Текст книги "Бездна. Спаситель (СИ)"
Автор книги: Максим Глухманюк
Жанры:
Героическая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
– А… Да… – сказал Алексей. – Что-то я забыл.
Антон поднял «FN F2000», воткнул в автомат обойму и передернул затвор.
Старший покосился на оружие:
– Постарайся не пристрелить своих… Я уже дважды умирал. И мне это не понравилось. Поставь на предохранитель.
– Ладно, – ответил Антон. – Но я так и потренировался стрелять из этой штуки…
– Когда откроется дверь, тогда у тебя будет возможность. Стрелять в помещении с каменными стенами слишком опасно.
– Пожалуй, – согласился Антон.
– Проверяйте все, и выдвигаемся, – сказал старший.
– У меня все готово, – кивнула девушка.
Оружия у нее не было. Вместо него девушка несла сумку. Новенькую. Военную. Которую она нашла в одном из подарков.
В ней было несколько тряпок, немного пищи, фляга с водой и три обоймы. От «калаша». Алексею в разгрузочный жилет влезло только шесть штук. И одна обойма уже была в автомате.
Антон обошел комнату, обводя ее глазами. На глаза попалась его сумка. А в сумке лежала…
– Книга… – пробормотал Антон.
– М? – переспросил старший, проверяя все свои застежки и липучки.
– Книга, – повторил Антон. – Я совсем про нее забыл.
Парень нагнулся и достал из своей старой сумки книгу в морщинистой обложке.
– Что за книга? – спросил старший, продолжая проверять застежки.
– Я нашел ее… Еще в храме, – сказал Антон и перевел взгляд с книги на девушку.
– Она же пустая, – сказала Кида. – Я посмотрела ее еще в лагере.
Девушка опустила глаза, и пролепетала тоненьким голоском:
– Ты ведь не злишься?.. Мне просто было любопытно…
Но Антон злился.
Внутри у него закипело, заклубилась черная копоть и багровое пламя.
– Какого… Она трогала мою книгу?! Кто ей позволил?! Эта книга моя!.. Моя!.. – пронеслось у парня в голове.
Младший вздрогнул.
Он сам не понимал, почему почувствовал такую злость.
Ведь… Хотя… Что же…
– Ничего, все нормально, – сказал Антон, стараясь, чтобы слова не выдавали его эмоций.
А эмоции его перепутались.
Злоба перемешалась со стыдом.
А раздражение со смущением.
– Что же со мной происходит… – прогремело у парня в голове. – Кажется, я схожу с ума…
Алексей, наконец, перестал теребить липучки и застежки. Поправил перекинутый через плечо автомат.
Подошел к младшему брату, протянул вперед руку и сказал:
– Дай посмотрю.
Антон уставился на протянутую вперед руку.
Потом посмотрел на книгу.
Снова на руку.
Мысли в голове путались. Эмоции путались. В голове что-то шелестело. Кажется, голоса…
Шепот тысячи голосов.
Алексей пощелкал пальцами перед лицом младшего брата и спросил:
– Что с тобой? Ты заснул, что ли?..
Антон слегка дернулся, вернувшись в реальность. Посмотрел брату в глаза. И положил книгу в протянутую руку.
– Да… Я… Просто задумался…
Алексей взял книгу, открыл и стал перелистывать страницы горстями.
– Ты в последнее время сам на себя не похож, – сказал старший.
Захлопнув книгу, Алексей вернул ее брату.
– Пусто.
Антон взял ее. Раскрыл. И удивился. Страницы, в самом деле, были пусты. Но, как только книга оказалась в руках у Антона, он снова услышал шелест. Прямо в своей голове.
Голоса… Очень много голосов… Они шептались на неизвестном языке…
Языке, который возник гораздо раньше, чем этот мир…
Эта вселенная…
Все вселенные и все миры…
Антон испугался, захлопнул книгу и сунул ее за пазуху. Морщинистая обложка обожгла голую грудь холодом. Антон поежился. Голоса почти полностью стихли. Остался лишь едва уловимый звук неразборчивый звук. Где-то на грани слышимости. Будто голоса шептались на краю вселенной.
За гранью…
– Антон? Але… – позвал старший брат. – Нам пора.
– Да… Пора… – пробормотал Антон.
