Текст книги "Кровь и Пламя (СИ)"

Автор книги: Максим Вишневенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

– Что там было? – спросила девочка после недолгого молчания, – Куда тебя возили?

– Я был в Трептов-парке, – юноша говорил, не открывая глаз и не поворачивая голову в её сторону, – Я был тобой в Трептов-парке, а там были четыре Кристины, они пришли за мной.

– Четыре фройлян Фавр де Поль? – удивилась Марта.

– Да. А потом меня начали ловить, уж не знаю, чего я так напугался, но было чертовски страшно. А потом снова пришёл этот белый старик.

– Это не человек, – она покачала головой.

– А кто? Опять какой-то ваш маг?

– Я не знаю, папа ничего про таких не говорил, но это точно не цаубер, он словно призрак или какая иная тварь.

Рудольф издал неопределённый звук, а Марта внимательно посмотрела на него:

– А что произошло дальше? Когда старик появился.

– Там появились турки, такие же, с ятаганами, как и ночью, – юноша облизал губы, – А ещё какой-то парень. Он что-то сделал и пропал вместе с одной из Кристин. А трёх остальных забрал этот белый старик. Я не совсем понимаю, что там было, и зачем мы этим людям.

– Фройляйн Фавр де Поль хотела меня вытащить отсюда… – пробормотала девочка и обернулась на резкий звук из-за двери. Кто-то громко прошёлся по коридору, а затем снова всё стихло.

– Никто нас отсюда не вытащит, – с горечью произнёс Рудольф.

– Значит надо самим выбираться, – покачала головой Марта.

– Ты же волшебница, ты же можешь что-то, как-то помочь нам.

Она нахмурилась и покачала головой:

– Я не могу, я мало что умею пока.

Юноша зажмурился и открыл глаза, боль отступила, но тело всё ещё оставалось слабым. С его лежанки было видно темнеющее небо в окне под потолком, серый облезлый потолок и тусклую лампочку.

– Помнится, ты вместе с фрау Брунгильдой рассказывала, что в вашем сообществе боятся, что обычные люди узнают про волшебство, а как узнают, так придут и всех убьют, – голос Рудольфа звучал раздражённо, – Но пока что меня все эти волшебники сами только и хотят убить. Особенно с прошлого вечера.

– Это не те волшебники, хотя да, некоторые считают ровно, как ты и сказал.

– Мне почему-то кажется, что это неважно, а вся эта ваша секретность… – он не договорил, лишь шевельнул плечами и глубоко вздохнул.

– Ты думаешь, если бы её не было, что-то бы изменилось?

– Нас похитили прямо посреди Германии, и ещё пять дней назад я бы надеялся на полицию, я бы сказал, что нас обязательно найдут… – он покачал сокрушённо головой, – А сейчас… – юноша повёл плечами и аккуратно сел на кровати, – Нам нужно выбираться отсюда.

– Я не знаю, как это сделать, – нахмурилась девочка и шмыгнула носом – Они убили Брунгильду, а она была сильнейшей ведьмой Германии. А я даже не знаю заклинаний.

– Я тоже, – пожал плечами Рудольф, и встал на кровати.

Он дотянулся до края окна, ощупал стекло, постучал по нему:

– Может, разбить получится?

– А если они услышат?

Юноша не успел ответить, за дверью раздались тяжёлые шаги и лязгнул замок.

****

(19 августа)

Али Демир сидел на подушках в полутёмной комнате, где обычно принимал посетителей Хаким. Сидел по-турецки и потягивал кофе из миниатюрной чашки, то и дело усмехаясь своим мыслям. Напротив него в полумраке время от времени разгорались угли кальяна и появлялся сизый дым.

Али огладил свою бороду и попытался разглядеть в темноте за кальяном человека, но его словно там и не было.

– О, Хаким-бей, верно ли я понимаю, что к нам пришли посланники от нового Канцлера?

– Верно, – угли зашипели, и из темноты показалось облачко дыма, – Вильгельм Эрнст уравнял нас всех в правах с немецкими волшебниками.

– О, Хаким-бей, неужели ты хочешь мне запретить действовать? – улыбка Демира стала хищной.

