Текст книги "Апостол Кармы (СИ)"

Автор книги: Максим Злобин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

– Не нада-аа-аааа!!!

– Эдак мы с тобой до завтра просидим, – вздохнул я, после чего хлебало экстрасенса разлетелось повторно.

И главное мне сейчас не забываться. Нужно постоянно прислушиваться к вибрациям Слезы, ведь перевоспитание и мордобой диаметрально противоположные вещи. Карма сама подскажет мне, когда нужно прекращать. Энергия ведь не за удар начисляется, верно? Тут очень важен контекст.

– Будешь экстрасенсом работать?

– Пошёл нахер!

А контекст пока что не менялся…

* * *

– … начинает свою деятельность в нашем городе при прямой поддержке Его Величества. С вами была Варвара Успенская-Меренберг, новости «Первого Переславского».

– С-с-с-сука, – выдохнул Терентьев и выключил телевизор. – Ну ты видела, да⁈

– Видела, – согласно кивнула Лариса Сергеевна.

– Слышала⁈

– Слышала.

– «При прямой поддержке Величества», говорит.

– Говорит.

– С-с-с-с-сука, – ещё раз выругался мэр, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. – Как деньги прятать будем? А главное: куда?

– Так ведь эти деньги не…

– Лариса, ёптумать! Да не будь ты такой святой простотой-то, а⁈ Взрослая ведь баба! Плевать Каринскому будет, что мы чистые! Деньги всё равно надо прятать! Найдёт – в горло вцепится и всё, конец!

– Кхм-кхм, – прокашлялась Крыскина. – Понимаю, что моё предложение может показаться неожиданным и неуместным. Но вдруг?

– Вещай уже, пожалуйста, а?

– Что, если мы действительно сблизимся с Каринским, как и приказал Его Величество? – спросила Лариса Сергеевна. – Назначим ему ещё одну встречу. Поговорим спокойно. Признаем, мол, да, кое-где не досмотрели за городом, хотя очень старались. Но теперь, когда у нас есть вы, мы готовы к плотному совместному сотрудничеству в этом направлении. А там, глядишь, подружимся. Тогда и прятать ничего не придётся.

Терентьев задумался. Раз задумался, два задумался, три задумался. Проанализировал то и попытался спрогнозировать это. Однако в конце концов сказал:

– Нет, это х**** какая-то. Каринского нужно срочно дожать, – и вдруг резко просветлел лицом. – Ты помнишь, что вчера сказал Величество?

– Его Величество говорил вчера довольно много, – неловко улыбнулась Крыскина. – О чём именно?

– О том, что он запрещает Каринскому силовые методы… ну или как-то так. Сказал, мол, это последний раз, больше не потерплю. Помнишь?

– Помню.

– Ну так значит давай вынудим его! Спровоцируем, чтобы он подрался с кем-нибудь! Вообще неважно с кем! Твой человек ещё на связи? – спросил мэр и добавил с пренебрежительным смешком: – Тот, который «лучший из лучших»?

– На связи, – Крыскина пропустила издёвку мимо ушей.

– Ну так вот значит ему и доплати! Не жадничай только, дело важное! Пускай пойдёт, нарвётся на нашего дорого Сергей Романовича и получит от него по роже! – Иван Геннадьевич аж в ладоши своей выдумке похлопал. – Главное, чтобы под камеру!

– Вы уверены?

– Конечно, – кивнул мэр. – Ну а дальше уже дело техники. Подключим Алфёрова, снимем побои и готов наш граф.

– Вы точно уверены? – на всякий случай повторила Крыскина, доставая телефон.

– Уверен я, уверен. Звони давай!

* * *

– Я всё понимаю, – вздохнул я. – Ты сейчас напуган. Ты на меня злишься. А ещё ты не понимаешь, что с тобой происходит и как это вообще возможно, но… попробуй хоть на секундочку и на моё место встать. Ну пожалуйста.

– Мыф-мыф-мфм-ффмф, – синими распухшими губами пробормотал Серафим.

– Пока ты не исправишься, я от тебя не отстану.

– Я… Я… Я абиффяю…

– Ну ты же врёшь, – покачал я головой. – Ну я же чувствую.

