Текст книги "Коннетабль (СИ)"
Автор книги: Макс Мах
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
Глава 7
Глава 7. Декабрь 1940
1. Габи
Лето и осень 1940 года прошли под лозунгом «Пятилетку в четыре года». Эту «речевку» Габи подхватила у Максима Суворина. Спасибо Эгрегору[1] России, она оказалась единственной в их компании, кто понял смысл этой фразы. В силу своего возраста ни Беро, ни Бья не были знакомы со знаменитым лозунгом и, как носители современного русского языка, понимали его дословно. Они просто не знали исторического контекста, в котором эта фраза обретала смысл, как не знали и подтекста, вкладываемого в эти слова поколением их бабушек и дедушек. Даже их родители, родившиеся еще при советской власти, вряд ли знали, откуда здесь ноги растут. Суворин знал и, услышав как-то этот лозунг из уст самой княгини де Обирне, долго смеялся, но так и не смог объяснить, «где здесь собака порылась» ни своей племяннице, ни ее друзьям. Но речь не об этом, а о том, что работать приходилось за троих, потому что дел было немерено и «еще немножко», чтобы совсем уж не заскучать.
В общем, Габи крутилась, как белка в колесе, не имея никакой возможности «остановиться и оглянуться», как предлагал один хороший поэт[2]. И между тем и этим, она лишь мельком отметила, что в клане Мишельер и герцогстве Перигор произошли серьезные кадровые перестановки. Состоялось три свадьбы, и целый ряд повышений по службе и рокировок между столицей и провинцией. А еще, – и как раз это она заметила, – Габи вышла из клана, передав командование объединенными силами Мишельер-Перигор новому коннетаблю – Бланш Мишельер баронессе де Бриенн, а сама взамен получила выморочные титулы фюрстины[3] де Обирне и графини Бергхайм. Оба титула, к слову сказать, были древними, чуть ли не с тринадцатого века, упоминались в Готском альманахе[4] и принадлежали по праву наследования и танам Мишельер, и герцогам Перигор с их отдаленной алеманнской родней. Однако в империи Франков редко кто называл Габи аутентичным титулом «фюрстина». Княгиня – так было куда понятней и удобней носителям высокого франка, так что все-таки княгиня Габриэлла де Обирне. «Свободная» от обязательств, молодая и красивая, озабоченная одними лишь отношениями, которых у нее теперь было, пожалуй, даже слишком много для одной отдельно взятой девушки. Она, разумеется, понимала, что скандализирует Высший Свет, но в этом, если подумать, было больше положительных моментов, чем отрицательных. Ну кто в здравом уме и твердой памяти поверит, что такая великосветская шлюха, как Габриэлла Бывшая Мишельер, может готовить государственный переворот? Впрочем, она отнюдь не была бывшей, если знать подробности. Номен[5] Мишельер остался за ней, Габи им просто перестала пользоваться в публичном пространстве, чтобы максимально дистанцироваться от своего брата и его молодой жены, с которыми она, вроде бы, даже разругалась вхлам. Новая же Э Мишельер была просто военным вождем – исключительно в силу своей огромной магической силы, – и одновременно красивой девушкой, молодой и, надо полагать, наивной. С ее-то внешностью, в ее-то возрасте.
На самом деле Надежда Вербицкая оказалась для клана настоящим сокровищем. Очень сильная колдунья – тринадцатый ранг в стихии Огня и двенадцатый – в стихии Воздуха, – она демонстрировала поразительное хладнокровие в бою, циничную рассудочность во всех без исключения делах и потрясающие актерские способности. Имея чудовищно высокий IQ и интуицию, больше похожую на Дар предвидения, в глазах Общества она была всего лишь красивой и хорошо воспитанной аристократкой. Она никого не пугала, как в свое время напугала высшее общество Габи, и от нее никто не ожидал подвоха, и тем сильнее она могла удивить, возьмись она разить и крушить по-настоящему. А она это умела получше многих других. Ее «научила» Габи, передав все, что та могла принять, не являясь волчицей джа.
