Текст книги "Человек по имени Феникс (СИ)"

Автор книги: Максим Грек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

С радостью вновь войдя в студенческую среду, я словно бы вернулся в прошлое, пусть даже моя alma mater и не в этом мире. Поздоровался и с преподавателями и с учениками. Поговорил с ректором, которого здесь зовут архимаг, и пообещал как—нибудь зайти.

С приподнятым настроением шли мы по улицам Сбора дальше, продвигаясь к сердцу города – дворцу Феникса. Всю дорогу жужжал Радим. Он взял на себя роль гида, когда проглотил байку про потерю памяти, и повествовал о прелестях и красотах города.

– А как вообще прошла ваша дорога до Сбора? – спросил надоедливый Радим, когда понял, что я и не думал слушать его рассказы о годах основания всяких хлебопекарен, да швейных мастерских. – Все ли хорошо, все ли спокойно?

– Все нормально, – отвечал я тогда. – Все как обычно.

– И совсем нечего рассказать?

– Почему же нечего, – задумался я. – Вот запомнились мне поля. Дивное зрелище! Куда ни кинешь взгляд, всюду до самого горизонта расстилаются бескрайние золотогривые равнины. Люди собирают превосходный урожай. Тишина, спокойствие и солнышко чуть припекает. Красота! Наберешь полную грудь такого сладкого воздуха, и выдыхать не хочешь...

Люди заслушались меня. Впали в легкий транс, живо представляя все, что я рассказывал. Никогда и не думал, что сумею так легко и непринужденно заполучить внимание целой кучи людей. Приятно, конечно, но в данный момент бесполезно.

– Вот мы, кажется и к замку подошли, – легко развеял навеянное я. – Ведите, а то я, признаться, дорогу—то и не помню.

"Конечно—конечно" – отозвались провожатые и бодро побежали впереди.

Внешне замок Феникса, не сильно—то произвел на меня впечатления. Как и все в городе Сбор, он имел цвет жженого кирпича и своим рыжим ликом оказывал отталкивающее впечатление. Несомненно, это грандиозное оборонительное сооружение, равному которому в этом мире я еще не видел, но красоты не помешало бы добавить. Внешние стены слишком высоки и давят массой прямо на человека, да еще затеняют весь двор. Привыкнув уже к простору местных, словно окультуренных лесов, я отвык от громад зданий. В первую минуту, надо признаться, я так и думал, но стоило зайти за пределы внутренней стены и оказаться непосредственно возле Дворца, как мое негативное отношение улетучилось, и язык мой уже не смог бы назвать местную архитектуру такой уж ущербной. Нет, никаких стен из слоновьей кости и крыш из радуги я не застал. Повсюду царствовал все тот же популярный и распространенный в городе "господин Кирпич", но мастера сумели соорудить из этого нехитрого материала такое чудо, что я просто диву дался! Это как Храм Василия Блаженного: так и чувствуется, что настоящий мастер постарался. Для большего эффекта использовано и золото. Оно отливалось повсюду, наполняя своим игривым и манящим светом все уголки дворца. Вообще этот столь лакомый в моем мире металл в местной среде не так уж и популярен. Не гоняются за ним толпы лихорадящих искателей, не устраивают великих походов и войн. Оружие, что более всего ценится во все времена, тут делается из кости, и деньги, соответственно, также. Поэтому золотого металла в сих местах избыток, поэтому он идет на украшение зданий, как снаружи, так и изнутри. Могут и ожерелья, да кольца сделать из золота, но это уже авангардизм получается. Но как бы не было много золота, стоит понять, что его не бесконечно и простые жители совсем не могут позволить себе золотые крыши. Так что даже для этого мира убранство Дворца Феникса в золото – шик. Но оно того стоило!

Стоило только заступить на территорию внутреннего дворца, как моя охрана резко уменьшилась – остались за воротами солдаты Грома, но сам их могучий предводитель продолжал чеканить шаг около меня. Также сменилась охрана из внутренней стражи. Те, кто сопровождал меня с самого начала, отправились в надвратную башню, а из нее же вышли новая смена.

