Текст книги "Московское боярство (СИ)"

Автор книги: Максим Макеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

   Она предлагает станок ткацкий изменить. Мол, за нитку не челнок цеплять, грохочуший и летающий туда-сюда, а приделывать некое подобие пули, что в винтовке, да "стрелять" сжатым воздухом. Такая вот конверсия. Пулю в сторону отбросил, а вот пневматику – попросил продумать. Обселава подключил, почти полгода он бился и принёс макет. Смолой тот ниточку смазывает, ниточка из трубочки торчит. Даёшь давление воздуха – летит такая пробка... И нитка с ней! Отрезаешь её на другом конце, и повторяешь процесс... Почему на это ресурсы отправил? А в фильме видел, что станок без челнока бывает! И без рам специальных размером с ширину полотна. Значит, можно так сделать, и нужно! Придумали с пневматикой и смолой – здорово! А если ту нитку без смолы пускать? Пробовали? Попробуйте, может, и так получится. Вышло, правда, хуже. Но народ не унывает – избавимся от смолы, станки легче, проще, производительнее будут. Тонкая настройка нужна, правда, да и пока лишь десятая часть ниток долетает до другого конца станка. Но я то знаю, что возможно без смолы и громоздких конструкций ткань делать! Выходит, моим решением на шаре десантном ресурс сэкономили, а на ткацком – в нужное русло направили. И всё – на научной основе. Физика – наука о природе – у нас, по сути, царь и бог, и математика с химией апостолы его. А значит, останется, не забудут люди, и не превратят все новинки в шаманство и колдунство! С такими мыслями и заснул.

   После праздников начались труды. Опять засуетилась стройка, народ начал сновать к металлургическому заводу, тракторным рёвом наполнились дни. Я готовлюсь к поездке по подмандатным территориям, к корелам и к внезапно появившемуся постоялому двору на юге. Помимо этого, как я и предсказывал, пошёл поток потенциальных предпринимателей и артелей. Чуть освоившись в домах, народ начал водить носом насчёт улучшения качества жизни. Мебель, столовые приборы, какие-то бытовые мелочи, отделочные материалы, занавески и ковры, горшки для цветов и стиральные машины на паровом приводе, двери и окна, посуда и постельное бельё... Каждая семья, получив собственное жилье, малость отошла от коллективизма и решила чуть выделиться относительно соседей. Я их отправляю обратно, вроде как не время. Ни площадей для аренды, ни инструмента, ни сырья для такого рода работ не предусмотрено. А поток не спадает, а только усиливает... Пришлось обойтись паллиативом. Обеслав получил некий набор пожеланий от меня, Буревой и Агна – задание на выделение ресурсов и торговой площадки. Цель пока промежуточная – обеспечить народ сырьём и ручным инструментом для работы дома. Пусть свободное от деятельности время посвящают организации семейных гнёзд по своему усмотрению.

   И тут как пазл, как кубик Рубика, сложилось всё. Я решение принял просто исходя из того, что помнил из детства про СССР. Не понимал никогда, почему не хватало банальных вещей, таких как стройматериалы и инструмент. Ну нет мебели, ну нет обоев, нет паркета – дайте электропилу да доски с фурнитурой, народ сам всё сделает, люди-то рукастые были, работы не чурались. Но в магазинах, по рассказам отца, инструмент и материалы тупо отсутствуют, приходилось "доставать" всё путём взяток да через знакомых. Да ещё и в квартире не развернёшься особо, даже если достал что-то. А тут, в девятом веке, забавно получилось. Начали выдавать ручной инструмент, доски. Народ жалуется – нет времени. Вечером темнеет рано, когда заниматься? И где? И руками не так ровно выходит, как при поточном производстве нашей типовой стандартной мебели... И вот тут оказалось, что я подсознательно, сам того не понимая, заложил уже всё для нормальной домашней работы.

