Текст книги "Горький шоколад (СИ)"
Автор книги: Максим Субботин
Соавторы: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
Он видел, что Габриэль готова спорить.
– Персонал знает свое дело. Но мало ли что.
Так и не дав ей возможности сказать и слово, он сел в машину, захлопнул дверь. С заднего сидения донесся приглушенный стон.
– Скоро будем в больнице, – обернулся Макс. – Все будет хорошо. И…спасибо тебе.
– Ерунда, – отмахнулась Габриэль и, уже знакомым ему жестом, заправила прядь волос за ухо. – С ней все будет в порядке.
Макс вжал педаль газа в пол, машина с ревом рванула с места.
Она так и не смогла уснуть.
Сидела в гостиной, поджав ноги к подбородку, и гипнотизировала взглядом входную дверь. Сэмюель предпринял попытку отправить ее отдыхать, но Эль только упрямо мотнула головой: она и с места не сдвинется, пока Макс не вернется с новостями. Дворецкий принес ей мягкое покрывало, в которое Эль тут же завернулась. Ее до сих пор морозило после насыщенных событий вечера.
Что скажет Макс, когда вернется? Отругает за то, что попалась его бывшей под ноги, а потом выставит вон? Самый вероятный сценарий. Не станет же он разбираться, что гостья стала заложником ситуации и просто оказалась не в то время и не в том месте. Хотя со стороны выглядело так, будто Тину в самом деле разобрало ее появление в гостиной. У женщины был такой вид, словно даже появление живого динозавра было для нее более приемлемым, чем девчонка в домашних тапках.
Его бывшая жена. Эль узнала бы ее даже если бы Макс не пояснил: несколько раз Марго показывала фотографии Кристины Андерсон в журналах про моду. Обычно, подруга сопровождала снимки нелестными эпитетами, мол, в жизни и без косметики бывшая ее брата выглядит настоящим Лох-несским чудовищем.
Эль подтянула плед к самому носу, закрыла глаза, восстанавливая в памяти черты Тины. Красивая даже без сознания, ничего не скажешь. Из той породы женщин, которые выглядят по-королевски роскошно даже в драном комбинезоне посреди свинарника. Они, вероятнее всего, ровесники, но в Тине столько шарма и обаяния, что на ее фоне молодость совершенно точно проигрывала едва ли не по всем пунктам. Не удивительно, что даже после развода Максимилиан продолжает испытывать к ней чувства.
Она спрятала лицо в ладонях, изо всех сил стараясь выколотить эти мысли из головы. Какая разница, с кем Макс проводит время? Если это доставляет ему удовольствие…
Вот черт, о чем бы она ни думала, как бы ни старалась отвлечься, он все время в ее мыслях. То, как Макс беспокоился о Тине, как бережно придерживал ее голову. Это казалось странным, но он вряд ли выглядел как мужчина, который радуется обретенной свободе.
А ведь Тин могла и не выжить. Эль совершенно точно знала, чем для диабетика может обернуться приступ гипергликемии. Потому что видела такие не раз. У собственной матери.
Максимилиан вернулся спустя несколько часов. Вошел в гостиную и не сразу ее заметил: положил ключи на кофейный столик, выдохнул, потирая костяшками указательных пальцев закрытые веки. Он выглядел уставшим и расстроенным. Эль стало неуютно из-за того, что уже второй раз за день она невольно становится появляющимся из ниоткуда раздражителем. Более, чем красноречивое свидетельство ее неуместному проживанию в стенах этого дома.
Она хотела было окликнуть его, но не успела – Макс тряхнул головой, будто отгонял тягостные мысли, и направился прочь из гостиной. Эль протяжно выдохнула: ну, и ладно, оно и к лучшему. Ни к чему приставать к нему с расспросами и еще сильнее портить и без того поганое настроение.
Она посидела еще пару минут, затем опустила ноги на пол, намереваясь поднимать в свою комнату, когда снова появился Макс. Эль смотрела на него во все глаза: он будто голову под кран с водой сунул – мокрый, взъерошенный, но вместе с тем заметно посвежевший.
