Текст книги "Восход Акроникса (СИ)"

Автор книги: Максим Сорокин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 74 страниц)

Но то, что произошло дальше, заставило мир перед глазами Викара пошатнуться. Он увидел, как один из чудовищных шипов твари впечатал верхнюю часть тела матери, с болтающейся на остатках шеи головой, в монолит основания башни. А в нескольких метрах поодаль лежало изорванное в лоскуты тело взрослого мужчины, в котором с трудом угадывался Сэур.

Они проиграли эту неравную схватку и им уже ничем нельзя было помочь. В то же время, огромный череп костяного голема, продолжал неустанно рыскать над руинами, взад и вперед, словно ища кого-то. 'Он ищет Прана' – догадался Викар. В башне был небольшой погреб с парой закутков, в которых обычно хранили самые ценные продукты и тварь явно не могла дотянуться до его младшего брата. Видимо, тот пытался спрятаться, в надежде, что порождение кошмаров оставит его и уйдет. Однако, тварь и не думала отступать. Пока Викар в панике соображал, что же предпринять, чтобы спасти Прана, голем засунул свою немаленькую голову внутрь разрушенного остова башни. Кости груди раздались в стороны, тлеющее черное пламя набухло, затопив собой чудовище изнутри и порождение тьмы 'выдохнуло'.

Послышалось свистящее шипение, как от сырых поленьев и вслед за ним изверглась черно-зеленная плеть магического, расплавляющего сам камень, огня. Пламя вырвалось сначала из прорех в стене и окон, а потом, видимо прорвавшись в погреб и затопив тот, начало бить из трещин в земле вокруг бывшего дома Викара, выплескивая на поверхность снопы иссушенного, тлеющего пепла. Выжить после такого было невозможно, отродье же, деловито и неспешно, когтем принялось ворошить пепелище.

Это был конец. Конец всего: его любимой семье, его надежде забрать родных в тот чудесный райский мир, его жизни – он просто не видел причин дальше жить. Силы покинули Викариана, он больше не мог стоять и привалившись к липкой сырой коре сосны-гнилушки, сполз на землю, горько заплакав.

* * *

Это был конец, но это же было и началом. Началом настоящей жизни. Так в крови, горе и отчаянии рождался герой, чье имя будет ещё долго греметь в вехах этого и иных миров. Так начинался Путь, на котором всегда придется делать выбор: не всегда легкий, не всегда очевидный, но ткущий свой, неповторимый узор легенд и подвигов на лике мироздания.

ГЛАВА 1. Хранители Вечной Переправы.

Голем ещё полчаса рыскал в окрестностях разоренного дома. Сухой скрип трущихся друг о друга костей и утробные взрыкивания сопровождали чудовище, деловито сновавшее то взад, то вперед, будто ища что-то. Тварь несколько раз возвращалась к дому вновь и вновь внимательно осматривая выгорающие останки. Внезапно, чудовище резко запрокинуло голову к быстро темнеющему ночному небу и на мгновение застыло, словно прислушиваясь.

Викару, несмотря на то, что он находился на самой вершине холмистого отрога, окаймлявшего родную долину, было плохо видно, что происходит внизу, только огромные размеры костяного монстра позволяли не терять этот ужас из виду. В груди молодого человека поселилась черная, всепоглощающая печаль. Раскрасневшиеся от слез глаза больше не могли выдавить ни капли влаги. Из сведенного спазмами горла вырывалось лишь хриплое шипение. Клокочущая ярость рвалась из груди, но Викар крепко сцепил зубы, не позволяя стону душевной боли выдать его. Жизнь никогда не была простой и судьба не раз насмехалась над ним, но сейчас казалось, будто само дальнейшее существование утратило смысл.

