Текст книги "Кровь и Пламя (СИ)"

Автор книги: Максим Вишневенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

– Ступефай! – раздался женский голос за спиной турчанки. Лисицын увидел Фавр де Поль в лёгком сарафане в голубой василёк и кедах, которая вставала обратно в боевую стойку. Её левая рука по-прежнему висела на перевязи, но было заметно, что девушка в совершенстве владеет классическим боевом стилем с использованием только одной волшебной палочки.

Турчанка дёрнулась и, коротко выдохнув, начала заваливаться вбок. Девочка выпустила её руку и побежала к пруду, а лис нырнул в Мир Духов. Нырнул и замер от удивления. Мимо него и тела турчанки вслед за девочкой, которая мальчик, неслась Фавр де Поль, которая не Фавр де Поль, а какой-то юноша, на вид чуть старше того, что превратили в девочку. “А тут, видимо, бал-маскарад…”, – пронеслось у русского в голове, когда он проводил взглядом бегущих к пруду двоих, а потом обернулся на затаившихся в Мире Духов мужчин. Те по-прежнему стояли вдоль дорожки, сжимая в руках ятаганы. Первой мыслью, насчёт них, стала у Лисицына: “А эти тут для интерьера поставлены, да?” Второй же: “Я надеюсь, огнестрел в Мир Духов они проносить не могут…”

В любом случае те стояли истуканами, женщина лежала посреди дорожки с переломом черепа, а за юношей в облике маленькой девочки бежал юноша в облике Кристины Фавр де Поль. “Дурдом какой-то…” – подумал Иван и вынырнул у кустов из Мира Духов. В обычном мире француженка почти догнала девочку, но та резко свернула вправо и побежала по топкому берегу, так что её преследовательница подскользнулась и чуть было не свалилась в воду.

А там, где за минуту до этого появилась Фавр де Поль, появилась она же в точно таком же платье и уже успела почти дойти до тела турчанки. Иван не удивился, но снова нырнул в Мир Духов, а там уже успел удивиться. Это снова оказалась не Кристина, это снова оказался молодой человек, лица которого русский не узнал, зато по слову из трёх букв на лбу того чётко понял, что в облике француженке бывший глава мракоборцев Германии. “А этот тут вообще откуда?” – подумал Лисицын и бросил взгляд на мужчин с ятаганами, те не шевелились, словно им было происходящее совершенно не интересно.

А вот зачем Хаким предложил капитану ФСБ встретиться именно в это время именно в этом месте, было совершенно непонятно. Пока что вообще никаких логичных ответов на этот вопрос в голове Лисицына не возникало. Он лишь без особого интереса наблюдал, не покидая Мир Духов, как двое юношей в облике одной и той же вздорной француженки пытаются догнать третьего в облике молодой девочки. Фотографии Марты Мирбах Ивану Лисицыну никто не показывал, но он логически предположил, что текущий паноптикум разразился, как раз из-за неё. А ещё вполне возможно, что этот юноша, которому сменили облик, был тем самым Рудольфом Люфтом, который вместе с девочкой Мартой оказался на горе Броккен. Если всё это так, то понятно, почему девочка убегает от француженки. Ну, то есть один юноша от двух других.

Тем временем бегущий начал закладывать круг вправо, проломился через кусты и выскочил на дорожку, с которой изначально появились его преследователи. Выскочил и угодил точно в руки появившемуся там же Энцо Ламберу. Лисицын любопытства ради вернулся в обычный мир и вышел из-за кустов получше рассмотреть происходящее – так и есть, девочка трепыхалась в руках Кристины Фавр де Поль. Ещё две запыхавшиеся Кристины успели продраться сквозь кусты и встали рядом. Лис ушёл обратно в Мир Духов – так и есть, турки с ятаганами вообще никак не отреагировали на Ламбера в облике Фавр де Поль. “Шалость удалась, мать вашу”, – мрачно подумал русский, вернулся в обычный мир и, скрываясь за кустами, потрусил вдоль дорожки.