– Али, ты помнишь наш разговор? – в бархатном голосе Хакима прозвучала угроза.

– Да, – тот кивнул и снова огладил бороду.

– Тогда я задам лишь один вопрос, ты хорошо подумал?

– Я намерен показать нашу силу, – Али Демир отпил кофе, – Только сильный достоин править.

– Последствия, – снова зашипели угли и показалось облако дыма, – Ты осознаёшь последствия своих деяний? Мало просто показать силу, нужно это сделать правильно. Твой прошлый показ силы вообще никто не заметил.

– Заметили, – нахмурился турок, – Все заметили! – он хлопнул ладонью по подушке, лежащей перед ним. Чашка на подносе подпрыгнула и перевернулась, разлив кофе.

– Молодость, – голос Хакима презрительно фыркнул.

– Даже если ты мне запретишь, я всё равно это сделаю! – юноша повысил свой голос и вскочил на ноги, – Они будут трепетать от ужаса только при одном упоминании обо мне!

– Я хочу сделать так, чтобы наши братья и сёстры мирно жили на этой земле, – голос Хакима был совершенно спокойным, – Я пришёл сюда созидать. Ты же, мальчишка, хочешь залить эту землю кровью, совершенно не думая, каково будет на ней жить нашим братьям.

– Кровью и огнём, – гневно произнёс его гость, – Я хочу сжечь эту землю, чтобы на пепелище мы все построили новый мир!

Хаким появился из полумрака прямо перед Али и ударил наотмашь. От неожиданности тот рухнул на свой зад точно там же, где и стоял.

– Говорят, что молодых нужно воспитывать, иначе они натворят великих бед, – турок нависал над ним и совершенно спокойно рассуждал, смотря, как тот потирает свою скулу, – А воспитание невозможно представить без боли. Потому что некоторые понимают только такой язык.

После совершенно спокойно, без эмоций, ударил турка ногой в подбородок. Демир дёрнул головой и упал навзничь, а Хаким аккуратно обошёл его, встал возле головы и продолжил говорить:

– Ты хочешь править землёй, но ты ведёшь себя не как мудрый правитель, а как молокосос. Чтобы ты знал, – он наступил мягкой туфлёй на горло лежащему турку, тот вцепился руками в щиколотку, но сдвинуть ногу было ему не под силу, – Новым Канцлером Магических Земель Германии стал Вильгельм Эрнст. Он техномаг из Тюрингии, – Хаким надавил на горло Али, тот захрипел, – В Бундестаге сегодня случился инцидент на выборах, теперь новая власть рискует получить раскол в стране. Бавария, Пфальц и Баден готовы поднять мятеж, – он чуть ослабил давление на горло Демира, – Где ты там собрался покуражиться?

– В Байрсброне, – прохрипел тот.

– Так вот, ты туда не пойдёшь, – он снова надавил на горло лежащему, – Первым указом новый Канцлер объявил главенство техномагического искусства на землях Магической Германии. Вторым же уравнял в правах всех волшебников вне зависимости от национальности, расы или принадлежности к крови. Если же ты, мой дорогой мальчик, устроишь на земле Баден-Вюртенберг то, что хотел, то это даст повод для всех противников Вильгельма Эрнста пойти на него войной. А этот волшебник не хочет видеть нас в цепях или того хуже, мёртвыми. То есть ты своей выходкой сделаешь для нас только хуже, хуже, чем сейчас.

Он отнял ногу от горла Али Демира и наступил тому на лицо.

– Так что, пожалуй, я запрещу тебе проводить операцию в Байрсброне.

Хаким отступил на шаг назад, глядя на то, как лежащий у его ног турецкий волшебник пытается продышаться:

– Мне нужно, чтобы ты направил свои силы на Аненербе и принёс мне голову их главаря, Густава Хайма.

– Ты с ума сошёл? – Али Демир закашлялся и начал тереть свою шею.

– Я забочусь о наших братьях и сёстрах, а ты словно хочешь доказать самому себе, что ты чего-то стоишь, – Хаким усмехнулся глядя на поднимающегося на локте турка, – Но нет, ты всего-лишь пыль под ногами.

Он растворился в полумраке:

– Пошёл вон, – его обволакивающий голос звучал отовсюду сразу, – Отправляйся и принеси мне голову Хайма.

