Текст книги "Кровь и Пламя (СИ)"

Автор книги: Максим Вишневенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

Шаг за шагом Шваниц поднимался вверх и ощущал, как растёт его волнение. Хотя казалось бы, чего волноваться? Если их план сработает, то и волнения ни к чему, всё случится, как должно. А если нет, и Хайм с Агриколой введут в игру какую-то свою карту, о которой не знает Виктор, так и поделом им бездарям, что не подумали. Смерть явится избавлением от идиотизма. Под повязкой продолжала чесаться шея, но он старался не думать об этом, сосредоточившись на гуле вокруг – вдруг он сможет что-то членораздельное распознать?

Так мракоборец поднялся наверх и остановился около дверей, к нему подошёл совершенно молодой и безусый мракоборец – сразу видно, вчерашний выпускник, прибыл из провинции на подмогу:

– Герр Шваниц, разрешите уточнить?

– Да, Клаус, валяй, – тот кивнул и устало усмехнулся.

– Герр Шваниц, – молодой мракоборец раскраснелся, но всё же поборол своё волнение, – Почему Вы распорядились нарушить Протокол Досмотра?

Виктор немного ошарашено посмотрел на юношу, всем своим видом показывая, чтобы тот продолжал свою мысль.

– По Протоколу мы каждого входящего в зал должны проверить на наличие меток Непростительных Заклинаний, – набрав воздух в грудь, выпалил Клаус.

– Откуда ты? – устало потёр переносицу Шваниц.

– Из Байрсброна.

– Тебя там кто-то ждёт?

– Мама и сестрёнка, – Клаус непонимающе моргал на своего начальника.

– Вот чтобы они тебя завтра дождались, сегодня я и отменил это положение Протокола.

Его собеседник продолжал удивлённо смотреть на него, как к ним подошёл ещё один мракоборец, постарше Клауса, но всё же:

– Герр Шваниц, тёмных волшебников или потусторонних сущностей при осмотре найдено не было.

Глава мракоборцев ухмыльнулся и вопросительно посмотрел на вестфальцев, его подчинённый смутился, но тут же нашёлся:

– Так делегатов же не проверяли!

– А, точно, я же распорядился, – улыбнулся Виктор и похлопал подчинённого по плечу, – Хорошая работа, Яков.

Тот кивнул:

– Мы можем возвращаться на места?

– Да, – кивнул уже Шваниц, – И запомните, если что-то начнётся из ряда вон, не лезьте на рожон.

– Но мы же давали клятву, – удивился Клаус.

– Что-то не припомню, чтобы в словах клятвы было что-то глупую и бесполезную смерть, – мрачно ответил его начальник, – Пора бы уже понять, что мёртвый мракоборец никого не сможет ни защитить, ни спасти.

Молодые люди переглянулись и пошли на свои места.

В голове Шваница же засела мысль, что быть может, Хайм не захочет играть в политику, а пришлёт сюда пару боевых отрядов? Хотя вряд ли он решится на такое, Гебитен на делегатов с западных земель вряд ли содержит что-то иное, чем помощь в голосовании. А даже самый мощный отряд Анненербе вряд ли сможет что-то противопоставить в прямом бою, например, той же Анне Эберль, или Августе.

Он усмехнулся, глядя вниз на то, как у трибуны негромко переговаривалась Канцлер со своим секретарём, перекладывала какие-то бумаги. Нет, попытка силового захвата власти точно поставит крест на хотя бы какой-то легитимности для Анненербе. Главное, чтобы Хаким своего террориста не спустил на них, хотя этот тоже вроде бы договороспособен.

К Виктору подошёл его заместитель, молодой мужчина с пышными русыми бакенбардами, Мориц Эберль:

– Я буду снаружи, ты здесь остаёшься? – его голос был немного взволнован.

– Да, – устало кивнул немец.

– Самых зелёных себе забрал? – Эберль кивнул на расставленных по верхнему уровню амфитеатра мракоборцев.

– Если что и полезет к нам, так это снаружи, пусть лучше здесь побудут. Кто на входе дежурит?

– Катерина с Евой, они уже ожидают гостей.