– Давай пиши кровью пункт назначения, и отправляемся в путь. Я по большому хочу… Уже два часа! Два, Антон!!!
– И я… – тихонько сказала Кида. И вся покраснела.
По маленькому в туалет ходили в темный угол. Слева от двери.
– Да! – решительно кивнул младший, приходя в себя, замялся и добавил:
– Я где-то потерял свой нож…
– Возьми мой, – старший протянул свой нож.
– С ума сошел? Он же из кория…
– Ну и что?.. – Алексей пожал плечами. – Ты же не горло будешь себе резать. Маленький порез и…
– Убери его от меня!.. – проорал Антон. – Я не буду им себя резать! Убери!!!
Алексей удивился, но нож убрал. Сунул его обратно в ножны. На разгрузочном жилете, поверх обойм. Они были удобнее, чем поясные, которые сделал дядя. Антон обвел взглядом комнату в поисках того, чем можно порезать палец и сделать кровавую надпись на «карте-лазейке».
– Точно, – пробормотал он.
И взял с пола маленький стеклянный осколок от елочной игрушки. Осколок был острый, как лезвие. Парень уже хотел ткнуть осколком в палец, но остановился и спросил, пощелкав в воздухе пальцами:
– Как там сказал Карл… Кла… Кра…
– Клазан-Тури-Нали-Периндакс, – выпалил Алексей. – Оно указано в описании наших новых заданий. Я его зазубрил.
Старший достал своей устройство, немного повозился и протянул брату.
– На, списывай.
– Ужас, – сказал Антон, и ткнул стеклянным осколком в большой палец левой руки.
Резко и сильно.
Боль была тонкая, но терпимая. Кровь пошла основательно. Пара капель упала на каменный пол.
– Долго придется это писать… Как думаешь, если написать не так, произойдет что-то плохое?
Старший пожал плечами:
– Не знаю. Постарайся написать без ошибок…
Помолчал и добавил:
– И постарайся писать быстрее, я уже не могу терпеть!
– Да, да, да, – закивал Антон и принялся выводить кровавые буквы на обратной стороне карты-лазейки. – Еще бы уместилось, а то может не хватить места…
Но места хватило.
Письмо собственной кровью заняло несколько минут. Антон каждые несколько секунд поглядывал на экран, повинуясь нарастающей паранойе.
– Не ошибись… Не ошибись! Не ошибись!!! -крутилось в голове.
Алексей ходил туда и сюда. Переминался с ноги на ногу. Кида тоже ходила.
Они терпели.
– Готово! – воскликнул Антон, слизнув с пальца уже слегка свернувшуюся каплю крови.
– Дай проверю, – сказал старший.
Он взял сверток, взял устройство, нахмурился и стал бегать глазами.
Туда-сюда.
Туда-сюда.
Туда-сюда.
Продолжая переминаться с ноги на ногу.
– Все нормально, – заключил Алексей. – Все готовы?
Кида закивала.
Антон сказал:
– Я готов.
Старший вернул брату сверток и сказал:
– И я готов. Срывай печать, пока я не обосрался…
Глава 10
ТЮРЬМА
Охотник лежал на узких нарах. Поверх них была постелена старая шкура. Ее уже протерли до дыр. Прошлые заключенные.
Сколько их было? Сотни? Тысячи? Десятки тысяч? Чем они были больны? Выжил ли хоть кто-то из них, или они давно сгнили?
Анатолий не знал.
В камере было зябко и сыро, как в подвале, который затопило нечистотами до самых колен. Помещение было выложено из темных и кривых камней. Глыбы были покрыты толстым слоем плесени и бурой слизи. Пол камеры был из того же камня, что и стены. Но он был ровным. Толстый слой грязи и нечистот все сровнял.
Освещения внутри камеры не было. Днем в зловонное помещение просачивался дневной свет. Через узкое окно под самым потолком. Поперек окна шло несколько толстых металлических прутьев. Они были ржавыми и грязными. Настолько, насколько это вообще было возможно. Когда за окном темнело, камеру освещал скудный свет факелов. Он просачивался в помещение сквозь дверную решетку. За решеткой был коридор. А в нем – охрана.
Еще в коридоре постоянно были движение и возня. Из грязных камер регулярно выносили трупы мерших заключенных. Освободившиеся нары пустовали недолго. Свежее мясо поступало ровным потоком.
