Текст книги "Человек по имени Феникс (СИ)"

Автор книги: Максим Грек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

Однажды, после даже не знаю какой тысячи ударов, молот сломался, и осколки его брызнули во все стороны. Несколько кусков камня больно ударили меня по лицу, оцарапав кожу. Выступила капля крови, ставшая той самой каплей, что переполнила чашу моего терпения. Я сорвал с себя ненавистные веревки и, посылая проклятия на все лысые головы, убежал из этого чертового поселения сумасшедших фанатиков...

...вернулся спустя какое—то время, неся на плечах здоровенную каменную глыбину, что превосходила самого меня многократно. Жители Ковена наконец—то проявили эмоции и провожали меня удивленными и ошарашенными взглядами. Даже Молящиеся, что никогда не отвлекались от тяжелой работы, прекратили стучать молотами по Ха—а—Рунам и во все глаза следили за одиноким человеком, тащившим целую скалу на своих плечах, словно Атлант.

Посмотреть на столь чудное зрелище выбежали не только маги Ковена, но и Его Святейшество и мои товарищи. Подобной силы я еще никогда не показывал и вид столь грозного титана, коим я, по своему скромному разумению, и представился, поразил всех этих ничтожных обывателей до глубины души.

– Что вы делаете? – спросил меня Первосвященник Харимон, когда пришел в себя от увиденного. – Для чего вам эта скала?!

– Молот, – одним словом ответил я, так как все силы тратил на удержание ноши.

– Молот?! – удивились все собравшиеся и в молчании наблюдали за моими действиями.

Бросив каменюку на площади возле монолита (отчего произошло землятресение локальных масштабов), я размял затекшие от долгого напряжения мышцы и попил воды. Отметил, что мои мышцы стали гораздо крупнее, нежели до таскания камня, и в очередной раз убедился, что мое тело в этом сказочном мире умеет отлично подстраиваться под необходимые в данное время нужды, а затем преобразовываться в нормальное состояние. Руки у меня от столь долгого физического труда немного подрагивали, но в целом я даже и не устал. Утолив жажду и закрепив новый молот тросами, я принялся подниматься на вершину громадного Ха—а—Ран—Гана. Если бы я все это не проделал самолично, то ни за что бы не поверил, что находясь на громадной высоте над землей, сохраняя равновесие на малом пятачке пригодного для стояния места, кто—то сумеет зафиксировать на специальных креплениях, ту гору, что притащил я. Но мне это удалось, и довольный делом рук своих, я спустился вниз.

С земли вся получившаяся конструкция выглядела пугающе. В громадной выси, на столбе, казавшемся тонким, покачивается громадная горошина. Если крепления не выдержат и камень рухнет, то погребет под собой любое строение, которому не посчастливится под ним оказаться.

– Где ты взял такую громаду?! – спросил меня Владик, после того, как у него затекла шея смотреть в небо.

– Это была дверь одного местного гиганта—циклопа, что питался по будням простыми путниками, а в праздники евший только детей, – поведал я самую бредовую сказку, что только могла придуматься мне в эту минуту.

– Не может быть! – поразился доверчивый художник, но его тут же отстранил в сторонку главный монах.

– Ты убил бедного гиганта Рганта?! – чуть ли не захныкал этот бритоголовый человек. – Он же последний из племени!!!

Ничего не отвечая на слова и поступки этого не совсем здорового умственно человека, я вновь занял привычное место у подножия столба и обвязался упряжью. После первого же удара нового молота по черному камню по земле прошла крупная дрожь, и монолит заметно вошел в землю. Я возликовал и в ускоренном темпе приступил к моленьям.

Весь оставшийся день и часть ночи зрители не расходились и продолжали наблюдать за чудом: с каждым сотрясением земли, в глубине скрывалась еще часть черного камня и оставалось уже совсем немного до того светлого момента, когда проклятый монолит полностью скроется в грунте!