Внезапно, со стороны пепелища послышался сухой перестук. Вик обернулся. Порождение темной магии, быстро семенило сквозь жирные, извивающиеся змеями, столбы черного дыма. Оно уходило. Уходило на север, оставляя за собой разоренный дом Вика, его убитых близких и чудовищную пустоту в душе молодого человека. Пустоту, которую грозило заполнить отчаяние и безысходность. А ещё, ярость, боль и холод. Рука Вика с такой силой сжала ветвь дерева, укрывавшего его все это время, что кора под его пальцами превратилась в мешанину из бурой щепы и липкого сока. Сдавленный хрип вырвался сквозь стиснутые зубы, вытекая из глотки будто болотная смола. Кто бы не стоял за этим кошмаром, он ответит за все. Парень прикрыл воспалённые глаза, слегка склонив голову и попытался унять рвущееся из груди сердце.

Чудовище уходило, а тьма все плотнее укутывала, замерший в страхе перед надвигающейся ночью, мир. Оставаться на месте было нельзя. Но и бросаться с голыми руками на тварь, стало бы самоубийством. К тому же кукловод, управляющий этим големом так и не явил себя, а значит, подобная отчаянная храбрость стала скорее бы глупостью. Неожиданно, Викар вспомнил небольшую молитву-клятву, которую случайно подслушал ещё в далеком детстве:

Пусть тьма клубиться средь камней,

И крови росчерк стыл,

Тот, кто в повинен в смерти сей,

Себя приговорил.

Кромола, Дурху, Диберан,

Укажут мести путь.

Не скрыть убийцам их следов,

Им Смерть не обмануть.

Это была одна из молитв, что тихо шептала мама, стоя перед скрытым в алькове их дома жертвенником. Вик не знал, которому из богов обращены эти слова, но он точно знал две вещи. Во-первых, мать была великой колдуньей и никогда не бросала слова на ветер. Во-вторых, он и сам не был чужд магического дара, хотя и никогда толком не пытался его развивать.

Викариан закрыл глаза и глубоко вздохнул. Сосредоточившись, он вызвал в голове образ того алтаря и попробовал вспомнить то, чему учила его мать – как концентрировать магические потоки и сплетать заклятия. Но образ черного камня рассыпался, словно песок в руках. Видение, со скользящей от навершия вниз непонятной каллиграфической вязью, постоянно ускользало, не желая никак становится четким и постоянным. А вот эфирную энергию удалось зачерпнуть с избытком, так что парня накрыло с головой и тот не упал лишь по тому, что до сих пор не отпускал измочаленную его хваткой ветвь.

Плюнув на постоянно рушащийся образ рунического камня, Вик стал расплетать тугие узлы сырой энергии, при этом читая древнюю молитву мести. С каждым словом, с каждой новой петлей, что выходила из клубка сырого эфира и обретала астральную плоть полноценного заклятия, мысли молодого человека становились все яснее, а боль и злость начали отступать.

– 'Им Смерть не обмануть...' – голос замолк и следом наступила ватная тишина. Скупой вечерний свет заволокло серым саваном, будто кто-то бросил похоронную вуаль на глаза покойнику. Ничего подобного Викариан ещё ни разу не видел. Правда и заклятий он никогда не произносил, да ещё сплетенных с такой тщательностью и ненавистью к врагу. Мягкая волна силы рванула в стороны от него, расправляя крылья темной литании.

Тварь к этому моменту уже успела преодолеть пару сотен метров и останавливаться явно не намеревалась, держа путь строго на север. Встречать ночь в лесу Викару не улыбалось, но и полу-разрушенный дом не стал бы сейчас надежным убежищем. Понимание того, что необходимо пополнить припасы и уходить во внешний мир, тяжелой ношей легло на его плечи. Но даже снова взглянуть на приколотые огромными когтями тела матери и брата он не решался. Надо идти, надо, как бы ни страшила его неизвестность и не печалила судьба его семьи.

Спуск в долину не занял много времени, тропы были хоженые и ещё до захода солнца Викар ступил на выгоревшую и растрескавшуюся от чудовищного жара землю. Пока шел, он изо всех сил пытался не смотреть на пару темных когтей, что вырастали из тел его матери и брата. Однако чем ближе подходил к побоищу, тем невыносимей становилась сама мысль, что страх перед реальностью возьмет вверх и он так и не простится с ними.

