Текст книги "Повестка в космос"

Автор книги: Максим Лучинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

3

– Что? Кто? – В темноте кто-то был. Шум, движение заполнивших пространство тел. – Ари! – спохватился я. Она была рядом.

– Хозяева, лечить срочно надо! – Голос в темноте – пугал только своим присутствием. Умоляющие интонации блокировали угрозу, охвативший тело страх растворялся.

– Кто здесь? – Я поднялся, очумевший ото сна. Ночные видения еще не отступили, и приходилось напрягаться, чтобы отсечь сон от реальности. – Какого черта!

– Лечить девушка идти быстро! – просил голос. Похоже, ен-чун. Откуда? Зачем?

Ари скользнула по руке накидкой, поднялась. Покачнувшись, я встал вслед за ней. В кромешной тьме присутствие в тесной каморке постороннего раздражало и пугало. Я боялся наткнуться на него, боялся за Ари.

– На выход! – крикнул я. – Что ты здесь толчешься? – Полог тут же колыхнулся, тусклые осколки света прорвали мрак, незваный гость вышел. Мы следом.

Ночь встретила влажной прохладой. Царила почти полная тишина, плескалось море. Похоже, мы не проспали и пары часов. Умерший город тонул в глубоком сне.

Перед входом маячил старый ен-чун. Я даже не старался разглядеть его, лишь оглядывал темнеющий контур.

– Девушка идти быстро спасать! – повторил он.

– Куда быстро? – буркнул я. – С ума, что ли, шел? Ночь на дворе! Утром приходи…

– Утро нельзя, быстро надо! – возразил ен-чун. Очень быстро! Девушка спасать!

– «Девушка спасать»! – передразнил я. – Куда о пойдет в такую темень?

Ари прикоснулась к моей руке. Я замолчал.

– Идти, идти быстро, – бормотал ен-чун. Он I двигался, смиренно стоял в стороне, явно не желая вь| звать неудовольствие. Да я и не сердился больше.

– Надо идти, – прошептала Ари. Я сжал ее пальцы Она склонилась ко мне. – Не волнуйся!

Я вздохнул. Дьявол! Выспаться не светило.

– Надо так надо, кто бы возражал, – пробормотал; я. – Я с вами. Ну, куда идти?

Ен– чун быстро развернулся, тут же забыв про смиренность, и быстро-быстро засеменил прочь. Мы с Ари двинулись за ним.

Луны не было. Бесполезно мрачнело небо невидимой в ночи желтизной, лишь яркий свет звезд из дыры в космос не давал оступиться и покалечиться.

С причала ен-чун свернул направо. Мы очутились в хаосе городских построек. Узкие проходы, загроможденные веранды. Кое-где сверкала открытая вода. Балки, щиты, ступеньки. Трепыхались вывешенные тряпки, хлопали под ночным ветром навесы. Кое-где виднелись темные кули спящих под открытым небом обитателей.

Ен– чун шустро передвигался в темноте, нам же с Ари приходилось осторожничать. Мудро решив, что той ропить нас не стоит, ен-чун терпеливо дожидался, пока мы его догоним, и припускал дальше. Мысль о дороге назад не делала меня счастливым. Полных размеров надводного города я не знал, с высоты портового причала его конец не просматривался. Если китаец решил отвести нас в какой-нибудь здешний Чайна-таун, то вернуться мы рисковали только завтра к обеду.

Чем дальше мы забирались в глубь города, тем теснее становились проходы. Свет с нами практически попрощался, и я ориентировался лишь на спину ен-чуна. Наконец, узкая лестница привела нас на низкую веранду, и я понял, что это конец пути. Мы находились далеко-далеко от порта и нашего жилища. Пути назад я не мог представить даже примерно.

– Ну и куда ты завел нас, Сусанин? – пробормотал я остановившемуся проводнику. – Из этой дыры следующий шаг только в преисподнюю.

– Здесь, – сказал китаец.

Белым пятном Ари проскользнула в узкую щель входа. Руками я нащупал дверь и пробрался следом. О, мой бог! Да тут был свет!

За перегородкой, заслоняющей часть сплюснутого, помещения, похожего на нору, мерцало что-то желтое, раскрашивая стены и потолок в размазанную освещенную грязь.

Ари успела скрыться, я ссутулился под низким потолком. Приведший нас ен-чун тоже прошел за перегородку. Я заглянул туда.

