Текст книги "Гидра (СИ)"

Автор книги: Максим Бондарчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

   Но она лишь отмахнулась, указав на то, что я сам загнал себя в ловушку из которой был лишь один выход.

   – Сам то, как оцениваешь свои шансы на победу?

   – Врать не буду – они минимальны. Настолько, что мне сложно даже подобрать цифру. Был лишь один человек, который вернулся оттуда, Рутгард, но он вынес себе мозги, узнав, что ему предстоит опять вернуться в топи, а он этого чертовски не хотел. Он боялся одной лишь мысли об этом, поэтому решил избавить себя от всех терзавших его страхов одним выстрелом.

   Я рассказал ей все, что слышал от Рутгарда про это место. Про то как погибла его группа, утонув в непроходимых болотах, как он спасся бегством, про все. И каждое слово отражалось в ее глазах каким-то удивительным светом, что так редко появлялся у нее на лице.

   Ее внимательность поражала, но во всем этом было нечто пугающее, неизвестное, то, что я уже перестал видеть и вот теперь, вновь смог окунуться.

   – Если хоть доля из того, что сказал тебе этот пилот окажется правдой. Дела твои плохи как никогда. Что ты собираешься предпринять?

   – Для начала мне нужно выспаться, а там все станет яснее.

   – И ты вот так вот спокойно ляжешь спать, зная, что следующие дни могут оказаться последними в твоей жизни?

   – А что остается делать? Плакать? Смеяться? Может быть пойти и напиться? Конечно, все это можно сделать, но результат от этого не изменится. Все, что сейчас действительно мне нужно – это спокойно обдумать свои будущие действия. На войне невозможно предугадать ход событий, но сделать хотя бы приближенный план все же стоит. Особенно, когда придется идти туда, откуда не возвращаются. Мне жаль, Кель, что все так получилось.

   Я поднялся на ноги и подошел к ней. Она стояла спиной ко мне, обняв свое стройное тело руками и вглядываясь в сияние ночного светила. Рисуя горячими руками на замерзшем окне, она пыталась успокоить дрожание в своем теле, которое я чувствовал, едва успел обнять ее.

   – Ты обещал, что больше никогда не заставишь волноваться меня за твою жизнь. Помнишь? Тогда, у устья реки Мильен, ты дал мне слово. Что пообного больше не произойдет.

   Да. Я помню. Каждое слово, сказанное мной в том месте, где полегло больше храбрых солдат и пилотов, чем в любом другом бою, на котором мне пришлось побывать. Это было так давно, что отголоски той битвы, звучавшей в моих ушах страшным грохотов артиллерии, что одно лишь слово о той реке, вдруг заставили меня содрогнуться.

   Мы хотели жить вместе. Очень долго я тянул с этим делом, откладывая на потом событие всей своей жизни. Каждый раз оправдывался, говоря самому себе, что время еще не пришло, что долг для меня не на последнем месте. Но время шло, бои не прекращались, а она становилась все печальней. Она знала о чем я думал, просто не могла не знать. Мои мысли были открыты для нее, тогда я еще не боялся думать так открыто и позволял ей быть хозяином в моей голове. Но сейчас... все изменилось. Я хочу остановиться. Хочу как никогда, но обстоятельства... а может просто рок, не дают мне сделать этого, упрямая толкая все на новые рубежи.

   – Я не хочу новь обещать тебе. Слишком часто я делал это и не сдерживал свое слово. Понимаю как по-скотски это все звучит, но... просто постарайся понять меня, Кель. Там, мой конец, я знаю это.

   – Не говори глупостей!

   Она повернулась и серьезно посмотрела на меня.

   – Правда. Я принял реальность такой какая она есть. Некрасивой и страшной. Там, за чертой, где заканчивается земля и начинаются болота, находится моя смерть. Для всех нас. Лангард не зря выбрал именно это направление, он все прекрасно понимает. И единственное, что я могу сделать – это достойно встретить неизбежное.