С этими мыслями он подошел к развороченной до основания стене дома. Истлевшие, почерневшие останки двери каким-то неимоверным образом болтались на последней, наполовину выдранной петле. Они жалобно поскрипывали в такт порывам горячего ветра. Викар остановился, вперив взгляд внутрь разоренного отчего дома. Наконец, набравшись смелости, он взглянул вправо, туда, где пал его брат.

Метрах в десяти лежало изуродованное, почерневшее от сажи и золы тело. Оно было пригвождено к земле чудовищным черным когтем-костью. Навершие его было криво надломано, а изнутри сочилась бурая, наполненная отвратительными комками слизь. Она стекала по стенкам когтя прямо на остывший труп. Внезапно, Викар заметил, как один такой комок лопнул, оросив мертвую плоть сотнями маленьких белесых червячков. Те, запрокинув тонкие, жало-подобные хвосты, моментально вгрызлись в развороченную грудь. Через секунду они исчезли, став одним из уже сотен пульсирующих чирьев под мертвой кожей. Ни о чем подобном он никогда раньше не слышал. А прикованный этим кошмаром взгляд продолжал ловить каждое новое 'рождение', каждую живую волну, исторгнутую на обугленную плоть Сэура.

– О, боги! – слова вырвались помимо воли Викара. Тела родных вовсе не были оставлены ему неизвестным убийцей для надлежащего погребения, а наоборот, должны были стать коварной ловушкой, если бы он прибыл сюда немного позже. Он резко обернулся к телу матери, страшась увидеть, что и она стала сосудом для этих отвратительных трупоедов. В туже секунду, он отскочил на несколько шагов назад.

Мертвая плоть брата кишела порождениями смерти и разложения, но то, что стало с его матерью, было ещё страшнее. Она менялась. Под действием темных сил её тело уже начало преображение. Конечности удлинились, ногти превратились в тонкие костяные кинжалы. Голова укрупнилась, рот превращался в пасть. Внутри неё росли огромные кривые клыки. А из-за спины уже начинали проглядывать, плотно-обтянутые побуревшей кожей, костяные остовы будущих крыльев. Существо ещё не подавало признаков жизни, но ждать пока это создание откроет свои, выпирающие из монструозного черепа, буркала, явно не стоило.

Первоначальное желание Викара, похоронить родных как подобает, исчезло без следа. Он не был трусом, но и дураком себя не считал. Пытаться сейчас извлечь когти голема, едва ли не с него самого размером, а после ещё вырыть ямы, провести ритуал погребения и засыпать землей то, во что превратились его брат и мать, было затеей явно небезопасной. Им было уже не помочь. Преображение шло очень быстро, да и ночь была уже совсем близко. Если с ним что-либо случится сейчас, то души родных навеки останутся в рабстве этого проклятия. Ему было противно от своих мыслей. Казалось, что он малодушничает, ища оправдания своему желанию бежать отсюда, бежать и не оглядываться. Но, где-то в глубине разума, он сам, вернее холодная, расчетлива, прагматичная часть его самого, одобрительно кивнула.

Нет, не сегодня. Он оплачет их после, он дойдет до Алтаря Поминовения – Бога Вечной Переправы и там, не рискуя ни своей жизнью, ни их вечным покоем, сделает все, чтобы освободить плененные души родных. Один из них как раз лежал в нескольких днях пути отсюда. По крайне мере, ему так показалось когда он наткнулся на него, изучая карты мира в Атласе Крига. Но туда нужно ещё добраться.

Глаза Викара сузились и в них блеснула искра принятого решения. Решения жесткого, но необходимого. Нужно попытаться обыскать дом в поисках оружия и провизии, а после отправляться к алтарю. Довольно кстати ему вспомнилось, что по пути туда была пара, разведанных им ранее, застав подгорного племени. План похода будто бы сам собой сложился в голове.