Коридор за дверной решеткой был длинным и извилистым. Камер в тюрьме были тысячи. И все они были наполнены до самых краев.
Анатолий лежал и просто смотрел в потолок. Думал, что делать. Он был здесь уже два дня. И ему тут не нравилось.
Кормили заключенных один раз в день. В двери имелась горизонтальная щель. У самого пола. В нее утром просовывали миски с едой. Еда была отвратная. Если пожарить грязные носки на соплях, то получилось бы гораздо вкуснее и питательнее. Но, судя по звукам в соседних камерах, некоторые заключенные дрались из-за «еды».
В камере было две пары нар. Пара снизу и пара сверху. Прямо, как в купе поезда. Вместе с Анатолием в камере «жили» еще трое – двое мужчин и одна женщина.
Первый мужчина-сокамерник был колдуном. Его нары располагались над нарами Анатолия. У левой стены, если смотреть ото входа. Колдун был седым и сутулым. Кудрявые волосы свисали ему до плеч. Его лицо было сморщено, как сухофрукт. Глаза скрывались за узкими щелками. Цвет их было не разобрать. На колдуне был грязный серый халат. Судя по запаху, который исходил от халата, старик был в тюрьме уже давно. И ни разу не мылся. Колдун лежал на нарах и бормотал сам с собой. Кажется, он уже начинал сходить с ума.
О возрасте колдуна судить было трудно. Сам он на эту тему не откровенничал. Он вообще ни с кем не говорил. Колдуны весьма неплохо сохранялись. Магия замедляла старение. И чем больше была магическая сила, тем медленнее старело существо. Предполагалось, что безграничная магическая мощь дает бессмертие. Возможно, это так и было.
Никто точно не знал.
Второй мужчина-сокамерник сейчас тихо спал. Он отвернулся к стене еще вчера. И больше не шевелился. Возможно, он уже день, как умер. Это был достаточно молодой мужчина. На вид ему – лет двадцать. Может, двадцать пять. Мужчина носил бороду. Густая каштановая борода свалялась и прилипла к груди. К голой груди – на мужчине были лишь рваные зеленые штаны. Стрижка у него была короткая. Волосы свалялись, как и борода. Местами были проплешины.
Девушка-сокамерник ходила взад-вперед. От двери к дальней стене. От дальней стены к двери. Постоянно. Она была весьма молодой. На вид ей было лет семнадцать. Не больше. На ней были грязные крестьянские лохмотья. Что-то вроде платья, которое доходило до самых щиколоток. Кудрявые светлые волосы девушки свисали до пояса. Глаза были огромными и голубыми, как небо. На круглощеком лице не было морщин. Лишь несколько прыщей. Девушка была в камере уже около месяца. Не смотря на отвратное питание, ее фигура еще была хороша. Пышный бюст. Узкая талия. Крутые бедра. Девушка была единственным человеком, с которым Анатолий говорил за прошедшие дни. От нее он в общих чертах узнал, что это вообще за место и какие вещи тут происходят.
Она рассказала, как попала в тюрьму:
– Откуда я могла знать, что те фолианты разрешено открывать лишь избранным… Откуда я могла знать!? – вот и вся ее история.
Она рассказывала ее снова и снова.
Уже тысячи раз.
– Клянусь, если она не заткнется, то я ее придушу, – думал про себя Анатолий. – Как же она меня нервирует… Кажется, колдун спятил из-за нее… Я в этом уверен. А парень… Тот вообще уснул. И больше не просыпается… Надо выбираться отсюда… Надо выбираться…
В коридоре снова тащили чей-то труп. Их таскали постоянно. Когда заключенные умирали, их тела выносили из камеры без всяких носилок. Брали на ноги и тащили тело по полу.
Весь пол в коридоре был перемазан гниющей кровью, слизью и нечистотами. Трупными нечистотами.
Анатолию тут не нравилось…
Сильные заключенные могли заработать на вторую порцию еды. Для этого им необходимо было постучать миской по решетке. После этого – заключенного выводили во внутренний двор. А оттуда вели в шахту. Десять часов непрерывной работы в шахте – и заключенный получал лишнюю миску с едой.
Если он на секунду прекращал махать киркой… Если он останавливался с ведром… Заключенного били длинными гибкими прутами.
