Текст книги "Телепорт.ru (СИ)"
Автор книги: Максим Владимов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
Он замолчал. Мы завернули за угол – к нашему крыльцу. Пора расходиться, на самом деле.
– То есть… – подтолкнул его я.– То есть, резюмирую: если ты вообще в принципе согласен сегодня эту авантюру провернуть… – я машинально кивнул, – то тогда остаётся только один вопрос.
Либанов остановился и, совершенно позабыв про все свои шпионские ухищрения, чётко, в голос произнёс:
– На поражение или попугать? В цель или рядом?
Глава 21
Удивительно, но поднять Рыжую оказалось совсем нетрудно. Больше того, она даже возражать не стала, отреагировав на моё “чш-ш-ш” совершенно адекватно. Взявшись за руки, мы с ней прыгнули в номер к Либанову – он уже был совершенно готов. Следующим прыжком всей бандой втиснулись в наш “дежурный” номер для припозднившихся лабораторных страдальцев или гостей, где нас ждали проф с Димой. Профессор выглядел огурцом, а вот Дима ежеминутно отчаянно зевал и тёр и без того красные глаза.
После перехода в лабу, где мы немного потолкались, так как наши помещения никогда не рассчитаны на то, что туда втиснется сразу столько народу одновременно, мы с Линой засели на знакомый диванчик, а умные лбы разбежались по разным углам, негромко переговариваясь друг с другом на непонятном.
Что интересно, на этот раз свет в лабе был мягкий, приглушённый, хотел бы спать – уже бы спал, вот как Рыжая у меня на коленках. Значит, что? Значит, можно включать не всю иллюминацию! Необязательно всякий раз мне глаза выпиливать этими их мегалампами!Обязательно завтра Либанову на вид поставлю. Ох… Ещё дожить бы до этого “завтра”. И желательно – одним куском
Так, мне же вообще-то надо бы с прицелом уже определиться как-то. И это, Рыжую бы спросить тоже не мешало – уж у неё в нашем коллективе точно право голоса есть, не меньше иных некоторых! Ну-ка…
А вот тут, как ни странно, ждал меня полный провал: Лина просыпаться отказалась. Никакие мои попытки объяснить ей всю серьёзность вопроса результата не принесли. Максимум, чего я от неё добился – медленной тягучей фразы из полусна:
– Ре-е-е-еша-а-ай са-а-ам…
Ну, сам – значит, сам.
Я чуть-чуть поборолся с желанием достать конверт и припасть к результатам народного волеизъявления, а потом подумал: какая, к чёрту, разница? Всё равно, вся ответственность, если что, на мне. Главная вина уж точно моя, по-любому. Ну и смысл тогда? Надо слушать себя. Чтобы – мало ли – иметь возможность сказать: “Решение моё, никто другой участия не принимал!”.
И когда Одинцев с Либановым подозрительно синхронно выползли из противоположных проходов между стойками с железом и вопросительно воззрились на меня, я не колебался:
– Рядом.
Эти двое, не проронив ни слова, так же синхронно кивнули и втянулись обратно в свои катакомбы. Я попытался было погадать, кто из них за что голосовал, покрутил в памяти выражения лиц, но не преуспел и плюнул на это дело. Если что – потом посмотрю, в удобный момент. Тем более что и завлаб как раз выглянул снова, в этот раз один. С приглашающим выражением на лице. Время Х, блин…
–*-*-
Либанов не соврал: в этот раз всё действительно прошло предельно гладко. Мы, пожалуй, дольше ждали предстартовый отсчёт! А потом – всё чисто и красиво, без малейшего напряга. Я вообще даже не уверен, что Рыжая сколько-то реально вложилась, поскольку точно мог бы отработать и сам. Да, растут наши учёные мужи, продвигают отечественную науку навстречу не менее отечественной технике…
Одно плохо: после прохода “окна” мы объект никак не контролируем. Да, зуммер прозвучал, и один из экранов моргнул зелёным. Я вроде такое и вчера видал, но только не знал, что это значит – эти черти только сейчас, во время отсчёта просветили, сжалились. Но что там получилось – никто не знает. Просто почему-то все сидим молча, ничего не делаем.