“Интересно, настоящая Кристина появится хоть?” – подумал он, проходя мимо лже-Кристин, которые подняли на руку девочку и потащили. Что странно, та не издавала при этом ни звука, видимо, рот у неё был магически заклеен. В какой-то момент Иван решил нырнуть обратно в Мир Духов и обнаружил, что все пятеро мужчин неспеша идут за ним. “О, всё-таки не садовые статуи!” – пошутил у себя в голове он и метнулся вперёд на середину парковой дорожки, не выходя в обычный мир. Его преследователи чуть ускорились, и на середине дорожки оказалось, что волшебник взят почти в кольцо: по его следам идут двое турок, а дорогу впереди преградило трое. Даже не будь он лисой, расклад сражения всё равно не сулил ему ничего особенно хорошего – меч всегда быстрее палочки.

И тут впереди показалась Кристина Фавр де Поль. Турки замерли, начав неспеша разворачиваться к ней. Лисицын глянул назад – трое лже-Кристин были далековато, тем более, что им приходилось тащить брыкающуюся лже-девочку. А вот эта, настоящая француженка сейчас поравняется с тремя турками, которые уже начали заносить ятаганы. “Понятно, почему хлопцы не реагировали раньше”, – решил в своей голове Иван и вышел в обычный мир.

Появившаяся посреди парковой дорожки из неоткуда рыжая меховая лиса заставила Кристину остановиться и умилиться. Тёплый августовский ветер трепал подол сарафана, а впереди парни уже успели у турок отобрать Марту, дерзкая операция близилась к завершению, но тут внезапно лиса выгнулась издала странный мерзкий звук и вот уже перед ней распрямился Иван Лисицын в брюках, рубашке и пиджаке. Выражение лица у него было крайне напряжённым и недовольным. Кристина удивлённо подняла бровь и медленно вытащила свою палочку, готовясь к недоброму. В руках у русского мигом появились две волшебные палочки, словно бы он достал их из воздуха. В голове у француженки уже успела пронестись мысль о том, что эта тварь и убийца решил прервать и её жизнь точно также, как он убил тех двоих преподавателей в Хогсмите, но тут она боковым зрением увидела движение.

– Авада Кедавра, – Лисицын взмахнул одной рукой, полыхнула зелёная вспышка, и слева от Кристины на дорожку свалилось тело в чёрных тряпках с кривым мечом в руке. Русский же мигом начал раскручивать длинной движение, приближаясь к девушке и вставая справа от неё, – Протего[2]!

Справа от Кристины из ниоткуда появился такой же мужчина в чёрных тряпках и ударил кривым мечом, но клинок встретился о невидимую преграду, выставленную русским.

Кристина развернулась вправо и оказалось, что стоит вплотную к спине русского, и что творить заклинания из этой позы крайне неудобно. Зато удобно прикрываться от атак. А ещё что у капитана ФСБ хороший парфюм, жаль жара на улице стоит.

Справа появился ещё один мужчина в чёрном с таким же мечом.

– Цедеро Локус! – Лисицын вскинул палочку перед собой, и сильным порывом ветра мужчин отбросило, один даже выронил свой клинок.

Кристина обернулась и увидела, что одна из её копий осталась держать, всё ещё отчего-то сопротивляющуюся Марту, а две других, выхватив палочки, рванули к ним. До Кристин оставалось шагов десять, как между ними и настоящей Фавр де Поль возникло из воздуха ещё двое мужчин в чёрных одеждах, в чалмах с замотанными лицами. У каждого из них в руках было по ятагану. Француженка сделала к ним шаг, вставая в стойку.

Лисицын успел отметить про себя, что духи у главы французских мракоборцев несказанно приятные, и тоже встал в стойку, готовясь атаковать начавших подниматься на ноги противников, как вдруг уловил движение сбоку и машинально повернул туда голову. По боковой дорожке, заложив руки за спину, неспеша шёл Хаким, в точно в таком же костюме, в котором разговаривал тремя часами ранее с русским агентом. Рядом с ним также неспеша шла женщина в хиджабе, её руки были сложены в замок спереди. А третьим в их компании шёл высокий человек в белых одеждах с длинной белоснежной бородой и кожей цвета слоновой кости.

