Текст книги "Московское боярство (СИ)"

Автор книги: Максим Макеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)

   Закончили в этом селе, пошли в следующее. Там картина аналогичная – дрова да сено, люди ждут контрактов и инструмента. И таким – ещё три села мы "обработали", пока, наконец, до крепости Митьки не дошли. В постройках тут наблюдаются изменения – пирс стал больше, шире, прочнее. Крепость – выше, и продолжает активно расстраиваться. А вот здоровый амбар на берегу меня порадовал – это для наших товаров князь соорудил. Хм, классный дядька, и про хозяйство подумал, и об обороне не забывает.

   – Погуди как-нибудь приветственно, – попросил я машиниста.

   Три коротких и три длинных звука оповестили местных о нашем прибытии. На стенах крепости началось движение, забегали люди. Мы причалили к обновлённому пирсу, сошли на берег. Из ворот показалась процессия из доброго десятка людей во главе с Митькой Северным. Хотя, судя по тому, как серьёзно он к делу подходит, уже всё-таки Дмитрий.

   – Здорова, князь! – протянул я ему руку.

   – И тебе здравствовать, Государь, – уважительно пожал он мне её.

   – Я смотрю, стройку затеял, и деревеньки свои на торговлю с нами уговорил.

   – Есть такое, добрые топоры да косы, хвалили мои кузнецы.

   – А это кто с тобой? – я указал глазами на спутников Митьки, что держались чуть поодаль.

   – А это тоже насчёт торговли прибыли, – ответил он, – саамы.

   Группа людей была одета в традиционные для этих мест кожано-металлические доспехи, и вообще держалась достаточно гордо и независимо. Наверно, местная власть. А судя по лицам – самая натуральная стая товарищей, уж очень вид у дядек бандитский. Стали знакомиться. В крепость не пошли, уселись в новом амбаре. У того, правда, две стены только, чтобы с дровами да сеном возиться удобнее было. Но погода была летняя, хорошая, а мы не бухать приехали, а по делу, потому и устроили переговоры в рабочем порядке. Саамы оказались представителями нескольких деревенек с северного берега озера, Митькины соседи. Конфликт основной между ними и корелами давно улажен, потому основное взаимодействие сейчас идёт по части торговли. Вот и интересуются мужики условиями, выгодой, товаром, менами. Подробно и максимально популярно рассказали о нашем подходе к этому. Да, немного удивили саамов, те вопросами нас засыпали. Пока рядились с ними, мои перерабатывали сырьё. Тут ситуация такая же, как в предыдущих сёлах – опять куча авансов лежит аккуратными стогами и поленницами. Но интересно то, что перевыполнять план тут никто не стал – ровно месячную норму наши первые покупатели выдали. Когда саамы разъехались по своим деревням, спросил у Митьки, почему так. Тот лукавить не стал – прямо мне выдал, что, мол, производственный ресурс, в виде мужиков с нашими топорами да косами, он пустил на выработку авансов для остального населения и модернизацию крепости. Да и других планов у князя громадьё, потому рассчитывать на более быструю оплату "лизинга" мне не стоит. От таких слов князь ещё больше поднялся в моих глазах – молодец, правильно всё просчитал, инвестировал в развитие.

   К вечеру наш разговор перетёк в ужин, прямо там, в амбаре. Я выставил своё угощение, Митьке из крепости мёда принесли да мяса свежего. Постепенно с дел торговых да ничего не значащих фраз перешли на более серьёзные темы. Под пару рюмок настойки да братину с мёдом языки развязались, и Митька таки выдал мне историю своего воцарения в этой крепости. Она дополнила рассказ старосты, но не противоречила ему. По его словам, замятни в союзе достали всех довольно быстро, однако местная аристократия не хотела уступать друг другу, всё вели дружинников и мужиков на убой. В конце концов, после очередного "раунда переговоров" с маханием оружием и сопутствующими этому потерями, и Митьку всё это достало. Он, со словами "Как они за..ли людей класть почём зря!", подговорил дружину, и устроил натуральный переворот.