   Женщина обняла меня. Обхватив своими маленькими ручками меня за плечи, она буквально вцепилась в мою спину, оставив на куртке заметные следы. Это была моя вина. Я никогда не умел общаться с женщинами. Всегда говорил так как есть, не делая ставки на то, кто со мной разговаривает Прямолинейность была моим бичом и я в какой-то мере гордился этим.

   Наконец, она перестала плакать. Ее руки опустились вдоль корпуса и остановились на поясе.

   – Пообещай мне, что вернешься. Скажи, что сделаешь это вопреки всему.

   Слезы вновь наполнили ее глаза. Она держалась, но совладать с собой оказалось не так просто.

   Я не хотел врать ей, но почему-то сказал то, что в этот момент она хотела услышать больше всего. Пусть это успокоит ее, хоть на этот вечер, хоть всего на пару часов, но сделает ее чуточку счастливее.

   – Ты опять соврал мне.

   – А ты опять залезла в мою голову без разрешения.

   Кель отошла в сторону и вновь обхватила свое тело руками.

   – Мне надо идти.

   – Останься. Может это будет последняя ночь.

   – Нет. Мы с тобой еще встретимся. Я приложу к этому все усилия.

   Развернувшись, я вышел из ее комнаты. Шагнув вглубь длинного коридора, мне вдруг показалось, что она заплакала. Я, кажется, почувствовал это еле слышимое учащенное дыхание, которое бывает, когда плачет человек, но прислушавшись, понял, что ошибся.

   Я поступил правильно. Как б там ни было, но в этот момент я сделал все, чтобы в случае самого плохого исхода, она не корила себя и не добивала бессмысленными и беспочвенными волнениями. Я сам забрел в это болото и должен был из него выбраться. И хоть я видел всю картину будущего как на ладони, где-то внутри. В самом далеком углу моего сознания, я все еще надеялся на успех, который в данном случае был практически недостижим.

   17.

   Ханлан все утро ковырялся в железе. Он был той ранней пташкой, по которой можно было сверять часы, не дожидаясь официальной сирены, звавшей всех бойцов на завтрак. Он не любил откладывать свои дела. Говорил, что время дано нам для того, чтобы использовать его с умом, а не спускать на такое бесполезное дело как сон.

   Он спал всего четыре часа в день. Засыпая и просыпаясь как по мановению волшебной палочки. Оборудовав подсобное помещение бокса под собственную комнату, он всегда оставался ночевать именно там. Ни мороз ночью, ни страшная жара днем, нагревавшая покрытие бокса до высоких температур и создававшая внутри настоящий ад, он никогда не изменял своим привычкам оставаясь там при любой погоде.

   Вот и сейчас, когда я увидел его, выползавшего из-под груды металлолома, которую он почему-то называл "грудкой", он был бодр и с радостью встретил меня.

   – Давно не было тебя. Я уж подумал, что все, конец, придется привыкать к новому пилоту машины.

   Его лицо расплылось в язвительной улыбке.

   Да, черт возьми, и я был рад его увидеть.

   – Что еще слышно в мое отсутствие?

   – Генерал рвет и мечет. Видимо этот русский решил тут все перевернуть. Снял с должности главного механика и поставил на его место какого-то верзилу из новой смены. Черт, да мне страшно от одного его вида. Не говоря уже о том, чтобы заговорить с ним. Заменил охрану, приказал установить видеонаблюдение не только на особо опасных участках, но и по всему периметру. Короче, дело обстоит не самым радужным образом, но стоит отдать ему должное, все стало примерно таким же как и в первые месяцы нашей службы на этой планете. А так все по-старому. Ну, а ты как загремел за решетку? Говорят, нарушил режим арендованной винтовки. Патроны не вернул, да и еще раненую женщину-идеолога на шее притащил.

   – Да, все так и было.

   – Проклятье. Любишь ты собирать неприятности в одну корзину. А сегодня я еще узнал, что ты в составе группы самоубийц. Не поделишься, каким местом надо думать, чтобы записаться туда добровольцем?

   – Долгая история. Поверь, тебе будет не интересно.