– Инсендио! – раздался сзади голос Кристины, Иван ощутил спиной жар пламени, но успел увидеть улыбку на губах Хакима.

– Делювиум! – русский сплёл заклинание, и поток воды смыл двух его противников, заставив снова распластаться на земле. Затем он отступил на шаг назад, резко развернулся, сделал ещё шаг к Кристине, уже вставшей снова в боевую стойку, схватил её рукой за талию, а затем шагнул в сторону, размазываясь в пространстве.

Выкрики боевых чар двух лже-Кристин они не успели дослушать, аппарировав из Трептов-парка.

1 – Пётр Христианович Витгенштейн – русский военачальник немецкого происхождения, генерал-фельдмаршал. В Отечественную войну 1812 года – командир отдельного корпуса на петербургском направлении. Действуя в отрыве от основной русской армии, сумел одержать ряд побед над наполеоновскими маршалами. В апреле-мае 1813 года – главнокомандующий русско-прусской армией в Германии.

2 – Протего – защитное заклинание, спасающее от физического урона.

Глава V. Бундестаг

(19 августа)

Виктора Шваница всегда поражал зал заседаний Бундестага своим размахом и то, с каким изяществом он был выполнен. Это не шло, конечно, в сравнение с размером зала, что использовался кайнцауберами наверху, в наземных этажах Рейхстага. Однако полностью сочетало в себе понятия строгость и изящество.

Кресла на добрую сотню делегатов из красного дерева с чёрной бархатной обивкой, гобелены с королями-магами Германии, полотна с прусскими курфюрстами и портреты канцлеров уже объединённых земель по эту сторону Рейна, а также всегда блестящая паркетная доска – всё это порождало в голове Виктора мысли о мощи и незыблемости германской государственности, о величии её народа. А ещё о той благодарности, которую Шваниц всегда ощущал здесь, благодарности Германии за то, что позволила ему служить ей верой и правдой.

Мракоборец стоял у массивной трибуны из полированного дерева, опираясь на неё рукой. Последний раз он был здесь в 91 году как наблюдатель от Штази на заседании магического сообщества. Тогда, во времена последних дней ГДР здесь с трибуны неслись лозунги о торжестве свободы. О том, что цауберам не пристало жить под пятой кайнцауберов, а ещё о том, что техномагия – это способ порабощения волшебников простыми людьми. О, как он хотел бы передушить всех этих политиканов, что сеяли раздор не только между цауберами и кайнцауберами, но внутри самого магического сообщества. Волшебство должно оставаться отдельно от простого народа, техномагия – суть ересь, и лишь приближает конец иссякающей из поколения в поколение магии! Нет, эти слова он никогда не мог понять: ни когда в юношестве только столкнулся с риторикой западных волшебников, ни когда в более зрелом возрасте увидел их победу в родной ГДР, ни сейчас.

Магия угасает – это факт. Но Германия и Восточная Европа, пошедшая по техномагическому пути, пути сближения общества цауберов и кайнцауберов, там этот процесс замедлился, если не остановился. Советские засекреченные институты проводили исследования этого вопроса в течение многих лет, и в восьмидесятые постановили – магическое вырождение прекратилось. Нет, не возникало ситуации, чтобы дети были оказались более одарены волшебством, чем родители, но хотя бы уровень их магического искусства оставался прежним.

А потом случилось три десятка лет тёмных времён…

И вот сейчас, уже постаревший мракоборец снова находится здесь и ждал, что сегодня в этом зале будут звучать совсем иные речи, чем тридцать лет тому назад. У Виктора жутко чесалась шея, на которую была наложена повязка, а голова немного кружилась от бессонной ночи и ранения на горе Броккен, но всё же он был полон ожидания, словно юноша перед свиданием.

