Текст книги "Горький шоколад (СИ)"
Автор книги: Максим Субботин
Соавторы: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
– Вижу, что эти планы прочно укоренились в твой жизни.
Эль прекрасно поняла намек, хоть Тина даже не глянула в ее сторону.
– Одуванчик, ты уже выбрала? – Макс подбодрил ее улыбкой, и Эль сразу воспрянула духом.
– Да, рыбу и еще салат.
– Одуванчик? – Тина очень пыталась сделать вид, что ей все равно, но раздражение подчеркнуло парочку морщин у нее на лбу. – С каких пор ты стал таким сентиментальным, Макс?
– Не припоминаю, чтобы перед разводом подписывал соглашение посвящать тебя во все подробности своей личной жизни, Тина. И я бы был очень благодарен, если бы мы больше не продолжали разговор в том же русле.
Тина передернула плечами: несколько нервно, но в целом совершенно безразлично.
Они сделали заказ, выбрали вино. Все это время молодой художник безустали рассказывал о своих картинах, художниках и о том, в каких музеях Эль обязательно нужно побывать. Плевать, что от отеля до них было больше часу езды. Когда до Джерома дошло, что собеседница в состоянии поддержать разговор и даже охотно вступает в щекотливые дискуссии, не стесняясь высказывать свою, отличную от его точку зрения, парня словно прорвало. Он говорил и говорил, перебирал имена любимых художников, делился фактами из их биографий, не забывав прихвастнуть, что одна из его работ удостоилась статьи в журнале.
– Вижу, ты нашел себе благодарные уши, – заметила Тина. – Кто бы мог подумать, что у Габриэль такие обширные познания в искусстве. Мы с Максом вообще ничего в этом не смыслим.
– У каждого есть вещи, которые ему интересны, – лаконично ответила Эль.
– И что, кроме художников, любишь ты?
Эль ясно услышала вызов. В самом деле, что может любить простушка, на которую обрушилось счастье по имени Максимилиан Ван Дорт.
– Я люблю литературу. Немного фотографирую. Но, конечно, у меня нет соответствующего образования. А еще я неплохо мою посуду и готовлю кофе, и знаю двадцать три перевода слова «проститутка». – Эль доставило удовольствие видеть, как Тина в который раз покривилась.
– Просто какой-то клад, а не девушка.
– Настоящее сокровище, – подсказал Макс и недвусмысленно притянул Эль для поцелуя в висок.
Если бы не его поддержка, Тина и дальше продолжила бы свои попытки тыкать в соперницу шпильками. К счастью, ее запал быстро иссяк. Когда подошло время десерта, Тина резко засобиралась уходить. Ее молодой спутник не скрывал, что огорчен. Взамен он чуть ли не с мольбой выпросил у Эль номер телефона и обещание, что когда он будет в Нью-Йорке, она обязательно устроит ему экскурсию. Эль собиралась признаться, что понятия не имеет, где будет через неделю, но говорить об этом при Тине не хотелось. Поэтому уклончиво пообещала не игнорировать его звонки.
Они с Максом тоже не стали брать десерт. Расплатились – и вышли под припустивший с новой силой дождь.
– Не обращай на нее внимания, Габриэль, – сказал Макс, когда Тина и ее спутник скрылись в салоне такси. – Не знаю, что за муха ее укусила.
– Эта муха называется ревность.
– Я слишком плотоядно на тебя смотрел, моя вина. – Макс притянул ее к себе, утопил пальцы в распушившихся от влажности волосах. – Ничего не могу с собой поделать, ты просто какое-то ходячее искушение, Одуванчик.
Все-таки этот мужчина идеален. Только что она чувствовала себя девчонкой из Бронкса, которой очень ясно и недвусмысленно указали на ее место, и вот, пожалуйста – все не так уж печально и со всех сторон серо. Ведь, если очень захотеть, можно и горы свернуть. Была бы сила и мечта.
«Сколько времени мне нужно, чтобы до тебя дотянуться, Макс?» – мысленно обратилась к нему Эль, когда он, раскрыв над ними зонт, повел ее по кленовой аллее.