Вообще, поход на Ту Сторону оказался более, чем удачным. Полезным, прибыльным и прочее и прочее, но главное, наверное, это то, что он привел в их ряды пятнадцать сильных магов. Акиньшина, Вербицкая и Олег Плотников были, разумеется, звездами первой величины, но и остальные двенадцать молодых магов демонстрировали огромную силу, – от восьмого до одиннадцатого ранга, – в трех идеально подходящих для боевой магии стихиях. Огонь, Воздух и Вода – с этим можно было добиться очень многого, если бы не одно «Но». В обычных обстоятельствах путь развития мага, – вне зависимости от силы Дара, – занимал годы. Однако Габи обладала теперь способностью «передавать» знания и умения напрямую из мозга в мозг, и она довела ребят до приемлемого уровня всего за три летних месяца. Так что, мобилизовав еще полтора десятка магов из Мишельеров и Перигоров, они с Беро и Бья сформировали шесть ударных групп, которые легко было бросить в бой, когда наступит день Икс. А пока этого не случилось, все эти парни и девушки гуляли, кутили и флиртовали, не вызывая у окружающих ровным счетом никаких подозрений.
На самом же деле, у всех этих ребят было полно своей собственной и при том весьма ответственной работы. Кто-то помогал Василию Орлову в его лаборатории «выпиливать техномагию лобзиком». Другие тренировали новобранцев или, в зависимости от того, где и чему учились в Петербурге, помогали решать хозяйственные, финансовые или технологические проблемы клана и герцогства. Приличный администратор или экономист дорогого стоят, в особенности, если на них можно положиться, как на своих. Эта сторона их жизни не афишировалась, хотя и тайной не являлась. Захочет кто-нибудь узнать, милости просим, но большинству «внешних наблюдателей» такое в голову не придет, и хорошо, что так. Не надо посторонним знать, что и как происходит внутри семьи.
Впрочем, эта сторона их жизни Габи не заботила. Разведкой и контрразведкой занимались другие, а ей хватало своих дел. Нагрузка на единственного человека, способного открывать порталы – куда угодно и когда угодно, – и быстро, но главное, качественно обучать новичков, была огромной. А ей ведь еще надо было блистать в обществе и развлекаться в компании Эвы Сабинии. И все это, помимо личной жизни. А в этом смысле дела у нее, как ни странно, обстояли совсем неплохо. Принцесса неожиданно отставила Беро, рассердившись на нее из-за какой-то ерунды, и быстренько заменила ее, вернув ко двору свою прежнюю фаворитку – кузину из Лидо-ди-Остия Петру, герцогиню да Варано делла Ровере. Это несколько разрядило обстановку, поскольку Беро и сама начала тяготиться притязаниями принцессы. Ей вполне хватало любви брата и сестры Мишельеров, которых она любила никак не меньше, чем они ее. Габи это тоже устраивало. Ей не хотелось смешивать работу и личную жизнь. Ее место рядом с Эвой Сабинией было для них обеих в большей степени осознанным выбором, чем результатом их «нежных» чувств. Точно такими же были ее отношения с Гийом де Ламот-Уданкуром. Он уже смирился с тем, что она никогда не выйдет за него замуж и, скорее всего, не полюбит его так, как ему хотелось бы. Но их «диалог» оказался приятным для них обоих, и это был тот минимум, на который ему пришлось согласиться, тем более что «должность» милого друга в данном случае не была ни унизительной, ни позорной. Он просто вошел в круг близких друзей брата и сестры Мишельер, и этим все сказано.
«Устроить что ли вечеринку? – подумала Габи, перебрав в уме все те срочные и «срочнее некуда» дела, которыми под завязку был забит ее ежедневник. – Позвать Ги и его друзей по клубу, Валь и Морг…»
План был неплох, но и только. Скукота и рутина. Еще одна вечеринка с танцами и джазом, свинг и регтайм, буги-вуги и джайв, абсент и шампанское в количествах и, разумеется, кокаин.
«Ничего не забыла?» – Габи выкрутила руль и припарковалась юзом, но выходить из машины не спешила.