   Суббота, наш рабочий день, стал выходным под это дело. Гаражи у каждого дома, на перспективу сделанные да как склады под барахло, стояли пустыми, нечего туда ставить – вещей немного у людей, транспорта личного вообще нет. Хоп! И готово место для работы на дому! Инструмент ручной, ножи да пилы с топорами, не дают желаемого качества, это правда. А под более продвинутые вещи нужно место и инфраструктура. Хоп! В гараж верстак, баллоны со сжатым воздухом, и пневмоинструмент, уже привычный мужикам на государственных работах, в аренду. И трактор по утру ездит, заправляет компрессором баллоны со сжатым воздухом за денежку. Обеслав же сделал установочную партию упрощённого, не такого сильного пневмоинструмента, но с большим количеством насадок – дрель, фреза, шлифмашинка, "болгарка", лобзик, привод для гончарного дела. Набор станин для удержания достаточно крупного двигательного механизма, тисков для заготовок, мелось всякая, вроде крепежа да петель дверных, прочее сырье со склада... И процесс работы "на себя" пошёл семимильными шагами!

   Я испытал инструмент, вроде удобно. Подготовил я указы соответствующие, к цене товаров для "домостроя" добавились некие коэффициенты, считаемые на основном месте работы, чтобы не халявили, плюс изменение в уголовный кодекс – воровство на рабочем месте, на госпредприятиях, каралось чуть не в два раза сильнее чем бытовое, чтобы, значит, домой с работы ничего не тянули. Внедрение всего этого поручил своим соратникам, и отправился в вояж. Приеду через пару недель, посмотрю, что получиться.

   В вояж со мной, помимо двух десятков охраны, отправились корельские дети из Суворовского и Смольного, второго набора, Добруш, насчёт дорог посмотреть, Горшок да Вольга. Последний мне как представитель Новгорода нужен, на всякий случай. Вынул парня после "медовой недели", почитай, сразу, ну ничего, потом нагонит. Он вообще с трудом представляет свои функции как посла, слоняется, как неприкаянный, пусть поработает, пока ему Рюрик других дел не придумает. В поездку шли на конях, хотели прогуляться к корелам, на завод, потом повернуть на юг, по тропам Горшка, и выйти уже к трассе на Гребцы, а оттуда к постоялому двору, что у нас завёлся сам собой. Цель поездки – рекогносцировка.

   Не то, что сам убедиться хочу в том, что у меня в государстве всё в порядке, нет. Своим соратникам я доверяю более чем полностью. А во многих областях они меня и знаниями превосходят, потому и технической составляющей моя поездка не несёт, не "прогрессорствовать" еду. По химии Буревой меня легко за пос заткнёт, по строительству дорожному – Добруш. По механике Обеслав в такие дебри лезет, что с налёту я не сразу понимаю его вполне рабочие и эффективные идеи. Растимир и Олесь на торфе и металле радуют чуть не раз в неделю открытиями и трудовыми подвигами, в ткацкое дело свой нос совать – себе дороже, там Агна царствует. Просто, несмотря на всё это, зачастую местные жители не видят того, что замечаю я.

   Как, например, с тем воздушным шаром было. То, что связь нужна – поняли все, но вот световой телеграф, да ещё и поднимаемый горячим воздухом повыше – с моей подачи получился. Или вот если с рудой цветных металлов историю вспомнить. Буревой как только не пытался выделить полезные нам цинк из минерала! И кислотами его травил, и грел по всякому, и охлаждал, и даже под микроскопом пытался какие-то крупинки отделять. А я ему просто посоветовал в жидкость минерал, растолчённый в пыль засунуть, размешать всё, и продуть воздухом. Дед попробовал, собрал пену – а там чуть не концентрат каких-то соединений цинка оказался! Его дополнительно обработали – и получили вполне себе новый промышленный способ добычи полезного сырья. Имел ли я хоть какое-то представление о таком методе обогащения руды? "Да щаз!". А вот шоколадку, которая в газировке сама собой поднимается и опускается, обрастая пузырьками углекислоты – вполне себе наблюдал, и то, что связанно это с поверхностным натяжением и смачиваемостью – знал. Додумались бы без меня мужики до такого? Да вполне, но позже, а так уже установку собирают для выделения меди, цинка, олова. Причём ещё и жидкости разные пробуют. Да и в социальной сфере так, и в экономической, да и в военной, бывает. Просто у меня кругозор, из-за телевизора, радио, Интернета и просто информационного шума вокруг себя в будущем – на порядки выше, чем у них. И даже специальных знаний не столько требуется, как просто быстрого поиска решения в ситуации. Им-то думать приходится, изобретать, а мне – вспоминать да "натягивать" на реалии девятого века. Потому и пошёл я в этот вояж, хочу своими глазами увидеть, что тут происходит.