   Пожав плечами, он вернулся к своим делам. Треск от ломающегося металла разлетался по всему боксу. Искры от режущего инструмента, как новогодний фейерверк, фонтаном поднимались вверх и сыпались прямо ему на голову.

   – Ну раз ты уже в курсе может поможешь своему пилоту советом старого техника.

   Шум инструмента затих. Скрип гнущегося металла наполнил пространство вокруг и разлетелся в стороны.

   Ханлан держал в руках небольшой кусок листового металла, который он вскоре откинул в ближайшую кучу утиля.

   – Честно сказать, Рик, у меня нет даже малейшей мысли чем тебе там помочь. Разве что машину сменить.

   – Ты предлагаешь заменить "Зубра"?

   – А зачем он тебе там нужен – техник опять удивленно развел руками – местность малопроходимая, плотная, толстые деревья и лианы, постоянно загромождающие кабину пилота. Здесь нужна не броня, а скорость и мобильность. Что толку от многочисленных слоев брони, если ты просто не сможешь двигаться. А угодив в болота, вес сыграет с тобой злую шутку, уйдешь на дно и глазом не моргнув.

   В этот момент я вспомнил слова Рутгарад и то, как закончил свою жизнь его командир группы.

   – Предложения?

   – Что-нибудь из разведывательных машин. Может из класса "Волк", либо "Рысь", такие как раз подойдут тебе в этом деле. Конечно, брони там кот наплакал, но в твоем случае это уже непринципиально.

   Он сделал ударение на последнее слово и тут же отвернулся обратно к сложенным ошметкам некогда боевого робота.

   – Что значит "непринципиально"?

   Нехотя, Ханлан повернулся ко мне и, сложив руки на груди, спокойно ответил.

   – Рик, выбор у тебя такой, что даже мертвые не позавидовали бы. Тяжелая машина только усугубит ситуацию. Да, это может подействовать успокаивающе на тебя, когда ты войдешь в топи, но дальше... дальше никто не знает, что может произойти. Вдруг ты застрянешь в этом месте и не сможешь сделать шага, что тогда? Как ты будешь выбираться из этой ситуации. Послушай, будь я на твоем месте, – он тут же немного запнулся, нарочито откашливаясь от сказанных им слов, – я бы выбрал именно "Рысь". Хорошая мобильность, оборудование связи, способное пробить даже установленную систему заглушек и помех. В конце-концов, эта штука не такая тяжелая, как "Зубр", если что, ты сможешь унести ноги раньше, чем эти ноги оторвет взрывом снаряда.

   – Ты умеешь успокоить, Ханлан.

   – Я говорю так как оно есть. Вот и все.

   Он был прав. Техник знал свое дело на отлично и прекрасно знал все плюсы и минусы каждой машины, использовавшейся на этой войне. Мобильность была для него всем. Никакая броня и размеры так не решали лично для него, как способность носиться по полю боя с невиданной для противника скоростью.

   Однако я не разделял его мнения, хотя и не отрицал очевидных преимуществ разведывательных машин перед тяжелыми монстрами.

   – У тебя есть свободная техника? – спросил я.

   Тот утвердительно кивнул головой, даже не повернувшись в мою сторону. Он был увлечен своей работой настолько, что никакой шум или разговоры, доносившиеся из открытых дверей бокса, не могли отвлечь его от любимого занятия.

   – Хорошо. И хоть я не уверен, что это действительно правильная мысль, я положусь на твой опыт, Ханлан.

   – Вот только не надо этого! Слова звучат будто "ты будешь виноват в моей смерти".

   Я засмеялся.

   – Не люблю, когда на меня вешают смерти пилотов. За все время, что я работаю техником, только двое из двенадцати погибли в бою. И то, моей вины там не было.

   – Ладно-ладно, не кипятись, просто подготовь машину к бою. Кто как не ты сделает это лучше всех.

   Мне надо было успокоить разозлившегося техника и красивые слова тут были кстати.

   – Хорошо. Ты получишь свою "Рысь" в лучшем виде. Правда надо заранее кое-что уточнить.