– Виктор, примеряешь под себя трибуну? – голос Августы фон Вальдбург звучал насмешливо, но улыбалась эта женщина совсем беззлобно. Она неспеша спускалась по лестнице амфитеатра вниз, к Шваницу, всё также, как и всегда спокойная в своём чёрном брючном костюме.

– Мне она не нужна, я спокойно себя чувствую на своём месте, – улыбнулся в ответ мракоборец.

– Если твой план сыграет, то ты там и останешься, насколько я поняла?

– Если бы это был только мой план, – вздохнул мракоборец, когда Канцлер спустилась к нему.

– Чёртовы восточные техномаги, – расплылась в улыбке Августа, – Даже не думала, что буду надеяться на ваше рвение и преданность.

– В преданности тебе в восточных землях я бы посомневался, – хитро улыбнулся Виктор.

– Ну, в текущих обстоятельствах союзников выбирать не приходится, – она пожала плечами и оглянулась на всё ещё пустующий зал.

– Удержишь Баварию, если мы победим?

– Удержать сейчас не смогу, уж прости, а после вполне, – она вновь повела плечами и посмотрела на Виктора, – Охраны не будет? А если эти любители прусской истории решат взять штурмом наше собрание?

– Русских заметно потрепали, они отказались присылать охрану на само заседание.

– Когда два месяца назад ты уговорил меня пригласить их к нам, то не предупреждал, настолько они своенравные, – усмехнулась Августа.

– Считай это частью плана, – хитро ухмыльнулся Шваниц, – Тем более, чего тебе переживать, ты как фигура не интересуешь наших противников.

– Знаешь, Виктор, это даже немного обидно, – покачала головой женщина, – Но это развязывает руки. Надеюсь, твой новый канцлер не развяжет тут гражданскую войну.

– Мы постараемся этого не допустить, – скромно улыбнулся тот, – Но она ведь уже идёт, уже гибнут люди.

– Некоторых людей ты сам подставляешь под удар, чёртов паук.

– Ты сама попросила сделать Берлин чуть лояльнее.

– Ну, не лишением же голоса на собрании, – Вальдбург скривилась, а потом рассмеялась, – Ладно, меня такой расклад устроил, правда боюсь, что этот твой Хаким пребережёт месть на потом. И не будет у нас здесь схватки турок с нацистами.

– Скорее всего, но ничего не поделаешь, – Виктор поднял взгляд на вершину амфитеатра, где показался мракоборец, кивком поздоровавшись с ним и фрау Канцлером.

– Берлин и Саксония будут отсутствовать, – скривилась Августа, – Так что пусть люди Хайма почувствуют свою силу.

Шваниц согласно кивнул и посмотрел в сторону раскрывшихся дверей зала, куда уже заходили первые делегаты.

– А ты когда мне хотел рассказать, что девочка Мирбах уже у турок? – Августа радушно улыбнулась и кивнула входящим, а после посмотрела на Виктора.

– А я подумал, что тебе уже и не надо, – расплылся в приветственной улыбке тот, не поворачивая голову к Канцлеру.

– Напомни мне, пожалуйста, что будет если я вдруг вашу затею не поддержу?

– Не уверен, что в таком случае ты выйдешь живой из зала заседаний по окончании.

Тем временем делегация земли Шлезвиг-Гольштейн спустилась вниз и расселась по своим местам. Трое магов, две женщины и мужчина, сопровождали Еву Гюнтер, светловолосую дородную женщину в зелёном закрытом платье. Уроженка Любека, она стала делегатом Бундестага только в этом году взамен безвременно ушедшего, а более конкретно говоря, неудачно проведшего эксперимент с драконом Эриха Циммера. Ева ничем не запомнилась в Бундестаге и то ли выжидала большую часть времени, то ли просто занимала соглашательскую позицию. Хотя ходили слухи, что за скромницей в парламенте скрывается хищник, который за год очень сильно укрепил своё влияние в Южной Дании. Не зря о Еве Гюнтер шептались, что её больше заботят датские дела, чем всегерманские.

– Виктор, что ты говорил про Гебитен? – Августа провожала взглядом, проходящих на своё место уроженцев Шлезвига и Голштинии, – Может всё-таки следовало всех проверить?

