Текст книги "Горький шоколад (СИ)"
Автор книги: Максим Субботин
Соавторы: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)
Вечер прошел чудесно. Не настолько, чтобы Эль полностью погрузилась в беседу и отключилась от всплывающих на периферии сознания мыслей о возвращении, но, по крайней мере, она успокоилась. И на какое-то время даже перестала гадать, с какими лицами ее встретят Максимилиан и Марго. Он-то уж наверняка позаботиться о том, чтобы хлопотная гостья больше не вносила хаос в его размеренную жизнь. На его месте она бы именно так и поступила: избавилась от раздражающего фактора как можно скорее.
О себе джонатан говорил нехотя, хотя скорее потому, что чувствовал неловкость за свое, как он выражался, «упакованное предсказуемое будущее». Его семья владела корпорацией, выпускающей медицинское оборудование. Мать была доброй католичкой – почему-то именно на этом Джонатан несколько раз с акцентировал внимание. Она же занималась благотворительностью, и из своего личного фонда обеспечивала несколько церковных приходов. Кроме того, чуть ли не раз в месяц устраивала всякие благотворительные мероприятия. «Она одержима мыслью помочь всем на свете, – сказал Джонатан, краснея, будто признавался, что его мать – прокаженная. – Мне кажется, что она через чур старается, и иногда ее попытки помочь выглядят слишком… навязчиво». В ответ на это признание, Эль поделилась историей из жизни одного приюта для животных, где раньше подрабатывала на добровольных началах. Туда никто ничего не приносил, и чтобы прокормить животных приходилось едва ли не стоять с протянутой рукой.
– Если бы кто-то вроде твоей матери помог бедным кошкам, у многих из них была бы счастливая новая жизнь: теплая подстилка, хороший корм, ласковые хозяйские руки и даже когтеточка. Но желающих не нашлось, в итоге, тех, кого еще можно было пристроить – пристроили, а остальных…
Эль отмахнулась от грустных мыслей, и тут же извинилась: его-то мать опекалась жизнями людей.
На выходе официантка вручила им по бумажному пакетику с фирменной атрибутикой в виде стилизированой совиной головы. Сгорая от любопытства, Эль заглянула внутрь как только Джонатан помог ей сесть в машину.
– Сова! – Эль выудила наружу круглое печенье в форме той самой головы. – Они раздают печенье всем посетителям?
– Хороший маркетинговый ход, – подмигнул парень, не без интереса наблюдая, как Эль разглядывает угощение. – Им это ничего не стоит, зато ты наверняка не забудешь такой жест гостеприимства.
– Так вот как это работает! – Эль спрятала печенье обратно в пакетик и, хоть возвращаться в ту часть реальности не хотелось, сказала: – Если честно, я смутно помню, где находится дом Марго.
– А опознать его сможешь? – Это известие Джонатана не ошарашило.
Она кивнула.
– Дом Максимилиана Ван Дорта, если вдруг это тебе о чем-то говорит, – на всякий случай добавила она.
– Оу, так бы сразу и сказала, – приободрился Джонатан, завел мотор и выехал со стоянки на дорогу. Он быстро влился в порядком поредевший поток машин.
Эль скосила взгляд на часы на приборной панели – почти десять. Значит, на пороге дома Максимилиана она появится около половины одиннадцатого. Вот потеха будет, если ее не пустят даже за ворота.
– Ты знаешь, где это?
– Мать часто приглашает его на свои благотворительные вечера. Живет двумя кварталами ниже: огромный особняк с кортом и бассейном. Мать очень расстраивалась, что риэлтор не смогла скостить цену для нас, а через пару месяцев дом купил Максимилиан. Иногда мне кажется, что в отместку она нарочно трясет с него столько денег. Просто удивительно, как он до сих пор принимает ее приглашения. Не знал, что твоя подруга – его подружка.
– Сестра, – поправила Эль.
– Не знал, что у него есть сестра. Кажется, он и дома-то бывает не часто.
Она пожала плечами, тем самым обозначив, что в такие подробности личной жизни холостого миллионера ее никто не посвящал. Возможно, здесь они друг у друга на ладони, а она просто гостья на этом празднике жизни, и последнее, что ей нужно – углубляться в мир больших денег со всеми его возможностями и пороками.