– Это мои самые проверенные воины! – представил новых охранников Хагвар. – Лучшие из лучших!

Затем он начал представлять их мне. Я со всеми из них был вежлив и обходителен: ведь от их расположения ко мне зависит моя жизнь, как то, спокойной она будет или нет. Особенно запомнился один из охранников – уж очень у него имя в среде колдунов необычное – Рын Тигриная Лапа. Можете прозвать меня расистом, но это имя явно пригодное для оборотня, а не для колдуна. Да и внешне представленный охранник походил скорее на ту расу, что не слишком лояльно относится к моей персоне. Но, подумав "чего в жизни не бывает!", я махнул на эту странность рукой, и как выяснилось впоследствии, поспешил с решением.

– А кто ваши спутники? – задал вопрос старшина и, кажется, смутился своей смелости и дерзости.

Поочередно и я представил всех своих товарищей, начав с госпожи Синички и закончив рабом Восьмым.

Мы уже шли по мягким коврам центрального (как сказал Радим) коридора, прямиком к тронному залу, и я разглядывал портреты прежних Фениксов, в странном ожидании увидеть собственное изображение, как меня отвлекло молчаливое недоумение сопровождающих, что так и косились на меня, боясь, тем не менее, спросить.

– Что? – немного грубо, зато кратко, решил выяснить я причину их интереса.

– Господин Феникс, почему вы представили лишь часть ваших спутников?

– Часть? – непонимающе переспросил я, а моя команда еле сдерживала смех.

– Да. Вот эти господа, тоже ваши товарищи? – спросил Хагвар Скала и указал куда—то мне за спину. Только проследив за его перстом, я понял, о ком он говорит.

– Ах, эти! Совсем вылетело из головы. Попрошу забрать их и подержать некоторое время в заточении. Эта команда своими выходками меня уже до белого каления доводит!

– Будет исполнено! – отрапортовал старшина, радостный, что наконец—то получил ясный приказ. По его знаку из малозаметных ниш в стенах вышли несколько стражников и увели группу людей, что находясь под действием ведьминых чар, казались обкуренными пацифистами, а не опасными врагами. Под конвоем ушли мои старые знакомые враги: колдун Димитро Шок, оборотень Ракх Две Жизни, король Запал Горский и несколько выживших наемных бандитов. В последний раз взглянув на этих идиотов, что имели наглость напасть днем и сразу на весь отряд, я в очередной раз с тоской подумал о старом рыцаре Ранциле, погибшем в путешествии, так и не освободив свою любимую, которую утащил коварный я. В такой интерпретации я сам себе гадом кажусь!

– Так с чего такое обилие охраны? – спросил я у Хагвара.

– Работать просто не умеют вот и берут числом! – зло прорычал Гром и сплюнул на пол.

– Пошел в Топь. Гром! – разозлился старшина, но быстро взял себя в руки и ответил на мой вопрос. – Ходят слухи, что на вас, господин Феникс, собираются устроить покушение с целью убийства. Оборотни заслали агентов и те уже проникли даже во Дворец!.. Но это лишь слухи!

– И вы совсем не можете выследить этих агентов? – с неким намеком проговорил я и многозначительно посмотрел на Рына Тигриного Когтя.

– Мы работаем, – начал оправдываться старшина, совсем не заметив намека. – Но пока не удалось выявить ни одного злоумышленника.

– Понятно, – усмехнулся я, но боле ничего не стал говорить. Пусть сами разбираются в этих средневековых шпионских играх. Не думаю, что у Рына, задумай он убить меня, будут высокие на то шансы.

Потом мы завершили путь в Тронном Зале и сопровождение растаяло. Радин попросил подождать его, а далее все пошло уже своим чередом.

В воспоминаниях столь недалекого времени прошел весь обед. Я кушал, отвечал на вопросы и задавал их сам, совершенно не задумываясь, но этого, кажется, никто не заметил. Все были рады (или показывали вид) приезду любимого начальства. Произносились тосты, пелись песни. Из—за стола ушел я поздней ночью, еще более уставший, чем сев за него. Не думая об устройстве своих людей, я следовал за Фабиусом, верным слугой, и когда он указал на какую—то мебель и сказал: "ваша постель, господин" – я ему сразу поверил, и, не раздеваясь, завалился спать. Лишь корона полетела куда—то в сторону, потому как вонзалась в голову, причиняя дискомфорт.