Али Демир поднялся, нервно улыбнулся, и, продолжая потирать шею, вышел из комнаты.

Глава IX. Мракоборцы и те, кого они защищают

*

(19 августа)

– Герр Хоффман, я увидел, что пациентов стало поменьше? – Иван Лисицын отпил кофе и поудобнее уселся на диванчике в ординаторской. С другого его конца расположился глава клиники Шарите́ Вальдемар Хоффман и дружелюбно смотрел на русского.

Он кивнул и что-то прикинул в уме:

– Остались либо тяжёлые после взрывов, либо турки, которых сюда после нападения на мечеть доставили.

– Я что-то слышал об этом происшествии, – русский сделал неопределённое движение рукой и посмотрел в свой кофе.

– Мы пока не можем их вылечить, потому они просто спят.

Иван кивнул:

– Прусское чародейство, если мне не изменяет память, то что-то наподобие Унгетаелте Хорро[1].

– О, вижу специалиста, – расплылся в улыбке Вальдемар, – Но пока мы не можем снять последствия этого заклинания, оно слишком мощное и незнакомое.

– Как я понимаю, последний раз его применяли в Германии году эдак в сорок пятом?

– Примерно, – кивнул его собеседник, – После разгрома Третьего Рейха, как Вы знаете, прусские чары стали под некоторым запретом.

– Если бы я был исследователем этого искусства, я был бы вне себя от радости, – русский отпил кофе, – Такая возможность для исследований.

– Но Вы знаете эти чары?

– Изучал в академии, – потупился Лисицын, – Я писал работу по легилименции, и там касался воздействия на разум, так скажем, неклассическими способами, – он внимательно посмотрел на доктора и покачал головой, – Нет, я не полезу в разум Ваших пациентов. Я могу, но если что-то пойдёт не так, то вой про то, что русские спецслужбы залазят в головы простых жителей Германии будет звучать от Гонконга до Филадельфии.

– Да я не настаиваю, – снова улыбнулся немец, – Герр Эрнст уже пообещал прислать специалистов, думаю, что со дня на день мы сможем избавить этих несчастных от их недуга.

– Я рад слышать, но я всё же не за этим пришёл сюда сегодня.

– Вы разыскиваете мою медсестру турецкого происхождения, – кивнул Хоффман, – Сегодня её нет. Её родители не пострадали во время нападения, и я этому, признаюсь, безмерно рад. Сегодня она дома. Думаю, ещё некоторое время она проведёт дома. Но позвольте спросить, зачем она Вам?

Лисицын задумался над ответом, отпив кофе.

– Как я понимаю, – усмехнулся Вальдемар, – Правдивого ответа мне не видать?

Русский кивнул и снова отпил кофе.

– Понимаете, Иван, когда Августа фон Вальдбург объявила турок вне закона, я был готов прикрыть мою медсестру, возможно, даже спрятать.

– Хорошо, когда в Германии сохранились не только потомки Ирмфрида Эберля[2], но и Оскара Шиндлера[3].

– К счастью, потомков первого сохранилось куда меньше, чем можно подумать. Немцы в своей массе не злобны и не жестоки.

– Турки тоже, – кивнул Лисицын, – И Ваша медсестра, как я понимаю, тоже не из первых. Как её имя?

Хоффман очень загадочно посмотрел на русского и ничего не ответил.

– Понимаете, герр Хоффман, у Вас в приёмном покое до сих пор достаточно тех, кто пострадал от рук тех, что пошли по первому пути.

– Вы думаете, что эта девочка сможет привести Вас к ним?

– Насколько понимаю, она пострадала при нападении на Шарите́?

Доктор помрачнел, на его скулах заиграли желваки:

– Давайте, я не буду отвечать на этот вопрос, Вы сами в курсе.

– Я слышал из первых рук, – Иван допил свой кофе, – Эти люди вели себя, как стереотипные нацистские каратели в белорусской деревне.

Хоффман задумался и медленно кивнул:

– Я убрал эти воспоминания, но физические повреждения, – он развёл руками, – Даже магия не способна так быстро излечить их.

– Мне не нужна она сама, я просто хочу поговорить с ней.

