Текст книги "Пьесы"

Автор книги: Макс Фриш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

Донна Анна. Кто-то идет!

Отец Диего. Где?

Донна Анна. Мне почудилось...

Отец Диего. Пальмы на ветру...

Донна Анна. Простите, я вас перебила.

Отец Диего. Так было принято у язычников. Сходились как попало. Но это было давно. Христиане назвали этот обряд "ночью познания", и он разом приобрел религиозный смысл. Жених и невеста стали единственными, кому разрешено было обниматься при условии, что они узнают друг друга в толпе масок. Но такова уж сила истинной любви. Красивый, возвышенный смысл в этом обряде, не правда ли?

Донна Анна. Да.

Отец Диего. Только, к сожалению, говорит летописец, этот обряд не оправдал себя. Слишком много происходило ошибок. Ты не слушаешь?

Донна Анна. Кто-то идет.

Из замка выходит донна Эльвира.

Донна Эльвира. Отец Диего!

Отец Диего. Что случилось?

Донна Эльвира. Идите сюда! Скорее!

Отец Диего следует на зов и уходит с донной Эльвирой. Донна Анна

остается одна в темноте. Хрипло кричит павлин. Вдруг, охваченная

ужасом, донна Анна перепрыгивает через ту же балюстраду, черев

которую незадолго перед тем перепрыгнул Дон Жуан. Она исчезает в

темном парке, чтобы не встретиться с Дон Жуаном. Донна Эльвира

возвращается.

Донна Эльвира. Анна! Где же она? Анна!

Возвращается отец Диего.

Отец Диего. Конечно, она шлюха. Ее зовут Миранда. Ее все знают. Ей нечего делать в этом замке. Ее место на улице, (Смотрит на пустую скамейку.) Где донна Анна?

Донна Эльвира. Анна! Анна!

Отец Диего. Наверное, в замке.

Донна Эльвира и отец Диего уходят в замок. Тишина. Крик павлина.

Интермедия

На просцениуме появляются Селестина и Миранда.

Селестина. Не реви, тебе говорят. И не болтай ерунды. Не хочешь себя вести, как подобает шлюхе, – вот твой узел и убирайся вон.

Миранда. Селестина!

Селестина. Так всю душу выплачешь!

Миранда. Куда ж мне деваться, Селестина?

Селестина. Влюблена, видите ли. И еще смеет показываться мне на глаза. Влюблена в одного-единственного. Вот твое барахло, и пошла вон. Каждый день предупреждаю – не впутывайте в это дело любовь! Кто-кто, а я-то уж побывала в этом болоте. Иначе, думаешь, могла бы управлять таким заведением? Я знаю цену слезам, когда в дело встревает душа! Один раз испытала и хватит. Дала обет. Разве я вам не мать родная? Такая красивая продажная тварь, как ты, и вдруг – на тебе: скулит, будто собака, и болтает, как благородная: "Его руки! Его нос! Его лоб!" А что у него еще есть, у твоего единственного? Выкладывай-ка! Пальцы на ногах? Ляжки? Уж не скрывай от нас, золотце! Ну, говори – что у него есть такого, чего нет у других? Я давно уже все поняла. По твоим заплаканным глазам. "Душевные переживания"!

Миранда. О Селестина, он не такой, как все!

Селестина. Пошла вон!

Миранда. О Селестина!

Селестина. Вон, тебе говорят! В последний раз! Слышишь? Я в моем доме такого не потерплю! "Влюбилась!" "Не такой, как все!" Только этого мне не хватало! И смеет это мне в лицо говорить, мне – главной своднице Испании! Значит, говоришь, он необыкновенный и ты его любишь?

Миранда. Люблю, господи, помилуй.

Селестина от гнева не в силах вымолвить ни слова.

Да, люблю.

Селестина. Так-то ты меня благодаришь за мое воспитание?!

Миранда. О Селестина...

Селестина. "О Селестина! О Селестина!" Решила поиздеваться надо мной среди ночи? Думаешь, можешь меня обмануть, как мужика? Ты так думаешь? "Господи, помилуй!" Да, верно, тебе это не помешает. Но я тебя миловать не собираюсь, клянусь честью! Я-то себе цену знаю! Думаешь, для чего к нам приходят все эти господа? Чтоб ты в них влюблялась? Чтоб ты их различала? Каждый день вам твержу: девиц всюду полно, любого возраста и на все готовых – замужних, незамужних... Сколько душе угодно. Так зачем же они ходят к нам? Я тебе скажу, золотце: у нас мужчина отдыхает от выдуманных чувств. Поняла? За это они и платят чистоганом. Что сказал дон Октавио, наш мудрый судья, когда они собрались нас закрывать? "Не трогайте нашу славную хозяюшку, – вот что он сказал, и при всех. – Пока у нас существует беллетристика, которая насаждает выдуманные чувства, нам без нее не обойтись". Так и сказал: "Не обойтись". А что это значит? Это значит, что я под защитой государства. А думаешь, стало бы меня защищать государство, если б я допускала у себя неприличие? Я душевностью не торгую. Понятно? Я не продаю девиц, которые про себя мечтают о другом. Душевности у них и дома хватает. А теперь бери свой узел и убирайся.

