Текст книги "Горький шоколад (СИ)"
Автор книги: Максим Субботин
Соавторы: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
Потом была работа над книгой. Работа настолько увлекла ее, что когда Эль, наконец, закрыла свой старенький видевший виды ноутбук, часы показывали половину третьего ночи. В телефоне висело сообщение от незнакомого номера, но по его содержанию Эль сразу узнала отправителя.
«Привет, надеюсь, я не очень поздно? Как ты?» – написал Джонатан Эванс. Дата отправки сообщения значилась половиной десятого вечера.
Эль положила себе не забыть ответить ему завтра.
Будильник разбудил ее в шесть тридцать утра. Быстро приняв душ, Эль отправилась на пробежку. Не то, чтобы она страдала маниакальной тягой к спорту, но если выдавалась возможность дать телу встряску, никогда ею не пренебрегала. Перед тем, как уйти, предупредила Сэмюеля – интересно, во сколько же он вставал, если даже в семь утра уже был при полном параде? – что отлучится на полчасика, оставила телефон и вышла на улицу.
Денек обещал быть солнечным.
Она успела отбежать на несколько кварталов, когда обратила внимание, что за ней потихоньку следует старый «мустанг». Эль несколько раз оглядывалась, чтобы убедиться, что машина действительно следует за ней. Она уже собиралась свернуть на соседнюю дорожку и вернуться домой, когда «мустанг», чихнув облачком черного дыма из выхлопной трубы, резко обогнал ее и прижался к обочине. Водитель лениво выбрался наружу. Он щурился на солнечном свету и лениво пожевывал зубочистку, а его джинсовый костюм, хоть и выглядел новым, был порядочно потрепанным. Как будто мужчина носил его не снимая с самой покупки.
Эль мысленно громко и совсем не прилично выругалась.
Проклятье! Как он нашел ее?
– Ну и где теплые объятия для любимого папы? – Айзек Кромби театрально развел руки, но, когда стало ясно, что Эль не спешит в них хлопнуться, передернул плечами и заложил пальцы за пояс джинсов. – О’кей, тогда ограничимся обычным приветствием. Здравствуй, дочь.
– Что ты тут делаешь?
– Зачем сразу так грубо?
– Откуда ты узнал, где я? – Эль продолжала пятиться, одновременно не упуская из виду его ладони на ремне. Ошибиться она не могла – это был тот самый ремень, которым отец несколько раз порол ее за то, что она отказывалась выполнять его требования заняться сексом в качестве уплаты его долга.
– Моя единственная любимая дочь исчезла. – Мужчина скорчил почти правдоподобную расстроенную мину. – По-твоему, я должен был сидеть и ждать известия о твоей кончине?
– Это очень в твоем духе, – ответила она. Сделала два шага назад, отец сделал столько же вслед за ней.
– Рад, что ты помнишь, что в моем духе, а что – нет. Надеюсь, это сэкономит нам время. Не люблю, знаешь ли, болтать пространными фразами.
Кто бы сомневался, что ублюдок появился здесь не просто так. Эль скрутило живот от всевозрастающего ощущения опасности. Стараясь не выдать себя и не спровоцировать отца действовать быстрее, она бегло оценила окрестности. Впереди – пар, вокруг – лужайки, дома остались так далеко, что даже если она сорвет горло в крик, ее никто не услышит. Отец определенно знал, где устроить ловушку.
И все же, как он тут оказался? Наверняка подкарауливал ее неподалеку от дома.
– Что тебе нужно? – Эль старалась держать «лицо», хоть внезапная паника почти сковала ее мышцы. – Должна быть причина твоего появления на другом конце материка.
– Причина, конечно, есть, – не стал отпираться он. Но и своими планами делиться не спешил: просто скользил по ней оценивающим взглядом.
Эль прекрасно помнила это выражение на его лице. И те воспоминания вряд ли можно было назвать «приятными». Очевидно, что и в этот раз его визит не принесет ничего хорошего.
– Ты хорошо выглядишь, – сказал Айзек, выуживая изо рта пожеванную зубочистку. – Посвежела, румянец на щеках появился. Надо же, а я всю жизнь думал что ты уродилась бледнющей и конопатой.