Рано или поздно, но этот вопрос должен был встать ребром. Макс открыл для нее совсем другой мир, так сильно похожий на сказку, что жить в нем казалось самой естественной вещью на свете. Но у каждой сказки есть конец. И, похоже, она вплотную к нему приблизилась.
– Я был бы очень признателен, если бы ты проговаривал слух все мысли, которые сейчас приходят тебе в голову, – сказал Макс погодя, когда они вышли на освещенный старинными фонарями мост. – Уверен, что смогу найти ответы если не на все, то на большую часть.
– Я думала о том, что десерт мы могли бы заказать с собой.
Макс негромко рассмеялся.
– Одуванчик, в таких ресторанах не делают еду на вынос. Но если тебе так хочется – мы можем вернуться. Заодно и проверим, не показалось ли мне, что один английский джентльмен очень бесцеремонно увязался за мой леди.
В ответ на ее немой вопрос, о чем речь, Макс молча указал взглядом куда-то ей по ноги.
Кот. Большой, непонятного цвета из-за грязной, прилипшей к бокам шерсти. С поникшими ушами и печально-философским выражением тощей морды. Надо же, откуда он тут взялся?
– Шел за нами от самого ресторана, – сказал Макс. Потом присел на корточки, делано строго глядя на их преследователя. – Слушай, дружище, я понимаю, что эта девчонка – настоящая красотка, но она уже со мной.
Кот уселся в лужу, склонил голову на бок и лаконично мяукнул.
– Знаешь, Одуванчик, похоже он сейчас сказал, что ему плевать, – продолжал подшучивать Макс.
Вид у кота был не то, чтобы такой уж деловой, но одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять – животное отчаянно нуждается в уходе. За время работы волонтером она видела много бродячих животных, она видела многих изувеченных животных, но этому повезло хотя бы в том, что у него были оба глаза и, кажется, не сломаны лапы.
– Макс, мы не можем оставить его здесь, – твердо сказала Эль.
И, не дожидаясь его ответа, присела на корточки, рукой проверяя, не агрессивен ли кот. Может ведь и в глаза броситься: часто тяготы бездомной жизни вынуждают их видеть в человеке только врага. И в таком случае им не обойтись без вызова специальной службы.
Но кот вовсе не собирался бросаться ей в глаза. Напротив, с самым спокойным видом обнюхал ее ладонь – и ткнулся носом в пальцы, напрашиваясь на ласку.
– По-моему он к тебе самым бессовестным образом заигрывает. – Макс присел рядом, держа над ними раскрытый зонт.
– Только потому, что рассчитывает выпросить какое-то угощение. – Эль не раздумывая сбросила плащ и завернула в него мокрого кота. Животное не сопротивлялось, только хрипло мяукнуло, когда она прижала его к груди. – Прости, но не можем же мы оставить его здесь вот так.
Что подумает Макс? Соплячка, которую он по стечению обстоятельств был вынужден пригреть под крышей своего дома, теперь еще и за бродячего кота уцепилась. А ведь у них осталось совсем немного времени здесь. Они могли бы вернуться в номер и – Эль бросило в жар от одной мысли о таком продолжении вечера – заняться любовью.
– Извини, что я все время делаю что-то не так, – пробормотала она.
– Габриэль, – улыбка Макса была такой нежной, что Эль пришлось часто-часто заморгать, чтобы не дать волю слезам. – Конечно же мы не можем оставить этого попавшего в беду джентльмена. И не извиняйся больше, хорошо? То, какая ты… – Он вдруг перестал улыбаться и с шумом выдохнул воздух через ноздри. – В общем, мне от тебя просто крышу сносит.
Кот снова мяукнул, и только по этой причине Эль не сказала вертевшееся на языке признание.
– Думаю, нам нужно отвезти его в ближайшую ветеринарную клинику, которая еще работает в это время суток. – Макс бегло посмотрел на часы, потом, придерживая ручку зонта плечом, достал телефон. Через несколько минут спустя, показал ей экран, на котором, на схематичной разметку улиц, горела красная отметка. – Нам придется ловить такси, Одуванчик, пешком топать будет далековато.
И с самым серьезным видом накинул ей на плечи свою куртку.
Эль смогла только молча кивнуть.
К счастью, с такси им повезло: они сошли с моста и почти сразу поймали свободную машину. Водитель посмотрел на третьего пассажира в руках Эль, сказал что-то про то, что они делают доброе дело: большая часть его слов утонула в ирландском акценте.