Свет шел из маленькой точки, лежащей на низком столике. Рядом со столиком на толстой подстилке вытянулось безжизненным бревном длинное жилистое существо. Оно было прикрыто грязной простыней, полупрозрачной от слизистых выделений. В лицо ударила страшная вонь, я зажал нос, судорожно вдохнув воздух ртом.

Ари уже что-то делала с верхней частью урода, прощупывая ее пальцами. Господи, как ей не противно… Я вдруг заметил в тесном пространстве комнатушки еще двоих ен-чунов. Еле заметными пятнами они проступали в дальнем углу каморки, скрытые за слепящим светом сверкающей точки. Что они все здесь делают? Какого черта торчат в этой вони и смраде?

Я развернулся и быстро вышел на улицу. После гнилостного запаха больного даже спертый воздух города вызвал облегчение.

Перила веранды скрипнули под моим весом, но Удержались. Опершись о них, я пялился в темноту. Со всех сторон окружали черные стены. В неровные разрывы построек заглядывало небо. Глухая тишина накрывала город.

Сзади послышался шорох. Наш проводник вышел за мной.

– Что это за тварь? – спросил я, имея в виду больного.

– Житель.

– Да кто он? – переспросил я. – Я не видал таких здесь.

– Таких мало. – Ен-чун был немногословен.

– А откуда он?

– Не знаю. Давно тут живет.

Я только вздохнул. Оглянулся на вход, где там Ари Ен-чун что-то засуетился.

– Мы пойти отдохнуть. – Он подошел ко мне. Я отвернулся: с близкого расстояния туманный облик ен-чуна вызывал резь в глазах. – Лечить не мешать. Отдыхать можно! – проговорил ен-чун и, цепляя меня взглядом, стал спускаться по лестнице вниз. Помедлив секунду, я шагнул за ним.

Нырнув под помост, ен-чун повел меня в темноте по извилистому ходу. Через минуту, спасшись от десятка нависающих сверху балок, я оказался в невысоком широком помещении. Здесь тоже был свет. Горящая точка, такая же, как в хижине наверху, бросала круг огня в давящий мрак. Похоже, в чреве города кое-где жизнь теплилась и по ночам. Надо будет узнать, что это за источник света. И выпросить такой себе. Нам бы с Ари он чертовски пригодился.

В отдалении виднелись темные фигуры ночных посетителей. Они сидели вдоль стен, и разглядеть их было невозможно. Один из них увлеченно трапезничал, снимая с дощечки, стоящей перед ним, бесформенные кучки чего-то съедобного.

Мой ен– чун обменялся с присутствующими тихими фразами. Пригласил меня сесть у стены. Я опустился на пол, на подстилку. Тут же передо мной явилась дощечка с горками темновато-белого цвета. Китаец пригласил меня угоститься, сел рядом. Приниматься за еду не торопились. Я продолжал оглядывать помещение, проводник что-то копошился.

Наконец, выдержав достойную паузу, начали трапезу. Отведали по кусочку, потом по второму.

– Хороший ер-бинь, – заметил ен-чун. – Жалко, местные воды пусты едой.

– Да, ер-бинчик не плох, – кивнул я. Про такое животное я в первый раз слышал, но на вкус действительно оказалось достойно.

Черт его знает, сколько Ари провозится с тем дылдой. Я бы с удовольствием забрал ее и отправился домой прямо сейчас. Однако еда оставалась для нас самым острым вопросом, и отказываться от угощения было глупо. Чем больше я съем, тем больше смогу отдать Ари из следующей своей «зарплаты». Я решил временно перестать ворчать. В конце концов, ен-чун вел себя исключительно тактично и благожелательно. – Что, ты рыболовством промышляешь? – спросил я, поддерживая беседу.

– Груз корабли доставать, много работы, – ответил он.

– Понятно. Значит, коллеги мы с тобой, грузчики. – Я взял еще кусочек ер-биня. – Похоже, большинство местных жителей только погрузкой и занимаются… А скажи, дружище, – заинтересовался я, – что за место здесь? Все разгружаются, погружаются, прилетают, улетают. Для кого все эти грузы?

– Здесь центр мира. Улетишь отсюда – прилетишь сюда. Мир конец здесь. Хорошее место. Удобно привезти, удобно увезти. Бесконечно дорога возвращаться назад. Со всего мира. Менять хорошо!