   Ночью с группой единомышленников и примкнувшими к ним в значительном количестве местных жителей, взял штурмом усадьбу князя местного и... От дальнейшего меня чуть передёрнуло, но время сейчас такое, жестокое. Одним словом, дом властителя стал нежилым, никого не осталось – ни мужиков, ни баб, ни детей. Звери, конечно, и гуманизма никакого не наблюдается. Но и местных понять можно. Сначала в конфликтах с саамами они потерпели убыток как в торговле, так и в людях. Потом – в местной усобице пострадали сильно, а князь всё тянул и тянул мужиков на войну, меха драл да серебро на оружие. После пары историй о том, как вдовами да сиротами наполнилась земля корельская, я был согласен признать их переворот самым натуральным инстинктом самосохранения. Да, убили всех, под корень вывели семью князя, но это позволило прекратить участие в замятне, чуть вздохнуть свободнее, накопиться сил. А то такими темпами тут бы вообще пустыня осталась.

   Силы понадобились, когда также ослабленные во взаимной вражде соседи стали прощупывать почву на счёт потрепать новоявленное образование. Сначала, после переворота, на трон хотели поставить местного авторитетного достаточно дядьку. Но тот натурально ушёл от ответственности, не захотел возглавить мятежный осколок союза. И дружинники предложили Митьку поставить на царство. Временно, пока не найдут более родовитого товарища. Митька же особо на власть не рассчитывал, думал, свергнуть князя, закончить междоусобицу, и спокойно дальше гонять за мытом да отбивать атаки простым дружинником. Но под давлением общественности ношу на себя взял. Сам он, как и говорил староста его деревни, не местный. Он из Прибалтики, насколько я понял. Там тоже история не сильно удивительная для этих мест была. Он чем-то Юрку нашего своей судьбой напоминал.

   Жил лет до двадцати спокойно, рыбачил да мыл янтарь. Потом напали скандинавы, деревню вырезали, включая семью Митьки, а он с небольшой группой успел уйти в леса. Викинга стали по суше продвигаться, а будущий князь устроил им натуральную партизанскую войну. Потом ушёл на восток, прибился к дружине кривичей. С теми уже сам гнобил скандинавов, ходил в походы, устраивал набеги да грабёж. Постепенно стал профессиональным воином, хоть и славы серьёзной не сыскал, и своей бригады не завёл, чурался малость власти. Их дружину разбили – прибился к новой. Опять бои, набеги, победы и поражения. Так и оказался он наёмников в здешних местах. Ну а потом переворот, назначение князем.

   Несмотря на свой временный статус, немало хлебнувший лиха Митька, серьёзно взялся за дело. Целый год он крутился между посёлками, решал проблемы, пресекал вылазки саамов да соседей, вырезал волков и других зверей, перетасовывал продовольствие, помогал нуждающимся и вершил суд справедливо и бескровно. Поэтому, новоявленный князь за год настолько хорошо показал себя в роли руководителя, что когда появился некий претендент на трон, из отдалённой крепости, родовитый и авторитетный, уже все корелы воспротивились такому развитию событий. Со свойственным в здешних местах простодушием, его соперник начал избирательную компанию – взял крепость в осаду. Митька осаду снял, претендента упокоил, его дружину частично к себе принял, не обидел. Силы его выросли, и, чтобы не допустить новых нападений, князь устроил пару набегов сам, превентивно. Так под ним оказалась, кстати, и та самая пострадавшая деревенька. После таких событий остальные, скрепя зубами, согласились с тем, что Митька по праву занимает место, по праву силы. Но камень за пазухой коллеги-князья его, что правили осколками корельского союза, держали всегда – то в торговле обидят, то слух пустят недобрый, то лодку с солью перехватят. Но и князь новый оказался не лыком шит!