Душа требовала «чего-то эдакого», но мозги никак не хотели выдать нагора адекватное поставленной задаче решение. Нужна была Идея с большой буквы, однако эврика случилась не сразу, хотя Габи и славилась стремительностью своих решений и быстротой их воплощения в жизнь. Зато, когда мелькнувшая на периферии сознания мысль оформилась в нечто членораздельное, Габи сразу же поняла, что это то самое, искомое и есть. Она заглушила мотор и, оставив авто стоять там, где встала, то есть у поребрика напротив кафе «Da Cicero[6]», пошла к дверям заведения. Однако, прежде чем войти, она оглянулась через плечо на свою ярко-алую Берлинетту[7] по кличке «Вамп» – la femme fatale[8] франкского автопрома. Машина была прекрасна и ни в чем не уступала ее же черной «Пантере». Но в этом сезоне Габи нравился цвет крови, оттого и «Вамп» у нее была алая.
«Отличная мысль, – подумала она, отвлекаясь от автомобиля и входя в кафе, – но понравится ли она Бланкете?»
Вообще, идея, пришедшая ей в голову, прекрасно подошла бы Беро, но, увы, Берунико улетела вместе с Трисом в Базель-Ланд на переговоры с руководством родственного клана Ааргау. Родство это было дальнее, но и те, и другие все-таки алеманны, могли, может быть, до чего-нибудь и договориться. Однако переговоры дело не быстрое, и Беро из плана очевидным образом выпадала, – потому что гулять хотелось именно сейчас, то есть сегодня, – но зато в кафе Габи ждала Бланш де Бриенн, и Бья для ее идеи подходила ничуть не меньше, чем Беро.
– У меня возникла чудная идея! – «радостно» сообщила ей Габи. Во всяком случае, она очень старалась, чтобы получилось именно радостно, но никакой уверенности, что вышло правильно, она при этом не испытывала.
– Спать с тобой я не буду, – привычно отшутилась Бья. – И не проси. У меня мужчина есть.
– Дура!
– Может быть, – мило улыбнулась девушка.
– Хочу отдохнуть.
– Хорошее дело.
– Развеяться…
– Свальный блуд не предлагать, – хихикнула Бья.
– Ты о чем-нибудь кроме секса можешь думать? – возмутилась Габи.
– Могу, – не стала спорить Бланкото. – О квантовой механике, или нет? Тогда, предлагай тему!
– Я хочу проведать Теа и Августа! – выдала Габи на гора и посмотрела на подругу с выражением триумфа.
– Ты можешь? – почти шепотом спросила явно потрясенная услышанным Бья.
– Я знаю адрес, – пожала Габи плечами. – Остальное техника.
– Так ты для этого заставила нас пошить все эти ужасные средневековые ужасы? – поняла вдруг девушка.
– А ты думала для маскарада? – хищно усмехнулась Габи.
– Нет, – сказала она через пару секунд. – Можно конечно и на маскарад надеть… Но можно… Ты ведь хочешь увидеть свой Петербург в XVIII веке?
– А если убьёмся нахрен?
– Значит, судьба такая… Как там у вас говорят, кисмет?
– Рисковая ты девушка, Габи, – тяжело вздохнула Бья. – Хотя какая ты девушка? Одно название…
– Но-но! – погрозила Габи пальцем. – Так что? Каков твой положительный ответ?
– Ты же знаешь, я за любой кипиш кроме голодовки, – «коварно» улыбнулась ей Бья. – Конечно за! Но боюсь, что Беро нас потом обеих убьёт!
– Ну так мы ее потом тоже сводим! – успокоила Надю Габриэлла. – Сегодня разведка. А каникулы в Волшебной Стране в следующий раз.
Вообще-то, она планировала погостить у новых друзей хотя бы дней несколько, но лучше десять или около того. Однако понимала, что это зависит от многих переменных. И одна из них климат. Если там зима, то им в Петербурге делать нечего. Замерзнут нахрен. А вот, если лето, то вполне. Но чтобы это вычислить, ей нужны были таблицы, которые она составила вместе Таней Чертковой и Августом, а таблицы эти были спрятаны в ее покоях в шато Мезон-Лаффит. Там же, во второй гардеробной хранилось пара платьев в стиле рококо и аксессуары к ним. Даже аутентичные драгоценности удалось приобрести, якобы, для очередного бала-маскарада, традиционно устраиваемого на сатурналии[9] в императорском дворце.
– Откуда пойдем? – Вопрос глупый, и Габи даже отвечать на него не стала. Только закатила глаза, и этого оказалось достаточно.
