекидывать документ с ладони на ладонь, но в конце концов сдался и:

– Ать! – выкинул его в жаровню.

Явно магическим образом, удостоверение прогорело дотла за считанные мгновения, как комок тополиного пуха. Панкратов же прошипел что-то неразборчивое, схватился обожжёнными пальцами за мочку уха, и перевёл взгляд на меня.

– Потом объясню, – пообещал он и попытался напустить на себя вид человека, который только что не тушил документы. – По дороге сюда я видел офисное здание. Высокая такая зеркальная стекляшка с баннером «сдаются офисы». Предлагаю обосноваться там.

– Как вариант, – я подыграл и сделал вид, что ничего странного не заметил. – Но я не очень-то жалую новые районы, если честно. Центр мне куда милее. Это во-первых. А во-вторых, на какие деньги?

– На казённые, само собой. Город обязан выделить нам бюджет.

– Согласен. Но я бы предпочёл чуть отложить знакомство с градоначальниками и использовать эффект неожиданности по максимуму.

– Боюсь, Сергей Романович, никакой неожиданности не получится, – Панкратов окончательно успокоился и сел на место. – Слишком уж громко вы появились в городе. Да так, что инцидент в банке приказали замять с самых верхов.

Приказали замять? Ага. То есть про это можно забыть, что очень-очень хорошо. Пускай я прав по всем фронтам, но при наличии фантазии и злого умысла по отношению ко мне, в той мясорубке можно углядеть «превышение пределов необходимой самообороны». А это и суды, и время, и прочий геморрой.

Но в другом Панкратов не прав.

– На поклон в администрацию я всё равно не побегу, – сказал я. – Во всяком случае не сразу. И уж тем более за тем, чтобы чуть ли не с порога просить деньги. Да, «неожиданность» тут не то слово… действительно, я ошибся в формулировке. Есть другое хорошее определение тому, что я задумал.

– И какое же?

– Саспенс.

Михаил Михайлович криво ухмыльнулся.

– Надо начать работать своими силами и взять за задницу какого-нибудь мелкого чинушу ещё до того, как мы познакомимся с мэром. Быстро. Молча. Жёстко. И уж только потом сказать «здрасьте». А до тех пор пускай из окон городской управы будет виден акулий плавник, что гуляет по городу и постепенно сжимает кольцо. Как по мне, на этом можно замечательно сыграть.

– А вы полны сюрпризов, Сергей Романович, – сказал тайник с явным одобрением в голосе.

Но вернёмся к поискам помещения. Я действительно не хочу в новостройки, потому что… не хочу. Жить в городе с почти тысячелетней историей и проводить бо́льшую часть дня в панельном лабиринте? Ещё и платить за это из своего собственного кармана? Да ну к чёрту.

– Так, – внезапно в голову пришла идея и я схватился за папку. – А где располагалась «контора» до того, как её упразднили?

Не могу сказать, что ответ нашёлся быстро, – пришлось изрядно повозиться, – но когда нашёлся…

– Сказка! – сдержать эмоции не получилось. – Плещеевская, дом один!

Михаил Михайлович не отреагировал никак. Приезжий из Москвы тёмный человек, он по незнанию не мог разделить моих восторгов.

Я же в свою очередь уже понимал, где это находится. А именно: в самой мякушке старого двухэтажного Переславля. Рядом и сквер, и городская площадь, и Дворец Культуры, и отделение РосМаны, – суд со зданием мэрии тоже в пешей доступности. Плюс ко всему, если я ничего не путаю, то здание стоит на берегу реки. А это и красиво, и в получасе ходьбы отсюда.

– Приказом от такого-то числа за подписью такого-то, – прочитал я вслух. – Такая-то половина дома отдана в безвременное пользование такому-то ведомству, – папка захлопнулась. – «В безвременное», – просмаковал я формулировку. – Ну что, Михаил Михайлович? Предлагаю прогуляться и посмотреть кто сидит на наших законных метрах…

* * *

Судя по документам, «Конторе» причиталась та половина здания, что обращена к реке. Поэтому интересующий нас фасад мы увидели ещё издалека, когда переходили через мост. Красивый аккуратный дом приятного жёлтого цвета с белым межэтажным поясом лепнины, а на нём две вывески.

– Интересно, – сказал Панкратов и ненадолго остановился, а я вслух прочитал:

– «Парославль».

Стоит отдать должное – простая, но изящная игра слов. «Пар» и «Переславль». Если бы по какой-то неведомой причине, – например, под влиянием мозгового паразита, – я решился бы открыть собственную кальянную, то за такое удачное решение отвалил бы маркетологам премию.

А вот от глупой приторности названия массажного салона этажом выше меня аж мутить начало. «Лавандовый Рай». То есть вот вообще непонятно, это массажный салон или «массажный» салон. Ну… из тех, в которых мастера особо тщательно прорабатывают одну определённую эрогенную зону. Ведь если всё так, то я там работать не смогу. Я брезгливый. Это мне сперва придётся за старыми владельцами огоньком подмести.

Свои опасения я тут же озвучил вслух, на что Панкратов ответил:

– Не смешите, Сергей Романович. У таких салонов обычно вообще не бывает вывески.

А на вопрос о том, откуда у него такие познания, загадочно улыбнулся и подкрутил усы.