Многие умирали в шахте в свой первый же раз. И оставались там лежать. Гнить. Остальным заключенным приходилось перешагивать через гниющие трупы во время работы. Вся шахта была завалена телами. Свежих было много. Но сгнивших скелетов было еще больше. Весь пол в шахте был усыпан трупами. Они были, как паркет. Из-за вони дышать в шахте было невозможно. Тут и говорить нечего. Воздух там был переполнен мухами и трупными газами.
В первый раз рвало всех. Рвало так, что заключенные едва не выплевывали внутренности. Они блевали несколько часов. Блевали до тех пор, пока у них внутри совершенно ничего не оставалось.
Но работали.
Иначе охрана начинала избивать их. Пара ударов – и человек уже не мог подняться. Из-за боли.
Анатолий решил, что ему вполне достаточно одной миски еды.
Здание тюрьмы было огромным. Многоэтажным. И стояло оно посреди городка фанатиков. В эту тюрьму отправляли тех, кто нарушил особый раздел «правил», которые постоянно переписывались и дополнялись. И сами себе противоречили.
– Наверное, и земные законы ждет та же участь, – однажды подумал про себя Анатолий. – Рано или поздно.
В «правилах» были исключения. На многие исключения были свои исключения. И этому не было конца. «Правила» постоянно дополнялись и переписывались. Никто не знал их полностью. Даже те, кто их писал. Кто стоял за ними – никто не знал. Это была великая тайна. Происходил хаос, и крайних в этом не было.
– Откуда я могла знать… Откуда я… Откуда… – девушка упорно гнула свое.
Анатолий поднялся и сел. Схватил голову руками, как будто голова могла отвалиться. В голове пульсировала боль. Спать Анатолий не мог из-за девушки. Она мельтешила. И бубнила, бубнила, бубнила. Единственное, что удерживало Анатолия от убийства, это наказание за него.
Заключенные, которые убили сокамерника – принудительно отправлялись в шахту. И вернуться назад они уже не могли. В качестве наказания их заставляли работать. Если они работали – их кормили. Прямо в шахте. Но спать не давали. И заключенные умирали. Дня через два. От полного истощения. От розог. От вони.
Но девушка рассказала, что некоторые из тех, кто обречен оставаться в шахте, мутируют. Превращаются в монстров и скрываются в подземных глубинах. И эти чудовища иногда выходят из своих нор. И убивают всех, кто им встречается на пути.
Это было похоже на сказку, но Анатолий знал, что это не сказка.
В шахтах была особая атмосфера. И не только «атмосфера смерти». Там, в темных глубинах, что-то было. Что-то таилось. Какой-то великий источник магической силы. Анатолий чувствовал это даже отсюда.
Охотник сжимал голову руками. Голос девушки просачивался в уши сквозь ладони. Как вода просачивается сквозь ткань.
– Аида, – сказал Анатолий, оставаясь в прежней позе, – Ты не могла бы успокоиться?..
Это была последняя надежда. Избежать убийства. И последующей мучительной смерти в шахте. Которую переполняли трупы.
– А?.. – девушка остановилась и посмотрела на охотника.
– Я спрашиваю, не могла бы ты успокоиться… Аида?
Она посмотрела в глаза Анатолию. Она поняла, что если сейчас не заткнется, то он придушит ее. Прямо на месте.
Как животное.
– Простите, но я… Я никак… Я никак не могу! Простите меня!..
Ненависть и раздражение охотника растворились. Моментально. Он почувствовал острую жалость к этой красивой девушке с детским лицом. Такую жалость, что в глазах появилась резь.
– Иди сюда, – сказал охотник. Он пошлепал правой ладонью по нарам, приглашая присесть.
Аида недоверчиво посмотрела на нары. Потом на охотника. Потом снова на нары.
– Вы… Вы не будете?..
– Я тебя не обижу. Присядь.
И девушка робко присела на нары. Справа. Судя по ее осторожности, она очень боялась, что сейчас ее побьют. Или вообще убьют. Не смотря на то, что она давно не мылась, пахло от нее приятно. Пахло молодостью. Соками. Едва уловимый запах. Так пахнут свежие ягоды.
Анатолий обнял девушку одной рукой и прижал к себе:
– Все будет нормально, не плачь…
Но она плакала. По лицу у нее катились слезы. От слез щеки стали красными.