Когда столб опустился почти до самой земли и тянуть веревки больше не имело смысла, я отвязался и, схватив громадный молот руками, приступил к забиванию надоевшего монолита в ручном режиме, поднимая камень над головой и с силой опуская вниз. Таким способом дело пошло еще быстрее и вот за три—четыре удара над землей остался торчать лишь самый краешек. Я хотел добить и его, но не успел. Прямо из сердцевины столба в воздух ударил фонтан искрящегося всеми цветами радуги пламени, обдав меня жаром и приятным запахом банного пара. Я отступил на шаг и с удивлением посмотрел на возникший фейерверк. Особенно меня поразило, что бил этот огонь из середины черного монолита, где никаких отверстий и в помине не было!

На мгновение вся собравшаяся толпа огласилась радостными криками, а затем единодушно замолкли. На меня устремились взгляды всех этих верующих магов, а затем все в едином порыве пали ниц, закрыв руками головы, словно боясь получить удар по голове. Со всеми упал и Харимон, но он не прикрыл голову, а посмотрел на меня и заговорил:

– Бог Хье послал нам своего Наместника! Приветствуем Феникса—На—Хье!

Головы всех монахов поднялись и единым выдохом громыхнули: "Феникс—На—Хье! Феникс—На—Хье! Феникс—На—Хье—е—е!!!"

Я совершенно не удивился. Точнее удивился, что они всей толпой посылают меня на три веселые буквы (так уж первоначально послышалось), но стоило разобраться и понять, что меня вся толпа религиозных фанатиков прославляет, как все стало на свои места. Я уже свыкся с мыслью о психических недугах, царящих в Ковене, и не пытался понять причины их деяний. Но не удивлялся я не только реакции публики, но еще и многим другим вещам, что происходили со мной в эту минуту. У меня чудесным образом поменялась вся одежда, а новая стала выглядеть совершенно прекрасной и созданной явно руками небесных созданий. Тонкая, словно шелковая одежда, лишенная пуговиц и застежек, но развеваемая на ветру подобно сказочному парусу. Одежда имела самые невероятные расцветки и это ее единственный недостаток, делавшей меня похожим не то на попугая, не то на хамелеона, что ежесекундно менял цвет. В дополнение к одежде на меня навешали много различных украшения, так что я почувствовал себя новогодней елкой. В руки впихнули розовый посох. Все тело горело тем же пламенем, что и изливал из себя черный монолит, а когда я осознал все произошедшее, желая дополнить картину, у меня за спиной распахнулись два здоровенных ярко—оранжевых крыла, слабо гармонировавших со всем прочим радужным пламенем.

Но недолго продолжалась вся свистопляска. Я сорвал с себя эти красивые одежды и побрякушки и запихнул в Пространственный Мешок. Потом силой мысли, как это делал с Золотым Пламенем, собрал весь многоцветный огонь, что продолжал полыхать на теле, в открытые ладони и, сжав их, потушил и огонь. Крылья за спиной потухли сами, поняв, вероятно, что для них сейчас не время.

– Думаю, я прошел посвящение в вашу религию, – констатировал я, переодеваясь в свою уже привычную кожаную куртку и штаны.

– Да, о, Величайший! – согласился Первосвященник. – Когда вы сказали, что являетесь нашим правителем, то я подумал, что вы лишь владетель наших смертных тел... как же я ошибался!

– Постой, что ты...

– Вы имели ввиду, что владеете нашими телами и душами! – продолжил плыть на своей волне лысый монах, совершенно не обращая на меня внимания. – Я должен был понять это еще тогда! Простите, но...

– Собирайся, ты идешь со мной! – прервал я сумасшедшего человека и, протискиваясь сквозь толпу, поманил за собой и прочих товарищей, а потом вновь обронил первосвященнику – Буду идти медленно. Так что догонишь!