   Митька действовал ровно так же, как мы в "Плесени" планировали! Он дружил и торговал с рыбаками да крестьянами, гонял на Ладогу и налаживал контакт с новгородцами, умудрился решить пограничные конфликты с саамами и даже заиметь у них некоторый авторитет. Понятное дело, навешать кой-кому "люлей" при этом пришлось, но всё в рамках местной морали и традиций. Поэтому, после пары сожжённых деревень, причём с минимумом человеческих жертв среди крестьян да рыбаков, уже саамские князьки пришли договариваться. Митька сильно не ерепенился, своё отстоял да чужого брать не стал, за что получил практически реальную, насколько это возможно в нынешних условиях, дружбу с соседями. Но положение его оставалось шатким. Браки с местными помогли не очень, корелы за пределами Митькиного микроскопического княжества до сих пор не считали его легитимным властителем. И тут пришла Москва...

   Сначала история с Федей поставила всех на уши, потом – смерть деда-маразматика. Старая корельская аристократия возмущалась таким поведением неизвестных соседей. А Митька, в пику ей, задумался над тем, что раз новая сила на Ладоге появилась, надо бы её поддержкой заручиться. Ну или хотя бы уровень угрозы оценить. Он даже пару раз приплывал к нам, на разведку да торговлю, но его неизменно отсылали обратно. Решил Митька ждать да внимательно прислушиваться к разговорам вокруг. А слухи да молва меж тем разносили по северу странное. И про битву с боярином Болеславом донесли, и про Олега на Ладожском торге, что каких-то друзей нашёл для Новгорода на севере, и про конфликт Рюрика с олигархией, и про товары невиданные... Но все они неизменно сопровождались рассказами о странных, непонятных людях, что принимали непосредственное участие в происходящих событиях. Ну а потом и "Меркурий" пришёл, и встреча меня и Митьки состоялась, и кидаться в атаку он не стал в том числе потому, что понял, что удивительное судно и невиданные воины связанны как раз с той самой новой силой, что появилась в здешних местах. Ну а дальше всё известно – топоры, косы, торговля, дрова, деревни...

   Расстались сильно за полночь. Я ушёл на "Меркурий", Митька в крепость. Остаток ночи ворочался и не мог заснуть. По факту, этот местный князь чем-то очень похож на меня. Да, знаний из будущего нет, других примеров обустройства общества – тоже. Однако ориентированность его на развитие хозяйства, забота о людях, жизненные принципы и ценности – прямо копия. Даже обидно, что мы такого неплохого мужика отправили восвояси от стен Москвы в своё время. Может, толк бы был из сотрудничества. Больше всего меня зацепила последняя часть нашего диалога. Когда последняя чарка мёда пошла уже да костёр затухать стал, задал я Митьке простой, и в то же время очень сложный вопрос:

   – Что дальше думаешь?

   – С саамами коли торговать станешь, хотел тоже на твоей лодке сходить, – начал отвечать князь, – свой товар им сбывать, тебе долю да перевозку. Ещё в десяток деревенек своих также московские топоры да косы за дрова да сено дать – они в лесу у меня. Крепость дострою, лодки крепкие для дружины. А там, глядишь, и рыбаки из гавани той большой, соседи с полудня, под меня пойдут. К твоим корелам путь надо, чтобы зимой пройти можно было, минуя остальных...

   Я прервал его:

   – Да это понятно, торговлю да пути развивать вместе станем. Только вот дальше – что? В конце пути достичь чего хочешь?

   – В конце? – задумался Митька, – Крепость сыну оставить, не сгубить людей, дружиной прирасти... За детей больше всего боюсь, их у меня семь, пять девчёнок. А ну как выйдет, как в тот раз? Ещё кто подговорит воинов, или люди на меня осерчают, позовут силу со стороны, да и вырежут всех. За тех, княжеских детей, до сих пор душа болит, не думал, что так выйдет. Да в пылу боя, да другие ещё, кто с нами был... Хотел я семью ту отдать на сторону, подальше, да не углядел за воями и мужиками. Пока сам во дворе бился – они в тереме всех порешили.

   – Даже так? – чуть удивился я.

   – Ну а как иначе. Достало просто всё тогда, надоело. Друзей в Ирий отправлять за три сажени земли для князя чуть не через день, в глаза бабам чужим да своим смотреть, когда мужей их потерял или порешил. Жить хочу. Просто жить. Вот.