– Ну… не плач… Нужно беречь силы.
Девушка подняла заплаканное лицо и взглянула охотнику в глаза.
– Для чего?.. – спросила она. – Мы отсюда уже не уйдем…
И снова зарыдала. Еще громче. Анатолий еще крепче прижал ее к себе. Зарылся лицом в ее кудрявые волосы. Да, пахла она хорошо.
Анатолий почувствовал возбуждение. Он чувствовал его редко. Жил он в изоляции. Что там, что тут. Он не был равнодушен к женщинам. Нет. Просто у него постоянно были дела. Другие интересы. И на женщин времени не оставалось. Да и сами женщины редко проявляли к нему интерес.
Нет, конечно, когда Анатолий разбогател… Девушки стали его выслеживать. В буквальном смысле. Но их интерес был связан с финансами. Они хотели легких денег. Они хотели обеспеченной жизни.
От этого Анатолия тошнило. Он таких не любил. Вернее, он таких ненавидел.
В этом же мире он был охотником. Он жил в изоляции. У него было много работы. Пересекаться с дамами получилось редко. Обычно это происходило в тавернах, в которых охотник останавливался переночевать после долгой дороги.
Последний раз Анатолий был с девушкой несколько месяцев назад. Вернее, то была женщина. Немолодая. Но и не старая.
После той ночи женщина ходила с трудом. В основном под себя. Ведь Анатолий был двухметровой горой мышц. Его руки закалила охота и кузнечное ремесло. Его тело было нечувствительно к боли. Усталости охотник почти не ощущал. Его…
В общем, после той ночи женщина ушла едва живая. Но ей понравилось. И сейчас Анатолий почувствовал возбуждение.
Смешанное чувство.
С одной стороны – в камере было грязно. В ней воняло. Воняло непонятно чем. Всем, наверное. Старый колдун бормотал сам с собой. Он сходил с ума не верхней полке. Парень, кажется, умер. Обстановка была тошнотворная.
С другой стороны – девушка была молодой и красивой. И упругой. И ей нужна была помощь… Чтобы, наконец, заткнуться.
Возможно, девушка была права. Возможно, они уже не выберутся из этой тюрьмы. Возможно, их трупы скоро потащат по коридору. За ноги. Лицом вниз.
Гнетущая безысходность. Вонь. И возбуждение…
Анатолию нравилось это извращенное чувство. Сладковатое. Как трупный запах. Приятное. Какой-то древний демон просыпался внутри. И сладковатая энергия начинала шевелиться в районе паха. Первобытная. Мощная. Неудержимая.
Щекотала…
Девушка все еще ревела.
Анатолий вжался в кудрявые волосы еще сильнее. Немного наклонился. Медленно залез языком девушке в ухо.
Всхлипывания стали тише. Девушка ощутила, как ее ухо заполнили влага и жар. Но не отвернулась. Не остановила охотника. Перестав всхлипывать, Аида повернула голову и поцеловала охотника. Пухлые губы девушки были солеными от слез. Лицо было влажным и горячим. Но язык был сладким.
Она тоже хотела…
Ее длинный язык проникал охотнику до самого горла. Еще и еще. И еще. Он двигался все быстрее. Он извивался.
Охотник положил левую ладонь девушке между бедер. Аида стала гладить щеку охотника. Медленно. Едва касаясь. Рука девушки была нежной и теплой. Ей было приятно. Грубая острая щетина добавляла остроты.
Мягкая кожа и грубая щетина.
Холодное и горячее.
Черное и белое.
Инь и ян.
Колдун по-прежнему лежал на своей полке и бормотал. Что-то совершенно неразборчивое. Невнятное. Быстрое. Колдун спятил. Это было совершенно очевидно.
А парень… по-прежнему был неподвижен. Лицом к стене. Кажется, он был мертв. Уже сутки, как мертв.
Рука Анатолия скользнула в прореху платья.
Под платьем было горячо. Очень горячо…
И влажно.
Аида едва заметно дрогнула.
Так вздрагиваешь, когда тебе протыкают палец, чтобы взять для анализов кровь. Вроде бы и не больно. Но как-то страшно.
Напряжение…
И раз… укол. Едва ощутимый. Ты его ждал. Больно не было. Но ты все же вздрогнул. Едва заметно.
