Текст книги "Апостол Кармы (СИ)"

Автор книги: Максим Злобин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Глава 19
Про три семерки

– Оранжевый уровень опасности, – Ксюша помахала телефоном. – МЧС ещё утром прислали.

– И правда.

У меня в сообщениях тоже было предупреждение, но я его, видимо, смахнул не глядя. Был слишком занят Серафимом Шорохом.

Так вот. Интриги как таковой нет, и ситуация просматривается насквозь. То, что за работу в экстремальных условиях коммунальщикам причитается некоторая индексация заработной платы, лежало в основе того цирка, что происходил сейчас на улице. Другого объяснения быть не может. И думается мне, что устроить атата начальнику ЖКХ можно на основе одной-единственной видеозаписи, на которой оранжевые жилеты подметают дождь.

А госпожа Успенская-Меренберг тем временем уже наснимала из окна на целый репортаж.

– Помнится вы говорили, что в городе ничего интересного не происходит, – отирался рядом с ней Панкратов. – Просто не туда смотрели, Ваше Благородие.

Но!

Суть в том, что «атата» может быть очень разной. На чём настаивать – на увольнении или на посадке? Или вообще ограничиться выговором в духе «больше так не делай»? Чтобы решить это наверняка, я хотел бы сперва разобраться в некоторых вопросах.

Вопрос первый: о какой именно индексации идёт речь?

– Ну что там, Ксюш?

– М-м-м-м, – расстроенно протянула Рыжикова. – Согласно ТК РИ, в этом случае зарплата увеличивается всего в полтора раза, – девушка отложила телефон и провела ладошкой над пламенем свечи. – Сверхурочные или праздничные и то выше оплачиваются. Обидно даже как-то.

– Не то слово.

А теперь вопрос второй: знают ли сами работники о том, что им причитается надбавка? Ведь если всё происходит добровольно, и людям таким образом предлагается подзаработать на свой страх и риск – это одно. Можно включить режим человечности и всепонимания. А вот если разница оседает в кармане вышестоящего ублюдка…

– Альберт Маркович Дандевиль, – Брюллов подсветил фотографию начальника ЖКХ на пробковой доске. – Вот он.

– Какая противная рожа…

– Идут вроде! – крикнула Варвара, всё так же выглядывая из окна.

И впрямь. Наш старший, – и покамест единственный, – оперативник героически вышел в бурю, схватил первого попавшегося паренька-уборщика и уже тащил его за собой по мосту.

– Пойду встречу, – сказал я, взял свечу и спустился на первый этаж.

Ещё пара минут и дверь открылась.

– На каком основании вы меня задерживаете⁈

– Да никто тебя не задерживает, – сквозь зубы процедил мокрый Саныч. – Просто поговорить хотим.

– Я требую, чтобы при разговоре присутствовал мой адвокат!

– А он у тебя есть?

– Нет, но…

– Но вот и не нужен он тебе, значит.

– А я знаю, что вы задумали! Знаю, да-да-да! Я подданый Российской Империи! Официально! Мне бояться нечего! Все документы в полном порядке, просто они сейчас дома! Вы ещё прощения просить будете! – загорелый от природы парнишка задержался в дверях, снял с себя тюбетейку и выжал её за порог. – Что⁈ – парень поймал на себе мой взгляд. – Что вас так удивляет⁈

– Да ничего, по правде говоря.

– Хозя-я-я-яин, – парень нахлобучил тюбетейку обратно и изобразил акцент. – Работа, дэнги, плов кющать. Так я, по-вашему, должен разговаривать⁈

– Отнюдь.

– Я русский язык в школе учил, как основной! Понятно⁈

– Понятно, – кивнул я. – А ещё мне очень нравится ваш боевой настрой. Пойдёмте. Выясним, не обманывает ли вас работодатель…

Паренька звали Джон. Ну… на самом деле Бободжон, да и не такой уж он «паренёк» оказался, просто выглядел очень молодо. И прежде, чем перейти к главному, мы узнали о нём самое основное.

Итак: работа в коммунальных службах была для Джона не главным источником дохода. С сентября по июнь он трудился физруком в местной школе, а вот летом выкручивался как мог. Вёл кружок по борьбе, иногда курьерил, а иногда выходил с метлой на улицы.

– И ничего постыдного я в этом не вижу!