Пока они ехали, кот вел себя безупречно: не пытался вылезти, а, согревшись, принялся громко и самоотверженно мурчать. За что тут же заслужил от Макса ласковое почесывание за ушами.
Эль осторожно прижалась к плечу мужчины, наслаждаясь тем, что его потрясающий запах стал ее личной порцией адреналина прямо в кровь. Так не бывает, чтобы судьба давала столько счастья сразу. А сказки со счастливым концом случаются только с нарисованными героинями мультфильмов. Но здесь и сейчас – они вместе. Его рука крепко обнимает ее за плечи, обещая защиту и тепло, поддержку, чтобы она могла расправить крылья и взлететь к мечте.
В клинике их встретил пожилой мужчина в белоснежном халате и его полная румяная помощница. Мужчина заверил ее, что кот в хороших руках и они смогут о нем позаботиться. Правда, с недоверием уточнил, не их ли это кот.
– Мы можем подождать здесь, чтобы узнать, все ли с ним хорошо? – спросил Макс.
– Я работал волонтером, если нужна помощь…
Медсестра остановила ее попытку вмешаться.
– Мистер Нотридж знает свое дело, вам не о чем беспокоится. В холле есть кресла, вы можете подождать там. По первому взгляду тяжело делать выводы, но животное выглядит вполне здоровым, но истощенным. Его нужно подстричь, вымыть и сделать несколько уколов. Но, полагаю, уже завтра мы сможем начать искать для него приют.
– Делайте все, что нужно. Мы дождемся ответа, – заверил ее Макс.
Не отпуская ее руки ни на минуту, провел в холл. Пока Эль размышляла о том, де бы взять огромный кусок скотча, чтобы заклеить себе рот и не сказать вертящиеся на языке слова, он принес ей латте из автомата.
– Спасибо. – Эль с радостью сделала большой глоток. Оказалось на удивление вкусно.
– Мистеру Подлиза повезло, что он увязался именно за тобой. Хотя, наверное он точно знал за чьими ножками нужно волочиться, чтобы устроить свою жизнь.
– За твоими? – поддразнила его Эль.
Макс с самым бесшабашным видом в мире показал ей язык – и Эль, наконец, прорвало. Не помогла даже попытка закрыть рот ладонью, слова разрывали ее душу, прокладывали путь откуда-то из самого сердца.
– Я очень тебя люблю, Макс Ван Дорт. И мне почему-то хочется от этого плакать. И еще смеяться. И делать еще целую кучу других глупостей.
Правда, из всего озвученного списка, она выбрала именно слезы. Сквозь улыбку.
Макс просто привлёк ее к себе, потом осторожно вытер со щек дорожки от слез. Вернее, попытался вытереть, так потому что слези текли снова и снова, хоть Эль всеми силами пыталась прекратить разводить сырость.
Он не сказал, что тоже ее любит. Не сказал ничего. Наверное, это и правильно. Макс – взрослый мужчина, который вряд ли растает в обществе глупой девчонки. Ну и пусть. Зато она сказала то, что рвалось из самого сердца. Даже странно, но теперь стало удивительно легко. Больше нечего скрывать, нечего бояться. Эль знала – будет очень трудно, но она отпустит Макса, когда он захочет уйти. Когда закончится ее личная сказка. Надеялась лишь, что признание не заставит его мучиться и подбирать дурацкие слова, чтобы донести смысл одной простой фразы: «Нам надо расстаться». Впрочем, Макс не производит впечатление человека, который станет затягивать с расставанием, если уже решился на него. Наверняка разорвет сразу и решительно.
Эль помотала головой – какая же она дурочка. В объятиях любимого человека думает всякую глупую ерунду. Сказка еще не кончилась, нечего раньше времени сжигать мосты.
– Извини, из-за меня лондонских луж станет еще больше, – шмыгнула носом Эль.
– А мы никому об этом не расскажем, – улыбнулся Макс.