– И показать противнику, что мы в курсе его методов? – удивлённо посмотрел на неё Виктор, – Напомни, пожалуйста, за что тебя сделали канцлером?

– За красивые глаза, – саркастически заметила Вальдбург и повернулась на вновь раскрывшиеся двери.

Внутрь зала прошли два волшебника из Саара. Карл Бюркель, мужчина средних лет в чёрной мантии, учтиво, но холодно, поклонился Августе, что-то сказал своему спутнику и они проследовали на своё место. Бюркель занимал в Бундестаге жёсткую оппозицию фон Вальдбург, сам он происходил из семьи западных немцев, которые в первые послевоенные годы вошли в состав Правительства Западных Земель и в целом были одними из проводников политики, которую на востоке назвали “дегерманизацией”. Кроме введения в обиход множества англосаксонских терминов в магическое искусство, ими был объявлен полный запрет на использование прусских чар, которые фактически приравняли к непростительным. Ну, а в прокатившейся по ФРГ в послевоенные годы охоте на ведьм были обвинены техномаги, которые не привыкли соблюдать Статут о Секретности должным образом, потому зачастую раскрывали маглам свою природу, что и вылилось в подобную истерию и погромы домов волшебников. Потому и сейчас Карл Бюркель совершенно не разделял заигрываний Августы с техномагами, считая их в рамках западной традиции выродками магического рода, которые одновременно позорят и ставят под угрозу всё магическое сообщество одним своим существованием.

– Вот интересно, всех ли успеют наши любители прусской истории обойти? – задумчиво произнесла Канцлер, повернувшись к мракоборцу.

– Есть шанс, что большинство точно, – тот пожал плечами, а потом саркастически добавил, – Товарища Бюркеля точно. Он не любит таких, как адепты Хайма, так, что кушать не может.

– Очень хочу посмотреть на его лицо, если твой план удастся, – злорадно произнесла Августа.

– Когда, а не если, – усмехнулся Виктор и посмотрел наверх амфитеатра, где через двери проходила новая делегация, уже из земли Саксония-Анхальт: молодой маг лет двадцати от роду, Иоахим Гейне, а также две девушки и два мужчины вместе с ним. Они остановились, приветственно поклонились Канцлеру и главе мракоборцев, а после проследовали на своё место.

Гейне был самым юным делегатом Бундестага, а ещё, как говорили о нём злые языки, самым романтически настроенным. Молодой человек искренне верил одновременно в то, что любые противоречия можно решить мирными средствами, и в коммунистические идеалы с их торжеством социальной справедливости. Его родители, оба служившие в Штази, умудрились воспитать молодого идеалиста, и сейчас искренне удивлялись политическим успехам своего сына, который умудрился объединить вокруг себя такую же восторженную молодёжь, которая хоть и состояла из восточных техномагов, но не приемлила применение силы. Именно поэтому сейчас Саксония-Анхальт была второй из восточных земель, кроме Саксонии, кто не собрал свою милицию.

Буквально следом в зал заседаний вошла делегация Рейнланд-Пфальца, четверо мужчин во главе с немолодой сухонькой женщиной в строгом платье цвета фуксии. Бригитта Вальдхаузен учтиво улыбнулась фон Вальдбург и кивнула своим спутникам, чтобы они следовали за ней на их места.

Бригитта в своё время входила в состав Правительства Западных Земель, как и родители Карла Бюркеля, однако откровенно презирала не только техномагов и восточных социалистов, но и самого главу делегации Саара, о котором откровенно отзывалась, как о человеке, не способном на что-то самостоятельное, живущим и действующим за счёт всего того, чего добились его родители, уважаемые и значимые люди. Ну, и опять же в отличие от самого Карла, она ставила Магическую Германию выше своих желаний и убеждений, потому когда узнала, что ей придётся сотрудничать с восточногерманскими техномагами, то сообщила, что будет вынуждена зажать нос и отвернуться, но ради Германии она готова пойти на это.

