Текст книги "Кровь и Пламя (СИ)"

Автор книги: Максим Вишневенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

– Ты знаешь, о чём говоришь, – ехидно улыбнулся Вильгельм.

– А то! – кивнул молодой волшебник, – Переговоры могут затянуться, но я всё же буду смотреть, как и что будут делать Виттельсбахи.

– Очевидно, что кричать о нелегитимности выборов, – пожал плечами Эрнст и допил виски.

– Ну, у нас есть половина Германии, уже неплохо.

С хлопком появился домовой эльф и сообщил, что аудиенцию Канцлера ожидают Кристина Фавр де Поль и Иван Лисицын.

– Когда русские с французами объединяются у меня начинают ныть старые раны, – весело произнёс Мориц.

– Откуда у тебя старые раны, позволь спросить? – саркастически спросил с дивана Шваниц.

– От предков, – расплылся в улыбке молодой волшебник, – Я, пожалуй, пойду.

– Катарине вечером напомни, что от неё мы тоже много чего ждём.

– Я-то передам, но завидовать нехорошо, – померанский волшебник кивнул Эрнсту, подмигнул Шваницу и аппарировал из кабинета.

– Позер, – по-доброму улыбнулся новый Канцлер, а после вызвал домовика и попросил впустить гостей.

Гости вошли внутрь и практически синхронно чихнули.

– Прошу прощения, – почесала нос Кристина и слегка покраснела.

– Извините, – её жест повторил Иван.

– Прошу меня извинить за пыль, – чуть смущённо поклонился Вильгельм, – Я тут сам впервые, пока это помещение всё-таки больше кладовка, чем кабинет.

Кристина вопросительно посмотрела на Виктора, который также приветственно кивнул ей:

– Вильгельм Эрнст, Канцлер Магических Земель Германии.

– По какому вопросу Вы хотели меня видеть? – спросил Лисицын, сделав шаг вперёд, взметнув облачко пыли с ковра, куда наступил.

– Я хотел провести с Вами приватную беседу о делах государственного характера, но к сожалению забыл, что русские всё любят делать сообща, – с небольшой издёвкой произнёс тот.

– Если хотите, она может подождать за дверью, – за спиной русского француженка фыркнула и демонстративно скрестила руки на груди, – Но вообще у нас у обоих один и тот же вопрос, но уже к Вам.

– Как я понимаю, вопрос касается детей семейства Мирбах, – Шваниц потёр повязку на шее, под которой снова начало зудеть.

– Всё так, – кивнул Иван, – Просто так совпало, что мы оба занимаемся этим делом, потому логичнее было прийти обоим сразу.

Вильгельм задумался, опустив взгляд в грязный ковёр. Иван посмотрел на стену, где над диваном висели часы, вычурные с изображением немецкого орла, они остановились когда-то давно, и сейчас показывали без пяти минут двенадцать.

Кристина тихо стояла и ждала, как бы невзначай разглядывая нового Канцлера, она уже успокоилась после обеда у русских, потому пока решила терпеливо выжидать дальшейших событий, а не лезть на рожон.

Наконец через пару минут молчания Эрнст поднял взгляд на гостей и произнёс:

– В деле детей Мирбахов имеется небольшая проблема, а точнее нюанс. Мы не готовы ссориться с Хакимом, мы намерены с ним договориться, и более того, даже дать определённые преференции его людям по сравнению с их текущем положением.

На скулах Кристины заиграли желваки.

– По определённой информации, турки имеют своей целью убийство Кристины Фавр де Поль, – Лисицын кивнул в сторону француженки, – Ещё по косвенным данным в их руках находятся, кроме Марты Мирбах, заместитель главы Департамента Магического Правопорядка Франции, Поль Готье, и глава Департамента Регулирования Магических Популяций и Контроля над ними, Энцо Ламбер.

– Очень интересно, – протянул Шваниц, откидываясь на спинку дивана.

– А ещё в их руках находится бывший глава Департамента Магического Правопорядка Германии Рихард фон Мольтке.

– Ещё более интересно, а он там откуда? – Виктор внимательно посмотрел на француженку, – Кристина, Вы его Хакиму в нарды проиграли?

– Никак нет, – хмуро ответила та, встав рядом с русским, и заложив руки за спину, – Это была спецоперация, которая пошла не по плану.

