Текст книги "Повестка в космос"

Автор книги: Максим Лучинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

– Подожди… – Я немного растерялся. – Ты о чем? О мертвой планете?

– Откуда я знаю, на какой планете ты был! Я о башне говорю! – Он словно пытался добиться от меня ответа, сколько будет дважды два. – Ты сунулся в башню, Как и я, верно? И очутился в этом мире – кошмарном ящике– лабиринте, так? Тебя-то какой черт в башню нес? Скажи еще: случайно! – Он выплюнул из голо трескучий сгусток воздуха.

– Ни в какие башни я не заходил… То есть заходил но это другая история… Я попал сюда в результате взрыва звезды. Шандарахнуло так, что чудом жив остался И уж поверь мне, взрыва я не ждал и не планировал Так что я здесь абсолютно случайно и совершенно понимаю, что ты от меня хочешь.

Снуп чуть остыл. Внимательно поглядел на меня сверху вниз, словно оценивая. Все-таки он был очень странным существом. Схожесть с человеком лишь добавляла необычности. Мне казалось, что если бы он вы глядел откровенным мутантом – какой-нибудь табуреткой на колесиках – он бы воспринимался более естественно. Сейчас же меня не покидало ощущение, что это существо словно подделка под человека, что внутри формы, похожей на человеческое тело, – инородный зверь. И от этого становилось не по себе. Впрочем, вел он себя адекватно, и я колебался между страхом и до верием.

– А, вон оно что, – протянул Снуп наконец. – Понятно… Ну… – Он почесал голову, облепленную черной мочалкой, сросшейся с кожей. Видно было, что его распирает рассказать. – А я сюда попал по дурости. Нашел я как-то башенку, случайно наткнулся. Хотя я специально в тот край приехал. Хорошее место, есть чем поживиться. И в тот раз неплохой улов оказался. А туг башня! В чаще стоит, заросла, сразу и не разглядишь. Вот, думаю, удача! Про такие сооружения в той местности никто и не слышал. Решил я, что это шанс. Забрался туда, осматриваюсь, стеночки простукиваю. Потом смотрю – посередине в полу вроде как люк, щель по кругу. Стал колупать – и тут меня как сплющит! Мгновение я будто и не существовал, словно к мамочке обратно вернулся, как и не отлепляла она меня… Очухался, смотрю – а башни как не бывало. Да мало башни! Сунулся туда, сюда, – чуть не заболел, – мир-то другой Совсем! Да ладно другой – вывернутый, как слепок в Трансрождении!

– Слушай, я понял. – Меня озарила мысль. – Ты этот… Индиана Джонс, да? Ну, охотник за древними артефактами, да?

– И что? – подозрительно промолвил Снуп. – Про индианов ничего не знаю, так что…

– Да ладно. – Я махнул рукой. Речь существа меня сильно успокоила. Он производил впечатление вполне адекватной личности, а у меня так давно не было подходящего собеседника! – Просто я не мог понять, что ты здесь делаешь, в этой дыре, – продолжил я. – А сейчас мне ясно. Ты, наверное, ковчег ищешь, ну, или золото партии. Слушай, ты Сохаба-ра видел? Я чуть не умер! Я же прямо над ним был! Он как заорет! Будто из головы саб– буфер сделали! Ты слышал? Здесь же, наверное, ход в самую глубину! И еще Черута-ра должна быть. С ней, наверное, лучше и не встречаться. Ей, думаю, стоит бровью пошевелить – такая волна пойдет, что поседеешь в секунду. Ты представляешь? Мне когда ен-чун про них рассказал, я убить его был готов. А оказалась правда! Ты прав, это очень странный мир. Тебе говорят ерунду, ты и подумать не можешь, что это правда. А в итоге так и оказывается.