– Я понимаю, но нет, – покачал головой немец, – Я хорошо отношусь к Вам, и даже верю, что Ваша затея во благо, но…

– Вы хороший человек, герр Хоффман, – Иван поднялся с дивана, поставил свою чашку на столик и остался стоять.

Немец отпил кофе и словно бы невзначай достал свою волшебную палочку:

– Герр Лисицын, если Вы хотите у меня достать знания об этой девочке силой, то не стоит.

– Знаете, в чём проблема хороших людей? – наигранно рассмеялся русский.

– Удивите меня, Иван.

– Хорошие люди не доверяют другим, – тот пожал плечами и сел обратно на диван, – Ибо они слишком часто сталкивались с тем, как плохие маскировались под хороших.

– Возможно, Вы и правы, – немец допил свой кофе, дотянулся до столика и поставил на него чашку, – Но я всё равно не готов рассказать, где сейчас Айше.

Иван рассмеялся.

– Моя ошибка, что я не взял заранее у Шваница документ, позволяющий вести такие расспросы, – русский потёр глаза.

– С формальной точки зрения, я, конечно, должен был бы подчиниться этой бумаге, – Хоффман посмотрел в лицо собеседника, – Но мне бы очень не хотелось подчиняться требованию человека, который только сегодня посреди заседания Бундестага применил убивающее заклинание.

– Прусское чародейство не запрещено, – возразил Лисицын.

– Есть множество иных заклинаний с менее летальным поражающем эффектом. И более быстрых по исполнению.

– Я не в том положении, чтобы давать оценки действиям главы мракоборцев иностранной державы.

– Я тоже не даю оценки, я просто выражаю своё мнение, – вздохнул врач, – Моё мнение, как специалиста колдомедицины, применять летальные заклинания недопустимо, человеческая жизнь превыше всего.

– Ну, Михаил Романов, благодаря которому было отбито нападение на клинику, заклинаний не применял, – мрачно усмехнулся Лисицын.

– Это слишком нехорошая история, чтобы её поминать, – снова вздохнул Вальдемар, – Я рад, что этот волшебник появился так вовремя. Я готов поступиться своими принципами в такой ситуации, но я не хочу, чтобы Айше пострадала.

– Вот что интересно, герр Хоффман, я сюда прибыл с главой Французской Директории Кристиной Фавр де Поль, – заговорщицки посмотрел капитан ФСБ на главу клиники, – Если бы она обратилась к Вам с таким вопросом, как бы Вы отреагировали?

Его собеседник чуть потупил глаза и смутился.

– Надо было её просить задавать вопросы, – добродушно рассмеялся Иван, – Я всё понимаю, выбирая между красивой девушкой из цивилизованной страны и парнем с варварского края мира где-то между китайскими драконами и индийскими ракшасами, выбор становится очевидным.

– Не льстите себе, – Вальдемар потёр глаза, – Не все вас считают Империей Зла, большинство просто не думает о вас. Они не смотрят на восток, только на запад, потому и когда кто-то приходит с этого самого востока, на него взирают удивлённо и не сильно ему доверяют.

– А называется как-то состояние, когда о себе говорят в третьем лице да ещё и во множественном числе?

– Пожалуй, – Хоффман задумался на мгновение, – Его можно назвать недоверием к власти.

– К любой? Странно звучит от главы крупнейшей клиники страны.

– Так вышло, что я знаю достаточно, чтобы относиться к власти, и, тем более, к спецслужбам, настороженно. Я достаточно взрослый человек, чтобы не вестись на англосаксонскую историю о том, что мракоборцы защищают нас всех от тёмных волшебников.

– Человека, выросшего из подросткового мировоззрения, видно сразу, – мрачно усмехнулся Лисицын, – Хотя, я и понимаю Вашу позицию, но мне хотелось бы всё же узнать, где живёт Айше?

Хоффман тяжело вздохнул и устало поднялся с дивана:

– Не люблю упрямых, – он спрятал волшебную палочку и посмотрел на русского, – Наверное, потому что сам такой же. Я не знаю, где живёт моя медсестра, знаю только, что она с матерью часто бывала на службах в турецкой мечети Омара ибн Хаттаба. Думаю, стоит всё же поспрашивать там. Айше Доган, как и Клару Леманн, я отпустил до конца следующей недели домой.

