Текст книги "Кровь и Пламя (СИ)"

Автор книги: Максим Вишневенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

Кровь и Пламя

Глава I. Гамбит профессора Хайма

*

(18 августа)

Кристина Фавр де Поль, одетая в кремовый брючный костюм зашла в приёмный покой Шарите́ и остановилась. Многое здесь изменилось с того момента, как она вчера забрала отсюда Мольтке.

Во-первых, ведущая в коридор к основному залу дверь отсутствовала вместе с куском стены. И через этом образовавшийся проём было видно и зеркала на стене тоже не висит. Во вторых, встретил её и Энцо Ламбера не учтивый немецкий доктор, а рослый автоматчик в форме без каких-либо знаков отличия. Ещё один при их появлении поднялся со стула слева в противоположном от входа углу. Справедливости ради, учтивый доктор тоже присутствовал, но сидел он за столом в другом углу, что-то перебирал в бумагах и даже поначалу не поднял головы.

– Здравствуйте, – обворожительно улыбнулась Кристина и произнесла по-немецки, – Нам бы пройти.

– Вы пациент? – строго на не очень хорошем немецком спросил автоматчик.

– Нет, – также улыбаясь покачала головой француженка и обернулась на Ламбера. Тот не выказывал никаких эмоций, ожидая дальнейшего развития событий. “Хорошо, хоть теперь он не выглядит, как проповедник-меннонит[1], а то мало ли”, – подумала девушка: “Хотя сейчас он какой-то байкер-ковбой”.

– А по какому Вы вопросу? – доктор поднял голову от бумаг и не вставая с места обратился к ним.

– Моё имя Кристина Фавр де Поль, я пришла навестить вашего пациента, Филиппа Лестрейнджа, – она посмотрела на доктора, про себя удивившись, почему он не походит.

Автоматчик обернулся на медика, тот медленно кивнул:

– Такой пациент у нас, действительно, есть.

– Тогда прошу предъявить документы Вас и Вашего спутника, – автоматчик повернул голову к Кристине, лицо его было непроницаемо каменным.

– Что, простите? – та удивлённо посмотрела на него.

– Предъявите, пожалуйста, Ваши документы, – по-отдельности произнёс мужчина, отступил на пару шагов назад и положил руку на автомат. Фавр де Поль заметила, что его палец оказался опасно рядом с курком. Второй автоматчик повторил жест своего коллеги. Девушка осознала, что эти двое стоят таким образом, что не перекрывают сектора для стрельбы друг другу, а вот она с Энцо стоят точь-в-точь, как мишени.

– Что у вас здесь происходит, какие документы? – она повернула голову к медику. Потом обернулась к Ламберу, тот медленно поднимал свою трость, держа её уже за середину.

– Прошу Вас не делать резких движений, – вздохнул доктор, затем он неспеша поднялся, вытащил волшебную палочку и обратился к автоматчику, – Пожалуйста, сообщите о посетителях, Кристина Фавр де Поль и? – он вопросительно на Кристину.

– Энцо Ламбер, – вежливо улыбнулся француз.

Автоматчик склонил голову и произнёс несколько слов в рацию, висевшую у него на плече. Потом из рации послышался ответ. Ничего, кроме их имён, она не разобрала, но язык был смутно знакомым, каким-то славянским. Да, на таком же языке говорила та рыжая девушка из поместья Мирбахов, точно!

Автоматчик произнёс ещё несколько фраз в рацию, услышал ответ, утвердительно кивнул, затем произнёс уже по-немецки, но обращался он к сотруднику Шарите́:

– Сейчас за ними придут, – после повернулся к Кристине и отступил ещё на шаг назад, – Подождите здесь немного, только прошу без резких движений.

Та кивнула, обернулась к Ламберу и негромко произнесла по-французски:

– Делай, как он говорит, это, похоже, русские наёмники, я говорила про них.

Энцо кивнул и опустил трость.

– Прошу между собой тоже говорить по-немецки, – автоматчик заговорил на очень плохом, но понятном французском и даже вежливо улыбнулся.

Кристина очень сильно удивилась, но утвердительно кивнула.

Буквально через полминуты в коридоре послышались шаги, и в проём вошла сухонькая пожилая женщина в форме клиники в сопровождении ещё одного рослого автоматчика.