   – Да, дела... – сказал я, – Вот что, я тебя услышал, слово твоё понял. Сейчас спать давай, а там и придумаем чего.

   На том и расстались мы ночью. И вот это "Жить хочу. Просто жить" из уст здорового мужика бандитской достаточно внешности и повадок, меня сильно зацепило. Выходит, те принципы, что мы в "Трактат" да Законы заложили не только мне импонируют. Есть, получается, запрос на такое в землях окрест. Корелы в замятне пострадавшие, словене да кривичи, что тоже из "разборок" годами не вылезают периодически, хазарин Самуил с семьёй, что покоя искал в новых землях, да тот же Торир! Ведь викинг – пробу ставить негде, а тоже под старость лет не стал в Вальхаллу лезть, внука увидеть захотел. Знать, не все тут обеспокоены грабежами да разборками властными, войнами да раздорами, многие примут московский уклад. С такой радушной мыслью и уснул...

   Утром продолжили перерабатывать сырьё на "Меркурии", а Митька привёл сне делегацию местной технической интеллигенции – старого кузнеца, главу семьи металлургов, и гончара. Опять засели в амбаре, другую, более сложную торговлю обсуждать. Проще всего было с горшечником. Мы его товар, как и ранее договаривались, возьмём, попробуем покрыть эмалью стеклянной. За это он припёр нам образцы глины да песка, камней да минералов. Практически всё это пойдёт для оценки и анализа нашим химикам, металлургам, строителям. Разве что один минерал меня сильно заинтересовал, он блестел на сколе и чем-то стекло напоминал. Отблагодарил гончара пока устно – когда с тарелками да горшками его закончим, прибыль ремесленник сам извлечёт, тем же саамам по ценам хорошим продаст покрытую стеклом керамику. А вот с кузнецами было сложнее..

   Первое. Никто не поедет в Москву заниматься наукой. Митька хочет другой способ сотрудничества организовать – поставками руды в ответ на железные заготовки для собственного производства. Под это он деда-металлурга и прогнул. Мол, давайте Москва будет руду брать, а нам железа половину с выплавки отдавать, да инструмент не забудем кузнечный, он обещан при таком раскладе был. В принципе, мы такое с Лисом тоже проговаривали, остался один вопрос – качество поставляемого сырья. И вот тут меня удивили – три корзины образцов включали в себя не привычную мне болотную руду, больше напоминающую крепко спечённую и сдавленную глину, а камни. Минералы. Причём одна корзина была наполнена самыми натуральными магнитами! Да, грязными, непривычной формы, но все частички да осколки тупо сцепились в единый кусок, да так, что хрен отдерёшь! Вторая тара была заполнена камнями разного размера и цвета, а третья – песком с какими-то вкраплениями не то бобов, не то горошин. Но первая-то! Магниты! Да без раскрытия секрета электричества! У меня за секунды провернулись в голове сотни вариантов использования этого минерала, от обогащения этой самой руды до возврата магнитных челноков в ткацкие станки. Пытаясь не выдать своё волнение, поинтересовался запасами. Меня просветили. Если тот самый песок с горошинами в третьей корзине хоть и долог в добыче, но его много, то вот камни да магниты – достаточно редки. Начал пытать насчёт процесса и места добычи. Кузнецы мнутся, не выдают секрет, уже и Митька расстроился, видит, что торговля не задалась.

   – Короче, народ. Я интересуюсь этим исключительно с одной целью – сколько вы поставить вот этих чёрных магнитов...Магнетита, так назовём руду эту! Вот её, сколько поставить сможете и чем вам в том помочь? Где вы берёте магнетит, меня мало интересует.

   – В яме большой, под скалой тяжёлой, долго рыть надо, – сдался дед-кузнец, – И идти долго.

   – Чем добываете? Кирки, лопаты нужны? Да? – я повернулся к своему кораблю, – Тащите с "Меркурия" инструмент! Так сколько сможете за тридцать дней поставить?

   – То зависит от того, – назидательно поднял палец дед-кузнец, – как пойдёт руда та, куда дальше свернёт...