– Главное, чтобы никто неожиданный не пришёл, – Шваниц посмотрел на коллегу, – Придёт, кого не ждём, сразу же вызывай подмогу.

Мориц хрюкнул:

– Летучий отряд для затыкания дыр в обороне?

– Ну, а куда деваться? – улыбнулся Виктор.

Они разошлись, Мориц вышел из зала, затворив за собой дверь, Виктор же остался на верхней площадке амфитеатра, прислонившись спиной к стене под одной из картин. Интересно, если сейчас взрывом вынесет дверь, а в зал вбегут автоматчики в камуфляже, он удивится? Нет уж, вся эта история, которая разворачивается сейчас здесь, она, хочет того или нет, сближает мир магии и мир простых людей. В сущности, Германия и Советский Союз в прошлом веке доказали, что все люди одинаковы. Хотя к чёрту такие способы доказательства, давайте как-нибудь без них!

Августа фон Вальдбург взошла на трибуну, аккуратно разложила перед собой бумажки, зал стал затихать.

– Мои дорогие соотечественники! – Канцлер улыбнулась и обвела взглядом зал, – Сегодня, в эти смутные времена, я искренне рада всех вас видеть здесь, – зал затихал, однако одновременно с этим по нему прошёлся шёпот, – Мы все видим, что некоторые места пусты, трагические события в Саксонии конца прошлого месяца, и вчерашняя трагедия в Берлине, всё это привело к тому, что делегатов из данных земель сегодня нет с нами. Думаю, что ни у кого не возникает сомнений в том, что виновные в этих злодеяниях должны понести справедливое и неотвратимое наказание.

Шваниц посмотрел на делегацию Гессена, среди которых сидел Отто Агрикола, но те никак не отреагировали на слова Канцлера. Августа же продолжала:

– С нами также нет представителей Тюрингии, в столь сложный час эта земля приняла тяжёлое решение о том, что наведение порядка в своём доме важней, чем общегерманские дела, мы уважаем их за это, тем более, что данный вопрос напрямую связан с теми трагедиями, которые я упомянула ранее. И хоть нам и прискорбно сегодня не наблюдать в этом зале их делегацию, однако же мы получили от них клятвенное заверение в том, что это никоим образом не отразится на их дальнейшем вкладе в решение наших общих вопросов, вопросов, касающихся каждого в Магической Германии.

Августа остановилась, снова обводя зал взглядом. Делегаты затихли, слушая своего Канцлера. Шваниц внимательно следил за гессенцами, те не выказывали никакого беспокойства, словно бы для них всё шло, как всегда.

– Не откладывая дело в долгий ящик, хочу позвать подняться на эту трибуну Генриха Гессенского, исполняющего обязанности Председателя Бундестага, для произнесения речи открытия нашего заседания, – Августа лучезарно улыбнулась и посмотрела на главу гессенской делегации, приглашая его спуститься, но тот медлил.

Генрих повернул голову к Отто, сказав что-то, потом бросил несколько фраз своим делегатам и осторожно поднялся со своего места. Шваниц успел даже подумать, что у Аненербе и их сторонников был какой-то иной план, чем идти в лоб в парламентскую атаку на Августу – иначе объяснить чем-либо замешательство Генриха Гессенского глава мракоборцев не мог.

Однако тот вышел на лестницу и под сдержанные аплодисменты спустился к трибуне.

– Герр, – кивнула ему Вальдбург, – Рада Вас видеть в добром здравии.

– Фрау, – улыбнулся ей тот и взошёл на трибуну.

Шваниц видел, как Канцлер почти незаметным движением проверила палочку в рукаве своего костюма и прошла на своё место в переднем ряду. В его голове боролись сейчас две мысли: иррациональное желание занять место рядом с ней, чтобы в случае необходимости защитить, ведь от трибуны до первого ряда так недалеко и так удобно нападать; а также рациональное понимание, что Генрих Гессенский не будет раскидываться убивающими заклинаниями при всём Бундестаге, это не в его интересах. Хотя чем чёрт не шутит!