Миранда. Как же мне быть?

Селестина. Выходи замуж.

Миранда. Селестина...

Селестина. Ты это вполне заслужила. Выходи замуж. А могла бы стать первоклассной шлюхой, лучшей шлюхой нашего времени, избалованной невиданным спросом. Не захотела? Полюбить понадобилось? Пожалуйста! Твое дело. Дамой захотелось быть? Подожди, еще вспомнишь обо мне, золотце, да поздно будет. Шлюха душой не торгует.

Миранда рыдает.

Я тебе сказала что думаю. И не вой у меня на пороге. Наш дом для веселья создан... (Уходит.)

Миранда. Я люблю...

АКТ ВТОРОЙ

Зал в замке.

Донна Анна сидит в подвенечном платье. Вокруг нее хлопочут

женщины. Донна Инес ее причесывает.

Донна Инес. Вы больше не нужны. Я сама приколю фату. Ведь я подружка. Вот зеркало еще понадобится.

Женщины уходят.

Почему волосы у тебя влажные? Трудно причесывать, такие мокрые. Даже земля в них. Где ты была? И трава...

Донна Анна упорно молчит.

Анна!

Донна Анна. Да.

Донна Инес. Проснись, милая, сейчас свадьба начнется. Слышишь, в колокола звонят? Люди уже столпились на балконах. Родериго говорит, что такой свадьбы Севилья еще не видывала.

Донна Анна. Да.

Донна Инес. Ты так отвечаешь, словно это тебя не касается.

Донна Анна. Да.

Донна Инес. Опять трава. Хотелось бы знать, где ты побывала во сне. (Причесывает донну Анну, потом берет в руки зеркало.) Анна, я его видела.

Донна Анна. Кого?

Донна Инес. В замочную скважину. Ты спрашиваешь – кого! Ходит взад-вперед, как тигр в клетке. Раз остановился, выхватил шпагу и стал ее рассматривать. Будто перед дуэлью. А сам весь в белом, Анна, весь сияет шелком.

Донна Анна. Где же фата?

Донна Инес. Я уже вижу, как вы стоите рядом, а они снимают с тебя фату – черную, как ночь. Отец Диего спрашивает: "Дон Жуан, ты узнаешь ее? Донна Анна, ты узнаешь его?"

Донна Анна. А вдруг мы не узнаем друг друга?

Донна Инес. Анна!

Донна Анна. Дай мне фату!

Донна Инес. Сначала взгляни в зеркало.

Донна Анна. Нет.

Донна Инес. Анна, ты прекрасна.

Донна Анна. Я счастлива. Скорее бы опять наступила ночь. Я женщина. Он сказал: "Взгляни на наши тени на стене, это мы с тобой – мужчина и женщина". То был не сон. "Только не стыдись, а то я тоже застыжусь". То был не сон. Мы рассмеялись, потом он обнял меня и, не спросив имени, стал целовать в губы... Целовал, целовал, чтобы я тоже не спрашивала, кто он, потом поднял меня и понес через пруд. Я слышала плеск воды, черной воды

Донна Инес. Твой жених?

Донна Анна. Только он один мой жених Инес, и больше никто. Вот все, что я знаю. Он и больше никто. Я узнаю его ночью, когда он будет ждать меня у пруда. И ни у кого в мире нет больше прав на меня. Он мне ближе самой себя.

Донна Инес. Тише!

Донна Анна. Скорей бы ночь спустилась!

Донна Инес. Сюда идут!

Донна Анна. Дай мне фату.

Входят дон Гонсало и отец Диего.

Дон Гонсало. Час настал. Я не мастер произносить цветистые речи. Пусть же мой поцелуй передает тебе чувства отца.

Отец Диeго. Но где же фата?

Донна Инес. Сейчас.

Отец Диего. Поскорее собирайтесь, поскорее!

Донна Инес и донна Анна уходят.

Теперь мы одни. Говорите откровенно, командор. Почему бы нам – супругу и монаху – не найти общий язык?

Садятся.

Итак?

Дон Гонсало. Как я уже сказал, мы прискакали в Кордову, где меня принял Мухамед, князь неверных. Он плакал по поводу своего поражения, и придворные вокруг него тоже плакали. "Все это, о герой христиан, принадлежит вам! Берите и наслаждайтесь!" Я был просто поражен этим великолепием: там дворцы, каких и во сне не увидишь, залы с сияющими куполами, сады с чудо-фонтанами и цветы с таким ароматом... А Мухамед, весь в слезах, вручил мне ключ от своей библиотеки. Я тут же приказал ее сжечь.