Глава 17
Болото, Озеро и Силач

Грязь, вонь и комары – вот те спутники, что сопровождали нас все время блужданий в болотах. Ноги намертво присасывались зловонной жижей, цеплялись за корни, скрывающиеся под мутной водой. С полумертвых деревьев на нас сыпались крупные пиявки, да клещи. Тучами летали кровососущие насекомые, надоедая не только писком, но и нестерпимыми укусами. От мелких ран, что оставляли местные обитатели, чесались руки, лицо... да что перечислять – чесалось все тело!

Перед походом в это местечко я предложил найти проводника, на что отряд разразился чуть ли не истерическим хохотом. После того, как все успокоились (релаксирующие тумаки сработали на совесть!), а я перестал обижаться, мне объяснили, что никто не знает Болота и проводников просто не существует. Оказывается, топь меняет свои секреты и сюрпризы чуть ли не ежечасно, и если однажды, ты проходил определенной безопасной дорогой, не встречая на пути ни трясин, ни чудовищ, то не факт, что в иной раз отделаешься тем же. По рассказам все тех же товарищей, Болото представляло собой самое опасное место в Снорарле. Нигде нет такого изобилия разнообразных монстров, как в этих лесах на мутной воде.

По этому ужасному в своей атмосфере месту мы двигались неторопливо и со всевозможным вниманием и настороженностью. Впереди отряда, проверяя проходим ли наш путь, и, высматривая возможные беды, двигался эльф; за ним тавры, расчищающие нам дорогу, делая ее более—менее проходимой; потом уже шли: я, Владик, Харимон, еще эльф и Миалла. Последняя, не желая пачкать ножки в зловонной жидкости, решила просто парить над водой, делая лишь вид, что переступает ногами. И эта женщина считает, что я сильнее ее! Да я же такой фокус ни за что в жизни не повторю! Хотелось бы, да не получится! Я ступал, как настоящий носорог... болотный. Весь учумазался, так что стал похож не на человека и уж точно не на крупного феодального владельца, а на наипоследнейшего лешего. Художник ненамного от меня отличался, да и не мог он отличаться, потому как шел возле меня и все брызги, что я создавал, доставались не одному мне, а еще и ему. А вот Первосвященник отчего—то казался чище, чем мы двое. Может это оттого, что он, пренебрегая делами земными, отвергал такое понятие как "личная гигиена", и грязь понимала, что толку облеплять столь невосприимчивого к ней субъекта бесполезно. В этом мире же и грязь должно быть волшебная и всепонимающая!

Никто не знал где искать Волшебное (какое же еще оно может быть!) Озеро. Я надеялся, что Его Святейшество, живя на границе с топью, мог знать больше. Но надежды не оправдались и сумасшедший монах, ведал не больше того же юного колдуна Владика. Потому мы и двигались, следуя лишь моим пожеланиям. А это означало, что мы будем кружить на одном месте, пока не надоест или пока не сгинем. Даже синичка, на которую я и возлагал основные надежды, не желала помогать и попеременно сидела, на всех членах нашего отряда, боясь далеко отлетать в этот бледный мир, столь тягучего воздуха.

Густой туман покрывал эти болота и день и ночь. Парило, словно сунулись в баню. Солнечные лучи, даже в безоблачную погоду, не могли разогнать весь сумрак, царствовавший в этом месте. Деревья росли густо, но выглядели, по меньшей мере, нездорово, и кривыми стволами и ветвями так переплетались, что иной раз приходилось подныривать под них, или обходить заросли долгим кружным путем. Воздух немногим уступал плотностью и липкостью самой водице топи, а значит даже если бы я, каким бы то чудом, и не измазался в грязи болота, то все равно покрылся бы слизью, парящей в воздухе и капавшей с деревьев. Вот за примером далеко ходить не надо, он сам левитирует рядом – ведьма, хоть и защищала себя от грязи болота, все равно выглядела не столь опрятной как обычно. И это сильно сказывалось на ее характере. Ей хотелось пытать, и вероятно даже насиловать... И целью всего этого скорее всего был я.