– Совместная операция французских и русских спецслужб в Берлине? – мракоборец произносил слова раздельно, и его интонация приобретала всё больше издевательского тона, словно бы у учителя, отчитывающегося нашкодивших подростков, – А операция, простите, заключалась в передаче туркам двух французов и одного немца?

Иван усмехнулся и внимательно посмотрел на Виктора:

– Сегодня утром я имел беседу с Хакимом, в ходе которой он пригласил меня на встречу в Трептов-парк, в полдень. А сударыня, – он показал рукой на француженку, – Ей было прислано приглашение от неизвестного лица с местом и временем свидания, тем же, что и у меня. Но сударыня прибыла в компании троих молодых людей под оборотным зельем, – после этих слов одна из бровей Шваница медленно поползла вверх, – Оборотным зельем на неё, естественно. Там же был тот мальчик из WarConculting, которого турки схватили вместе с Мартой, он там был под оборотным зельем Марты. Вместе с турчанкой. И вместе с пятью какими-то янычарами, которые скрывались в Мире Духов.

– То есть, герр Лисицын, Вы утверждаете, что сейчас в руках турецкого Глубинного Государства находятся два высокопоставленных француза под личиной вот этой фройляйн? – Виктор ткнул пальцем в Кристину.

– Думаю, оборотное зелье уже закончило своё действие, потому трое данных товарищей находятся у турок в натуральном своём обличье, ну, и в женских сарафанах, – без тени иронии проговорил русский.

Мракоборец воззрился на него, как на идиота.

– Я верно понимаю, что они на вас напали? – спросил Вильгельм.

– Да, всё верно, при появлении именно Кристины, янычары атаковали её и меня из Мира Духов, до этого они не проявляли никакой агрессии, даже когда коллеги Кристины вырубили турчанку и начали гоняться за девочкой, – Иван повёл плечами, – А после появился сам Хаким в сопровождении марида, потому я вместе с Кристиной аппарировал оттуда.

– Иван, Вы были приглашены к нам в страну для помощи в следствии по делу Аненербе, – Виктор устало потёр глаза, – Турецкий вопрос в Вашу юрисдикцию не входит.

– При всём уважении, но вчера турецкий вопрос вошёл в нашу общую юрисдикцию, притом очень грубо и с ноги, – тон русского был совершенно спокойным и деловым, – Однако, если Вас это интересует, моя работа полностью согласована с моим руководством. Так что все вопросы, с кем я общаюсь и по какому поводу, стоит задавать именно туда.

– Понимаете, Иван, нам сейчас нужны союзники, – вздохнул Вильгельм, – Как никогда нужны, и мы думаем, что с Хакимом можно договориться, и давайте будем честными, на девочку, которая находится в его руках, мы бы закрыли глаза.

– Да я бы даже на Мольтке их закрыл, – проворчал Виктор.

– Я не готова закрыть глаза ни на Марту, ни на Поля, ни на Энцо. Да даже на этого Мольтке не готова, – фыркнула Фавр де Поль.

– Это понятно, – повёл плечами Эрнст, – Но пока что Вы, фройляйн, поставили нас в очень щекотливое положение. Мы всё же не можем просто так взять и закрыть глаза на произошедшее. Но и напрямую ругаться с Хакимом мы тоже не можем. Анненербе и Глубинное Государство это два серьёзных противника, с которыми не стоит разбираться одновременно.

– Потому вы хотите разобраться с Аненербе, если я правильно понял? – спросил русский.

– Да, сегодня на вечер намечен штурм лечебницы Отто Агриколы, – кивнул Вильгельм, – Я бы очень просил Вас, Иван, поучаствовать в нём.

– Вы меня за этим хотели видеть?

– Не совсем, – покачал головой Эрнст, – И ещё, сразу хочу сказать, я хочу Вас видеть в качестве специалиста оккультного направления, а не боевика на передовой.

– Спасибо, я как раз хотел прояснить этот момент. Но так какой всё-таки вопрос?

– Я хочу, чтобы Вы передали по своим каналам в Москву одно послание, – Канцлер вытащил из внутреннего кармана небольшой конверт, мельком взглянул на него и передал русскому.

– Что там? – спросил тот, принимая письмо.