   В этот момент принесли лопаты и кирки. Из стали. Кузнец завис, разглядывая инструмент, понял качество изделий, задумался.

   – Пять корзин в месяц, – выдал он, наконец.

   – По рукам! А это что за песок? – ткнул я в третью корзину.

   – Тоже руда неплохая, – поведал дед.

   – А чего грязная такая? Вы её не обогащаете? – я пересыпал песок с горошинами из руки в руку.

   – Того слова нам не ведомо, – "закрылся" дед, юлит, зараза.

   Я осмотрел три корзины, хмыкнул, отодрал с трудом куски магнетита и ткнул их в песок. Повозюкал недолго, и достал камешки с налипшими частицами. Ну и так – три раза. И горошины налипли, и пыль какая-то, и более крупные частицы.

   – Откуда знаешь? – с детской обидой в голосе промолвил дед, – Кузнечным делом промышляешь?

   – И им – тоже. По первому, хотя нет, второму образованию, считай, кузнец, – ответил я, вспоминая свои мучения в Первушиной мастерской, – а этими камнями, из второй корзины, знать, качество улучшаете крицы. Хитро! И выход неплохой, наверно, будет.

   Митька посмотрел на деда-кузнеца. В его глазах читалось: "Ещё раз увильнуть попытаетесь, торговлю мне порушить – в глаз дам!". В подтверждении этого князь исподтишка показал деду кулак. Тот вздохнул. И правильно. Мы, москвичи, такие, нам палец в рот не клади. И чего другого из частей тела – тоже.

   – Ладно, с этим мои ремесленники поработают. А вот с вашей оплатой давайте подумаем. Инструмент пока для добычи пойдёт в уплату корзин этих. Остальное кузнечное барахло – когда поток наладите, поставки постоянные. Вам какого железа надо?

   – Доброго, – хором ответили Митька и дед.

   – Хм, ладно. Сейчас вернусь, – я побежал на "Меркурий".

   Там у меня был некий набор образцов меди, железа, стали, чугуна, олова да свинца. И список свойств и ценности подобных материалов для Москвы в зависимости от качества. Это на тот случай мне Буревой с Растимиром сделали, если какой талантливый кузне попадётся, чтобы работы его оценить можно было. Коли ремесленник толковый будет, да добрый металл делать сам научился – таких стоило к себе тянуть, в Москву. Выложил перед кузнецом и Митькой набор из почти пятидесяти предметов – одинаковые полоски из стали, чугуна, железа.

   – Дык какого железа хотите? – повторил я вопрос.

   Мой голос пропал без толку – мужики пялились на образцы. Стали перебирать полоски, дед щупает, к уху прикладывает, Митька узором интересуется. Посыпалась масса вопросов. Долго отвечал, аж во рту пересохло. Но донёс простую достаточно мысль о том, что в зависимости от качества руды и заказанного железа будет разный курс обмена. Эти двое чуть не подрались. Причём, сказал бы мне кто, по какой причине – не поверил бы! Митька упирает на сталь для инструментов, а дед – на оружейное производство! Первый мотивирует развитием хозяйства, второй – выгодным курсом обмена мечей да копий на другие товары. Подлили масла в огонь:

   – Вы им сейчас оружия понаделаете, а потом вас теми же мечами в пузо тыкать станут.

   Митька смотрит победоносно на деда, тот чуть задумался, и развёл руками – всё так.

   – Вот потому, Пекка, ты и не князь, – уже Митька назидательно поднял палец, – о хозяйстве думать надо в первую голову!

   – Я потому и отказался – не моё это, – парировал дед, Пекка это его имя.

   В ответ на мой удивлённый взгляд, мужики прояснили. Оказалось, что именно Пекка был первым кандидатом на трон после переворота. Но он отказался от власти из-за того, что в кузнице ему милее. Да и безопаснее, скажем прямо.

   – Ладно. Тогда вот эту марку стали, вот такое железо, предлагаю вам брать, – я ткнул в один сплав, – его и ковать проще, и обрабатывать. Ну а твёрдость потом закалкой дашь. Не наша, конечно, сталь получиться, но тоже годный образец, технологичный... Говорю, удобное железо, да и чистое.