– Да что толку от правды? – Снуп выпучил глаза. – Выхода-то нет! Все знают правду, а выбраться никто не может. И не хочет. «Отсюда уйдешь – назад придешь», «начало всех дорог», бла-бла-бла… Ну да, тут ход в глубину. Ты знаешь, сколько я его искал? Я тебе не скажу, чтобы ты не расстраивался. И главное, оказалось так просто: нужно было через могильник идти. Да я пока этот ход нашел, – он показал на окружающие нас стены, – . сто раз чуть не умер, как раз бы в могильник и попал. Ерунда эта глубина. Нет там выхода… Хотя, может, и есть, но найти его нереально. Мне кажется, там Начинается не совсем мир… Если они завернули пространство, то там что-то вроде шва между складками. Мыто в настоящем мире находимся, пусть и переплетенном, а вот там – черт знает что. Если там есть ход, то я пойду туда в самом конце, когда никаких вариантов останется. Впрочем, их уже не осталось… – Он зам чал, неловко наклонив несуразную голову вбок. Странность позы показалась мне выражением крайней разочарованности.

– Почему ты так сильно хочешь выбраться отсюда? – спросил я.

– А ты не хочешь? – приглушенно проговорил он! Я вздрогнул. Промолчал.

Снуп стоял, как будто задумавшись. Потом выпрямился, зашевелился.

– Полетели, что ли, – сказал он. – Попробуем найти твоих ч-ра.

Сидений в картофелине не было. Торчали углы железных контейнеров, громоздились свисающие сверху связки толстых кабелей. Снуп нырнул в щель между конструкциями – местечко под себя он уютно обустроил, набросав поверх торчащих узлов и коммуникаций подстилку. Тело у него изгибалось совсем не в тех местах, что у меня. С большим трудом я отыскал себе участок, где мог уместиться без травмы позвоночника.

– Как долго нам лететь? – спросил я, рассовав ру и ноги в свободные места и ощущая себя распятым.

– Тут близко, – ответил Снуп, подтягивая к себе сверху сложный узел перископа, утыканный рукоятками и проводами. Поглядев в окуляр, он повернул не! сколько тумблеров.

Не знаю, что он там видел в перископе. Боковые поверхности корабля оказались прозрачными изнутри, у меня был отличный обзор. Еще бы место поудобней, и картофелина послужила бы замечательным экскурсионным аппаратом.

– Советую лететь побыстрей, – заметил я, – через полчаса у меня начнутся судороги, предупреждаю!

Снуп хмыкнул – и тут же корабль рвануло вбок. Не успел мой желудок закричать от ужаса, как нас швырнуло вниз. Каменные стены шахты замелькали расплывающимся узором, мы падали с огромной скоростью.

Хорошо, что меня вытошнило заранее, иначе я испортил бы весь интерьер. «Почему вниз? – пронеслась мысль. – Зачем вниз? Ведь внизу Сохаба-ра!» Преодолевая давление в ушах, которые залило свинцовой тяжестью, я приготовился обматерить Снупа и приказать ему лететь наверх. Но тут мы вдруг выпали из шахты, вверх ушла огромная каменная поверхность – и тут же скрылась из виду. Холодная тьма блеснула звездами. Я снова оказался в открытом космосе.

Огни звезд окружили нас. И ужас от падения в пропасть Мгновенно сменился щемящей болью в груди – сладкой, как детский сон. Я даже успел ощутить, как податливы мои эмоции, как легко стали они отзываться на происходящее. В памяти вспыхивали одна за другой картинки из прошлого: вид с командной площадки станции, вид с эвакуационного корабля, – я снова оказался в безмолвии космоса, которое приложило столько усилий, чтобы меня уничтожить, и при этом и знать не знало о моем существовании. Что космосу человек? Один человек? Ничто. Не поддающаяся учету в статистике значимых событий единица, ценность которой стремится к нулю и, можно сказать, благополучно этого нуля достигает. А человек не в силах удержаться от восхищения холодной красотой звездного пространства и мнит себя единым с ним, как всегда слишком преувеличивая свое значение.

Снуп развернул картофелину – мощно, быстро, – и я снова увидел «бриллиантовый путь» – россыпь драгоценностей на черном бархате космоса. То же самое жемчужное колье, что явилось мне на изуродованном взрывом корабле, когда я оживал после взрыва. Все так же светило оно миллионами огней, зажженными в бездне.

– Снуп, ты все-таки скажи мне, здесь космос или Не космос? Мы полетели вниз шахты, там должен был быть Сохаба-ра, а оказались в космосе.