   За световой день как раз до поворота к корелам дошли, туда нам Суворовцев подвезли на БТР, чтобы кони не напрягались. Переночевали в сигнальной башне, в тесноте да не в обиде, и двинули к Феде через болото. Тропа к корелам сильно преобразилась за два года. Народ гоняет туда чуть не круглогодично, то Горшок минералы ищет, то Федя к нам за советом, к башне сигнальной, то наши туда, помощь оказать, в долг, то корелы возвращают нам кредиты, мехом да образцами. За почти два года болото обросло вешками, присыпанными участками, где наиболее топко было, пометками, мостками, отдельно шёл отмеченный канал для водомётных лодок. Добрались быстро, Федя о нашем приходе предупрежден.

   – Ну здорово, корел! – я пожал руку мужику.

   – Ну здравствуй, государь, – корел кланяется, да шапку ломит но как-то больше уважительно, чем подобострастно, я даже останавливать его не стал в таком проявлении чувств.

   – Ну рассказывай, как у вас тут? Как живёте? Как там долг наш? – подколол я дядьку.

   – Э-эх-х-х, – чуть притворно, по-моему, вздохнул корел, – долги наши... Когда теперь вернём... Ну а так все хорошо, запасы на зиму большие сделали, избу для тебя содержим...

   Так, под рассказы корела и пришли в его... Хм, уже даже не деревню. Опорный пункт, вот что она напоминает. Сколько внутри домов – неясно, ибо вокруг села стоит крепость деревянная.... А я думал, зачем им трактор-то понадобился. Пару месяцев такая заявка пришла, мы отправили бригаду, долг мужикам нарастили. Вот значит что, обороной занялись. Крепость метра четыре высотой, да ворота нормальные, вбок открываются, а не вверх как в центральном селе деда-маразматика покойного. Ворота открыты, внутри порядок, как в казарме, вместо семи жилых домов стоят девять, сараи превратились в некие подобия наших бараков, дорога намечена щебнем по селу, на внутренней поверхности крепостных стен – помосты, как у нас в городе в деревянной крепости... Вообще, "рука Москвы" чувствуется везде – и в способе постройки, и в деталях, вроде петель на дверях домов и воротах, и в порядке. Особо доставляет парнишка в заботливо вычищенной суворовской форме, с деревянной плашкой на нагрудном кармане. Он тут ведёт себя как хозяин, тыкает людям, что да как делать, а народ, что удивительно, слушается!

   Приблизились к пареньку, присмотрелся... Ба! Это ж Федор Федорович, сын нашего Феди!

   – Здравия желаю! – окликнул я его.

   – Ой!, – подскочил тот, спиной к нам стоял, увидел меня, заулыбался,– Здравия желаю, государь! Разрешите доложить! Село Заболотное к встрече государя Российского готово! Дневальный по селу – суворовец Карелин!

   У меня слезы умиления выступили, стоит мелкий пацан, руку к шапке тянет в приветствии воинском, морда серьёзная, на груди, на табличке той деревянной, и впрямь "Дневальный" нацарапано.

   – Какой же ты суворовец, Карельский! Ты ж уже не в училище? Значит, бывший, получается. Ну или просто, подданный...

   – Суворовцы бывшими не бывают, – грозно так посмотрел на меня пацан, и даже чуть зло.

   Я даже как-то неловко себя почувствовал под этим взглядом. Блин, обидел парня ни за что ни про что...