Викариан, наконец, оторвал взгляд от трупа матери, распятого на почерневшей от крови и копоти стены, и быстро направился внутрь дома. Переступив через порог, стараясь лишний раз не притрагиваться ни к чему, чего коснулось темно-зеленое пламя. Он огляделся: помещение превратилось в кашу из пепла, оплавленных до неузнаваемости предметов и груд изъеденного огнем хлама и шкур. Последние раньше служили крышей и покрывали стены. Ещё в нос сразу же ударило гнилостное серное зловоние. Снаружи башни дул легкий ветер, пригибавший к земле жирные тела дымных колон, разгоняя смог и едкий запах. Внутри же, смрад смерти и темной магии царствовал безгранично.

Внезапно, его взгляд зацепился за блеснувшее стальной окантовкой лезвие метательных кинжалов. Их, каким-то непостижимым образом, нашел брат через пару дней после гибели отца. Сейчас они лежали рядом с кучей опалённых шкур, а неподалеку валялся и старый серпомеч. Это была неимоверная удача. Подняв плотный ворот поддоспешника, он шагнул к кинжалам. Эта одежка была сшита матушкой в тот же месяц, когда он нашел свой кольчужный доспех и в первую же неделю до кровавых мозолей натер им все тело. Сейчас его высокий ворот по-настоящему спасал от едкого, раскаленного дыма.

Что-то хрустнуло под ногами, подняв в воздух султанчик жирного пепла. Вик бросил взгляд вниз. Он совсем забыл, что пол был выложен из досок и покоился на толстых бревенчатых балках. Ныне же эти могучие опоры представляли собой тлеющие нездоровым зеленоватым огнем головешки, готовые вот-вот рассыпаться под его ногами. А что было ещё хуже, так это то, что если пол перед дверью был более менее прочен, то вот дальняя часть дома, выгорела до самых внутренних основ. Именно там, где находился люк, ведущий в погреб, пытался спрятаться бедный Пран.

Среди обугленных половиц зияли небольшие дыры. Сквозь них, вопреки всем законам природы, выплывали толстые, с руку взрослого человека, жгуты непонятной субстанции. Эти тягучие, будто струи жидкой смолы пряди, неспешно возносились вверх, прямо сквозь отсутствующую крышу и уже там, под порывами ветра, они рассыпались песком, уносясь вдаль зелеными всполохами. Колдовской огонь изрядно поработал тут, его влияние ещё долго будет отдаваться в земле.

'А ведь снаружи ничего подобного не видно' – подумал Викар. Он понятия не имел, что бы значило все это, но глубоко внутри, чутье потомка колдуньи, настойчиво советовало хватать оружие и бежать отсюда как можно быстрее.

Причин противиться подобному позыву парень не видел. Сделав вдох, не желая случайно вдохнуть кусок парящей вокруг гадости, осторожно шагнул в сторону кинжалов и серпомеча. Его движения походили на какой-то замысловатый танец. Каждый шаг поднимал с пола фонтаны не прогоревших зеленоватых угольков. Каждое движение между струек темной патоки протянувшейся к небесам рвало их стройный поток, сразу же оседающий на одежду серым пеплом. Мысленно похвалив себя за предусмотрительно задержанное дыхание и поднятый ворот, Викар внимательно выбирал место для следующего шага. Ему совершенно не хотелось сверзиться прямо в пугающую темноту бывшего подвала. Из темных дыр на него шипели перемигивающиеся зеленые всполохи умирающего некротического огня. В их жутких отсветах ему чудились черные черепа освежёванных лиц, а пепел внизу принимал гротески-кошмарные формы.

А ещё и это он все же вынужден был признать, ему страшно не хотелось видеть, что же стало с его младшим братом. Сама мысль, что Пран, о котором он привык заботиться с самого детства, мог тоже начать преображаться, приводила его в отчаяние. Он боялся увидеть в чадящей тьме провалов нечто, подобное тому, что он узрел наверху.

– Прости Пран, прости Сэур, прости мама. Клянусь, я не оставляю ваши души на потеху тем мразям, что погубили вас! – тихий шепот и просьба прощения у погибших, как будто бы придали сил, приободрили, – но чтобы спасти вас, для начала я сам должен не сдохнуть.