Взгляд Ивана Лисицына выражал нечто среднее между гневным “Ах ты ж козёл!” и разочарованным “А разговоров-то было!”, он было открыл рот, но потом помотал головой и попросил ещё кофе.

**

(19 августа)

Филипп Лестрейндж лежал на спине на кровати в приёмном покое Шарите́ чуть прикрыв глаза. Его щёки вернулись к обычному цвету, а дыхание было совершенно спокойным. Койки слева и справа уже пустовали, и в целом приёмный покой производил более спокойное впечатление, чем в предыдущее посещение Кристиной Фавр де Поль.

Француженка аккуратно прошлась между рядами, подошла к кровати и присела на край. Мужчина пошевелился и медленно открыл глаза, увидел посетительницу и счастливо улыбнулся:

– Мадемуазель, – он опустил взгляд на руку девушки, до сих пор покоящейся на перевязи, – Ваша рука?

– Да ничего страшного, – та скользнула взглядом по перевязи и повела плечами, после подвинулась поближе к изголовью, положив свою ладонь на руку мужчины, – Я рада, что тебе лучше.

– Как там в большом мире? – он аккуратно дотронулся своими пальцами до пальцев Кристины, – Тут говорят, на нас нападали какие-то каратели из Аненербе.

– Я знаю, – она чуть опустила глаза и переплела свои с ним пальцы, – Я очень волновалась.

– Это ничего, – снова улыбнулся Филипп, – Доктор Хоффман сказал, что на следующей неделе отправит меня домой. Заберёте меня отсюда?

– Отвезу тебя в Амьен, будешь знать.

– А что я там буду делать? – искренне удивился француз.

– Лечиться, Филипп, лечиться, – она разжала пальцы и коснулась ладонью его щеки. Он с нежностью потёрся об её руку.

Кристина устало улыбнулась и убрала руку, поправив волосы. Лестрейндж встревоженно посмотрел на неё:

– Так какие новости в большом мире?

– В Германии с утра новый Канцлер, – отмахнулась она, однако после снова взяла того за руку, – Что ещё? Отто, который один из глав Аненербе, как я успела в газете прочесть, был убит прямо во время заседания Бундестага Виктором Шваницем.

– Если это правда, то круто работает здешний глава мракоборцев, – усмехнулся Филипп.

– Я так тоже могу, – улыбнулась ему Кристина.

– Не сомневаюсь, но чтобы прямо во время парламентских слушаний…

– Ну, пока тебя тут собирали по кусочкам, я вот, например, арестовала обоих Абрабанелей на заседании Директории.

Филипп нахмурился:

– Мадемуазель, Вы же понимаете, чем это грозит? Прежде всего, лично Вам?

Кристина разжала пальцы, рукой поправила волосы и как бы невзначай огляделась. Рядом и правда никого не было, через проход в койках дремали пациенты, как и в постелях через одну пустую от Лестрейнджа. У входа же переговаривалось друг с другом два медика клиники.

– Я понимаю, но это уже неважно, – она понизила голос и подсела ещё ближе к изголовью кровати своего помощника, коснувшись своим бедром его ладони.

– Если нужна моя помощь… – начал было тот, но девушка положила палец на его губы.

– Тише, тебе нужно отдыхать, – она наклонилась ближе к его лицу и прошептала, – Я не могу рисковать ещё и тобой, Марта, Готье и Ламбер в руках турок, Талейран ведёт какую-то свою игру, пока я здесь, – она смотрела внимательно в глаза Лестрейнджа. И со стороны эти двое напоминали скорее двух влюблённых, что встретились в больничной палате после разлуки.

– Я готов помочь, – прошептал Лестрейндж, – Мне просто надо отсюда выбраться. Де Ноай всё ещё вместо Вас?

Кристина отстранилась и кивнула:

– Отдыхай, я поговорю с врачами, – она наклонилась к Филиппу и поцеловала того в лоб.

После поднялась, она неспеша развернулась и направилась к двум медикам, всё ещё переговаривашимся на входе в зал.