Стремясь разрушить тишину, я спросил:
– Андрей, ты же сказал, что пушка погорела? И новую делать долго?
– Ну да, – пожал плечами тот. – Ни слова неправды, та – погорела. И новую сделать – дня три, никак не меньше.
– А эта тогда…
– А эту мы начали делать три дня назад! – схохмил профессор.
В этот момент один из компов свистнул сообщением, и Дима наклонился к нему. Пару секунд щёлкал мышкой, потом хмыкнул, развернул какое-то окно на весь экран и сделал шаг назад, чтобы стало видно всем. В теле письма капсом было написано одно слово: “БУЛЬК”.
– И кто это? – спросила Лина.– Это дружественные хакеры сообщают, что английский буй зафиксировал падение массивного объекта в океан, – пояснил наш главный по компам.
– А чего мы вообще ждём? – на этот раз моя очередь задавать вопросы.
– Да ничего, пожалуй, – качнул головой Либанов. – Вряд ли получится что-то узнать до утра – не станут же американцы в ночи скандал поднимать? Тем более, что мы же не в цель долбанули, а рядом. Подумаешь – окатит водичкой… Думаю, можно всё выключать и разбегаться потихоньку.
– Не разбегаться, – наставительно поправил его я, – а организованно, через специально выставленное “окно”, переходить туда, откуда пришли. Обратным порядком.
Кивая и бурча, что именно это он и имел в виду, и вообще, “без сопливых Солнце светит”, Либанов медленно двинулся по проходу, с двух рук выключая всё подряд. Профессор, смешно покряхтывая, тоже встал и свернул в противоположную сторону, с нами рядом остался стоять только Дима.
И тут зазвонил телефон. У меня.
Я пошевелился, Рыжая понятливо спрыгнула, причём, в её обеспокоенных глазах не было и капли сна. Вот как так? Неужели возможно вот так мгновенно включиться? Это что – она просто прикидывается?
Дальше тянуть было уже неприлично, и я, криво изогнувшись, кое-как добыл телефон из кармана. Новый, “защищённый, отечественная разработка!”, как мне отрекомендовал его Артемьев – нам всем такие выдали пару дней назад. С виду – совершенно обычный, только толстый и тяжёлый. Как десять лет назад. И камера… ну, вы поняли.
Но экран на чуде отечественной электронной промышленности ничем не отличался от любого китайского смартфона. И на этом экране был совершенно ясно виден инкогнито-профиль с крупной подписью Ivlev. Почему фотки нет – понятно: мы с генералом ещё не виделись, когда б я его снять успел? Но вот конкретно сейчас в сером безглазом профиле виделась какая-то своя мрачная предопределённость – шпионы, интриги, ФСБ, погони, стрельба из-за угла в спину…
Я поёжился, принял вызов и осторожно сказал сонным голосом:
– Алё?
– Саша! Пожалуйста! Скажи, что это не ты! – скороговоркой выдохнул Ивлев.
– Это не я! – слова вылетели сами, мгновенно, я даже не успел толком понять, о чём именно спрашивают.
Но потом до меня всё же дошло, и я так же осторожно поинтересовался:
– А о чём, собственно, речь, Михаил Дмитриевич?
– А что, от этого твой ответ как-то зависит? – ядовито ответил генерал. – Короче, чую по голосу, что-то там с вами нечисто. Отправляю к вам Даниила! Пока он не приедет – сидеть тихо! Ни с кем не разговаривать! Ничего не предпринимать! – он тяжело выдохнул и, судя по звуку, принялся жадно что-то пить.
– А может… – осмелился заикнуться я.
– Не может! – резко перебил меня Ивлев, поперхнувшись.
Надо же – и облиться не побоялся. Похоже, и правда – припекло их там. Как там было в кино? “Видать, попали куда-то!”. Жаль пилотки у меня нет.
– Никаких переговоров по незащищённым сетям связи! – прервал мои умствования Ивлев. – Это понятно?
– Понятно, – буркнул я. – Может, быстрее я к вам?
– Не получится, – с сожалением ответил генерал. – У нас тут все на ушах, безпеку на параноидальный уровень выкрутили… Хорошо, Данила за периметром ночует… ночевал. У вас там сейчас тоже всех в ружьё подымут! Потому настоятельно рекомендую от любых необдуманных действий воздерживаться!