– Да успокойся ты уже, – попросил я. – Мы на твоей стороне. Ксюш, объясни пожалуйста.

И Ксюша объяснила. И чем дольше она объясняла, тем шире становились глаза Бободжона. Да, требовать адвоката – это одно. Это мы все в фильмах видели. А вот на то, чтобы всерьёз разобраться в собственных правах, когда у тебя три работы и четыре ребёнка… на это крайне трудно найти и время, и силы.

– … именно поэтому мы с тобой и хотели поговорить, – сказал я.

– Ага, – кивнула Ксения Константиновна. – Скажите, Джон, вас часто вызывают работать в непогоду?

– Часто, – а парень аж кулаки сжал. – Я бы даже сказал «всегда».

– А зарплату за подобные выходы индексируют?

– Пятьсот рублей сверху накидывают.

– То есть не в полтора раза?

– Не в полтора…

Ну вот и всё. Альберт Маркович официально мразь. Можно ехать, да брать. Помнится, у меня на повестке дня стоит господин Терентьев, что норовит ударить ниже пояса, но… раз уж подвернулся Дандевиль, пусть будет Дандевиль. Для затравки.

– А не хотел бы ты дать показания?

– О да-а-а-а, – протянул Джон. – Ещё как хотел бы.

– Отлично. Михал Михалыч?

– Да, Ваше Сиятельство?

– Нам бы на арест выехать. Желательно толпой, чтобы у господина Дандевиля не возникло мыслей сопротивляться, и не пришлось решать вопрос «силовыми методами». Справишься тут один?

– Ох, – усы тайника поникли, как моржовые бивни. – Совсем один? Может, Её Благородие Варвара Викторовна останется и поможет мне?

Недавней ссоры и оскорбления Семёновского полка как не бывало. Панкратов может и не простил, а вот его либидо оказалось очень отходчивым.

– Хорошая мысль, – подыграл я. – Варвара Викторовна, останьтесь.

– Эй! Я вам тут не нанималась!

– Вроде бы нанимались, – напомнил я. – Официальное трудоустройство в отдел под патронажем Его Величества всё ещё интересует? – и крыть тут нечем. – Так… Виталя!

– Да?

– Подгони машину ко входу…

* * *

– Ну же! – Альберт Маркович сжал зубы.

Пускай у него в доме электричество не вырубило, он всё равно сидел в темноте. В спущенных по колено штанах и с кружкой давным-давно остывшего чая под рукой. В лицо светил монитор. По окну стучал дождь, в барабане стиральной машины тухло мокрое бельё, а на кухне в раковине откисала примерно вся посуда, что только есть в доме.

Дандевиль был занят. Играл.

– Ну же, ну же, ну же…

Покерный турнир на выбывание был в самом разгаре. И пускай Альберт Маркович всю дорогу потихонечку сливался, сейчас у него появился настоящий шанс удвоиться, – а там, глядишь, и в лидеры выйти. В руку начальнику ЖКХ зашли два туза. Самая сильная из возможных комбинаций.

«Прочь эмоции!» – решил для себя Дандевиль: «Следуем науке!»

Первые три карты ещё не легли на стол. А потому чтобы не спугнуть других игроков, Альберт Маркович не стал борзеть. Едва ощутимо повысил ставку, однако в ответ нарвался на настоящую агрессию.

– Отлично!

Его перебили.

Раз перебили, два перебили, – всё выше, и выше, и выше.

Слово за слово, фишками по столу, и пользователь под ником «DENCHIK_NIGREANOV_1974» выставился против него на всё. И вот теперь-то наконец настал момент истины. Электронный крупье сгрёб электронные фишки в электронную кучку и вскрыл карты игроков.

– Ах-ха-ха! – Дандевиль аж в ладоши хлопнул. – Семёрки!

Против его пары тузов играла пара семёрок.

– Сюда, блин! – крикнул Альберт Маркович и ради такого даже стянул с себя штаны. – Ах-ха-ха-ха!

А на стол тем временем легла невнятная чушь: два, четыре и валет разной масти.

– Ну же!

За ними десяточка.

– НУ ЖЕ!!!