– Значит, от тебя, – как ни в чем ни бывало кивнула Бья. – Я тогда метнусь скоренько к себе, заберу платье, белье…
– Ты что собираешься панталоны надевать? – Прищурилась Габи. – Тебе же все равно под подол никто заглядывать не станет.
– Уверена? – Озабоченно переспросила ее подруга. – А то я подумала, отдыхать так отдыхать!
– Ни в чем себе не отказывай! – махнула на нее рукой Габи.
– Подъезжай где-нибудь после шести, – добавила через пару секунд. – Скажем, что хотим устроить спиритический сеанс.
– Вдвоем?
– Почему нет?
– Вообще, зачем кому-то что-то объяснять? – сформулировала свою позицию Бланкото. – Неужели я просто не могу прийти к тебе, чтобы поболтать за бокалом шампанского?
– Люди могут подумать плохое, – усмехнулась Габи. – У меня же репутация! Сама знаешь.
– Не путай теплое с мягким! – возразила ей Бья. – То, что я не собираюсь с тобой спать, не означает, что я боюсь, что про меня пойдут слухи. Пусть говорят!
– Как знаешь, – пожала плечами Габи, и они разошлись.
Надя поехала на своей Лагонде[10] в недавно отреставрированное палаццо Нуово, которым исторически владели герцоги Перигора. А Габи вернулась домой и первым делом уселась пересчитывать временные таблицы и «определять заданные координаты на местности». Вообще геопозиционирование без наличия спутников достаточно сложное дело. Но кто сказал, что «трудный» синоним невозможного? Волки Джа умели ориентироваться даже там, где, казалось бы, нет и не может быть точки отсчета. Их космогония была куда более изощренной, чем космогония людей в трех известных Габи Мирах. Но это не значит, что их навигация не требовала вычислений. Требовала, и еще как. Вот этими вычислениями Габи, собственно, и занималась. И небезуспешно, потому что спустя два часа с копейками она уже знала, что там, куда они собрались, будет ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое мая. Удалось так же воспроизвести координаты Мраморного дворца, в котором по последним данным проживали княгиня Водская и князь Ижорский.
«Умничка!» – похвалила она себя и неожиданно почувствовала тень радости, согревшей ее холодное сердце. Получалось, что «лечение» синдрома Темного Охотника продвигалось куда успешнее, чем она могла надеяться.
«И это хорошо! – решила Габи, прочувствовав это чудное тепло. – Может быть, еще не все потеряно?»
Она приняла случившееся, как есть, решив не муссировать больше эту болезненную тему, и в ожидании новых успехов ушла готовиться к путешествию. Душ, новое платье короля, – ну, или, возможно, королевы, – боевая раскраска знатной дамы, драгоценности и наконец поясной кошель с бриллиантами и изумрудами, на черный день, и два пятидесятиграммовых миниатюрных слитка золота. Иди знай, как там все повернется? Может быть, сразу уйти обратно не получится и придется какое-то время жить там, «как все». Неприятно, но решаемо. У нее же с собой еще и несколько артефактов и боевой пояс, вшитый в подол платья. Такие большие и сложные платья, какие носили в ту эпоху – настоящее сокровище. В нем чего только не спрячешь, если надо. Немного золота и кинжал, зелья на самый крайний случай и рабочий нож с разными лезвиями для гравировки рун в полевых условиях. В общем, мода XVIII века заставляла женщин носить на себе кучу всякого тряпья, но и удобств предоставляла немерено, правда, не для женщин, как таковых, а для некоторых колдуний, которым светить свои возможности никак не с руки.
В общем, оделась, обулась, дождалась пока мимикрирует под XVIII век приехавшая к семи Бланкото, и вперед! Закрыли двери, предупредив слуг, чтобы не мешали, и Габи открыла портал. Этот был выстроен довольно-таки хитро, поскольку к замку Сковьи на безымянном озере они должны были прибыть не просто так, а так, чтобы точно совпали все три переменные: время, место и пространственный вектор. А это, в свою очередь, позволит синхронизировать точки перехода и оказаться там и тогда, где и когда было запланировано, а именно в пустом по ночному времени холле Мраморного дворца.
– Так просто? – подняла бровь Бья.
– Ну, ты же не в первый раз со мной ходишь, – пожала плечами Габи. – Выглядит оно, конечно, просто, но попробуй еще сделай!
– Ладно, понятно, – покивала подруга. – Что теперь?