– Ага… вот оно как… – Я поразмыслил. – Слушай, а другие центры мира есть? Какие еще есть миры? Мне бы знаешь что? Может, ты слыхал, я уж стольких спрашивал… Маленькие злые солнца, знаешь таких? Летят маленькие солнца и все сжигают по пути. Что скажешь? Много маленьких солнц! Очень много!

Ен– чун помолчал.

– Нет, – наконец сказал он. – Не знаю маленький

солнца. Большой солнца есть. Темный солнца ест Пустой край без солнца есть. Маленький солнца – не Другое – боги знают.

– Ладно, – пробормотал я. – А не встречал та круглых высоких существ с дырками в теле? Они мо красиво петь, могут вещи создавать звуком. Одни из н синие, другие – желтые. Высокие!

Но истантов ен-чун тоже не знал. Я, собственно, особо и надеялся. Все это время я постоянно расспраш вал каждого встречного-поперечного о Земле, о Красных Зед и всем прочем. Видели? Слыхали? Знаете? ни местные жители, ни существа с кораблей ничего не знали.

Возможно, Ари права: нам стоит податься куда-нибудь еще. Если уж тут никаких зацепок, то смысла здесь задерживаться нет. С другой стороны, лететь наобум же не богатого ума идея. Вселенная бесконечна (крайней мере, по нашим с Ари меркам), а значит, и поиски в ней могут быть бесконечны. Я все еще жил представлениями о мире, где изведан каждый закоулок, где составлены подробные карты всего на свете и где, даже заблудившись, есть шанс выйти в конце концов к цивилизации. Из-за этого въевшегося в плоть и кровь мироощущения мне не получалось почувствовать себя потерянным, почувствовать так, как это случалось в детству когда неизвестный мир обступал со всех сторон и был! до безумия страшно оказаться в нем одному, без поддержки больших и всесильных взрослых.

И сейчас мне все еще казалось, что у нас с Ари есть шанс отыскать родину, что кто-то знает о ней, слышал что где-то лежит большой и подробный атлас, где точнее указан путь в наш мир и даже расстояния подписаны.

Закончив трапезу, я откинулся назад, расположившись поудобнее на жесткой подстилке.

– А вот скажи, – спросил я ен-чуна, – где ближай ший большой порт? В какой стороне? Много ли в округе обитаемых планет?

– Нет порта. Один здесь есть. – Ен-чун тоже наелся, голос его чуть сменился, поубавилось тресков и скрежета. – Отсюда улетел – сюда прилетел. – Ему, похоже, очень нравилась эта фраза. Я не раз слыхал ее в разговорах и раньше.

Ну а если я не хочу возвращаться? – спросил я. – Погостил – и будет. Дальше хочу лететь. Кто у вас в соседях? Да вообще, сколько у вас обитаемых планет в системе?

– Соседи непонятно. Что планета? Земля одна, ты на ней стоишь. Куда лететь?

– Корабли же улетают куда-то. Куда?

– Дальше в мир. Все в мире!

Черт! – ругнулся я. Мне не хватало знания языка, чтобы донести до него свою мысль. – Ну смотри, – налгал я с самого начала, – есть ваша планета. Вот она, мы на ней стоим. Рядом – еще планеты. Все они кружатся вокруг солнца вашего. Ты сказал, что есть другие солнца. Расскажи, кто там живет, какие там главные города. Мне нужно место, где бы много путей пересекалось, так я быстрее смогу найти то, что ищу.

– Другие солнца сюда светят. Земля одна, с разных краев – разные солнца. Улетел туда – опять на землю попал.

– Да как же так? – не понял я. – Корабли же улетают отсюда. Был здесь – улетел. Как же ты снова здесь очутишься?

– Всегда здесь! – кивнул ен-чун. – Мир один. Все концы здесь в один.

«Э, брат! Да что с тобой толковать», – подумал я. Школ здесь нет, глубокое Средневековье. Что эти аборигены могут знать о космосе, всю жизнь проработав на разгрузке?

– Да, – пробормотал я. – Низкий у вас тут уровень просвещения, что сказать. Знай, дружище, что мир твой не один. Миров много. И можно идти от мира к миру, от планеты к планете, от солнца к солнцу. Космос бесконечен… наверное… Уж абсолютно точно, что здесь у вас не пуп земли, а так, перевалочный пункт… А ты говоришь «концы здесь»!