– Я чеффна…

– Нет, не чеффна, – передразнил я экстрасенса. – Слушай, ну должно же быть в тебе хоть что-то хорошее, а? Где-то глубоко-глубоко, но обязательно должно быть. Так помоги же мне! Помоги мне достать на поверхность хорошего, доброго, честного Серафима. И кстати! Это твоё настоящее имя или псевдоним?

– Пфефь-дф-феф-ним…

– А настоящее тогда какое?

– Мфым-фым…

– Что?

– Фмым-мым…

– Ничего непонятно. Сейчас, погоди, подлатаю тебя чуток, – сказал я и уже в третий раз излечил экстрасенса. – Ну?

– Матвей.

– Во-о-от. Матвей. Хорошее, простое имя.

– …

– …

Дальше я не придумал, как мне ЕЩЁ РАЗ подвести диалог к началу экзекуций, и потому молча сунул Матвею-Серафиму в морду. Метод сэндвича у меня такой получается. Сперва похвалил за имя, а затем перешёл к жёсткой критике. Главное не забыть «закрыть» эпизод чем-то позитивным.

А Карма по-прежнему отзывалась на удары. Клянусь, таких упёртых людей как Серафим ещё поискать. Могу предположить, что на каждую мою просьбу завязать с экстрасенсорикой, он думает о том, что не хочет снова работать на нормальной работе. Подсознательно, но всё равно думает.

– Да хорош уже упрямиться!

– Мфым-фым-фым-фым!

– Ну серьёзно! Я устал уже!

– Фым-фы-м-мфым!

И тут…

Тут за спиной я услышал шаги.

– Сергей Каринский? – раздался мужской голос. И стоило мне лишь повернуться, как взгляд сам собой выхватил уставившийся на меня глазок объектива. – Сергей, а что это вы такое делаете?

Глава 18
Про уборку

– Да, – сказала Лариса Сергеевна, припав ухом к телефону. – Да. Ага.

– Ну что там? – шёпотом уточнил Терентьев, на что его помощница подняла палец, мол, обождите.

– Да, – снова сказала она. – Что? – и тут вдруг резко переменилась в лице. – Почему⁈ Что⁈ Виктор Саныч, ну мы же договаривались! Виктор Саныч я… Вы… Я… Алло⁈ – Крыскина задумчиво уставилась на телефон. – Сбросил вызов.

– То есть сбросил? А что сказал-то?

– Сказал, что наши договорённости отменяются.

– Как⁈ – Терентьев шибанул кулаком по столу. – Почему⁈

– Потому что… э-э-э, – Лариса Сергеевна чуть проморгалась. – Я могу ошибаться, но кажется он сказал, что теперь работает на Каринского…

* * *

Немногим ранее

– … интересная у вас профессия, – сказал я и подёргал чайный пакетик, чтобы побыстрее заваривался.

– Я бы так не сказал, – ответил Разорин. – Звучит романтично, но чаще всего мне приходится следить за падкими на фитнес-тренеров жёнами и искать забухавших мужей…

– А можно я уже пойду? – робко уточнил Серафим Шорох за что незамедлительно получил от моего нового друга тетрадью по голове.

– А ну тише там, гнида! – рявкнул на него Виктор Саныч и вдобавок пнул ногой. – С-с-с-сука, так бы и придушил!

И тут… тут я даже не знаю с чего начать. Ведь и сам Разорин интересен, и тетрадка его, и жизнь. И то, что между нами только что произошло тоже не совсем обычно. Однако очень постараюсь начать с самого главного:

Норов у Виктора Саныча был крут. Человек не стеснялся ни в выражениях, ни в действиях. Думал, делал и говорил ровно то, что хотел. И как же, чёрт его дери, не вязалась со всей этой дерзкой резкостью его внешность!

Скажем так: если бы Разорин участвовал в комедийном дуэте, то именно ему приходилось бы отыгрывать все женские роли. Тонкие, смазливые черты лица без намёка на щетину. Сам по себе высокий, худой и с идеальной осанкой. А ещё глаза…

– Заткнись, мразь!

…глаза у Разорина были добрые.

Теперь к главному: этот сорокалетний мужчина трудился частным детективом. При этом договоров не подписывал и к профессиональной этике относился довольно легко, а потому сходу сдал мне своего нанимателя. Господин Терентьев сперва заказал ему слежку, ну а сегодня вдруг поменял планы и посулил Виктору Санычу крупную сумму денег за то, чтобы тот вывел меня на агрессию.