Отец Диего. Гм...

Дон Гонсало. "А здесь, – сказал Мухамед, – здесь мой гарем". Девушки тоже плакали. Пахло пряностями. "Все это, – сказал он, – принадлежит вам, о герой христиан! Берите и наслаждайтесь!"

Отец Диего. Гм...

Дон Гонсало. Пахло пряностями...

Отец Диего. Это вы уже говорили.

Дон Гонсало. "Берите и наслаждайтесь", – сказал он...

Отец Диего. Сколько их было?

Дон Гонсало. Девушек?

Отец Диего. Примерно.

Дон Гонсало. Семь или девять.

Отец Диего. Гм...

Дон Гонсало. Я хотел исповедаться, прежде чем присутствовать при обряде венчания.

Отец Диего. Понимаю.

Дон Гонсало. Речь идет о моем браке.

Отец Диего. Вы меня пугаете.

Дон Гонсало. Семнадцать лет я хранил верность.

Отец Диего. Это всем известно. Ваш брак, дон Гонсало, недосягаем по своему совершенству. Единственный, которым мы можем похвастаться перед неверными. Им со своими гаремами легко смеяться над нашими семейными скандалами. Я всегда повторяю: если бы не вы, командор, – образец истинного супруга... Но продолжайте.

Дон Гонсало. "Все это, – сказал он, – принадлежит вам"...

Отец Диего. "Берите и наслаждайтесь!"

Дон Гонсало. Да.

Отец Диего. "Пахло пряностями"...

Дон Гонсало. Да.

Отец Диего. Дальше!

Дон Гонсало. Девушки понимали лишь по-арабски, иначе дело никогда не зашло бы так далеко. Они меня стали раздевать... А как я мог им объяснить, что женат и что у нас, христиан...

Отец Диего. Они вас раздевали?

Дон Гонсало. Мухамед их обучил этому.

Отец Диего. Дальше!

Дон Гонсало. Отец Диего, я согрешил.

Отец Диего. Говорите.

Дон Гонсало. Согрешил в мыслях.

Отец Диего. То есть как – в мыслях?

Дон Гонсало. Я проклял верность.

Отец Диего. А что было потом?

Дон Гонсало. Проклял семнадцать лет супружеской жизни!

Отец Диего. Потом что было?

Дон Гонсало. Потом?..

Отец Диего. Не дрожите так, дон Гонсало, говорите откровенно. Небу и так все известно.

Дон Гонсало. Потом...

Отец Диего. Все мы грешники.

Дон Гонсало. Потом ничего не было.

Отец Диего. То есть как – ничего не было?!

В праздничных нарядах входят донна Эльвира, Тенорио, дон

Родериго, три кузена, девушки, мальчики с кадилами, трубачи.

Донна Эльвира. Мой супруг, все готово. Ладан и трубы – как семнадцать лет назад. Захотелось вновь стать молодой...

Дон Гонсало. Где жених?

Донна Эльвира. Он – чудо!

Дон Гонсало. Я спрашиваю, где он.

Дон Родериго. Мой друг Дон Жуан просит извинить его за то, что он вчера не был на празднестве. Он очень устал после долгого пути, и ему хотелось немного отдохнуть, прежде чем показаться невесте и ее родителям. Но он проспал в саду до утра, до самых петухов. Мне поручено передать вам это. Ему очень стыдно, и он не решается прийти на собственную свадьбу, пока его не простят.

Донна Эльвира. Не решается прийти! Это самый учтивый жених из всех, каких мне приходилось видеть. Не знаю, чего бы только я ему не простила.

Дон Родериго отвешивает поклон и уходит.

Я случайно увидела его в лоджии и подошла к нему сзади. Я спросила его, почему он грызет ногти. Он только взглянул на меня. "Донна Анна?" – спросил он, смутившись, словно я его невеста, словно он забыл, как она выглядит. Словно я его невеста! Он даже не попрощался со мной, когда я подобрала юбку, чтобы уйти. Он только смотрел на меня. Я это видела в зеркало. Он был в каком-то трансе, весь погружен в себя...

Тeнорио. Надо надеяться.

Донна Эльвира. Словно перед казнью.

Трубы. Входят дон Родериго и Дон Жуан.

Тeнорио. Мой сын!

Дон Жуан. Папа!

Тeнорио. Обычай требует, чтобы я произнес несколько слов. Но одному богу известно, как разрывается мое сердце: ведь я в первый раз вижу тебя в роли жениха – в первый раз! Мои друзья уже, наверное, поняли, что я хочу этим сказать: в первый и, надеюсь, мой сын, в последний раз...