– Меня зовут Фелиция Вульф, – она подошла к стоявшим на входе и вежливо улыбнулась, – Прошу следовать за мной. И прошу прощения за беспорядок и новые правила.

– Ничего страшного, нам сообщили о происшествии, – Кристина заметила, как поджались у женщины губы после этого слова.

Та кивнула и повела их в коридор. Автоматчик, что её сопровождал, двинулся позади Кристины и Энцо.

– Вам нужно будет подождать здесь, я уточню у профессора Хоффмана, сможете ли вы пройти в зал, – произнесла Фелиция, остановившись у ординаторской и приглашая их туда пройти.

Кристина отметила про себя, что дверь в эту комнату была сломана, хоть и стояла по-прежнему на месте.

– А как же реестр анимагов, туда же обязаны быть занесены все? – на диване слева от входа сидел мужчина в форме Шарите́ и, судя по запаху, пил кофе с каким-то алкоголем. Напротив него, облокотившись на стену стоял мужчина в коричневом летнем плаще, также с чашкой кофе в руке, но француженка заметила, что рядом с ним стояла прислонённая к стене трость.

– Здравствуйте, Кристина, – мужчина в плаще улыбнулся и приветственно поднял чашку, – Рад наконец-то с Вами познакомиться.

– Добрый вечер, месье?

– Меня зовут Михаил Романов, – он снова улыбнулся и сделал глоток кофе, – Я глава аналитического отдела WarConsulting, думаю, Вы слышали о нас? А это, – он указал на сидевшего на диване мужчину, – Герман Штольц, доктор клиники Шарите́.

– Добрый день, фройляйн, герр, – Штольц поднялся с дивана, приглашая туда присесть, сам же отошёл и встал у стены.

– Наслышана, моё имя Кристина Фавр де Поль, – улыбнулась француженка и, хоть ей не по душе было такое внимание, присела на диван, – А моего спутника зовут Энцо Ламбер, мы прибыли, чтобы проведать одного из пострадавших во вчерашних взрывах.

Её сопровождающий присел рядом.

– О, может кофе? – воскликнул врач и не дождавшись ответа стал разливать ароматный напиток в две пустые чашки.

– Благодарю, – кивнула девушка, – Мы прибыли, как узнали о происшествии, – она окинула взглядом помещение и отметила про себя, что здесь недавно второпях прибирались. А ещё второпях пытались смыть кровь со стен и пола, но это вышло не очень удачно, многочисленные бурые пятна по-прежнему виднелись, притом всюду.

– Да, это было чудовищно, – поморщился Штольц и подал французам ароматный кофе, – Потому сейчас мы вынуждены просить наших друзей из России охранять нас.

– Прошу простить за неудобства, – улыбнулся Романов, – Но такое время, всего можно ожидать от приходящих в клинику.

– А что здесь произошло, – Ламбер отпил кофе и по-деловому спросил, – Видно, что здесь был бой.

– Как выразился один наш общий с Кристиной знакомый, к нам заглянули любители прусской истории.

– Чего они хотели? – она внимательно посмотрела на Германа.

– Они не сказали, – за него ответил Михаил, – Хотя, может, и я не прав, я уже позже подошёл. И не спрашивал как-то.

– Вы анимаг? – Кристина внимательно изучала мужчину в коричневом плаще.

– Нет, – загадочно улыбнулся Романов.

– Я верно понимаю, что это Вы помогли отбить нападение? Сколько их всего было? – Ламбер с сомнением в голосе повернулся к врачу.

– Шестеро, – отозвался русский, – В целом мне повезло, они не ожидали моего появления.

– Так что здесь произошло, и почему охрану обеспечивают русские, а не мракоборцы? – спросила Кристина.

– Их было шестеро, вначале они пытались просто пройти в клинику. А после решили прорваться силой. Мракоборца, дежурившего в приёмном покое, и доктора Петерса убили, дверь взорвали, – сухо произнёс Штольц, – Что сделали с девочками в этой комнате я, пожалуй, не буду говорить. Я отделался лишь парой Круциатусов[2].

– Это был не Круциатус, – поправил его Романов, – Это заклинание именуется Фольтер, и если я верно понимаю, прусская школа магии способна применять это заклинание не только к живым, но и к нежити.