Чем, – мягко говоря, – нехило меня раздосадовал. Можно даже сказать, что официально объявил войну, и отныне копнуть под Ивана Геннадьевича становится моей главной целью на посту начальника «конторы». Видит Карма, я не хотел менять в Переславле мэра. Не было такой задачи; меня вынудили.

Так вот…

Далее сыграла сама судьба и характер Разорина. Мужчина оказался со своими тараканами. Жирными притом. Холёными. Он вёл специальную чёрную тетрадочку, в которую записывал имена тех, кого считал плохим человеком и кого собирался так или иначе покарать.

– Кто-то марки собирает, – улыбнулся Виктор Саныч. – Кто-то картины по номерам раскрашивает, а у меня вот такое хобби.

И по сути, мы с ним в какой-то мере коллеги. Разорин тоже был своего рода Апостолом Кармы, вот только… внештатным и добровольным. По какому принципу отбираются имена для тетради Разорин мне не объяснил, но уверил: чтобы туда попасть, нужно очень сильно постараться…

– … а вычеркнуть имя можно только по факту свершившейся справедливости.

– О справедливости какого рода идёт речь?

– Правомерной прегрешению, – заверил меня Виктор Саныч. – Без перегибов. В конце концов, я просто гражданский. И как бы противно ни было в этом признаваться, моё основное оружие против злого зла – это кляузы и доносы.

– Ага…

И что-то мне подсказывает, что этот его кодекс чести ни разу не оформлен. То есть действует Разорин сугубо интуитивно. Вот как сейчас, например:

Зайдя в трейлер, где я занимался перевоспитанием Серафима Шороха, Виктор Саныч не стал рубить с плеча и постарался разобраться в мотивах. То есть человек любил копаться в сути вещей. Прямо перед ним граф мордовал экстрасенса, и это на его взгляд оказалось любопытно.

– Сергей, а что это такое вы делаете?

Адекват за адекват. Не вставая с груди господина Шороха, я спокойно объяснил, что этот хорёк собирался развести деда, а мне не нравится, когда разводят дедов, – пускай даже и незнакомых мне лично. И Разорин поверил с необычайной лёгкостью. И проникся ко мне. И имя «Серафим» тут же было записано в тетрадку.

Почему?

Да потому что:

– На дух не переношу этих тварей, – Виктор Саныч отхлебнул чайку. – Обычное дело ведь. У знакомых семья из-за гадалки распалась.

В трейлере съёмочной группы было всё, что нужно: бойлер с горячей водой, пластиковые стаканчики, стики с сахаром и куча разномастных заварок. А потому мы устроились с комфортом. Ну… все, кроме Шороха. Ясновидящему не предложили ни чай, ни сесть, – ублюдок забился в угол и теперь просто ждал, когда всё закончится.

– Тварь нагадила в голову жене, а та начала тащить из дома деньги, – продолжил рассказ Виктор Саныч. – Всё золото в ломбард заложила и уже собиралась квартиру на гадалку переписать, тут-то муж и вмешался…

– Финал печальный, насколько я понимаю?

– Очень печальный, – кивнул Разорин. – Гадалка кой-чего не предугадала. Сама отправилась в мир духов, а мужик в колонию-поселение.

– А жена?

– А жена – это сноха моя. По брату.

Тут Виктор Саныч сперва поиграл желваками, затем жутко оскалился, замахнулся на Серафима кулаком и лишь в самый последний момент остановился.

– С-с-с-сука, – опять прошипел он и обернулся ко мне. – Как ты так аккуратно бьёшь, а⁈ Ни царапины на человеке!

– Он лекарь! – завизжал экстрасенс. – Я докажу! – а я в ответ на это покрутил пальцем у виска и объяснил всё по-своему:

– Двенадцать лет в Академии. При подготовке в лейб-гвардию ещё и не такому научат.

– Понятно, – тут Разорин как будто бы что-то вспомнил. – Ах да. Кстати… ничего, что я сразу на «ты» и без «Сиятельств»?

– Нет-нет, всё нормально. Лучше расскажи мне, Виктор Александрович…

– Просто Саныч.