Как она и предполагала, Джонатан подвез ее к дому ровно в половину одиннадцатого. И, несмотря ан ее отчаянные протесты, вызвался провести до порога и, если потребуется, объяснить, что по его вине гостья задержалась так долго. Эль ни слова не обронила о своих опасениях, но всю дорогу до дома нервно поглядывала на часы. Этого оказалось достаточно, чтобы Джонатан снова доказал, что и в современном мире есть место для настоящих принцев из сказки.
Когда Эль назвала свои имя, ворота открылись почти сразу. И как только впереди замаячил парадный вход, безошибочно узнала стоящего на пороге Макса.
– Кажется, он не в духе, – с сомнением прошептал Джонатан. – Выйду первым и поздороваюсь.
– В этом нет необходимости. – Она так спешила снять ремень безопасности, что в конечном итоге Джонатану пришлось крепко сжать ее пальцы. Эль выдохнула. В самом деле? К чему эти нервы? Ничего не произошло, просто она, как воспитанный человек, удалилась в разгар семейной ссоры.
Через лобовое стекло Эль с замирением сердца наблюдала, как мужчины обменялись рукопожатиями и дежурными фразами. Потом Джонатан помог ей выйти, незаметно шепнув на ухо: «Все в порядке, есть он тебя точно не будет».
– Я поднял на уши всю охрану, Габриэль, понятия не имею, сколько раз они успели прочесать всю округу вдоль и поперек, – устало и как-то отрешенно сказал Макс. Не пытался поставить это ей в вину, а просто обозначал, что предпринял ради ее безопасности. – Я понимаю, это вообще не мое дело, но в следующий раз, пожалуйста, бери с собой хотя бы телефон. Если бы я знал, что ты с Джонатаном, то сберег бы сколько-то сотен нервных клеток.
К счастью, он не ждал ответа. Поблагодарил Джонатана за беспокойство и, когда тот попытался на прощанье поцеловать Эль в щеку, зашел в дом, чтобы оставить их наедине.
– Я напишу тебе в вайбер, не возражаешь?
– Буду рада пообщаться снова.
Когда машина Джонатана исчезла из поля зрения, Эль пожелала себе удачи и вошла в дом, чувствуя себя Алисой, которая только что выпила из неизвестного пузырька. Что-то будет дальше? Очередная взбучка от Марго?
Странно, но Марго внизу не оказалось. Гостиная была приятно пустой и тихой. Эль с облегчением перевела дух. Время позднее, возможно, вымотанная семейными дрязгами, Марго решила пораньше лечь спать? Иногда она так и делала, если была чем-то расстроена.
Но в комнате подруги тоже не оказалось. Зато там было предостаточно хаоса: распахнутая дверца шкафа, разбросанные вешалки, скомканное покрывало. Чувствуя неладное, Эль заглянула в ванну: и там никого. На полке, где еще утром была кипа вещей Марго, теперь валялась смятая футболка и одинокий носок.
Стараясь не поддаваться растущей панике, Эль схватила телефон, провела вызовы: несколько звонков с незнакомых номеров. Один, скорее всего, принадлежит Джонатону. Эль отмахнулась от всего этого, как от бесполезного мусора. Самое важное – узнать, куда подевалась Марго.
Ее номер не отвечал, а записанный голос автоответчика вежливо предлагал перезвонить попозже, когда абонент сможет принять входящий вызов. И так несколько раз. Эль написала сообщение в вайбер, но и там Марго была оффлайн.
Чтобы окончательно не сойти с ума, Эль села на кровать, прижала кладонии к пульсирующим вискам и постаралась успокоиться. Этому должно быть какое-то рациональное объяснение. Скорее всего, они с Максом так и нее нашли общий язык и Марго, идя на поводу у своей извечной импульсивности, съехала в гостиницу. Ну а как иначе? А ей ничего не сказала, потому что дуется. Тоже очень в характере Марго: своими руками создать проблему, а потом обвинить в ней всех окружающих.