Девушка вздрогнула точно так же. Она ждала этого…
Ее язык проникал все глубже. Он заполнял все пространство до краев.
Он был бесконечным…
Руки охотника были закалены. Охотой и кузнечный ремеслом. Они со всех сторон были в мозолях, шрамах и морщинах. Даже кости стали толще и тяжелее. Даже они были в шрамах. Пальцы охотника тоже были широкими и тяжелыми. Как кузнечные щипцы. Которыми он держит раскаленную железку. Между наковальней и молотом. Сует эту железку в раскаленные угли. Достает ее оттуда.
Под изодранным грязным платьем на девушке ничего не было. Она была совершенно голой. Средний палец охотника скользнул внутрь. Одним легким, но напористым движением он провалился в девушку по самое основание.
Широкий грубый палец оказался внутри. Там было скользко. Узко. И горячо.
Очень горячо…
Там внутри горел огонь. Пожарище. Как в земных недрах. Или в кузнечном горне. И когда палец вошел до самого основания, девушка протяжно выдохнула. Ее дыхание было горячим, словно струя пара. Та самая, которая вырывается из кипящего чайника. Ее дыхание было сладким.
Внутри девушки стало уже. Еще уже. Палец обволокло со всех сторон. Он был схвачен.
Охотник продолжал целовать девушку. Ее язык был сладок. Он был такой сочный. Такой подвижный. Такой длинный. Что его хотелось откусить.
Очень хотелось…
Анатолий стал двигать пальцем. Водил им из стороны в сторону. Сгибал и разгибал. Поворачивал его. Немного высовывал. Засовывал обратно.
Внутри было упруго. И податливо. Это чем-то напоминало мокрую горячую глину. Глина тоже упругая и скользкая. Каждая глина, конечно, упруга по-своему. По-своему податливая. По своему скользкая. Прямо как женщины. Одинаковых нет.
И глина Аиды была самого высшего сорта. Экстра класса.
Девушка стала двигать тазом. Сперва чуть заметно. Едва ощутимо. Но движения становились смелее. Она уже не могла себя сдерживать.
Левой рукой она расстегнула три большие деревянные пуговицы своего платья. Своих грязных вонючих обносков. Они уже сотню раз пропитались потом. Запахом грязного тела. Пылью. Кожным салом.
Три огромные пуговицы одна за другой выскользнули из петель. Петли были растянутыми. Пуговицы едва в них держались. Они томились в петлях с того момента, как девушка оказалась в тюрьме.
Но теперь они освободились…
Они дождались…
Анатолий вытащил палец из девушки. Не без труда. Палец засасывало внутрь. Пальцу нравилось там. Но его вытащили.
Теперь рука была влажной. И скользкой. Она скользнула между пуговицами и петлями. В мокрой ладони оказалась левая грудь. Горячая и упругая. Она была гораздо больше, чем казалась через одежду. Идеальная форма. Идеальный размер. Упругая. Сосок упирался охотнику в центр влажной ладони.
Сосок тоже хотел…
За дверью послышалась возня. По коридору снова волокли труп.
Ш-ш-ш-ш-ш…
Шагов слышно не было. Лишь трение трупа об пол. Труп был голым. Все они были голыми. С умерших снимали одежду прямо в камере. Зачем? Так было нужно. Мертвые тела были худыми. Очень худыми.
Когда труп достигал конца коридора, лица у него уже не было. Оно стиралось об пол. На голых лицевых костях не оставалось крови. Лишь бурая слизь. Остатки стертых лиц. Немых трупов.
Анатолий и Аида встали с полки. Их долгий поцелуй, наконец, прервался. Они стали быстро раздеваться. Из-за желания их движения были прерывистыми и неточными. Нестерпимого желания.
Они хотели…
Девушка скинула свои грязные обноски прямо на грязный пол. На котором были нечистоты. Охотник снял майку, едва не разорвав ее. Она была ему мала. Штаны снять было непросто, из-за возбуждения. Но охотник справился. Он бросил свою одежду на нары.
Теперь охотник увидел тело девушки. Теперь оно не скрывалось под грязными обносками. Молодое тело было налито соками. Пышная грудь. Большие торчащие соски. Они были розовыми. Светло розовыми. Молодыми. Узкая талия плавно переходила в пышные бедра. Между бедрами был просвет. Он был широким. Очень широким.