Эль предпочла отмалчиваться. Если его не провоцировать, может быть, все обойдется? Не станет же он пороть ее прямо на улице?
– Я очень недоволен твоим бегством, Эль. – Мужчина покачал головой, но в его сожаление не поверил бы и слепой. – Знаешь, каково это: узнать, что единственная кровинка исчезла? Да я чуть пол штата на уши не поставил, чтобы разузнать, куда подевалась моя золотая девочка.
Золотая? Он называл ее так, когда хотел подчеркнуть, что может выручить за нее приличную сумму.
– Я в порядке и у меня все хорошо, – продолжая держать дружеский тон, ответила Эль. Ребенок в ней продолжал верить, что даже в таких больных ублюдках, как Айзек Кромби, может быть хоть капля любви к собственной дочери. И что этой капли окажется достаточно, чтобы остановить его совершения очередной гнусности. – Мне жаль, что я не сказала. Просто… все произошло так быстро, а ты был занят, и я не хотела беспокоить тебя по пустякам.
– Охотно верю, что ты не хотела рассказывать любимому папашке, что сорвала джек-пот. – Айзек растянул губы в широкой недоброй улыбке. – Зачем же говорить, что ты тягаешься с миллионером? Зачем вообще вспоминать о том, что у тебя, бл*дь, есть обязательства передо мной.
Так вот значит, откуда ветер дует.
Эль быстро прикинула, откуда отец мог прознать о Максе. Простое уравнение с одним неизвестным, которым мог быть всего-то один человек: Марго. Кроме нее никто на всем белом свете не мог знать, в чем доме она живет.
Жгучая обида со всей силы лягнула под дых, выколачивая из груди остатки воздуха. В голове колотилась одна единственная мысль: как она могла? Марго как никто другой знала, чего Эль натерпелась от своей «любящей» семейки. Она кучу раз сама чуть не силой волочила ее в участок и требовала зарегистрировать побои, а потом жутко злилась, когда Эль отказывалась ввязываться в судебную волокиту. Марго даже синяки ей помогала замазывать, чтобы своим видом Эль не отпугивала клиентов «Цыпочек», которые и приходили-то в основном затем, чтобы пускать слюни на милашек-официанток. И, в конце концов, Марго целиком одобрила ее решение ничего не говорить отцу ни о поступлении, ни о поездке.
Неужели она в самом деле так сильно взбесилась? Но, даже если поступок подруги был полностью продиктован обидой, Эль не могла найти ему оправдания.
– Тебе лучше уехать, – сказала Эль, когда справилась с первым приступом негодования. – Возвращайся домой, к квартам, покеру и рулетке. Уверена, на этот раз тебе точно повезет.
– Мне уже повезло, – растягивая слова, проговорил Айзек и, переломив зубочистку надвое, бросил мусор под ноги. – Твой богатый ё*арь трахает тебя за бесплатно, мать его! Да я чувствую себя поиметой целкой!
Эль поморщилась, и снова отступила, а он снова подвинулся.
– Но знаешь, ты молодец! – Он вскинул вверх оттопыренные большие пальцы, осклабился, демонстрируя крепкие желтые зубы. – Знала, перед кем ноги раздвигать. Вот только я хочу получить от этого сладкого пирога свою долю.
– Не было никакого сладкого пирога. Тебе лучше уехать.
Ответ ему определенно не понравился.
– То есть ты посылаешь меня? – спросил он, распаляясь.
– Я просто предлагаю тебе оставить меня в покое и вернуться домой. Мне больше не пятнадцать лет, и ты не сможешь заставить меня делать то, чего я не хочу. – Эль набрала в грудь побольше воздуха, собралась с силами – и выпалила: – Я тебя не боюсь, Айзек.
– А следовало бы, тупая сучка, если тебе дорога твоя мордашка.
– Мне дороги мои нервы, потому что если ты хоть пальцем меня тронешь или придумаешь какую-то другую мерзость, я заявлю в полицию. И, да поможет мне Бог, на этот раз пойду до конца.