– Просьба о союзничестве, я сменил на посту Канцлера Августу фон Вальдбург, совсем скоро мы объявим о примате техномагии на территории Магической Германии, но уже сейчас часть наших земель не согласились с нашим путём развития. Потому нам, техномагам восточных земель требуются союзники.

Кристина удивлённо присвистнула:

– А меня, как невольного свидетеля, сейчас устранят, как я понимаю?

– Если фройляйн хочет, то конечно, – скривился Шваниц.

– А для Вас у меня есть иной конверт, – Эрнст вытащил из внутреннего кармана ещё один небольшой конверт и протянул его француженке, – Только откройте в приватной обстановке, прошу.

– Приватная, это когда одна, а не вместе с русскими, – иронично произнёс Виктор.

– Я знаю, герр Шваниц, – она спрятала конверт в карман своего брючного костюма, – А позвольте вопрос, что с Агриколой? Его не смогли арестовать, потому сейчас необходим штурм его лечебницы?

– Арестовать не смогли, – усмехнулся и покачал головой Вильгельм.

– Жаль, – поджала губы Кристина, – А нет информации, не там ли скрываются мальчики?

– Нет, к сожалению, – отозвался мракоборец.

– Что ж, герр Лисицын, сегодня в шесть вечера ждём Вас в Департаменте Магического Правопорядка, – улыбнулся Канцлер, – Что же касается вопроса вашего взаимодействия с турецкой стороной, то давайте без лишних жертв и разрушений. Если повторится история сегодняшнего полудня в Трептов-парке, и у Хакима будут вопросы к нам о вас, то вы оба будете объявлены персонами нон-грата и высланы из страны немедленно, это ясно?

– Так точно, – расплылся в улыбке Лисицын.

– Да, – кивнула Фавр де Поль.

– И прошу вас не выносить содержание беседы в данном кабинете за его стены.

Тут настала очередь русского смотреть на немецкого Канцлера, как на умалишённого.

– Я всё понимаю, – улыбнулся тот, – Но надо же соблюдать приличия. Опять же, я надеюсь, мы всё же сможем стать союзниками в нашем общем деле.

Русский и француженка медленно кивнули на эти слова.

– Тогда не смею вас больше задерживать, – снова улыбнулся Вильгельм и протянул руку Ивану. Тот ответил рукопожатием. Кристина ему просто кивнула, и они оба вышли из кабинета.

Уже в коридоре Иван посмотрел на свою спутницу и произнёс:

– Что намерены делать?

– Если это простая вежливость или намёк на совместное времяпрепровождение, то я позволю промолчать, – ответила та.

– Это намёк на то, что Вас турки убить хотят.

– Мне нужно проведать друга в больнице, и не надо меня сопровождать, я и сама могу справиться.

– Сопровождать я Вас не собираюсь, но Михаил советовал поговорить с медсестрой-турчанкой из Шарите́, возможно через неё можно выйти на Хакима с другой стороны.

– К чему Вы клоните?

– До встречи в больнице, – улыбнулся Иван.

– Да ладно, рано прощаетесь, месье, нам ещё искать вместе выход из этого лабиринта, – засмеялась Кристина.

– Вы не помните дорогу? – удивился тот.

– Нет, я хочу, чтобы убийца и персона нон-грата в Магической Британии проводил меня до выхода, – девушка кокетливо поправила прядь волос.

– Кристина, – закатил глаза Лисицын.

– Вам неприятна моя компания? – захлопала та ресницами.

– Ровно также, как и Вам моя, – язвительно отозвался фсбшник.

– Тогда давайте просто побудем временными союзниками и вместе отправимся в Шарите́. Мне уже, я смотрю, с каждой минутой всё меньше есть, что терять.

– Всегда есть что терять, – покачал головой русский.

– Как скажете, месье, – француженка взяла его под руку и направила вперёд по коридору.

1 – Геллерт Грин-де-Вальд – тёмный волшебник австрийского происхождения, считавшийся самым сильным и опасным до прихода Волан-де-Морта. Побеждён в дуэли Альбусом Дамблдором в 1945 году.

Глава VIII. Русские и турки

*

(19 августа)

– И ради вот этого мы понесли такие потери? – Михаил отложил лист с описью и посмотрел на Свята Вениаминовича, тот рассеянно пожал плечами.