Глава 25
Прогулка по городу

– Господин, наденьте, пожалуйста, мантию и корону! Негоже Фениксу разгуливать в обычной одежде!

– Когда же отстанешь ты от меня?! Смерть как надоел!

– Господин, наденьте!

– Ладно! Ты не то, что меня, ты и мертвого заставишь слушаться!

Не выдержав постоянных нападок своего верного слуги Фабиуса, а совместно с ним еще и Радина, с прочими членами Высшего Совета, я сдался и позволил переодеть себя в богатые, но такие непрактичные одежды Феникса. Но сдался с тем условием, что к парадным одеяниям Феникса пришьют в роли внутреннего кармана пространственный мешок. Все с условием естественно согласились и тут же все выполнили, да так ловко, словно костюм так первоначально и задумывался. И славно! А то я беспокоился за сохранность своих вещей: ну там всякие сувениры, безделушки...

Пока я подгонял свой вид под веянья местной моды высшего света, Радин вчитывался в мое спешно нацарапанное повеление: "Всем, всем, всем! Бессмертный повелитель Снорарла, владелец Черной Плети и Белого Меча, объявляет о создании отряда своего имени (в дальнейшем именуемый просто "Отряд") и накладывает на него полномочия по решению конфликтов глобальных значений. В Отряде числятся: Феникс – командир Отряда, Синичка —связист, Владик – военврач (потенциальный), Харимон – капеллан, Миалла – тяжелая артиллерия, Восьмой – раб. Феникс советует всем радикально настроенным группировкам и просто подозрительным личностям держать себя в рамках существующего законодательства, а иначе придет Отряд и покарает!" Конечно, то что я написал – всего лишь предварительный вариант обращения к народу, и Радину предстоит изменить написанное, адаптировав к местным нормам, но я уже вижу, насколько мое постановление понравилось чиновнику. Пусть развлекается и посредством герольдов протрубит на весь мир о том, что идти против Феникса – верх идиотизма.

– Теперь не стыдно появиться в городе? – немного грубо задал я вопрос слуге после примерки костюма, но тот посчитал, что отвечать на выпадку не стоит.

Оставив Фабиуса прибираться в комнате, отправился я путешествовать. Мне не нравился дворец. Он хорош и красив, но в его стенах я ощущаю непонятную тяжесть, да еще и одежда стесняет и стягивает. Кстати смешной случай произошел, когда я достал из мешка копию парадного наряда Феникса и надел вместо настоящего. Ух, какую панику поднял Радим! Пришлось снять эту "дешевую подделку", как он это назвал, и спрятать обратно в мешок. Хотя, если признаться честно, то я не мог отличить настоящую мантию от той, что изготовили в Холмогоре. Пожалуй, холмогорская даже лучше, потому как сшита именно на меня, а эта настоящая мне явно не по размеру: или почему в ней так тесно? В общем, решил я погулять по городу, чтобы избавиться от давящего воздействия дворца.

Всюду по коридорам и переходам за мной следили десятки глаз. Раболепные слуги провожали мою венценосную спину поклонами до земли, стражники били кулаком себя в грудь при моем приближении, а вельможи отвешивали всяческие па. Для меня это слишком непривычная обстановка обожания. Я же не дворянин! А тут создали, понимаешь ли, культ одного человека и давай ему поклоняться! Ужас! Нет, власть, конечно, мне нравится. Да и кому не понравится иметь возможность сказать любой красивой девушке на улице: "Эй, крошка, пойдем—ка в постельку..." и получить в ответ не пощечину, а скромненькое "да, господин"... Приятно... Но я конечно же так не поступаю! В общем, власть – это приятно, но даже когда чего—то приятного чересчур много, то чувства меняются на противоположность. Становится приторно. В походе все обращались ко мне как к лидеру, и я принимал это как должное. В Холмогоре все было запутано и непонятно: я еще не до конца понимал, что происходит, и выдавать себя за Феникса казалось игрой. У оборотней все было совсем здорово. Но в Сборе сконцентрировалась самая большая аура обожания и любви. А я ведь не могу принять эту любовь. Чем я заработал обожание тысяч людей, готовых на все ради меня? Да и ради меня ли?! Для них важен сам статус Феникса, а не я. Признаюсь, что когда задумываюсь обо всем этом, то ощущаю себя столь же живым и полезным, как и некий золотой идол. И поклоняются мне и весь я такой в золоте, красивый, но вот толку от меня никакого. Мерзко и противно!