То слева, то справа раздавались громкие хлопки, на которые мы уже перестали реагировать, хотя поначалу вздрагивали и чуть ли не атаковали всем своим арсеналом направление звука. Это газ, естественным образом просачивался через жижу, создавал пузырь, а затем громко лопался.

Нам не нашлось ни подходящего места для установки палатки (единственную мою палатку починили монахи в Ковене), ни даже клочка земли для костра. Впрочем, костер разводить нам теперь вовсе и не нужно, ведь в отряде появился сильный маг огня, который может поддерживать настоящее пламя. Да и я уже выучил такую способность.

Однажды остановились ночевать на здоровенном упавшем дереве. Все вроде нормально перенесли сон в таких кошмарных условиях, но я не выспался, да еще и свалился в зловонную жижу... пару раз.

Когда я уж было совсем потерял надежду выбраться из этого неприятного местечка, то на нашем пути появилась относительно твердая земля, поросшая жесткой болотной травой и ягодами, пробовать которые на вкус я бы никому не советовал. Мы обрадовались и бодро поспешили по сухой земле вперед. Но оказалось, что островок уже занят.

На эльфа накинулись несколько существ похожих на лягушек, но крупнее в десяток раз. За секунды они до смерти заморозили эльфа. Следующими пострадали тавры. Но быки живучее мелких ушастиков, поэтому сумели спастись, прежде чем я и монах приступили к жарке лягушат. Золотое Пламя оказалось бессильным против этих существ, и Владик поспешил отойти подальше, напрасно не рискуя, и не заставляя меня отвлекаться на его защиту. Ведьма, же видимо посчитала, что мы и сами справимся и участие в истреблении лягушек не приняла. Немного подмороженные тавры и единственный теперь эльф, также не приняли в битве участия. Но от них этого и не нужно – слабаки, только погибнут напрасно; а кто тогда вещи ведьмы потащит и проверит путь на наличие ловушек и каверз?! Я что ли?! Нет уж, пусть живут эти нелюди!

Но хоть я и думал, что мы вдвоем с монахом легко справимся, но нам приходилось худо. Лягушки поджаривались, но совершенно неохотно. Прежде чем мы уничтожали одну особь, ей на смену из воды выныривали еще три, а то и четыре новых. Казалось, что они прямо там под водой и размножаются. Я приказал отступать с острова. Мы медленно попятились обратно в воду. На меня прыгнула одна из тварей и чуть коснулась руки. Рука тут же занемела. Сразу стало понятно, что с заморозкой у меня дела не так хорошо обстоят, нежели с огнем, и замерзнуть я имею все шансы. Жаль что я, как Жар—Птица, только лишь к огню невосприимчив.

Сбросил с себя болотную лягушку, разорвав ее предварительно когтями. Крикнул первосвященнику: "Прикрой!", а сам в это время полез в сумку. Нужно сделать что—то, что позволит нам безбоязненно отступить. Рука провалилась внутрь сумки, словно в яму и зашарила там. Как назло под руку попадала всякая ненужная сейчас дрянь вроде артефактов, что я успел нахватать за время странствий, одежды, различных диковинок, что я положил в качестве сувениров, да палатки, в которой я постоянно запутывался.

Пока я с головой (буквально!) ушел в работу по поиску необходимого предмета в пространственном мешке, маг, собрав побольше сил, преградил путь стаду лягушек трескучей стеной огня, но бесстрашные создания болот прыгали сквозь пламя и лишь некоторые из них после такого циркового трюка сгорали. Большая же часть набрасывались на монаха, что даже одним своим телом защищал меня, выполняя возложенный на него приказ. Каким бы сумасшедшим я его не считал, но смелости и дисциплинированности в нем немало!

С выкриком "Ага!" я достал из сумки оплавленную флягу. Откупорил приварившуюся крышку и кинул, испускаемый дымом и пламенем, сосуд в гущу врагов.

–Ифрит, я выбираю тебя!