За окнами кабинета главы WarConsulting начинало вечереть, пошёл небольшой дождь, оставляя капли на стёклах. Внутри же было всё в дыму, Салтыков забил уже вторую трубку и стал её раскуривать, а перед Романовым в латунной пепельнице было забычковано три сигареты, а сам он крутил в руках зажигалку с выгравированным на ней драконом, изредка поглядывая на открытую пачку.

– Это плата за то, что мы не передавали базы в руки немцев, – мрачно отозвался глава WC, не вынимая трубку изо рта.

– Восемь двухсотых? – поднял брови глава аналитиков, – Очень жёстко выходит за всё это добро.

– В тебе мораль проснулась?

– Называй это логикой.

– Тогда я назову это государственными интересами.

– Свят, государственные интересы в чём? В десятке артефактов от турок?

– Не в твоём разумении, – Салтыков посмотрел очень тяжёлым взглядом на подчинённого.

– Признай, что не в твоём тоже, – в глазах Романова полыхал гнев.

Старый русский волшебник ничего не ответил на это, лишь глубоко вздохнул и пыхнул трубкой. Глава аналитиков же поджал губы, вынул новую сигарету из пачки и закурил.

– Ладно, прости, – через несколько минут молчания произнёс Свят Вениаминович, – Если ты думаешь, что нас просто подставили и бросили на убой, то нет.

– Это работа такая, – кивнул тот, глядя в стену, – Я понимаю, только вот этих парней и девчонок никто не предупредил о ней.

– Да, я сам даже не думал, что так всё получится.

– Работа аналитиком за рубежом, – Михаил вынул сигарету изо рта и посмотрел на ней, словно бы там был написан какой-то ответ, – Работа бухгалтером. Офис в даунтауне европейской столицы. Я до сих пор не понимаю, ради чего это было.

– Они сами согласились, – пробасил Салтыков, – Как и ты.

– В моём контракте не было написано, что я буду убивать фашистов, насилующих санитарок. Я не на Мосфильм подряжался, – его собеседник снова затянулся, – А им на собеседовании никто не сказал о смерти в тридцать лет.

– Ты винишь себя.

– Я пытаюсь найти причину, ради чего они умерли, – Михаил нервозно забычковал сигарету, – А нахожу лишь то, что эти девчонки и мальчишки погибли просто так.

– Охрану офиса не организовал я, это моя вина, – Салтыков выпустил облако дыма из трубки.

– Да к чёрту! – отмахнулся Романов, – Какая разница, чья вина. Что, Нину вернёт чьё-то покаяние? Или Нику вернёт наказание тебя за ошибку? Или Петю, который умер на операционном столе?

– Миш, нет здесь логики, мы столкнулись со зверем. Зверь не имеет логики, он руководствуется инстинктом.

– И что-то сделали со зверем? Кто-то в этой стране пошевелился?

– Нам приказано не обострять, – сквозь зубы произнёс глава WC, – Мы не можем пойти и начать убивать турок налево и направо.

– Свят, мне сорок семь! – зло посмотрел на того глава аналитиков, – И ты сам понимаешь, что мне это всё напоминает.

– Мне тоже, Миш, – его собеседник кивнул, чуть прикрыв глаза.

– Но, твою мать, Свят, ты же понимаешь, что сейчас другой мир! Это тогда мы были не состоянии что-то делать!

В дверь кабинета постучали. Мужчины удивлённо повернулись на звук.

– Не заперто, – пробасил Салтыков.

Дверь открылась, и внутрь вошёл немного бледный Эдуард Рихтер. Его правая рука висела на перевязи, но он радостно улыбался, словно завидя старых друзей.

– Эдик! – в один голос воскликнули мужчины и вскочили со своих мест.

Михаил подбежал к Рихтеру и обнял его, крепко прижав к себе. Тот не сопротивлялся, лишь улыбка стала смущённой.

– Ты никак сбежал? – попытался пошутить глава аналитиков.

– Да нет, меня отпустили, сказали дома долечиваться, – тот высвободился из объятий и посмотрел на замершего у стола Салтыкова, – Да я решил, что к вам лучше приеду.

– Проходи, присаживайся, – махнул рукой на диван глава WC.

Эдди кивнул, положил руку на плечо Михаила, а потом дошёл до диванчика и сел.