– Они могут этой чарой пытать мертвецов? – Энцо Ламбер был явно обескуражен.

– Оживших и ходячих, да, – кивнул Михаил, – Даже такие серьёзные, как вампиры, будут чувствовать нестерпимую боль, точно также, как Герман, – он указал чашкой с кофе на врача.

– Вы разбираетесь в прусском чародействе? – Кристина внимательно смотрела на русского.

– По долгу службы, – улыбнулся тот, – Я вместе со своей компанией работаем на нашего общего знакомого, герра Шваница. Именно по его просьбе мы организуем охрану Шарите́.

– Но Вы всё-таки глава аналитиков, но почему вы командуете своими бойцами? – спросил Энцо.

– А я не командую, я пью кофе, – улыбнулся Михаил, – У нас тут светская беседа об анимагах была буквально до момента, пока вы не зашли, – он хитро посмотрел на Кристину, – Кстати, герр Шваниц хочет с Вами увидеться, у него имеется, насколько я понимаю, несколько вопросов об одном нашем общем знакомом.

– О каком знакомом? – удивилась француженка.

– Ну, о том, с руной на лбу, – улыбка русского стала ехидной.

– А, – произнесла Кристина, чуть покраснев, – Я поняла, мне нужно было отлучиться во Францию по делам Директории.

– Не объясняйте, – развёл руками Романов, – Просто раз Вы сейчас находитесь в компании столь экстравагантно одетого мужчины, то, видимо, куда делся наш общий знакомый, герру Шваницу всё-таки надо будет объяснить.

Энцо усмехнулся и уже было открыл рот, чтобы что-то сказать, но Кристина была раньше:

– Он выглядел ещё экстравагантнее, но я предположила, что если Энцо будет выглядеть, как проповедник-меннонит, это вызовет вопросы, – она улыбнулась, хотя и несколько нервозно.

– У меня в этой стране мало что уже может вызвать вопросы, – Михаил допил кофе поставил чашку на столик, – Прошу простить, надо отправиться домой и чуток отдохнуть, – он взял в руки трость и прошёлся до двери, – Кстати, Кристина, слышали, о Матиасе и Гельмуте Мирбахах?

Кристина внутренне дрогнула от вопроса, но лицо удержала:

– Да, а что?

– Да просто стало интересно, зачем они понадобились любителям прусской истории, до скорой встречи, – он раскланялся и вышел в коридор.

**

(18 августа)

Несмотря на попытку немецкой полиции пресечь распространение информации о событиях в мечети Омара ибн Хаттаба, участников событий было достаточно, чтобы с утра немецкий Интернет буквально взорвался. При этом учитывая состояния самих пострадавших, тех, кто в ужасе бежал и затаптывал единоверцев в попытке спастись из мечети, все свидетельства сводились к очевидцам снаружи, которые если что и видели, то это были вспышки и взрывы в здании, а также работу огнемёта, который сжёг полицейский патруль, попытавшийся задержать нападавших в кожаных плащах.

Никто из среднестатистических террористов не рискнул за это брать ответственность, но пользователям Сети никто не мешал строить самые разнообразные теории о принадлежности людей в кожаных плащах, их целях, и куда в итоге растворились?

Официальный Берлин, держась несколько ехидной позиции, консультировался с официальной Анкарой в стиле: “Нам кажется, снова ваши террористы у нас тут беспорядок учинили, может, вы их уже приструните? Только не на нашей территории, пожалуйста”. Официальная Анкара ничего вразумительного ответить не могла, ибо у неё у самой был ряд вопросов к некоторым фигурам из её закулисья. Но эти фигуры из закулисья упорно делали вид, что их не существует, и вообще вы всё придумали, чёртовы конспирологи!

После обеда к ограде мечети стали приносить первые цветы и свечи. Притом, что характерно, это были поначалу не родственники жертв, а простые молодые немцы, которым, казалось бы, не должно было быть особого дела до жертв среди каких-то там приезжих турок, однако же забор буквально за час оброс фотографиями, свечами и цветами. Несли фото тех, кто был в мечети в момент нападения и точно уже было известно, что он мёртв. Несли фото тех, кто был в мечети, но его врачи увезли в больницу. Несли даже фото тех, кто просто не вышел с родными на связь, но родные думали, что этот человек тоже мог погибнуть в той жуткой атаке. Когда же кто-то принёс фото двух молодых немецких парней в полицейской форме, то очень быстро эти две фотокарточки перестали быть видны из-за цветов, которых вокруг них положили люди, шедшие потоком к мечети, чтобы почтить жертв трагедии.