И-и-и-и…

– НЕ-ЕЕЕЕ-ЕЕЕТ!!! – финальной картой на стол прилетела семёрка. – ДА КАК⁈ – от эмоций, Дандевиль вскочил на ноги и чуть было не ударил монитор. – КАК ТАКОЕ ВОЗМОЖНО⁈

Хотя прекрасно знал, как такое возможно. Изучал теорию, согласно которой генератор случайных чисел отнюдь не случаен. Пускай покер – меньшее из азартных зол и в какой-то мере даже спорт, казино никогда про себя не забывает. Казино выгодно, чтобы турнир побыстрее закончился, и для этого слабые игроки должны побыстрее вылететь из-за стола. Вылететь, чтобы поставить заново.

Вот только…

– НЕТ!!!

Вот только Альберту Марковичу теперь было нечего ставить. Весь сегодняшний навар с подметания улиц во время бури ушёл в карман «DENCHIK_NIGREANOV_1974».

– Чёрт…

Дандевиль упал обратно в игровое кресло. Руки коммунальщика тряслись как с перепоя, а на лбу выступил холодный пот. Сеанс получения быстрого дофамина окончен, и вокруг сомкнулась мрачная реальность. И здесь, в этой реальности, он был должен.

Зависимость разрушала его жизнь уже давно. Причём история банальна донельзя. Сперва на развлечения Дандевиля шли «свободные» деньги, потом пошли «несвободные» и пришлось ужиматься в быту. Стало обидно. Долго ли, коротко ли, для того чтобы отыграться был взят первый кредит.

И вот тут Альберту Марковичу бы остановиться, отдышаться, смириться и завязать. Однако перемены в мышлении уже произошли. Вернуть долг обычным способом представлялось чем-то слишком долгим, трудным и, – главное! – нечестным. И потому требовалось именно что отыграться.

Второй кредит, третий, четвёртый. Когда банки отказались финансировать дальнейшую игру Альберта Марковича, в ход пошли микрозаймы.

В этот момент у Дандевиля ещё был шанс на спасение. А именно – банкротство. Да, он потерял бы всё своё имущество, зато получил бы второй шанс. Однако… нет. Точка невозврата была пройдена в тот момент, когда Альберт Маркович занял у людей. У очень и очень серьёзных людей, имена которых страшно произносить вслух.

– Чёрт, – Дандевиль закрыл глаза и сполз на пол. – Чёрт, чёрт, чёрт…

Примерно тут же им была придумана схема с индексацией зарплат коммунальщиков. Опасная, потому что невозможно глупая, но… Альберт Маркович уже ударился во все тяжкие. Отныне для него, – в максимальной степени отчаянного, – все средства были хороши.

Жаль только, что вместо того, чтобы раскидываться с долгами по частям, он продолжал пытаться отыграться.

– Чёрт…

Лёжа на полу в тусклом свете монитора, Альберт Маркович дотянулся до штанов и подоткнул их себе под голову на манер подушки. Тильт. Вот он. В таком состоянии начальник ЖКХ мог пролежать до самого вечера, а там глядишь и до следующего утра. Еда, вода, душ… всё это отныне не требовалось.

Однако сеанс жалости к себе внезапно был прерван телефонным звонком.

– Да? – хриплым голосом спросил Дандевиль и выслушал о том, что какой-то человек увёл Бободжона прямо с рабочего места. – Кто? Что⁈ Это ещё кто такой?

Таинственный мужчина представился сотрудником «Конторы по борьбе с лихоимством и кумовством». Чушь? Чушь. Причём махровая. Однако менее страшно от этого не стало. Когда что-то подобное происходит, происходит оно явно неспроста.

А потому нужно уточнить наверху.

Не попрощавшись со своим информатором, Альберт Маркович сбросил звонок и тут же набрал Крыскиной. Довольно подробно объяснил ей свою проблему, а пока объяснял изо всех сил надеялся, что Лариса Сергеевна сейчас просто посмеётся и скажет не обращать внимания.

Однако Крыскина выслушала его историю молча. Ещё и не ответила ничего.

– Лариса Сергеевна?

– Да?

– А что происходит-то? У меня что? Проблемы?

– Да, Алик, – Крыскина тяжело вздохнула. – У тебя проблемы. И во всех своих проблемах виноват ты сам.

– И что мне теперь делать⁈

– Нет, нет, нет… не впутывай меня в это.

– Что мне делать, Лариса Сергеевна⁈

– Ох…

Пауза затянулась настолько, что Дандевиль дважды отрывал телефон от уха и проверял, не сбросила ли Лариса Сергеевна звонок. В окно барабанил дождь. На мониторе мелькали карты. Тухло бельё, кисла посуда, а безнадёга Альберта Марковича перешла на качественно новый уровень.