– Как ты? – спросил Романов, возвращаясь на своё место.

– Да нормально, два осколка из руки вынули, вот, – он шевельнул рукой в перевязи, – А голова заживёт, – он улыбнулся, – Я тут выпал из жизни на пару дней.

– Да, – кивнул Салтыков и сел обратно в своё кресло, – Много чего случилось.

– Я не увидел в больнице Нину, – его взгляд скользнул по Святу Вениаминовичу, который опустил глаза, потом по Михаилу, который уставился в наполненную пепельницу.

– Сегодня мы отправляем всех домой, – глухо произнёс Салтыков.

В глазах Рихтера потемнело и стало нестерпимо душно, сознание чуть поплыло. Он зажмурился и свободной рукой потёр глаза. Когда открыл их обратно, то увидел, что рядом стоит глава WarConsulting, держа в одной руке графин, а в другой стакан, наполненный чем-то прозрачным:

– Это вода, выпей.

– Да, – смущённо улыбнулся Эдик и взял стакан, – Накурено у вас тут, вот и заплохело. Извините.

– Не извиняйся, – пробасил старый волшебник, нависающий над ним, – Можешь отправиться домой отлёживаться, никто слова не скажет.

Юноша осушил стакан и отрицательно помотал головой:

– Больничный потом закрою, нормально всё.

– Эдди, сегодня отправка, если ты плохо себя чувствуешь… – начал говорить Михаил, но осёкся, пересекшись с ним взглядом.

– Когда?

– Примерно через час, – ответил Салтыков.

– Я буду, – снова попытался улыбнуться Рихтер, и у него это даже получилось, – Кто ещё?

– Вероника и Пётр Сотников.

Юноша опустил взгляд и облизнул пересохшие губы. Потом протянул стакан своему начальнику, тот молча наполнил его водой. Эдди снова выпил стакан до дна и вопросительно поглядел на Михаила.

– Ещё Ганс, Белла, Ирма и Иржи, – тот опустил взгляд.

– Кто это сделал?

– Один турецкий террорист, – Свят Вениаминович снова наполнил водой его стакан, – Али Демир.

– А, этот… – юноша поджал губы и откинулся на спинку дивана, чуть прикрыв глаза.

– Эдди, много чего произошло у нас, пока ты был в Шарите́, – произнёс Романов.

– Я два дня провёл среди волшебников, я даже помню, как на них нападали какие-то другие волшебники, – задумчиво улыбнулся Рихтер, – И я помню тебя, ты был снежным барсом, и ты нас всех спас.

– Было дело, – улыбнулся тот, – Прости, не подошёл, не стал тревожить.

– Да не страшно, я всё равно не сильно понимал, что происходит.

– Из Шарите́ многих выписали? – спросил Салтыков, отходя к своему столу.

– Меня, Петерса и ещё парочку людей, но я их не знаю.

– Петерс домой поехал? – спросил Михаил.

– У него мама в Потсдаме, он к ней отправился, чтобы успокоить, – кивнул Эдик, – Сказал, что пару дней точно там хочет пробыт. Но у него тоже всё легко, как у меня. Как я понял, больница решила отправить всех, кого можно, по домам.

Романов с Салтыковым на этих словах хмуро переглянулись, но Рихтер не обратил на это внимание.

– Так, какие у нас планы? – он внимательно посмотрел на руководителя.

– Сперва проститься с нашими, – пробасил тот, – После отправить тебя домой спать. Завтра с утра, если горишь желанием, приезжай, введём тебя в курс дела.

– А на церемонии, думаю, кое-что узнаешь о прошедших двух днях, – мрачно произнёс Михаил.

– Как я понимаю, погибших у нас больше, чем семь? – юноша облизал губы и отпил воды.

– Да, у нас тут война, – Свят Вениаминович взял свою трубку со стола.

– Кстати, а Игнат Кондратьевич?.. – Эдик обвёл взглядом мужчин.

– Он отбыл в Байрсброн, мы обеспечиваем охрану этого городка.

– А, точно, хорошо.

Мужчины рассеянно кивнули и почти синхронно тяжело вздохнули.