Последние слова Викар выплюнул с остатками задержанного дыхания. Внезапно, нога потеряла опору и по щиколотку провалилась в новообразованную дыру. Резко подогнув второе колено, парню каким-то чудом удалось сохранить равновесие и не рухнуть вперед всем телом. Кинжалы и меч лежали в какой-то паре метров от него, но тут его взгляд привлек ещё один предмет.

Из-под остова полностью выгоревшей балки виднелось турмалиновое навершие того самого магического посоха, которого он нашел несколько лет назад. Тогда мать запретила ему пытаться использовать его, якобы 'он ещё молод и не хватало, чтобы он спалил дом'. От радости, что посох не пострадал, Викар даже сделал шаг в его сторону. Это оказалось ошибкой. Несущее бревно под ногой зашипело змеей и сухо хрустнув изнутри, начало медленно проседать. Кроме того, оказалось, что именно на этой последней проклятущей балке и держались остатки выгоревших половиц у стены.

Пол гулко 'вздохнул' и в туже секунду остатки деревянных досок взметнулись вверх, будто торосы при зимнем ледоходе. Пасть пустоты жадно распахнулась, готовая принять в себя глупца, так неосторожно ступившего в приготовленную огнем ловушку. Викар заметил, как слева в провал начал скользить ремень с кинжалами, прямо перед ним туда же уже летел меч, а справа, вместе с падающий в подвал кучей хлама, вот-вот рухнет посох. В голове успела промелькнуть мысль, что поймать можно лишь что-то одно, либо придется все-таки спустится в подвал. До дна было не больше пары метров, но даже смотреть, не то что спускаться туда, было страшно. Дело было вовсе не в глубине, а в этих странных бледно-зеленых глазницах, которые с дикой ненавистью и голодом пялились на него снизу. Времени не осталось, нужно было решать сейчас же.

Викар прыгнул, вытягиваясь во всю длину, плавно уходя на перекат, в последний момент таки успев схватить, начавшую падать в пустоту перевязь с клинками. Немного неуклюже кувырнувшись, разорвав стену парящей темной смолы, он вскочил на ноги. Пол продолжал осыпаться в зияющую пустоту, но юноша был уже в безопасности. Скоро весь этаж рухнет вниз, мелькнула мысль. Викар бросил взгляд на 'добычу'. Он схватил не посох, о котором так долго мечтал и который мог приоткрыть дверь к его собственной силе, не меч, что напоминал об отце и его долге. Вик схватил то единственное, что не вызывало у него никаких эмоций, но зато было тем, чем реально умел пользоваться. Он действительно очень неплохо метал предметы, особенно костяные топорики и отцовские кинжалы. Видимо разум, окончательно разочаровавшись в своем носителе, решил, на этот раз, взять дело в свои руки и ради разнообразия, хотя бы раз поступить правильно.

Викар грустно усмехнулся своим мыслям и бросил последний беглый взгляд на останки отчего дома. В тёмном зеве подвала, меж мешанины пепельных черепов, сочась из их глазниц, тек белесый студень. Он, словно живые лианы, лип к стенам тщась выбраться наверх, из тьмы в которой был рожден. Некогда белый камень стен, будто-бы выцветал под напором этой магии, становясь серым и хрупким. Кое-где по поверхности зазмеились росчерки глубоких трещин. Тугие жгуты черной смолы вновь ровным потоком возносились вверх, как и прежде, развеваемые ветром в черный песок.

Не желая более смотреть на пепелище, Викар развернулся и направился к выходу. Уже переступая через развороченные камни стены его взгляд заметил ворох дубленых шкур, которые обычно хранились в дальнем шкафу. Он, как и все остальное убранство, был превращен в пепел, но эти шкуры уцелели в магическом огне. Подобное было как минимум странно. Осторожно приподняв рыхлую кучу, он едва успел подхватить выпавшую из неё тяжеленную толстую книгу. Оказалось то, что он раньше принял за ворох шкур, на самом деле было небольшой заплечной сумкой, в которой и хранилась эта семейная реликвия.