– Приветствую высокое собрание! – произнёс зычным голосом Генрих Гессенский с трибуны, и все взгляды с амфитеатра устремились к нему, – Прежде чем мы начнём наше заседание, я хочу почтить минутой молчания память трагически ушедшего от нас Председателя Бундестага Генриха фон Мирбаха. Прошу всех встать.

Словно в едином порыве собравшиеся поднялись со своих мест. Кто-то склонил голову, кто-то смотрел перед собой, а кто-то по-прежнему глядел на того, кто стоял на трибуне. Виктор же посмотрел на своих мракоборцев – молодые мальчишки, все, как один, сложили руки за спиной и склонили головы. Чувствуют важность момента, но вот если бы кто решил сейчас напасть – эх, это был бы последний миг их жизни. Надо будет им потом объяснить, как именно себя вести в подобных случаях.

Если представится возможность.

– А теперь приступим к нашему заседанию, – произнёс Генрих по истечении минуты, зал наполнился шумом, волшебники присаживались обратно, а глава делегации Гессена продолжил, – Сегодня, в эти по-настоящему тёмные и смутные времена для нашей Родины, я готов говорить не только от лица Бундестага, но и от лица всего волшебного сообщества Германии, – он обвёл взглядом вновь затихший зал и взглянул на Августу, – И посему, пользуясь дарованными мне правами, я выношу на обсуждение собрания вотум недоверия действующему Канцлеру Магических Земель Германии Августе Марии фон Вальдбург, как волшебнице, что своими действиями, а в особенности вопиющим бездействием, поставила под угрозу существование не только нашей страны, но и всего нашего магического сообщества.

Шваниц вздохнул и закатил глаза. На лицах молодых мракоборцев появилось недоумение вперемешку с удивлением. По залу разнеслись перешёптывания, а Альбрехт Баварский опустил ладонь на лицо.

– Если кто-то из достопочтенной публики, собравшейся сегодня в этом зале, считает эти мои обвинения беспочвенными, то вот вам несколько доводов в пользу моего заявления, – Гессенский мельком взглянул на лист, лежавший перед ним, и продолжил, – Первый довод состоит в развале Департамента Магического Правопорядка, а именно в том, что долгое время с попустительства Августы фон Вальдбург данным ведомством управлял некомпетентный Рихард фон Мольтке, который своими действиями довёл эту структуру до того состояния, что во-первых, в нашем сообществе развернуло щупальца возрождённая оккультная организация Аненербе, которая, среди прочего, полностью повинна в гибели Генриха и Агаты фон Мирбах, а также Юргена Циммерна и Урсулы Клейн, и с этой угрозой Департамент, возглавляемый Рихардом фон Мольтке не делал совершенно ничего. А это, я напомню, угроза безопасности каждого из нас, если они покусились на жизнь таких чистокровных волшебников, как Мирбахи, то никто из нас не может себя ощутить в безопасности. И в этом есть вина Августы фон Вальдбург.

Шваниц посмотрел на Агриколу – лицо того не выражало никаких эмоций, словно бы он вообще не имел отношения к описываемым вещам.

– Во-вторых, – продолжил Генрих, – На лицо совершеннейшее пренебрежение возможной угрозы, исходящей от мигрантов с Ближнего Востока, наводнивших нашу землю. Департамент Магического Правопорядка ничего не сделал дабы предотвратить те трагические события, что стряслись в Берлине 17 августа, когда взрывы потрясли не только Министерство Магии, но и маглов, которые были тесно связаны с Августой фон Вальдбург. К моему величайшему сожалению, мракоборцы тогда пребывали в полнейшей недееспособности и занимались всем, кроме тех вопросов, которые действительно были важны, – он вздохнул, сверился с листом и снова заговорил, – Чем занимался Департамент Магического Правопорядка по указке фрау Канцлера? Они арестовали часть техномагов, среди сообщества которых также находились погибшие 31 июля в поместье Мирбахов волшебники. Также они установили слежку за главой Французской Директории Кристиной Валери Фавр де Поль, а затем вообще взяли её под стражу по надуманному обвинению, что спровоцировало напряжённость между нашими странами, – Генрих переложил листы на трибуне, – И тут я подхожу ко второму доводу, Августа Мария фон Вальдбург своей непродуманной политикой втянула наше государство в конфликт с Францией, и, если смотреть шире, со многими странами Западной Европы. Многие из вас в курсе о приглашении русских наёмников-маглов, которые успели поучаствовать в недавнем кризисе на Британских островах и во Франции к нам. Именно тех наёмников, что участвовали в штурме Министерства Магии Британии во главе с неким новоиспечённым тёмным лордом Эдрианом Смитом. Именно они спровоцировали текущий конфликт с мигрантами с Ближнего Востока, и именно им были переданы некие артефакты, которыми эти мигранты располагали. Переданы были безвозмездно в обход нашего законодательства, что напрямую свидетельствует о сговоре действующего Канцлера с ними. О прямом конфликте между Августой фон Вальдбург и Серафимой Абрабанель вы, почтеннейшая публика, думаю все в курсе, вы всё это читали, – исполняющий обязанности Председателя кивнул своим собственным словам, – Таким образом по совокупности факторов я готов обвинить Августу фон Вальдбург не только во втягивании нас в общеевропейский кризис, но и в прямом предательстве интересов нашей страны.