**

(19 августа)

Пятнадцать гробов были выстроены в два ряда на плацу базы WarConsulting, четыре были закрыты флагами ФРГ, остальные – русскими. По одну сторону от них выстроились в ряд несколько КАМАЗов, возле которых замерли их водители. А по другую возвышался ряд русских наёмников и гражданских, работников офиса, кто не пострадал в позавчерашней трагедии. Среди этих людей стояли также и Романов с Рихтером.

Летний дождь прекратился, вышло солнце, освещая мокрый асфальт, водные капли на котором искрились и переливались в лучах света. Сбоку от похоронных рядов установили небольшую трибуну для Свята Вениаминовича.

В голове Эдика засела мысль, что если дождь на свадьбе – это к счастью, но что такое дождь на похоронах? Или наоборот, отсутствие его сейчас – это хорошая примета? Хотя, чёрт возьми, какая может быть хорошая примета на церемонии, когда ты навсегда прощаешься с человеком, который вот только недавно был живым и улыбался?

Юноша прокручивал у себя голове последние воспоминания того дня, когда всё случилось. Вон же, во втором ряду лежит Петя, что он там говорил с утра? Нашёл в городе русскоязычный стендап-бар, хотел сходить сегодня. То есть вчера, да. Вроде как он сам даже хотел выступить, но вот уже никогда не сможет.

А вот в первом ряду лежит белокурая Вероника, она собиралась уже завтра лететь с женихом на Кубу. Вчера… Эдди осмотрелся, пытаясь сообразить, присутствует ли тот сейчас здесь, но в рядах на плацу не было видно никого постороннего.

Взгляд Рихтера скользнул по ряду гробов, накрытых российскими флагами, на каждом из них стояла фотография, и вот с одной из них улыбалась Нина. А Эдди вспомнил, как это фото было сделано – они были в лондонском пабе, и вот в ныне обрезанной части кадра, справа от улыбающейся девушки громоздилась колоннада из бутылок. Тогда они смогли выпить всё пиво в баре, а что было потом, сейчас уже не важно. Многое становится неважным, когда смотришь на гроб, накрытый флагом, а в ответ на тебя с фотографии смотрит тот, кто уже никогда из этого гроба не встанет.

– Слушай, а где столько флагов нашли? – Эдди повернулся к Михаилу и улыбнулся.

– Ты не поверишь, нашли магазин с русской атрибутикой, – усмехнулся тот, – Вынесли его подчистую, а оказалось, что они ещё нужны, поехали через полгорода в другой магазин, – он покачал головой, – У нас тут угроза нападения турок, операция по силовой поддержке от любителей прусской истории, а мы флаги бегаем по Берлину ищем и фото распечатываем красивые.

– Главное, чтобы не наши фото, – сухо произнёс Рихтер.

– Это точно, – в тон ему отозвался Романов.

Сбоку от гробов к трибуне подошёл Салтыков. Солнце светило ему в спину, потому в заходящих лучах его фигура казалась тёмным пятном на фоне искрящегося асфальта. Эдик на какое-то мгновение даже задумался, что с этого ракурса была бы отличная фотография, жаль никто не снимает сейчас.

– Коллеги! – начал Свят Вениаминович, окинув взглядом строй, – Не буду говорить много слов, сейчас они ни к чему. Каждый из нас, глядя перед собой, может сказать куда больше и искренней, чем я в этом сухом официальном тексте. Каждый из нас за последние несколько дней потерял коллегу или друга, и каждый из нас должен понимать, что эта потеря не случайна и не напрасна. Как бы глупо и пафосно не прозвучали бы мои слова сейчас, но мы столкнулись с поистине людоедской угрозой для всей нашей страны и нашей цивилизации. И лишь случайность, что это произошло посреди мирной и цивилизованной Европы, а не у нас дома.

Рихтер внимательно смотрел на начальника, не до конца понимая, к чему тот ведёт, никогда ещё Свят Вениаминович не говорил в своих выступлениях о том, зачем погибли люди. Для наёмника ответ на этот вопрос был прост – за деньги.