Уже начало вечереть.

Ветер разметал утреннюю хмарь, город освещало солнце, а здания отбрасывали свои длинные тени на улицы и площади.

В одной из таких теней и стоял Хаким, прислонившись к углу дома. Через улицу от него была та самая ограда мечети, вокруг которой толпились люди. А он стоял и смотрел туда, где за потоком машин толпились разномастные люди: в хиджабах, без них, в кепках, с непокрытой головой, и многие другие. Разные, не похожие друг на друга, но одинаково испуганные и одинаково жаждущие справедливости, хотя бы какой-то.

Хаким стоял в кожаной куртке, прислонившись к углу дома, а мимо шли люди. Кто-то просто спешил по своим делам, кто-то – уставший домой с работы, а кто-то переходил дорогу и вливался в толпу у мечети.

Возле турка остановилась девушка лет двадцати пяти от роду. Прямые русые волосы были затянуты в тугой узел на затылке. На носу были изящные круглые очки. Она посмотрела снизу вверх на Хакима, потом перевела взгляд на толпу.

– Спустили псов и довольны? – желчно ответил тот, оценивающе поглядев на девушку.

– Если я скажу, что это не мы, ты всё равно не поверишь, – она пожала плечами и засунула руки в карманы своей кожанки.

– Эмма, давай признаем, мы враги, и ты сейчас позвала меня увидеться именно сюда, только ради торжества?

– Какого торжества? – искренне не поняла девушка, повернув голову к турку, – Там, у мечети куча самых разных людей, и ваших, и наших, и всем одинаково страшно.

– Не всех из них жгли сегодня утром, – бросил в ответ Хаким.

– Ты знаешь, что случилось пару часов назад в Шарите́? – после этой фразы мужчина нахмурился и отрицательно покачал головой, – Эти нелюди заявились и туда, вшестером. Что, не знал?

Хаким хмуро глядел сверху вниз на собеседницу. Она горько усмехнулась, он отрицательно покачал головой.

– А там, между прочим, не только наши, взорванные твоими людьми вчера, – Эмма скривилась, – Ещё и твои, вот эти, – она кивнула на толпу через дорогу, – Шарите́ была нейтральной территорией, и этот нейтралитет эти нелюди нарушили. А ты обвиняешь меня, будто я спустила их с привязи.

– Мы враги, Эмма, – ещё раз произнёс Хаким, – Зачем ты меня позвала?

– Старый хитрый пёс просит тебя ничего не предпринимать, – улыбнулась девушка, – У нас завтра важный день, будет драка за корону.

Турок недоумённо поднял бровь и рассмеялся:

– Ты в своём уме?

– Ну, смотри, – она сделала шаг вплотную к нему, приподнялась на цыпочки и обвила его шею руками, – Эти нелюди завтра явно будут рваться к власти, – она говорила тихим томным голосом, еле-еле дотягиваясь до уха Хакима, – А чтобы вы не спутали нам все карты, пожалуйста, придержи ты своих псов.

Она отстранилась, опустилась с носочков и заглянула очень честными глазами в глаза турка, что у того по телу пробежали мурашки.

– Ну, ты же не откажешь той, кто так похожа на твою сестру? – улыбка Эммы стала чуть-чуть ехидной и торжествующей, но это наваждение мигом развеялось.

– За своих псов не отвечаю, – Хаким дёрнул плечом, ему явно не по-душе был разговор, но он понимал, что ничего с этим поделать не сможет. И не захочет.

– Но я очень надеюсь, что ты поговоришь с ними, – немка мило улыбнулась, – В конце-концов, вдруг я смогу решить твой вопрос без войны.

– Мы враги, Эмма, – поджал губы турок, – Я хочу завоевать твою землю. Всю.