– Расскажи мне, просто Саныч, как ты вообще дошёл до частного сыска?

– С какой целью интересуешься?

Проникнуться-то ко мне Разорин проникнулся, но послушно выкладывать всё-всё-всё не спешил. Да и само наше чаепитие получилось каким-то стихийным. Казалось бы, с чего нам вообще общаться?

– Может статься так, что у меня для тебя есть работа, – улыбнулся я. – Но сперва мне хотелось бы понять логику. Чувствую, что за этим обязательно должно что-то стоять, ведь не бывает такого, что человек проснулся и решил: «О! Вот это моё призвание!»

– Так и есть, – горько ухмыльнулся Разорин и задумался о чём-то своём. – Работа, говоришь?

– По профилю.

– Правда что ли?

Тут Виктор Саныч прищурился и поиграл со мной в гляделки, явно выглядывая что-то нехорошее. И, судя по всему, не выглядел.

– Ну ладно, слушай, – сказал он. – В сыск я действительно не под впечатлением от детективов пришёл. Я ведь опер изначально. Пятнадцать лет просился в следственный отдел, умолял, упрашивал, выслуживался как мог. А мне раз за разом говорили: хрен тебе, Саныч, твой дар нужен для другого…

– Дар?

– Да-да, – кивнул Разорин. – Я же хрономант…

И вместо тысячи слов продемонстрировал свою магию: взял коробку с чайными пакетиками и резким движением вытряхнул их в воздух. А затем не менее резким движением поймал все до единого.

Но нет, речь не об аномальной быстроте. Виктор Саныч замедлил время относительно себя самого. В его восприятии чайные пакетики падали со скоростью мыльных пузырей и рассчитать, как бы так послать руку, чтобы поймать их все было несложно.

Хороший дар, но… в бою против того же огневика он не особо сгодится. Ты просто чуть отсрочишь тот момент, когда тебя накроет стена пламени. Ещё и в спорт хрономантам нельзя. Запрещено. Конкретно этот дар официально приравнен к допингу.

– Меня за эту магию Алфёров в младших держал, чтобы я подчиняться был обязан. Перед Москвой выслуживался. Как что, так сразу посылал меня в столицу на усиление. В оцепление перед футбольными матчами встать или на какие другие мероприятия. Ну… понимаешь? Где реагировать надо быстро если вдруг что.

– Понимаю, конечно.

– Ну и вот, – продолжил Разорин. – Служил я, терпел, а потом выиграл в лотерею.

Я ожидал, что «выигрыш в лотерею» – это какая-то метафора, но нет.

– Пятнадцать миллионов, – сказал Виктор Саныч. – Причём знаешь как забавно? Никогда ни во что не играл, а тут под Новый Год на кассе предложили билетик, а я и дай думаю возьму. На следующий день уже рапорт об увольнении на стол положил.

Разорин отхлебнул из дымящегося стаканчика и опять замахнулся на Серафима. Ну… чтобы не расслаблялся, видимо.

– Думал как? – продолжил Виктор Саныч. – Вот у меня зарплата была семьдесят-восемьдесят. Думал, на пятнадцать мультов я пятнадцать лет и проживу. Неплохая передышка, да? А там выучусь, найду себе что-нибудь другое по душе и заживу счастливо. Да только хрен там плавал!

После январских праздников, когда настала пора получать выигрыш, выяснилось, что нехилую часть денег съедят налоги. Ну а дальше всё банально: Разорин решил, что начнёт экономить завтра, а завтра, – как всем давным-давно известно, – не наступает никогда.

Виктор Саныч обновил гардероб и машину, сделал ремонт, покатался по миру и записался на театральный кружок. Какую-то часть денег слил на «расходники», вот только что это значит я так и не понял, а перебивать и уточнять было неловко – слишком уж глубоко Разорин занырнул в свой рассказ.

В итоге через два года выигрыш кончился.

– А обратно в органы мне путь заказан, – улыбнулся Саныч. – Я ведь Алфёрову на стол не только рапорт положил, но и… весело ушёл, короче говоря. Громко. По статье. И вот что мне дальше оставалось? В ЧОП идти? Да ну его нахер. К аристократам наниматься? При всём уважении к тебе, Сергей Романович, но я вашего брата на дух не переношу…

Тут у меня невольно назрел вопрос: «А кого ж ты вообще в этом мире переносишь?»