Очевидно, сказать все это ему в глаза было величайшей ошибкой, но слова вырвались из нее, и, как ни странно, это облегчило ее ношу. Как будто все эти года она таскала за спиной каменную глыбу, которую не могла осмелиться скинуть. А теперь испытывала невероятное облегчение от того, что слова сказаны – и мир не перевернулся с ног на голову.
– Ты мне угрожаешь? – Глаза мужчины превратились в две щели. – Ты, бл*дь, мне угрожаешь?
– Предупреждаю.
– Мы сделаем вот как, дрянь сопливая. Ты прямо сейчас позвонишь своему кобелю и скажешь ему вот что: если он хочет и дальше трахать тебя, то пусть раскошелится. И пусть заплатит долг за то, что порвал твою целку.
Эль стало противно от его слов. Ее будто с головой окунули в грязь, и, лишив возможности искупаться, выставили на осмеяние.
«Ты не будешь плакать, как маленькая сопливая девчонка, – приструнил приступ ее малодушия внутренний голос. – Ты только что сказала, что пойдешь до конца – вот и держись за это».
– Ты больной, – прямо ему в лицо, выплюнула Эль. – Мне противно от мысли, что я в самом деле твоя дочь.
– Срать я хотел на твое «противно». Звони. Своему. Трахарю. – По словам, потребовал Айзек Кромби. – Миллион баксов на мое имя – и пусть считает, что я сделал ему скидку.
– Я не хочу с тобой больше разговаривать.
«Я смогу убежать, я смогу убежать…»
Она рванула с места, прекрасно зная, что для побега у нее будет всего одна попытка. И если она не воспользуется, не выложится на все двести процентов – последствия будут самыми печальными. И, скорее всего, дело не ограничится одними побоями.
Эль неслась со всех ног, почти не разбирая пути. Еще немного, до поворота, а оттуда до домов рукой подать, если закричит, то кто-нибудь обязательно выйдет на помощь. Не глядя под ноги, налетела пяткой на какой-то камешек: ступня тут же ушла влево, боль в почти зажившей лодыжке вспыхнула с новой силой и прострелила огнем до самого колена. Эль продолжила бежать дальше, но каждый раз, стоило пятку встретиться с асфальтом, ногу пронзала острая боль.
Ну же, оставалось совсем ничего.
Рука отца крепко ухватила ее за запястье, рванула назад. Эль дернулась обратно, яростно завопила, но в то же мгновение ей в плечо вонзилась игла. Эль пыталась вырываться, прекрасно осознавая, что отец точно не вколол ей порцию витаминов. Вот только мир вокруг начал стремительно расшатываться, а реальность превратилась в бесформенные обрывки.
– Я же говорил, что надо было просто позвонить своему мужику, – откуда-то издалека раздался голос Айзека Кромби – и Эль медленно провалилась в беспамятство.
Телефонный звонок громко вторгался в его сон.
Макс еще пытался отвертеться от настырного гудка, пытался сконцентрировать внимание на образе Эль под ним. Ее золотистые локоны разметались по подушке, на раскрасневшемся лице застыло желание. Он почти физически ощущал ее теплое тело, влагу между ног под собственными пальцами. Член стоял, как каменный. Если бы не треклятый телефон, Макс наверняка бы вошел в нее.
А, проклятье!
Он зло откинул покрывало, краем глаза посмотрел на часы: начало второго ночи. Тринадцать часов разницы давали о себе знать. Он едва не вырубился перед важным совещанием, поэтому влил в себя неимоверную порцию эспрессо, а потом, когда на Токио опустились сумерки, с трудом заставил себя сомкнуть глаза. И вот, когда, наконец, удалось уснуть, да еще с такими приятными сновидениями, раздается звонок. Это определенно не его партнеры, и точно не японские коллеги: и те, и другие заняты ровно тем же, чем и он минуту назад – сном. Значит что-то стряслось дома.
Макс со стоном уставился на недвусмысленно встопорщенные трусы.
Твою мать, возбудился, как подросток. Интересно, а если бы никто не помешал, утром бы его ждало позабытое с подросткового возраста «приятное пробуждение» в мокрых трусах?
На экране высвечивался номер телефона Ника, главы его службы безопасности. Значит дело дрянь – Ник не из тех, кто забывает о разнице во времени, и точно не станет тревожить нанимателя по пустякам.