– Не смог завоевать меня, так решил землю бросить мне под ноги? – она хихикнула, снова привстала на носочки и чмокнула турка в щёку. По его смуглой коже разлился румянец.

– Мы враги, и нет, ты неверно меня поняла.

– Ну, неверно, так наверно, – она сняла очки и посмотрела на свет на стёкла, – В любом случае, предложение старого хитрого пса я передала. А если ты вдруг решишь, что ничего предпринимать не надо, и твои люди завтра устроят уличные бои в Берлине, – она поднесла очки к своему лицу и прикусила дужку, с вызовом взглянув на Хакима, – Турки узнают, что такое немецкая методичность.

– Сколько нужно времени, чтобы умертвить двести тысяч турок? – усмехнулся мужчина, словно вспомнив что-то, что говорили ему раньше.

– Недели две, потом из Берлина приедут и спросят, что за беспорядок мы тут развели? – девушка надела очки обратно, приветливо улыбнулась и направилась дальше по улице.

Хаким же покачал головой, развернулся и пошёл в обратном направлении.

***

(18 августа)

На открытой террасе за столом в плетёных креслах сидели двое мужчин.

Закатное солнце садилось за дальний лес, тени становились с каждой минутой всё длинней и длинней.

– Как хорошо в конце трудового дня посидеть вот так и послушать что-то хорошее, да, Отто? – говоривший прислушался к классической музыке, что раздавалась на террасе и пригубил свой напиток.

Он был одет в белую рубашку, чёрную жилетку и смотрел немигающим взглядом на собеседника сквозь круглые очки.

– Да, герр Хайм, – кивнул Отто и перевёл взгляд на заходящее солнце, – День сегодня был труден.

– Завтра ещё труднее предстоит, ты же, надеюсь, не отправишься в Бундестаг лично?

– Я не ко всем успел зайти, – поморщился немец, похожий на хищную птицу, и отпил свой шнапс.

– Ещё вся ночь впереди, – Густав Хайм внимательно посмотрел на него, – К кому ты успел?

– Дитрих Бовеншульте из Бремена наш, – начал загибать пальцы его собеседник, – Ещё Филипп Тельман из Гамбурга и самый главный, Генрих Гессенский. Но этот уже давненько.

– Четверо осталось, – пожевал губами Ариберт, – Генрих был у них главным в заговоре?

– Они с Притвицем его задумали, да. И они собрали весь запад.

– Как я понимаю, кроме Баварии, Пфальца и Бадена?

– Вальдхаузены колебались, но Альбрехт Баварский оказался очень убедительным, – кивнул Отто своим же словам, – Однако, первый наш шаг будет завтра исполнен легко.

– Восток тоже не будет против Августы, – покачал головой Густав, – Фройляйн Вайцзеккер пропала?

– Конечно, – его собеседник коварно ухмыльнулся, – Она сама пошла на разговор с турками, этого разговора и не пережила, к сожалению. Жаль, никто не узнает, что с ней случилось.

– Славно. Но это расклад семь на семь, и четверо из заговорщиков Притвица ещё не контролируются нами.

– Я планирую посетить сегодня ещё Ингу Веттин. Вряд ли получится добратсья до Анны Эберт, мы потеряли уже третьего разведчика в её лесах, так что мне завтра, видимо, придётся всё же появиться в Бундестаге.

– Нижняя Саксония за, а Вестфалия против, – Хайм задумался, – В Бундестаге будет опасно, Отто. Я не про мракоборцев, заседание явно будут охранять русские.

– Мне доложили, что их глава боевого крыла сегодня прибыл утром в Байрсброн, приняв управление тамошним отрядом.

– Сослали от лишнего шума? – его собеседник улыбнулся одними губами, – Славно.

– Его боевой отряд сейчас уже добрался до базы турок в Саксонии. Оттуда, видимо, они будут выводить колонну на базу русских в Берлине.

– Операция планируется?

– Да, колонну из Бранденбурга я решил не трогать, а в Саксонию вызвал два наших отряда из Чехии. Атаковать базу не будем, они явно этого ждут, возьмём на марше.

– Они и на марше нас ждать будут, – отпил шнапс Густав, – Сколько их там?

– Шесть десятков, по моим данным.

– В целом не так много, два наших отряда, говоришь… – Хайм задумался, – Чтобы уничтожить такую колонну наших может оказаться недостаточно.