А было ли в ней хоть что-то такое, в чем бы она брала ответственность в свои руки?
– Прекрати, – шепотом приказала себе Эль. – Марго – твоя подруга. Просто… у всех бывают тяжелые дни.
Она предприняла еще несколько попыток дозвониться до нее, но ни одна не увенчалась успехом.
А что, если она просто перебралась в другую комнату?!
Эль щедро треснула себя ладонью по лбу, ругая себя за рассеянность и безосновательную панику. Ну да, и как она сразу не догадалась? Марго встала в позу и решила продемонстрировать свей «фи» вот таким радикальным жестом.
Эль пулей вылетела из комнаты и пошла в сторону ближайшей двери, уверенная, что найдет Марго там. Никого. И в соседней комнате тоже пусто. Эль исследовала весь этаж, но Марго словно сквозь землю провалилась. Пришлось взять тайм-аут, подумать, а заодно дать отдых ноющей лодыжке. Есть еще комнаты на втором этаже, в какой-то из них спит Максимилиан. Когда воображение подкинуло образ Макса, к которому она вторгается в одиннадцатом часу ночи с идиотским вопросом «А Марго разве не здесь?», Эль пробрал гомерический хохот. Нет, лучше все же спуститься вниз и спросить Максимилиана, куда подевалась его сестра. Конечно, выставит себя дурочкой, но зато закончится эта дурацкая игра в кошки-мышки.
Максимилиана она нашла на в библиотеке. Мужчина задумчиво смотрел в окно, без особого вкуса потягивая что-то из массивного стакана. На виски не похоже, скорее уж на апельсиновый сок. Эль не смогла сдержать улыбку: миллионер, который может позволить себе самые изысканные сорта алкоголя, напивается внутренностями апельсинов.
– Входи, – не поворачивая головы, предложил Максимилиан.
– Я…
– Услышал, как ты скребешься, – ответил он на ее незаданный вопрос.
Эль проскользнула внутрь, но на всякий случай предусмотрительно оставила дверь открытой. Сделала несколько шагов от порога и остановилась. На столе так и лежала подаренная Максом коробка конфет. Воспоминания о том, как она ни с того, ни с сего стала корчить из себя великую соблазнительницу, скрутили живот ноющей болью. Если бы она держала себя в руках, если бы не спровоцировала Максимилиана на ответную реакцию, ничего этого могло бы и не произойти. У него есть все основания желать вышвырнуть ее из своего дома еще сильнее, чем прежде.
Понимая, что разговор начать должна все-таки она, Эль прочистила горло кашлем и произнесла:
– Я хотела извиниться за то, как себя вела. Это было совершенно недопустимо.
Ну вот, она сказала это и небо не упало на землю, и под ногами не разверзлась геенна огненная. Осталось только дождаться ответной реакции.
– Все в порядке, Габриэль, – после некоторой паузы, отозвался Макс. Повернулся, опираясь бедром на подоконник, отхлебнул из стакана. – Мне жаль, что ты узнала обо всем вот так. Следовало дать Маргарите шанс объясниться самой. Хотя, – тут же с раздражением прибавил он, – она должна была сказать раньше, а не водить тебя за нос. В итоге получилось то, что получилось.
«Знаешь, Эль, а я вообще-то лесбиянка и я тут подумала: а может нам заняться сексом, потому что ты мне вроде как нравишься».
Эль не смогла сдержать разочарованный стон. Даже в воображении это выглядело ужасно. Нет ничего страшного в том, с кем и каким образом человек стоит свою сексуальную жизнь. Если Марго предпочитает женщин, то это ее личное право, и Эль совершенно точно не стала бы осуждать ее за нетрадиционную ориентацию. Но то, что Марго имела на нее совершенно определенные виды, зная, что подруга совершенно точно гетеросексуальна, казалось странным. Эль не припоминала за собой радикальных высказываний на тему неодобрения чьей-то сексуальной ориентации, у Марго точно не было утаивать такие вещи. Тем более, когда сама Эль всегда выворачивала душу наизнанку, не утаивая от лучшей подруги совершенно ничего. Уж чего-чего, а возможностей признаться у Марго было предостаточно. Но она предпочла молчать.