Сонливость как рукой сняло.
– Я слушаю, Ник. Что случилось?
– Прошу прощения, что тревожу вас в такое время, но вы отдали указания сообщать о вашей гостье, если возникнуть сложности. Мисс Кромби пропала.
Три слова, но они мигом прогнали сон, а заодно и болезненную эрекцию.
– Подробности, – коротко бросил Макс, лихорадочно соображая, что могло стрястись на этот раз. Появилась Марго? Или Габриэль сама себя накрутила и снова сбежала?
– Мисс Кромби отправилась на пробежку в семь шестнадцать утра. Уже второй час дня, но она до сих пор не вернулась.
– Ты проверил ее вещи?
– Все дома, мистер Ван Дорт. Телефон тоже. Когда она уходила, то не выглядела расстроенной, – предугадав его следующий вопрос, отрапортовал Ник. – Какие будут указания?
– Моя сестра вернулась? Были какие-то другие гости?
– Нет. Ни гостей, ни звонков, ни писем.
– Прочешите округу – загляните под каждый куст, если понадобится.
– Без денег мисс Кромби не могла уйти далеко. Мы все сделаем, как надо.
– Держи меня в курсе дела.
Большего Нику можно было не говорить. Он был лучшим в своем деле и доказал свой профессионализм шестью годами службы. За это время он вытаскивал Макса из парочки таких передряг, которые, не будь все просчитано идеально, кончились бы скандалом в прессе и, что куда хуже, проблемами с властями. К счастью, то было в годы бурной молодости, и Макс сделал выводы из жизненных уроков.
О сне можно было забыть. Макс отправился в ванну и принял холодный душ. Почистил зубы, побрился. Тратил время, занимаясь обыденными вещами, чтобы привести мысли в норму.
Потом была кухня и еще одна – он сбился со счету, какая за день – чашка кофе.
Первый глоток обжег горло. Вид сверкающего огнями ночного Токио сквозь панорамные окна пентхауса больше не казался таким уж заманчивым.
Что могло случиться? Они же только вчера говорили по телефону, и Макс мог поклясться, что она была в полном порядке. Он нарочно избегал разговоров о том, что случилось вечером, боялся ее испугать. Для него это была просто игра, но для нее, учитывая ее невинность, подобные ласки могли быть чем-то из ряда вон выходящим. Какое-то внутреннее чутье подсказывало, что Габриэль не из тех девушек, которые, сохраняя девственность, умудряются напропалую трахаться всеми другими способами и успевают приобрести богатый опыт с множеством любовников. Он и сам не был пуританином и познал многие прелести жизни к двадцати годам, но именно с Габриэль все это казалось чужеродным, невозможным. Опытные девицы не умеют так натурально краснеть от простых поцелуев или петтинга.
Что в таком случае? Если это не Марго, то кто? Макс грешным делом подумал, что появилась Тина, с которой они расстались не то, чтобы на хорошей ноте. Габриэль об этом знать не следовало, но как только Тина более-менее пришла в себя, чтобы бросаться громкими заявлениями, она тут же принялась убеждать его в том, что держать в доме соплячку – это совсем не по-мужски. И что если эта девчонка единственная причина, по которой он не может возобновить их отношения…
Макс прошелся пятерней по влажным волосам, отхлебнул еще кофе и посмотрел на экране телефона, который оставил на спинке дивана. Тишина.
Тина, конечно, была весьма импульсивной женщиной, в особенности во всем, что хотела, но не могла заполучить. Но как правило вспышки подобной капризности были кратковременными. Она слишком высоко себя несла, чтобы опуститься до банального бабского выяснения отношений с восемнадцатилетней девчонкой. Так что – нет, к исчезновению Габриэль Тина вряд ли причастна.
На этом варианты заканчивались. Кроме самого очевидного – Габриэль ушла сама. Черт знает, под действием какого помутнения.
Он набрал Ника, и тот поднял трубку после второго гудка.
– Проверь все рейсы до Лос-Анджелеса.
– Уже, мистер Ван Дорт. Нет ни одного пассажира под таким именем. И я проверил вещи мисс Кромби: ее кошелек и документы на месте.