Шваниц внимательно оглядывал зал. Перешёптывания внутри делегаций его мало интересовали, зато реакция на слова Генриха – это было важно. Однако, никакой реакции, что выходила бы из ряда вон, пока не было.

– Таким образом, – продолжал Генрих Гессенский, – Этими двумя серьёзными доводами я подкрепляю своё заявление, – он посмотрел на Августу, – Августа Мария фон Вальдбург, я выношу на обсуждение Бундестага вотум недоверия Вам, как Канцлеру Магических Земель Германии. Фрау, у Вас есть что ответить на данные обвинения?

– Дорогой Генрих, – усмехнулась Августа, – При всём уважении, я не собираюсь отвечать на Ваши обвинения, потому что это означает опускаться до уровня склочной базарной особы. Если уж Вам так нужно сменить Канцлера, Вы вольны это сделать, – она широко улыбнулась и откинулась в своём кресле и прожгла взглядом Генриха, – Хочется посмотреть, как Вы управитесь на моём посту.

– И так как фрау фон Вальдбург ничего не хочет ответить на эти обвинения, то я готов предоставить слово любому, кому есть что сказать по сути обвинений или же против них, – он словно бы не заметил выпада Канцлера, обводя взглядом зал.

И тут на своём месте поднялась Анна Эберль, глава делегации земли Северный Рейн-Вестфалия:

– Приветствую всех собравшихся, – её ледяной голос огласил зал заседаний, – Обвинение, выдвинутое герром Гессенским очень тяжёлое, ибо оно сводится к одному, предательству. Предательству национальных интересов, и даже шире, интересов всего магического сообщества. В своих доводах достопочтимый герцог отчего-то не касается таких вещей, как многочисленное нарушение Статута о Секретности, которые стали следствием тех действий и бездействий, в которых обвиняется фрау Канцлер, – она говорила без заготовленного текста и переводила свой взгляд с одной делегации на другую, – Однако также не прозвучало и доводов о том, какие же выгоды фрау фон Вальдбург получила с этого предательства. Я понимаю, что скурпулёзного расследования не проводилось, однако не могу не отметить, что реальных доводов в пользу именно предательства нет. Всё сказанное ранее свидетельствует скорее о глупости и некомпетентности, а глупость, как мы все знаем, предательством не является. Я готова отдать свой голос и поддержать сам по себе вотум недоверия, однако же не готова считать Августу Марию фон Вальдбург предателем Германии.

Шваниц удивился и внимательно посмотрел на Генриха Гессенского, тот сохранял самообладание и лицо, однако вот его делегаты стали гневно перешёптываться, а на их лицах отразилось презрение к сказанным словам. Эберль села обратно на своё место, а исполняющий обязанности Председателя снова взял слово:

– У кого-то из собравшихся есть ещё что сказать по поводу моего обвинения?