В памяти вспылили приставания Марга, то, как она не упускала шанса пройтись перед ней голой, обнять ее. Ее недвусмысленные прижимания и поглаживания.
Ну и дура же ты, Габриэль Кромби. Набитая дура. В эпоху, когда чуть ли ни каждый день кто-то из знаменитостей совершает каминг-аут[1], не увидеть того, что лежало под самым носом.
– Ты нравилась ей, Габриэль, это было очевидно с первого взгляда. Поэтому я был уверен, что ты, зная о ее предпочтениях, используешь слабости Маргариты для своих целей. Мне и в голову не могло прийти, что она держит это в тайне.
– Я просто слепая идиотка, – простонала Эль. – Марго пыталась дать мне понять. Но я вечно по уши в своих проблемах.
– Пыталась дать понять? – Макс одним махом опустошил стакан и с торжественным видом водрузил его на подоконник. – Если сестра хочет что-то сказать – она это говорит самым прямым способом и не стесняется в выражениях. Собственно, что сегодня и произошло. Не стоит винить себя в том, что Марго имела на тебя определенные виды, Габриэль. Она моя сестра и я люблю ее и всегда буду защищать, но это не отменяет того факта, что Маргарита – расчетливая стерва. Если бы она была парнем, я бы начистил ей физиономию.
– Она моя подруга. Нам просто нужно спокойно поговорить обо всем. – И хоть Эль пока не представляла, какими словами начать разговор, с ним определенно не стоило затягивать. – Где она?
Максимилиан Ван Дорт взглянул на часы, устало потер переносицу.
– Полагаю, в самолете. Летит домой.
– Летит домой? – тупо повторила Эль.
– Ну, такие у нее были намерения. Водитель отчитался, что отвез ее в аэропорт, а мой начальник службы безопасности отчитался, что пассажир с таким именем зарегистрирован в числе тех, кто зашел на борт.
Эль поняла, что на этот раз у нее не хватит сил даже устоять на ногах. К счастью, до стола было рукой подать, и она вовремя ухватилась за столешницу. Колени пустились в пляс, перед глазами все поплыло. Ее словно сунули под пресс, раскатали, как какую-то запчать.
– Марго летит домой? – чувствуя себя полной бестолочью, все еще не верила Эль. – Без меня?
– Последние ее слова были: «Пусть она остается здесь, раз хочет твой член между ногами». – Макс поморщился. – Это дословно. Насколько я понимаю, это означает, что Маргарита не планировала советоваться на этот счет с тобой.
– Она не могла так поступить.
– Могла и поступила, – не стал щадить ее чувства мужчина. – Я думал, ты в курсе, что вся Марго – вот в таких выходках.
«Я в курсе, но я не думала, что когда-нибудь она поступит так со мной».
Ну и что теперь делать? Из огня да в полымя.
Так, перво-наперво – успокоится. Это тяжело, но она должна взять себя в руки. Вдох-выдох, вдох-выдох. С горячей головой она вполне способна натворить еще больших глупостей, чем Марго.
– Наверное, я пойду. – Легче сказать, чем сделать, но стоять здесь было просто невыносимо. У нее хватит денег на обратный билет. Как раз впритык. А дальше… Вероятно, дальше будет полная беспросветная задница. – Мне нужно пятнадцать минут, чтобы собрать вещи.
– Не будет наглостью с моей стороны поинтересоваться, куда ты собралась и какие у тебя планы?
– Поеду домой, – Эль передернула плечами. Раздражение вскипело – и улеглось. Он задает вопросы, ответы на которые очевидны, но это не повод сгонять зло.
– Возможно, нам для начала стоит кое-что обсудить?
– Я не задержусь до утра, и не буду стеснять тебя своим присутствием. Пятнадцать минут – все, что мне нужно.
– Ты всегда делаешь выводы за других? – Максимилиан причесал пятерней волосы, нахмурился в унисон каким-то своим невысказанным мыслям, а потом предложил ей сесть в кресло у стола. – Выслушай меня, Габриэль. А потом, если пожелаешь, мой водитель отвезет тебя в аэропорт.