– Беги, Алик, – услышал он в трубке печальный голос. – Беги…

* * *

– Стой-стой-стой! – одёрнул я Виталика и обернулся назад. – Ребята, в дом! Проверьте рабочий компьютер, переписки и всё в том же духе! Не спорить! Вперёд-вперёд-вперёд!

Ксюша, Андрей и Виктор Саныч Разорин десантировались на подъездную дорожку к дому Дандевиля и прикрываясь от дождя руками побежали к раскрытой настежь двери. Мы же с Шапочкой…

– Гони, Виталя! Гони-гони-гони!

Джип коммунальщика выскочила из ворот буквально перед нами. Пара секунд, и мы успели бы заблокировать гада на собственном участке, но если бы да кабы, бы-бы-ры-бы, бы-бы-бы…

– Виталя, осторожно! – машинально заорал я, когда Шапочка вжал педаль в пол, а меня в свою очередь вжало в кресло. – Виталя! – такси рвануло сквозь непролазную стену дождя. – Виталя, ты хоть что-нибудь видишь⁈

– Не переживайте, Сергей Романович! – подмигнул Шапочка, резко крутанул руль и послал машину в занос. – Здесь ведь всё вокруг моё, родное!

А мне пришлось проявить самообладание, чтобы не заорать в тот момент, когда задница такси прошла в считанных сантиметрах от пустой остановки. Теперь меня вжимало в дверь, а помимо прочего с торпеды мне прямо на колени начали сыпаться мягкие игрушки.

– Ой! – засмеялся Виталя. – На вас Премудрая Ряпушка прыгнула!

Из хороших новостей – где-то впереди за дождём появились габариты машины Дандевиля. Вёл себя коммунальщик точь-в-точь, как загнанная крыса: топил по одноколейке частного сектора как только мог быстро. И в такой ситуации непогода не может не радовать. Раз все сидят по домам, то и сбить кого-нибудь случайно не получится.

– Отрывается, – пробубнил себе под нос Виталя. – Собака такая.

По прямой старенькое такси Шапочки явно проигрывало джипу Дандевиля.

– Ничего-ничего. Посмотрим ещё…

И снова резкий поворот, и снова нас с Премудрой Ряпушкой мотыляет по салону. А дальше ещё интересней – машина как будто бы со ступеньки упала и тут я понял, что мы на грунтовке. А скорость тем временем…

– Виталь, ты бы сбросил.

– Всё хорошо, – ответил Шапочка. – Переславль нам разбиться не даст.

Тут он снова крутанул руль, а затем… отпустил его. Заложил руки за голову, улыбнулся и даже глаза прикрыл. А неуправляемую машину потащило боком по грязи.

– Ой! – окстился Шапочка. – Радио включу!

– Ты не один…

– … в сердце не держу я, – подпел Виталя. – Что однажды простил и случайно открыл это небо вникуда-а-а-а-а! – и снова взялся за руль, но… лишь затем, чтобы побарабанить по нему. – Ты не один! Оп!

Ещё один импульс в руль – такси вновь обрело некое подобие сцепления с дорогой, и завизжали мокрые покрышки. То есть мы снова на асфальте. Какими-то окольными путями пронеслись сквозь частный сектор и выскочили на пустую зону погрузки рядом с супермаркетом. Такси по инерции развернуло на сто восемьдесят и Виталя резко переключился на заднюю передачу.

– Там, где тень ночует, – промурлыкал он, глядя в боковое зеркало и поддал газу. – Тем, кто не спит, на заре предстоит…

Задницей вперёд, такси проскочило сквозь арку и…

– Оп! – Шапочка завершил манёвр.

Мы оказались на центральной улице, а джип Дандевиля маячил в считанных метрах от нас.

– На премию нарываешься, Виталь.

– Стараюсь, Сергей Романович.

А впереди снова прямая. Вот только теперь мы в потоке, играем в шашечки среди крадущихся в ливне машин, и оторваться друг от друга не так-то просто.

– Попробуй его прижать как-нибудь, – попросил я.

– Стараюсь, – ответил Шапочка.