Чтобы не усугублять ситуацию до еще одного казуса, она обозначила свое присутствие легким покашливанием. Мужчина сразу вскинулся, подошел к ней и, хмурясь, посмотрел на наручные часы.
– Ты почему не спишь?
– Хотела дождаться тебя и убедиться, что с Тиной все в порядке. – Прозвучало, как признание в ее желании сунуть нос не в свое дело.
– С ней все хорошо. – Максимилиан опустился на диван, но расстояние между ними было более, чем приличным. – Если бы ты так вовремя не подвернулась, то все могло бы обернуться печальнее, хотя врач уверил, что жизни Тины все равно ничего не угрожало.
– Ей нужно носить браслет, – сказала Эль. – Врачи рекомендуют диабетикам не брезговать этими вещами, чтобы окружающие всегда знали, чем и как оказывать помощь в случае приступа.
– Это же Тина, – Макс усмехнулся. – Она считает, что любая шероховатость на ее безупречном образе следует немедленному искоренению. И собственная безопасность – последнее, о чем она станет думать в таком случае. Ума не приложу, почему она не сказала об этом мне.
– Возможно, собиралась сказать. Обычно, диабетики могут предсказать такие приступы, чествуют, когда их тело начинает сбоить. Ну и знаешь, как это бывает: эй, привет, давно не виделись, и, кстати, у меня диабет. О таких вещах говорят при стечении многих обстоятельств.
Ну и зачем она оправдывает поступки женщины, которую видела первый раз в жизни, и которая точно не просто так возникла на горизонте жизни Макса именно сейчас.
– Мы не чужие люди, – пожал плечами мужчина. – Я не тот человек, с которым ей следует ждать стечения обстоятельств.
«Совершенно точно, вы ведь близки друг для друга».
Эль почувствовала глухой грохот в груди, словно сердце вдруг заледенело и теперь отчаянно колотилось в клетке из ребер. Она что, в самом деле… ревнует? Что за бред.
– Я очень благодарен тебе, – Макс улыбнулся, хоть в этой улыбке усталости было больше, чем тепла. – Понятия не имею, что бы делал, если бы не твое появление. И ты вела себя как Гаечка из «Спасателей»[1], только со шприцем и без комбинезона механика. Ты окончила какие-то специальные курсы или просто незадокументированный герой «Марвел»[2]?
Эль почти заставила себя посмеяться над его шуткой, но так и не смогла перешагнуть через черту, где прошлое больше не могло бы ее настигнуть. Зачем он спросил?
– Моя мать… У нее был диабет.
– Из-за него она умерла?
Эль нервно вцепилась в края пледа. В доме было тепло и присутствие Макса так близко согревало, но этот вопрос – он словно выстудил ее изнутри. Она была бы рада соврать. Сказать одно простое и ничего не значащее «да», и этого было бы достаточно, чтобы закрыть тему ее прошлого. Но соврать Максу после того, как она, фактически, протянул ей руку помощи, казалось просто верхом цинизма. Даже не по отношению к нему – к себе самой.
«Ты просто устала носить в себе все это дерьмо, Габриэль Кромби».
– Это я ее убила, – сказала она достаточно громко, чтобы точно знать, что каждое слово достигло его слуха.
[1] Отсылка к персонажу мультфильма «Чип и Дейл спешат на помощь»
[2] Marvel Comics – американская компания, издающая комиксы, подразделение корпорации «Marvel Entertainment».
Ну вот, она призналась. Открыла самую страшную тайну своей жизни, вскрыла огромное вонючее пятно на своем образе невинной девочки. Вот только желанного облечения, о котором пишут в книгах по психологии, так и не ступило. Наоборот, к старой ноющей ране добавилась еще одна: страх посмотреть Максу в глаза.
– У нее был приступ, как у Тины. – Слова хлынули из Эль бурным потоком, которому она никак не могла сопротивляться. – Она как раз колотила меня за то, что я не принесла денег ей на выпивку. А потом вдруг упала. Мать лежала там с проклятым носком в руке – она клала туда брусок мыла. Так на теле оставалось меньше синяков. – Рыдания безудержно рвались из ее груди. Плевать, теперь все равно. Когда-то же ей должно стать легче, потому что носить эту ношу в одиночку она больше не может. Просто сойдет с ума. – А я сидела в углу и могла думать только о том, что если… если она сдохнет, то побоев станет в два раза меньше. Что если эта женщина умрет, то больше никто не будет лупить меня проклятым носком и мылом!