– Интересно, насколько её хватит? – произнёс Шваниц, провожая взглядом делегацию Рейнланд-Пфальца.

– Ты о чём? – фон Вальдбург повернул к нему голову.

– Насколько Бригитте хватит самообладания сегодня, это же вообще чудо, что она до сих пор нас поддерживает.

– Поддерживает она Виттельсбахов, а не меня, и здесь она только ради них.

– Ну, пока что ты их можешь удержать в рядах наших союзников, – усмехнулся мракоборец.

– Ой, не знаю, надолго ли, – мрачно отозвалась Канцлер.

И тут в зал вошла делегация Гессена. Два пожилых немца сопровождали Генриха Гессенского, статного мужчину, словно бы сошедшего с картин прусских генералов конца позапрошлого века – седые пушистые усы, седая борода, пепельные аккуратно зачёсаные набок волосы. Этот волшебник происходил из старой германской аристократии, которая помнила ещё кайзеровские времена, и сам Генрих вполне разделял идеи возрождения германского величия, быть может даже силовыми методами прошедших веков. Однако в своей риторике он открыто не высказывался ни за какой-либо реваншизм, ни против действующей политики Магической Германии, сохраняя осторожную позицию и одновременно с этим увеличивая число сторонников, понимая, что к тёмным лордам и тиранам отношение совсем не такое благосклонное, чем полвека назад, даже в среде чистокровных волшебников. Сейчас же он вступал в зал заседаний в должности исполняющего обязанности Председателя Бундестага, что накладывало на него определённую ответственность и одновременно с тем давало достаточно возможностей.

И этот волшебник вежливо поклонился Августе, а после обернулся к ещё одному спутнику – Отто Агриколе, который даже не посмотрел на стоявших внизу у трибуны волшебников, внимательно изучая зал заседаний.

– Тот случай, когда Авада Кедавра будет отличным началом разговора, – на скулах Шваница заиграли желваки.

– Напомни, пожалуйста, ты точно мракоборец? – Августа прищурилась, изучая взглядом делегацию Гессена, которая уже двинулась к своим местам.

– Точно, откуда ж у меня Авада? – саркастически заметил Виктор.

– Да уж, вряд ли в Штази практиковали Непростительные Заклятья, – усмехнулась Канцлер.

– Никогда о таком не слышал, – покачал головой мракоборец и хитро ухмыльнулся.

Следом вошла делегация из Гамбурга, трое волшебников и их глава – Филипп Тельман, маглорождённый, который однако же в последние года достаточно серьёзно разбогател из-за своих торговых дел с Францией, Британией, Бенилюксом и, как ни странно, Турцией. И соответственно любая напряжённость между этими странами и Германией ставила под угрозу его прибыль, о чём он не забывал постоянно заявлять.

Совершенно не обратив внимание на Августу и Шваница, делегаты Гамбурга прошли на свои места. А двери вновь открылись, и на пороге появились волшебники из Баден-Вюртенберга во главе с огромным Виктором Церингеном. Одет он был в вычурный цветной камзол, словно из эпохи Аугсбургской Лиги[1], а металлический обруч на голове стягивал густые рыжие волосы. Рядом с ним стояли два молодых человека в строгих современных брючных костюмах, словно те только что вышли с фондовой биржи.

Церинген стремился расширить свои права на использование угодий Шварцвальда[2], а также на расширение автономии Байрсброна – крупнейшего города цауберов на территории Магической Германии. Фон Вальдбург естественно это всё не нравилось, и она всячески стремилась не дать Шварцвальдскому Медведю выиграть в этом противостоянии. Однако Баден-Вюртенберг всё больше и больше становился самостоятельной землёй в составе Германии, формально не выходя из под её власти. Августа гадала, что же Виттельсбахи пообещали за лояльность Церингенам, и надеялась, что когда её сместят, с этим разгребаться придётся не ей.

Виктор добродушно поклонился и помахал рукой Шваницу и ей и направился со своими провожатыми на место. А вот следом в зал зашла делегация Баварии во главе с Альбрехтом Баварским: трое мужчин в строгих чёрных костюмах и двое женщин в строгих чёрных платьях. Альбрехт окликнул Виктора, тот обернулся, расплылся в улыбке и пожал руку магу.