– Знаешь, в детстве у меня был кот. – Эль вытерла слезы. Все, плакать она больше не будет. – Ну, то есть не совсем у меня. Никто бы не разрешил завести мне домашнее животное, да и держать его в трелере было бы настоящим издевательством. Но я потихоньку подкармливала его по вечерам, когда никто не видел. Выходила на улицу, за дом, сколько себя помню, там все время валялся какой-то старый хлам, и там кормила. Даже жилище ему соорудила из картонных коробок и куска старого одеяла. Кот приходил каждый вечер, ел, а потом залезал мне на руки и мурлыкал. А я рассказывала ему обо всем, что случилось за день. Жаловалась на жизнь, – Эль улыбнулась собственным воспоминаниям. – Каждому нужен кто-то, кому можно выговориться. Я выговаривалась коту К счастью, он не читал наставлений и не делал вид, что ему все равно. – Она вздохнула, немного помолчала, краем глаза посмотрела на Макса, не скучает ли от ее болтовни. Вроде нет – смотрит заинтересованно. – А зимой кот пропал. – Эль вздохнула. – Не знаю, может, нашел себе дом получше. Я надеялась на это. Но все равно ждала. Выходила, проверяла, оставляла еду. Но он так и не вернулся.
– И все? Других не было?
– Нет. Отец с кем-то договорился – и хлам из-за дома вскоре вывезли. Мне просто негде стало кого-то прятать. Но бездомных щенков и котят я все равно подбирала, но уже тащила в приют для животных. Меня там узнавать стали. Встречали, как свою.
– Щенки и котята? – Он улыбнулся одним взглядом, отчего по коже Эль растеклось приятное тепло.
– И они тоже, – не стала отпираться Эль. – Будь моя воля, я бы всех забрала. Поэтому, когда появлялась возможность, приходила помогать за ними присматривать. Пару раз организовывала сбор денег для приюта, но из меня не очень хороший проситель. Потом, когда мать… когда ее не стало, все перевернулось с ног на голову. Мне нужны были дополнительные деньги и пришлось выбирать: либо находить дополнительную подработку, либо перебираться жить в приют, в одну из свободных клеток.
– Думаю, животные, которых ты спасла, все равно тебе благодарны. – На этот раз его голос был совершенно серьезным. – Нет ничего плохо в том, что ты сделала рациональный выбор. Иногда жизнь делает лишь видимость выбора, хотя ответ с самого начала очевиден. – Макс выдержал паузу, а потом вкрадчиво поинтересовался: – Но ты бы хотела заниматься чем-то таким?
– Волонтерством? Конечно, и буду, как только хоть что-то в моей жизни определится.
Он еще немного помолчал, потом снова спросил:
– Ты уже думала о будущем, Одуванчик? Я имею ввиду не о завтрашнем дне и даже не о твоем поступлении. Кем ты видишь себя через пару лет? Если представить, что у тебя есть возможность выбирать и не быть связанной обстоятельствами.
– Да я каждый день об этом думаю, – как есть, призналась она. Странно, что он вдруг заинтересовался этим вопросом. Хотя…
Боже, и как она сразу не поняла! Эль отодвинулась от Макса, увеличила расстояние так, чтобы уменьшить магнетическое влияние тепла его тела.
– Я не собираюсь висеть у тебя на шее. И в мыслях не было.
Кажется, он был недоволен ее ответом. И, не особо стараясь быть тихим, принялся отчитывать.
– Габриэль Кромби, я думал, мы выяснили этот вопрос. Я никогда не считал, не считаю и не буду считать тебя одной из тех женщин, которые живут только для того, чтобы вовремя присосаться к хорошему финансовому донору. Не могу похвастаться тем, что я дока в понимании человеческих душ и мотивов, но кое-что в людях смыслю. Поэтому, когда тебе в следующий раз захочется за меня решить, что и как мне думать, вспомни еще раз эти слова, потому что больше повторять я не буду.
Эль густо покраснела. Вот же дурра, форменная и окончательная идиотка. В самом деле, макс никогда не давал повода думать о нем в таком ключе. Да и она сама, положа руку на сердце, вряд ли вела себя как потрошительница чужих бумажников.
– Я всегда все говорю невпопад, – сказала она, надеясь, что на этом инцидент будет исчерпан. Чувство вины за обидные слова, пусть они и были сказаны не со зла, заползло за шиворот скользкой холодной змеей.