Она окончательно слетела с катушек: сидела в углу и едва не выла от рухнувших воспоминаний. Мать, которая лежала на полу и странно подергивалась в полной отключке, себя саму, заплаканную и едва ли способную нормально дышать после порции побоев. Именно в тот день мать была полностью не в себе: колотила ее так, словно могла умереть без порции виски. Какая-то часть Эль твердила, что если бы приступ не случился так вовремя, сегодняшние побои могли бы закончиться с самыми печальными последствиями.
– Мне было так больно, – всхлипывая и успокаивая себя ритмичными раскачиваниями взад-вперед, прошептала Эль. – И я так боялась, что в следующий раз ее уже ничего не остановит…
Она с трудом осознала, то Макс вдруг оказался совсем близко: обнял ее, прижал к своему плечу.
– Все в порядке, Габриэль, – прошептал он куда-то ей в макушку.
– Я должна была сделать ей укол. Я знала, что с ней и чем это может закончится. Но я сидела там и ждала, ждала, ждала… Чертову кучу времени!
Она так отчаянно нуждалась в нем. Почти не осознавая, что делает, обхватила его за талию, вцепилась в рубашку на спине, словно утопающий за спасительную соломинку.
– А потом я просто сбежала. Отца не было в городе. Кроме меня никто бы ее хватился. – Господи, все эти ужасные вещи сделала она?! Вспоминать об этом сейчас было так же мерзко, как и ощущать себя запертой в одном трейлере с мужиком, которому отец продал ее в уплату карточного долга. К счастью, тогда ей тоже повезло сбежать. – Я пришла только вечером, когда она была уже мертва. Вызвала «неотложку». Меня даже не стали спрашивать, что я обо всем этом знаю.
Эль резко отстранилась от Макса, жестко вытерла слезы с лица, и, наконец, рискнула посмотреть ему в лицо.
– Вот такое я поганое существо, Макс. Не милая и невинная девочка. И ты первый человек, которому я об этом говорю.
Несколько бесконечно долгих мгновений он смотрел на нее. Как ни старалась, Эль так и не разглядела в его взгляде ни отвращения, ни брезгливости. Но ведь что-то должно быть? Она только что призналась, что убила собственную мать, и отвращение – наименьшее, чего она заслуживает.
– Я хотел убить отца Маргариты, – неожиданно жестко признался он. – Когда сукин сын бросил и устроил шоу в прессе, нас всех постоянно донимали газетчки. Засранец пиарился, а Маргарита и мать сходили с ума. Я несколько дней подряд подкарауливал его около дома. Даже, бл*дь, купил машину с левыми номерами и нашел «чистый» пистолет. Продумал алиби на случай, если до меня докопаются, нашел адвоката, который собаку съел на таких делах. Я был абсолютно точно уверен, что так или иначе, но прострелю ему башку, даже представлял это.
– И почему не убил?
– Потому что смерть говнюка не облегчила бы их страдания. Эль, – Макс поднял руку, мягко погладил ее по щеке. – Ты защищалась. И далеко не все люди в этом мире заслуживают того, чтобы жить. Понятия не имею, что было в башке твоей матери, но я рад, что она в могиле, а ты в порядке.
Как может быть, чтобы в одном мужчине все было настолько идеально?
«Ты должна немедленно уносить ноги, пока мысли не затянули тебя слишком далеко».
Хотя, разве этот поезду уже не ушел? Разве то, что ее руки сами тянуться к нему, не красноречивое свидетельство ее окончательного падения?
Сама не до конца осознавая, что делает Эль потянулась к нему: остервенело вцепилась в рубашку на его груди, словно от этого зависела ее жизнь. На мгновение их лица оказались так близко, что она с откровенным даже для себя самой стоном потерлась щекой о щетину на его подбородке. Вот сейчас все и случиться: Макс прогонит ее.