Донна Эльвира. Мы поняли.

Тeнорио. Обычай требует...

Отец Диего. Вы покороче.

Тeнорио. Дай-то бог, дай-то бог!

Дон Жуан опускается на колени, чтобы принять благословение.

Донна Эльвира. Как он прелестен в этой позе!

Отец Диего. Что вы сказали?

Донна Эльвира. Как он прелестен на коленях.

Дон Жуан встает.

Дон Гонсало. Сын мой!

Дон Жуан. Отец!

Дон Гонсало. Я тоже не мастер произносить цветистые речи но слова мои идут из глубины сердца, и поэтому я буду краток.

Дон Жуан снова становится на колени.

Пришел час...

Донна Эльвира. Больше он ничего не придумает. Отец Диего, пусть трубят трубы. Он уже ничего не придумает. Я его знаю.

Дон Гонсало. Пришел час...

Тенорио. Дай-то бог!

Дон Гонсало. Дай-то бог!

Оба отца бросаются друг другу в объятия. Играют трубы. Входит

невеста под фатой в сопровождении донны Инес. Красивая церемония

заканчивается тем, что Дон Жуан, весь в белом, и невеста – тоже в

белом, но под черной фатой, становятся друг перед другом. Между

ними – отец Диего. Все остальные на коленях.

Отец Диего. Господи! Кто может пребывать в жилище твоем? Кто может обитать на священной горе твоей? Тот, кто ходит непорочно, и делает правду, и говорит истину в сердце своем. Кто клянется, хотя бы злому, и не изменяет. Поступающий так не поколеблется вовек. Аминь!

Трубы.

Ты, донна Анна, дочь дона Гонсало из Уллоа, командора Севильи. И ты, Дон Жуан, сын Тенорио, банкира Севильи. Вы оба, одетые женихом и невестой, пришли сюда по свободной воле ваших сердец, чтобы сказать правду перед господом, вашим создателем. Ответьте же мне ясным и полным голосом на вопрос, который я задаю вам перед лицом неба и людей – ваших свидетелей на земле: узнаете ли вы друг друга?

С донны Анны снимают фату.

Донна Анна, ты узнаешь его? Отвечай!

Донна Анна. Да.

Отец Диего. Дон Жуан, ты узнаешь ее? Отвечай!

Дон Жуан молчит, словно онемев.

Отвечай, Дон Жуан, ты ее узнаешь?

Дон Жуан. Да... Разумеется... О да!

Трубы.

Отец Диего. Теперь ответьте на следующий вопрос.

Донна Эльвира. О, как его потрясло все это!

Отец Диего. Донна Анна и Дон Жуан! Итак, вы узнаете друг друга. Полны ли вы решимости протянуть друг другу руки в знак вечного брачного союза, дабы хранил он вас от сатаны – падшего ангела, превращающего небесное чудо любви в земную муку. Готовы ли вы поклясться в том, что, пока вы живы, ваши сердца останутся верными той любви, которую мы благословляем во имя отца и сына и святого духа?

Все крестятся.

Я спрашиваю тебя, донна Анна.

Донна Анна. Да.

Отец Диего. Я спрашиваю тебя, Дон Жуан.

Дон Жуан. Н-нет.

Трубы.

Отец Диего. Сотворим же молитву.

Дон Жуан. Я сказал: нет.

Отец Диего молится.

Нет!

Все, стоя на коленях, молятся.

Дон Жуан. Я сказал: нет!

Молитва стихает.

Прошу вас, друзья, встаньте!

Дон Гонсало. Что он сказал?

Отец Диего. Какой ужас!

Дон Гонсало. Он сказал – нет?

Дон Жуан. Я не могу. Просто невозможно. Прошу меня простить. Почему вы не встаете?

Отец Диего. Что это значит?

Дон Жуан. Я же сказал: не могу в этом поклясться. Это невозможно. Она этой ночью лежала в моих объятиях, и я, конечно, ее узнал.

Дон Гонсало. Что он говорит?

Дон Жуан. Конечно, мы узнали друг друга.

Дон Гонсало. В объятиях? Он сказал – в объятиях?

Дон Жуан. Я не о том хотел сказать...

Донна Анна. Но ведь это правда.

Отец Диего. А ну-ка, убирайтесь отсюда со своим ладаном, мальчики!

Мальчики уходят.

Дон Жуан. Мы встретились в парке. Случайно. Вчера ночью. Все было так естественно. Мы убежали. Оба. В темноте мы не узнали друг друга, и все было просто и прекрасно. И так как мы полюбили друг друга, мы придумали план. Теперь я могу вам его выдать. Мы решили вновь встретиться сегодня ночью у пруда. И я решил ее похитить.

Дон Гонсало. Похитить?