– Одуванчик, послушай. Мне правда интересно услышать о твоих планах. Без всяких сдерживающих условностей вроде «у меня нет возможности». Представь, что ты не связана ничем, кроме своей собственной фантазии.
И все же, что за странные вопросы? Она много о чем мечтает, и многое из этих фантазий так же реально, как полет на Луну.
– Я бы хотела писать книги. И еще работать в журнале, писать о новинках книжного рынка, о творческих людях, брать интервью с теми, кто чего-то добился в жизни, чтобы вдохновлять тех, кто боится начать. И еще бы хотела присматривать за бездомными животными, даже и бесплатно, лишь бы у меня хватало на жизнь от какого-то другого занятия. Я хочу выучиться, стать профессионалом и развиваться в том, что мне действительно интересно. Возможно, я не добьюсь ничего, возможно, я вообще бездарность, но лучше рискнуть, взлететь и упасть, чем сидеть на берегу и смотреть, как летают другие. Точно знаю, что не хочу прожечь жизнь зря.
Макс снова притянул ее к себе, и на этот раз Эль с удовольствием уткнулась ему в плечо. Мечтать с ним рядом было куда легче. Наверное потому, что он сам был из тех, кто не боится покорять новую высоту.
– Мой Одуванчик такой романтичный. Просто целая Вселенная на хорошеньких ножках.
Эль хихикнула, прижалась к нему еще сильнее. В конце концов, она может написать резюме во все журналы и газеты, какие только найдет в Нью-Йорке – у нее есть небольшой опыт, рекомендации от преподавателя. Не может быть, чтобы она совсем никому не приглянулась. А еще выбросит к чертям всю свою писанину и начнет новую книгу: о том, что самая большая трусость – это боязнь упасть.
– Как думаешь, Одуванчик, может мы могли бы забрать кота себе? Не зря же он за тобой увязался.
– Ох, Макс…
Хорошо, что можно спрятать лицо и он не видит, как она снова плачет.
– Надо бы купить переноску, миски, витамины. И что там еще нужно животным. И ошейник с колокольчиками. И уговорить администрацию гостиницы разрешить передержать его денек в номере. Что скажешь?
– Уверена, что он оценит ошейник с колокольчиками.
– Ты снова плачешь?
Она замотала головой, но переборола попытку Макса заглянуть ей в глаза.
– Я счастлива.
«Потому что мне очень-очень нравится это твое «мы».
Эль порывисто вскочила на ноги, когда в приемном отделении вновь появился мистер Нотридж.
– Ну, как он?!
– Не беспокойтесь, – доброжелательно улыбнулся ветеринар. – Все в порядке. Животному ничто не угрожает. Мы внимательно его обследовали и не нашли никаких серьезных заболеваний. Несколько царапин, блохи и глисты – обычный минимальный набор.
– Где он сейчас?
– Спит. Все, что ему сейчас требуется, – отдых и хорошее питание.
Эль обернулась на Макса. Тот поднялся следом.
– Мы можем забрать кота? – спросил, обняв Эль за талию.
– Разумеется. Но не сегодня. Я бы рекомендовал подождать дня три-четыре. Мы понаблюдаем за котом, проведем несколько дополнительных процедур и заполним на него паспорт.
– У нас нет столько времени. Мы улетаем послезавтра.
– Два дня… – задумался мистер Нотридж. – Хорошо. Два дня. То есть вы сможете забрать его послезавтра. Лучше во второй половине дня. Устроит? Раньше, извините, никак. Есть определенные процессы, требующие определенного времени. Мы не в состоянии их ускорить.
– Устроит? – Макс вопросительно посмотрел на Эль.
– Да, конечно, – часто закивала она.
– Ты правда будешь не против этого кота? – спросила Эль уже на улице. Спросила тихо, но ища его взгляд.
– А я давал повод думать, что бросаю слова на ветер?
– Нет. Просто… ну… он же беспородный, уличный. Совсем не такой, как коты на выставках.
– Ни разу не был на выставке кошек. Мне и сравнить не с чем. И вообще – что снова за сомнения? – Макс резко подхватил Эль на руки, закрутил на месте – как недавно в номере отеля. Та взвизгнула, объватила ему за шею. – Кажется, кто-то напросился на основательную порку.