Стараясь отогнать неприятные мысли, я вынырнул из зева дворцовых ворот и пошел в сторону городских площадей. Вот кстати интересное наблюдение: если я не думаю про правильную дорогу, то могу весьма быстро добраться до нужного места. Прямо как в этот раз. Удивительно, но я даже и не заблудился, пока предавался дурным мыслям. Это моя заслуга или достижение слуг, указывающих верный путь через каждые несколько шагов?! Надеюсь это мое достижение.

Не успел я отойти от замка и на дюжину метров, как натолкнулся на знакомое лицо.

– Оля?

– Здравствуй, Феня.

– Вот так встреча!

– Случайно натолкнуться друг на друга в столь большом городе – провидение!

Давно же я не видел эту милую девчушку. Сильно много о ней я не думал, но вот встретил ее случайно и понял, как соскучился по ее голосу и особенной улыбке. Как все же повезло, что мы встретились. Ведь кто же из нас мог знать, что я выйду из ворот дворца именно в эту минуту, а она пройдет мимо в этот же час. Не могла же она поджидать меня часами у ворот?! Нет, конечно же.

– Как же я рад тебя видеть! – в ответ на ее улыбку улыбнулся и я, отчего она засветилась еще ярче. – Составишь компанию?

– У меня дела... были... Но они подождут! Куда идем?

– Не знаю. Просто погуляем по городу. Хочу насладиться местными красотами.

– Понятно. Память так и не вернулась?

– Нет. Не стоит надеяться, что она вернется.

– Жаль. Между нами столько приятных воспоминаний...

–Вот сейчас прогуляемся, и будет у нас еще одно, но уже новое приятное воспоминание. Идем.

Затем мы прошлись по улицам города, повсюду встречаемые доброжелательными услужливыми людьми. С нас ни за что не брали плату. Мы гуляли, разговаривали и поедали все сладости, какие только могли встретить на пути. Она расспрашивала меня о путешествии и о новых друзьях, а я ее о жизни в Холмогоре и переезде в Сбор.

– Тут мой дом, – просто ответила на этот вопрос девушка. – К тому же я услышала, что ты направляешься сюда.

Откуда она услышала про мое желание посетить столицу, не ведаю.

– Это не Владик случаем? – указала подруга, когда мы прогуливались по торговым рядам местного рынка.

– Сейчас глянем поближе.

Раздвигая толпы людей, что даже при моем приближении не имели возможности посторониться – такой уж плотной оказалась толпа, и, протискиваясь, мы почти уперлись в торговую лавку человека, принятого нами за знакомого паренька.

– ...Феникс во главе армии тавров вторгается в пределы Эльфийского леса! – услышал я знакомый голос, выкрикивающий пугающие слова. – Феникс сражается с легендарным рыцарем и освобождает прекрасную деву из плена злой колдуньи!

– Какую еще деву ты спас? – с непонятной мне злостью, да еще и пребольно толкнув в бок, спросила Ольга. – Вот, что творишь вдали от законной супруги!

– Никого я не спасал!.. И ты мне не жена... больше.

– Феникс в объятиях дочери вождя оборотней, пока отец дремлет на троне! – вновь услышал я ужасающие зазывания Владика.

Покуда я еще не огреб новых тумаков от рассерженной Ольги, я поспешил остановить лживые выкрики товарища.