– Герр, фрау? – она приветливо улыбнулась медикам, те повернули свои головы к ней, – Меня зовут Кристина Фавр де Поль, мне хотелось бы поговорить о вашем пациенте.

– Вы о том пациенте, с кем только что любезно ворковали? – женщина с седыми волосами, собранными на затылке в шишке, посмотрела на неё поверх очков.

– Да, именно о нём, – обворожительно улыбнулась француженка, – О Филиппе Лестрейндже, он является служащим Департамента Магического Правопорядка Франции и моим подчинённым…

– В первую очередь, он является пациентом клиники Шарите́, – строгим голосом перебила её женщина, – Зачем он Вам?

– У нас сложилась сложная ситуация в Департаменте, а Филипп сказал, что ему уже намного лучше, что его обещали на следующей неделе уже выписать…

– Вы знаете, какое сейчас число, фройляйн? – не меняя интонации снова перебила её женщина.

– Эээ… Девятнадцатое? – Кристина удивлённо подняла бровь.

– Следующая неделя начинается минимум двадцать третьего августа, – по голосу говорившей можно было сделать вывод, что относится та к француженке, как к недалёкой девочке, которая докучает вопросами и по-пустякам отрывает её от работы, – А это значит, фройляйн, этот пациент будет находиться в этой палате ещё минимум четыре дня.

– Он сказал, что ему уже лучше, – Фавр де Поль поджала губы, – Простите, я не запомнила Вашего имени.

– А Вам оно не нужно, – покачала головой женщина, – У Вас есть ордер, чтобы забрать Филиппа Лестрейнджа с собой?

Француженка отрицательно покачала головой.

– У данного пациента обширное поражение левого бедра и ноги осколками, – фыркнула женщина, – После выписки ему предстоит длительный курс реабилитации, чтобы заново научиться пользоваться его ногой. При этом хромота, скорее всего, останется с ним на всю жизнь. Колдомедицина не безгранична в своём искусстве, – она внимательно посмотрела на Кристину, – По какой такой надобности мракоборцам этот молодой человек понадобился?

– Я не могу раскрывать интересы своего ведомства, – на скулах той заиграли желваки.

– А я не могу отдавать пациентов до их выписки кому попало и без судебного постановления.

– Фройляйн, – подал голос мужчина, до этого молчавший, – Клиника Шарите́ находится на территории Магических Земель Германии, потому полномочия Вашего департамента не имеют здесь силы. Мы сможем выдать данного пациента до выписки только представителям мракоборцев Германии. И только с предъявления соответствующих бумаг. Во всех остальных случаях он останется здесь.

Кристина глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Внутри неё уже поднималась буря, у неё перехватило горло, губы дрогнули, но она сумела справиться с эмоциями.

– Фройляйн, я могу предложить Вам воды, успокоитесь, – мужчина развернулся к столику, где стоял графин и несколько пустых стаканов, и последние слова он сказал уже туда.

Француженка же резко выдохнула и резво вышла в коридор, не обращая внимания на презрительное фырканье женщины в очках. В её груди горел пожар гнева – как эти чёртовы медики смеют тыкать ей в то, что она здесь никто? Она – глава Директории! Она глава мракоборцев Франции! А они бояться пальцем пошевелить без бумажки!

И там же где-то внутри зарождался пока незаметный пожар гнева на себя – Кристина Валери Фавр де Поль, это ты виновата в том, что Филипп останется на всю жизнь хромым! Тот, кто беззаветно предан тебе, и кому ты может доверять точно также, не раздумывая! А ты его предала, подставила, втянула в авантюру, где он чуть было не погиб!

Резко открылась дверь в ординаторскую, чуть не задев проходившую мимо француженку. Та успела отскочить и теперь гневно прожигала взглядом главу клиники Шарите́ Вальдемара Хоффмана, застывшего в проёме.

– Фройляйн, что-то случилось? – его улыбка была одновременно усталой и встревоженной.

– Один вопрос, – девушка снова подавила в себе гнев и задала вопрос спокойным тоном, – Вы отдадите мне завтра Филиппа Лестрейнджа, пациента вашей клиники?

– Он хорошо идёт на поправку, но не ранее двадцать пятого августа, – отрицательно покачал головой доктор, – Его характер травм…

– Хорошо, я поняла, – Кристина поспешно кивнула, перебив собеседника, – Спасибо, я буду его навещать тогда.