[1] Каминг-аут – открытое и добровольное признание человеком своей принадлежности к сексуальным или гендерным меньшинствам
Эль согласилась. В душе затаилось опасение, что еще один «душевный» разговор принесет лишь следующую порцию неприятных откровений. Или предложений? Почему-то в голове возник образ прикованной к постели голой девицы из какого-то фильма для взрослых, которая добровольно согласилась на роль содержанки в обмен на предоставление сексуальных услуг. А следом память воскресила дурацкий аукцион, который произвел настоящий ажиотаж в сети и СМИ: какая-то феминистически настроенная девица выставила на торги свою девственность, обещая, что все вырученные деньги передаст в фонд женщин, пострадавших от сексуального насилия.
Максимилиан производил впечатление человека, не способного предложить ни то, ни другое. Но и Марго не выглядела законченной лесбиянкой. Возможно, она просто не видит то, что лежит на поверхности? Снова и снова занимается самообманом, убеждая себя в том, что подобные гнусности должны обойти ее стороной. С оглядкой на то, что вся ее жизнь и есть одна большая гнусность, Эль первой называла бы себя романтической идиоткой.
– Я, как ты понимаешь, навел справки о тебе и твоей семье, – не стал юлить он. И не давая ей вставить слово, продолжил: – Извини, что пришлось покопаться в грязном белье семьи Кромби. Но такой уж я есть: должен знать всех, кто слишком близко подходит к моей семье. Мне нужно было убедиться, что ты не аферистка и не очередная ушлая журналистка, которая нашла лазейку, чтобы проникнуть за порог моего дома. Я не то, чтобы публичное лицо, но в моем деле репутация зарабатывается очень медленно, а теряется за секунды. Не представляешь, что может натворить раздутый газетчиками скандал.
Его аргументы звучали разумно. И все же это не отменяло того факта, что Максимилиан Ван Дорт сунул нос в ее прошлое и настоящее.
Эль, как прилежная ученица перед комиссией, положила ладони на колени, пытаясь собраться с духом для достойного ответа. Или чтобы выдержать то, что последует вслед за первой порцией признаний.
– Я знаю, что ты очень стеснена в средствах. Строго говоря, это лежит на поверхности.
– Да, я бедна, как церковная мышь, – нервно согласилась она. – И я до сих пор не понимаю…
– Я еще не закончил, – мягко, но уверенно перебил ее Макс. – Так же я знаю, что тебе вряд ли хочется возвращаться в лоно семьи. Судя по всему, твой отец, прости за грубость, тот еще засранец. Я не большой знаток человеческих душ, Габриэль, но кое в чем разбираюсь. Например в том, что ни одна здравомыслящая, довольная жизнью девушка, не согласилась бы на придуманную Маргаритой авантюру. Молодые люди часто тусуются вместе, это нормально. Но ты рискнула отправиться на другой конец света, хоть имеешь в запасе пару недель и, строго говоря, от того, будешь ты ждать решение комиссии у себя в трейлере в Сан-Франциско или здесь, ничего ровным счетом не изменится. Из чего я делаю вывод, что ты воспользовалась поводом сбежать. Я прав?
Эль сглотнула. Это невозможно. Он за несколько минут разложил ее жизнь по полочкам.
По спине побежал холодок паники. А что, если он узнает и том поступке?
«Успокойся, Габриэль Кромби, он не может узнать. Никто не может. Прошлое похоронено».
– У меня очень … необычные жизненные обстоятельства, – справившись с паникой, пробормотала Эль.
– Обычно люди называют их «дерьмовыми», – предложил свой вариант Максимилиан.
– Пожалуй, так будет точнее. – Она все еще не имела ни малейшего представления, куда он клонит.
– Я более, чем уверен, что Марго придумала эту поездку, чтобы заманить тебя на чужую территорию, ну и… – Он сделал пространный жест. – И не без моего участия, к сожалению, получилось то, что получилось. Я утрирую, конечно, но мы с Маргаритой повели себя как те еще засранцы. Кстати говоря, я редко так критичен к себе при посторонних людях.