   – Вольно, суворовец! – приказал я, парень повеселел, – И впрямь, бывших суворовцев не бывает. Докладывай, кратко, по существу.

   Отчёт суворовца, как ни странно, был более информативен, чем описания Феди. Уровень запасов продовольствия и топлива, состояние защитных сооружений, внешнеполитическая (!) обстановка, это про другие села, кратко, какие бедствия, с указанием ущерба, были за это время.

   – ... Доклад окончил! – парень прекратил вещать.

   Сзади смешки, я и конь мой, Ворон, вместе изображаем "эффект Златобора", охреневая от увиденного и услышанного. Все село наблюдает, как целый Государь принимает доклад.

   – Строй гарнизон, суворовец Карельский, – осторожно сказал я, уже догадываясь, что сейчас начнётся.

   Парень кивнул, свистнул, что есть мочи. Над воротами крепости раздался грохот – в пустой ствол дерева кто-то бил. Потом удары прекратились, и передо мной встали в вычищенной и местами заштопанной форме все пять суворовцев и смолянок. Я уже даже не улыбался – настолько серьёзными были ребята.

   – Суворовцы! Благодарю за службу!

   – Рады стараться, Государь! – хором ответили мне ребята.

   – За проявленное рвение, за то, что не бросили друг друга и продолжили дело суворовское, объявляю благодарность!

   – Ураа-а-а! Ураа-а! Ураа-а-а! – было мне ответом.

   – Принимайте пополнение в свою семью! – я сделал знак рукой, Добруш сообразил, что я имею ввиду, и вывел из прибывшей толпы ещё пять человек в новенькой форме.

   Самое интересное, ребята из второго потока всю дорогу по болоту больше молчали или перекидывались короткими фразами. Не ощущалось радости от процесса возвращения домой. Я внимания особо не придавал этому, мало ли что там у них в детском мозгу происходит. А как сюда пришли, пацаны даже не маму с папой – первый поток в строю увидели, расцвели буквально. Вон, лыбу в строю тянут и перешёптываются радостно.

   – Ребята! Все вы в разное время попали в дружную семью суворовцев Российских. Но независимо от выпуска, запомните! – это был экспромт, к такой встрече и таким речам я не готовился, – Все вы – братья и сёстры! Нет вам надёжнее друга и товарища, чем те, кто с вами, пусть и в разное время, из одной миски ел, на одной кровати спал... Ну и на уроках тоже подрёмывал!

   Смешки, конечно, возникли, но радостные, не скабрёзные.

   – Держитесь друг друга, и знамя суворовское, как и девиз, высоко несите по жизни!

   – Нет знамени, – грустно промолвил Федя-младший, – а про второе мы и не знали, что оно такое есть.

   – Девиз, мысль основная, он один – тяжело в учении, легко в бою! А знамя... – тут уже я замялся, как-то не сложилось с флагом до сих пор у них, – А знамя, ребята, будет. Простите государя своего, не привёз я в этот раз...

   Я стянул шлем с головы. Народ вокруг проникся, включая суворовцев, вон, Федя-младший кадыком шевелит, хоть бы не заплакал.

   – Но то дело наживное, – я вернул головной убор на место, вернул разговор из русла эмоционального в деловое – а что это у вас за ещё группа стоит, дальше?

   За строем суворовцев двух потоков, чуть поодаль, стояли ребятишки. Возраст "наш", около десяти лет и менее. Стоят тоже серьёзно, хоть и одеты кто во что горазд, разве что значки какие-то на плечах, вроде наших погон.

   – Э-э-э, – замялся было Федя-младший.

   – По существу. Отставить мямлить! – чуть прикрикнул я на него.

   – Пополнение! – чётко отрапортовал суворовец.

   – Ну что. Значит, будем принимать пополнение. Там в сумах на конях подарки, это вам всем, – хорошо, что супруга позаботилась, а то бы я стрёмно выглядел с пустыми руками, – разбирайте.

   – А книжки новые есть? – раздался голос из короткого строя.