– Хорошо, до связи.
Значит, Габриэль не сбежала. С одной стороны, она не поддалась панике и истерике. Но с другой – где она, дьявол задери, может в таком случае быть?
Он успел приготовить и выпить еще одну чашку кофе, когда телефон «ожил».
Номер на экране был незнакомым.
– Слушаю.
– Привет, дружище Макс! – фривольно поздоровался хрипловатый голос. Мужчина наверняка был заядлым курильщиком лет этак двадцать.
– С кем я говорю?
– Ну, при благоприятном стечении обстоятельств, думаю, через пару годков ты бы звал меня «папочкой».
– Мой отец давно в могиле, – холодно ответил Макс. Ему хватило секунды, чтобы сложить два плюс два – исчезновение Габриэль и появление ее отца. – Габриэль у тебя?
– Надо же, а я-то всю жизнь думал, что вы, богатеи, только деньги считать и умеете. А ты, оказывается, еще и мозгами шевелить мастак.
– Случается. – Макс подавил желание ответить ему теми словами, которые редко использовал в повседневном лексиконе. – Сколько?
Мужчина разразился громким каркающим смехом, а потом зашелся в противном приступе кашля. Макс, сцепив зубы, ждал.
– Ты мне, бл*дь, нравишься, дружище! Никакой пустой болтовни, сразу деловой разговор. Значит у нас с тобой будет настоящая любовь и взаимопонимание. Смотри, какое дело. Эль – моя единственная кровинка. И я, как ты понимаешь, ее люблю. Ручаюсь, ты уже видел, что я заделал настоящего ангелочка своей бабе! Я, бл*дь, настоящий ювелир! – Он от души посмеялся над собственной шуткой. – Ну и, опять же, кормить ее и одевать влетело мне в приличную сумму. Эль – моя, как же это там на вашем-то богатейском языке…
– Долгосрочная инвестиция, – подсказал Макс.
– Вот, точно: моя крошка – долгосрочная инвестиция. И я, как ты понимаешь, хочу получить причитающуюся мне прибыль.
– Логично, – продолжал подыгрывать Макс. Пусть уже назовет сумму и место, а дальше они начнут играть уже по его, Макса правилам. Чертов ублюдок. – Габриэль в порядке?
Стоило представить Габриэль избитой или, не дай бог, покалеченной, внутри закипала такая дикая злость, что, если бы ее отец был сейчас перед ним, он бы, чего доброго, свернул говнюку башку.
– Я что, изверг какой-то? – хмыкнул «папаша». – Она немного побрыкалась, когда пришла в себя, но мы потолковали, как отец и дочь – и теперь у нас полное взаимопонимание. Не волнуйся, ее личико ты получишь в полном, мать его, первозданном виде.
Побрыкалась? Потолковали?
Макс так сильно сжал пальцы на телефоне, что металлический корпус жалобно скрипнул.
Макс так сильно сжал пальцы на телефоне, что металлический корпус жалобно скрипнул.
– Я хочу поговорить с ней.
– Ну, нет, она притомилась малость.
– Ты даешь мне поговорить с Габриэль – и мы возвращаемся к деловому разговору о сумме твоих дивидендов. Ты не даешь мне поговорить с Габриэль – и валишь на х*й на все четыре стороны.
– Черт, мужик, ты мне нравишься все больше и больше! Ладно, погоди, разбужу нашу спящую красавицу.
Ожидание показалось Максу бесконечно долгим. Он до боли прижал к уху телефон, ловя малейший звук или шорох, выискивая среди беспорядочной возни обрывки голосов и фраз. «Нет, пожалуйста, – донесся до него обессиленный измученный голос Габриэль. – Прошу тебя, не делай этого. Я поеду, куда ты скажешь, только не впутывай его!»
«Пожалуйста, малышка, молчи, – мысленно упрашивал ее Макс. – Просто сделай, что он от тебя хочет. Не дай ему…»
Раздался хлесткий и влажный звук удара, короткий женский всхлип.
«Я его убью», – подумал Макс – и понял, что только что дал себе обещание, от которого будет трудно отвертеться, потому что мысль о том, чтобы выпустить в башку «папочки» всю обойму из любимого «Дезерт Игла»[1] будет слишком сильным соблазном.