   Он встал на ноги, выпрямился и, вытрав взмокшие руки, позвал за собой.

   Я последовал за ним. Миновав два огромных робота, стоявших рядом друг с другом, мы прошли еще около пятнадцати метров, когда перед моими глазами не появилась табличка: "Вход строго по пропускам"

   Дверь открылась и мы шагнули внутрь. Здесь находилась та самая комната, в которой он проводил все свое свободное время. Хотя такового у него было очень мало.

   Зайдя за небольшой стол и открыв панель виртуального компьютера, Ханлан принялся набирать сообщения.

   – Значит, болота говоришь. – он продолжал что-то бубнеть себе под нос, не пытаясь хоть как-то уточнить сказанное им.

   Вскоре пальцы перестали бегать по клавиатуре, а лицо приняло серьезный вид. Что-то очень сильно заинтересовало его и не отпускало до самого последнего мгновения, когда я буквально отдернул его от монитора.

   – Может объяснишь мне в чем тут дело.

   Он сделал несколько вдохов и, раскрыв широко глаза, указал пальцем на синей экран, где в этот момент, в окружении многочисленных таблиц и формул расчета, крутилось изображение странных металлических деталей.

   – Если хочешь, можно кое-что улучшить в твоей машине.

   – Что именно.

   – Кардинально – ничего. Но дополнительное усиление трансмиссии, в болотистых местностях это никогда не бывает лишним, и некоторая модернизация ходовой помогут тебе если не победить в схватке с природой, то по крайней мере достойно провести этот бой.

   – Цена вопроса? – спросил я.

   – Нулевая. Считай, что это мой прощальный подарок.

   – Знаешь что?! – я чуть не набросился на него, но он тут же перевел все в шутку.

   Ханлан был странным человеком и чувство юмора не отставало от него. Оно было жестким, порой черным. Он не гнушался шутить на убитыми., оправдываясь своим скверным характером. Но сейчас это было через чур слишком. И не дожидаясь его извинений, развернулся и направился к выходу.

   – Да ладно тебе, Рик. Ну брось. Пошутил же, первый день знакомы что ли.

   Но я лишь поднял сжатую руку, оттопырив при этом средний палец и быстро вышел наружу.

   Голос еще несколько секунд доносился из его комнаты. Ханлан пытался догнать меня, но видя, что все это не возымеет никакого результата, так же быстро удалился обратно вглубь бокса.

   Солнце начинало пригревать. Обычно в такое время оно только-только набирало свою силу, но в этот день все было немного по-другому. Погода менялась и этому была причина. Наступало календарное лето. Время, когда в полуденную жару было невозможно находиться на солнце и все, .кто дежурил на своих постах, уходили в укрытие, чтобы во время своего пребывания не получить солнечный ожог.

   Синоптики называли этот период "красным" из-за того, что температуры в это время били все рекорды.

   В соседних боксах кипела работа. Машины вовсю готовились к самому решительному наступлению за все время пребывания на этой планете. Атака на топи должна была стать тем выстрелом, что даст сигнал о начале крупномасштабной операции по всей линии фронта, оставалось лишь дать для этого повод.

   – Вижу, время ты зря не теряешь. – я прошел внутрь железной конструкции и уставился на бормотавших между собой людей.

   Розвелл был похож на старика, которому уже давно стоило отправиться на пенсию. Его лицо, наполненное старческими морщинами и впалые глаза, терявшиеся где-то внутри черепа, вызывали отторжение у всех ,кто пытался заговорить с ним впервые. Но на деле он был совершенно другим. Его характер был мягок, иногда даже излишне, что всегда играло с ним плохую шутку. Люди редко воспринимали его всерьез, а начальство использовало как хотело, ведь все кругом понимали его безнадежное положение.

   Пилот отошел от своего техника и приблизился ко мне. Вблизи он казался еще более уродливым.

   – Решил заглянуть? Страшно оставаться в такое время одному.

   Я покачал головой.

   – Как решил действовать? – он сунул руку в карман и достал сигарету.