– У меня есть, – со своего места поднялся Карл Бюркель, оглядел собрание и продолжил, – Я полностью поддерживаю сказанное ранее герром Гессенским, однако хочу от себя добавить также следующее. Августа фон Вальдбург намеренно пошла на сближение с магловским сообществом и намеренно решила оттолкнуть нас от остального волшебного мира, расширив права техномагов. Я напомню, что история прошедшего столетия наглядно иллюстрирует то, что делает техномагия с магическим и магловским сообществами, когда добирается до власти. Волшебники и маглы не могут жить рядом и сотрудничать, мы слишком разные, тот искусственный конструкт, коим и является техномагия, наглядно демонстрирует нам невозможность мирного сосуществования двух совершенно разных по своей сути сообществ. И я напомню, что текущий кризис также начался с трагедии, связанной с техномагами. Здесь я не могу поддержать фрау Эберль, всё случившееся, все действия действующего Канцлера я могу расценить лишь как предательство наших общих интересов в угоду техномагии. И напомню, что она сама является техномагом. Да, не практикующим, но она проходила Ритуал…

– Как и все чистокровные волшебники в этом зале, идиот, – его перебила Бригитта Вальдхаузен, не вставая с места. Бюркель осёкся, лицо его покрылось пятнами, а в зале раздались сдержанные смешки. Генрих Гессенский же глубоко вздохнул:

– Фрау Вальдхаузен, если Вам есть что сказать, я могу дать Вам слово.

Та посмотрела на него, как на умалишённого, и отрицательно покачала головой.

– Продолжайте, герр Бюркель, – по лицу Генриха было понятно, что он еле сдержался, чтобы не высказать этой женщине всё, что он о ней думает.

– Я закончил, – поджал губы глава делегации Саара и сел обратно на своё место.

Шваниц улыбался и думал о том, как же все эти люди собрались захватывать власть, если между собой имеют такие противоречия. Августа не подарок, конечно, но вот это же вообще посмешище.

– У кого-то есть ещё что сказать? – голос Гессенского вновь огласил зал заседаний, и со своего места поднялся Мориц Мекленбургский.

– У меня есть кое-что сказать, – юноша скромно улыбнулся и начал свою речь, – Думаю, что никто будет спорить, что мы, как государство, сейчас пребываем в кризисе. Размер его и тяжесть можно будет оценить только по прошествии времени, но одно ясно уже теперь, он наступил. И что же предлагает многоуважаемый Генрих Гессенский? Снять с должности текущего главу государства, а всем остальным передраться из-за власти. Ведь история нас учит, что именно это единственный способ преодоления кризиса, – Мориц усмехнулся и перевёл взгляд с Гессенского на Бюркеля, – Что до Вас, герр Бюркель, Вы напрасно боитесь техномагии, неумолимая статистика гласит о том, что восточные территории, где техномагов по-прежнему большинство, нарушения Статута имеют намного меньше, чем в западных землях, например, в Вашем же Сааре. При этом та же Померания более безопасна для любого волшебника, чем та же Вестфалия.

Анна Эберль саркастически рассмеялась, Карл Бюркель снова покрылся пятнами, а Виктор Шваниц успел подумать, что в целом Мориц прав, а те два волшебника из Саара в начале этого года просто утонули на Балтике. Лодка, знаете ли, перевернулась.

– Таким образом, я хочу сказать, что, во-первых, не готов поддержать выдвинутый на обсуждение вотум недоверия, – он перевёл взгляд на и.о. Председателя, – А во-вторых, уже Генриха Гессенского хочу спросить, как Вы предлагаете преодолеть текущий кризис, когда снимете Августу фон Вальдбург с должности? Какие дальнейшие шаги по возвращению благополучия в наши земли? Я закончил, – Мориц улыбнулся и сел обратно.

– Герр герцог, похоже, забыл, или в силу своего возраста не знает порядка сменяемости Канцлера, – сверкнул глазами Генрих Гессенский, – Но после отрешения от должности Канцлера Бундестагом тут же, незамедлительно проводятся выборы нового. Выставить свою кандидатуру может любой делегат Бундестага, исключением является лишь должность Заместителя Председателя и самого Председателя, люди, занимающие эти должности, не могут претендовать на то, чтобы стать новым Канцлером.

– Именно поэтому, уважаемый герцог, Вы притащили сюда своего кандидата? – Анна Эберль выкрикнула с места, она сидела откинувшись на спинку кресла, скрестив руки на груди и буравила взглядом Генриха Гессенского.