– А почему не космос? – отозвался Снуп, даже не поинтересовавшись, почему я назвал его таким именем. – Самый натуральный космос: планеты, астероиды. Вот только, прилетев в другой конец галактики, ты рискуешь оказаться в дне пути от места старта. Ну и в дороге всякие аномалии встретятся не раз.

– Охренеть.

– А я тебе о чем? Надо убираться отсюда. Нечего здесь делать. У меня от местных чудес чесотка начинается. Я хочу назад, в нормальный мир.

– Во-во, у меня то же самое. Океан наклонный, дыры всякие. Одни ен-чуны чего стоят! От них зрение портится сильнее, чем от компьютера. Скажи, ты не знаешь, почему они такие расплывчатые?

– Ен-чуны? По мне, они вполне обычные. Что ними не так?

– Да их же разглядеть невозможно! – возмутилс я. – Я никак не могу увидеть их отчетливо и ясно.

– А, вот что… – промолвил Снуп. – Наверное, тебя похожего образа в сознании нет, поэтому ты не можешь их разглядеть.

– Это как так? – не понял я.

– Ну как… Ты что, думаешь, раз ты что-то видишь, то это на самом деле такое? Как же! У тебя есть опыт, ты привык к определенным формам, фактурам. Тем более ты из другого мира сюда попал. Ен-чуны ни на что тебе известное не похожи, вот зрение и сбоит.

– Да на китайцев они похожи! Только размытые, ни черта не разглядеть.

– Ну, значит, не до конца похожи. Мне в этом плане хорошо, у меня восприятие полиморфизма от мамочки заложено.

Я обалдел от его высказывания. Прежде всего от того, откуда он знал столько слов. Или, вернее, откуда столько слов знал я. Общение с ен-чунами вспоминалось как страшный сон. Т-ли и И-са, конечно, тоже говорили хорошо (или я понимал их хорошо), но они – боги. А этот дылда, к тому же сам чужеземец? Мне никто и никогда не говорил здесь слова «полиморфизм», а если бы сказал, то я бы ни за что не понял. Откуда же я его знаю?

– Снуп, я ни черта не понимаю. Почему я не могу увидеть? Пускай это новая форма. Пускай новая фактура

Увидел раз – удивился. Дальше – нормально… Или подожди… – Я, кажется, начинал понимать даже без его объяснений. На ум пришло одно сравнение. Давно, еще на старушке Земле, когда все было просто и без приключений, я замечал, что новое незнакомое слово, произнесенное кем-то, часто не воспринимается. Оно звучит по-русски, все звуки его известны, но мозг с трудом его распознает. Приходится просить повторить его раз, а то и несколько, прежде чем становятся ясны все слоги. Возможно, здесь происходило то же самое. Глаза-то видят, да мозг никак не может выстроить законченную картинку. Через какое-то время он научится, прорисует все детали, даст объяснение в известных ему величинах, – и тогда резкость изображения ен-чунов перестанет сбоить. Не факт причем, что полученное изображение будет соответствовать реальности, но мозгу уже будет все равно: он осознал, воспринял, записал. А пока что он мечется, не знает, как идентифицировать эти создания. Подсовывает мне образ китайцев, но этого образа категорически не хватает для полного описания, отсюда и деформации. И, кстати, фокусы с лицом старика Чингачгука – из этой же серии. Что-то было в его мимике, что-то странное и настолько неземное, что мозг тупил и начинал лепить из его лица пятнашки. И ходячие куски мяса в порту: с резкостью проблем нет, а вот с постоянством формы прокол. Отсюда их бесконечное плавление, перетекание. То ли движения их в реальности слишком чужеродны, то ли особенности границ между телом и окружающим пространством чрезмерно своеобразны, – такие, что я даже представить не мог.

– Слушай, Снуп, – осенило меня. – Получается, что и слышу я совсем не то, что ты говоришь на самом Деле, да? Это мне только кажется, что ты такие слова знаешь: «полиморфизм», «фактура». Ты же о чем-то своем лопочешь, я лишь интерпретирую. Так получается?

– Типа того. Я ж говорю, у нас форма сильно совпадает. А форма, дружище, – это почти что самое главное. Предметный мир у нас схож. Местный язык мы оба освоили, база у нас одна. Ну а коли инструменты одинаковые, то на этой базе мы с тобой почти одинаков конструкции строим.