Я возмущённо фыркнул и заявил:
– Мы вообще сейчас спать ляже… спим, вот!
– Или так. Хотя, я бы на вашем месте не смог! Какие тут сны могут быть? Когда о душе думать надо!
– Душе? Какой душе? – ошеломлённо выдавил я.
– Как о какой? Бессмертной, конечно же. Или грешной, это уж у кого как, – на фоне прозвучал звонок, генерал отвлёкся, прорычал несколько слов неразборчиво в сторону, пока я лихорадочно соображал: что могло случиться и чем это нам может грозить. Команда тем временем собралась вокруг и буравила меня обеспокоенными взорами.
– Так, всё, мне некогда, – Ивлев вернулся на линию с куда более бескомпромиссным настроем, видимо, по инерции от предыдущего разговора. – Даниил уже едет, сидите, ждите его. Артемьева я тоже поднял, всё ему сказал, он подстрахует. И помни – никому ни слова!
– Я понял, – ответил я ожидаемое, после чего генерал положил трубку.
–*-*-
Сначала хотели ждать Данилу в “перспективной”, но потом вспомнили про секретность – всё равно придётся возвращаться в гостиницу.
– О, хоть поспим! – это Дима. Настолько красноглазый, что аж страшно за него.
– Да конечно! – Либанов как-то болезненно скривился. – Он уже в пути, как я понимаю. Едет с мигалками, вероятно, а то и вовсе с гаишным эскортом. Ночь, на дорогах пусто. Минут через 15 будет!
– Тогда нам стоит поторопиться, – рассудительно подытожил профессор, и, подавая пример, снова занялся оборудованием.
На этот раз Дима тоже присоединился, и в 6 рук справились они довольно быстро.
Когда мы с Рыжей, растолкав остальных по номерам, вынырнули в душноватой спальне, она, как-то разом сгорбившись, повернула голову ко мне:– Слушай, а давай я спать лягу? А вы меня трогать не будете!
Я замялся, не зная что – вернее, как – сказать. Она это, конечно, заметила, и усилила нажим:
– Всё равно я ничего не хочу решать! Я девочка, в конце концов! Ругайтесь там сами, а?
Ну и что я мог ответить? Только “конечно, дорогая!”.
Рыжая немедленно плюхнулась на кровать – как была, в одежде и кроссовках даже, и мне показалось, что заснула она ещё в полёте. А я, вздохнув, пошёл на кухню, поскольку спать не хотелось совершенно.
Вот что за паника такая, а? Неужели мы – сами того не желая, всё-таки попали в какой-то корабль? Или вообще промазали? И врезали, к примеру, по побережью? Или неверно оценили скорость, и там какие-то глобальные проблемы? Наверное, всё ж стоило нам попробовать с объектом попроще! И с возможностью объективного контроля! Вот с машиной же – нормально ведь получилось? А всё Либанов со своими загонами! “Удобный момент”... Удобный, блин!
И вообще – с чего мы взялись решать судьбы народов? Особенно, эти самые народы даже не спросив? Хотя…
Я присел к столу, бездумно нажал на кнопку включения чайника и уставился на загоревшийся синий огонёк. Чайник почти сразу зашелестел успокаивающе – круть, даже чайник за нас.
С другой стороны, а к чему сомнения? Ну и что, что народ не спросили – а что, я сомневаюсь в исходе? Неужели кто-то будет против? Ну ведь реально эти наши дорогие партнёры обнаглели вкрай! Да любого на улице спроси…
Я внезапно вспомнил про так и не вскрытый конверт и медленно полез в карман, как будто от этого сейчас зависела сама жизнь.
“А кто хотел в бла-ародство играть, а?”, – толкнулась мысль. – “Всё на себя, на свои плечи, я сам решаю, один!”. Рука с конвертом замерла. Пару секунд я посидел в глупом положении с рукой в кармане, но тут щёлкнул, отключаясь, вскипевший чайник, и я решительно выдернул конверт из пиджака.
Так, куда бы его… А вот в чемодан! Сроду мы этот карман на крышке не открывали, подозреваю… пусть там и лежит. Может, потом когда откроем, почитаем, посмеёмся… хотя – вряд ли. Что-то подсказывает, что теперь нам всем станет окончательно не до смеха.