– Гад такой! Ты чего мелешь?! – я вытянул его из—за прилавка и хорошенько встряхнул. – Ты чего небылицы обо мне сочиняешь?!

Вначале парень удивился, потом напугался, следом разозлился и хотел отбиваться от нападения, но после опознал во мне меня и расслабленно успокоился.

– О, господин Феникс!

– Я те дам "господин Феникс"! Гад ты неблагодарный! Каких еще девиц я спасал?! С какими оборотнями зажимался?!

– Так я же картины нарисовал, – небывало просто и немного растеряно похвастался Владик и указал на свой товар – действительно картины. – Вот, продаю теперь!

Посмотрел я на его ассортимент и поразился: откуда у него накопилось столько работ?! Когда он успел нарисовать такую прорву картин?! И главное, где я гулял, пока какой—то иной Феникс (похожий на меня) вытворял все то, что Владик нарисовал на картинах!

– Мне, пожалуйста, ту, где Феникс громит Терем вождя оборотней! – попросил один из покупателей, протиснувшись в первые ряды очереди, столпившейся у пользующегося популярностью лотка Владика. Затем покупатель увидел меня очень близко от себя, смутился и с его лица должно быть до самого вечера не сходила счастливая улыбка.

– Почему то, что нарисовано, не соответствует тому, что было в действительности? – поостыв, спросил я у товарища, продолжавшего висеть в моих руках, словно котенок в зубах мамаши—кошки.

– Так, немного вымысла привнес в работу. Получилось только лучше!

Я тяжело вздохнул и потащился прочь от этого места, услышав за собой голос: "я и вам пару картин оставлю!". Ничего не скажешь – обрадовал друга, так обрадовал!

Ушли мы с Ольгой далеко от рынка. Я продолжал поражаться выдумкам Владика, а она думала о чем—то своем, а потом неожиданно заявила:

– Так этого всего, не было что ли?

Ничего не ответив и посмотрев на нее не слишком дружелюбно (в чем винюсь), я продолжил путь молча, лишь изредка тяжело вздыхая. Она обиделась, но это не мешало ей, через каждую минуту приставать с одним и тем же вопросом: "так было или нет?".

Гуляя возле самого высокого здания в городе – Высшей Школы и размышляя, что неплохо бы зайти туда и поговорить со знающими людьми о моей проблеме, но как—нибудь после, когда буду один, увидел я еще одного знакомого. Точнее знакомую.

Ведьма Миалла о чем—то разговаривала с представителем школы, и вполне безобидный разговор начинал перерастать в жаркий спор. Я не стал прислушиваться и разбирать о чем они судачат, а поспешил поскорее уйти подальше и не дать встретиться Ольге и ведьмочке. Если они столкнутся и начнут предъявлять на меня свои права, то в первую очередь пострадаю я, а вот кто из их схватки выйдет победителем, затрудняюсь ответить. Миалла невероятно могущественная женщина, но у Ольги хорошо поставлен удар по ребрам (на мне тренирует).

– А синичка где? – неожиданно спросила девушка, и я понял, что она меня простила (правда за что?!) – Я по ней соскучилась!

Пожав плечами, я ответил, что видел птицу последний раз только когда мы входили в город. У нее же тоже могут быть свои птичьи дела, в которые не следует влезать всем тем, у кого две руки, две ноги и нет перьев...

– Дяденька, покатайте и меня!

– И меня!

– Меня!!!

– Покатайте!!!

Крики и смех услышал я, проходя мимо одного цветущего парка. Захотелось узнать, что это за "дяденька" такой, который "катает" детишек в тихом уединенном месте, и не следует ли звать полицию. Нет, оказалось за детей можно быть спокойным, ведь они оказались в надежных руках человека недалеко ушедшего от них в плане умственного развития, но возрастом, ушедшего далеко за пределы самых долгоживущих долгожителей. Мы с Ольгой увидели картину, как мой верный товарищ Ринальдо сажает кучку детей на бог весть откуда найденную лодку и катает их по парку, таща немалый груз над головой. Сильный из—за употребления стероидной воды волшебного озера этот детина (может и грубо я о нем говорю, но он мне нравится... такой добрый.) даже не чувствует веса. Его ноша словно перышко. Он катает их по парку, то поднимет, то опустит лодку, так будто она катит по волнам. Все веселятся.