Я аж засмеялся, до того его умничанье складно звучало. С ума сойти! Я понимал его даже лучше, чем Ар

– Ну а как ты такой похожий на меня получился? спросил я.

– Мамочка такого отлепила.

– Да что за мамочка-то? – Он уже сто раз ее помянул.

– Мамочка и есть, – ответил он. – Она что захочет то и отлепит от себя. Видел бы ты, сколько нас разных. Мамочка хорошая, заботливая. – Я вывернул голову чтобы посмотреть на него, не шутит ли. Окуляры перекопа скрывали верхнюю половину его лица, но нижняя выглядела вполне серьезно. «Мамочка». Ну и словечко Какая-то самка, наверное, типа муравьиной королевы. Отлепляет от себя что попало, куски протоплазм А один из кусков случайно на человека похож оказал Правда, только внешне. Да и то отдаленно. Это уж моя богатая фантазия его со Снулом Догом сравнила. Появись Снуп на Земле, его бы сразу под колпак, как уродливого пришельца.

Планета надвинулась тяжелым зеленым шаром.

– Зея Креста, – объявил Снуп. Малахитовые, травяные разводы застилали чарующую даль далекой поверхности. Облака в светлой дымк тянули полупрозрачные длинные полосы.

Корабль ворвался в атмосферу. По поверхности картофелины полыхнуло розоватое пламя. Держась за рукоятки перископа, Снуп по гигантской дуге вел нас вниз. Пятнистая зелень расцветилась камуфляжем. Открылись молочной белизны пятна – уж не знаю, моря или что другое. Земля резко приближалась. Вдали показалась огромная упорядоченная структура – расчерченная сетка сооружений. Мы неслись к ней.

– Здесь живут четверо ч-ра, – заговорил Снуп. – Вообще, большинство из них привязаны к одному месту

Живут небольшими группами, считай, повсюду, везде их встречал. Если куда и летают, то всегда домой возвращаются. И почти все друг друга знают. У них была целая вечность, чтобы перезнакомиться. Если повезет, то местные скажут, как найти твоих приятелей.

– Они мне не приятели, – пробормотал я. – Одного зовут И-са, второго – Т-ли. Меня больше интересует первый.

Снуп промолчал.

Город – я понял, что это был город, – приближался. Начиная взрастать из земли отточенными прямоугольниками, он резко набирал высоту, образуя решетчатый сложный организм. Больше всего это походило на вид небоскребов Нью-Йорка, как если бы в них сбоку всадили еще такой же Нью-Йорк, получив в итоге переплетенный мир перпендикулярных сооружений.

Мы приблизились к нему – и тут же затерялись в огромной трехмерной сети. Снуп уверенно вел корабль вперед, облизывая торчащие поверхности. Строения мелькали расчерченными зеленоватыми конструкциями.

Резко остановившись, мы причалили на широкой открытой площадке. Снуп защелкал переключателями. Желудок еще раз поблагодарил за поездку, и я стал вытаскивать себя по частям на свет божий.

Бледная зелено-серая поверхность площадки казалась металлической благодаря своей твердости и размерам. Кругом все было таких же травянистых оттенков: тянущиеся вверху и внизу прямоугольные галереи, взмывающие под небеса параллелограммы зданий. В Нью-Йорке я, разумеется, никогда не был, поэтому оглядывался вокруг преисполненный удивлением впервые ступившего на Манхэттен туриста, увеличенным Раз этак в триста, учитывая место действия и масштабы города.

Картофелина тяжело ухнула и осела вниз, самой площадки, впрочем, так и не коснувшись, затихла. Снуп выпрыгнул ко мне.

– План такой, – сказал он, вперившись в меня своими глазищами. – Ты стой здесь и восстанавливай здоровье, а я пока разведаю, кто из ч-ра есть в городе.

– Да что мне здесь торчать, – возразил я, глядя н него снизу вверх. – Я иду с тобой. – Мне очень хоте лось прогуляться по этому городу, поглазеть на гигантские сооружения, посмотреть, что здесь за обитатели.