– Да, до встречи, – кивнул Хоффман.

Француженка повернулась, поджала губы и пошла по коридору на выход.

***

(19 августа)

Сбор основных небоевых участников штурма лечебницы Отто Агриколы был назначен на шесть вечера, собрались все к семи.

Когда опоздавший на четверть часа Иван Лисицын прибыл на место, то оказалось, что там его ожидает лишь Виктор Шваниц в качестве не только главы мракоборцев Германии, но главы всей предстоящей операции. Его заместитель Мориц Эберль уже был на позиции и ждал появления, как выразился глава его департамента, “высокого собрания”.

“Высокое собрание” должно было состоять, кроме вышеупомянутых волшебников, ещё из Якоба Бергман-Поля, исполняющего обязанности главы Берлина – как мрачно выразился Шваниц: “В отличие от Дрездена, в Берлине решения принимаются быстро”. Ещё в состав людей, которые опоздали к обозначенному времени, входил Дитрих Хоннекер, глава Департамента Магических Происшествий и Катастроф, успевший заменить на этом посту Якоба Притвица, а также Марта Мюллер, глава Департамента Международного Магического Сотрудничества.

И все трое опаздывали на дольше, чем Лисицын.

– А операция не начнётся без нас? – он как бы невзначай поинтересовался, когда прошло уже полчаса от времени сбора, а они с главой немецких мракоборцев сидели у того в кабинете.

– Ну, начало у нас назначено на время захода солнца, так что время у нас есть, – скептически посмотрел на часы Шваниц.

– А без “высокого собрания” штурм не получится?

– Такова политическая этика, Канцлера очень попросили, чтобы мы были под надзором герра Хоннекера, это для лучшей координации и отправки раненых в больницы.

– Ну, фрау Мюллер, как я понимаю, там из-за меня? – с издёвкой спросил капитан ФСБ, его собеседник кивнул в ответ, – А герр Бергман-Поль?

– Говорю же, герра Эрнста попросили, так сказать, проявить уважение к земле, – закатил глаза Виктор, его явно не радовало всё это.

– Лечебницу хотя бы блокировали? – в голосе русского появился скепсис.

– Конечно, – немец кивнул, – Мориц скрытно блокировал поместье по-периметру, штурм может начаться до нашего появления только в случае, если случится провокация.

– О, пока у нас есть время, хотел спросить, – Иван хитро посмотрел на собеседника, – А Ваш заместитель случайно не родственник коменданта Треблинки.

– Не случайно, – Виктор покачал головой, – Вполне себе обыденно. Дальний родственник, как и его старшая сестра, Анна Эберль, глава земли Северный Рейн – Вестфалия.

– И никаких нет вопросов к тому, что дальний родственник нацистского палача теперь блокирует поместье с представителями Аненербе?

– Он не является членом этой организации, – голос немца стал усталым, словно на этот вопрос ему приходилось уже не раз отвечать, – Иван, понимаете, это, конечно, уже ведомство министерства не ваших собачьих дел, но его уже не раз проверили, и его действия в Бундестаге говорили о верности нашему делу.

– А ещё он дал вам Вестфалию, – произнёс русский, обернувшись на шум за дверью кабинета.

– А это уже точно ведомство вышеназванного министерства, – усмехнулся Виктор и встал со своего кресла.

Дверь в кабинет и правда распахнулась, а в комнату зашла Марта Мюллер, пожилая полноватая женщина с седыми волосами, завязанными в тугой узел на затылке. Она тепло поздоровалась со Шваницем, а на Лисицына бросила удивлённый и строгий взгляд:

– Герр? Я так понимаю, Вы и есть тот приглашённый специалист, за которым мне поручено следить?

– Я не убегу, честное слово, – захлопал глазами русский.

– Официально Вы являетесь персоной нон-грата в Магической Британии, что в целом меня не особо волнует, но в любом случае необходимо следить за тем, что Вы будете делать на сегодняшнем мероприятии, – она кивнула собственным словам, – Во избежание.

– А почему Вы не запретите мне участвовать в операции?