   – Есть парочка. Ладно, официальную часть считаю законченной. Ещё раз благодарю за службу! Теперь Феди, оба, со мной в консульство, остальные – разойдись!

   Мы направились в отдельное помещение. Его построила полтора года назад наша агитационна бригада, в то время мы как раз решали вопрос с дедом-маразматиком. Я пару раз назвал его "консульством" в разговоре, мол, не посольское здание, но тоже – представительство. Ну и прижилось такое именование со временем. В этом помещении барахло, дань, для нас собирали. Ну и представители Москвы на ночлег в этой же избе устраивались, чтобы не стеснять местных.

   – Ну, рассказывайте, Федоры оба-два, как вы до жизни такой докатились, – я пригласил мужика и его сына за стол.

   Начал Федя старший, потом его перебил младший, потом – опять отец вуступил, чуть не подрались тут при мне, пришлось прикрикнуть и задавать наводящие вопросы. Так дело пошло веселее. Во время рассказа я краем глаза осматривал "консульство". Н-да, сильный след Москва оставила в этих местах, очень сильный... Ну, обо всем по порядку.

   История стара как мир. Есть новое поколение и старое. Дети всегда, во все времена рано или поздно "бунтуют". Ну там спорят с отцами, огрызаются, пытаются выйти из подчинения. Процесс естественный, гормоны и прочее. В моё время молодёжь, в зависимости от возраста, сбивается в кучки во дворах под алкоголь и гитару. Те, что помладше, делают всякие "нычки", "халабуды", выдумывают свои тайны и секреты. Обычное дело, сам таким был. Получается, что у детей и родителей в какой-то момент образуется две жизни – одна обычная, где они ходят в школу и помогают по дому, и вторая, вроде как "тайная". Мелкие секреты, которые они не разглашают взрослым, какие-то встречи, без посвящения в них родителей, появляются свои общества и группки. Дети пытаются быть взрослыми. Хотят, чтобы им поручали серьёзные дела, относились как к мужикам и девушкам, доверяли их суждениям и их решениям. Плевать, что мозгов ни на что не хватает, что знаний, опыта житейского мало, что зачастую все их проблемы – это поход по родительским "граблям", от которых те так пытались их оградить.

   И если детей в таком возрасте собрать в кучку, они начнут выстраивать свою иерархию, свои взаимоотношения, выделять своих авторитетов. А коли их ещё и поместить в таком вот "бунтарском" возрасте в некую замкнутую среду, с более низким контролем взрослых, то расцветёт это буйным цветом. Причём это на всю жизнь останется в памяти у этих детей, как то время, когда впервые в жизни что-то решали сами. В моё время, таким были, например, поездки в пионерлагеря, на олимпиады и соревнования, на творческие конкурсы. Папы и мамы рядом нет, один преподаватель или тренер на десять человек. Вместо одного старшего или младшего брата или сестры – десяток сверстников. Именно в таких местах закладывается дружба на всю жизнь, как живая память о тех временах, когда дети перестают быть детьми и начинают "играть" во взрослую жизнь. У нас этот возраст – лет двеннадцать-четырнадцать, тут – меньше, взрослеют рано. И вот теперь представьте...

   Изъяли мы два десятка детей. Выдернули из жизни размеренной, привычной, традиционной. Родовые и племенные неписаные законы, природа вокруг – только это определят статус человека любого возраста. В шесть-восемь лет помогают детки по хозяйству чуть, потом больше, затем, годам к пятнадцати-шестнадцати, считаются взрослыми. Но условно совершеннолетними – старший рода держит своих подопечных в ежовых рукавицах, начальствует над всем, организовывает браки, определяет род занятий. Даже своя семья не является залогом самостоятельности – родоплеменные и природные законы не дадут. Один мужик, даже сильно подкованный и обеспеченный местными инструментами, не поставит, например, дом. Или кузницу. Не поднимет поле после выжигания леса, да и правильно подпалить его не сможет. Нет, попадались уникумы, не без того, но они лишь подтверждали правило. Поэтому жизнь этих пацанов, в Заболотном мы забрали только мальчиков, была в принципе расписана чуть не до самой смерти, ну с небольшими вариациями, вроде ухода в дружину какого-нибудь князя. Из вот из этой, просматриваемой лет на пятьдесят вперёд, жизни мы забрали их в Москву.