   – Ханлан убедил меня сесть за "Рысь". Сказал, что так будет лучше для меня.

   – Хороший выбор – он прижег кончик сигареты и глубоко затянулся. – Твой техник умный человек, он плохого не посоветует.

   "Ну да" – подумалось мне, после чего я посмотрел на его помощника.

   – А твой...что твой посоветовал тебе?

   – Все стандартно. Он вообще не любит новшеств или отступлений от классической модели. Говорит, это плохо сказывается на работе основных узлов машины. Я ему верю. Поэтому, когда он сказал, что выбрал для атаки "Зубр" полностью поддержал его.

   Розвелл повернулся обратно к своему технику и подозвал его.

   На вид ему едва стукнуло тридцать. Лицо было гладким, глаза смотрели всегда прямо. Он был лишен каких-то сантиментов и полностью отдан своей работе.

   Они заговорили. На каждый вопрос пилота, парень всегда отвечал быстро и четко, словно внутри него был компьютер и он целиком контролировал действия техника. Отрапортовав ему, он резко развернулся и быстро убежал обратно к машине, продолжив ковыряться в его начинке.

   – Славный парень, жалко, что ему не дали место по презентабельней.

   – О чем ты?

   – Он только начал свою военную карьеру, а уже попал в дыру похлеще "Старого Вурта".Ты ведь был там?

   Я одобрительно кивнул.

   – Помнишь блок-пост на юге картельского склона? Да-а, много там наших полегло. Я до сих пор не понимаю смысла той безумной атаки.

   – Смысл такой же как и сейчас. Кому-то просто хочется подчистить ряды от ненужных элементов. В данном случае – от нас. Мы слишком многое видели, старина, многое знаем. Опыт не та штука, которая ценится в этом месте. Беспрекословность и молчаливое согласие, вот что имеет цену здесь, а остальное... – Я махнул рукой.

   – Ты слишком сгущаешь краски, Рик. Такое бывает, когда предстоит тяжелый бой. Мысли лезут в голову и норовят разорвать ее, сам впадаешь в панику и черное уныние. Расслабься! Завтра произойдет то, что должно. Просто прими это как должное и спокойно отправляйся в путь.

   – Я сгущаю краски? Нет, Розвелл, это ты недооцениваешь то, что произойдет завтра. Мне чертовски неприятно чувствовать себя как пушечное мясо, как ненужный хлам, который выбрасывают на мусорку в ожидании того, что там я закончу свои дни. Это несправедливо! Пусть даже не ко мне, но к тем заслугам к которым я приложил свою руку. Где все то, что записано в моем личном деле? Почему никто не сделал ставку на это? Я, что зря горбатился?

   Но вопрос так и остался без ответа. Розвелл все прекрасно понимал. Он был таким же как и я. Всегда смотрел вперед, думая, что где-то там, за неведомым горизонтом, за черным дымом вздыбившихся пожаров мы найдем то, ради чего вообще каждый день выходим на бой. Какая-то несбыточная мечта о светлом будущем, что встает перед нами и манит за собой, заставляя совершать поступки, о которых мы жалеем до сих пор.

   Никто не был идеален, но это вовсе не означало ,что всеми нами можно было разбрасываться как отработанным материалом.

   Но людей не жалели. Цель всегда оправдывала средства. А когда на кону стояла такая ставка как столица варрийцев, смотреть на потери было дурным тоном.

   – Думаешь, у нас получится? – Розвелл вдруг заговорил.

   – Не могу сказать тебе этого, но одно я знаю точно. Завтра все закончится.

   Розвелл дотянул остатки сигареты и бросил его на землю, раздавив своим ботинком.

   – Ты пойдешь на "обращение"?

   – Нет. Никогда не верил во все это.

   – Кто знает, может, стоит в этот раз сходить. Все равно ты ведь ничего не потеряешь, а так заодно сможешь увидеть остальных.