Вот как так получилось, а? Вроде всё только наладилось – вокруг свои, чистая наука, ни в чём отказу нет, знай, постигай тайны бытия. Тренируйся, живи, люби, никаких проблем! Телепорты строй по всей стране. Для людей. Так ведь нет – обязательно найдётся какая-то хрень! И какие-то хрены с горы, которым это не нравится, черт побери эту проклятую жизнь!
Похоронным маршем зазвонил телефон. И уже сквозь ровный тон Данилы, поздоровавшегося так, как будто ничего и не произошло, и это не он только что мчался через всю ночную Москву, я уловил за дверью голос Артемьева: “Внимание! Выход!”. Горько усмехнувшись – вот оно теперь всегда так будет, похоже! – я бросил короткий взгляд на беспробудно спящую Рыжую и обречённо потащился к дверям.
–*-*-
В аквариуме Биоцентра было темно и тихо. Мы втроём – я, Данила и Либанов – наверное, могли бы услышать собственные шаги и проникнуться нервом момента. Могли бы. Если б не многоногая орда охраны – человек 10, никак не меньше. Вот зачем они нам внутри здания, спрашивается?
– У вас там есть какой-то супер-секретный кабинет, как я слышал, – нейтральным тоном проговорил в никуда Даниил.
И сразу двое метнули оччень укоризненные взгляды: Либанов – на Данилу, а Артемьев – на Либанова. А я вроде как и ни при чём, как будто и посторонний здесь, наблюдаю с интересом. Но – никто никому ничего не сказал. Хотя, подозреваю, что беседа с подполом ещё впереди…
Когда мы втроём заперлись в “термосе” и Либанов всё включил-запустил, Данила вытащил из своей сумки, которую он всегда таскает на ремне, какой-то девайс. И сам ещё прошёлся им по всем стенам, а особо тщательно – по двери и вокруг неё. Андрей наблюдал за его потугами с нескрываемым скептицизмом.
– А вот, к примеру, позвонить отсюда можно? – спросил Данила с самым наивным выражением на лице, доставая из сумки какой-то аппарат совсем уж дремуче-кондового вида.
Либанов в ответ только фыркнул пренебрежительно.
– Жаль, жаль… – покивал головой Данила. – Сейчас нам апдейт по ситуации бы не помешал… Впрочем, ладно. Вопрос без свидетелей: парни, это вы? – и буквально впился в нас взглядом, как-то незаметно переместившись так, что мы оба оказались перед ним на расстоянии вытянутой руки.
– А что мы-то? – возопил я. – Генерал сказал, ты приедешь и чего-то объяснишь, а ты опять то же самое спрашиваешь!
Данила ещё придвинулся к нам и проговорил свистящим шёпотом, переводя взгляд с меня на Либанова и обратно:
– Авианосец утопили – вы?!
Либанов с шумом выпустил воздух сквозь зубы, и Данила мгновенно повернулся к нему, вздрагивая от нетерпения.
– Ну и стоило огород городить? Сразу бы и сказал! А то – “вы”, “не вы”...
Я подумал, что сейчас Данила ему врежет! Но Либанов успел расколоться раньше:
– Авианосец – мы. Только мы не знаем, что с ним случилось.
– Он утонул, – сухим канцелярским тоном проинформировал нас Данила.
– Утонул, значит, всё-таки… – вздохнул Андрей. – И что амеры говорят?
Даниил, по-видимому, окончательно взяв себя в руки, хмыкнул, отошёл назад и грациозно опустился в кресло.
– Может, они что-то и говорят, но только не нам. Не сомневаюсь, однако, что рано или поздно скажут. Особенно, если сумеют что-то на нас накопать. И очень важно знать – улики остались? На нас показывают?
– Нет! – в один голос ответили мы с Либановым, последний ещё и добавил, криво усмехаясь:
– Совершенно не представляю себе, как можно атрибутировать сугубо природные объекты и явления в качестве улик против кого-то. Тем более, против нас: где мы, и где – океан… а какой океан-то хоть, кстати?