– Нет значение нельзя сказать! – Ен-чун провел конечностью сверху вниз, рассердился, что ли… – Меня не может быть много, я всегда один. Мир только один. Здесь начало, здесь конец. В небесах плыть Черу-та-ра. На ней три Сохаба-ра, на них – земля. Небо закрывает конец начала. И нет ничего, кроме этого! Я аж поперхнулся.

– Чего-чего? – вытаращил я глаза, прокашливаясь. – Ты что же, рассказываешь мне сказку про черепаху, на которой три слона стоят, а на них земля? Матерь божья… – Я, конечно, слыхал об общности реликтовых мифов в разных концах земли. Но чтобы в другой галактике дьявольское существо с туманным обликом начало мне рассказывать про черепаху, на которой земля держится! Это уж слишком!

Я поднялся. Бессмысленность происходящего привела меня в бешенство. Тупость ен-чуна, уперто стоящего на своем, раздражала. А его объяснение устройства мира добивало вконец.

– Идем! – Я резко двинулся к выходу. – Нечего мне мозги пудрить! Черута-ра, чтоб тебя… – Ен-чун быстро скользнул за мной.

Темнота тут же ударила по лицу, я резко остановился. Как глупо. Ощущая себя всесильным в злобе, я мгновенно стал беспомощным в окружающей ночи.

Ен– чун прошелестел рядом. Я двинулся за ним, на выход.

За время, что мы провели за ночным обедом, погода испортилась. Ветер принес с моря мокрую туманную мглу, о крыши домов шелестел мелкий дождь. Да уж, ночка удалась на славу! Руки в карманы – и я засеменил позади фигуры проводника. Мы вернулись назад.

Оказавшись на веранде, под навесом, я встряхнулся, как собака, стер воду с лица. Отправился посмотреть, как там дела у Ари.

Девочка сидела чуть поодаль от больного. Лечение, похоже, закончилось. Существо по-прежнему лежало без движения, ему заменили покрывало на новое. Из-под края полога свисала неровная бахрома то ли кожи, то ли отростков. На голову, или что там у него, я старался не смотреть, – непонятный бесформенный кусок, не возникало ни малейшего желания искать в нем глаза, рот, пытаться угадать хоть что-то, похожее на человеческое. Страшного запаха больше не было. От тела исходил приглушенный стук: тук…тук… Я сморщился. Убогая комнатушка выглядела мрачно, остатки вони, казалось, пропитали весь дом. Горящая точка на столике раскрашивала стены угрожающими тенями. Пригибаясь, я подошел к Ари.

– Ты как? – спросил я. Присел на корточки, накрыл ее ладошки. – Идем? На улице дождь. Пойдем быстрей домой!

– Подожди. – Ари кивнула на существо. – Надо дождаться. Еще немножко. – Она чуть подвинулась. – Посиди со мной…

Я сел и прижался к ней, обхватив за плечи. Проводник маячил в проходе. Два других ен-чуна по-прежнему прятались в дальнем углу. Я опасливо оглянулся на них.

– Что это за дылда? – спросил я Ари про больного.

– Чужеземец. Он совсем из другого места. Идт-ет-ста. Этот мир не его. Я видела его желания. Это место убило его. – Ари помолчала. – Он словно попал в ловушку.

– Ты спасла его? – осторожно спросил я.

– Он постарается узнать больше. Но я не знаю. Думаю, он все равно уйдет отсюда.

– Да уж… – вздохнул я. Мне кажется, в этот миг я понял главную проблему космоса. Непонимание. Жить окруженным намеками, трудноулавливаемым смыслом, одним знакомым словом из десятка – адское мучение. Будто постоянно налетаешь всем телом на бетонную стену, и бессильное желание пробиться сквозь нее мучительно ломает всего тебя. Попытка вытянуть хоть какие-то сведения из тупого ен-чуна висела в памяти досадным утомительным грузом, а тут еще самый близкий человек на свете говорит что-то непонятное. Но Ари не человек…

Ари – не человек. Эта мысль застревала в голове, резала слух своей чудовищностью. Я обнимал теплое тело, чуть не дрожа от восторга прикосновения, а холодный ум тупо долбил в голове: «Это – не человек. Это нечто другое. Совсем, совсем другое…» Я сморщился как от боли.