– Вот так я частником и стал…

Подчёркивая несуществующий драматизм ситуации, в этот момент по крыше трейлера начал накрапывать дождь.

– Так, – сказал я. – А с деньгами-то как?

– Плохо.

– Нужны?

– Ха! А кому не нужны?

– Тогда я предлагаю тебе работу, Саныч. Уверен, тебе понравится. Но сперва нужно решить, что вот с этим делать, – я кивнул на Серафима. – Не перевоспитывается никак. Упёртый, зараза.

– М-м-м… ну а что с ним делать-то? – Разорин почесал в затылке. – У тебя соцсети есть, болезный⁈

– Нету! Нету!

– А теперь⁈ – Виктор Саныч встал с раскладного стула и наступил Шороху на… наступил, короче говоря.

– Есть! – тоненько провизжал тот. – Есть!

– Ну значит сейчас будем разоблачение записывать…

* * *

– Коллеги! Позвольте представить вам нашего нового следователя. Разорин Виктор Саныч, прошу любить и жаловать.

Логика предельна проста. У Ксюши, Брюллова и Шапочки свой профиль. А Панкратов всю дорогу преимущественно занимается ничем, ведь гонять по мелким поручениям Целого Главу Целой Канцелярии как-то…

Не то, чтобы нечестно или неловко. Просто однажды он вернётся на свой пост, и вот тогда-то мне это очень сильно пригодится его дружба. Ведь начальник «конторы» – далеко не вершина моих мечтаний и всего лишь старт карьеры. Эдак если здесь всё сложится, то можно в экономическую безопасность перескочить, а там дальше, дальше, дальше, вплоть до министра. Чем чёрт не шутит?

Так что не надо плевать в колодец и гонять Михаила Михайловича в качестве молодого. Лучше уж погонять Разорина. В этом и пользы будет гораздо больше, – я почему-то уверен.

– Приятно познакомиться, – Панкратов пожал Санычу руку и тут…

Во-первых, за окном сверкнула молния, вслед за которой сразу же грянул гром. А во-вторых, другая, – метафорическая, – молния проскочила между мужчинами. Не знаю даже, как это объяснить, но… такое бывает. Бывает, что для вражды двум людям достаточно просто жить в одном и том же мире. Что-то на уровне физиологии, наверное.

– Панкратов, – прищурился Саныч. – Уж не тот ли самый?

– А вы что-то имеете против?

– А что это вы так сразу в штыки?

– Почему же в штыки? Просто если вам есть что сказать, то говорите сразу и…

– Закончила! – вдруг крикнула Рыжикова и звонко расхохоталась. – Ещё быстрее, чем планировала! Ой, – девушка впервые за много часов отлипла от экрана ноутбука. – Дождик?

«Дождик» – это очень мягко сказано. Хляби небесные разверзлись и на улице сейчас происходил настоящий апокалипсис. Добрая такая летняя буря. Небо чёрное, а дождь из-за ветра чуть ли не вдоль земли проливается.

Но! Стоит отметить, что для Шапочки такая непогода не стала причиной ездить медленней обычного. По дороге в офис, Виталя буквально шёл по приборам, вот только… без приборов. Причём спокойно так. Говорил, что переживать не о чем. Дескать, он НАСТОЛЬКО хорошо знает город, что может перемещаться по нему с закрытыми глазами.

Хотел даже продемонстрировать, но мы с Разориным отговорили.

Сейчас же Виталя остался на улице. Стоял посередь пустой дороги, расправив руки и подставив лицо дождю. Орал чего-то там, смеялся. И как бы только не простудился.

– Ксения Константиновна, душа моя, – я заглянул Рыжиковой через плечо. – Ты сейчас серьёзно? Ты действительно закончила всю документацию?

– Ага. Отправлять?

– Уверена?

– Трижды всё перепроверила. Как ты и говорил, – улыбнулась Рыжикова и едва заметно прижалась ко мне головой.

– Ну если перепроверила, то отправляй.

Тык, – пальчик Ксюши клацнул на «enter». Письмо улетело в приёмную Его Величества и в следующий же момент с улицы послышался треск падающего дерева, а затем в офисе вырубило свет. Чудно даже как-то. По законам драматургии электричество должно было пропасть за секунду до отправки, а не после.