   Я долго думал над его словами. Это было своего рода церемонией посвящения в "ведущих". Тех, кому предстояло идти на смерть, и чья жертва должна была быть отмечена торжеством, которое старые пилоты называли "Обращением". Проходя каждый раз в полдень, за день до битвы, на краю лесной чащи собирались те, кому предстояло идти в бой. Они выстраивались в круг и бросали жребий. Так и становились ими. Но в этот раз, должно было свершиться нечто иное. Жребий уже ничего не решал, все итак знали, что их ждет. Но нужно было сходить туда. Увидеть в лицо тех, кому так же как и мне посчастливилось отправиться завтра в болота.

   – Хорошо. Все равно время не подгонишь.

   – Вот и отлично. Значит мне не придется тащить тебя за шкирку.

   – А ты хотел?

   – Я думал над этим.

   Он заулыбался и положил мне руку на плечо. Мы разговаривали всю дорогу. Просто. Весь путь был заполнен непринужденным общением, в котором каждый из нас находил что-то свое. Впервые за время, проведенное здесь, мне вдруг стало обидно за себя. Я столько времени проводил в боях, что стал забывать, что такое просто е человеческое общение. Когда людей заменяет оружие – это обычно плохо заканчивается. И если бы не Кель, которая так вовремя прибыла на эту планету, я бы просто сошел с ума.

   Розвелл хоть и был стар, но движения его до сих пор оставались четкими и не выдавали в нем того дряхлого пилота, которого знали здесь все в округе. Мы многое с ним прошли, но одного я так и не смог понять, как ему вообще удавалось держать себя в форме все это время.

   – Тренировки, мой друг. Все благодаря им. Я знаю, что это будет звучать немного глупо, но для нас, пилотов старой закалки, захвативших еще то время, когда генерал Корнеленко был простым солдатом, физические нагрузки не были чем-то из ряда вон выходящим и вбивались в нас невыводимой привычкой. Ну да ладно, мы уже почти подошли.

   И действительно. Путь, который раньше занимал достаточное количество, сейчас был пройден так быстро и незаметно, что это удивило меня не меньше того, что я там увидел.

   Вокруг не было ни одного здания – они стояли далеко позади и уже почти скрылись за высокими деревьями, что росли в этом месте уже много лет.

   Ливанов и Майнагос находились прямо перед нами. Здороваясь с каждым, кто прибыл сюда вместе с ним, эти двое прошлись по широкому кругу и вскоре оказались возле нас.

   – Граубар – тихо произнес Майнагос, шевеля своими густыми усами.– И тебя это дьявольщина не обошла стороной?

   – Да. И меня тоже.

   Я взглянул в его черные как два кусочка уголька глаза и задал ему единственный вопрос, кружившийся в этот момент у меня в голове.

   – Что будем делать, дружище?

   – Сражаться!

   Голос, как рокот двигателя, разлетелся по воздуху, подняв своим возгласом птиц с деревьев. Они взметнулись вверх и, шурша своими крыльями, умчались куда-то в небо.

   Остальные пилоты тут же подхватили его и спустя несколько секунд засмеялись.

   Он схватил меня за плечи и по-дружески обнял.

   – Рад драться с тобой плечом к плечу, старина Граубар. Я многое слыхал о тебе.

   Тучный мексиканец захохотал, раскрыв свой огромный рот и откинув голову назад.

   – Видимо здорово мы все насолили нашему полковнику, раз он собрал нас здесь всех вместе и решил отправить одним рейсом на тот свет.

   Он снова разразился диким смехом, что подхватываемый остальными офицерами, превратился в настоящий шквал.

   Людей действительно было много. Собрались все пилоты с трех планируемых направлений удара. Были и те, кто пришел из смежных подразделений разместившихся на дальних базах, но не оставивших призыв явиться на "обращение" к полудню.

   Много их было.

   Майнагос схватил меня и повел вдоль стоявших людей, попутно знакомя со всеми.

   "Пусть хоть перед смертью ты узнаешь с кем шел в бой бок о бок" – он повторял это чуть ли не каждую минуту, заставляя меня нервно оглядываться по сторонам, не понимая, что ожидать в следующие несколько мгновений.