– Гри-и-ша? – Ари почувствовала мое состояние, повернулась. Я ощутил волну тепла, хлынувшую на меня. – Что?

– Ничего. – Я через силу улыбнулся. – Все хорошо.

– Ты плохо, я чувствую тяжело…

– Не волнуйся, все нормально. – Я не хотел грузить ее своими страшными мыслями. – Все хорошо. Тут просто… Просто я с ен-чуном этим говорил, хотел что-нибудь разузнать. Но он ничего не знает. Они словно вй Средневековье живут. – Я помолчал. – По большому счету тут и есть Средневековье. Уж не знаю, откуда они космические корабли взяли, но во всем остальном тут дыра дырой. Никто ничего не знает. Даже капитаны кораблей знают только порт отбытия да порт прибытия. Словно у них мозги обрезанные: знаю то, что вижу, а больше и нет ничего. Ума не приложу, куда мы можем податься…

Больной вдруг дернулся под покрывалом. Я отпрянул, так как сидел, чуть не касаясь его. Неведомое тело вспучилось дугой, заскрипело мучительным напряжением. Ари метнулась к нему. Я отвернулся, не в силах смотреть, как она прикасается к этому куску темной чужой плоти, что-то давит, что-то делает.

Но все быстро закончилось. Существо замерло, Ари отвела руки.

– Хорошо. – Ари обратилась к двум ен-чунам поодаль: – Ему лучше. Я могу сделать только это.

Они приблизились. Два маленьких размытых китайца. Как близнецы.

– Саниба-ра спасибо! Идт-ста жить, хорошо! Сани-ба-ра всегда уважать!

– Идем! – Я потянул Ари за руку. – Мне невыносимо здесь.

Китайцы засуетились.

– Саниба-ра всегда уважать! – Один протянул большой темный предмет. – Саниба-ра взять спасибо!

– Что это? – спросил я. – Подожди-ка… Черт, сало!

– Надо взять. – Ари поклонилась китайцам. -

Спасибо.

– Сало! Меня тошнит от него… Какого черта! Эй, слушайте! – Я показал на огонь. – Такую штуку хочу! Сало ешьте сами, сало полезное, вкусное! Огонь хочу!

А китайцы даже обрадовались. Шмат сала тут же исчез. Один из них отошел в дальний угол и вернулся, протягивая мне что-то. Из размытости, режущей глаза, проступили пальцы, ладонь. Прищурившись, я разглядел темный кусочек в руке ен-чуна. На ощупь он оказался как пластилин, мягкий, чуть масляный.

– Что делать-то? – спросил я.

– Сжать! – ответил китаец, и тут же у меня в руке вспыхнул свет.

– Клево! – Я обалдел. Пластилин горел неярким огнем, слепящий ореол окутывал его поверхность. – А выключить? – Но я сам догадался, размял кусок пальцами, и он мягко погас. – Шикарно! – Ну, теперь у нас с Ари дома будет люстра.

– Он как, на батарейках? Или от трения? – спросил я ен-чунов. Они непонимающе молчали. – Ладно, – махнул я рукой. – Забудьте. Потом, если что, зайду к вам, отремонтируете. Спасибо огромное! Видала? – обратился я к Ари. – Вот это вещь!

– Ты ребенок, зачем огонь? Я хорошо вижу.

– Ты видишь, а я – не вижу. Мы вечно в темноте, как кроты, сидим. А сейчас люстру повесим, можем даже новогоднюю гирлянду сделать: нашинкуем эту фиговину и развесим на нитке. Ого!

Ари сморщилась, глаза ее сузились. Смеется, что ли? Я никак не мог научиться различать ее мимику. Правда, чувствовал, что настроение у нее сейчас хорошее.

– Ладно, идем! Надо еще выспаться до завтра. – Мы затолкались ко входу.

Дождь по– прежнему строчил мелкими стежками. Кисель тумана покрывал низкие строения почти с головой. Стоя на высокой веранде, нисколько не хотелос спускаться в мокрую темноту улиц.

– Мин-са домой проводить! – Один из близнецов показал на нашего проводника. Тот ждал у лестнице вниз.