– Теперь постучим в дверь! – ответила Габи и, щелкнув пальцами, организовала довольно громкое «дзинь».
Звук получился чистый и сильный, такой, как если бы кто-то и в самом деле позвонил в колокольчик размером с ее кулак. Приличный такой колокольчик, звучный и звонкий. И так три раза подряд с паузами в 10–15 секунд между «сессиями». Получилось более чем удачно. На ее троекратное «дзинь» прибежал заспанный слуга и, оторопев от неожиданности, встал перед дамами, совершенно по-дурацки лупая осоловелыми глазами.
– А скажи-ка, голубчик, – обратилась к нему Габи, виртуозно играя веером, – дома ли твой господин?
– Его светлость еще не возвращались! – ответствовал пришедший в себя мужчина, поправляя на себе скособоченную ливрею.
– Княгиня, полагаю, тоже в загуле? – решила уточнить Габи.
Конечно, русский язык у нее был не аутентичный для этого города и этой эпохи, но вполне разборчивый для местных носителей языка, так что ее поняли.
– Никак нет, сударыня! – ответствовал слуга или, возможно, даже мажордом. – Прошу прощения, не знаю, как правильно к вам обращаться.
– Зови светлостью, – хмыкнула в ответ Габи, – не ошибешься. Так что там с княгиней Водской?
– Ее светлость изволит почивать. Ночь на дворе!
– Это я и без тебя знаю, что ночь, – Габи милостиво кивнула мужчине и сыграла веером очередную «пьесу без слов». – Надо бы разбудить и сказать, что княжна Мишельер в гости пожаловала.
– Чего стоишь? – спросила через минуту, наблюдая за остолбеневшим слугой. – Беги, буди!
– Никак не можно! – ужаснулся мужчина. – Это мне тогда надо горничных ее светлости разбудить, а уж оне…
– Меньше слов! – остановила его Габи. – Делай, что должно, и давай посмотрим, что из этого получится. А нам пока сообрази хотя бы чаю, что ли, а то стоим тут, как чужие!
Слуга ожил и поспешил прочь, поднимая по дороге всех, кто оказался в его досягаемости. А таких, нашлось совсем немало, так что буквально через четверть часа дворец ожил и ухнул в водоворот немеряной активности. Слуги бегали, как тараканы на свету, где-то что-то падало, звенело и тренькало, тут и там слышались поспешные шаги и отдаваемые шепотом приказы. Однако, важно отметить, вся эта суета не была напрасной, и в конце концов результаты поднятой волны дали себя знать. Сначала на изящном резном столике между двумя канапе с элегантной гобеленовой обивкой появился чайный сервиз, и усевшиеся друг напротив друга Габи и Бья были попотчеваны «чем бог послал»: хорошо заваренным красным чаем из провинции Фуцзянь, коломенской пастилой, в которой Габи опознала их собственно франкский Cuir de fruits, и персидской смоквой[11]. А спустя еще какое-то время на лестнице, двумя плавными крыльями спускавшейся со второго этажа на первый, появилась блистательная Теа д'Агарис, закутанная в шлафрок из узорчатого атласа.
– Глазам своим не верю! – улыбнулась она. – Габи! Надя! Какие же вы умницы, что выбрались к нам!
– Август в загуле, – объяснилась, достигнув последней ступеньки. – Придет, если придет, на четвереньках и гораздо позже. А мы сейчас сообразим завтрак или ужин, и вы мне все-все расскажите!
– Вы надолго? – нахмурилась было, обменявшись с девушками поцелуями, но, услышав, что они никуда не торопятся, повеселела и начала отдавать распоряжения сбежавшимся со всего дома слугам. Надо было приготовить гостевые апартаменты, зарядить кухню на подвиг, чтобы попотчевать дорогих гостей настоящими шедеврами русской кухни, подобрать для девушек платья «на первый случай» из гардероба самой княгини, благо размеры у них были похожими. Вот разве что у Габи грудь поменьше, да рост повыше. Но это не беда: там утянем, здесь надставим, или выпустим, или еще что, и все будет, как надо и даже лучше, но это потом, а сейчас… Сейчас надо было «накрыть поляну» и «обменяться новостями», тем и занялись.