– Макс? – Голос Габриэль на том конце связи подрагивал, но она держалась хорошо. – Не слушай его.
Рядом раздалось злобное шипение, Эль с шумом выдохнула. Отец наверняка только что выдал предупреждение о том, что ее ждет, если и дальше будет говорить не по делу.
– Габриэль, малышка, слушай меня очень внимательно. – Макс старался говорить так, чтобы придать ей уверенности. – Не спорь с ним. Не вступай ни в какие разговоры. Делай все, что он скажет.
– Макс, – она всхлипнула, но не расплакалась. – Мне так жаль.
– Я не отдам тебя ему. Ты меня услышала? Габриэль? Скажи «да», если ты поняла все, что я тебе сказал.
– Да, – отозвалась она после секундной задержки.
– Не давай ему повод тебя обижать. Ты мне веришь?
– Да. Да, – уже увереннее, ответила она.
– Вот и хорошо. А теперь дай телефон этому сукиному сыну.
Короткой паузы Максу хватило, чтобы понять еще кое-что – он не станет привлекать к этому делу полицию. Ника и его «волкодавов» будет достаточно, чтобы уладить дело быстро и тихо.
– Ну вы и голубки, – скабрезно похихикал «папочка».
– Назови сумму и условия.
– Видишь ли, дружище, какие дела. Моя девочка та еще милашка, и я знаю ребят, которые раскошелятся, чтобы приобрести ее для определенных целей. Ну, ты понимаешь.
Макс молчал, выжидая продолжения.
– В общем, я предлагаю тебе купить мой цветочек по специальной эксклюзивной цене. С учетом того, что я позвонил тебе первому и пока еще не услышал других предложений от твоих конкурентов, то и сумма несколько… возрастет. Думаю, один миллион долларов меня вполне устроит. Ты-то парень небедный, да?
Макса так и подмывало согласиться, но годы дрессировки в деловых переговорах брали свое. Если согласиться сейчас, эта тупая скотина, чего доброго, решит, что продешевил, и через час-другой позвонит, чтобы выставить сумму побольше. Деньги Макса не волновали, он вообще не собирался платить, но каждый час задержки мог стоить Габриэль новых побоев или даже жизни. Значит, придется торговаться.
– Я стал небедным парнем потому, что умею считать деньги, – ответил Макс, стараясь придать голосу нотки легкого безразличия. – Если бы я всегда платил столько, сколько с меня хотят поиметь, то давно бы жил в Гарлеме[2] под мостом. Почти весь мой капитал в акциях, в деле. Снять такую сумму наличностью будет несколько… затруднительно. И, знаешь, это наверняка привлечет внимание налоговиков, полиции и прочих любителей совать нос не в свое дело.
– Вот только не надо пытаться меня на*бать! – взвился «папочка». – Класть я хотел на ту херню, которой ты меня пытаешься отыметь, как сучку в течке. Класть я хотел на твои проблемы с акциями. Слыхал? Или по слогам?
– Класть так класть. – не стал разубеждать Макс. – Только когда будешь попивать текилу где-то в Мексике и тебя побеспокоят копы, советую, как следует побрить жопу, потому что эти ребята точно передадут тебя федералам, а те дрючат жестко и без предварительных ласк.
Кажется, подействовало, потому что вместо очередной порции ругани ответом ему стало молчание. Дав «папаше» как следует все обдумать, Макс продолжил.
– Приятно иметь дело с дальновидным человеком. Надеюсь, ты понимаешь, если мне понадобятся услуги молоденькой невинной куколки, то в Таиланде за десять тысяч я могу купить таких хоть целый гарем? Только они еще и массаж охренительный делать умеют, и их точно не нужно выгуливать в свет, покупать им безделушки и делать всю прочую ерунду, которую рано или поздно затребует Эль. И потом – не держать же мне ее на поводке? Тайские смуглянки не уйдут, хлопнув дверью, не напишут заявление в полицию, потому что не знают английского! – Макс выдавил из себя фальшивый смешок. «Папаша» притих и, судя по всему, внимательно слушал все оговорки. Теперь главное не пережать. – Ну, а когда смуглянки мне наскучат, я всегда могу посадить их на самолет и отправить к родителям. И никаких претензий. Кстати, у Габриэль все прививки сделаны? А то, знаешь, столбняк – страшная штука.