– Угу, – пробормотал я, поеживаясь. – Сейча пойдем…

Шумели капли, с навеса текли струйки воды. Сквозило сыростью. Оттягивая момент окунания в промозглую ванну непогоды, я спросил близнецов:

– Слушайте, а может, вы знаете, куда отсюда податься, а? А то здесь не больно весело: океан у вас наклонный, неправильный, дыры в космос непонятные. Да и сало здешнее не слишком хорошо, я знаю места, где его лучше делают… А? Где тут ближайший порт международный? Не в курсе?

– О чем говоришь? – спросил один из ен-чунов. – Что хочешь?

– Места хочу, где людей много. Много людей разных. Чтобы из разных миров люди были. С разных планет. Где у вас международные порты? Как я понял, здесь у вас какой-то местный порт, локальный. Мне нужно место, где бы со всего космоса корабли встречались.

– Это место правильно! – ответил китаец. – Одно место, отсюда ушел – сюда пришел…

– Дьявол вас разбери! – пробормотал я.

– …Куда хочешь? – продолжал ен-чун. – Можешь уйти. Сюда вернешься потом.

– Да не хочу я возвращаться, что пристали? Если в ничего, кроме этого места, не знаете, то это не означает, что других мест нет. Неужели не понятно?

– Боги знают, – промолвил близнец. – Ен-чун знает только то, что есть. Мир есть, ничего другого – нет. Не знаем, что ты хочешь. Ты уйдешь – вернешься, зачем уходить?

– Да чтоб вас больше не видеть, – тихо сказал я и взял Ари за руку. – Идем!

– Подожди! – остановил меня второй из близнецов. – Т-ли в городе, можешь его спросить.

– Т-ли? – удивился вдруг проводник. – Давно? не слышал. – Давно, – ответил ему близнец. – С сезона больших отвалов. – Спроси Т-ли, Беспокойный, возможно, Т-ли знает, – посоветовал мне и проводник. – Это я, что ли, беспокойный? – не понял я. – Сами вы беспокойные! С вами понервничаешь, еще как… Что за Т-ли? Рыбак, что ли? – Бог. Он тебе отвечать точно. – Кто? – переспросил я. – Бог, – ответил китаец. – Сходи к нему, боги знают. – То есть как бог? В каком смысле? – Что хочешь? – Ен-чун снова не понял меня. – Ты говоришь, Т-ли – бог. Это что значит? – Т-ли – бог. Он ответит. Это и значит. – Вы тоже больные, что ли? – удивился я. – Может, вас тоже лечить надо? – Гри-и-ша. – Ари прокралась мне в сердце. Китайцы сразу забыли про меня и обратились к ней: – Саниба-ра! Беспокойный к Т-ли сходить, мы не помогать ему. – Сами вы… – буркнул я, но Ари остановила меня. – Мы хотим увидеть Т-ли, – сказала она. – Где его найти? – Здесь, – ответил ен-чун. – Мин-са, – обратился близнец к проводнику, – проводи Саниба-ра. Т-ли в Предгороде. Ари обернулась ко мне. – Мы идем? – Да, – отрезал я. В эту ночь выспаться не суждено. С близнецами я даже прощаться не стал. Надводный город терялся во мгле. С портового причала окраины не просматривались, дальние окрестности тонули в дымке. Сейчас же мы очутились прямо там, и это место очень походило на ад. Океан здесь был черный, как тушь. Матовые волны навевали ужас. Отсветы неба доходили досюда, но тонули в сплошной стене мрака, поглощавшей мир в этой части пространства. Еще одна «милая» особенность здешней страны! Сзади – стена вздыбившегося океана, спереди – дыра в космос, где обрывается вода. А справа оказался мрак! Просто мрак, беспросветный и безликий. Что там было и было ли вообще что-нибудь? Последние строения города с трудом выскальзывали из липкой темноты, съедались пучиной мрака, а дальше – бездна. Хорошо еще, что дом Т-ли был не на самом краю. Я думаю, мне бы не хватило смелости вступить на последний причал. Неимеющая границ бездна раздавливала даже в отдалении.

Мы с Ари шли вплотную за Мин-са. Потеряйся здесь – и конец. Ужас перед «концом света», каким казалась эта пропасть черноты, давил на мозг, и от паники меня удерживала только близость Ари.

Плохо соображая, где мы и что происходит, я покорно брел за проводником, упорно смотрел под ноги и концентрировался на каждом шаге. Дождя здесь не было, он будто растворился в черноте, но сырая мгла точно так же висела между стенами и балками. Насквозь мокрая одежда гадко облегала тело, обжигала холодными прикосновениями.