– Это намек, что мне следует упасть ниц? – Ну и зачем теперь-то грубить, Эль?!
– Это была неудачная попытка пошутить, – усмехнулся мужчина. – В общем, я считаю, что не могу пустить все это на самотек. Ты определенно одаренная умная девушка, и будет глупо потерять шанс побороться за стипендию только потому, что дома у тебя сложатся какие-то «непредвиденные обстоятельства» и ты не сможешь прилететь в Нью-Йорк.
Эль поджала губы. Ее самое больше исключительное обстоятельство – отсутствие денег. И еще отец, который считает, что продать дочь за карточный долг – это офигительно благородно.
– Поэтому, я думаю, логичнее всего в этой ситуации будет предложить тебе остаться. Здесь, – уточнил он. – Если, конечно, ты не опасаешься, что я старый большой извращенец.
– Оу, ты точно не старый и не… Что?
Эль старалась не думать, как по-идиотски должно быть сейчас выглядит: таращится на него так, будто он только что предложил купить ее девственность. Но нет, Максимилиан Ван Дорт смог ее удивить. По крайней мере сейчас, пока не озвучены дополнительные условия, на которых она может остаться.
«Ты должна отказаться, Эль, потому что… Ну, потому что это абсурд: находиться в доме мужчины, которого ты знаешь без году неделю»
– Я имела ввиду, что не считаю тебя старым, и не думаю, что ты изващенец, – сказал она, когда оправилась от первого шока. – Но, боюсь, я не могу принять это предложение.
– Ну раз мы оба точно знаем, что я не извращенец, то могу я поинтересоваться причинами твоего отказа?
– Это… странно. – Молодец, Эль! Просто таки вся мудрость мира в двух словах. – Мы знаем друг друга несколько дней. С таким же успехом я могла бы постучаться в первый же попавшийся дом и попроситься на постой.
– Согласен, наше общение нельзя назвать радужным. Поэтому, я хотел сначала прояснить все нюансы. Извини, но причина твоего отказа, мягко говоря, не очень разумна. Учитывая тот факт, что вопреки всему, ты кажешься девушкой, способной трезво мыслить и делать разумные выводы, полагаю, ты просто стесняешься доставить мне неудобства.
– И это тоже. – Раз уж они говорят откровенно, зачем отпираться от очевидного?
– Будут еще аргументы?
– Этот кажется мне очень веским.
– А мне он кажется хренью собачьей, – с улыбкой ответил Макс.
Эль ничего не могла с собой поделать: его энергетика буквально прошибала насквозь каждую клеточку ее тела, заряжала позитивом и уверенностью, что иногда даже девчонки из грязного трейлера могут вытащить золотой билет на фабрику Вилли Вонка[1]. Сама того не желая, она улыбнулась ему в ответ. И продолжала лыбиться и растворяться в мыслях о том, как потрясающе он выглядит даже с морщинками усталости вокруг глаз. Старый? Дева Мария, да он даст фору любому двадцатилетнему. Этот мужчина словно дорогой коньяк многолетней выдержки: каждый из тридцати лет отшлифовал его вкус и запах до умопомрачительной остроты. Сейчас для подобного был точно самый неподходящий момент, но Эль до щекотки в ладонях хотелось обойти стол и уткнуться носом в шею Максимилиана Ван Дорта, чтобы на всю жизнь запомнить приправленный ароматом древесного мха запах его кожи.
– Ты видела дом, Габриэль. При желании, мы можем даже не пересекаться друг с другом. Хотя это будет странно.
– Определенно.
Он, наконец, отошел от окна и сделал то, чего Эль опасалась больше всего: подошел к ней на расстояние вытянутой руки. Несколько секунд просто разглядывал со стороны своего немаленького роста, при этом оставаясь наглухо закрытым для ее попыток угадать, что кроется за его непроницаемостью.
– Я понимаю, что это предложение звучит странно. Согласись, и ситуация соответствующая. Не то, чтобы я был ревностным поборником справедливости, но мне кажется неправильным, что по нашей вине ты можешь лишиться хороших возможностей.