Заостренное личико Снупа заострилось еще больше…

– Ты стоишь здесь и восстанавливаешь здоровье, – повторил он спокойно. Вдруг оскалился – черная дыра рта сверкнула темно-красным. Я аж вздрогнул. – Я знак! тебя ничтожную часть своей жизни, – продолжил Снуп, – и с легкостью перестану тебя знать в случае необходимости. Я не знаю, какие у тебя дела с ч-ра, но с богами я шутить не собираюсь. Я, так сложилось, не бессмертный и всегда об этом помню, когда с ними общаюсь. Меньше всего бы мне хотелось стоять рядом когда вы будете о чем-то там своем разговаривать. Третья сторона в общении с богами очень просто может оказаться лишней. Так что…

– …Я стою здесь и восстанавливаю здоровье, – сказал я и выдержал взгляд его вдруг ставших такими серьезными глаз.

Я прождал его битых три часа и извелся вконец. Не рискуя отходить далеко от корабля, я топтался то здесь то там, нарезая круги по площадке.

Город жил неспешной суетой полусонного муравейника. В отдалении проплывали такие же бесформенные, как и картофелина Снупа, корабли. Снизу тоже копошилась жизнь: летали округлые куски транспорта! туда-сюда, маленькие точки живых существ ползали по| зелени сооружений. Окружавшее меня движение походило на расслабленную жизнь воскресного города утром. Вдобавок желтоватое небо дарило земле летнюю теплоту.

Недалеко от меня взвивались вверх две мощные стрелы циклопического сдвоенного небоскреба, верхушка которого даже не просматривалась. Между стрелами ниспадали каскадом полупрозрачные светло-голубые ярусы. На открытых площадках и галереях виднелись местные обитатели. Разглядеть их хорошо не получалось: несмотря на кажущуюся близость, огромные поверхности стрельчатого сооружения находились в нескольких сотнях метров от меня.

Дорожка с площадки, по которой удалился Снуп, уходила широкой спиралью внутрь еще одного великанского небоскреба, соваться туда я не хотел. В таком переплетении зданий, галерей и пандусов заблудиться можно было в два приема.

От нечего делать я пялился на обитателей стеклянных галерей. Кто они? Ен-чуны? Плавленые? Или кто-то еще? Они и знать не знают, что та маленькая одинокая фигурка рядом с кораблем на платформе соседнего сооружения – человек с далекой планеты, которая мало того что черт-те как далеко, да еще находится во внешнем пространстве, куда этот замкнутый мир не имеет выхода.

Подобные столкновения реалий всегда поражали меня. Но на Земле они имели свой, небольшой, масштаб. Здесь же глобальность совершавшегося приводила мои мысли в экстатическое состояние удивления и волнения. Прямо сейчас реальность, которую можно было увидеть, услышать и даже пощупать, содержала в себе немыслимое соотношение величин: гигантское расстояние между моей родиной и замкнутым миром ч-ра, странные, трудновоспринимаемые формы жизни, огромный город. Соизмерение их с собой, с тем запасом знаний, что я имел, приводило в трепет. Банальные вещи, наполнявшие мою жизнь на Земле, через меня, через мою память соприкасались теперь с абсолютно непохожим на них миром. Я помнил зрительно, в тактильных ощущениях, на слух много простых предметов: шоорох коробка спичек, щелканье ножниц, кнопки на пульте телевизора. Помнил песок и асфальт, облупленную краску, утренний аромат свежих огурцов и обжигающие капельки жира в густом борще. Ни одна из этих Вещей не имела ничего общего с тем, что окружало меня сейчас. Окажись они здесь – и это выглядело бы нелепо, смешно и даже чуть-чуть стыдно. Но разве вещи хранящиеся в моей памяти, теряли свою ценность из-за того, что оказались недоступны и недостижимы? ВЯ они продолжали существовать там, на Земле, и знать знали ни про ен-чунов, ни про кошмарного Сохаба-Д ни про бессмертных ч-ра. Их ценность от этого не уменьшалась. Просто про нее здесь не было известна. Но я сам, как человек, как живое существо с чувствами с памятью тридцати лет, заполненной людьми, событиями, вещами, я сам был выражением этой ценности. Я словно служил иноземной единицей измерения окру жающего мира, как если бы кто-то вдруг решил измерить шесть соток садового участка средней полосы России в акрах: «Есть у меня две сотые акра, домишко, два парничка поставил, клубники четыре грядки, смородина, еще бы скважину хорошо сделать…» Изумление происходящим достигало таких размеров, что находилось в одном шаге от преклонения перед силами, создавшими такой мир, или же самим миром, родившимся таким неописуемо величественным, совмещающим несовместимые вещи.