   Кто был в хорошем пионерском лагере в моё время, тот поймёт оказанный эффект. Вспомнит слёзы, с которыми разъезжались по домам, хранимые чуть не тридцать лет пластиковые значки, трогательные письма, которые рассылали по всей стране, радость неожиданных встреч "выпускников" "Артека", "Орлёнка", других лагерей. Причём даже если не в одном потоке были, даже если не встречались никогда за время, проведённое в том месте, или просто не общались. Эффект такой же, но только усиленный на несколько порядков, ибо провели ребята в Москве год, и жизнь тут, в Заболотном, и там, в столице России – это небо и земля...

   Год назад приехала первая партия корельских ребят домой радостно, всё-таки к родным вернулись. Но через пару дней затосковали... Заскучали по своей казарме, по отношениям в Москве, по чудесам её и праздникам, по воспитателям и учителям. Ибо там, в столице, к ним относились как к равным, но не обладающим знаниями, доверяли решать такие задачи, которые тут, в Заболотном, им были не под силу, да и не разрешил бы никто ими заниматься. У нас Суворовское на самообеспечении. Ответственность за порядок в расположении, за контроль за отоплением, за успеваемость – всё на самих воспитанниках. А здесь... Опять болото, опять каждый взрослый – царь и бог, и ему ни перечить нельзя (а в Москве на отдельных занятиях даже с Государем можно было дискутировать!), ни предложить что-то сделать по-другому.

   Первая неделя прошла под знаком радости возвращения, а вот потом начались проблемы. Ребята получают "ремня" – то учить вздумали пап и мам, то делают всё по-своему, а не так как говорят им старшие, то вообще не пойми чем занимаются, вроде чтения да письма. Федя-младший тоже огребал, но в основном, морально, от старшего Феди. Тот был единственным корелом, кто был в Москве, и видел как у нас всё устроено, поэтому, даже "прогибая" под себя сына, старался по мере сил прислушиваться к его словам. Через ещё неделю собрались мои "суворовцы" за сараем, и стали думать, как жить дальше. Положение их в Заболотном после увиденного в столице не устраивало, а изменить его – возможности не было. Собрание постановило попытаться скопировать жизнь в Суворовском, мол, если будем жить как там, может, и отношение такое же появиться? Такой себе карго-культ – повторим форму, авось, и содержание подтянется. "За!" проголосовали все, потирая пятую точку, по которой приходился основной удар консервативных сил Заболотного.

   Начали копировать с внешних признаков. Устроили сами себе побудку в шесть утра, насколько без часов смогли, построение, зарядку, физкультуру, занятия, на которых пытались просто писать и читать, выдумывать друг другу задачи и решать их. Опять получили от отцов на орехи, нечего, мол, дурью маяться. Пацаны проявили характер – не отказались от идеи, от формы, от ритуалов.

   "Суворовец должен быть опрятным!" – вдалбливали им в училище, и каждый у себя дома устраивал себе койку по казарменному образцу. "Суворовец должен соблюдать гигиену!" – не уставала каждое утро им напоминать Смеяна, и пацаны мыли руки, умывались, чистили зубы. "Суворовец должен быть сильным!" – и ребята отжимались, бегали, подтягивались, приседали и тренировались с палками вместо копий. "Суворовец должен быть закаленным!" – и парни натирались снегом. "Суворовец должен быть здоровым!" – и пацаны внимательно следили за ранками и порезами, закутывались при ветре и морозе, старались, насколько это было возможно, правильно питаться. Сотни, если не тысячи правил и лозунгов, даже не внесённых в какие-либо документы, а просто появившиеся в процессе их обучения, стали основой для жизни ребят тут, в Заболотном. Потом из двух других сел пришла делегация. Ну как делегация, сначала один "суворовец" приехал с отцом на телеге, по делам. Поведал, что твориться в его селе то же самое, не дают "развернуться" старшие родственники, не слушают и не доверяют. Потом второй таким же Макаром нарисовался – и те же проблемы. Федя-младший, негласный лидер "суворовского движения" в Заболотном, постановил наладить связь. Итог – почти тайное общество на три села, владеющее своей письменностью, хоть и печатными буквами и с кучей ошибок, со своими ритуалами, приветствиями, принципами, календарём и счётом! Первым делом записали некое подобие Манифеста – вот те самые "Суворовец должен...!", на бересте, острыми палочками, и распространили на все три села. Потом долго, с каждой оказией, пополняли этот Манифест, включили туда ещё и по Смольному лозунги, ибо в других сёлах были и девочки, что прошли институт.