– Актёр из тебя так себе, – отсутствующим тоном сообщил ему Данила, глядя в никуда из-под полуприкрытых век. – Даже я бы на раз выкупил, чего уж про следователей говорить… Впрочем, сколько-то заинтересованное в результате следствие вам в любом случае не грозит, так что, придерживайтесь пока именно этой версии: ничего не знаем, по ночам спим, никого не трогаем. Оборудование выключено, лаборатория опечатана, лабжурнал можем предъявить. Если начальство разрешит. Ясно?
Мы оба синхронно кивнули.
– Остался один вопрос: куда можно вот так же грохнуть ещё?!
–*-*-
Когда мы остались одни – Данила всё же пошёл наверх, связываться с генералом – Либанов задумчиво спросил:
– Вот всё хочу поинтересоваться: а ты отсюда окно открыть можешь?
– Откуда это – “отсюда”? – не понял его я.
– Отсюда – это из “термоса”.
Вместо ответа, я натянул на лицо маску вселенской скуки и с ленивым взмахом кисти открыл небольшое окошко над его головой. Оттуда сразу же дунуло холодом: неудивительно, ведь другая сторона виртуального туннеля прорезалась на высоте ста метров над землёй. Жаль, дождя нет.
– Это хорошо, – задумчиво покивал Либанов. Помолчал, глядя вниз, а потом поднял голову и посмотрел мне в глаза: – Хорошо, потому как, чую, может нам пригодиться. В самом ближайшем будущем. И это… могу я попросить?
Я вопросительно мотнул подбородком, и Андрей объяснил:
– С тобой. Если что.
Я завис, не зная, как реагировать, но тут к нам вломился Данила, и всё завертелось.
Наверху на нашем этаже уже хозяйничала толпа незнакомых мне людей с каменными лицами. Артемьев, похоже, вывел на смотр весь свой личный состав, и теперь нельзя было и голову повернуть, чтоб не уткнуться взглядом в камуфлированную фигуру с автоматом. В моём кабинете пробили стену и рядом, в “перспективной”, установили какое-то вундерваффе зловещего вида. Либанов пытался сунуть туда нос, но его довольно грубо отбрили – видать, секретное чего. Зато у меня на столе появился архаичный телефонный аппарат. Проводной. И планшет для видеосвязи, толщиной в кирпич и весом в два, ладно хоть с подставкой. Окна занавесили плотными шторами, после чего мы смогли, наконец, нормально поговорить с Ивлевым.
Оказывается, пока мы секретничали внизу, кое-что прояснилось. В частности, американцы сделали для прессы заявление об инциденте, правда, без конкретных деталей: “катастрофа в силу естественных причин”. Авианосец действительно утонул, да ещё и не один, в релизе утраченными значились 4 корабля, правда, мне их названия не сказали ровным счётом ничего.
Генерал узнал обо всём так быстро потому, что авианосную ударную группу сопровождала наша подлодка. Повезло, что она шла параллельным курсом, на приличном удалении, а наш астероид, по-видимому, хлопнулся с другой стороны. Но даже и так, мало им не показалось: лодке пришлось аварийно всплывать, она полностью потеряла ход, и теперь моряков надо оттуда как-то спасать. Хорошо ещё, что их в катастрофе никто не обвинял – было ясно, что они и сами пострадали не меньше, да и не было у них ничего подобного. Американцы – надо отдать им должное – даже запросили подводников, не требуется ли им помощь! Наши, понятно, отказались.
Наш камешек упал в воду, ни один корабль непосредственно не задев. Ровно так, как мы и предполагали – рядом. Только, во-первых, получилось очень уж “рядом” – в самую середину ордера, а во-вторых —чего-то мы, видать, недосчитали: “плюх” вышел таким масштабным, что авианосец сначала лёг на борт, а потом и вовсе пустил пузыри. Я пытался приставать к Ивлеву с вопросом – как же так? Неужели такой большой и дорогой кораблик можно вот так просто утопить?! Но генерал не повёлся, только буркнул недовольно:– Откуда я знаю? Вот тоже, нашёл моряка!
На что я, ничтоже сумняшеся, ответил, почёсывая в затылке:
– О! Точно! Можно у морячков спросить же…
– Не вздумай! – синхронно взвились Ивлев с экрана и Данила со стула.