Дон Жуан. Да.

Дон Гонсало. Мою дочь?

Дон Жуан. Но ведь я не подозревал, дон Гонсало, что это она...

Дон Гонсало. Ты что-нибудь поняла, Эльвира?

Донна Эльвира. Лучше тебя.

Дон Жуан. Если б я вчера не был таким усталым и но проспал до рассвета, я избавил бы вас от этого зрелища, честное слово. Но что мне было делать? Я опоздал. А когда услышал, что уже затрубили трубы, подумал: выхода нет, придется дать ложную клятву. Можете возмущаться, но я говорю правду: свадьба свадьбой, а ночью, когда стемнеет... (Смотрит на донну Анну.) О боже! Этого я уж никак не ожидал!

Отец Диего. Чего именно?

Дон Жуан (донне Анне). Что это ты.

Тeнорио. Какой ужас!

Дон Жуан. Папа, ради этих труб и ладана я не стану присягать тому, во что не верю, а я теперь и себе самому не верю. Я не знаю, кого я люблю. Честное слово. Больше мне сказать нечего. Лучше отпустите меня, и поскорее. (Отвешивает поклон.) Я сам потрясен.

Дон Гонсало. Соблазнитель!

Дон Жуан направляется к выходу.

Только через мой труп! (Вынимает шпагу.) Только через мой труп!

Дон Жуан. К чему это?

Дон Гонсало. Только через мой труп!

Дон Жуан. Это несерьезно.

Дон Гонсало. Защищайтесь!

Дон Жуан. И не подумаю!

Дон Гонсало. Клянусь честью, вы не уйдете из этого дома! Только через мой труп!

Дон Жуан. Но я не хочу убивать.

Дон Гонсало. Только через мой труп!

Дон Жуан. А что это изменит? (Направляется в другую сторону.) Донна Эльвира, ваш супруг решил сделать из меня убийцу. Разрешите мне пройти другим выходом. (Поклонившись донне Анне, направляется к другому выходу.) В тот же миг трое кузенов обнажают шпаги. Дон Жуан окружен.

Дон Жуан. Если вы решили серьезно...

Дон Гонсало. Смерть соблазнителю!

Трое кузенов. Смерть!

Дон Жуан вынимает шпагу.

Смерть соблазнителю!

Дон Жуан. Что ж, я готов.

Донна Эльвира. Постойте!

Дон Жуан. Я не боюсь мужчин!

Донна Эльвира. Постойте! (Становится между ними.) Четверо против одного! А ведь мы даже не знаем, что так смутило юношу. Вы что, спятили? Образумьтесь! И поскорее!

Шпаги опускаются.

Отец Диего, почему вы молчите?

Отец Диего. Я...

Дон Жуан. А что ему говорить? Он меня лучше других понял. Сам-то ведь не женился!

Отец Диего. Я?

Дон Жуан. На донне Эльвире, например.

Отец Диего. Клянусь богом...

Дон Жуан. У него – бог, у меня – геометрия. У каждого мужчины есть что-то более возвышенное, чем женщина, стоит ему только прийти в себя.

Отец Диего. Что это значит?

Дон Жуан. Ничего.

Отец Диего. Что это значит?

Дон Жуан. Я знаю то, что знаю. И отстаньте от меня! Я не знаю, известно ли об этом командору.

Тeнорио. Какой ужас!

Дон Жуан. У тебя сердце разрывается, папа, я знаю. Ты это уже тринадцать лет подряд твердишь. Я не удивлюсь, если ты однажды умрешь. (Кузенам.) Будем мы биться или нет?

Донна Эльвира. Дорогой Жуан...

Дон Жуан. Чего все от меня хотят?

Донна Эльвира. Ответь на один-единственный вопрос. (Кузенам.) Спрячьте шпаги, я подожду. (Дону Гонсало.) И ты тоже.

Кузены и дон Гонсало прячут шпаги в ножны.

Дон Жуан Тенорио, вы ведь приехали сюда, чтобы жениться на Анне, вашей невесте?

Дон Жуан. Так было вчера.

Донна Эльвира. Понимаю, а потом вас взяла оторопь. И Анну тоже. И вы сбежали в парк. И Анна тоже. Вы оба боялись развязки. Разве не так? А потом, во тьме, вы обрели друг друга, не подозревая, кто вы, и это было прекрасно.

Дон Жуан. О да.

Донна Эльвира. Вы не узнали друг друга.

Дон Жуан. Да.

Донна Эльвира. И вы не захотели жениться на невесте, которую обманули. Вы хотели убежать с другой, хотели ее похитить...

Дон Жуан. Да.

Донна Эльвира. Почему же вы не делаете этого?

Дон Жуан. Почему...

Донна Эльвира. Вы же видите, как она вас ждет, только вас – никого другого, как она засияла, когда увидела, что жених и похититель – одно и то же лицо.