– Девятьсот – и ни центом меньше.
– Ты что, шутишь? Девятьсот тысяч за девочку, которая вряд ли умеет сосать? Да ладно, «папочка», мы оба знаем, что в постели она хороша лишь своей невинностью и смущением. Не то, чтобы мне это не нравилось, но я бы предпочел за свои деньги получить резвую кобылку, а не заторможенную овцу. Надеюсь, мы понимаем друг друга?
– Восемьсот пятьдесят, – скрепя сердце, уступил «папаша».
– Шестьсот – и я заберу ее через двадцать часов.
– Восемьсот – и через десять, – выставил свои условия тот.
– Я сейчас на другом конце мира, «папочка», – хмыкнул Макс. – Семьсот, двадцать часов – и мы скрепим сделку рукопожатием и взаимными обещаниями сделать вид, будто этой встречи никогда не было.
– Хрен с тобой, – после затяжной заминки, наконец, сдался «папаша». – И не вздумай меня на*бать!
– Это не в моих интересах. Предпочитаю быть единственным покупателем на этом аукционе. Время и место?
– Не так быстро, приятель. Будь на связи и готовь бабки: семьсот тысяч зелени мелкими купюрами.
Макс нажал отбой и первым делом позвонил своему личному секретарю, чтобы та подготовила все к отлету через час. Следующим был звонок Нику, чтобы ввести его в курс дела.
– Я не хочу привлекать полицию, – сразу и четко обозначил Макс.
– Понял. Я пробью номер и имя, подтяну ребят.
– Понятия не имею, где будет встреча, но он не хренов наркобарон и наверняка знает о шантаже только из фильмов или от таких же дружков-идиотов.
– Не волнуйтесь, мистер Ван Дорт, мы достанем сукиного сына и на выбритых яйцах Папы Римского.
Перелет, как всегда, дался нелегко. И на этот раз к обычному чувству тревоги, которое ютилось в нем всякий раз, когда самолет набирал высоту, добавилось неприятное с детства чувство беспомощности и неспособности как-то изменить ситуацию, переломить правила игры с пользой для себя. Макс считал, что давно избавился от этого чувства. Он успешный бизнесмен, который привык все держать под контролем.
Но вот контроль ускользнул.
Габриэль где-то там, избитая ровно до той степени, чтобы представлять коммерческий интерес и при этом не оказывать сопротивления. Макс хотел верить – она прислушалась к его совету не провоцировать новые обои, но что-то подсказывало, что она явно не из тех, кто способен отключить эмоции. Наверняка огрызается, как перепуганный, загнанный в угол зверек, которому только и остается, что храбриться в бессмысленной надежде испугать превосходящего по силе противника.
Будь оно все неладно! И угораздило же его.
А с другой стороны… Если на секунду отбросить в сторону ублюдка Айзека, то неожиданно крутой вираж, который сделало его порядком наскучившее размеренное существование после появления Габриэль, заставил его вспомнить давно позабытый вкус… жизни?
Макс нахмурился, прикрыл глаза.
Странные мысли у миллионера. Любой другой покрутил бы у виска – и был бы по-своему прав.
«С жиру бесится, не знает, чем или кем себя занять».
И вот на горизонте появляется она – девчонка, делающая в по жизни первые шаги. Кто она для него? Увлечение? Игрушка? Способ на время вынырнуть из привычной атмосферы? Или нечто большее? Гораздо большее…
«Я должен вытащить Габриэль. А потом, когда она будет в безопасности, подумать о том, что за ерунда творится в моей собственной жизни».
[1] Desert Eagle – (рус. «Пустынный орёл») – самозарядный пистолет крупного калибра (до 12,7 мм). Позиционируется как охотничье оружие и оpужие для самозащиты от диких зверей и преступных посягательств (википедия)
[2] Гарлем (англ. Harlem) – район в северной части нью-йоркского округа Манхэттен, известный как район проживания афроамериканцев (википедия)
В аэропорту его уже встречали. Ник, как всегда в идеально сидящем костюме и с блестящей лысиной. Он проводил Макса в ожидающую машину, по дороге быстро обрисовав ситуацию.