Из дыма и огня появилась знакомая и вероятно очень рассерженная фигура огненного духа. Он повел глазами (точнее местом, где они должны у него быть) по сторонам и, отыскав меня, кинул огненный шар. Не желая, чтобы моя грязная одежда стала еще и прожжённой, я отбил сгусток пламени чистой магией. Как заправский теннисист отбивает ракеткой мяч, посылая его через сетку на вражескую половину поля, так и я отправил шар огня точно в гущу врагов, не зацепив даже стоящего на пути Харимона. Кинуть в меня второй шар ифрит уже не смел, так как на него накинулись все ледяные лягушки, и он вынуждено начал с ними битву. Огненный дух посчитал, что сможет справиться со мной, и после расправы над более мелкими врагами. Завязался бой между противоположенными стихиями: огнем и водой; а я поспешил схватить застопорившегося монаха, что начал восторженно наблюдать за ифритом, да быстрее пошлепал по болоту, догоняя прочих друзей.

– Феникс—На—Хье, что это за ангел? – спросил, постоянно оборачиваясь, монах. – Рака—Хье—Ин или Иргна—Хье—Ин?

Я не совсем понял, что теперь нужно от меня сумасшедшему главе магов огня (я так и не осилил дочитать их священную книгу), но все же ответил:

– Аватар Мщения!

– Ого! Сам Аватар Мщения! – восхищался монах, стараясь запомнить, как выглядел этот новый для его религии вид слуги бога.

Подмороженные тавры охали и замедляли наше движение. Они делали вид, будто им серьезно досталось, и на этом основании начали увиливать от своих обязанностей. Я пригрозил, что могу избавиться от балласта в их лице, и они тут же поправились. Сила целительного слова – колоссальна.

Долгими казались дни, что провел я и сотоварищи в этих чертовых топях. Нас гоняли странные монстры. Мы тонули в глубоких водах. Но все же нашли верный путь, и предстало перед нами сверкающее в солнечных лучах Озеро. Оно не выглядело опасным. Кое—где по его водам дрейфовали льдистые острова и не таяли, несмотря на невыносимую жару, что стесняла своими объятиями всю топь.

Я окинул взглядом гладь Озера и не мог понять, отчего же о столь тихом месте ходит столь дурная слава. Приблизившись к воде, утопил кувшин и стал ждать, пока он заполнится водой. Пока пузырьки воздуха убегали из узкого горлышка, а на их место вливались струйки жидкости, мое внимание приковал один ледяной остров, проплывающий далеко от берега.

Мои глаза, научившиеся видеть в темноте, обрели еще и поистине орлиное зрение: когда нужно, я могу усмотреть и различить на далеком расстоянии даже муравьев. Вот и сейчас, пока другие лишь смутно видели далеко проплывающую льдину, я видел этот большой кусок льда во всех подробностях, со всеми трещинами и неровностями. И я видел, что на льдине неподвижно лежит человек. Грудь его не вздымается, и он, вероятно, мертв; но отчего—то кажется, что молодой светловолосый человек лишь крепко спит. Не знаю, что побудило меня, но я скинул с себя одежду и, прыгнув в воду, поплыл к ледяному островку.

Вдогонку неслись просьбы вернуться на берег и не рисковать жизнью.

Вода морозила. Дыхание перехватывало. Изо рта вырывался пар. Я старался двигаться быстрее, чтобы не замерзнуть в этом ледяном озере.

Островок постепенно относило течением, но я двигался быстрее и сумел забраться на него. Проверил человека и убедился, что он не дышит, а сердце не бьется. Он холоден, но кожа его сохранила обычный окрас. Трупных пятен, характерных для умерших, также не заметно. Мне показалось это очень интересным и я, стащив человека в воду, поплыл с ним вместе к берегу, к своим товарищам.

– Что ты вытворяешь! – первой на меня накинулась ведьма. – Даже я не знаю, что может случится с человеком, который искупается в Озере! Будь ты хоть трижды Фениксом, но и для тебя это опасно!

– Ледяная вода суть противоестественна Духу Огня, – продолжал плыть на своей волне монах.