Но он лишь пристально наблюдал за каждым ее движением. Его руки лежали вдоль тела, и ничто не указывало на то, что мужчина собирается отталкивать ее. Почему не работают ее собственные тормоза? Совершенно очевидно, что она девочка не из его лиги, и не может предложит ничего, кроме искалеченных воспоминаний и разбитой в хлам души.
И все же, Макс был всем, что она желала в эту минуту: тепло и бесконечная страсть, в которой – Эль не сомневалась – она сможет утопить все свои горести.
Его рот был слишком соблазнительно близком, чтобы отказаться от желания попробовать, каковы на вкус губы Максимилиана Ван Дорта.
Эль не была уверена, произнесла ли его имя вслух или оно постоянно вертелось в ее голове, словно заклятие, когда она неловко прижалась к его губам. Это и не поцелуй вовсе, всего лишь дурацкая фантазия о том, что случится чудо и Макс услышит ее немой зов.
Он продолжал смотреть на нее, даже когда Эль осторожно провела языком по его нижней губе. За попытками выжить у нее было не так-то много шансов потренироваться в поцелуях, и еще меньше парней, с которыми бы можно было постигать эту науку. В воображении она определенно была более хороша, чем та неловкая девчонка, которая возомнила себя достаточно искушенной, чтобы понравится опытному мужчине. И – Боже! – она точно не собиралась садиться на него сверху!
– Габриэль… – Макс выдохнул имя ей в губы, но все еще и пальцем не пошевелил, чтобы хоть попытаться ее обнять. Его руки все еще лежали на диване.
И о чем она только думала!
Эль резко дернулась назад, рванула с его коленей так быстро, что едва не потеряла равновесие.
Нужно сбежать, пока он не сказал, что все это было ошибкой.
Нужно сбежать до того, как она узнает, что единственный мужчина, который пробудил в ней такие острые чувства вежливо отправит ее спать.
Макс не ожидал от Габриэль подобного поведения. Он вообще думал, что она уже спит. Но девчонка настолько взвинтила себя, что явно решилась на нечто такое, о чем бы пожалела с утра. И все же…
Ее порыв не мог оставить его равнодушным. Он и сам был на взводе, а потому отлично понимал ее желание, пусть оно и было неосознанным, инстинктивным и сиюминутным. Доказательством чему и стала ее ожидаемая попытка к бегству. К счастью, лишь попытка.
Макс подался следом, перехватил ее за руку, остановил, а потом, когда Габриэль дернулась вырваться, потянул на себя. У нее не было шансов устоять. Он поймал ее в падении и снова усадил на себя. Точнее – уложил сверху, спиной к себе.
– Я… Извини, понятия не имею, что это было, – пискнула она. Ее дыхание сбилось.
Он обнял ее, прижал к себе.
– Все хорошо. Тебе нужно успокоится, нужно выбросить всю эту ерунду из головы. Чтобы ты там себе не придумала, я не собираюсь думать о тебе хуже.
– Извини. Я совсем дура, мне…
– Тише… Не люблю, когда люди наговаривают на себя. А ты сейчас именно этим и занимаешься.
Девчонка прекратила попытки вырваться, но все еще была напряжена, как струна.
– Вот и хорошо. Сегодня был сумасшедший день. Согласна со мной?
– Согласна.
– Люди придумали не так много способов сбросить скопившееся напряжение. Давай-ка прикинем, что я могу предложить для тебя…
– Для меня? – она попыталась обернуться.
– Да, Габриэль Кромби. Я вот думаю накурить тебя до одури, а потом заснять на камеру, как ты будешь голая танцевать на столе.
– А потом выложишь в интернет?
– Пока не знаю. Обдумываю вариант с отсроченным шантажом.
– Да-да, я помню, когда я стану знаменитым журналистом. – Он не видел ее лица, но знал, что Габриэль улыбается. – Я паршиво танцую. Ну то есть, мои переставления ног невпопад вряд ли можно назвать танцами.
– Это же замечательно. От того компромат будет только весомей. Подожди… я не понял – а голый вид тебя не смущает?
– А тебя?