– Интересно, если бы не случилось всей этой истории, как скоро бы тебя попросили перестать досаждать Шварцвальдскому Медведю? – усмехнулся Шваниц.

Августа зло на него взглянула и процедила:

– Разбираться с этим пришлось бы в том числе тебе, тебя б уж я с должности специально ради этого не стала бы снимать.

– Так вроде ж он не тёмный волшебник, сепаратизм не забота моего департамента, – тот совершенно невинно взглянул на немку.

– Тут если пристально поглядеть на половину зала, легко будет отсыкать тёмного волшебника, – она повернулась на Церингена и Виттельсбаха, которые со своими делегациями уже двинулись к местам, – А если поскрести, так и в каждом отыскать можно.

– Даже во фрау Канцлере? – в голосе Шваница послышалась издёвка.

– Даже в герре мракоборце, – мрачно ответила Августа.

Бавария, откуда сама фон Вальдбург была родом, всегда стояла особняком в немецкой политике, а три десятка лет после объединения, благодаря осторожной политике Виттельсбахов эта земля копила силы и обрастала связями и рычагами давления. Нет, нельзя было сказать, что у них было много союзников в остальной Германии, но в последние года чаще слышались голоса, особенно из других западных земель, что баварцы неуклонно увеличивают своё влияние во всей стране, и что с этим влиянием нужно что-то делать, чтобы это не стало всегерманской проблемой.

Следом в дверях показались волшебники из земли Северный Рейн-Вестфалия, трое подтянутых мужчин в чёрных мантиях и их предводительница в мантии, отливающей серебром, Анна Эберль – такая же статная, как и её спутники, черноволосая женщина, Служительница Холма Калькризе и Защитница Германского Народа. Она особо не лезла во всегерманскую политику, однако злые языки поговаривали о насаженных на колья телах иноземцев, которые рискнули слишком близко подойти к священным местам, ревностно оберегаемых этой волшебницей. Ещё про неё шептались, что совсем не случайно реестр анимагов в этой земле застыл на отметке в ноль человек, а случаев ликантропии вот уже несколько десятилетий не фиксировалось в Вестфалии.

Женщина сдержанно поклонилась Августе и прошла на своё место в сопровождении спутников. И Шваниц заметил, что один из помощников несёт с собой увесистую холщовую сумку, и что-то подсказывало ему, что лучше даже не думать, что может быть в ней.

– А кого-то и скрести не надо даже, – произнёс Шваниц.

– Если кто-то хочет найти тёмного волшебника в Германии, то все знают, к кому идти, – отозвалась фон Вальдбург.

– Как она вообще уживается рядом с французами-то?

– Они просто не приходят к ней без приглашения.

Следом в зал вошли пятеро женщин в пёстрых платьях – делегация Бранденбурга. Во главе их шла Катарина Шульц, совсем ещё недавняя выпускница Дурмстранга, а сейчас – залог безопасности Берлина и порядка в столичных землях. Дерзкая маглорожденная волшебница за неполные два года нахождения во главе Бранденбурга развила бурную деятельность по сотрудничеству, как с немецкими кайнцауберами, так и с многочисленной мигрантской диаспорой, буквально заражая своими идеями интернационализма, равенства и примата техномагии над увядающим традиционным волшебством. В западных польских воеводствах её отлично знали, как филантропа и носителя прогрессивных идей. А в Варшаве примерно с полгода как стали задумываться о закрытии ей въезда в Польшу, так как слишком часто западные шляхтичи слушали именно её советы, а не распоряжения магов с берегов Вислы.

Она улыбнулась Шваницу, вежливо кивнула фон Вальдбург и направилась вместе с сопровождающими к своему месту.

Затем в зал прошла делегация земли Мекленбург-Передняя Померания: молодой Мориц Мекленбургский, который три года, как сменил своего отца Дитриха на этом посту, а вместе с ним пожилая женщина в строгом платье с серебряными пуговицами, пожилой седовласый мужчина и совсем юный волшебник, ровесник самого Морица.