   И вот к маю у ребят был прорыв. Маленькая победа, чуть поменявшая их статус. Началось все раньше, с банальных драк. Мы-то брали одного примерно возраста ребят, а в сёлах были и постарше, и помладше. Более взрослые дети, понятное дело, иногда не гнушались отвесить тумака мелким, тем более таким «чудным», как вернувшиеся суворовцы. Обычно такие дела решались потом с привлечением старших братьев, отцы в молодёжные разборки не лезли. Но в тот раз все пошло не по привычному сценарию. Достаточно великовозрастная детина, лет тринадцать, отвесила хорошего леща восьмилетнему суворовцу. Тот пришёл на сбор «тайного общества» с хорошим таким фингалом, ответить за пацана было не кому, у него три сестры только. Федя младший, не мудрствуя лукаво, собрал свою гоп-компанию и двинулся на защиту брата-суворовца. Нашли детину-обидчика и навешали ему по первое число! А чего не избить, если один из учебных предметов в училище тот самый мордобой, который мы скромно называем боксом? И если один на один, да в дворовой драке, не на ринге, наши парни с ребятами в полтора раза старше не справятся, то впятером они троих таких завалят и не поморщатся. Бокс-то у нас – игра командная!

   Детина закусил удила, позвал родича! Разбираться с малолетками – старшего брата! Тот сначала отнекивался, потом согласился. Мало того что родная кровь бита оказалась, так ещё и дубасили толпой, причём мелюзга. Негоже, чтобы яйца курицу учили, а мелочь всякая почти взрослым мужикам, тумаков отвешивала. И пошли братья уже вдвоём, сделав при этом одну очень большую ошибку. Они взяли по палке. Тонкой, хлёсткой. Такая вреда не причинит, но боо-о-о-ольно сделает! Не знали "бойцы" того, что в училище учили не только боксу, но и биться в строю копейном, со щитами. Поймали братья обидчика, побили довольно сильно. Уйти не успели – на подмогу прибежала "бригада" с самодельными копьями и щитами. А мы ребят по молодости лет учили биться по правилам ГБ. То есть цель такого мероприятия – обездвижить и зафиксировать. Ну мои воспитанники и организовали им налёт ОМОНа, скрутили обоих и притащили в село. Те двое орут благим матом, народ подтягивается, интересно всем, что происходит. И тут Федя-младший и выдаёт, мол, нападение, да ещё и с оружием, да ещё и вдвоём – минимум "административка". И выходит, что должны эти двое по пять нарядов вне очереди. То есть – на уборку территории.