Одной рукой Макс продолжал прижимать к себе Эль, удерживая ее в районе живота, вторая же, как бы невзначай, скользнула ниже – по обнаженному боку, по коротким шортам. Движение вышло почти невинным, почти мимолетным, но пальцами он все же коснулся внутренней поверхности ее бедра. И Габриэль вздрогнула, глубоко вздохнула – и замерла, забыв выдохнуть.
– А может быть алкоголь? – Макс снова пробежался пальцами по ее бедру, потом второму. Ноги Эль было разошлись шире, но тут же снова почти сомкнулись. – Или что-то еще? Эй. Не молчи. Я же стою перед нелегким выбором.
– Не знаю. Правда. – Габриэль мелко дрожала, но вряд ли думала о побеге. Ее разум нашептывал ей одно, но тело кричало совершенно о другом.
– Ну, хорошо.
Что ж, он дал ей достаточно шансов одуматься.
Макс свел свои ноги, а потом руками подтолкнул ноги Эль так, чтобы они оказались по обе стороны от его ног.
– Я тебя поймал, – прошептал ей на ухо.
Макс развел ноги.
Девчонка вскрикнула, поняв, что оказалась лежать на нем с бессовестно разведёнными ногами. Но его рука, замершая у нее на животе, погасила вскрик.
– Ай-ай, Габриэль, ты же не хочешь разбудить Сэмюеля. – Его ладонь спустилась ниже, накрыла то самое место, где под шортами пряталось нечто горячее и влажное. – Он очень чутко спит.
– Я… я не могу… Макс…
Она откинула голову – и Макс тут же воспользовался этим, прихватив зубами ее за мочку уха.
Эль снова вскрикнула, но на этот раз вряд ли от неожиданности.
Она все еще не полностью расслабилась, все еще была как будто в ожидании какого-то подвоха, но пальцы Макса, поглаживающие ее между ног, осторожно гнали прочь остатки сомнений и неуверенности. Второй рукой он накрыл ее грудь. Эль тут же подалась вверх, будто хотела более плотного касания. Она немного елозила на нем, чем быстро привела член в состояние полной готовности. Ее открытость, ее неуверенная податливость и доверие возбуждали и побуждали сорвать с нее эти клочки одежды, бросить на диван и войти – разом и глубоко. Но насколько Макс хотел отключить сознание Габриэль, настолько же не позволял разыграться собственным фантазиям.
Ему нравилось слышать, как она дышит. Нравилось ощущать реакцию Габриэль на его почти невинные ласки. Ее тело реагировало остро и ярко. И чем дальше, тем острее становилась реакция, тем меньше оставалось контроля и громче стоны. Эль просыпалась, словно давно дремлющий вулкан. Познавала собственную чувственность и отдавалась ей, уже не заботясь о нормах морали и стыда.
Она толкнулась к нему, когда его пальцы, наконец, скользнули ей под шорты и трусики. Застонала в полный голос и затихла, когда он прижал плотный бугорок. И закричала снова, когда возобновил осторожные ласки.
Макс не торопился, желая и самому почувствовать ее тело. Ощутить момент, когда невинная девочка пересекает ту грань, за которой ее ожидает совсем другая жизнь. Нет, сегодня она не пересечет ее полностью. Ступит лишь одной ногой. Но это мало что меняет.
Второй рукой он обнял ее за грудь – бессовестно задрал топик, да Эль и не сопротивлялась. Ее соски были уже твердыми и буквально просились к пальцам. Макс бы с большим удовольствием поцеловал их, подразнил языком, водя им по ореолу. Прикусил бы и чуть оттянул, выуживая из девчонки одобрительный стон. Но не сейчас… Может даже не потом, да и вообще никогда.
А она готова была насадиться на его палец – толкалась вверх, поднимая бедра. И разочарованно полустонала, когда Макс не позволял ей этого сделать. Впрочем, разочарования было не так уж много. Ее уже накрывало. Каждое движение пальцев рождало в Габриэль новую волну дрожи. Она часто дышала, ее руки не находили себе места – хватались то за диван, комкая несчастный плед; то обхватывали шею Макса, пытались притянуть к себе.