***
Заявившийся уже поздним утром Август гостьям тоже обрадовался. Но не сразу, а когда протрезвел, разумеется. Впрочем у него причины пить были вполне уважительные. Он, понимаете ли, влез в большую политику, а там, имея в виду Двор императрицы, без хмельного никак. Не пьешь, значит не уважаешь. А раз так, то и мы тебя не уважим.
– Се ля ви, – усмехнулся Август в ответ на недоуменные взгляды девушек. – Большой полити́к в его российском воплощении.
– Девки тоже пьют, – «тяжело» вздохнула Теа/Татьяна. – Но мы все больше шампанским пробавляемся. На худой конец наливками. А мужчины серьезный разговор без мяса и водки могут представить себе только в страшном сне! Приходится отпаивать Августа элексирами, да и самой эту гадость пить. Но без элексиров никак нельзя, загнемся.
В общем, визиту их были рады оба: и Теа, и Август. И тут же устроили дым коромыслом и свистопляску с чертовщиной. А попросту говоря, устроили загул с экскурсиями по городу и окрестностям, пикниками на природе, пирами и банкетами во дворцах дружественно настроенной знати и прочим всем, включая сюда «сбор приданного». Очень уж хотелось Тане Чертковой отправить девушек домой с дорогими подарками. А что можно подарить двум совсем небедным аристократкам, живущим к тому же в Мире, который опережал их с Августом собственный почти на двести лет? Казалось бы, ничем таких не удивишь. И, тем не менее, нашлось кое-что аутентичное, чего не то, чтобы нет в их мире, но что и там, как и здесь, вещь редкая и дорогая. И теперь для обеих девушек собирались тяжелые малахитовые шкатулки, наполненные багряно-красными и фиолетовыми аметистами, синими и малиновыми топазами, крупными чистой воды изумрудами и благородными яблочно-зелёными бериллами. Килограмм десять самоцветов и драгоценных камней, которые всегда хорошо смотрятся на красивых женщинах. На некрасивых, к слову, тоже неплохо, но на таких, как Габи и Бья, они выглядят особенно хорошо, не говоря уже о том, что хороший камень – это отличная заготовка под нехилый артефакт.
– Закажите что-нибудь у своих ювелиров… – Предположила Теа. – Или сами сделаете. Ты же, вроде бы, умеешь?
– Умею, – признала Габи, – но сейчас занята. Оттого и к вам рванула, что сил моих больше не было.
– А из камней можно коронационную диадему сделать, например, – хмыкнула на это Надя.
– А кого будут короновать? – удивилась Теа.
– Меня, – вынуждена была признать Габи. – Если доживу, конечно…
– Ты что выходишь замуж за императора?
– Вроде того, – едва не простонала Габи.
– Это как?
Пришлось рассказать.
– Переворот?! Вау! Мы тоже хотим! – Вскинулась Таня Черткова в образе роскошной Теа д'Агарис. – Какой, ты говорила, у меня ранг?
– Вообще-то не говорила, – покачав головой усмехнулась Габи. – Ты, я так понимаю, сама догадалась, что я могу это сказать. Ну или «увидела», что могу… Не так ли?
– Я увидела одно, ты другое, – пожала плечами Теа. – Квиты! А теперь о рангах. Ты же «видишь» магию?
– Ты внеранговая в стихии Огня… где-то выше двадцати, хотя такой шкалы, вроде бы, нет. Формально, выше пятнадцати только боги. Но я думаю, твой ранг выше двадцати, и это минимум. То есть, по нашей очень условной классификации ты Адран[12] или Дракон, но, учитывая, что у тебя и в стихии Воздуха какой-то запредельный ранг, что-то вроде Феи-Сильфиды[13] или даже Tempestas[14], но это, не учитывая Огня. А если и Огонь, и Воздух, то ты Решеф[15]. Огромная сила, Таня. Невероятная мощь. Но у тебя же и все остальное на высоте. Борисфен в стихии Воды, ну или Мелюзина[16], Вулкан в стихии Земли… И апейрон? Пожалуй, что-то в этом роде. Очень интересный, многогранный Дар, к тому же сильный. Одним словом богиня.
– Ну, да, богиня, – согласилась Теа с улыбкой. – Кали[17] или еще кто в том же роде.
– Там ведь могут убить, – осторожно вступила в разговор Бья.