И лишь Владик поинтересовался, все ли со мной в порядке.

Мне подали наполненный доверху кувшин с волшебной водой и стали ждать, что же я такое сколдую, чтобы избавить воду от яда. Никого не волновала судьба человека, которого я вытащил на берег.

Первоначально, я планировал влить в воду из Озера оставшиеся у меня слезы единорога и тем самым избавить от ядовитости волшебную воду. Такой шанс, я думаю, имелся. Но я откинул эту идею, а вместе с идеей откинул и кувшин с водой. Я влил остатки магических слез в рот мертвого паренька и стал ждать результата.

– Чего ты хочешь добиться? – спросила меня Миалла, которая не знала, что за зелье я использовал на мертвом человеке. – Он мертв. Ему уже не помочь...

Раздавшийся кашель прервал слова ведьмы. То очнулся светловолосый мужчина, которого все посчитали мертвым. Когда кашель его спал, то он открыл свои ясные—ясные цвета васильков глаза, и с непониманием посмотрел на нас. Мы же, в свою очередь, смотрели на него. После воскрешения его чуть бледноватая кожа вернула свою естественную окраску; лицо порозовело. Светлые вьющиеся волосы обрели живой золотой оттенок. Сам он преобразился, и я с удивлением понял, что этот человек еще очень молод. Его лицо казалось столь детским и выражало все эмоции, что он испытывал, так что его можно читать, как открытую книгу.

– Кто вы? – спросил он меня, а возможно и всех нас, но так как в это время смотрел он исключительно на меня (я же ближе всех к нему), то и отвечать следовало мне:

– Возможно друг, но точно не враг. А кто ты, и почему оказался в этом Озере?

– Я?.. Мама! Луиза!!! – парень простонал эти имена и сделал попытку подняться, но силы еще не восстановились и он лишь поворочался на одном месте.

– Спокойно. Объясни, что произошло?

– Нужно спешить! – с такой болью в голосе и во взгляде обратился паренек, что и у меня защемило сердце. – Я должен быстрее добраться до Ротшстана!

– Я помогу тебе, – после некоторого молчания ответил я и в голосе своем почувствовал уверенность, что непременно сделаю все возможное, чтобы содействовать этому человеку в решении его беды. – Только скажи куда идти и в чем беда?

– Должно быть вы настоящий рыцарь, сэр! Мы должны поспешить и спасти двух дам, от лютого злодея!

– Я не рыцарь, но помочь готов! – вновь повторил я, поднимая молодого человека на ноги и придерживая его за плечо. – Мои спутники тоже, наверняка помогут, стоит только попросить!

– Я признателен, – раскланялся парень, но лица моих товарищей были странны и совсем не читалось на них того же желания помочь в беде, что и у меня.

– Постой! Почему ты сразу бросаешься помогать этому незнакомцу?! – подошла ведьма и стала с недоверием поглядывать на воскресшего. – Он был мертв!

– Я был мертв?! – переспросил парень.

– Да, – грубо крикнула на него Миа.

– Не стоило так грубо, – обвинил я женщину. – Следовало по возможности мягче преподнести эту весть!

– Но... как же так?! – поразился парень и принялся ощупывать себя, чтобы вероятно убедиться в своей жизни. – Значит воды Старого Озера действительно смертельны... но как же тогда я говорю, мыслю, двигаюсь?

– Ты был мертв. Когда я увидел тебя, то ты был холоден, не дышал, а сердце твое не билось. Ты плыл на льдине, дрейфующей по Озеру. Но я решил, что смогу помочь тебе, ведь у меня был дар одного могучего существа, что оказался способен вернуть тебе жизнь...

– Я благодарен вам, сэр, – ответил парень, но мысли его летали, казалось, далеко от нас и берегов этого водоема. – Я помню лед... Сколько времени я пролежал мертвым?!

В последних словах парня, так и сквозила истерика.

– Какой сейчас год? – вновь спросил он.