   На том и порешили. Загрузили корзины с образцами, стали собираться в Москву. Из-за ажиотажа вокруг топоров да кос со стороны корелов, идти к саамам у нас было не с чем. Пока мои мужики грузили товар, я перекинулся парой слов с Митькой.

   – Остров у вас здоровый есть, меж закатом и полднем если идти. Там что, никто не живёт?

   – Ваалаамм? – спросил Митька.

   – Валаам? Хм, слышал о таком... раньше. Не знал только, что он тут.

   – То место святое, – предостерёг меня князь, – и саамы, и корелы туда только с богами говорить ходят.

   – Тогда ладно. А если так, посмотреть только? Можно?

   – А чего нет? – пожал плечами Митька, – Тут их боги сильные, требу в чаще положишь да броди, может, подскажут чего.

   Мы подошли к "Меркурию".

   – Ладно, князь. Давай прощаться. Меня в другой раз не будет на лодке, от меня человек придёт...

   – Жаль, хорошо вчера посидели, – огорчился Митька.

   – Да дел по горло, а то бы я приехал. Ну да ничего, может, и сам когда сподобишься. Приглашаю в Москву! Да и так... Ты вообще с грамотой как? Письмо словенское знаешь?

   Князь кивнул, и вопросительно на меня уставился.

   – Боцман! Достаньте "Азбуку" да "Трактат"! – мне после недолгой суеты передали две книги, – На, возьми. Коли читать умеешь – разберёшься. Там про жизнь нашу малость написано, да и о том, что после будет – тоже. Точнее, чего мы хотим после видеть. А там и подумай...

   – Цены не малой подарок твой, – промолвил Митька, бережно заворачивая в тряпицы два увесистых тома, – отдарок нужен.

   – Хочешь ответить – дороги широкие выруби к сёлам своим дальним, торговля веселее пойдет, – ответил я, – Ну, давай прощаться!

   Обнялись, нормальный мужик этот Митька, все бы такие были. А не лезли почём зря в меня железом тыкать. Прощальный гудок ознаменовал наше отплытие, с пирса нам махали Митька и Пекка.

   – Зачем ты книги ему дал? – спросил меня Златобор.

   – А чтобы он сам о будущем подумал. Почитает, если сможет, сравнит со своими устремлениями да целями, а там может и союз какой заключим. Или под нашу руку пойдёт – как сложиться.

   – А там волховство в книгах? – подошла к нам Ханна, – Я такие видела раньше, с юга их везли.

   – Да не то чтобы волховство, – задумался я, – однако любое знание писанное так жизнь облегчить или усложнить может, что и не поймёшь – шаманство это или так, черты на пергаменте.

   – А на остров зачем идёшь? Не боишься? – спросил Златобор.

   – Вот не поверишь – просто красотой полюбоваться. Мощное место, сильное, на знаю даже как передать.

   – Правда то, – проворковала Ханна, – была я там, и в роще той. Давно.

   – Ну вот и мы сподобимся. Ты как, Ханна, знаешь, что местным богам по вкусу? Чем требы класть?..

   Мы втроём углубились в обсуждение пристрастий сил мистических. По сути, никаких особых запретов или конкретного списка для подношений нет. Кому чего не жалко, и насколько помощь нужна, тот так и кладёт. Мы, вроде, просить ни о чём не собирались, но уважить местные традиции – почему нет. Потому, когда мы подплыли к западной стороне острова, где был вход в узкую гавань, продуктов собрали для местных сил уже много – пусть порадуются. Тем более, что половина пантеона почитаемых богов да духов у нас, в Москве, и тут имеют если не полностью одинаковых представителей, то хотя бы вполне себе их аналоги. Ну а нам какая разница, как звать Перуна – Юмала, на местный манер, или Одином, на скандинавский. Чай, если есть кто там, на небе, то и им тоже до звезды на такие бюрократические заморочки. Перун – он и в Африке Перун, как не назови. Лишь бы уважали да не забывали.