Дон Жуан. Я не могу.

Донна Эльвира. Почему?

Дон Гонсало. "Почему"! "Почему"! Никаких "почему"! (Обнажает шпагу.) Смерть соблазнителю моей дочери!

Донна Эльвира. Мой супруг...

Дон Гонсало. Защищайтесь!

Донна Эльвира. Мой супруг, мы, кажется, разговариваем.

Дон Жуан. Я не могу. Вот все, что я могу сказать. Не могу клясться. Откуда я знаю, кого люблю? После того как я убедился, что все на свете возможно – даже и для нее, моей невесты, которая меня ждала – меня одного,и вот, осчастливил же ее первый встречный, которым случайно оказался я.

Дон Гонсало. Защищайтесь!

Дон Жуан. Если вам неймется поскорее заработать себе памятник начинайте. (Смеется.) Никогда не забуду, как вы отличились в гареме Кордовы. "Берите и наслаждайтесь!" Так и стоите у меня перед глазами! Начинайте! Я свидетель – мавританские девушки делали все, чтобы его соблазнить, нашего рыцаря брака. Но им так и не удалось. Своими глазами видел, клянусь вам,стоит голый и бледный, руки трясутся, дух взыграл, да плоть больно уж немощна... Начинайте!

Дон Гонсало опускает шпагу.

Я готов.

Донна Эльвира. Жуан...

Дон Жуан. Я ведь с самого начала говорил – отпустите меня подобру-поздорову. А то моя вежливость иссякнет. (Прячет шпагу.) Уеду из Севильи...

Донна Анна. Жуан...

Дон Жуан. Прощай! (Целует донне Анне руку.) Я тебя любил, Анна, хотя и не знаю, кого именно – невесту или ту, другую. Я потерял вас обеих, обеих в одном лице. Я потерял самого себя. (Еще раз целует ей руку.) Прощай!

Донна Анна. Прощай...

Дон Жуан уходит.

Не забудь, Жуан: у пруда, как только стемнеет... сегодня... ночью... Жуан!.. Жуан!.. (Идет за ним.)

Отец Диего. И ему позволят просто так уйти, этому негодяю?

Дон Гонсало. Да разверзнутся над ним небеса!

Отец Диего. Это, скорее, мне надо было бы сказать про небеса...

Дон Гонсало. За ним! В погоню! Окружить парк! За ним! Спустить на него всех собак и окружить парк! За ним! Все в погоню!

Все, кроме донны Эльвиры и Тенорио, уходят.

Тенорио. У меня просто сердце разрывается, когда я вижу поведение своего сына.

Донна Эльвира. Он прелесть.

Тенорио. А мне-то каково?

Донна Эльвира. В данный момент это никого не интересует, поверьте мне никого.

Тенорио. На мою плоть и кровь спустили собак! А я ведь и не верю даже, что он соблазнил вашу дочь. Он вовсе и женщинами-то не интересуется. Уж я-то его знаю. Это все обман, хитрость, чтобы поскорее вернуться к своей геометрии. Сердце-то у него холоднее камня. Он даже не удивится, если я умру – вы сами слышали, – даже не удивится!

Лай собак. Возвращается отец Диего.

Отец Диего. И вы тоже, Тенорио, за нами!

Оба уходят.

Донна Эльвира. Он просто чудо!

Вбегает Дон Жуан.

Дон Жуан. Я их всех убью, всю свору! И не женюсь! Убью их всех до единого!

Донна Эльвира. Идем!

Дон Жуан. Куда?

Донна Эльвира. Ко мне в спальню...

Возвращается Тенорио с обнаженной шпагой. Он видит, как донна

Эльвира и Дон Жуан, обнявшись, убегают.

Тенорио. Какой ужас!

Входят преследователи с обнаженными шпагами и сворой разъяренных

собак, рвущихся с поводков.

Дон Гонсало. Где он?

Тенорио хватается sa сердце.

За ним! Окружить парк!

Преследователи убегают.

Тенорио. Я умираю...

Интермедия

На просцениуме – Миранда, наряженная невестой, и Селeстина с

нитками и иголками.

Селестина. Не все сразу, золотце, не все сразу. Поспеешь вовремя. Такая свадьба с речами и всякой болтовней скоро не кончится.

Миранда. Чтоб только меня никто не узнал, Селестина, а то еще выпорют и привяжут к позорному столбу. (Стоит неподвижно.)

Селестина шьет.

Селестина...

Селестина. Не дрожи, а то я не могу шить.

Миранда. Селестина, ты находишь, я вправду похожа на невесту?