Размышляя, я незаметно отошел довольно далеко от корабля, пройдя по парящему в вышине пандусу. Узорчатое переплетение связей перекрывало огромное пространство, поддерживая конструкции и открывая ошеломляющий вид вниз, к подножию сооружения, которое терялось в сумраке. Сто этажей, триста? Земные мерки тут явно не работали. Руки сжали перила, я любовался высотой с замиранием сердца.

Вдруг сзади послышался шум. Я оглянулся. – Беги! – коротко бросил мне Снуп, толкнув волной воздуха. Смешно переставляя ноги, сгибающиеся! где попало, он бежал на олимпийский рекорд и за пару секунд, что я тупил, почти достиг корабля. Осознав, что за просто так ни один нормальный человек рекорды не устанавливает, я рванул за ним, опасаясь вдобавок, что он решит «перестать меня знать» и свалит в одиночку Преследователей я не видел, но особо и не смотрел, решив, что призыв олимпийского чемпиона заслуживает условного доверия. Едва ли не побив рекорд Снупа, я запрыгнул в корабль, который уже трепетал и пружинил перед прыжком. Щелкнул люк – и Снуп рванул корабль вверх, вдоль стеклянных ярусов галерей. Они промелькнули блеснувшей полосой, а мы уже пожирали пространство, удаляясь от города.

– Я так и знал! Так и знал! – Бедный Снуп изводился почем зря. – Не зря я предостерегся! Чуял, что могут быть проблемы! Слышишь?

– Не глухой, – ответил я намеренно спокойно. При посадке у меня не было времени устроиться поудобней и теперь я полулежал, упираясь ребрами в острый угол металлического короба и задрав правую ногу вверх коленкой внутрь.

– Чтоб тебя разорвало! Лучше бы ты к Сохаба-ра свалился. И кто меня дернул к ч-ра идти? – Снупа чуть не корежило. Но корабль он вел уверенно: желто-зеленая пустынная степь проносилась под нами размытой акварелью. Скорость картофелины была огромная.

– Ты расскажи, что случилось, – сказал я, – я вместе с тобой поохаю, вдвоем веселее. И что ты нервничаешь? За нами никто не летит. – Я лежал головой вперед и сквозь прозрачную боковину видел краем глаза убегающий от нас горизонт. Гигаполис исчез вдали, за нами никто не гнался.

– Не летит? – Снуп оторвался от перископа и поглядел на меня с жалостью и ненавистью. – Если бы летели, то ты бы уже не со мной разговаривал. Трассировку нашего маршрута они моментом определят, наверное, уже определили. Откуда мы, когда, что за корабль. У нас времени на три мысли: что делать, какие шансы и откуда ты такой взялся.

– Ну так бросай меня и кончай стонать! – Меня взбесило его нытье, тем более что я не знал произошедшего с ним. – Давай, тормози пепелац. До свидания!

Глазки Снупа сузились в вертикальные щелочки.

– Молодец, смелый, – промолвил он. – С удовольствием высажу при первой возможности. Но сейчас ищут меня, а не тебя. И ты мне пока пригодишься.

– В качестве откупа?

– Угу, – откровенно признался Снуп.

– Замечательно. – Я был практически спокоен. Единственное, что я видел, – это истерика Снупа. Н было ни погони, ни страшных выстрелов, ни взрывов.

– Предлагаю решить вопрос номер один, – заяви, я, намереваясь придать разговору конструктивное на правление. – Что делать?

– Я понятия не имею! – воскликнул Снуп, с ход отметая конструктивность. – Они знают наш маршрут знают, где мы. Если они сразу рванут за нами на свои рейлах – нам крышка.

Глядя на его потерянное от паники лицо, я вдр ощутил неприятный укол беспокойства.

– Кто «они»? – быстро спросил я.

– Ч-ра.

– Что ты им сказал?