А потом она выгнулась на нем и оглушила криком. Протяжным и громким, переполненным всем тем напряжением, что копилось в ней долгое время. Ее оргазм был долгим и яростным, но даже позже, когда схлынул самый сильный и сумасшедший поток, Габриэль еще некоторое время вздрагивала и постанывала от касаний его пальцев. Расслабленная и обессиленная, она так и осталась лежать на нем, не понимая, что член ее мучителя все еще возбужден и каждое ее движение равноценно пытке.
– Зачем ты это сделал? – спросила Габриэль едва слышно.
– Сделал что?
– Я не знаю, как это назвать… Наверное, соблазнил? – Эль мягко улыбнулась, словно отозвалась каким-то своим мыслям. – Что бы на это сказала Марго?
– Думаю, задала бы нам трепку.
– Я не знаю, что на меня нашло. Наверное, не стоило… – она запнулась, точно подбирала нужное слово.
– Стоило, – твердо пресек он ее дальнейшие попытки самобичевания.
Возможно, она не совсем это понимает, но уж она-то точно в курсе, что женщине не так-то просто соблазнить мужчину, если он сам не хочет быть соблазненным. На уровне физиологии – вполне. Но сегодня он сделал то, чего не делал уже долго время – хотел, чтобы хорошо было ей, не заботясь о собственном теле. Хотя, нужно признать, желание разрядки было сильным как никогда, а ведь это с учетом того, что последние несколько часов были, мягко говоря, не располагающими к сексу.
– Прекращай думать всякую ерунду, Габриэль. Не заставляй меня чувствовать себя больным ублюдком.
– Это шантаж.
– И что? Я говорил, что не извращенец, но ни слова не сказал, про шантажиста.
– В следующий раз надо будет уточнять по всем пунктам…
Ее голос становился все тише. Габриэль явно проваливалась в сон. Расслабленная и обессиленная, она буквально растеклась по Максу – и даже думать забыла, что все еще лежит с разведенными ногами.
– Мы составим целый список. На всякий случай. – Он понизил голос до шепота. – И не потеряется…
Она уснула через пару минут. Макс подождал еще немного, потом аккуратно, стараясь не потревожить, взял Габриэль на руки, поднялся. Та глубоко вздохнула, уткнулось носом ему в грудь. Он отнес Габриэль в ее комнату, положил на кровать и укрыл одеялом. Она так и не проснулась, только в полудреме вроде бы что-то проговорила, когда он поудобнее подсунул подушку ей под голову.
Макс усмехнулся, стоя над ней.
И что дальше?
Собственное тело все еще требовало удовлетворения. Можно, конечно, вызвать кого-нибудь на помощь… но… сейчас это казалось чем-то неправильным. Не то чтобы после сегодняшнего вечера он собирался в корне пересмотреть свою жизнь и ограничить себя в «общении» с другими женщинами. К чему? Они с Эль просто поиграли. Это далеко не отношения. Кто знает, что у них будет дальше? Хотя надо признать – Габриэль Кромби чем-то его захватила. Своей необычностью, чистотой, другим взглядом на мир… черт знает, чем. Ерунда, глупость? Причуда насытившегося богатея? Макс не знал. Но собирался узнать.
Склонившись над Эль, он поцеловал ее в кончик носа, а потом покинул комнату. Он знал, где проведет следующие полчаса перед сном – в прохладной воде собственного бассейна, выбивая из тела желание поиметь девчонку, которая каких-то пятнадцать минут назад кончала от его пальцев.
Габриэль проснулась от того, что солнце нещадно било в окна и назойливо щекотало ее по носу. Пришлось выпрыгивать из постели и задергивать шторы, чтобы уберечь себя от его настойчивого вторжения в сон.
Лишь спустя минуту Эль поняла, что находится у себя в комнате, хотя совершенно точно помнила, что не поднималась туда вчера. То есть, она вообще не помнила, чтобы поднималась к себе вчера. В памяти то и дело оживали образы вчерашнего вечера: упавшая в обморок Тина, долгое ожидание Макса, их взаимные признания. А потом…
Эль спрятала лицо в ладонях и упала на кровать. Господи, она в самом деле спровоцировала Макса сделать… это? Сладкие воспоминания его ласки мигом отозвались тягучим ощущением внизу живота. Они в самом деле сделали это, или воспоминания – всего лишь очень яркий сон, которые сознание настойчиво пытается выдать за действительность?