Рост Аиды был таков, что макушкой она едва доставала охотнику до плеча. И хотя девушка вовсе не была худой, по сравнению с охотником она была крохой.
Фигуру охотника можно было охарактеризовать всего одним словом.
Глыба.
Двухметровая глыба мускулов. Полное отсутствие жира. Кирпичная кладка, в центре которой был маленький сморщенный пупок. Руки и ноги Анатолия больше походили на толстые бревна. Пересохшие коряги. Вокруг толстых костей был не менее толстый слой мышц, сухожилий и жил. На груди волос было больше, чем на голове. Между руками и телом проглядывалась спина. Она была такой широкой, что ее было видно даже спереди.
Несколько лет назад Анатолий весил меньше пятидесяти семи кило. Тогда он умирал от рака. Теперь же он – двухметровая гора мяса. Теперь он весил чуть меньше ста двадцати.
Спасибо Менталу.
Аида рассматривала тело Анатолия так же внимательно, как и он – ее. Лицо девушки залила краска. Не только лицо. Все тело горело. Полыхало. Это чувствовалось даже на расстоянии.
Колдун по-прежнему что-то бормотал. Он совершенно не обращал внимания на то, что происходит вокруг него.
А парень… Кажется, он был мертв. Возможно, труп парня уже вонял. Трудно было сказать. Вонял или нет – запах в камере всегда был одинаков.
В камере пахло всем. Слизью. Испражнениями. Трупами. Потом. Гнилыми зубами.
Всем.
Глаза девушки и охотника встретились. Аида повернулась лицом к стене. Встала коленями на полку. Руками уперлась в холодные грязные камни. Прогнула спину, приподняв зад.
Охотник обхватил руками талию девушки и вошел в нее одним напористым движением.
Вошел до упора
Аида протяжно застонала. Едва слышно. Опустив голову.
Сначала внутри было слишком узко. Но через несколько плавных движений все изменилось.
Стало идеально.
С каждым движением, теплые ягодицы бились Анатолию о низ живота. Они были упругими. Совершенно гладкими. Нежными. Словно в пудре.
Аида стонала все громче.
– Хорошо… Да… Как хорошо… – вот и все, что можно было разобрать сквозь стоны.
Голос девушки был тонким и высоким. Это был голос подростка. Он был таким же свежим, как и молодое тело.
Ее тело.
Аида стала двигать тазом. В ритм движениям охотника. Все сильнее и сильнее. Теперь член охотника входил в девушку, едва ли не вместе с мошонкой. Внутри горело пожарище. Внутри было скользко. Член скользил, словно в горячем масле.
Или глине.
Очень качественной глине.
Охотник обхватил волосы девушки левой рукой и слегка потянул на себя.
Аида послушно откинула голову назад. Теперь ее стон звучал ближе. Теперь было слышно глубокое и прерывистое дыхание. Горячее и влажное. Анатолий ощущал его лицом даже на расстоянии.
В грязной камере стало душно, как в сауне.
За дверью снова послышалось:
– Ш-ш-ш-ш-ш-ш…
– Еще один готов, – мелькнуло в голове у охотника, – Возможно, скоро наша очередь.
Колдун по-прежнему бормотал. Теперь его бормотание было громче. Оно словно соперничало со стоном молодой девушки. Женский стон и бормотание сумасшедшего. Они старались перекричать друг друга. Соперничали. Это был поединок двух голосов.
Парень лежал лицом к стене. Кажется, он был мертв.
Охотник продолжал движения. Ускорялся. И девушка ускорялась в ответ. В ней становилось все уже. И жарче. Охотник ощущал, как его пах каменеет от нарастающего возбуждения. Сладковатого возбуждения. Огромные вены вздулись на члене. Они стали твердыми. Каменными.
По ногам девушки текла влага. Как и по мошонке охотника. Первая капля горячей жидкости сорвалась со сморщенной мошонки и упала на грязный пол
– Еще… Хорошо… Да… – стон девушки нарастал. Она уже почти визжала
Финал действия приближался
Внезапно, в коридоре послышались шаги. Голоса. В замочную скважину стали засовывать ключ. Большой железный ключ не всегда удавалось засунуть с первого раза. Мешали сумерки. Сумерки были по обе стороны двери. Мешала грязь. К тому же, охранники что-то обсуждали. Они смеялись. Ключ засовывался в скважину наощупь.