Тот номер телефона, с которого некто звонил в Токио, действительно принадлежал отцу Габриэль – Айзеку Кромби. Последний раз им воспользовались как раз прошлой ночью, звонок шел из района Бронкса.
– У него там есть друзья? – спросил Макс.
– Таких данных нет, – мотнул головой Ник. – Насколько я могу судить, Кромби человек довольно замкнутый, нелюдимый. У него нет не то что друзей, но даже знакомых можно пересчитать по пальцам. Такие же завсегдатаи баров – без серьезного уголовного прошлого и связей.
– Похоже, его сильно прижали.
– Да. Мне не известна точная сумма его долга, но она велика. Кромби проигрался по-крупному. А потом еще дважды или трижды брал в долг, пытаясь покрыть проигрыш. В конце концов, кто-то перекупил все его долги и пришел требовать свое. После этого Кромби провел в больнице пять дней, затем сбежал оттуда, но дома уже не появлялся.
– Откуда он узнал про Габриэль? Я думал, она не сказала ему о поездке в Нью-Йорк.
– Полагаю… – Ник запнулся, пожевал губами. – Мистер Ван Дорт, ему об этом рассказала Маргарита.
– Что? А, проклятье! – Макс даже остановился от неожиданности.
– Она звонила ему на мобильный за шесть часов до того, как Кромби купил билет до Нью Йорка.
– Марго-Марго, ну, как так?
Вот что значит обиженная женщина. В особенности молодая, привыкшая поступать, как считает нужным, и получать, что хочет. Он должен был предусмотреть нечто подобное с ее стороны. Не должен был так накалять их отношения. В конце концов, именно он старший – и именно на нем лежит вся ответственность.
Им еще придется поговорить. Но позже. Сейчас есть куда более важное дело. И дело это усугублялось тем, что для своего укрытия «папаша» выбрал Бронкс – обитель не обремененных честью и совестью людей, преимущественно мексиканского происхождения. С одной стороны, место действительно отлично подходило, чтобы исчезнуть из поля зрения, раствориться, переждать, не опасаясь полиции. С другой стороны, куда больше полиции следовало опасаться тамошних аборигенов, которые вряд ли станут церемониться с белыми чужаками.
Очень не хотелось думать, что судьба Габриэль может сложиться куда хуже, если «папаша» не озаботился мерами элементарной осторожности.
В доме, ожидаемо, уже разместилась целая мобильная мини-армия. Ник ввел в курс дела о каждом из «ребят» и за каждого же поручился головой. Макс слушал его в пол уха, прекрасно понимая, что в подобных делах лучше держаться за профессионала, который прошел дрессировку годами службы в разведке, двумя войнами, и бог знает сколькими стелс-операциями, о которых не рассказал даже под страхом не получить работу.
– Я позаботился о том, чтобы слуги какое-то время отсутствовали, мистер Ван Дорт, – сказал Ник, когда Макс поинтересовался отсутствием Самюэля, который не имел привычки пропускать его возращение. – Дело щекотливое, для всех будет лучше, если мы сократим количество вовлеченных до минимума.
– Правильно, – согласился Макс, а про себя подумал, что посторонним людям, даже если они живут с ним бок о бок уже не первый год, вовсе незачем взваливать на себя эту ношу. Неведение – лучшая благодарность за их безупречную работу. – Итак, какой у нас план?
– Я поднял старые связи, воспользовался помощью Джека, и мы кое-что нарыли. – Ник указал на парня, который оборудовал на кофейном столике что-то вроде личной серверной. По виду он походил на простого гика, хотя разворот плеч и выглядывающая из-под рукава футболки татуировка говорили о его военном прошлом. Или настоящем? – Сузили круг поисков до периметра в десяток кварталов.
– Неплохо, но чем это нам поможет? – спросил Макс.
– Пока ничем. Территория слишком большая. Если мы не задействуем полицию, то прочистить ее, не привлекая внимания, будет не просто.