Викар перевернул находку к себе лицевой стороной и с удивлением обнаружил так бережно хранимый матерью 'Атлас Крига, 10 том'. Могучая книга была написана на страницах из выделанной кожи и обрамлена настоящей стальной обложкой, с вытравленным на ней кислотой названием. Он прекрасно помнил, как учился читать и познавал мир за границами долины по тонким письменам на прочных кожаных страницах этого чудесного фолианта, как часами на пролет рассматривал искусные рисунки чудовищ и удивительных мест. Он помнил как они с Праном, играясь, попытались заколачивать стальным переплетам костяные костыли в косяк двери, за что были нещадно выпороты пришедшей в ярость матушкой.

Воспоминания, их было так много, но место и время для них было не подходящим. Быстро засунув Атлас обратно в рюкзак и закинув тот за спину, Викар наконец покинул дом. Он по привычке протянул руку, чтобы закрыть уже несуществующую дверь, но ухватил лишь воздух. Когда последняя петля наконец не выдержала, останки двери с жалобным скрипом упали на выжженную тропинку и застыли на её почерневшем теле рябым росчерком красного дерева.

Выйдя из башни, Викар не сбавляя шага завернул за угол, неподалеку от которого все так же лежало, наполняясь червями трупоедами, мертвое тело его старшего брата. Быстро, как позволяла поврежденная нога, он зашагал на северо-запад. Вик понимал, что для путешествия ему нужна была еда и вода, но черпать воду из бочки, что притулилась рядом с домом сейчас рискнул бы лишь полный дурак, ну или мародёр.

Магия... магия стала спасением для людей в этом мире, но она же и убивала их, медленно, исподволь и не менее страшно, чем самый жуткий хищник. Флюиды сырого эфира произнесенных заклятий, просачивались в реальный мир, убивая или изменяя все, до чего могли дотянуться. Так что о воде, из стоящей рядом кадушки, можно было забыть. Да и еда, что была запасена на зиму в подземных схронах, скорее всего, так же пострадала от колдовского огня костяного голема.

Это несколько беспокоило Викара, но в конце концов, он был опытным странником, ведь не раз он на недели уходил за пределы родной долины и даже леса. К тому же, до Алтаря Поминовения недалеко, да и земля по которой ему предстояло пройти была ему хорошо знакома. На пути, парень это отчетливо помнил, лежало две заставы Гномов. Причем, если ему не изменяла память, в одной даже был 'подземный сад'. А это значило, что нет смысла рисковать и оставаться в этом кошмаре дольше необходимого.

Он отошел уже на добрую сотню шагов, когда в последний раз обернулся. Прощальный взгляд на руины того места, где Вик провел почти всю свою жизнь. В груди снова защемило сердце, а на глаза навернулись непрошеные слезы. Мир стал расплываться. Викар со злостью потер глаза. Лед, в который он заковал свое сердце, спускаясь к убитой матери и братьям, внезапно дал трещину. Его качнуло и он, едва успев выбросить левую руку к земле, припал на одно колено. Вся тяжесть случившегося, вся боль потери, злость на убийц и свою трусость, на то, что нашел-таки отговорки и не похоронил родных, навалились на него. Он ненавидел кукловода, управлявшего костяным чудовищем, но ещё больше он ненавидел себя.

Он не выдержал и сквозь сжатые зубы, начал нарастать животный крик отчаяния и ярости. Со стороны это выглядело так, будто человек преклонил колено и дает клятву перед разрушенным дольменом своего бога. Реальность же была куда прозаичней. Викар выл раненым волком, не в силах ни унять боль внутри своей души, ни подняться с колен – ноги тряслись так, что лишь впечатанная в иссушенную огнем землю рука позволяла держать хоть какое-то равновесие.