– Нет оправдания терроризму, нет оправдания фашизму, – продолжал Салтыков, – Но, к сожалению, я не могу сейчас вам сказать, что война закончена и что больше никто не погибнет. Опасность не миновала, мы остаёмся здесь, – он снова оглядел ряды собравшихся, – Мы отправляем наших коллег и друзей, павших в бою с этой угрозой, к их родным и друзьям, но сами остаёмся на передовой. И каждый, да, к сожалению, каждый, должен понимать, что опасность и угроза может прийти в любой момент, и в любой момент времени надо быть готовым к этому. Мы остаёмся здесь, чтобы победить, победить международный террор, а также окончательно раздавить уже было поднявшую голову фашистскую гидру. И я хочу, чтобы каждый из вас знал, ни один из погибших, не покинул этот мир напрасно! Я не могу гарантировать, что уже завтра все ответственные за эти смерти получат по заслугам, но знаю точно – расплата настигнет каждого из причастных.

Рихтер перестал слушать главу WarConsulting и ушёл в свои мысли. Его разум всерьёз захватило беспокойство, что же произошло за два дня, пока он валялся в больнице? Салтыков не был из тех, кто раскидывается людьми, однако же странно было от него слышать увещевание о том, что всё это было не напрасно. Да ни у кого раньше и не возникало таких сомнений, напротив, безусловная вера в то, что начальство не бросит, не оставит и не подставит – всё это никогда не покидало бойцов и служащих компании. Для чего же теперь говорить все эти банальности?

Тем временем Свят Вениаминович закончил говорить, а после бойцы медленно и аккуратно по-очереди погрузили гробы в грузовики. Взревели моторы и колонна двинулась за пределы базы.

Эдди, не глядя на удаляющиеся машины, нашёл Михаила у входа в административный корпус:

– Что имел в виду Свят Вениаминович?

– Ты о чём? – Романов был мрачен, впрочем не сильнее, чем когда Рихтер увидел его в кабинете часом ранее.

– Что это за увещевания, что жертвы были не напрасны?

– Ну, если говорит, значит так нужно, – повёл плечами глава аналитиков.

– Для кого? – Малыш Эдди внимательно посмотрел на него.

– Для тех, кому завтра в бой.

– Я не понимаю, – покачал головой Рихтер.

– Вот многие также не понимают. Я сейчас скажу своё мнение, и оно не то, чтобы непопулярное, просто наши потери несоизмеримы тому, что мы получили.

– А что мы получили?

– Три ящика с дерьмом, – фыркнул Романов.

– Что, товарищи-революционеры, – к мужчинам, мрачно усмехаясь, подошёл Салтыков, – Уже построили теории заговора?

– Я уже давно, – устало ответил Михаил и указал на Эдика, – Он вот в процессе.

– Миш, ты же помнишь историю, как мирянские войска забыли при отступлении в Грозном рефрижератор с двухсотыми?

– Страна уже не та, – тот покачал головой, зло посмотрев на начальника.

– Страна не та, а ситуация может оказаться такой же, – Салтыков огляделся, на плацу уже никого не было, – Если потребуется спешно эвакуировать наших, я в первую очередь должен буду погрузить в самолёты живых, ты же понимаешь?

– Товарищ начальник, я верно понимаю, что ты сейчас ставишь благородные дома Европы в один ряд с бородатыми горцами?

– Да, ибо если нас поставят вне закона, исход для живых будет один.

– Мы же вроде бы победили? – задумчиво произнёс Эдик, – Колонны вернулись на базу, заказчик цел и контракт не разрывает.

– Ты спрашивал, что это было, – улыбнулся Михаил, – Это была попытка объяснить, почему потери так необоснованно велики.

– Ты наёмник, Миша, – чуть повысил голос Салтыков.

– И мой наниматель сделал что? Получил несколько ящиков с мелочью и говном, прикрывшись нашим раздолбанным офисом? – тот расправил плечи и развернулся лицом к главе WC, глядя тому в глаза.

– Тебя не должно волновать, что задумал твой наниматель, у тебя контракт.

– Ты поэтому плясал сейчас здесь, потому что в курсе, что наверху собрались с нами сделать?

Салтыков тяжело вздохнул, его шея побагровела. Его взгляд должен был прожечь главу аналитиков насквозь, но натолкнулся на непробиваемую стену. Михаил смотрел точно таким же взглядом на него.

– Я верно понимаю, что за два дня у нас возникла угроза оказаться вне закона на территории Германии? – подал голос Эдик в попытке разрядить обстановку.

– Не совсем так, Эдик, – Свят Вениаминович поглядел на Рихтера, – Просто сейчас всё зависит совсем не от нас. Скорее от того, сумеет ли наш нынешний заказчик удержать власть в стране.