Но… не смог. Раз не смог, два не смог, три не смог. Погоня начала затягиваться и по экспоненте терять свою остросюжетность. А потом:

– Ой-ой, – сказал Виталя, глядя куда-то вдаль.

И это «ой-ой» не потребовало расшифровки. Впереди показалась высоченная синяя стела с названием города и подписью «Счастливого пути».

Так…

Шапочка уверен в том, что Переславль живой. То есть он всерьёз думает, что город помогает ему, оберегает его и всё такое прочее. Сомнительно верить в то, что это действительно так, а дискуссия о том псих Шапочка или всё-таки не псих может быть необычайно жаркой.

Но всё это сейчас не имеет никакого значения!

Сам Виталя верит в то, что сам себе придумал. А потому верит и в то, что вне города потеряет свою «защиту». Эффект плацебо развеется, Шапочка начнёт сомневаться и как итог – расшибёмся к чёртовой матери.

А потому пора бы и мне уже что-то предпринять.

– Сейчас осторожно, – сказал я и принялся открывать окно.

– Сергей Романович?

– По моей команде сбросишь скорость.

– Хорошо.

Стелла мелькнула мимо, а я вылез из машины по пояс. Дождь на скорости больно хлыстал по лицу, и видимость стала совсем нулевая, но что теперь поделать? Человека масштаба Григорьева я прижучил, а этого мелкого хорька отпущу? Ну уж нет.

Нарастив на ладони специальную ледышку для «удара по площади», я крикнул:

– Сейчас! – и со всей силы послал её вперёд, прямо под колёса машины Дандевиля.

Шапочка послушно сбросил скорость и аккуратно поймал такси, когда его понесло по импровизированному катку. А я насквозь мокрый залез обратно, закрыл окно и…

– Оп-па, – не удержался от комментария. – Приехали.

Задница джипа Альберта Марковича торчала из синего здания с надписью «ДПС»…

Глава 20
Про разновидности купальников

– Виталий Владимирович, значит? – спросил пацан, разглядывая права Шапочки. – Ну и что же вы, Виталий Владимирович, нарушаете?

Да-да, я не ошибся. Пацан. Другого слова тут не подобрать. И эта его заезженная фраза…

«Ну что же вы нарушаете?» – согласен, в ней нет абсолютно ничего необычного. Однако из его уст она прозвучала так, будто бы парень однажды услышал её от взрослых, посчитал крутой, и с тех пор только и делал, что искал удобный случай ввернуть в разговор что-то подобное.

ДПС-нику, который оформлял Шапочку, от силы было лет двадцать.

Лицом – дитё. Прыщи с угрями ещё толком не прошли. Форма висит на узеньких плечах, а усишки под носом больше всего напоминают гагачий пух. Ну то есть вот совсем молодой.

– Виталий Владимирович находился при исполнении, – в который раз заявил я.

– А я сейчас не с вами разговариваю, Ваше Сиятельство, – ответил парень. – Захотели поприсутствовать, вот и присутствуйте молча.

Ответил, а самого аж подтряхивать от страха начало. Видно – нервничает очень.

– Ну допустим, – улыбнулся я и откинулся на спинку стула.

Специальной «допросной» камеры на посту ДПС, понятное дело, не было. И потому нас с Шапочкой отвели в некое подобие кухни – подсобное помещение со столом и холодильником. На столе прямо перед нами стояла ваза с конфетами: «Мишки», «Ананасы» и «Птичье Молоко». Из чего я сделал вывод, что губа у постовых не дура. А вот вывод насчёт того, почему нас принимает именно этот парнишка так и не сделал.

Не понимаю. Они ведь наверняка знают, кто мы такие и откуда. Должны были наоборот кого-нибудь матёрого на амбразуру кинуть. Чтобы уж жал так жал.

– Свою вину оспаривать будете?

Шапочка начал отвечать заученными словами про службу в «конторе» и погоню за коррупционером, а я тем временем яростно переписывался с Панкратовым.

С того момента, как Альберт Маркович протаранил пост ДПС, прошло уже три часа. То есть времени на то, чтобы что-то решить, было предостаточно.

Ксюша выгребла из дома всю документацию Дандевиля, Брюллов в качестве доказательств поднял историю его транзакций, Её Благородие Успенская-Меренберг успела подготовить к вечернему выпуску новостей небольшой, но очень информативный сюжет про махинации в сфере ЖКХ, а Михаил Михайлович отнёс в полицию показания Бободжона и выступил в качестве переговорщика с мэрией.