   Тут уже взрослые вступили, начались средневековые разборки. Кто, по какому праву, зачем, почему... А мои стоят, в кучу сбились, но палки свои не бросают. Мужики орут, мол, не по обычаю так со старшими, а Федя им в ответ, что если ума нет, то пусть через веник набираются. Сам Государь не гнушается – и этим не следует. Село зависло. Как так – глава сильный да с дружиной, то есть я, и тоже веником машет!? Старший Федя подтвердил, да, факт – машет, если сам встрянет, о том ему дружина государя говорила. Причём хвасталась, мол, государь наш сам с ведром по территории ходит, не гнушается, если залетел по Закону, и с того силу большую Москва взяла. Закон – наше всё и для всех он един! Село ещё больше задумалось. Во-первых, "этих", суворовцев то есть, Государь сам отбирал, и вроде как они под ним ходили, а остальные корелы у Москвы в должниках. Значит, неизвестно, как тот руководитель России отнесётся, если его воспитанников бить, например, будут. Да и с силой той Москвы непонятно, а ну как впрямь из-за таких вот законов она поднялась высоко? Может, и им стоит о таком подумать? Ситуация непонятная. Федя младший, недолго подумав, объявил поединок! Мол, если по правилам он победит кого из братьев, стало быть, прав суворовец во всем. Совместил традиции и свои новые знания. Ведь по правилам нашего бокса биться – это тебе не исподтишка мелкого обидеть!

   Село согласилось, малолетние отморозки строй не бросают. Организовали круг, вышел Федя, одиннадцати лет, и младший из братьев, тринадцати годов, соответственно. Деталь, хоть и маленькая, упала в копилку Феде-младшему. Вот в такой обстановке, все увидели, что пацан-то хоть и младше, но размерами сопернику не уступит, развит и откормлен не по годам, да и остальные суворовцы выглядят не в пример сильнее и взрослее своих сверстников. По холоду-то не сильно видно, когда все в тулупах да тряпках, а тут, в кругу, да ещё и в одних рубахах заметно сильнее. Федя лишь на пару сантиметров ростом уступает, но зато в плечах шире. Поединок был не долгим, Федя пробил "двоечку", сделал обманное движение левой, и апперкотом отправил противника в бессознательное состояние.

   Все, банда малолеток завоевала себе место под солнцем в Заболотном. Пока только с точки зрения силы и только среди сверстников, но даже папаши стали по три раза думать, прежде чем пускать в ход последний аргумент в виде "ремня". А тут и новости подоспели – в других сёлах процесс примерно такой же, разве что в основном девчёнок обижают. После года с Ладой и Брунгильдой они независимые, гордые, кому такое понравиться? И если от барышень, что не учились в Москве, отбиться после небольшой школы самообороны да физподготовки в Смольном было легко, то вот от парней... В бабьи разборки вмешались пацаны постарше, выступали на стороне сестёр, били ребят странных. После очередной берестяной "малявы" банда из Заболотного рано поутру, вместо обычного бега, умчалась со своим дрекольем в соседнее село. Там в отряд включили местных суворовцев и смолянских выпускниц, и организовали подростковый "террор". Все обидчики к обеду ходят с бланшами, малолеток урезонить даже мужики не могут, ибо там их же дети присутствуют, и вроде как это ребячьи "разборки". Плюс ещё Федя-старший, прознав про "вояж" сына с дружками, прискакал весь в мыле, попытался решить возникшее недоразумение. Сделали поединок, как в Заболотным, только бойцы местные. И суворовец проиграл... Но на его место встал другой, и пригласил опять народ на поединок. Причём суворовец – из Заболотного. И ещё стоит толпа, к бою готовиться. Причём девчёнки – тоже! Народ на это посмотрел, решил, что битвы так устраивать можно до потери пульса, надо что-то делать... И тут из третьего села примчалась ещё "бригада", тоже вызванная берестяной грамотой. Двадцать человек, все как один, друг за друга стоят – народ реально испугался. Такую банду, пусть и малолетнюю, но решительно настроенную да кое-как умеющую пользоваться руками да деревянными копьями, остановить сложно...

   Взрослые остановили "поединки", наказали всем прекратить драки. Всё, малолетняя банда завоевала авторитет в трёх сёлах. Да, их стали считать полными беспредельщиками, однако хоть так, на страхе, выбили себе пацаны да девчёнки толику свободы жить по своему разумению, отстояли своё право быть не такими, как все. Федя-младший, чуть не в приказном порядке, назначил ответственных суворовцев в деревнях, и наказал всем мужикам и бабам, кто между сёлами передвигается, передавать берестяные записки. Мол, если приедут, да без записки – надо идти выручать. Народ согласился, от греха подальше...