Про наследника Мекленбургского Дома говорили, что на восток он смотрит чаще, чем на свою родную землю, что отчасти и было правдой – Мориц имел множество дел в Поморском воеводстве Польши и Гданьске, но действовал менее публично, чем Катарина из Бранденбурга, сыскав в Варшаве славу “польского друга”, на что в его родной земле посмеивались – этот юноша умел притворяться хорошим и добрым, когда ему было нужно.

Встретившись глазами со Шваницем, он улыбнулся и проследовал во главе своей делегации на место, даже не посмотрев на Августу.

– Скажи честно, Виктор, у вас очередной Натиск на Восток[3] на пятницу запланирован? – та провожала мекленбуржцев взглядом.

– На воскресенье, поляки будут заняты в церквях, – без тени иронии ответил тот.

– Меня предупредите, пожалуйста, заранее, чтобы я уехать успела из страны.

– Да не переживай, всё не так закончится, как в прошлый раз.

– Конечно, русские уже в Берлине, им даже идти до него не надо.

Тем временем в зал вошла делегация Вольного ганзейского города Бремена: две женщины в бело-красных платьях и мужчина в деловом костюме. Мужчиной был Дитрих Бовеншульте – глава делегатов, чрезвычайно богатый маглорождённый торговец, как и свой визави из Гамбурга, торговавший со всеми окрестными странами и землями, но также имевший множество торговых партнёров за океаном в США. Как и Филипп Тельман, он выступал в большей мере за мир, однако всё чаще и чаще стали звучать голоса, что Дитрих становится проводником американской политики в Европе. Сам же волшебник от подобных обвинений отмахивался, говоря, что благодаря его деньгам и связям, это его заокеанские партнёры являются проводниками его политики.

Волшебник не обратил внимание на Августу и Виктора у трибуны, зато проходя к рядам, обернулся на двери в зал, где показалась делегация Нижней Саксонии: три мужчины в в красных костюмах во главе с женщиной в строгом бордовом платье – Ингой Веттин. Дитрих расплылся в улыбке и поклонился ей. Та ответила ему такой же улыбкой и поклоном.

– Августа, а ты не интересовалась, когда в наши внутренние дела попробуют влезть американцы? – Шваниц с усмешкой смотрел наверх на две разговорившиеся между собой делегации, – А то пока тишина какая-то.

– Насколько я знаю, они решили не вмешиваться, получив по носу в Лондоне, потому пока не лезут, – та пожала плечами, внимательно наблюдая за делегациями Бремена и Нижней Саксонии, – Но жди со дня на день.

– Интересно, если победит Хайм, как быстро это произойдёт?

– Если победит Хайм, первыми, думаю, впрыгнут русские.

– Если бы я в это верил, я бы не волновался.

Августа усмехнулась, но ничего не ответила, она смотрела, как делегаты проходят на свои места. Нижняя Саксония уже давно не лезла в политику, стараясь сконцентрироваться на внешних связях с Бенилюксом, Францией и Британией, связи с которыми, порой казалось, были прочнее связей с Берлином. Однако фон Вальдбург знала, что её сокурсница с Шармбатона – хитрый и расчётливый политик, который не станет упускать свою выгоду, но лишний раз не станет выступать впереди. Исходя из этого, от неё сейчас было можно ожидать многого.

– Это последние, – Шваниц кивнул на рассаживающихся делегатов и двинулся к лестнице.

– Дождусь секретаря и начнём, – немного взволнованно улыбнулась фон Вальдбург и шагнула к трибуне.

Мракоборец кивнул ей, внимательно оглядел зал заседания и стал подниматься по лестнице наверх. Люди слева и справа переговаривались друг с другом, создавая гул, который заглушал любую членораздельную речь. В этом гуле мужчина и поднимался всё выше и выше, надеясь, что ничего, подобного взрывам в Министерстве позавчера, не он не услышит.