Когда, наконец, слез больше не осталось, а сорванное горло горело огнем, он поднял голову. В ту же секунду, будто кто-то отдернул черный полог пепельной пелены вокруг башни. Стала видна её оборотная северная, ранее скрытая от него сторона. Викар моргнул воспаленными глазами. На высокой, не тронутой чудовищем стене дома, магическим огнем был выжжен огромный знак – черная трехзубчатая корона: два изогнутых, опоясывающих полумесяца, заключавших меж собой центральный шип, отливавший ярким багрянцем. Ничего подобного там раньше не было и это могло значить лишь одно – знак был посланием.

Посланием от того, кто повелевал костяным конструктом, догадался Викар. Знак оставлен ему, чтобы он знал, кто повинен в смерти его семьи. Разумом молодой человек понимал, что невидимый кукловод рассчитывал, что взбешённый гибелью родных, мальчишка ринется мстить и это несомненно приведет его в подготовленную ловушку. Голос разума не мог заглушить яростный зов сердца, требовавшего крови убийц. Теперь у Викариана была цель. Он знал знак того, кого должен найти и убить. Большего на сегодня ему было не нужно.

Парень резко встал, ноги снова стояли крепко, а тело будто наполнилось кипучей энергией. У него есть цель, пусть явно ведущая к погибели, но все же цель, а это уже не мало. Развернувшись, молодой человек продолжил свой путь к краю родных долов.

Саван ночи укутал землю. Викар перешагнул магический порог, до сего дня надежно скрывавший их уютную долинку и оказался на пологом склоне. Впереди раскинулся огромный мир. Мир земляных волн и скальных отрогов, накрытых тяжелым пологом свинцовых облаков. Земля одновременно мертвая и наполненная жизнью, что сама несла смерть, а иногда, что-то и похуже.

Холмистый склон, на который ступил Викар, был словно изрезан глубокими ранами и усыпан каменными глыбами разного размера. Он сбегал в расщелину – проход, между ещё несколькими такими же вершинами. Тот в свою очередь, петляя и извиваясь вгрызался в Грозовые Врата – огромные каменные, практически отвесные скалы. Эти исполины своими вершинами пронзали рыхлое брюхо осенних облаков.

Путь Викара сейчас шел севернее, в ближние дольмены, но отклоняться на север было нельзя – туда держал путь костяной голем. Сейчас встречаться с ним было бы непростительной глупостью. Вик решил, что лучше всего будет идти прямо по склону, меж камней и чахлой растительности. Так он не собьется с пути и будет иметь возможность укрыться в случае опасности.

На холмах часто встречались Ивовые Шапки. Эти карликовые деревца, размером едва ли по пояс взрослому мужчине, обладали поразительно плотной ширмой из тонких, упругих веток и широких листьев. Они были широко распространены на всех территориях диких земель. Куда-бы не заносила Викара нелегкая и какое-бы время года не было, эти полутораметровые шапки зелени никогда не опадали, и даже не чахли. Не было лучше места, чтобы спрятаться или переждать непогоду. Ни луч света, ни капли едкого дождя не проникали под густую крону. Однако, внимательный путник непременно задастся вопросом: раз эти деревца такое надежное убежище, то как же так случилось, что они не стали прибежищем каких-нибудь жутких тварей или охотников-из-засады?

Ответ на этот вопрос открывался довольно быстро, если путник решал переночевать в этом 'живом шатре'. Дело в том, что Ивовые Шапки плотоядные растения. Если живое существо засыпало или долго не двигалось под сенью её листьев, древо начинало неспешно опутывать гостя своими упругими, но поразительно прочными ветвями. Этот процесс мог длиться часами и напоминал окукливание гусеницы на зиму. Ну, а когда, наконец, жертва становилась полностью беспомощна, то о быстрой смерти ей оставалось лишь мечтать. Внутрь живого кокона подавалась низко-концентрированная кислота вперемешку с едким желудочным соком корней. Жертва умирала днями, а то и неделями, в страшных мучениях, постепенно, слой за слоем лишаясь кожи, мышц и органов.