– Нет, – пискнула Эль. – За что?
– Никаких возражений. Вы, мисс Кромби, виновны по всем статьям. А потому ни о каком снисхождении даже не думайте.
– Это несправедливо! Я имею право на звонок адвокату!
– Вы имеете право молить о пощаде.
– Нет! Ни за что! – почти закричала она, когда Макс крутанулся в последний раз.
Мимо шли припозднившиеся прохожие, с непониманием смотрели на странную пару. Но Максу было плевать, что думают эти люди. Он не знал их. Да если бы даже и знал, вряд ли что изменилось. Сейчас он вел себя и чувствовал, как мальчишка – ни забот, ни сомнений. И такое состояние ему нравилось. Заботы вернутся – без них никуда. Полностью потерять голову макс не боялся. Такого не будет. Но немного этой безбашенности он бы очень хотел сохранить. И похоже, источник его сумасшествия находился как раз в его же руках – пищащий и смеющийся.
До номера отеля они добрались уже зная, что будет дальше. Эль, дорвавшаяся до запретного и до недавнего времени неизведанного плода, охотно и легко отзывалась на малейшие намеки Макса. В такси, сидя на заднем сидении, он как бы невзначай положил ей руку на колено, а затем так же невзначай скользнул ладонью уже между коленей, по внутренней стороне бедер. Эль вздрогнула, уставилась на него широко раскрытыми глазами, в которых не было и намека на страх. Напротив, в неверном свете городской иллюминации в них искрилось желание. Поддавшись ему, она развела ноги чуть шире. Плотные джинсы – не сама удобная одежда, чтобы подразнить подругу, но, быть может, это и к лучшему. Будь на Эль юбка, неизвестно, чем бы все закончилось. А так Макс с интересом и собственным возрастающим возбуждением поиграл со своим Одуванчиком. Совсем невинно – одними пальцами, едва касаясь ее между ног, поглаживая там, где, он уже чувствовал, было очень жарко.
Эль же жмурилась и кусала губы, пытаясь сохранить непроницаемое выражение лица. Но тело подводило ее. Бедрами она невольно стремилась навстречу его пальцам. Ноги сами собой расходились шире, но Эль то и дело возвращала их в почти приличное положение. Почти… как раз такое, чтобы Макс мог не прекращать свои игры.
– Ты хочешь, чтобы я стонала прямо здесь? – горячо прошептала Эль ему в самое ухо.
– Даже не знаю, – Макс сделал вид, что глубоко задумался. – Признаться, я как раз раздумывал над таким исходом.
– У вас нет ни капли совести, мистер Ван Дорт. Кто вам позволил компрометироваться приличную девушку?
– Прошу прощения, мисс Кромби, но совесть, которая непременно остановила бы мои гнусные поползновения, я по оплошности забыл в Нью-Йорке. Не знаю, как так получилось.
– Я знаю, – Эль глубоко вздохнула, втянув воздух носом, некоторое время молчала, облизывая губы. – Ты это специально сделал. Знал, что я не устою перед твоим напором и сдамся.
– Раскусила меня – был один голый расчет, чтобы затащить тебя в постель. Вот только снова не хватает совести, чтобы хоть немного стало стыдно.
– Я вот тоже забуду совесть где-нибудь – будешь знать…
– Пожалей мои преклонные седины, какие твои силы – и какие мои. Так и ноги протяну.
– Бойся-бойся, Максимилиан Ван Дорт…
Секс у них был страстный и быстрый. Буквально ворвавшись в свой номер в отеле, они набросились друг на другу, срывая одежду и бросая ее тут же, под ногами. До кровати не добрались, расположились прямо на полу, на мягком ковре. Макс опрокинул Эль на спину, вошел жадно и порывисто. Она обхватила его ногами, прижала к себе. Его движения были быстрыми и глубокими, жадными. Он брал ее со звериным напором, выплескивая все то возбуждение, что скопилось за время поездки в такси. А Эль смотрела на него все тем же взглядом, переполненным желанием. Взглядом, в котором бушевало безумие, в котором ширилось уже не возбуждение – ожидание кульминации.