– Ты что, уже всё забыть успел?! Обещал же – никому и ничего! – с какой-то даже обидой в голосе добавил Ивлевский ассистент.
– Да шучу я! – попытка сгладить углы вышла несколько неуклюжей, но, как говорится, “чем богаты”... – А то какие-то напряжённые вы все!
– Будешь тут напряжённый… – отходя, пробурчал генерал. – Хоть под замок сажай, честное слово!
Я недоверчиво тряхнул головой, вгляделся в планшет, но поймать взгляд Ивлева так и не сумел. Это он что – серьёзно?Внезапно очень захотелось максимально борзым голосом сказать: “А ху-ху не хо-хо?!”.Пожалуй, даже хорошо, что генерал отключился первым.
Глава 22
Как ни странно, но за прошедшие три дня не произошло ровно ничего.
Мы с Ивлевым ежедневно по нескольку раз ругались. Дважды я участвовал в селекторах, один раз – в заседании правительственной комиссии, а второй… я даже так и не понял, что это за люди, но подозреваю, что сборная спецслужб, поскольку почти все участники были представлены наглухо размытым изображением.
Ну и отключили бы уж тогда камеру вовсе, что за понт? Или это только мне такое показывают, а друг друга они видят нормально? Всё равно, никакого смысла в этом шоу реально не было, поскольку ни на том, ни на другом сходняке слова мне так и не предоставили. Я даже попытался во время речи очередного нудного ФСБшника улечься на стол и поспать, но Данила, так и таскающийся за мной неотступной тенью всё это время, чуть не выпрыгнул из штанов от эдакого святотатства. Пришлось сделать каменное лицо и продолжить медитировать на экран.
Все эти люди почему-то говорили на каком-то странном птичьем языке… когда вроде знаешь все слова, но смысл – ускользает. Нет, я понял, что нас ругают. Слава богам – довольно осторожно. Но – ругают всё равно. Причём, сколько-то внятно причину претензий никто ни разу так и не сформулировал…
Рыжая все эти дни отсыпалась в номере, решив, видимо, поставить новый мировой рекорд по увиливанию от неприятностей. Лаборатории нам закрыли фсбшники, не просто взяв слово там не появляться, но и поставив внутри круглосуточные посты. Либанов тихо бесился от безделья в нашем бывшем учебном классе, поскольку все более подходящие помещения как-то неожиданно оказались кем-то заняты. Я было предложил ему – пока суд да дело – “поработать на перспективу” с подрастающей сменой, но ответом мне был настолько дикий взгляд, что даже договаривать не было никакого смысла. Данила обосновался в ивлевском кабинете, вернул часть своей банды и занял тем самым свои же старые помещения. “Перспективную” отжали под секретные нужды секретные фсбшные технари, ежедневно подтягивая туда всё новые ящики с чрезвычайно секретным оборудованием. И даже оставшееся рабочим крыло гостиницы полностью выселили, напихав туда нереальное количество разного военизированного люда. Все наши институтские кадры затаились по своим долгопским общагам и квартирам.
Всё замерло.
И только Артемьев цвёл, пах и колосился. Похоже, ему начальство выдало карт-бланш, и количество всяких подписок, инструкций и формуляров, которыми нас одолевали секретчики, исчислялось, кажется, десятками. В день. Штат ему тоже изрядно расширили, так что, мы теперь из гостиницы в “аквариум” шли буквально через строй охраны, да и вообще, создавалось такое впечатление, что Биоцентр у МФТИ отжали всерьёз и надолго. Всю еду откуда-то привозили уже готовой, централизованно. О доставке пришлось наглухо забыть, не говоря уж о том, чтоб выскочить пообедать в “Теорию”...
Самое весёлое, что от заклятых друзей тоже не доносилось ни звука. Каждый день я ждал сообщения, что американцы собрали СБ ООН и выкатили там обвинения в кровавых преступлениях с душераздирающими подробностями, но ничего подобного, даже самая что ни на есть жёлтая пресса не проронила ни словечка. Ну, насколько мы могли судить из нашего почти-заточения.
Но я-то – знал!Мы все знали. И это было тяжелее всего.