Дом, где обитал бог, оказался одной из лачуг, слепленных в бесконечном лабиринте. Мин-са довел нас до нее и лишь промолвил: «Здесь». Входить внутрь он явно не желал. Мне же было все равно. Коли бог живет в такой лачуге, то вряд его фамилия Громовержец, и заходить к нему можно запросто.

В темноте я нащупал неровную стену, чуть дальше рука провалилась в закрывающий вход сырой полог. Пригнув голову, я зашел внутрь, Ари вслед за мной.

На секунду мне показалось, что я вернулся на Землю. Секунда прошла, вместе с ней и обман, но то первое впечатление запомнилось навсегда.

Теплый желтый свет озарял небольшую комнатку, разделенную тонкой полупрозрачной ширмой. Было тихо, ночной невидимый шум остался снаружи. У входа, в левом углу, громоздились оранжевые студенистые цилиндры, сваленные кучей. Справа на стене висела большая штука, напоминающая оберег, – сложное переплетение тонких палочек, образующих паутинистую картину из пересекающихся кругов. Однако самым необычным было не это. Дальше за ширмой, где и находилась, собственно, жилая часть помещения, у стены виднелись две покосившиеся стопки книг. Именно их вид вырвал из подсознания образ Земли, воспоминание о родном доме. Это были именно книги, ошибиться я не мог. Увесистые томики, старые издания: темные неровные листы казались толстыми, углы сношены. Сердце стукнуло раз, другой… Но надежда встретить здесь кого-то с Земли умерла почти сразу… Наткнись я здесь на парочку детективов – тогда да, можно было начинать вопить от радости. Но две стопки старинных книг никто из землян в космос не брал однозначно. И, значит, не стоило травить душу… Но все-таки книги! И пусть тут же валялись странные цилиндры, пусть снаружи остался непонятливый ен-чун со сбившейся резкостью облика. Если в мире делают книги, то от мира можно добиться понимания.

К нам никто не вышел, из-за ширмы не доносилось ни звука.

– На всякий случай всем здрасте, – неуверенно промолвил я.

Переглянувшись, мы с Ари осторожно прошли вперед.

Богов оказалось целых два. Один, закинув руки за голову, валялся на груде хлама, покрывающей чистый пол комнатки. Второй сидел прямо на полу и возился с Длинной черной трубой-палкой. О двух богах ен-чун не предупреждал.

Они походили на монахов: коричневые широкие балахоны производили стандартное впечатление. Два монаха в заброшенной хижине. Но стоило лежащему на кровати повернуть голову – и я замер, затаив дыхание.

Из– под нависающего капюшона вперилась в меня безликая выпуклая маска. Маска расплывалась сетью неровных колец и походила на срез дерева, уходящий вниз под складки рясы. Ни вырезов для глаз, ничего.

Сидящий на полу тоже поднял голову, – и я шагнул назад, оттолкнув Ари. Вторая точно такая же деревянная морда уставилась на меня. Их одинаковость пугала. Еще больше пугало их безмолвие.

Они не издали ни звука. Желтые безглазые деревяшки пялились на меня, полускрытые тенью капюшонов.

Сердце тяжело ударило в ребра, я с трудом подавил желание немедленно удрать отсюда подобру-поздорову. Выдерживать «взгляд» древоликих дальше стало невозможно.

– Мне нужен Т-ли. – Я громко сглотнул.

Сидящий на полу опустил голову и снова стал возиться с черной трубкой. Она вдруг вздыбилась в его руках, расщепившись на туманный сноп тончайших стержней, – и тут же схлопнулась обратно. Древоликий издал неясный звук.

Не подав виду, что удивлен таким фокусом, я повернулся к лежащему монаху. Похоже, Т-ли – это все-так он.

– Мы… – Я прокашлялся. – Нам посоветовали вам обратиться. У нас пара вопросов… Простите, если мы помешали. – Я вдруг подумал, что мы и вправд вломились незваными ночью. – Мы можем и завтр прийти. Днем. Или вечером. Просто…

– Не надо днем. – Древоликий не спеша поднял с и сел. Именно не спеша. Дернись он хоть чуть порезче, и я бы дернулся назад, к выходу. В то же время движения его не были нарочно затянуты, не изображали де-ланую лень и спокойствие. Роста он, как и напарник, был небольшого, пониже меня, хотя и заметно выше ен-чунов.