   Пилоты протягивали мне руку и уважительно здоровались. Я не мог понять почему, но вскоре ответ появился в голове сам собой. Они распытывали меня, спрашивали как все пройдет. Я ненароком стал видеть в них какое-то бережное отношение ко мне как к человеку, которого они так долго ждали увидеть.

   Может это покажется странным, но я был для них примером. Но чего?

   Все они чего-то хотели. Кто-то совета, кто-то просто поговорить по душам. Им не терпелось схватить меня за руку и отвести в сторону, чтобы просто задать несколько насущных вопросов. Я старался помочь им, но их было так много, что сделать это оказалось очень тяжело.

   Вскоре круг закончился и я оказался лицом к лицу к человеку, которого не ожидал увидеть здесь. Все притихли и стали ждать моей реакции.

   Она стояла напротив меня и молча смотрела в мои глаза. Ее волосы ложились на ее плечи и огибали их, как делает это река, встречая на своем пути лежавший камень.

   Я не знал, что сказать. В этот момент я будто потерял дар речи и не мог ничего ответить. Язык болтался во рту, но выдавить хоть малейшее слово было практически невозможно.

   Кель.

   Прошло всего несколько часов с того вечера, когда я видел ее в последний раз, а уже успел чертовски соскучиться по ней. Она была для меня всем. Может даже больше. Я чувствовал ее силу, поддержку, которую она оказывала для меня, всего лишь находясь рядом и просто наблюдая за мной.

   Каким-то удивительным образом она помогала мне и не любить ее за это было просто невозможно.

   -Прости. Я не могла не придти сюда. Ливанов сказал, где вы собираетесь, поэтому я успела к самому главному событию.

   Совру, если скажу, что он поступил неправильно. Нет, я был очень рад, что она присутствовала здесь. Как надежда, которая умирает в самый последний момент, она воодушевляла меня и наполняла почти опустевшую душу своей энергией, что не давала мне окончательно на дно своих размышлений о завтрашнем дне.

   – Я рад тебя видеть, Кель.

   В этот момент из толпы появился громкий голос. Он возвестил о начале и попросил всех собраться в круг.

   – Раз все в сборе, думаю, можно начинать.

   Человек поднял голову к небу и посмотрел на яркий солнечный диск, что медленно вползал в зенит.

   Люди сошлись в круг. Наступило молчание.

   Высокий, почти под два метра ростом мужчина, одетый в непривычно длинный плащ, прошелся вдоль всех солдат и вложил каждому из них в руки каменный жребий. Который до этого служил знаком к определению "ведущего".

   "Тяжелый. Как и в тот последний раз".

   Сделанный из местной горной породы невероятной плотности, камень хоть и имел небольшие размеры, но был тяжел и вес его ощущался с первых секунд.

   – Братья! – обратился к пилотам мужчина, – вот и наступил день, когда жребий не будет выбирать. Сегодня, мы все перед ним одинаково равны. Никто не будет обижен, никто не останется один на один со своими мыслями, ведь в этот момент мы будем едины, ведь в этот момент мы станем одним целым.

   Хор из десятков голосов громко заревел

   "У-у!" – пронзительное и громкое. Оно вонзилось в каждого из нас как металлическое копье и навсегда осталось внутри.

   – Братья!– с еще большей силой он воскликнул, – оставьте свои страхи здесь, они ни к чему не ведут. Позвольте им выйти из вашего тела и отправиться в пустоту, чтобы больше никогда не завладеть тем, что им не позволено иметь.

   Его голос дрожал. Я чувствовал каждую букву его слов, как она отражалась в моем мозгу тонкой вибрацией, щекотавшей каждый миллиметр моего напряженного тела.

   Затем появилась она. Ее прикосновение. Мягкое, нежное, осторожное. Кель коснулась моей души и заставила содрогнуться.

   Я был уверен, что почувствую страх, но... его почему-то не было. Пустота. Она словно вырвала это чувство из моего тела и выбросила вон, не оставив даже намека на прежнее волнение, что владело мной все это время.