   "Меркурий" только чуть в гавань углубился, дальше идти в потёмках не стали – вечер на дворе. Собрали припасов, и пешим ходом двинулись с половиной команды в рощу святую. Ханна нас провела козьими тропами – застали на поляне несколько группок людей. Саамы да корелы те же, о чём-то своём просить пришли. Ну мы требы положили, и обратно, на судно, ушли – с утра продолжим осматриваться. Другие гости нам не мешали, чай, тоже не пиво пить в такую даль забрались, по делу. Ну и мы их трогать не стали.

   Три дня провели на Валааме. Остров был большой, красивый, мощный, и очень многогранный. Гранитные скалы, уходящие в небо, сидя на которых так и подмывало броситься в воды холодного Ладожского озера. Вековые чащобы, где ступать хотелось на цыпочках и дышать через раз, чтобы не потревожить лишний раз ни одну ветку, ни один кустик, хранящие мудрость поколений. Поляны, попав на которые хотелось бегать и кричать даже мне, взрослому семейному человеку. Грандиозные открытые рощи, наполненные светом и чистейшим воздухом.

   Мы использовали все пластинки для фотоаппарата и просто изучали остров. Редкие люди, что приезжали сюда, не мешали нам. Встретили пару знакомцев, из саамов, что были у Митьки, и из рыбаков. Первые сказали мне, что очень ждут мен, так расписанных корельским князем. Вторые пришли об улове с богами поговорить. Вечерами с ними и сидели на берегу, не решаясь портить красоту острова костровищами и последствиями пребывания людей. Про себя я твёрдо решил: как разгребусь с делами – привезу сюда Зоряну и Вовку, пусть тоже проникнутся. Да и признание этих мест святыми окрестным населением стало понятно, как и монастырь, возведённый в моё время на Валааме. Очень мощное место, даже покидать его не хотелось.

   В спокойном, отличном настроении отправились в Москву. Шли по западному краю озера, но к берегу не подходили, издалека изучали и картографировали. Потом, вечером, на расчётной широте Москвы, свернули на восток – на этом моя роль в торговле пока завершена, мы идём к дому. Дальше взаимодействовать с корелами да саамами будет Златобор, а я переключусь на технику и развитие.

   Благодушие от посещения Валаама и общей удачной поездки улетучилось по утру. Когда до Москвы по моим подсчётам оставалось несколько часов ходу, меня разбудил встревоженный Златобор.

   – Государь! Сергей! Не так что-то!

   – Где? С машиной?

   – Нет, с городом...

   Сон как рукой сняло, я вскочил на ноги, начал одеваться. Быстро выбрался на палубу, понял, что смущало Златобора. В рассветном воздухе витал едва заметный запах гари. А над горизонтом по направлению нашего движения виднелась чуть заметная дымка. У меня бешено заколотилось сердце. Вся команда, поднятая по тревоге, начала суетиться, озабоченно глядя в сторону города, где остались их семьи и сограждане. Ханна подошла:

   – Что случилось?

   – Не знаю, – резко ответил я.

   – Дым! Дым над городом! – заорал что есть мочи наш вперёдсмотрящий.

   Я сжал ограждение палубы. Попытки самоуспокоиться тем, что есть тысяча причин такому, не увенчалась успехом. Душа была не на месте. Зоряна, Вовка, Буревой, Кукша... Ну чего же так медленно мы идём! Перила под моим напором хрустнули...

   Шли уже на всех парах. Я что есть мочи вглядывался в подзорную трубу. Спустя час передо мной открылась страшная картина. Над городом поднимался густой дым. По всему озеру перед стеной – перегородкой будущей гавани – были лодки. Другие, в не меньшем количестве, были вытащены на берег чуть не у самых стен Москвы. Лодки были хищные, узкие, военные... Их было несметное количество. Город был атакован превосходящими силами неведомого противника...

   – Государь... – чуть не шёпотом позвал меня Златобор.

   – Что, бл..ть!??? – повернулся я.