– Да, так и есть, – у того заиграли желваки, и в гневе он поджал губы, – Герр Агрикола известный врач, содержащий лечебницу в Берлине, филантроп и меценат.

– А ещё любитель прусской истории и оккультных тайн Третьего Рейха, – голос Анны звучал с презрением, – Может, мы сразу Одал начертим на полу у трибуны? И да, Карл, – она повернулась к Бюркелю, – Он тоже техномаг, так, вдруг, если ты не знал.

– Фрау Эберль, прошу сохранять спокойствие и придерживаться регламента, – ледяным тоном процедил Генрих, – Да, я подготовился к вопросу голосования, и у меня есть свой кандидат, но это дело обсуждения второго вопроса. Первый вопрос, по которому требуется высказываться, это вотум недоверия Августе фон Вальдбург.

– Как пожелаете, – улыбка Анны превратилась в хищный оскал.

– Если больше ни у кого нет, что сказать… – исполняющий обязанности Председателя обвёл взглядом амфитеатр и увидел, как со своего места поднимается Дитрих Бовеншульте:

– Я имею несколько слов сказать по обсуждаемому вопросу, – он расправил плечи и улыбнулся, – Все понимают, что война это всегда плохо, в любом случае. Она нарушает привычный уклад, она приводит к гибели наших друзей и родных, она мешает торговым и научным связям, – волшебник посмотрел в сторону, где сидела Августа, по-прежнему не меняя своей позы, – Нас сейчас толкают к прямой войне, к войне с турками, к войне с французами, я считаю, что в этом повинна именно Августа фон Вальдбург, повинна своей недальновидной политикой. И единственный способ остановить войну, это убрать с должности Августу. У меня всё.

Он сел обратно на своё место и глубоко вздохнул. Генрих Гессенский оглядел зал, в котором перешёптывались делегаты, ожидая, что кто-то ещё захочет высказаться, однако больше никто больше никто не поднялся и не заявил о своём желании говорить,

– Что ж, как я понимаю, все, кто имел что сказать, сказали это, – он ещё раз оглядел ряды с делегатами, – Тогда приступим к голосованию по данному вопросу, если нет иных возражений. Исключая Берлин, Саксонию и Тюрингию, сейчас у нас в зале находятся делегации тринадцати земель Магической Германии. И чтобы избежать кривотолков и обвинений меня в какой-то хитрой игре, я отдаю голос земли Гессен за вотум недоверия Августе Марии фон Вальдбург на посту Канцлера Магических Земель Германии.

Августа глубоко вздохнула, Шваниц посмотрел на своих мракоборцев – сейчас те отрешённо взирали на происходящее, всё-таки они справились с торжественностью момента, и начали выполнять свои прямые обязанности.

– Земля Баден-Вюртемберг?

– Я голосую против вотума недоверия, – Виктор Церинген посмотрел на Гессенского, как на ничтожество.

– Ваш голос принят, – тот посмотрел на секретаря, сидевшую в первом ряду от трибуны и протоколировавшую заседание, – Свободное государство Бавария?

– Против, – голос Альбрехта Баварского не выражал никаких эмоций.

– Ваш голос принят, земля Бранденбург?

– Я голосую за! – голос Катарины Шульц был высок и словно бы разрезал шум из перешёптываний делегатов, висевший в зале.

– Ваш голос принят, – Генрих Гессенский удивлённо посмотрел на главу делегации Бранденбурга, а после на секретаря, – Свободный ганзейский город Бремен?

– Мой голос за, – взволнованно произнёс Дитрих Бовеншульте.

– Ваш голос принят, Свободный и ганзейский город Гамбург?

– Я голосую за, – спокойно ответил Филипп Тельман.

– Ваш голос принят, земля Мекленбург-Передняя Померания?

– Я голосую против вотума недоверия, – покачал головой Мориц Мекленбургский.

– Ваш голос принят, земля Нижняя Саксония?

– Я голосую за, – голос Инги Веттин был спокоен и отстранён.

– Ваш голос принят, земля Северный Рейн-Вестфалия?