– Они идут без воздушного прикрытия, а там есть места, где можно удачно дать бой. Пока они только добрались до базы, пара часов на сбор. Если они смелые, но глупые, то поедут ночью. Если умные и осторожные, то дождутся утра. Так что завтра утром им всем будет не до Бундестага. Даже если они проведут эту колонну ночью, даже если каким-то чудом у нас не удастся операция по её уничтожению, то у них остаётся ещё отряд в Тюрингии, – Отто хищно ухмыльнулся, – А учитывая, что в Тюрингию к ним на базу выехал сам Вильгельм Эрнст, то боюсь, его в Бундестаге не будет утром. Итого мы получаем семерых за смещение Августы фон Вальдбург и всего шесть против.

– Кто в Тюрингии будет действовать?

– Наши отряды с западных земель, с Нижней Саксонии и Шварцвальда. Они уже там расположились, как и чехи в Саксонии. Место выбрано и подготовлено, колонна мимо не проедет.

– Базу в Тюрингии штурмовать не думал?

– Там находится подразделение, которое участвовало в штурме Министерства Магии Британии, они хорошо проинструктированы по противодействию волшебникам, лучше на марше, – улыбнулся Отто.

– До начала заседания нужно, чтобы все семеро были под нашим контролем, – Хайм внимательно посмотрел сквозь очки на Отто, – Второй этап должен начаться сразу.

Тот кивнул:

– Голосование будет инспирировано сразу же после смещения Августы. Именно поэтому мне в том числе надо быть в Бундестаге в это время. После объявления нового Канцлера, получения им особых полномочий, наш боевой отряд займёт здание, и парламент будет распущен.

– На бумаге гладко, отряд прибудет из Польши?

– Так точно, – кивнул Отто и посмотрел на наполовину закатившееся за лес солнце, – К сожалению, из-за того, что мы потеряли крупную группу в Шарите́ пришлось задействовать всех бойцов нашей польской сети.

– Издержки, – Хайм отпил шнапс, сделал пасс рукой и музыка переменилась, – Думаю, что Вагнер к этому моменту подойдёт лучше. Расскажи, что произошло в Шарите́?

– Отряд Ганса Шрёдера вошёл в клинику, убив двоих мракоборцев и одного медика, – его собеседник нахмурился, – После появился русский волшебник и атаковал их, он воспользовался тем, что они не ожидали нападения извне.

– Все оказались перебиты?

– Все до единого.

– Что ж, Ганс поплатился за свою заносчивость и недооценку противника. А русские теперь контролируют Шарите́, и у них осталось меньше свободных людей, – Густав задумчиво смотрел мимо своего собеседника, – А это уже хорошая новость.

– Среди них есть сильные волшебники.

– Большинство из них кайнцауберы, это облегчает ситуацию. Как я понимаю, Шваниц и мракоборцы не купились на твою уловку, что это Кристина Фавр де Поль убила Притвица?

– Нет, – покачал головой Отто, – Но я и не надеялся особо.

– Кристина вернулась в Германию, насколько я понимаю?

– Да, арестовав сестру и брата Абрабанелей на заседании Директории.

– Эти евреи меня мало волнуют, – повёл плечами Хайм, – Но она обеспечила себе волнения в тылу, во Франции. Многие великие рода поддерживают их, им не по-душе будет такой арест.

– Кристина, в любом случае, прибыла в Берлин с охотником, – Отто отпил шнапс, – Его имя Энцо Ламбер. И прибыли они явно за детьми Мирбахов.

– Марта у Брунгильды, я против того, чтобы отвлекать наши силы на эту старую каргу, – проговорил Густав, откинувшись на спинку кресла, – Тем более, у нас в руках два мальчика.

– Мальчики доставлены в Кведлинбургское аббатство, там они будут ждать Вас.

– В любом случае мне понадобится несколько дней на подготовку. Либо это будет наш триумф после захвата власти завтра, и мы покажем всей Германии и Европе настоящего короля, – Хайм допил свой шнапс и поставил стакан на стол, – Либо это будет акт последней нашей воли.

– Герр Хайм, – голос Отто заметно волновался, – Король воплотится?