Викару как-то не посчастливилось прятаться от дождя в шапке одной из таких Ив. Внутри обнаружился кокон с него размером, из которого доносились булькающие хрипы. В тот день он ещё долго жалел, что решил сделать добрый поступок и освободить страдальца. Поток, растворенных до желеобразного состояния тканей и органов, окатил его с ног до головы. Он, захлебываясь, пытался выбраться из-под зеленого полога, но липкая слизь склеила листья и те не выпускали его из своих жгучих объятий. Эти кошмары ещё долго преследовали его во снах. В общем, эти деревца можно использовать как временные укрытия, но вот ночевать под ними Викариан не согласился бы ни за какие сокровища мира.

Он, с удивлением, заметил на одном из дальних склонов большой, ярко освещенный лагерь, явно принадлежащий торговому каравану. Молодой человек приник к земле и стараясь слиться с окружающими его камнями начал пробираться в нужном ему направлении. При этом, стараясь не выпускать из виду огромный столб ярко-рыжего пламени в сердце стоянки. Мало того, что он оказался на ночь глядя на открытой местности, на поживу диким животным, не сильно уступавшим в опасности лестным жителям, так ещё на его пути попались люди, или не люди, которые плевать хотели на кошмары пустошей.

Подобное пренебрежение могло говорить либо о непроходимой тупости тех, кто развел столь приметный ночью костер, либо об их немалой силе, способной справится с большинством местных опасностей. Викару совершенно не хотелось выяснять, которое из двух предположений правда. Он всегда умел неплохо прятаться. Этот талант сейчас очень пригодился. Поправив, слегка сползший и отдавивший плечо, баул с книгой, притороченный за спиной, Викар тенью заскользил меж громадных валунов.

* * *

Викар шел уже второй день. Правда, слово 'шел' тут подходило меньше всего. Это были пустоши, здесь каждая расщелина, каждый куст и даже тень могли таить в себе смерть. Вику приходилось тратить много времени, чтобы передвигаться как можно более незаметно, а иногда и вовсе ползти. Несмотря на подобные неудобства, Викар ни разу не пожалел о принятом решении. Чрезвычайная осторожность уже как минимум дважды спасла его от беды, а возможно и смерти.

Первый раз это произошло той же ночью, когда он покинул пепелище своего дома. Он успел нырнуть во вросший в землю скелет, данным-давно рухнувшей башни. Балки и перекрытия давно истлели, а камень кое-где был так изъеден песком и дождями, что стал похож на осиные соты. Когда-то, это было поистине могучим, высоким и прекрасным строением, скорее всего эльфийских мастеров. Ныне же, оно являло собой, лишь истлевшую тень былого великолепия. Однако же, именно эти истерзанные временем руины укрыли Викара от несшегося по черному, беззвездному небу чудовища. Разглядеть тварь как следует не получилось. Была видна только жидкая рябь, сильно нагретого воздуха, тянувшаяся за тварью и мерцающий ореол эфирного океана, срывающегося с её крыльев. Подобное зрелище отбивало любое желание познакомиться с созданием ближе.

Зверь пронесся мимо и широко расправив крылья, спикировал к замеченному Викаром ранее, костру большого каравана. Смысла оставаться на месте и ждать, чем закончится эта встреча, не было никакого. К тому же, с такого расстояния все равно было ничего не разглядеть. Итак, Вик продолжил свой путь, благо до первой заставы было совсем недалеко.

Через пару часов тяжелый, изукрашенный причудливыми рунами люк, открыл черный зев, впуская уставшего путника в свои глубины. Это была первая малая застава на его пути. Там была всего одна комната, да и та, наполовину завалена землей и обломками лопнувшей стены. Впрочем, ночевать тут было всяко лучше, чем под открытым небом. Тьма была кромешная и потратив дюжину минут на то, чтобы удостоверится, что никакая тварь не облюбовала это место в его отсутствие, он, не снимая доспеха, упал на сыпучий склон сухой земли. Заплечная сумка с книгой внутри стала подушкой и сон тут же сморил его.