Говорили они на неизвестном языке. Он был грубым и резким. Охотник понимал лишь некоторые слова. Чувствовал смысл интуитивно. Такое бывает, когда хорошо знаешь пять-шесть языков.
Анатолий смог разобрать «я», «ему», «в» и «горло». И, конечно же, слово «смерть».
Железный ключ гремел о замок, пытаясь нащупать скважину. Это был неприятный звук. Так звучит опасность и тревога.
Но Анатолий и Аида были заняты важным делом.
Они слышали разговор охранников. Слышали их смех. Один охранник хлопнул другого. Вероятно, по плечу. А может, и по низу спины.
Наконец, ключ с хрустом провалился в скважину. Провалился до конца, как член Анатолия провалился в девушку. Послышался скрежет и щелчок. Ключ повернулся. Замок отперся.
Стон девушки. Бормотание спятившего колдуна. Шлепки голой плоти о голую плоть. Густой запах разложения. И духота.
И скрежет ржавой двери.
В помещении камеры стало светлее. Конус света упал на спину охотника. Он ощутил это. Желтый мерцающий свет факелов был теплым. Но в девушке было теплее. Гораздо теплее.
Охранники бросили холодный взгляд на спаривающихся заключенных. Им было безразлично развернувшееся перед ними действо. Они видят такое ежедневно. Один из охранников отступил от прохода. Чтобы не загораживать свет.
Второй подошел к спаривающейся парочке и протянул руку.
К бормотавшему старику.
Затем, охранник подошел к лежащему парню.
Кажется, тот был мертв.
Высокий охранник приложил ладонь к лицу парня. Лицу, которое было повернуто к стене. Лицо скрывалось во мраке. Дыхания не было. Охранник приложил пальцы к сонной артерии парня. Теперь он ощутил, что парень был холодным.
Пульса не было.
Парень был мертв.
Охранник произнес пару коротких резких фраз, убирая пальцы от сонной артерии. Тот человек, что стоя у дверей, засмеялся противным скрежещущим смехом.
Анатолий понял, что означали слова. Возможно, скоро они прозвучат в адрес охотника. Или Аиды.
Но не сейчас.
Аида громко стонала. Ее прерывистое дыхание, наверняка, было слышно по всему коридору. Бесконечному коридору. По которому каждую минуту волочили трупы.
Лицом вниз.
Охранники стянули с трупа одежду. Сбросили тело на пол. Взяли за ноги. И выволокли из камеры. Штаны парня забрал второй охранник. Тот, что отступил от входа в сторону. Штаны были испачканы – парень обделался. До смерти или после – этого уже никто не узнает.
Дверь с оглушительным скрипом начала закрываться. Раздался громкий металлический удар. Ключ, который все это время был в скважине, повернулся. Замок захрустел. Щелкнул.
– Ш-ш-ш-ш-ш-ш… – труп утащили.
Охранники продолжили что-то обсуждать и смеяться. Их было слышно еще около минуты. Нижние нары, справа от входа, освободились. Появилась вакансия. Не пройдет и суток, как вакансия будет закрыта. Новым заключенным. Который, скорее всего, умрет в течении недели. Спятит, заболеет или травится. Как и многие. Труп вновь разденут и потащат по длинному коридору. Пол в котором покрыт трупной слизью. Волосами. Обрывками разлагающейся плоти. Потащат лицом вниз.
Старик бормотал.
Аида кричала во все горло. Ее голос срывался. Она захлебывалась от кайфа. Давилась собственными слюнями. Слюна текла по ее подбородку. По ее шее. Брызгала на грязную стену. На нары охотника.
Между ног был водопад.
С мошонки капало.
Плоть шлепала.
Напряжение переполнило охотника. Сладковатое напряжение. Оно стало расплескиваться. Охотник стал кончать.
Анатолий обхватил девушку за талию двумя руками. На глыбоподобном теле вздулись жилы. Мышцы переполнились напряжением. Они стали, как камень. Даже внешне. Движения сделались прерывистыми и мощными. Казалось, охотник сейчас разорвет девушку на части.