– Тысяча двухсотый, – сказал Владик, на которого я посмотрел за ответом.

– Не может быть! Я же не мог оказаться в прошлом! Я точно помню, что сейчас... то есть, когда я испил воды из Озера, шел три тысячи семьсот пятнадцатый год!

Так как парень вряд ли оказался в прошлом, то я предположил следующее:

– Ты мог прийти из мест, где следуют другому времяисчислению. Из какого ты селения Снорарла?

– Сно—рал, – прямо как и я вначале своего пути по этому миру, он тоже не мог выговорить это простое название мира. – Что это?

"Интересно! – подумал я. – Может он тоже из другого мира, как и я?!"

– Ты говорил про какой—то Ротшстан, – напомнил я. – Что это за место и где оно расположено?

– Ротшстан – мой родной город. Он находится в королевстве Вентрия, а именно в графстве Пайк.

Я посмотрел на товарищей, но все выглядели удивленными. Для всех нас названия, выданные пареньком, не означали ни какого известного нам места. Откуда он пришел... или из каких времен?

– А точнее можешь назвать, где находится это твое королевство Пайк?

– Мы сейчас находимся в его пределах. Старое Озеро находится в северной части королевства. А если желаете подробнее – хотя это и так все знают – то королевство Вентрия является частью Великой Империи Дракона.

И вновь никто из моих спутников ничего не слышал ни о какой империи. Я достал карту и показал парню.

– Узнаешь что—нибудь?

– Вот этот водоем похож на озеро, возле которого мы находимся, – указал на болото и Озеро парень. – Только никаких топей быть не должно... Потом вот эти горы, – он указал на те горы, в которых я медитировал, а позже встретил духа Огня, – я помню, но на этой карте они нарисованы слишком маленькими. Вообще странная карта. Если это часть Вентрии, то почему вокруг всей этой области нарисован какой—то туман?! Что это вообще? И почему все так исковеркано? Север и Юг повернут! Видимо плохой художник решил податься в картографы и начал рисовать, даже не зная, как выглядит наш мир в действительности...

– Эта карта достаточно точна... я успел в этом убедиться пока ходил по Снорарлу, – заговорил я. – Туман, о котором ты спрашивал – это Граница, что словно стена вокруг мира. А за ее пределами, как мне известно, нет ничего...

– Как это нет?! На карте лишь малая часть материка!

– Возможно, так и есть, но в таком случае ты столь долго пролежал мертвым, что образовалась Граница, а люди, что стали обитать в этом мире даже и забыли о существовании материка. Или ты перепутал это место с каким—то иным, а значит, прибыл из другого мира. В любом случае...

– Прошло много времени, – обреченно докончил предложение парень. – Мне не к кому спешить...

– Мне жаль, – я придержал парня, когда того начали душить слезы.

– Я так хотел им помочь! – плакал воскресший человек, вспоминая близких. Он держался за меня и все крепче сжимал. – У меня не было сил, и я решился дойти до Старого Озера и, испив его вод, стать сильным! Я так хотел их спасти!

Он продолжал плакать, а я старался его успокоить. Никогда и никого мне еще не было так жалко, как этого доброго и светлого парня, коему досталась некая тяжкая доля. С каждым всхлипом он прижимался ко мне все сильнее и сильнее. Вначале мне стало трудно дышать, а потом хрустнули кости. Стало невыносимо больно. Но я лишь старался сдержать стон, ведь ему больнее, чем мне сейчас. У него болит сердце! Но все же откуда такая силища?!

У меня начало темнеть в глазах. Нечто подобное со мной происходило лишь когда демон также заключил меня в объятия...

– Отпусти его! – одновременно закричали мои товарищи и вцепились в руки паренька, стараясь отодрать его от меня. – Ты его раздавишь!

– А?! – на миг, перестав давиться слезами, поднял голову парень и увидел злые лица моих товарищей, уже готовых пустить в ход свою магию, и меня почти потерявшего сознание. – Ой!