– Я голосую за, – с презрением бросила Анна Эберль и прожгла взглядом исполняющего обязанности Председателя.

– Ваш голос принят, – тот ответил злобным взглядом, но никак больше не ответил, – Земля Рейнланд-Пфальц?

– Я голосую против, – надменно произнесла Бригитта Вальдхаузен.

– Ваш голос принят, земля Саар?

– Я голосую за, – уже почти справившийся с волнением сказал Карл Бюркель.

– Ваш голос принят, земля Саксония-Анхальт?

– Я голосую за, – произнёс совсем юным голосом Иоахим Гейне.

– Ваш голос принят, и земля Шлезвиг-Гольштейн?

– Я голосую за, – совершенно отрешённым голосом сказала Ева Гюнтер.

– Ваш голос принят, – Генрих Гессенский развернулся к секретарю, та негромко продиктовала ему результаты, и вот он уже развернулся к делегатам, – Итого девять голосов за вынесение вотума недоверия Августе Марии фон Вальдбург и четыре голоса против. Таким образом решением Бундестага Магических Земель Германии, Августа фон Вальдбург освобождается от должности Канцлера, – он посмотрел на Августу, – Фрау, Вам есть что сказать?

Та посмотрела на него, как на идиота, и отрицательно покачала головой.

– Что ж, тогда приступим ко второму вопросу повестки, выборам нового Канцлера, – Генрих оглядел собравшихся, – И да, у меня есть кандидат на эту должность, Отто Агрикола, глава Берлинской лечебницы ментальных расстройств, известный меценат и филантроп. Именно такого кандидата требует наша страна, оказавшаяся на пороге войны, страна, которую предыдущий Канцлер намеренно поссорила с ближайшим соседом, и которая оказалась на пороге войны со всей магической Европой, – пока он это говорил, Анна Эберль неспеша поднялась, взяла холщовую сумку у одного из своих помощников и всё также никуда не торопясь начала спускаться по лестнице вниз к трибуне, – Фрау Эберль, Вам есть, что сказать?

– Есть, Генрих, есть, – голос женщины был наполнен презрением, – Я верно понимаю, что каждый из присутствующих может выставить кандидатом любого? – она стояла внизу перед трибуной спиной к лестнице и пристально смотрела на волшебника на этой самой трибуне.

– Всё так, фрау, – тот всё также сохранял самообладание, но с каждой секундой делать ему это становилось всё сложнее.

Шваниц отошёл от стены, на которую опирался, и проверил палочку. Он видел, что также палочку проверила и Августа, внимательно переводя взгляд с Генриха на Анну и обратно.

– Тогда я выдвигаю кандидатуру Иоахима Гейне, – волшебница развернулась, указав на главу Саксонии-Анхальт, – Я искренне считаю, что кто угодно будет лучше Отто Агриколы на посту Канцлера, и вот этим кем-то пусть будет герр Гейне, – она зловеще ухмыльнулась, – Он хотя бы реально пацифист, в отличие от этого Отто. Уважаемые делегаты, если вы действительно верите словам Генриха Гессенского о том, что нашей стране нужен тот, кто остановит войну, то пусть это будет дивный романтик из Саксонии, чем тот, от кого за версту веет Аненербе.

– Фрау, я попрошу Вас вернуться на место, – процедил сквозь зубы Генрих, – Ваш кандидат будет учтён, если не заявит самоотвод, – он посмотрел на делегацию Саксонии-Анхальт, те пребывали в смятении, однако ничем не выражали несогласие со словами Анны Эберль.

– Да, конечно, только подарочек Вашему кандидату попрошу передать, – она захлопала глазами и швырнула на ступени трибуны сумку со своего плеча, та раскрылась, и из неё выкатилась сушёная человеческая голова, зал ахнул, волшебник на трибуне побагровел, а Анна хищно улыбаясь продолжила, – За последний месяц в моих лесах было поймано три лазутчика, все трое относились к Аненербе, и все трое назвали имя Отто Агриколы, как того, кто послал их шпионить за мной, – она изящно развернулась и сделала шаг к лестнице наверх, но тут у Генриха закончилось самообладание.