– А здесь, думаешь, не могут? – хмыкнула в ответ княгиня Водская. – Ты, Надя, у Августа спроси. Он тебе расскажет, как его в прошлом году поджарили. Думала, все! Отбегался любезный мой друг, отгрешил. Насилу вытянули, и, к слову сказать, не без помощи богов[18]. Так что не пугай меня, девушка, пуганые уже.
– Теа, – вступила Габи, – спасибо, конечно. Еще два сильных мага нам совсем не помешают, но оно тебе надо? Не твоя война, не твой народ. Ты там чужая, тебе никто даже спасибо не скажет, не говоря уже о том, чтобы петь осанну.
– Ты-то скажешь?
– Я, конечно, скажу. И налью. И награду придумаю. Но ты же понимаешь, что это все не то. Чужой в чужой стране. И потом, может быть, Августу эта идея не зайдет. Почем знать?
– Августу все зайдет, что мне заходит, – широко улыбнулась ей Теа. – А по поводу, отчего и зачем, ответ прост – скучно! Скучно мне, Габи. И ему тоже скучно. Вот мы и придумываем себе всякое разное. Мы тебе не рассказывали, но перед тем, как прогуляться на родину, мы тут первый монгольфьер построили и на нем из Петербурга в Геную перелетели. Захватывающее приключение, скажу тебе, получилось. И пока летели, Август допридумывал, как нам открыть портал. К вам сходим, тоже, наверное, что-нибудь новое придумает. Умный он очень, а задачь по плечу найти не удается…
«Что ж, – подумала Габи, – может быть, это судьба? Еще два сильных мага, о которых у нас никто не знает…»
«Да, что там сильных! – поправила она саму себя. – Они же два полубога. Мы с ними такого наворотим, что никому мало не покажется! Да и потом, надо бы их свести с Зандером. Глядишь, придумают, как сделать нормальный портал! Я-то одна за всех вкалывать не могу. Нужен запасной вариант…»
Габи знала, что Трис с Зандером давно уже подбираются к этой теме, и, если бы не Эва Сабиния и ее престол, только этим бы сейчас и занимались. Но именно сейчас ни у того, ни у другого попросту нет на это свободного времени. Они готовятся воевать и захватывать власть, и как бы им ни хотелось с головой уйти в решение одной из сложнейших, – если не самой сложной, – техномагических проблем, над ними «довлеет дневи злоба его». Приходится заниматься не тем, чем хочется, а тем, чем должно. А ведь как было бы здорово, появись у них работающий мобильный портал! Это же какие перспективы! Вон волки джа, ходят сволочи между мирами, трахают все, что движется, и пользуются благами всех доступных цивилизаций. Чем они хуже?
«Тем более, что я теперь тоже ведь как бы джа… Ну, или почти джа…»
Но Габи в тот момент даже представить себе не могла, насколько на самом деле она волчица-джа. Впрочем, случай достаточно быстро расставил все точки над «i», и, если прежде она еще сомневалась в своей новой природе, то после той судьбоносной встречи сомневаться перестала. А дело было так. Разговор о присоединении Теа и Августа к пулу Эвы Сабинии произошел как раз накануне бала во дворце князя Старицкого. Прием ожидался большой и громкий с участием сразу двух царевен, Екатерины и Елизаветы, и трех сотен гостей. И, разумеется, в это шумное веселье легко было провести двух красивых и богато одетых женщин. Даже имен новых придумывать не стали. Так и представили, мол, дальние родственницы Августа по материнской линии: княгиня де Обирне и баронесса де Бриенн. Обе говорят по-русски, но «зело странно», напоминает иногда своеобразный стиль княгини Водской.