Он так и не увидел ее глаз в самый последний момент. Эль откинулась на спину и зажмурилась. А потом закричала. Макс нагнал ее тут же, охваченный невероятным удовольствием. Все получилось столь быстро и ярко, что вряд ли заняло более двух-трех минут. Зато приятные обволакивающие волны еще долго будоражили тело.
Было уютно, спокойно и хорошо. Почти по-домашнему. И говорить не хотелось ни о чем, потому что даже просто молчание под мерный гул телевизора было таким особенным, что нарушать его не хотелось.
– Одуванчик?
Габриэль на миг перестала перебирать пальцами его волосы, вопросительно дожидаясь продолжения фразы.
– Ты счастлива?
Дурацкий вопрос, но Максу хотелось знать. Хотелось услышать ответ, как будто от этого зависела судьба всего мира.
– Счастлива, – бесхитростно призналась она. – Никогда еще не была так счастлива.
Кажется, она собиралась сказать что-то еще, но прикусила губу.
Ее признание неожиданно вынырнуло из памяти, как айсберг перед «Титаником», беспощадно протаранило жизненные устои Макса. Раньше все было просто: он хотел секс – он получал секс. На один раз или на пару недель – не имело значения. Проводя ночь в постели с очередной длинноногой красоткой, он заранее знал, сколько продлятся и чем закончатся эти отношения. Он никогда не отступал от намеченной линии: были ли это просто редкие встречи для взаимного удовольствия или попытка изображать парочку. И никогда не делал исключений ни для кого. После Тины он, пожалуй, слишком увлекся разгулом холостяцкой жизни, свободой самому решать, когда сменить женщину.
Появление Эль в гостиной его дома все перевернуло с ног на голову. Она была концентратом всего того, что он всегда избегал в женщинах: юная, романтичная, неопытная и доверчивая. В обычной жизни он бы обошел такое чудо десятой дорогой. Не исключено, что не окажись Габриэль невольной «пленницей» в его доме, так бы и случилось. Но она внезапно оказалась еще и умной, целеустремленной, с тонким и хрупким, но оформившимся внутренним стержнем. А ее сердце, кажется, было размером с целую Вселенную.
Что будет, если она поступит – и уедет? Имеет ли он право держать ее?
Хотя, какого черта, никаких «если»: она будет там учиться. Пара звонков и один чек сделают свое дело. И знать ей об этом совсем не обязательно. Но… Мысль о том, что он будет возвращаться в пустой дом, упрямой занозой прокладывала путь сквозь все его защитные барьеры. Бессмысленно думать об этом сейчас, когда все хорошо и они наслаждаются друг другом, заново открывая новые грани этих странных отношений. И все же.
В ту ночь они просто спали. Эль вымоталась и уснула, стоило Максу прижать ее к плечу. А он еще долго прислушивался к ее спокойному размеренному дыханию в шорохе дождя за окном.
Следующий день выдался насыщенным. Несмотря на искушение провести все время в постели, Макс и Эль все же выбрались в город с твердым намерением вернуться обратно только под вечер, едва переставляя ноги.
Свою культурную программу начали с посещения Лондонского глаза – огромного колеса обозрения, расположившегося на самом берегу Темзы. К такому выбору подтолкнула погода – небо с самого утра было чистое и высокое, без единого облачка. Если бы не лужи под ногами, то и не скажешь, что почти всю ночь накануне шел дождь.
Когда прозрачная кабинка оторвалась от земли, Эль прижалась к Максу.
– Ты же не боишься высоты? – спросил он.
– Нет, – пискнула та. – Ну, разве что, самую малость.
Самая малость продлилась не дольше нескольких минут, пока кабинка поднималась над крышами ближайших домов. А потом Лондон раскинулся вокруг во всем своем великолепии. И это было действительно красиво. Эль и думать забыла о страхе. Она переходило то к одной стороне кабинки, то к другой, с восторгом указывала на то, что привлекало ее внимание. Под ними раскрывались и проплывали Биг-Бен, Вестминстерский дворец и многочисленные парки. Экскурсовод, нанятый Максом, сообщил, что сегодня погода благоволит гостям Лондона, а потому они могут наблюдать и один из красивейших замков мира – Виндзор, где частенько бывает Елизавета Вторая. Замок они действительно увидели, но оценить его красоту не смогли – слишком далеко тот находился. К тому времени, когда кабинка снова приблизилась к земле, и Макс и Эль уже точно знали, куда отправятся дальше. Разумеется, их ожидали королевские гвардейцы с непроницаемыми лицами. А потом был неожиданно вкравшийся в график музей Шерлока Холмса. Место, не особенно впечатлившее Макса, но очень понравившееся Эль.