– Это неизвестно, – простодушно улыбнулся тот, – Быть может, одного мальчика мы используем для пробуждения, а тело второго будет сосудом. Быть может, он посчитает нужным своим духом лично посетить наш мир. Здесь будет зависеть всё лишь от его могучей воли. Но если расчёты верны, крови и жизни двух этих мальчиков будет достаточно для его появления в нашем мире.

Отто торжествующе кивнул и допил свой шнапс.

****

(18 августа)

В кабинете Августы фон Вальдбург ярко горели лампы, и были плотно все задёрнуты шторы.

Сама хозяйка присела на край стола и хмуро оглядывала собравшихся в комнате. Сегодня здесь было многолюднее обычного: на двух креслах расположились Кристина Фавр де Поль и Энцо Ламбер, ещё одно, ближе к камину, занимал Виктор Шваниц, а на диване расположились Альбрехт Баварский, Виктор Церинген и Бригитта Вальдхаузен – делегаты Бундестага соответственно из Баварии, Баден-Вюртенберга и Рейнланд-Пфальца.

– Мы, к сожалению, вам не помощники завтра в Бундестаге, – пожала плечами Кристина, посмотрев с долей сожаления на Августу, – Мы всё же прибыли сюда за похищенными детьми Мирбахов.

– Мы позволим просто так вывезти во Францию Марту и все наработки Генриха? – фыркнула Бригитта, немолодая сухонькая женщина в строгом платье цвета фуксии.

– Просто так они не смогут никого вывезти, Марта у своей бабушки, – вздохнул Шваниц, – Попробуйте, фрау Вальдхаузен, что-то вывезти от Броккенской Ведьмы, когда та не хочет этого.

– Мнение старого пса не спрашивали, – всё также фыркнула женщина и замолчала с презрением взглянув на Кристину.

– В этот раз мы хотя бы не скрываем нашу миссию, – развела руками и попыталась приветливо улыбнуться та, но улыбка вышла скорее издевательской.

– Зато пока ещё ни одного убитого нациста, – мрачно усмехнулась Августа, – Фройляйн, Вы отстаёте от графика!

На этот пассаж француженка чуть зарделась и тихонько рассмеялась.

– В любом случае, как я понимаю, завтра ждём неприятностей от Аненербе? – пробасил Виктор Церинген, огромный мужчина с окладистой рыжей бородой и длинными волосами, заплетенными в косы.

– Ну, благодаря русским Аненербе потеряло шестерых боевиков, – пожал плечами Шваниц, глядя в свой кофе, – По нашим данным, именно эта группа участвовала в утреннем нападении на мечеть. Среди них также был убит некто Ганс Шрёдер, подозреваемый в убийстве старших Мирбахов и их гостей три недели назад.

– Награда нашла героя, – мрачно и негромко произнесла Кристина, но все её услышали.

– И поделом, – пошевелился, словно усаживаясь поудобнее, Церинген, – Но Виктор, ты не ответил на вопрос.

– Августа, – тот повернулся к Канцлеру, – Разрешишь рассказать, насколько наши дела плохи?

– Мы хотя бы ещё живы, – та утвердительно кивнула.

– Во-первых, Департамент Магического Правопорядка практически перестал существовать, как самостоятельная боевая единица. После боя в Шарите́ у меня осталось шестеро мракоборцев, – он выразительно посмотрел на пытающуюся что-то сказать Вальдахаузен, та благоразумно закрыла рот, – Я уже вызвал оставшихся в моём распоряжении людей с земель, к утру я смогу максимум нарастить численность мракоборцев до полутора десятков, но это будут в прямом смысле последние сотрудники моего департамента. Останутся только те, кто по долгу службы вынужден находиться в наших магических поселениях. Этих ещё шестеро.

– Не густо, – с шумом вздохнул Альбрехт.

– Именно так, герр Виттельсбах, – Шваниц кивнул, – В восточных землях уже началось создание отрядов народной милиции, – на этих словах Вальдхаузен презрительно скривилась, а Церинген заулыбался, – Мекленбург, Бранденбург и Тюрингия.

– Саксония отказалась? – уточнила Августа.

– В Дрездене до сих пор спорят о том, кому быть главным после гибели старших Мирбахов, – поморщился мракоборец, – А в Магдебурге посчитали, что их если что сможет защитить Брунгильда.