– Что это за цирк, Анна! – закричал он, его лицо от гнева всё сильнее наливалось кровью, – Объяснись, что это!

– А? – словно ни в чём не бывало волшебница развернулась и удивлённо захлопала ресницами, – Это? Это голова, там ещё две в сумке. Я решила, что Вашему кандидату в Канцлеры они нужны.

– Что ты себе позволяешь?! – голос волшебника был громоподобен, и он ударил кулаком по трибуне.

– Голосую против твоего кандидата, Генрих, – женщина чуть наклонила голову и хищно улыбнулась. Рука главы Гессена непроизвольно потянулась за волшебной палочкой, на что Анна легонько покачала головой, – Не пытайся, если не хочешь проверять, как долго ты проживёшь без головы.

Ногти на её руках стали медленно удлинняться и заостряться. Также заостряться стали скулы на её лице, а улыбка всё больше походила на оскал. Шваниц наблюдал, как медленно и напружиненно поднималась на ноги делегация Вестфалии. Гессен сидел от них через проход и ещё несколько кресел, в целом это даже для палочки боевое расстояние, но эти собирались пускать в ход отнюдь не волшебные палочки. Зачем тебе палочка, если ты можешь оторвать противнику голову своими лапами?

Виктор выхватил палочку, взмахнул ей, и с её кончика вылетел сноп искр, яркая горящая звезда взмыла под потолок и с грохотом рассыпалась на множество искр под куполом зала.

– Требую прекратить! – голос Шваница зазвучал под куполом, а рана под повязкой зачесалась ещё нестерпимей, – Требую от вас всех соблюдать спокойствие и порядок в зале! Иначе мы вынуждены будем применить силу.

– Да, прошу прощения, – лицо Анны стало прежним, она кивнула Шваницу и спешно поднялась к своим делегатам, которые уже успели усесться обратно.

– Да, хорошо, – процедил Генрих и глубоко вздохнул, – Прошу прощения, – он поглядел на сумку под трибуной, возле которой по прежнему лежала засушенная голова, после пожал плечами и обернулся к амфитеатру, – Как я понимаю, Иоахим Гейне не против выдвижения собственной кандидатуры, но возможно есть ещё кандидатуры, которых готовы выдвинуть для участия.

На со своего места поднялась Бригитта Вальдхаузен:

– Уважаемое собрание, в законе нет прямого запрета на то, чтобы человек, снятый с должности Канцлера вотумом недоверия, не мог участвовать в новом голосовании, – по залу разнёсся шёпот удивления, раздались смешки, – Потому я выставляю кандидатуру Августы фон Вальдбург.

На лице Августы было написано “А может не надо?”. Виктор Церинген расхохотался. Шваниц зажмурил глаза, надеясь, когда он их откроет, это всё осталось лишь сном, но нет, так не случилось.

– Генрих, Вы уже превратили заседание Бундестага в цирк с дикими животными, – Бригитта посмотрела на вестфальцев, там Анна непонимающе хлопала ресницами и удивлённо пожимала плечами, – Не вижу проблем продолжить, или у Вас имеются возражения?

– Генрих, если у Вас есть возражения против этой клоунады, то я её, пожалуй, поддержу, – усмехнулся Альбрехт Баварский, – Закон, действительно, не запрещает делать таким образом, Вам ли не знать об этом?

– Если Августа фон Вальдбург не заявит самоотвод, она может участвовать в качестве кандидата, – процедил сквозь зубы герцог Гессенский.

– Не заявлю, давайте уж поучаствую, – произнесла фон Вальдбург.

– Хорошо, у кого-то ещё есть кандидатура, которую он хочет выдвинуть? Если нет, то тогда мы приступим к голосованию.

– Генрих, – снова поднялась со своего места Бригитта Вальдхаузен, – Отчего-то Вы, герр, несказанно торопитесь. А как же речи кандидатов? И ладно, что Августа и Иоахим только сейчас узнали, что они стали кандидатами, но Ваш достопочтенный Отто Агрикола, он же явно готовился. Тем более, что он так и не ответил об обвинении в слежке и причастности к Аненербе, вон, голова у трибуны так и лежит.