– А ты представь, что он и правда жил тут, – наставляла она. – Не будь букой. На многих картинах художники тоже рисовали вымышленные события или персонажей. Но от этого они не становятся менее ценными.
Немного меньше скепсиса – и все стало действительно проще. Уж чего было не отнять у этого места, так это атмосферу.
Они никуда не торопились, отлично понимая, что за два оставшихся дня не охватят всех достопримечательностей. А потому позволяли себе отдохнуть в небольших кафе, наслаждаясь их простотой и уютом.
Непростым испытанием для Эль стало посещение чайной «Fortnum & Mason». Макс намеренно заранее узнал об этом рае для сладкоежек. Отсюда они выбрались с целой охапкой покупок. Особенно интересно было наблюдать внутреннюю борьбу Эль самой с собой. Она одновременно скупила бы все, что видела, и в то же время выбежала бы прочь в ту же минуту, как вошла в чайную.
– Это чистое искушение, – проговорила она, стоя возле очередной витрины со сладостями. – Хочешь, чтобы я за сегодня же растолстела и не влезла в джинсы?
– Говорят в шоколаде полно гормона счастья. Мне показалось, что еще немного счастья тебе никак не повредит.
– Немного? – Эль обвела взглядом витрину. – Тут счастья хватит на небольшой городок. И вообще… – она посмотрела на Макса. – Зачем мне еще какое-то счастье… другое?
– Потому что я так хочу. И так и быть, помогу тебе расправиться с частью сладостей. А потом замучаю в постели… – добавил уже тише. – Так что силы тебе точно понадобятся.
– Кто еще кого замучает, – Эль с улыбкой пожала плечами. – С такого количества шоколада я не устану до самого утра.
– Кто-то большая соня – и засыпает почти сразу.
– Это я тебя просто жалела.
– Вы столь великодушны, мисс.
А во второй половине дня, ближе к вечеру, вернулись во вчерашнюю ветеринарную клинику. Подобранный кот выглядел куда веселее, чем вчера. Чистый и сытый, он встретил Эль радостным, как показалось Максу, мяуканьем. Сразу ткнулся носом в протянутые ладони, даже на задние лапы встал, напрашиваясь на ласку.
Эль буквально светилась счастьем, тиская не менее счастливого кота.
– Ты уже придумала ему имя? – спросил Макс. Он протянул к коту руку. Тот обнюхал его пальцы, выжидательно уставился, глядя прямо в глаза.
– Гладь теперь. Видишь, он ждет, – шутливо хмуря брови, потребовала Эль. – Нет, еще не придумала.
Макс потрепал котяру за ухом. Тот довольно зажмурился.
Вся кошачья физиономия в этот момент говорила, что жизнь – штука в общем-то очень даже неплохая.
– Это безобразие. Имя нужно придумать.
– А у тебя нет вариантов?
– Надо подумать… Как насчет Робинзона?
– Робинзон?
– Да. Этакий одинокий бедолага, выброшенный бурей на окраину мира.
– Как тебе имя Робинзон? – Эль обратилась к коту.
Тот мяукнул, полез по ней выше и потерся мордой по носу.
– Мне кажется, он не против, – усмехнулся Макс.
– Значит, Робинзон.
Последнее место, куда в этот день осталось сил добраться, стал зоомагазин. Выбор переноски, ошейника, лежанки и прочего кошачьего снаряжение оказался делом небыстрым. Дурачество и глупость, если посмотреть со стороны – двое взрослых людей спорят, в каком домике коту будет удобнее спать. И снова Макс поймал себя на мысли, что никогда прежде и не подумал бы заниматься подобной ерундой. Перепоручил бы кому-нибудь из обслуги. А тут ему нравилось, и он даже настоял на том, что Робинзону не по статусу будет спать в какой-то «мышиной» норе. Уж лучше заказать приличный кошачий домик по прилету в Нью-Йорк. А пока взять только самое необходимое.