–*-*-
На четвёртый день этого дурдома Данила неожиданно не встретил меня утром у двери. Вместо него пришёл подпол, но и он не стал держать меня за ручку, только коротко глянул “сквозь” и упилил вперёд, а внутри Биоцентра и вовсе свернул куда-то, предоставив меня самому себе. Есть с утра не хотелось, поэтому я сразу поднялся к себе и обнаружил возле двери профессора в окружении охраны. Одинцев был непривычно тих и скромен, чтоб не сказать – “мялся”, потому мы вместе зашли в кабинет, где я немедленно отвлёкся на звонок генерала. И пока мы с ним в очередной раз перегавкивались ни о чём по видеосвязи, проф чего-то пробубнил, сунул мне на стол какую-то бумагу и свалил в туман.
Ивлев же на этот раз решил вынести мне мозг по максимуму. Все эти его поучения и воззвания к лучшим чувствам советского пионера мне в какой-то момент до того надоели, что я чуть не взорвался и не послал его прямым текстом, но тот, видно почуяв приближающийся надлом, спешно попрощался и вырубил камеру. Ещё несколько минут я сидел, тяжело дыша и пытаясь прийти в себя. Получалось так себе.
Видимо, поэтому в ответ на осторожный стук в дверь я рявкнул что-то среднее между “Кто?!” и “Какого … ?!” таким голосом, что стучавший затих и от намерений своих отказался. Я, однако, немедленно устыдился такому своему поведению, встал и открыл дверь сам, обнаружив там Либанова.
– Заходи.
– А ты… не говоришь сейчас? – осторожно осведомился Андрей из коридора. – А то я, может, потом…
– Поговорил уже… давай, не стой на пороге.
Сначала ноги сами меня понесли на обычное место, начальственное, но я тут же опомнился и свернул в сторону, к креслам у окна. Уж точно не перед Либановым мне бигбосса изображать… Он с видимым облегчением сел рядом и тут же свернул голову бутылке воды. Несколько минут мы сидели молча.
– Если ты думаешь, что я тебе расскажу что-то новое – зря. Никто ничего мне так и не сказал, только нервы мотают, сволочи.
– Да я и не рассчитывал, понятно, что сейчас нас в вакууме заперли и решают, как быть дальше, – с готовностью откликнулся завлаб.
– А чего надо тогда? Сам видишь – режим ослабили вроде сегодня. Данила свалил, и охраны поменьше. А главное – Артемьев ни одной запугивающей бумажки сегодня ещё не принёс!
– Это точно, – Либанов аж посерел от расстройства. – Вот посмотришь, от нас половина народу разбежится, если всех заставят такое подписывать!
– Разбежится… – подначил его я. – Это если они все не сидят уже в какой-нибудь шарашке за Уралом!
Андрей только отмахнулся неверяще. Но задумался.
– А точно они… ну, утонули? – закинул удочку Либанов. – Не может быть такого, что ошибка какая-то?
Я только пожал плечами.
– Я ж сказал уже – никаких новых данных не имею.
– А сам как думаешь? – он помялся, но всё же продолжил. – Не может быть такого, что нас просто разводят? Ну, чтоб покладистее были? Менеджмент через чувство вины, все дела… Нервы тебе мотают – не просто же так, из любви к искусству!
– Очень сомневаюсь, – я мотнул головой и, похоже, перестарался: в шее что-то отчётливо хрустнуло. Мда, засиделись мы тут – пора на волю!
Я резко встал, прошёлся по кабинету, потянулся.
Надо что-то с этим делать. А то ведь и правда – с этих, конторских, станется такую лажу нам впарить!
Я обернулся к Либанову.
– А если это всё же правда, как думаешь, сколько народу могло потонуть?
Тот с готовностью откликнулся:
– Сам понимаешь, такое гуглить – рискованно сейчас, кто его знает, не нацелили ли уже на нас какой-нибудь PRISM… Но я посмотрел наш авианесущий крейсер, “Адмирал Кузнецов”. Так вот, на нём – под 2 тысячи экипажа! И, насколько я понимаю, на настоящем авианосце должно куда больше быть… как бы не вдвое! Да ещё там какие-то три других корабля… Короче, выступили мы… как бы не на десять тыщ человек. Но пять – минимум.
– Ну, знаешь… в конце концов, они к нам тоже не с новогодними подарками шли! – возразил я, чувствуя, тем не менее, что делаю это больше “для порядка”. Или для себя.