– Наш заказчик это же Виктор Шваниц из Департамента Магического Правопорядка? – юноша судорожно пытался вспомнить наименование контрагента.

– Да, просто теперь они поддержали госпереворот, – усмехнулся Салтыков.

– Я думал, это были выборы, – саркастически заметил Романов.

– Под дулами автоматов, а раз так, то у наших заказчиков имеются некоторые проблемы.

– Ну, про вывоз погибших я понял, а про ненапрасность жертв? – Рихтер внимательно посмотрел на него.

– А здесь я врал, – пожал плечами тот, – Очень может оказаться, что наш разгромленный офис останется всего-лишь разгромленным офисом, мы не успеем подобраться к туркам и никто в Кремле ничего не будет делать с возмездием, правосудием и прочими громкими словами. Ты хотел, чтобы я прямо вот так высказался?

– Что, Эдик, каково быть инструментом большой политики? – бросил зло Романов.

– Пойду расскажу нашему психологу, как это больно, поплачу в жилетку, – саркастически ответил Рихтер.

– Миша, ты доволен? – пробасил Свят Вениаминович.

– Я верно понимаю, что разговор с нашим куратором обрисовал крайне мрачное будущее? – спросил тот.

– Будущее неопределено, но у нас по-прежнему есть четыре объекта за пределами нашей базы, которые следует охранять. Никто с нас не снимал эти задачи.

– Каково это, Эдик, ощущать, что твоя смерть станет напрасной? – глухо произнёс Михаил.

– Перспективы шедевральны, как и всегда, – пожал плечами юноша.

– Ты неплохо держишься, – вдруг сказал Романов, смягчившись. Он пересёкся взглядом с молодым человеком и смущённо улыбнулся, – Я вот, как видишь, не очень хорошо.

– Миша, всё бывает в первый раз, даже гибель офисных работников, – Салтыков положил ему руку на плечо, – Езжай домой, и Эдика отвези. До утра уже ничего не случится.

– А если в ворота базы влетит КАМАЗ со взрывчаткой от Али Демира?

– У тебя нет в личном деле пометки, что ты знаешь заклинание Камазикус Останавликус, – глава WarConsulting по-доброму улыбался, – Так что если такое случится, это будет моей проблемой.

– Значит надо будет изучить на досуге, – согласился глава аналитиков.

***

(19 августа)

Рудольф очнулся от аккуратного прикосновения к руке.

Он попытался открыть глаза, но не смог – любое движение, даже веками, отдавало резкой болью в висках. К нему возвращались запахи, его запахи, и похоже что сейчас он снова оказался в небольшой комнате, куда его поместили ночью. Нос уловил резкий запах нечистот, поверх которого звучали сладкие благовония.

– Попей, – до слуха юноши донёсся взволнованный голос Марты и в его свесившуюся с койки руку ткнулся холодный стакан.

Рудольф пошевелился, облизнул пересохшие губы и чуть приоткрыл глаза. У его постели стояла девочка и взволнованно смотрела на него:

– Попей, это вода.

– Спасибо, – прошептал юноша и взял стакан. Виски ломило, руки ощутимо подрагивали. Он приподнялся на локте и сделал несколько глотков. Вода была ледяной и отдавала чем-то маслянистым, однако боль в висках чуть отступила, а в голову вернулись воспоминания, – Сколько времени прошло?

– Несколько часов, уже темнеет, – Марта посмотрела в сторону небольшого окна под потолком.

Рудольф вздохнул и сделал ещё один большой глоток:

– Они что-то говорили?

– Нет, только принесли тебя.

– Я… – юноша допил воду и протянул стакан девочке, его руки заметно тряслись, – Я был тобой. Это было странно.

– Оборотное зелье, – кивнула девочка, – Они забрали мой волос, когда привезли сюда, – она тяжело вздохнула и приняла стакан.

– Кто это вообще? – Рудольф опустился обратно на лежанку и прикрыл глаза.

– Турки, – пожала плечами Марта, поставила стакан и уселась на свою койку.

Комната, где они вдвоём с юношей располагались, вмещала только две узкие кровати, колченогую тумбочку с тазом под ним и лампочку под потолком. Лампочка тускло горела, создавая неверные тени по углам.