– Какая прелесть! – вымолвила Ольга, захваченная романтикой катания в лодке. Я подумал, что она захотела покататься со мной вдвоем, по какому—нибудь тихому озеру, вдали ото всех... – Я тоже хочу!

А я хотел уйти по—тихому и никому не мешать отдыхать так, как они этого хотят. Эх.

– Милорд! – возликовал Рин, когда услышал восклицание Ольги, а затем и увидел меня с ней. – Не желаете присоединиться?

– Желаю! – опередила меня Ольга, посчитав, что обращаются к ней.

– Думаю, я слишком стар для катания на лодке, – попытался было отказаться я, вот только кто бы еще приглашал меня  кататься.

Не менее часа прошло, прежде чем я сумел опустить руки и перевести дыхание. Катал я этих детишек по парку – ну и хорошо – я люблю детей, но я оказался еще ездовой лодкой и для Ольги, которой происходящее доставляло еще большее удовольствие, нежели детишкам, но и ее я могу стерпеть. Вот только не могу понять, почему это я, вроде как господин всех тех, кто сел на мой горб, должен катать еще и здоровенного детину Рина?! Когда он полез в лодку, то я так и спросил его: "не перебор ли, кататься на спине у господина?". На что мой "слуга" отвечал: "Так я вас потом  два раза прокачу!". И признаться честно, я ничего не мог на такое вымолвить. Он признался, что поработает для меня больше чем я для него – вот и все сюзерено—вассальство.

Мы с Ольгой отправились дальше путешествовать по городу, а дети, среди которых затесался взрослый ребенок, отбросили надоевшую лодку подальше и начали придумывать новую игру. Прежде чем отбросить лодку, Рин настойчиво предлагал и мне прокатиться те  два раза. Я естественно отказался... от двух раз. Но один разик – можно.

– О, тут и такое есть! – удивился я, когда заметил крупное здание с вывеской "Театр".

– Конечно, – ответила моя спутница. – Можно было бы зайти, но вот представлений на сегодня нет.

Не сказать, что я сильно расстроился, но все же увидеть иномировую постановку думаю, стоит как—нибудь.

Внезапно услышал я топот множества ног, а следом и крики:

– Держи ее!

– Хватай ведьму!

– На костер!

Почему—то мне сразу стало нехорошо на душе, словно тяжким грузом легло ощущение неотвратимой беды. И действительно, стоило нам с Ольгой посторониться, как мимо нас пробежала веселая и счастливая Миалла, а следом за ней толпа горожан с факелами, веревками и цепями. Пробегая мимо меня, ведьма даже успела послать воздушный поцелуй. Она не выглядела напуганной или расстроенной, нет – она была счастлива! Чего нельзя сказать о преследователях, которые пылая праведным гневом, наполненные желанием сжечь ведьму, преодолевали возможности своих тел и уже порядком замылились бегать. Желание помогать Миалле пропало мгновенно – пусть сама разбирается, раз уж устроила такой бедлам.

– Дела—а! – протянула Ольга, и я вынужден был с ней согласиться.

Еще долго мы гуляли по Сбору. Даже спустились к менее зажиточным частям города. Постоянно оглядываясь, я привлек внимание Ольги:

– Что—то случилось?

– Нет. Все нормально, – отвечал я, но продолжил коситься по сторонам. Меня не покидало ощущение, что за нами кто—то следит.

Прогуливаясь по одной из улиц, я застал еще одного товарища. Первосвященник Харимон зазывал народ уверовать в своего бога и отринуть пустое язычество или господствующий атеизм. Для этого он устроил импровизированную сцену из бочек и сложенных на них досок. С этой сцены он вещал истины, в кои верил сам, простому городскому люду, совершенно не обращавшему внимания на лишнюю трескотню, и продолжавшему спешить по своим делам. Харимон размахивал руками, топал ногами, забывшись, что все это представление происходит на криво собранном помосте, грозящем каждую секунду развалиться.