– Брунгильда не может далеко уходить от Броккена, – пробасил Церинген.

– Всё так, но переубедить Иоахима Гейне мне не удалось, – развёл руками Шваниц.

– А почему нельзя ввести эти отряды в Берлин? – неожиданно спросил Энцо, совершенно искренним взглядом смотря на собравшихся.

– Подобные отряды, герр Ламбер, могут использоваться лишь для защиты той земли, где они были собраны, – вежливо пояснил Альбрехт и повернулся к Шваницу, – Потому меня интересуют отряды, который могла собрать Эмма Вайцзеккер.

– Она не собрала, – на скулах мракоборца заиграли желваки, – Несколько часов назад при выполнении задания она погибла от рук Аненербе.

– Это точно известно?

– Да, её охранение не смогло предотвратить непоправимое, однако они проследили за нападавшими, – Шваниц отпил кофе, – Те скрылись в частной психиатрической лечебнице Отто Агриколы. Именно он, по всем имеющимся сведениям, стоит за деятельностью Аненербе.

– А, это же тот Отто, кого мы встретили в Шарите́? – спросила Кристина.

– Да, – усмехнулся мракоборец, – И я сейчас, вроде бы, должен попросить вернуть мне моего сотрудника, которого Вы похитили и спрятали, но учитывая, что этот Агрикола явно наложил на него чары, это будет с моей стороны глупый и непредусмотрительный поступок.

– Ну, нам нужен всего-лишь специалист по прусскому чародейству, – пожала плечами Фавр де Поль.

– У нас половина Шарите́ забита теми, кому нужен такой специалист, – отмахнулся Шваниц, – Пусть этот несчастный мальчик полежит у вас в подвале дальше. Если всё пойдёт по плохому сценарию, станет последним мракоборцем Германии.

– Я верно понимаю, что на сегодняшний момент у нас трое голосов плюс четыре голоса делегата с Востока? – Вальдхаузен посмотрела на Августу.

– Три голоса, – Виктор Шваниц отпил кофе, – Вильгельм Эрнст мало того, что собрал свою милицию, так и выдвинулся к турецкой базе, где окопалась рота русских.

– Он будет её штурмовать? – захлопала глазами Бригитта.

– Он будет их сопровождать. И возможно, его не будет в Бундестаге, есть такая вероятность.

– То есть мы мало того, что разрешили забрать этим русским всё, что было на турецких базах, так ещё и сопровождать будем? – фыркнула та.

– Кристина, а скажи, у вас тоже заседания проходят в такой вот дружественной атмосфере взаимопонимания? – в голосе Августы не было ноток сарказма, её речь просто состояла из него.

– Конечно, – в тон ей ответила француженка, – Что я зря что ли сегодняшнее заседание начала с арестов и репрессий?

– Мне кажется, Виктору стоит поучиться у наших французских друзей, как вести дела на собраниях, – произнесла де Вальдбург в сторону Шваница, не меняя тона.

Тот поперхнулся кофе.

Церинген захохотал. Вальдхаузен густо покраснела и надулась.

– Русские сейчас наши союзники и единственная реальная сила, имеющая и желание и возможность противостоять и Аненербе и туркам, – проговорила, улыбаясь Августа, но сразу стала серьёзной, – К сожалению, события последних двух дней в Берлине пошатнули доверие к нам со стороны правительства кайнцауберов. Они считают, и вполне резонно, что волшебный мир напал на неволшебный и нанёс ему ощутимый урон. Столько столетий волшебники по всему миру утверждали, что вот придут люди, не знающие магию, и совершат насилие над волшебством, но вот вчера и сегодня история повернулась ровно наоборот, – она потёрла глаза от усталости, – В общем наши договорённости, о которых я сообщила вчера на заседании, пока что заморожены. Более того, они нас предупредили о самых жёстких мерах по отношению к волшебникам, если подобные эксцессы будут повторяться. Ни о каком объединении цауберов и кайнцауберов не может быть и речи, пока мы у себя не сможем навести порядок. Потому да, русские наёмники Свята Салтыкова на данный момент это единственный наш реальный союзник, не в обиду, фройляйн, – она повернулась к Фавр де Поль.