– Это тоже утешает, да, – кивнул Либанов, но выражение его лица не изменилось ни на йоту.
– Я, короче, предпочитаю думать так: “Жила бы страна родная, и нету иных забот”. Вот так, и никак иначе. И меня сейчас даже больше волнует вопрос, насколько свои с нами честны.
– А я вот не знаю, – через сотню вдохов признался Либанов, пряча глаза. – Понимаешь ли, я свою научную карьеру представлял как-то по-другому. Совсем по-другому.
– Ну, а кому сейчас легко? – через силу хохотнул я. – Так-то я тоже третьи сутки не сплю… одни “мальчики кровавые в глазах”. Но надо себя заставлять! В конце концов, кроме нас, никто телепорт не сделает! А он точно нужен людям, и никого не убивает, а совсем даже наоборот.
А после мы оба замолчали – говорить не хотелось.
–*-*-
После обеда я вернулся как не к себе: фсбшные техники установили мне на стол какой-то супер-комп аж с тремя мониторами сразу. Вот была охота – не такой уж я и любитель с этими железяками возиться… Это Данилу – хлебом не корми, а мне в эти дни и планшета хватало выше крыши. Зато другой любитель больших экранов – Либанов – сразу же оживился и ловко оттёр начальство плечом:
– Ну-ка, ну-ка, что это у нас тут такое новенькое?!
А дальше мы залипли.
Комп оказался включен во все возможные сети, не только центрального офиса Телепорта, но и правительственную, и даже Даниловская контора могла похвастать своей папочкой. Оказавшейся самой объёмной из всех. Я, правда, ограничился ролью наблюдателя, несколько скептически глядя, как Либанов судорожно шерудит мышкой, лазая по залежам всевозможных документов. Продолжалось это минут 20, пока он, зайдя в очередную папку и открыв наугад пару файлов оттуда, не побагровел лицом.
– Что-то не так? – заботливо спросил я, не без некоторой издёвки, впрочем. Чисто на всякий случай, поскольку содержимое на экране мне не говорило ни о чём.
– А ты не понимаешь? – злобно прошипел завлаб, и тут же раскололся: – Это наши документы! Лабораторные!
– И что? – совершенно искренне не понял я.
– Что? А то, что я никому их не давал?!
Мне оставалось только пожать плечами.
– Очень секретное что-то? – уточнил я, глядя, как Либанов с субсветовой скоростью жонглирует таблицами и документами. Тот не отреагировал, пришлось пихнуть в плечо. Начальство я, в конце концов, или где?!
– А? Не, не секретное. Особенно теперь, мда. Но ситуация говорит сама за себя. Никто ведь и не спрашивал даже ни разу! Обложили, короче, гады.
Вздохнув, спорить я не стал. Впрочем, и сам Либанов углубляться в тему не захотел, вывернув вместо относительно “нашего” фолдера в совершенно недоступный нам раньше правительственный раздел. И вот там-то мы и оторвались!
Такого бурления магмы я себе и представить не мог! Оказывается, правительство уже завалили кляузами всякие разные ходоки от всевозможных бизнесов и отраслей народного хозяйства, так или иначе задетые развитием Телепорта. Первыми, понятное дело, были авиаторы – всю экономику их существования мы снесли одним молодецким ударом, разом перехватив все самые вкусные маршруты, с которых авиакомпании кормились десятилетиями. Да, конечно, претензий к ним хватало всегда, и мы точно лучше решали вопрос перевозки людей и грузов, но… большая отрасль, сотни тысяч занятых… а я и не представляю, как решать этот вопрос!
Следующим Андрей зачем-то открыл документ с шапкой “Институт Гипростроймост”. Текст прям с самого начала звучал откровенно панически: заказчики массово приостанавливали даже проектирование, объясняя это тем, что парная станция Телепорта обойдётся дешевле и может быть построена куда быстрее. Корпоративные заказчики отметились, если верить бумаге, все до единого, но и государственные структуры уже зашевелились.
Дочитав до конца, мы с Либановым переглянулись, он пожал плечами и полез в свои изыскания дальше, а я откинулся на спинку стула и прикрыл глаза – устал.