То есть всё.

Конец.

Сработано наверняка, и никак не отвертеться. Даром что Альберт Маркович прошёл сквозь кирпичную стену, медицинская помощь ему не потребовалась, и потому прямо с поста ДПС его под белы рученьки увезли в следственный изолятор. И такой вариант, что он выйдет из него на свободу, вообще не рассматривается.

Я лично прослежу.

Однако господин мэр вместе со своим ручным псом Алфёровым тут же нанесли по «конторе» контрудар, и вот мы здесь. Ко мне претензий никаких, – поди докажи применение магии после того, как лёд стаял, – а вот Шапочке вменяется всё что только можно. Опасная езда, превышение скорости, двойная сплошная и прочее-прочее-прочее. Причём видеодоказательств у ДПС-ников сколь хочешь много. И всё происходит в рамках закона.

– Что ж, – сказал парень. – В таком случае, Виталий Владимирович, я конфискую у вас права.

– Как? – Шапочка вжался в стул. – Как это «конфискуете»?

– Я принял решение лишить вас прав на управление транспортным средством.

– Как? – повторил Виталя и взглянул на меня в поисках поддержки. – Как же так? Я же… Это же…

– Вынужден предупредить, что за управление транспортным средством в период лишения прав вам может быть назначено наказание в виде штрафа в размере тридцати тысяч рублей и пятнадцати суток административного ареста. При повторном нарушении штраф составит триста тысяч плюс два года лишения свободы в…

Шапочку у меня значит отнять решили, да? Ну это мы ещё посмотрим.

– … управление транспортным средством подразумевает под собой даже трогание с места, движение по парковке, дворовой территории или…

Это игра не в одну калитку, нет-нет-нет. «Контора» для своих сотрудников будет делать ровно то же, что и сотрудники делают для «конторы». Так что отстоять водительские права Шапочки для меня теперь дело чести. Что-нибудь, да придумаю.

– … или же мы можем что-нибудь придумать, – ни с того ни с сего ляпнул ДПС-ник.

– Что?

– Что?

Я, признаться, от неожиданности немножечко в осадок выпал.

– Простите, – сказал я. – Вы сейчас предложили нам договориться?

– Нет, что вы? – явно нервничая сказал парень и прижал палец к губам. – Вы меня неправильно поняли, – а затем трижды раскрыл пятерню, мол, пятнадцать. Тысяч рублей, по всей видимости.

– А, – кивнул я. – Ага. Понятно.

И впрямь, теперь мне стало понятно абсолютно ВСЁ. Бедный пацан.

– Вам угрожали?

– Что? – теперь настала его очередь удивляться.

– Простите, молодой человек, я забыл ваше имя.

– Инспектор ДПС, Павел Иванович Дашков, – на автомате отчеканил парень.

– Павел Иванович, давайте сразу определимся: я вас ни в чём не обвиняю. И если вы захотите донести на вышестоящее начальство, которое оказывало на вас давление – милости прошу по адресу Плещеевская, дом 1А.

– Что? – Павел Иваныч окончательно потерялся и заладил: – Что? Чего? Почему?

– Ты хоть понимаешь, что ты сейчас делаешь, дурак? – спросил я. – Тебя в расход пустить решили, как самого молодого. Получится, значит получится, а не получится, так и не жалко, – я аж головой покачал от такой тупости. – Ты бы поосторожней с ними впредь, Павел Иваныч. С гнильцой у вас тут люди работают.

– Что?

– Виталя, пойдём.

– А права?

– Оставь.

Вперёд Шапочки, я вышел прочь с ДПС-овской кухни и чуть лбом не ударился об Алфёрова. Начальник полиции был тут как тут. Выжидал чего-то, и я даже знаю чего. Не нужно было быть проницательным сверх меры, чтобы проследить за их невербальным общением с бедолагой Дашковым.

Алфёров кинул поверх моего плеча вопросительный взгляд. Павел Иваныч еле заметно мотнул головой, мол, не вышло. Алфёров расстроился.

– Неспортивно, Константин Сергеевич, – сказал я, брезгливо поморщившись. – Фу, – чутка зацепил его плечом и двинулся на выход…

* * *

Дождь наконец-таки утих.