– Что—то цирк в этот раз рано приехал, – задумчиво проговорила Ольга, увидевшая выступление огненного мага.

– Эх, этот цирк приехал лично со мной.

– Ты руководишь цирком?

– Да, и ты почти со всеми его представителями познакомилась. Жаль самых главных клоунов я отправил в отпуск, – произнес я, с грустью и тоской вспоминая верных и надежных тавров.

– ...ибо сказано в Книге Огня: "И придет Огнеликий. И будет гореть он. И..."

– Давай пойдем отсюда? – предложил я девушке, заслушавшейся проповедью первосвященника. – А то чует сердце: меня опять втянут!

– "...и вознесется дух сгоревшего вместе со мной..."

– Интересно же, – не унималась подруга, продолжая приближаться, к пытающемуся сохранить равновесие на разваливающемся под его ногами постаменте священнику. – Давай посмотрим еще.

– "...сказал тогда Рака—Хье—Ин недостойному смертному..."

– Чего тут смотреть?! – не унимался я, все яснее ощущаю угрозу своему мирному существованию.

– Погоди! Он вот—вот упадет!

Бедный Харимон даже и не подозревает, что все те, кто останавливаются послушать его проповедь, на самом деле ожидают его скорейшего падения. Впрочем, так всегда и бывает, падение того, кто высоко взлетел, вызывает больший интерес, нежели сам взлет.

– "...овца пасется на лугу, рыба в воде, а человек..."

"Ну же, падай!!!" – так и ощущал я молчаливый приказ дюжины собравшихся вокруг людей.

И он упал.

Раздался грохот, поднялась пыль; зрители разразились хохотом, а священник поминал отнюдь не ангелов. Не имея сил оставаться в стороне, я подбежал к товарищу и помог выбраться из—под обломков помоста. Отряхнул от пыли и убедился, что маг физически не пострадал, а вот на душе зазияла рана. Еще бы не расстроится, когда мало того, что на тебя смотрят как на клоуна, так еще и потешно падаешь в угоду толпе. Так стало обидно за этого человека веры (пусть и пустой), что...

– Чего хохочете? Человек упал, а вам потешно? Никто, ведь никто из вас не решил подойти и помочь подняться! Грустно должно быть, а вы смеетесь!

Вначале весельчаки хотели и меня засмеять. Ведь слова не так уж и важны, когда их не желают слышать, и один мужичок уж поднял руку, указывая на меня и сквозь смех, выговаривая "еще один...". Но мне так и не удалось узнать, что же я за "еще один", потому как меня узнали, и смех разом прекратился. За мгновение, вся эта хохочущая братия, что сквозь смех и толстокожесть не слышала и не чувствовала ничего кроме себя, словно попала под холодный душ. Им сразу звучным колоколом отливались мои слова в мозгу и раскаленным железом навечно выжигались в памяти.

Еще немного слов сказав, я решил, что дело сделано и теперь эти люди будут внимательнее к бедам других. Можно идти и дальше гулять, как вдруг меня подтолкнули и водрузили на поставленную заново импровизированную трибуну, и голос неимоверно счастливого первосвященника возвестил народу:

– Феникс—На—Хье воплощает идеи Хье на земле. Слава ему! Слава!!!

И народ, вмиг зажегшийся религиозным рвением, поддержал: "Слава! Слава!".

– Так дадим же ему говорить нам слово писания, потому как никто кроме него не способен понять всей полноты знаний, что заложил в сей священной книге сам бог Хье. Пусть говорит Феникс—На—Хье и пояснит нам, ничтожным, что означают слова бога!