– Сама виновата, – тщетно силясь казаться уверенной, сказала Эль. – Я знала, что не стоило принимать приглашение, но Марго – она как спичка: загорается – и зажигает своими идеями всех вокруг.
Макс тепло улыбнулся, кивнул. Да, он точно не взял бы премию «Брат года», но и слепому видно, что Макс готов на многое ради нее. Эль с горечью вспомнила собственного брата с его наполненными героиновым угаром глазами. В их последнюю встречу, он с трудом вспомнил ее имя. Эль вспомнила это каждый раз, когда испытывала угрызения совести из-за того, что не скучает за ним и считает, что брат получил то, на что напрашивался всю жизнь.
[1] Отсылка к фильму «Чарли и шоколадная фабрика»
– Считай, что ты – хорошее вложение для моих инвестиций, – сказал Макс. – Мне не помешают связи среди журналистской братии. Лет через двадцать я могу решить баллотироваться в Сенат и напомню одной знаменитой журналистке, что за ней должок. – Он с умным видом начал молча загибать пальцы. Потом развел руками. – Все, у меня кончились разумные аргументы.
– А есть еще и неразумные?
– Я подумывал соблазнить тебя поездкой в Диснейленд.
– Никогда не была в Диснейленде, – призналась Эль.
– Черт, а ведь я хотел начать именно с этого. – Максимилиан сделал вид, что бьет себя по лбу. А потом снова стал серьезным. – Если я тебя не убедил, то ты куда крепче многих моих коллег – они ломаются на аргументе номер два.
– Просто не знают, что последний в списке Диснейленд.
– Ну вот, теперь ты знаешь секрет могущества моей финансовой империи, обязана подписать кучу договоров о неразглашении.
Просто невероятно, как многогранен этот мужчина. То холодный и расчетливый, а через мгновение – поддразнивающий, как мальчишка. И она совершенно точно знает, что он притягивает ее в любом из этих состояний.
И в этом заключается самая большая проблема.
Максимилиан Ван Дорт – слишком соблазнительная западня. Он огромная, ничем не прикрытая волчья яма[1] на ее пути. Нельзя обойти, невозможно игнорировать. Единственный способ избежать ее – повернуться на сто восемьдесят градусов и бежать со всех ног.
Оставаться с ним под одной крышей чистое безумие. Тем более, когда рядом не будет Марго.
– Ну а что насчет условий? – рискнула спросить она.
– Условий? Готов их выслушать. – Он выглядел озадаченным.
– Нет, – Эль прикрыла улыбку ладонью. – Я имею ввиду, твоих условий. На каких правах мне разрешается существовать в этом дворце до двадцать первого числа? А ведь осталось всего одиннадцать дней.
– У меня нет никаких условий, – он, кажется, все еще не понимал, как реагировать на этот вопрос. – Я предлагаю тебе остаться на тех же правах, что и при Марго, только без Марго. Библиотека, компьютер, интернет, кухня – все в твоем распоряжении. Ты не производишь впечатление человека, способного устроить оргию с марихуаной.
– Черт, – она попыталась изобразить разочарование. – Это был Самый Большой План.
В разговоре повисла неловкая пауза. Максимилиан снова вернулся к окну, и стоило расстоянию между ними увеличиться, Эль почувствовала острое желание найти повод, чтобы сократить его хоть на шаг. Что за нездоровая тяга?
– Хорошо. Признаю, идея была странная, – сдался он.
Не было похоже, чтобы отказ его огорчил. Да и с чего бы Максимилиану переживать из-за одной набитой дурры, которая не в состоянии признаться даже самой себе, что действительно нуждается в помощи.
– В любом случае, нет необходимости ехать в аэропорт прямо сейчас. Утром у тебя будет билет и мой водитель. Думаю, тебе нужно поужинать и выспаться перед перелетом. Я и сам чертовски хочу спать, еле на ногах стою.
Он направился к двери и, когда проходил рядом с Эль, снова полоснул по ее обнаженным нервам своим убийственно сексуальным запахом. Она мысленно громко и недвусмысленно застонала. Тело определенно сошло с ума, потому что никогда в жизни не предавало ее так сильно. Если бы каким-то образом оно могло существовать отдельно от внутренних заморочек своей хозяйки, то все было бы очень развратно и грязно.