Обратно в офис мы вернулись на другом, не Шапочкином такси. Виталя при этом всю дорогу молчал, ну а оно и понятно. Переваривал. Всё-таки права были его хлебом, и этот хлеб у него только что отобрали.

Причём абсолютно законно, и обжаловать тут нечего.

Все остальные сотрудники «конторы» тоже закончили все свои выездные дела, и к нашему возвращению были на месте. Продуктивно, ничего не скажешь. От «пришёл» и «увидел» до «победил» в случае Дандевиля прошло всего лишь несколько часов, и ребята снова были предоставлены сами себе. Сидели в обесточенном здании и не знали, чем себя занять.

Именно поэтому я ожидал, что застану полномасштабную ругань всех со всеми, а в итоге нарвался на душещипательное зрелище…

В свете оплывших воском догорающих свечей, сотрудники выстроились рядышком и молча приветствовали Шапочку.

– Ну ты как? – первой спросила Ксюша.

– Да нормально я, – отмахнулся Виталя.

– Ты не переживай, парень, – подошёл к нему Виктор Саныч и похлопал по плечу. – Всё образуется, вот увидишь.

– Ты молодец, – и даже Брюллов, из которого довольно трудно вытянуть искренность, решил пожать таксисту руку.

И тут… тут внезапно выяснилось, что Шапочку любят без исключения все. То ли сын полка он у нас, а то ли без преувеличения цемент, что потихоньку застывает в фундаменте «Конторы по борьбе с лихоимством».

Даже Варвара Викторовна, которая вчера сорвалась на него за испорченный дубль, сейчас утешительно притопила Шапочку носом промеж своих грудей. Да чего там Варвара? Сайтама! Сидя на руках у Андрюхи, Сайтама принялся облизывать Шапочку. Впервые на моей памяти эта псина пренебрегла своими собственными неврозами и принялась делать то, что от неё и требуется – оказывать эмоциональную поддержку.

– Придумал уже что-то? – спросил у меня Панкратов.

– Да чего тут думать? Величество ведь обещал разговор. Вот и попрошу у него транспорт со спецномерами. Одну штуку для одного ведомства, без перебора. И будет у нас Шапочка с мигалкой…

– Правда⁈ – крикнул Виталя куда-то в жаркую ложбину Успенской-Меренберг.

– Конечно, правда. Единственный момент, что теперь ты на три года от нас никуда не денешься. Ну… пока права естественным образом не вернут.

– А получится? – Шапочка наконец высвободился из захвата.

– Должно, – вполне уверенно ответил я. – У всех получается, и у нас получится.

– Спасибо, Сергей Романович!

– Да рано ещё благодарить, – сказал я и тут…

И тут нам дали свет.

– Ура! – крикнул Панкратов. – Давайте отмечать!

– Что отмечать?

– Закрытое дело!

– Прошу прощения, а мы теперь каждое закрытое дело будем отмечать?

– Не будьте снобом, Ваше Сиятельство! Вам не идёт!

Жестом профессионального фокусника, Михаил Михайлович извлёк из кармана брюк стопку новеньких свидетельств, перемотанных жёлтой резинкой для денег. Запах свежей кожи аж в нос ударил.

– Повод есть, – тайник передал мне документы. – Официальное оформление на работу, как никак. К тому же мне изрядно надоело ждать, когда все вокруг осмелеют настолько, чтобы принимать джакузи во время рабочего дня, – Панкратов резко развернулся и направился в сторону гидромассажных ванн. – Хватит уже стеснения! Взрослые ведь все люди!

– Я тогда что-нибудь закажу, – подключилась Успенская-Меренберг и достала телефон. – Суши все едят?

* * *

В серьёзном кабинете сидел серьёзный человек. И серьёзен этот серьёзный человек был так, как никогда прежде. Ну а ещё бы!

– В каком смысле посадили?

Имя этого человека было слишком известно, – как в узких кругах, так и во вполне себе широких. И потому, когда разговор касался его теневой и не совсем законной деятельности, подчинённые ограничивались обращением:

– Ваше Благородие.

Мужчина с татуированным лицом поклонился и расставил руки в стороны, чтобы люди Его Благородия могли охлопать его на предмет жучков.

– Оставьте нас, – рявкнул Благородие, когда эта формальная процедура подошла к концу.

И остались Благородие с Татуированным вдвоём. И Благородие повторил свой вопрос:

– Что значит «посадили»?