В общем, приняли их хорошо. В душу не лезли и подробностями их прежней жизни не интересовались, хотя по общему мнению женщины прибыли откуда-то из Европы длинным Переходом. Вопрос был лишь в том, кто из двоих способен на такое хитрое колдовство: княгиня или баронесса? Но тут, как говорили еще латиняне, «Quot homines, tot sententiae», сколько людей, столько и мнений. Одни склонялись к версии, что в тихом омуте черти водятся, и указывали на Бланкото, другие полагали, что это Габриэлла, но не могли объяснить, отчего так. Однако, в целом, прием был радушным, и девушки танцевали весь вечер. Мужчины едва ли не дрались за право ангажировать одну из красавиц. О двух речь, разумеется, и вовсе не шла. О таком счастье не приходилось и мечтать. Однако какими бы сильными в физическом плане ни были Габи и Бья, им тоже хотелось иногда отдохнуть. Выпить шампанского, отдышаться и оглядеться, переброситься с кем-нибудь парой слов. И вот в один из таких перерывов к Габи подошла милая красавица, словно бы сошедшая со страниц книг о высоких эльфах. Высокая, тонкая и изящная, какая-то совершенно невесомая, и волосы у нее были серебристыми, а глаза большими и миндалевидными, и голубыми до прозрачности. Что же касается возраста, казалось, что она подросток, но Габи сразу поняла, что перед ней очень взрослая и очень непростая женщина.
– Чья ты, дитя? – спросила женщина на языке народа джа, на его волчьем диалекте. Голос у нее был нежным, а произношение классическим. Так говорили когда-то, сотни тысяч лет назад на их древней родине. Не все, конечно же, а только храмовые жрецы и жрицы, и сейчас так говорили лишь немногие, только те, кто получил правильное образование и воспитание, как тот же Сковья, например.
– Я продолжаю линию Сковьи, – ответила Габи на том же языке. Ей было странно слышать свой голос и чувствовать особую артикуляцию волчьего дж’анга.
– Надо же, – улыбнулась женщина. – Безупречное произношение и сила в верхней четверти. Сильна, молода и образована. Просто чудо!
– Будем драться? – спросила Габи, почувствовав намек на насмешку.
– Еще не хватало! – остановила ее незнакомка. – Встретимся завтра, поболтаем. Думаю, мне есть чему тебя научить. Сковья кобель, чему он может научить истинную суку?
Разумеется, это был всего лишь грубый перевод того, что было сказано. Не волки, не кобели и суки, а нечто другое, крайне сложное для передачи словами не подходящего для этих смыслов языка. Однако вот какой интересный факт. Именно сейчас после встречи, едва не закончившейся конфликтом, Габи со всей определенностью поняла, что она, – хочет того или нет, – принадлежит теперь к народу разделенных джа, к его волчьей стае, и это уже навсегда…
2. Беро
– Тянуть больше нельзя. – сказал Зандер.
Беро перевела взгляд на князя Трентского и мысленно усмехнулась. Не весело, горько, потому что радоваться было нечему. Время поджимало, поезд готов был вот-вот уйти, а им следовало поспешить, ведь давно известно: кто не успел, тот опоздал.
– Согласна, – поддержала Зандера Габи.
– Голосование бессмысленно, – усмехнулась Беро, подводя итог непрекращающейся не первый месяц дискуссии. – Консенсус достигнут. Больше тянуть нельзя.
Они и так уже порядком затянули с решительными действиями. Все как-то не хватало досуга, или находились другие, более срочные дела. Однако, если раньше, по большому счету, время работало на них, сейчас все обстояло с точностью до наоборот. Состояние императора ухудшалось с каждым днем. Болезнь прогрессировала, и целители с осторожностью говорили всего лишь о нескольких месяцах. Дольше он не протянет, и, к сожалению, скрыть эту информацию от заинтересованных лиц не представлялось возможным. До тех пор, пока принцесса не перехватила власть, она не могла отказать никому из своих «родных и близких» посещать дворец и видеться с императором. Соответственно компания по захвату власти, которую, – пусть и по раздельности, – вели герцогиня д'Ив де Баве и граф Валуа вступила в решающую фазу. Оба они открыто готовились к захвату власти, и, к сожалению, в Обществе было слишком много людей, которые не видели в этом ничего предосудительного. Власть она такая, ее нужно уметь взять, и, если уж вышло, то главное – не упустить. Утешало лишь то, что о подготовке к перевороту самой Эвы Сабинии не знал пока никто, и поэтому принцесса никем не рассматривалась в качестве сколько-нибудь серьезной политической фигуры. Большинство «экспертов» сходилось во мнении, что у «бедной девочки нет ни единого шанса», потому что у нее практически нет поддержки среди тех, кто мог бы обеспечить безболезненную передачу власти от отца к дочери. Отец вовремя не озаботился, дочь не сумела, где-то так.