Она несмело погладила себя по животу, позволила ладони опуститься ниже, скользнуть по внутренне поверхности бедра. Эль выгнулась – и тут же свернулась в калачик. Нет, это определенно произошло на самом деле. Слишком остро ее тело реагировало на воспоминания о пальцах Максимилиана Ван Дорта у нее между ног, о его ладонях у нее на груди, о том, как его губы почти невинно и то же время развратно покусывали мочку ее уха.
Чтобы не сгореть от стыда, Эль бросилась в ванну. Холодный душ немного привел ее в чувство, но стоило образам вчерашнего вечера воскреснуть в памяти, как все возвращалось на круги своя.
Сейчас Эль казалось, что в мире не существует силы, способной вытащить ее из комнаты и столкнуться с Максом. Но стрелки часов перевалили за десять, и больше отсиживаться было нельзя. Возможно, если она перестанет себя накручивать, и отнесется к произошедшему, как к импульсивному порыву, то мысли понемногу придут в норму?
Чувствуя себя воровкой, Эль потихоньку спустилась в гостиную. К счастью, там никого не оказалось. Она нарочно гнала прочь мысли о том, что вместе с оргазмом позволила себя вольность кричать слишком громко, и могла действительно разбудить дворецкого. Интересно, привык ли он к такому «шуму» или он был в диковинку?
В доме стояла тишина. Эль потихоньку просочилась на кухню, но и там ничего не было. Может быть, Максу тоже неловко сталкиваться с ней лицом к лицу?
«Взрослому мужчине – и вдруг неловко?» – подтрунивал над ней собственный внутренний голос.
В самом деле. Просто не все занимаются ерундой, пока ждут самого судьбоносного решения в своей жизни. У Макса есть работа, которая съедает большую часть его времени. И потом, для него вчерашнее вряд ли означало то же самое, что и для нее.
– Мисс Кромби, доброе утро.
Эль так резко повернулась, что едва не опрокинула стул.
– Доброе утро, – ответила она. – Кажется, я сегодня заспалась.
– Мистер Ван Дорт просил передать вам это.
Книголюб. нет
С самым торжественным видом, пожилой мужчина вручил ей конверт, и, исполнив свою миссию, растворился за дверью.
Письмо? Серьезно? Эль поймала себя на мысли, что именно так, должно быть, чувствовали себя героини романов Джейн Остин, когда получали послания от предмета своих воздыханий. Она присела на стул, разглядывая конверт и гадая, что же там может быть. А что, если вежливое предложение убираться вон? Он вполне мог опасаться, что произошедшее могло стать проблемой. Эль нервно заерзала на сиденье, но все же пересилила себя и выудила сложенный вдвое листок.
«Срочные дела, пришлось спешно улетать в Японию. Дом и библиотека в твоем распоряжении. Надеюсь, ты меня не прибьешь за то, что я вбил свой номер в твой телефон. Звони, если будет что-нибудь нужно. Макс»
Вот так коротко и общими фразами. Эль с облегчением перевела дух. То, что нужно: они оба сделают вид, что ничего не произошло.
Быстро позавтракав, Эль, наконец, совершила вылазку в город. Давно следовало расчехлить старенький фотоаппарат и заснять Манхэттен во всей его красоте и пороке. Но в большей степени она хотела просто проветрить голову. И отвлечься хотя бы на что-нибудь, лишь бы не вспоминать снова и снова. И тем более, не думать, что ей хочется продолжения.
Прогулка по кипящим жизнью улицам Манхэттена действительно взбодрила ее. И на какое-то время Эль даже смогла отвлечься от мыслей о Максе, целиком погрузившись в попытки поймать объективом камеры то непередаваемое ощущения жизни и драйва. Когда ноги устали настолько, что боль в мышцах больше нельзя было игнорировать, Эль купила дешевый бургер и устроилась на лавочке в парке. Там ее и застал звонок.