   Внутри кипела ярость и злость. В основном – на себя. Дебил! Дурак! Идиот! До...б! Кретин! Имбецил! Планы на века строил! "Торговлей будем под себя подминать Новгород и окрестности" – передразнивал мой внутренний голос меня. О будущем глубоком думал, с..ка, "Плесень" писал, мать её так! О судьбах России беспокоился! Всё за трамвай в Москве переживал, хватит ли места на дорогах! "От соседей с севера отобьёмся – Новгород нас с юга прикроет!", – продолжал дразниться внутренний голос, – "Рюрика под себя подомнём, и по землям словенский пойдём с торговлей, до естественных границ! Клятвами да договорами будем удерживать бандитов, богами их пугать! А оружие создавать не время – по остаточному принципу обойдёмся. Корабли нам тоже не к спеху. И зачем на пушки на лодках? Лучше ведь пневматикой перестрелять экипаж драккаров да захватить добычу!". Жаба задушила, собака! Всё переживал за прогресс, врагов бить боялся до смерти! Войн вести не хотел, чтобы кровной мести не было! Вместо пушек – масло. Животиной с Новгорода возьмём при торге, хозяйство подымем! Бл..ь! Су...а! П...ц! Вот то масло со зверьём сейчас и доедают захватчики! Семья, друзья, дети, граждане – всех подвёл. Умничал о политике международной, о психологии да экономических интересах. Силу почувствовал, в расклады местные вступать начал. А вон она та политика, в виде пяти лодок ходких к нам идёт, явно не в город сопроводить с торжественным салютом!

   – Государь, – прервал моё самобичевание Златобор, – лодка сигнал шлёт, наша.

   – Где? – я резко обернулся.

   На самом горизонте мигал огонёк. Короткий-длинный-длинный-короткий... Семафорами сигнальными, подобными тем, что на воздушных шарах в башнях стояли, мы оснастили все наши плавсредства. Судя по ритму огонька, как раз из него нам и маякуют.

   – Туда идём. Сигнальщик! Что семафорят?

   Молодой парень, юнга, фактически, перепуганный такими событиями, лихорадочно записал что-то в блокноте, закончил, задёргал шторки, послав в ответ "Принял", и бросился ко мне.

   "БАРКАС ВЫЗЫВАЕТ МЕРКУРИЙ МОСКВА АТАКОВАНА ТОПЛИВА НЕТ ЮРА"

   – Капитан! – из кабины выглянул молодой корабел, ученик Кнута, – Идём к баркасу.

   – С этими что делать? – крикнул мне вперёдсмотрящий, указывая на подходящие лодки.

   – Оружие к бою! Башни – расчехлить! Не отстанут – гасите на поражение! Златобор! Сколько топлива да дров есть в запасе?

   – Мы взяли у корелов двадцать кубометров дерева да десять бочек жидкого получилось, здоровых, – порывшись в записях, выдал мне мытник, руки его тряслись.

   Пых! Пых! Пых! Трассера из пулемётов кормовой башни метнулись в сторону преследователей, отгоняя их выстрелами на пределе эффективной дальности оружия. Такие вреда не причинят, но прыти хоть поубавят. Запыхтели и оставшиеся две установки. Лодки отстали, и начали поворот к городу. Моему городу! Суки! Ненавижу!

   К обеду мы встретились с баркасом. Тот безвольно стоял, слегка качаясь на волнах. К нам на палубу перепрыгнул взволнованный Юрка.

   – Серега! Мы два дня назад вечером с трёхдневного лова шли, далеко пришлось заходить. Подойти не успели – лодки, куча, все вокруг Москвы. А там... Лада...А как же... – заикаясь начал речь Юрка.

   – Не мямлить! Стоять! Смирно! Успокойся! Что было, что видел – докладывай, – злоба на самого себя обращалась против моих же людей.

   – Ночью дело было. Топлива – на десять километров. Увидели лодки – отошли за горизонт. Топливо кончилось. Встали, бросили якорь. Увидели утром "Меркурий", – резко ответил мне Юрка, челюсть его ходила ходуном.

   – Сколько их? Кто такие?