Митинг продолжал расти и шириться. С того времени, как я помог Харимону, на улице собралось уже порядочно зевак и все сейчас испытывали религиозное рвение, коего я не видел даже у монахов Ковена! Слова священника лишь разжигали людей. Им совершенно все равно, что говорит он. Их заботило лишь то, что Феникс будет говорить им, говорить с ними. Им нравилось чувствовать близость со своим обожаемым правителем. И пусть я начну вещать даже про правила постановки сифонной клизмы, но и тогда народ будет также внимать каждому моему слову. Стоял я, словно Ленин на броневике, и думал лишь о том, что говорить мне этой толпе народу совершенно нечего (хоть и правда про клизму рассказывай). Можно, конечно, поддержать Харимона и зачитать что—нибудь из его Книги Огня, но вот беда, я так и не осилил эту дребедень, пока пребывал в Ковене, а уж после и думать не мог читать эту ересь.

– Не убивай; не прелюбодействуй; не кради; не лжесвидетельствуй; не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ничего, что у ближнего твоего, – скороговоркой вымолвил я. – Для начала вам и этого хватит. Все вопросы и пояснения к Первосвященнику...

Быстро произнеся эти на самом деле важные и нужные слова, я поспешил удалиться, пока не попросили жития святых рассказывать. Харимон занял мое место на помосте, расхвалил мои мудрые слова и продолжил вещать про Хье. Я же схватил пораженную Ольгу и поспешил прочь.

– С каких пор ты в религию впутался, да еще и стал воплощением Хье на земле? – спросила она, когда мы переводили дух в двух кварталах от образовавшегося митинга.

– Ничего не мог поделать – религия сама меня нашла.

– С момента потери памяти много чего случилось. Странные люди окружили тебя.

– Есть такое дело. Ты еще главного маньяка отряда не видела! – сказал я, представляя себе Восьмого. – У него такой взгляд, будто вот прям щас накинется! И мне всю дорогу кажется, что он следит за нами.

– Да не может быть...

– Не может, – согласился я, но продолжил внимательно оглядываться, пытаясь выследить того кто следит за нами.

* * *

Плоские крыши домов Сбора издавна представляют интерес для различных слоев местного общества. Можно встретить дорогие рестораны с прекрасным видом на оживленную улицу, или садик с фонтанами и изысканными статуями. На других домах жители разводят домашнюю живность или устраивают огороды. Многие крыши – излюбленное место встречи влюбленных голубков, а некоторые – закутки для сходок разномастных преступников. Но по большей части на плоских крышах сушат постиранное белье, или используют свободное пространство, как склад, с целью хаотичного захламления теми бесполезными предметами, что продать невозможно, а выкинуть жалко. На большинство крыш редко заглядывают люди, но для животных – это излюбленные места охоты и отдыха. По крышам скачут коты и воробьи. Первые охотятся на вторых, а вторые прячутся от первых и в то же время собирают забытую людьми снедь.

Крыши Сбора – отдельный мир.

И вот со времени приезда в столицу колдунов отряда Феникса в этот самостоятельный мир вторгся опасный хищник.

Феникс был прав, признавая за собой слежку. Верно вычислил и шпика – Восьмого. Вот только не знал господин Снорарла, что помимо раба, за ним следили и прочие соглядатаи различных организаций... Да и зачем повелителю вникать в дела совершенно его не касающиеся. Ведь для того есть Восьмой.

Верный раб устранял проблемных (по его мнению) личностей и внимательно следил за господином, недоумевая по поводу его странного и нелогичного поведения. Восьмой не мог до конца понять многогранную личность своего повелителя. Только он подумал, что разгадал Феникса, как тот выкидывал очередную глупость.

"Как, имея столько невероятных способностей – вроде Крыльев Феникса или Взгляда Феникса – можно быть таким... простым?! – размышлял Восьмой перескакивая с крыши на крышу, в очередной раз присматривая за своим господином. – Почему, будучи таким, невероятно могущественным существом, Феникс все еще является мягкотелым человеком, а не тем надменным богом, для которого жизни подданных – ничто?! Раз он сильнее меня, то должен быть выше меня и морально! Должно быть, он скрывает свои истинные чувства. Да. На самом деле он не испытывает ни к кому кроме себя никаких чувств. Он не может любить никого кроме себя. Для него не важно мнение других. Он выше всего этого. Он то, к чему я стремлюсь – полное совершенство... или он дурак, случайно получивший свою силу. Нет. Он совершенство!"