Глядя на имя «Макс» на экране Эль с трудом заставила себя проглотить недожеваный кусок бургера.
– Да? – Она все-таки смогла справиться с дрожью в голосе.
– Привет, Габриэль-спасательница. – Веселые нотки в его голосе действовали, словно расслабляющая микстура. – Надеюсь, не отвлекаю тебя ни от чего важного?
– Нет. Я гуляю. Фотографирую.
– Фотографируешь? – Он хмыкнул. – Пишет книги и занимается фотографией. Ты просто ходячая находка для модного глянца.
– Скажешь тоже, – улыбнулась она. А потом, набрав в легкие побольше воздуха, выпалила: – Спасибо большое… за все. Мне нужно было выговориться, чтобы не сойти с ума.
– Спасибо, что доверилась, – отозвался Макс.
Ей показалось, или в его голосе появились низкие нотки совсем как вчера, когда он шептал ей на ухо игривые слова успокоения? Эль сглотнула.
– Я хотел убедиться, что у тебя все в порядке, – сказал он после секундной паузы. – И что ты никуда не делась. Мне бы не хотелось, чтобы ты чувствовала себя неуютно.
Она чувствовала себя еще как неуютно, но говорить ему об этом казалось настоящим свинством.
– Я проспала часов до девяти. Давно такого не было.
Макс негромко рассмеялся в трубку, выуживая из нее вновь возникшую неловкость.
– Очевидно, что-то в моем доме благоприятно влияет на твое душевное состояние. Уверена, что это не храпение Сэмюеля?
Его деланная серьезность и плохо замаскированное озорство заставили Эль подхватить игру.
– Честно говоря, я была уверена, что по ночам он просто превращается в волшебного доброго монстра из диснеевского мультфильма.
– Предлагаю тебе ни в коем случае не проверять это самой, Габриэль Кромби. Мало ли кто еще бродить по моему дому пока я пытаюсь вытрясти из самураев проклятый контракт.
– Они наверняка близки к поражению.
– Мне льстит твоя вера. – На заднем фоне послышались какие-то голоса и японская речь. Макс с сожалением выдохнул. – Я прилечу послезавтра.
– И с контрактом, – подхватила она.
– Еще созвонимся, Габриэль.
Она еще долго смотрела на потухший экран телефона, воскрешая по фразам весь их короткий разговор. Макс мог и не звонить, но нашел время для нескольких фраз. Этот разговор теплом растекся под кожей.
Что между ними происходит? То, что ее к нему неудержимо тянет, было совершенно очевидным. Он был слишком привлекательным, слишком мужественным и обаятельным одновременно, и с ним она чувствовала себя в безопасности. Безопасность. Чувство, которого она не испытывала ни с одним из членов собственной семьи. И которое испытала рядом с человеком, которого в больше степени знала из интервью в журналах и рассказах его сестры. Да они и знакомы-то всего несколько дней!
Тем не менее, их знакомство нельзя назвать обыденным. Тем более, после вчерашнего потрясающего оргазма, который он подарил ей всего лишь пальцами. И все же, совершенно ясно, что для нее все произошедшее значит куда больше, чем для него. Естественный порядок вещей: у него она далеко не первая, а вот он для нее, сам того не зная, стал первым мужчиной, который зашел так далеко.
Домой Эль вернулась ближе к вечеру, с полностью посаженным аккумулятором в фотоаппарате, несколькими сотнями снимков и отличным настроением. Сэмюель поинтересовался, будет ли она ужинать, но Эль наотрез отказалась пользоваться услугами повара. Что и говорить – кухня Макса покорила ее едва ли не так же сильно, как и он сам.
После перекуса она разобрала фотографии, удалив основательную часть, а то, что пережило критический взгляд, сохранила в папке «Посмотреть еще раз». Практика показывала, что после еще парочки просмотров на свежую голову, чистки переживет не больше пары десятков снимков. Зато каждый станет для нее не просто запечатленными пикселями, а ее личным маленьким воспоминанием. Если с поступлением ничего не выгорит, она сможет по крайней мере пересматривать фотографии, вспоминая, что однажды в ее жизни было все это.