Селестина. Вылитая невеста. (Шьет.) Я тебе говорю, мужчины – самая слепая тварь из всех созданных господом. Я была прежде портнихой, мне-то можешь поверить. Настоящие кружева или поддельные – редкий случай, чтобы мужчина разобрался. Я тебе говорю: мужики замечают только самое существенное.

Миранда. Я еле дышу.

Сeлeстина. Это поправимо. Слишком грудь стянула? Вижу, ты не девственница. А мы просто распустим шов под мышкой. Пустяки. Он этого все равно не заметит или заметит, когда уж будет поздно. Но только не дрожи! А то уколю. Что у тебя надето внизу?

Миранда. Внизу? Ничего.

Селестина. Это самое лучшее.

Миранда. И так еле налезло.

Селестина. В отношении нижнего белья они очень странные, особенно благородные. То их розовый цвет бесит, то лиловый. Ну и начинают возмущаться нашим вкусом. Как в романах все равно, – вздыхает этакий хлыщ: "Мы – два разных мира!" И смотрит в окно. Поэтому я вам всегда и говорю: не болтайте с ними о романах! Это может привести к скандалу. То же и с бельем. Бывают мужчины, которые ничего на свете не боятся, а вот увидят из-под юбки розовое кружево – и... только их и видели! О вкусах не спорят. Без белья лучше всего. Это их может удивить, но никогда не оттолкнет.

Миранда. Селестина!

Селестина. Не дрожи, золотце, не дрожи!

Миранда. Не знаю, хватит ли у меня смелости, но ведь это не грех – что я задумала?

Селестина. Вот видишь, теперь не жмет, а грудь получилась тугая. А что ты задумала? Снизу, золотце, мы подошьем, чтоб щиколотки были видны. Щиколотки – это важно.

Миранда. О боже!

Селестина. Но сначала приколем фату.

Миранда. О боже!

Селестина. Что ты вздыхаешь?

Миранда. Почему все, что мы делаем, – обман?

Селестина. Нда... (Задирает на ней юбку.) Теперь подошьем юбку.

Миранда. Не так.

Селестина. Думаешь, буду нагибаться?

Миранда. Селестина...

Селестина. Семь стежков – и готово!

Миранда медленно поворачивается, в то время как Селестина стоя

подшивает ей юбку.

Думаешь, он станет тебя обнимать? Только потому, что примет тебя за свою невесту, за донну Анну? Обнимать и целовать? Вот уж я посмеюсь, золотце, когда с носом останешься! А в общем, как хочешь! Он из тебя дурь выбьет, вот я тебе и взялась помогать. Как тебя увидит, скажет: "Донна Анна?" И все. Сразу у него совесть заговорит, станет оправдываться, польется на тебя целый поток лжи. И ему будет не до объятий, не говоря уж об остальном. Ты переоцениваешь мужей, золотце, ты их знаешь только такими, какие они у нас.

Платье готово.

Вот так...

Миранда. Спасибо...

Селестина. Как себя чувствует невеста?

Звонок.

Опять клиент.

Миранда. Зеркало мне оставь.

Входит испанский дворянин.

Селестина. Что вам угодно?

Лопес. Не знаю, туда ли я попал...

Селестина. Вероятно, туда.

Лопес. Мое имя Лопес.

Селестина. Бывает.

Лопeс. Я приехал из Толедо...

Селестина. Понимаю, устали после дороги, хотите отдохнуть...

Лопес. Дон Бальтасар Лопес.

Селестина. Нac анкета не интересует, лишь бы заплатили вперед.

Лопес оглядывается по сторонам.

Все в порядке, вы не ошиблись, проходите.

Лопес разглядывает Миранду.

У девушки выходной. (Уходит с Лопесом.)

Миранда (одна перед зеркалом). Помоги мне, господи! Мне ведь ничего не нужно, только раз в жизни пусть примет меня за невесту, опустится передо мной на колени и поклянется, что любит только это лицо – лицо донны Анны, мое лицо...

АКТ ТРЕТИЙ

Перед замком.

Предрассветные сумерки. Дон Жуан сидит на ступеньках лестницы и

ест куропатку. Вдали слышен лай собак. Входит дон Родериго.

Дон Родериго. Жуан! Жуан! Это я, дон Родериго, твой старинный друг.

Дон Жуан молча ест.

Жуан!

Дон Жуан. Что случилось, Родериго, мой старинный друг? Ты забыл даже поздороваться.

Дон Родериго. Ты разве не слышишь?

Дон Жуан. Этот лай, что ли? Да я всю ночь его слышал, то из одной, то из другой спальни. То совсем рядом, то вдалеке. Собачья выдержка просто трогательна.

Дон Родериго. Я всю ночь тебя ищу.

Дон Жуан молча ест.

Дон Родериго. Мне надо тебя предупредить.

Дон Жуан молча ест.

Что ты здесь делаешь, на лестнице?

Дон Жуан. Завтракаю.