– Эта поездка… Я просто сбежала.
Мужчина убрал ладонь с ручки двери, повернулся к Эль лицом.
– Раз уж ты и так все обо мне знаешь, – она опустила голову, надеясь, что упавшие на лицо волосы скроют ее неловкость. – Потому что не могла там находиться. Потому что если бы Марго уехала, я бы осталась совсем одна. К сожалению, я та еще трусиха. Поэтому, как бы там ни было, нам нужно будет обо всем с ней поговорить. Она дорога мне, хоть и не в том смысле, в котором ей бы того хотелось.
– Она остынет. Через пару дней даст о себе знать. Главное, не проявляй инициативу, иначе Маргарита решит, что ты чувствуешь вину, и непременно этим воспользуется. Поверь, я знаю, о чем говорю.
– Чувствуется твой личный опыт.
– Более чем глубокий и всесторонний, – уточнил Максимилиан.
– Мне правда некуда идти, – шепотом сказала Эль. Сглотнула жгучий стыд, прикрыла лицо руками. – И гостиница тоже не вариант.
– Поэтому я предлагаю свою помощь, Габриэль. Нет ни одной причины отказываться от нее.
– Чувствую себя как… непонятно кто.
– Очень зря, – пожурил мужчина. – Поужинай и выспись, Габриэль, а завтра сама увидишь, что переживать было вообще не из-за чего.
Не из-за чего, как же. Разве что сделать вид, что она остается еще как минимум на одиннадцать дней в доме мужчины, которого знает всего ничего. И для которого стала камнем преткновения в отношениях с единственной сестрой.
– Габриэль?
Она оглянулась на его голос.
– То, что ты сказала – это было очень смело.
Скорее, это был жест отчаяния, попытка оправдаться перед собой, почему она упрямо не слышит голос гордости.
Утро выдалось серым и промозглым. Небо затянули плотные тучи. Подгоняемые порывами слабого ветра, они нехотя переползали с места на место, точно объевшиеся коровы, подгоняемые лаем пастушьей собаки.
Максимилиан Ван Дорт стоял на просторном балконе и, опершись руками о перила, смотрел в небо. Судя по всему, солнце показываться не собиралось. Да еще и дождь начал накрапывать. Вполне себе неплохая погода для пробежки – главное чтобы изморось не разошлась полноценным дождем.
Имея в своем распоряжении полноценный тренажерный зал, Макс все равно предпочитал пробежку на улице. Беговую дорожку или «эллипс» использовал крайне редко, когда погода становилась совсем никудышной. Эту его любовь к «живому» бегу всячески не ободрял начальник охраны. Не одобрял, не раз высказывался в пользу занятий под крышей зала, но так и не сумел переубедить. Максимилиан набрасывал на голову глубокий капюшон, вставлял в уши наушники и погружался в мир движения и музыки. В эти минуты он переставал быть миллионером и становился обыкновенным парнем, решившим заняться своим здоровьем. Впрочем, Макс знал это наверняка, Ник не отпустил бы его в одиночку – и где-то рядом всегда присутствует охрана. Невидимая и ненавязчивая, но готовая на многое, чтобы защитить своего нанимателя.
Иногда, когда погода выдавалась особенно противной, Максу даже становилось почти жалко парней, вынужденных мокнуть или морозить уши, оберегая его «светлость» от возможных покушений папарацци или идиотов, решивших срубить легких денег на нападении на богатея. Почти жалко.
Он вернулся в комнату, натянул тренировочные штаны, балахон с капюшоном, прихватил плеер и спустился вниз. Уже на улице встретил озадаченного Сэмюеля.
– Доброе утро, Сэмюель, что-то случилось?
– Доброе утро, мистер Ван Дорт. Боюсь, в бассейне засорился сток, придется вызывать мастера. А пока хотел бы предостеречь вас от плавания в нем. Полагаю, к обеду проблема будет устранена.
– Хорошо. Наша гостья уже встала?
– Да, минут десять назад. Я проводил ее на кухню.