– У-УУУ-УУУУ!!! – раздался душераздирающий вой из комнаты Брюллова.

И уже через секунду айтишник выскочил в большую комнату с бульдогом на руках. Сайтама жмурил глаза, извивался и верещал так, будто у него в глотке застрял манок на павлина.

– Что происходит⁈ – Андрюха попытался перекричать питомца. – Что случилось⁈

– Авария, – просто ответил Панкратов. – У Тха Кай Бок наверняка должны быть свечи…

* * *

– … где-то здесь должны быть свечи, – Лариса Сергеевна наощупь шарилась в секретере.

Но для Терентьева отсутствие света не стало причиной перестать орать. Мэр аварию даже не заметил:

– Либо мы! – брызгал он слюной в лицо Алфёрову. – Либо они! Или ты что, думаешь⁈ Думаешь, что тебя они не тронут⁈

В присущей ему манере, Константин Сергеевич опять изучал собственные ногти.

– У нас времени вообще не осталось! Прямо сейчас действовать надо, ты понял⁈ Пока Величество зол на Каринского!

– С чего ты взял, что Величество зол на Каринского?

– Костя, не тупи! Вчера сам при разговоре присутствовал! «Последний раз» помнишь⁈ «Впредь не потерплю» помнишь⁈

– Ну хорошо, – Алфёров вздохнул и перевёл взгляд на краснорожее от натуги лицо градоначальника. – Допустим, зол. Мне-то ты что предлагаешь? Подраться с графом? Ты как это вообще себе представляешь?

– Я не знаю! Я… я… я… помоги мне! – тут Терентьев окончательно сорвал голос.

Метнулся в одну сторону, затем в другую, затем схватился за сердце и упал в кресло.

– Ой, Иван Геннадьевич, не начинай, ладно?

– Может мне и впрямь лучше будет просто сдохнуть? – с эротичной хрипотцой спросил мэр и принялся ждать, чтобы грянул драматичный гром. Не дождался. – Значит так, Алфёров, хочешь ты того или не хочешь, а ты просто вынужден мне помочь, – продолжил он. – Мы в одной лодке, не забывай. И времени больше нет. Не можешь спровоцировать Каринского, значит подставь его.

– Как?

– Да хоть как-нибудь. О! А знаешь, что? Он же у нас великий антикоррупционер, верно?

– Верно.

– Значит нужно вынудить его дать взятку. За дачу ведь тоже наказание полагается.

– Хм-м-м…

И вот за эту мысль Константин Сергеевич зацепился. Сперва неуверенно, но с каждой секундой всё крепче и крепче.

– А ведь это может сработать, – сказал Алфёров. – По какой-то неведомой мне причине, Каринский перемещается по городу исключительно на такси. И таксист у него при этом один и тот же. Как его там зовут? – полицейский защёлкал пальцами. – Варежка? Лапушка?

– Шапочка, – напомнила Лариса Сергеевна и вытащила из секретера старинный канделябр…

* * *

Через пять минут в офисе «конторы» воцарилась невероятно уютная атмосфера. Непогода и свечи, свечи и непогода – настоящий телепорт в детство. Жалеть в этой ситуации оставалось лишь о том, что вместо топки у нас в парилке стоит электрокаменка и нет никакой возможности её сейчас раскочегарить.

Через десять минут с улицы вернулся насквозь мокрый Шапочка.

А ещё через пять снизу послышался трёхэтажный мат в адрес погоды, Переславля и самого мироздания. Уверенная в том, что никто её не слышит, Её Благородие Успенская-Меренберг пользовалась выражениями столь крепкими, что оставалось лишь отвесить поклон её таланту к словообразованию.

Причина её появления в офисе оказалась проста до безобразия – Варвару застал дождь. Вызвать такси она не смогла, потому что мокрыми пальцами по мокрому сенсорному экрану тыкать бестолку, а пользоваться общественным транспортом баронесса не умела. Вот и побежала к нам по старой памяти.

– Всем доброго дня, – сказала Успенская-Меренберг и попыталась сдуть со лба прилипшую прядку волос. – У вас есть фен?

– Фен есть, электричества нет.