– Нам нужен специалист Вашего уровня и не нужны проблемы с общественностью, – пояснил Шваниц, – Потому фрау Мюллер здесь нужна, чтобы при возникновении вопросов, она бы вышла вперёд и сообщила, что исполняет надзорные функции.

– Но, как я понимаю, она останется в тылу?

– Конечно, она ценный специалист, чтобы пускать её в составе штурмовой колонны.

– А я, как понимаю, иду в её составе? – усмехнулся с издёвкой Лисицын.

– Я всё расскажу, – загадочно произнёс Шваниц.

С опозданием в три четверти часа появился Якоб Бергман-Поль, высокий мужчина, на голову выше грузного Шваница, но, судя по всему, его ровесник с копной седеющих волос, а вместе с ним – Дитрих Хоннекер, молодой юноша, на несколько лет младше Ивана Лисицына, имевший военную выправку и русые волосы, собранные на затылке в пучок.

Глава мракоборцев вкратце обрисовал их позиции, и что от них потребуется на операции. А потребуется в целом ничего выдающегося и сложного – участники разделяются на три группы. В первой, то есть непосредственно в трёх штурмовых колоннах, которые должны будут взять и зачистить лечебницу, никто из собравшихся не пойдёт – это первая линия.

Вторая линия – это медики, следовали и Иван Лисицын в виде приглашённого эксперта по оккультизму Третьего Рейха. Сам он до сих пор не понял, почему внезапно оказался лучшим из возможных специалистов в этом вопросе, но, видимо, просто был самым доступным, в сложившейся ситуации иные, более разбирающиеся в этой теме волшебники, могли отказаться участвовать в операции по политическим мотивам. А возможно, его привлекли, потому что он был не столько академическим исследователем, но человеком ещё и с навыками криминалиста, а лечебницу Агриколы следовало бы рассматривать именно, как место преступления, а не как исследуемый исторический памятник.

В третьей же линии находились оставшиеся трое из наиболее важных персон – Мюллер, Бергман-Поль и Хоннекер, и от них требовалось лишь не попасть под случайное заклинание, а в случае необходимости оказать административную поддержку в рамках своих возможностей. Хоннекер отвечал за колдомедиков, которых, если потребуется, можно будет дополнительно доставить на место операции. Бергман-Поль, как глава Берлина, уже объявил о сборе народной милиции, потому мог в случае необходимости вызвать боевой отряд для поддержки.

Ну, а у фрау Мюллер была простая задача, изображать жёсткий контроль действий русского специалиста. После того, как она это узнала, то только лишь попросила Ивана не умирать, когда он зайдёт в лечебницу, а в остальном она его не намерена особо ограничивать.

На часах была четверть восьмого вечера, когда они вышли из кабинета Шваница. На одном из столов сидела Кристина Фавр де Поль, скрестив руки на груди и подперев кулаком подбородом:

– Герр Шваниц, а можно Вас отвлечь? – увидев главу мракоборцев, она резко вскочила с места.

– Фройляйн, а Вы здесь какими судьбами? – совершенно спокойно улыбнулся тот.

– Мне нужно забрать одного пациента из клиники Шарите́, – она упёрла руки в бока, Виктор и Иван заметили, что уже ставшей привычной перевязи, где покоилась рука, нет.

– А как Вы оказались здесь? – с любопытством спросил мракоборец.

– Меня впустил администратор.

– Вас не должны были впустить в наш департамент, – усмехнулся Шваниц, – Уже наш секретарь, Вам же не назначено было.

– Так у вас никого не было, – захлопала глазами француженка.

– Герр Шваниц, у Вас все ушли на фронт, – с издёвкой произнесла Марта Мюллер.

– А, да, точно, – с неудовольствием произнёс тот, – Кристина, я не могу сейчас решать Ваш вопрос, он, как я понимаю, ждёт до утра?

– Да, – кивнула девушка, – Как я понимаю, вы все выдвинулись на штурм лечебницы Отто Агриколы? – краем сознания она понимала, что её тон слишком вызывающий, но что уж теперь поделать, как-то надо было вернуть себе вторую руку.

– Здесь должно быть что-то про министерство не её собачьих дел, да, герр Шваниц? – с издёвкой произнёс русский.