– Видел ту срань, которая на улице творится? – издалека начал Татуированный. – Так вот этот придурок додумался своих работников в самый дождь выгнать на работу.

– Ну и что?

– Ну и то, что он их зарплаты как-то там крысил. Что-то с индексацией связано, с надбавками и… короче, нашли за что закрыть.

– Кто нашёл?

– Так всё те же. Каринский и эта его, – Татуированный хмыкнул. – Контора сраная.

– Так, – Благородие поджал губы. – Ты же в курсе, что он нам должен?

– Был должен, – поправил Татуированный. – А так да, конечно, в курсе.

«Плохо», – подумал Благородие: «Просто отвратительно».

Сперва его лишили постоянного источника дохода и из игры выбыл Григорьев. Да, с Григорьевым всё было неоднозначно. Сам он в схемах Благородия участвовать не пожелал, прижать целого графа было не так-то просто, – всегда оставался неиллюзорный шанс нажать слишком сильно и получить сдачи, – и потому мужчин связывал между собой старый добрый шантаж.

Благородие знал про бизнес на навозе, а Григорьев оформил у Благородия ежемесячную подписку на сервис «молчание».

Так что технически, деньги графа были просто приятным бонусом. К тому же лезть в дело, за которое взялась Канцелярия – настоящее самоубийство. Но вот Дандевиль… Дандевиль – это совсем другое. Этот человек был активом. Кубышкой, в которой хранились деньги, и эту кубышку буквально только что разбили без разрешения Его Благородия.

А Татуированный тем временем хоть и татуированный, а на самом деле человек далеко не идейный. И бо́льшая часть отморозков в его подчинении такие же. Пока их финансируешь, всё хорошо, и они за тебя горой. Но если денежный ручеёк перекроется, то как бы Благородию самому не стало худо.

А пути назад уже нет. Август не за горами, и надо переть до конца.

– Слушай, не нравится мне всё это.

– А кому же нравится? – спросил Татуированный. – Таких деловых колбас, как этот Сирожа, никто не любит.

– Я серьёзно. Как бы у нас потом проблем в Переславле не возникло с этой «конторой». Как бы всё в последний момент не сорвалось.

– Так а в чём проблема-то, Благородие? У тебя есть проблема, у меня есть решение. Кажется, именно на этом наше сотрудничество и построено. Делов-то? Дай отмашку, да мы с ребятами поехали.

– А справитесь?

– Пф-ф-ф, – вместо ответа Татуированный закатил глаза.

– Не надо недооценивать, слышишь? Парень на Новой Земле учился.

– А я учился на улице, что тоже знаешь ли… К тому же нас много. Ну так что, Благородие? Хорош уже телиться! Убиваем?

А Благородие задумался. Не в его характере было сомневаться, однако сейчас… последнюю неделю в Переславле и так творилось чёрт те что. С одной стороны, убийство Каринского поднимет ещё больше шумихи. С другой, Каринский эту самую шумиху и наводил. В одного. С самого момента своего приезда в город.

Так что:

– Ладно, – кивнул Его Благородие. – Только сделай всё тихо…

* * *

Не удивлю, если скажу, что купальник у Рыжиковой был закрытый. Мало того что по фасону бабушкин, так ещё и в горошек. Но даже так… чёрт, как же хороша!

– Михаил Михайлович, ну и что вы смотрите на меня своим воловьим взглядом? – Успенская-Меренберг потрясла пустым бокалом. – Может, уже додумаетесь подлить девушкам шампанского? Или нам каждый раз придётся вас упрашивать?

– Голубушка, я всегда рад поухаживать за девушками. Но делать это было бы куда удобней, если бы я находился с девушками в одном и том же джакузи.

– Исключено! – возразила Варвара. – Мы не настолько близки! Плавайте там, в своём лягушатнике, а к нам не лезьте. Единственная компания, которую мы с Ксенией Константиновной и Тха Кай Бок здесь приемлем, так это компания собаченьки. Правда, собаченька? Шаба-а-а-аченька…

С тем Успенская-Меренберг прыгнула на край джакузи в попытке дотянуться до Сайтамы. Спушапила всё, что только можно спушапить и тем самым аж до пунцовых щёк смутила Брюллова. Парень уже полчаса безвылазно сидел в соседнем джакузи и искоса поглядывал на её купальник.