– Я ненароком упомянул в беседе тебя. Именно ненароком! Вроде как слышал от друга приятеля одного знакомого: кто-то ищет Т-ли. Мамочка, прилепи меня обратно! Как они напряглись сразу! Я аж похолодел. Слово за слово, пытаюсь отболтаться. Куда там! Они словно гарпун в живот всадили: начали ходить вокруг да около, вытягивать всю подноготную. Такая игра началась! Я туда-сюда, как бы, думаю, отцепиться. Вдруг понимаю: все, попался, конец. Вида не показываю, болтаем о том о сем. Мгновенье улучил – отошел. Сразу прыг! – на соседнюю галерею, потом наверх, пото вниз, бежал так, как сроду не бегал… – Он посмотре на меня. – Кто ты? – спросил он таким тоном, как будто ожидал услышать в ответ: «Твоя смерть!»

От его рассказа я чуть не вскипел. Кровь запульсировала в ушах. Матерь божья! На черта я древоликим сдался? Тем более они должны были считать меня мертвым.

– Ты сказал им, что я жив? – спросил я.

– Конечно, нет! Я вообще им не черта не сказал. Но сейчас думаю, от этого только хуже. Они понимают, что я юлил. И наверняка знают, что на корабле нас двое… Вывод сделать несложно.

– Ч-ра, с которыми ты говорил, кто они? – быстро спросил я.

– Кто… – Снуп не знал, что сказать. – Обычные боги, их четверо в этом городе. С двумя я как-то общался… Не знаю, обычные ч-ра, такие же скользкие, как и все остальные бессмертные…

Так… Значит, мой разговор с Т-ли и И-са стал известен остальным древоликим. Зачем? Что-то там было важное. Ари? Неужели все дело в Ари? Как вцепился в нее И-са, когда узнал, что она способна общаться с душами существ! Словно было в этом нечто невероятное и невыразимо ценное. Что же они хотят? Боятся, что я стану искать Ари и помешаю? Бред! Каждый из них в силах убить меня. Ожить я, возможно, и оживу, черт меня сейчас знает, но в стычке с ними смерти мне не избежать. Почему же они боятся? Или Ари перестанет делать что-то, если я найду ее? Но что? Зачем она понадобилась И-са?

Мысли неслись со скоростью меч-рыбы, неуловимыми чуть заметными поворотами корпуса набирая скорость. Снуп медленно положил руки на перископ, повернул рукоятки.

В чем смысл страхов и желаний древоликих? В бессмертии. Я уже думал об этом раньше. Точнее, в угрозе бессмертию… А почему только И-са заинтересовался Ари? Т-ли было явно наплевать на нее, он остался полностью равнодушен к ее способностям. Ничего не понимаю!

Я закусил губу. Снуп повернул ко мне голову.

– Я предлагаю… – начал он, но я резко поднял ру-ку, обрывая его и прося не мешать.

И еще башня. Т-ли заинтересовался башней, но постарался не подать вида. А И-са? И-са про башню не слышал, он в это время охотился в море. А при чем тут оашня? Башня! Кругом одни башни! И Снуп попал в ЭТотмир через башню…

– Как ты попал сюда через башню? – крикнул я.

– Я говорил уже… – начал он. Я перебил:

– Как башня оказалась во внешнем мире?

– Это одна из станций ч-ра. Когда эти умники пр' думали, как свернуть мир в клубок, они понастрой, вокруг своей системы станций, с помощью которых один замечательный день…

– Все станции остались снаружи? – оборвал я.

– Да. Мир свернулся, прихватив с собой огромную часть окружающего космоса. Ч-ра были внутри – стали бессмертными богами. Обитатели всех внешних систем которые засосало, попали в эту тюрьму без бонуса вечной жизни. Станции остались во внешнем мире, разбросанные по всему космосу. Через них немало тварей попало сюда с тех пор. И я в том числе…

«И пришел Эй-сан, и собрал всех богов. И построй ли боги тысячу башен, и открыли дорогу из начала в конец…»

Построили станции, замкнули мир. Станции окружали пространство, которое свернулось. Они остались снаружи, но сохранили связь с тем, что внутри. Связь с чем?

– Существуют внутренние станции?