Парень отпустил меня, и я рухнул на землю, так как ноги отказывались слушаться. "Он хотел убить Феникса!" – раздался чей—то голос, и мои друзья готовы были уже уничтожить удивленного своей силой и моей хрупкостью предполагаемого убийцу.

– Не трогать его! – с трудом прошипел я, силясь встать. – Он не ведает свои силы. Он же испил из Озера, а значит, получил невероятную мощь!

Все немного успокоились, но продолжали насторожено поглядывать на виновника. Я же, придя в себя, вновь начал успокаивать паренька и предложил ему рассказать, что же произошло с ним, что побудило его искать силы.

Если кратко пересказать все, что поведал нам парень, которого, кстати, зовут Ринальдо, то получится следующее:

"Давным—давно, жила—была девушка, слава о которой разнеслась по всему свету. Девушку эту звали Луиза. Боги наделили Луизу и красотой, и умом, и толикой мудрости. Вот только родилась эта девушка не в семье королевских кровей, а у простой женщины—горожанки, служащей барона, вольного хозяина тех мест. И вот однажды, когда добрый барон усмотрел у одной из своих слуг, столь прелестную дочурку, он предложил построить союз и женить собственного сына на Луизе. Как сказано ранее, девушка была наделена умом и оттого знала силу своей красоты. Она знала, что ни один мужчина не устоит перед ее обаянием, и ждала "принца". Луиза была молода. Она могла бы добровольно согласиться на вполне приличный ход – выйти замуж за баронского наследника, но той толики мудрости, что она имела, не хватило на принятие этого решения. Барон и его сын, естественно расстроились отказом и затаили обиду... Впрочем, их обида особо не повлияла ни на их судьбу, ни на Луизину.

Однажды случилось узреть красоту простой горожанки проезжающему мимо странствующему рыцарю, который по совместительству являлся бастардом короля, впрочем, рожденным от любимой женщины и потому ценимым. Так запала в сердце бастарда некая девушка, что он, тут же на улице, решил сделать ее своей. К разочарованию любвеобильного бастарда, проходил мимо наследник барона, и, увидав, как какой—то проезжий рыцарь прямо на улице задирает юбку его невесте (пусть и бывшей) вызвал наглеца на бой. Зазвенели мечи. Пролилась кровь. Побежденный бастард с позором бежал, а спасенная Луиза, бросилась на шею спасителю. Отчего—то в девичьем сердце произошли перемены и из заурядного барчонка – коим он ранее ей представлялся – превратился он в прекрасного принца. Потом было много любви, счастья и веселья, но вот только бастард не забыл обиды и, выпросив у отца—короля титул, отнял у бывшего барона его баронство и все земли, сославшись на то, что бывший владелец де изменник и вор. Бастард стал править в городе, скоро прибрав к рукам и Луизу, а ее "принца" с отцом сплавил на рудники.

Вся история вышла замечательная, но вот только где же сам Ринальдо? А он в это время радовался счастью своей сестренки и, подрабатывая за городом, старался накопить деньжат на порядочный подарок к свадьбе. Из всех качеств коими наградили его боги, выделялись лишь любовь и доброта ко всем на свете. И вот этот самый добрый человек узнает, что счастье его сестры разрушено и пора, наконец, отбросить в сторону доброту, взяв на вооружение злобу и месть! Но ничего неожиданного далее не случилось. Добрый человек так и остался добрым и потому пришел миром уговаривать бастарда отпустить Луизу; а злой человек, так и остался злым и потому повелел высечь наглеца...

Что произошло дальше вполне понятно. Не с первого раза, но до Ринальдо дошло, что миром не вызволить сестру. Потому он отправился к магическому Озеру, что могло бы дать ему необходимых сил..."

– Я выпил воды... темнота... и вот вы уже окружили меня толпой и говорите, что мое время прошло. Мое настоящее, что вам кажется прошлым – погибло, раздавленное неумолимым будущим, – так закончил парень свой рассказ.