– Чёртов город…

Ну а дальше почти сразу же понеслась ругань, – бессмысленная и беспощадная. Но нет, не с Шапочкой! Шапочка оскорбления в адрес города выдержал стоически. Просто так уж оказалось, что Разорин на дух не переносит журналистов… а может быть и людей в целом, чёрт его знает. Вот только если его нападки на Панкратова разбились о холодную вежливость, то Варвара была слишком мокрой, злой и усталой, чтобы что-то там проглотить…

– Паразитирую⁈ Я⁈

– Да! И ладно бы вы просто паразитировали, так вы ведь ещё и мозги людям засираете! Манипуляторы чёртовы!

– О, да-а-а-а! На региональном телевидении все просто спят и видят, как бы управлять умами нищебродов!

– Нищебродов⁈

– Ну а кто ты⁈ Или ты сейчас не только за себя говоришь⁈

– Я… А…

– С какой стати обобщить решил, неуважаемый⁉ И вообще! Ты кто такой⁈

– Кто я⁈

– Да-да! Ты откуда выполз⁈

Короче говоря, любо-дорого посмотреть и послушать. Однако сейчас этот диалог шёл у меня на фоне, ведь надо было кое-что обсудить с Панкратовым.

– Что там с дедушкой приключилось? – спросил я.

– С тем, которого Шапочка привёз?

– Да.

– Ну, – вздохнул Михаил Михайлович. – Там внучек.

– Плохо себя ведёт?

– Не то слово как плохо, – тайник нахмурился. – Ваше Сиятельство, я не уверен, что хочу заново вспоминать всю эту историю целиком. Тебя устроит её развязка?

– Вполне.

– Я сделал всё что в моих силах, и внучек в компании санитаров прямо сейчас направляется в рехаб. И если это не принципиально, то я не хотел бы развивать тему, – Панкратов прокашлялся в кулак. – Ну а у тебя как? Как экстрасенсы?

– Прекрасно. Сорвал съёмку и снял разоблачение на одного из актёров. Как по мне, день прошёл не зря.

– Да-аа-а-а, – протянул Панкратов. – Не зря, это точно.

– Мымра кудрявая! – тем временем перешёл на личности Разорин и тут же получил ответ:

– Женоподобный лох!

– А у тебя сиськи деланые!

– А у тебя кроссовки китайские!

– А у тебя…

– Ну всё! – крикнул Михал Михалыч. – Хватит уже! – и направился разнимать «спорщиков». – Вы собаку пугаете!

– У-у-у-ууу, – жалобным поскуливанием подтвердил Сайтама.

А мне на плечо вдруг легла рука Ксении Константиновны.

– Серёж, – сказала рыжулька. – Серёж, там за окном… странное. Ты бы сходил посмотрел, а?

– Что там?

Как бы мне не хотелось понаблюдать чем дело кончится, я встал из-за стола и вместе с Ксюшей подошёл к окну. Выглянул и понял: действительно странное.

Окна нашего офиса выходили не только на мост и реку, но и на небольшой скверик на том берегу реки. Несколько лавочек, фигурно-стриженные кусты и «железное дерево» для молодожёнов, – всё сплошь в замках с гравировками имён. Ничего необычного, короче говоря.

Ну а теперь непосредственно к странностям:

В сквере полным ходом шла уборка. Дюжина человек в оранжевых жилетах под проливным дождём подметали дорожки и потрошили урны на предмет мусора. А один бедолага с садовым секатором пытался поймать кусты, – которые от ветра чуть с корнем не выдирало, – и чего-то там на них подровнять.

– А ты чего в разговор лезешь, собака усатая⁈

– Это я собака⁈

– Ты-ты! Безродная семёновская собака!

– Ну знаете, это уже перебор! Честь своего полка я никому оскорблять не позволю!

– Всё, доигрались! Я вас обоих в тетрадку записываю!

– ТИХО ВСЕМ!!! – рявкнул я.

Затем дождался, пока все взгляды станут на меня и спокойным тоном продолжил:

– Господа, все ваши ссоры от безделья. Но не переживайте, я знаю чем вас занять. Работёнка появилась. Андрей, пробей пожалуйста, кто у нас в Переславле отвечает за ЖКХ и парковые зоны…