– Нет. – Снуп сморщился, как от зубной боли. – Я убил на их поиск лучшее время своей жизни. Я думал что если попал сюда через станцию, то и уйти смогу тоже. Я ничего не нашел. Сейчас я просто ищу ход наружу, мне кажется, должны быть разрывы в пространстве… Но, возможно, их тоже нет… – Он сник, глаза будто потухли. Но вдруг дернулся и рванул к себе перескоп. Раздались два непонятных мне, коротких, как выстрелы, слова. Я быстро посмотрел на убегающую под нами степь. Ничего не увидел.

– Нам конец, – прошептал Снуп. – Они летят занами.

На горизонте что-то было, незаметное, как пылинка на мониторе, но цепляющее глаз. Очень далеко. Учитывая скорости здешнего транспорта, радости от этого не прибавлялось.

– Есть что-то, связанное с башнями, – затараторил чего боятся ч-ра. Ты искал, ты должен знать. Чего они боятся? Я был на одной странной башне. Я не думаю, что это станция. Но Т-ли испугался. А теперь испугались остальные древоликие. Ты должен знать!

В глазах Снупа сквозь ужас проступило непонимание.

– Думай! – заорал я. – В этом чертовом месте все должны были думать об этом с самого первого момента! Выход уже сто раз должны были найти! Сотни тысяч лет миллионы существ искали выход! Если он есть, то все про него знают!

– Да ни черта никто не знает! – закричал и Снуп. – Может, раньше и искали, а сейчас всем безразлично! «Откуда уйдешь – туда придешь!» Все твердят одно и то же, как идиоты. Это стало мифом, пойми! Потомки выживших в эксперименте всерьез считают ч-ра богами. «В небесах Черута-ра, на ней три Сохаба-ра», «Башня-с-тысячью-дверей», «начало и конец всех дорог», «и пришел Эй-сан». От этой бодяги меня первый раз стошнило, когда ты про здешний мир и знать не знал… – Он снова прильнул к перископу. – Все… – прошептал он.

Пылинки на горизонте превратились в маленькие голубые точки, оторвать от них взгляд стало невозможно.

«И пришел Эй-сан…» При чем тут Эй-сан? Куда пришел? Никуда он не приходил, жил себе, поживал, научные эксперименты ставил… Что-то еще было… Я не мог уловить, в памяти что-то проскользнуло.

– Стой! – снова крикнул я. – Какая еще «Башня-с-тысячью-дверей»?

Снуп посмотрел на меня скучно и безразлично. Похоже, он считал меня идиотом, интересующимся перед гибелью всякой ерундой.

– Ну башня, в которую все станции соединились, – скучно проговорил он. – Станции снаружи остались, пространство свернулось. Внутри пространства эти же станции в одной точке слились…

– Ты в ней оказался после перемещения?! – Я не Мог поверить, что разгадка так близка.

– Нет, – так же скучно ответил Снуп. – Наружи станции забрасывают в разные места. Я расспрашивал бедолаг, попавших сюда случайно, таких же, как я абсолютно хаотично. Никакой системы в перемещении.

– Ты думаешь, что этой башни нет? – Я извивал от того, что не могу схватить его за плечи и начать трясти, выбивая ответы на вопросы.

– А я откуда знаю? Это же миф… Ты правильно сказал: если бы выход существовал, его бы сто раз успели найти… – Снуп сник.

Я выдрал ногу из щели, подогнул руку, выдохну. Как угорь средь коряг, я извернулся в тесноте кабины подполз к месту Снупа.

– Слушай меня, охотник за потерянным ковч гом, – проговорил я ему, гипнотизируя глаза в глаза. Древоликие ищут меня, потому что боятся за свое бессмертие. Я могу раскупорить этот мир, понимаешь. Я был в очень странном сооружении и рассказал о этом Т-ли. Теперь они ищут меня, значит, я рассказа что-то очень важное. Я понятия не имею, как я мог раскупорить мир, зато ч-ра знают. Они боятся, что я до берусь туда, куда не следует, нажму красную кнопку, и тогда мир снова станет нормальным, а они – нормальными смертными. Ты понял? Я прошу тебя: побыстрей придумай, как нам спастись. Ч-ра уже близко, а мне еще надо найти свою девушку, прежде чем кнопки жать. Ты столько лет искал выход, так вот, считай, что нашел. Только не испорти все в самом конце, хорошо?