   Она была здесь. Как ангел-хранитель. Как тень, что никогда не покидает своего хозяина в светлое время суток. Кель была со мной рядом.

   – Я хочу, чтобы ты это услышал, Рик. Неважно что произойдет завтра и какая судьба уготована тебе, знай лишь то, что я всегда буду с тобой, даже если меня не будет рядом.

   Эти слова в моей голове, она шептала их мне. Тихо, будто боясь разбудить меня ото сна, но при этом так сильно, что я не мог сосредоточиться на чем-то другом кроме ее слов.

   Она владело мной сейчас и вопреки всему, чему меня учили я был готов отдать ей себя целиком.

   -...ничто не вечно. И если завтра нам предстоит оставить свои кости на этой земле, так сделаем же это так, чтобы враги никогда не забыли о нас!

   -Да-а!

   Пилоты взревели. Как взбешенные звери, в чьих жилах кипела кровь, они все были готовы наброситься на противника прямо сейчас, укажи его им. Их глаза наполнились яростью, а ладони сжались в кулаки. Дело было сделано. Страха больше никто не чувствовал. Они кричали и радовались, плакали и смеялись, но все были готовы драться. Как один. Как в последний раз.

   18.

   Прозвучала сирена. На этот раз раньше обычного. Ее визглявый писк, похожий на истеричный крик женщины, пролетел по заледеневшим боксам и заставил техников выбежать наружу.

   Ханлан был рядом. Размахивая из стороны в сторону руками, он руководил выводом боевой техники на головную дорогу. Несмотря на низкую температуру, он был одет очень легко. Ветровая курта болталась на его худощавом теле как на чучеле, которого нарядили из старых тряпок, а идущий изо рта пар, придавал ему и вовсе демонический вид.

   – Рик, я на связи. Пару метров ко мне, затем остановка и снова два шага.

   Он говорил со мной через встроенный коммуникатор связи и голос его постоянно был со мной.

   Я повиновался и начал исполнять приказы своего техника. Машина послушно двинулась вперед. Было очень непривычно. По сравнению с тяжелым "Зубром" чьи шаги напоминали удары огромной кувалды о землю, поступь "Рыси" была менее грозной, но управление оказалось настолько простым и понятным, что первое время я просто не мог в это поверить.

   Шаг – робот сделал движение вперед и немного наклонился. Я перевел рукоять на себя и заставил разведывательную машину выровняться и встать вертикально. Затем еще один шаг. Потом еще. Там, где "Зубр" мог сделать всего один и едва вывалиться из бокса, "Рысь" уже могла обойти его на десятки метров, оставив далеко позади и не дать себя догнать.

   – Да она просто порхает. Не чета той громадине.

   – Я же говорил, что это обрадует тебя.

   Техник был все еще внизу. И хоть кабина пилота не была размещена так высоко как у других машин, я все еще мог наблюдать его движения.

   Ханлан огляделся по сторонам. Из остальных боксов, словно сонные мухи, нехотя и тяжело, начали выходить машины других пилотов. Скрепя металлическими элементами и угрожая навесным вооружением, они вылезали наружу, стряхивая со своей брони осевшую за долгое время ожидания пыль.

   – Надо становиться во главе колонны, иначе потом здесь уже будет нельзя развернуться.

   Ханлан был прав. Если каждая из них попробует пройти вперед, миновать меня ей не получится, а значит я буду вынужден либо ждать когда все построятся, либо стараться вклиниться в идущий поток машин, что само по себе опасно и может привести к нештатным ситуациям.

   – Командуй, Ханлан.

   Техник отбежал назад на несколько метров, посмотрел на строящуюся колонну и, оценив ситуацию, поднял руки и принялся махать мне руками. Держа в них световые сигналы, он указывал мне путь и всячески помогал в движении по столь застроенной местности.

   – Медленно ко мне. Шаг за шагом, без увеличения мощности ходовой, когда окажешься на дороге я дам тебе сигнал и ты сможешь двигаться самостоятельно без моей поддержки.