Ари взяла меня за руку. Я повернулся к ней и тихо спросил:

– Остаемся?

– Да, – прошептала она.

Потоптавшись, подождав, не скажут ли боги еще что-нибудь, я решил уточнить на всякий случай:

– Вы Т-ли? – спросил я.

– Мы не сможем вам помочь, – заявил второй древоликий, с палкой.

Вот как! Мы даже еще вопросов не задали. А у парня уже и ответ есть. Но я и глазом не моргнул. Эти существа вызывали во мне непонятное напряжение. Будто я встретился с президентом за чашкой чая. Вроде и ситуация простая, да и поговорить найдется о чем, но мозг усиленно работает и контролируешь себя по максимуму.

– Тогда хоть расскажите, в чем загвоздка, – ответил я осторожно.

– Нет загвоздок. – Древоликий на груде хлама проговорил слово чуть более растянуто, чем остальные. – Все, что вам говорили, – правда.

– В таком случае мне любопытны нюансы, – тихо сказал я после секундной паузы. За эту секунду я вспомнил бредни ен-чунов, понял, что древоликий их знает. Но раз так, и он такой умный, то и знать должен намного больше.

– С удовольствием. Только подскажите, с чего начать. Нюансов слишком много.

Вот сволочь! Все это походило на игру: кто тут самый умный. Будь я дома, выспавшийся, сыграл бы в такую игру с удовольствием. Но сейчас мне было не до игр. Поскольку лучший способ борьбы с тайнами – искренность, к ней я и прибегнул. С ходу, не отвлекаясь на предисловия и объяснения, я выложил нашу с Ари историю.

Рассказал про Землю, скупо. Есть-де планета, там я Жил. Потом про войну. Поехали-де на войну, большая битва была. Потом взрыв случился, куда-то забросило нас. Где мы сейчас – не знаем, хотим в родные края вернуться.

После рассказа воцарилась долгая пауза. Второй древоликий продолжал возиться с трубой, Т-ли молчал. Я начал нервничать, когда он наконец заговорил.

– Я не могу помочь, – сказал он. – Это замкнуты мир, и отсюда нельзя выбраться. Я сам не могу. «И пришел Эй-сан, – звук голоса изменился, зазвучал широкш и ярко, – и собрал всех богов. Пустынен мир, сказал он, и нет покоя обитателям его. В бесплодных мукам проходит жизнь и исчезает потухшей искрой. И по! строили боги тысячу башен, и открыли дорогу из начали в конец. Всплыла из бездны Черута-ра, и три Сохаба-рш подняли из океана Землю. Заполнился мир, заполнились дороги, и родилась новая жизнь, и возвращается! она туда, откуда пришла…» – Он остановился.

– А старая жизнь куда делась? – спросил я, воспользовавшись моментом. Вопросов у меня накопилось вагон с тележкой, и хранить их я не собирался.

– Кто-то умер, – встрял в разговор сидящий на полу, – большинство, конечно, помешались. Тогда многие с ума сошли. Из-за этого и путаницы много…

Только сейчас я вдруг обратил внимание, как хорошо они говорят. По сравнению с косноязыкими ен-нами их речь лилась плавно и спокойно, я чувствовал себя так, будто разговариваю по-русски.

– А вы тоже бог? – спросил я второго. – Вы что родственники Эй-сана?

Они переглянулись. Похоже, они видят через маски Вот только мне ничего не разглядеть. Что они скрывается за ними? Уродство? Эмоции?

Второй поднялся. Сразу стало ясно, что труба – это какое-то оружие. Но применять его древоликий не собирался. Он просто вышел, ничего не сказав. Балахо прошуршал складками, тихие шаги растворились в удалении. Мы остались наедине с Т-ли.

– Великолепно! – промолвил Т-ли. – И-са в ярости! Пожалуй, сегодняшний день станет хорошей меткой.

– Его зовут И-са? – уточнил я. – Так что же, он не бог? А вы?

– Нет, я тоже не родственник Эй-сана, – произнес он. Я подождал продолжения, но Т-ли молчал. Похоже, опять пришла моя очередь делиться информацией. Решив потянуть время, я не спеша уселся на пол. Ари опустилась вслед за мной.