Дон Родериго. Жуан, послушай...

Дон Жуан. Ты был у своей невесты?

Дон Родериго. Нет.

Дон Жуан. Напрасно, дон Родериго, мой старинный друг. Слишком смело с твоей стороны. Никогда не оставляй ее одну. А то ненароком какой-нибудь преследуемый собаками незнакомец ворвется к ней в спальню, и она вдруг поймет, что даже ты – не единственный мужчина на свете.

Дон Родериго. Что ты хочешь этим сказать?

Дон Жуан. Правду. (Ест.) У тебя прелестная невеста.

Дон Родериго. Ты хромаешь?

Дон Жуан. Как дьявол собственной персоной. Это бывает, когда прыгаешь из окна. (Ест.) Другого пути к себе самому нет. (Ест.) Бабы – народ ненасытный.

Дон Родериго. Жуан, я должен тебя предупредить.

Дон Жуан. Я тоже должен тебя предупредить.

Дон Родериго. Я ведь говорю серьезно, мой друг. Случится непоправимое, если ты не образумишься. Нечто ужасное, о чем всю жизнь будешь жалеть. Шутке конец, когда проливается кровь. И уже ничего нельзя поправить. Я всю ночь блуждал по парку. Я дрожал за тебя, Жуан.

Дон Жуан молча ест.

Глазам своим не поверил: вдруг вижу у пруда какой-то призрак. То была она.

Дон Жуан. Кто?

Дон Родериго. Твоя невеста.

Дон Жуан. Анна?

Дон Родериго. Она тебя ждет, Жуан. Всю ночь. Мне кажется, она не в своем уме. Часами сидит неподвижно, как статуя, потом вдруг срывается с места и бродит по берегу. Я пытался с ней заговорить. Она уверяет, что ты на маленьком островке, и ее невозможно разубедить. Только отойдешь от нее, она уже кличет тебя по имени. И так всю ночь. Тебе надо с ней поговорить.

Дон Жуан. Не знаю, что мне ей сказать, Родериго. Я не в состоянии говорить о чувствах, которых нет, а то, что я ее бросил, она сама знает. Вот и все. Единственное, что я сейчас чувствую, – это голод.

Дон Родериго. Тише!

Входит дон Гонcало с обнаженной шпагой.

Дон Гонсало. Стой! Кто здесь?

Дон Жуан. Смотри, он еле на ногах держится. Скажи ему, чтобы бросил эту затею.

Дон Гонсало. Кто здесь?

Дон Жуан. Ему не терпится умереть. Все мечтает поскорее поставить себе памятник. Раньше не уймется, вот увидишь.

Входят трое кузенов. Они все в крови, оборваны и обессилены.

Дон Гонсало. Стой! Кто здесь?

Первый кузен. Да разверзнутся над ним небеса!

Дон Гонсало. Вы его поймали?

Второй кузен. Мы еле живы, дядя Гонсало, проклятые псы изодрали нас в клочья.

Третий кузeн. Не надо было их стегать плеткой, идиот.

Второй кузен. Сам идиот. Они же на меня набросились.

Дон Гонсало. Где собаки?

Первый кузен. Я их не убивал, дядя.

Дон Гонсало. Не убивал?

Второй кузен. У нас не было иного выхода.

Дон Гонсало. Вы сказали – их убили?

Третий кузен. А что нам было делать? Либо они, либо мы.

Дон Гонсало. Мои псы...

Первый кузен. Мы выбились из сил, дядя Гонсало, пусть само небо покарает нечестивца. Мы больше не можем.

Дон Гонсало. Мои псы...

Второй кузен. Надо его перевязать.

Трое кузенов уходят, с трудом волоча ноги.

Дон Гонсало. Я не успокоюсь, пока не отомщу за собак. Скажите об этом моей супруге, как только она проснется. (Уходит в противоположную сторону.)

Дон Жуан. Слыхал? Да разверзнутся над ним небеса! Как трогательно! Мне жалко собак, которые дохнут во имя этой идеи.

Дон Родериго. Не гневи небо, мой друг.

Дон Жуан. А я и не гневлю его, оно мне даже нравится. Особенно в этот час. Редко видишь его в такое время дня.

Дон Родериго. Подумай о своей невесте.

Дон Жуан. О которой?

Дон Родериго. О той, которая бродит по берегу и кличет тебя. Жуан, ты ведь ее любил, я же знаю.

Дон Жуан. Я тоже знаю. (Бросает кость.) Божественная куропатка. (Вытирает руки.) Я ее любил. Помню. Весной, когда я впервые увидел донну Анну, я упал перед ней на колени на этой самой лестнице. Молча. Как громом пораженный. Так, кажется, принято выражаться? Никогда не забуду: она медленно спускалась по лестнице, платье ее развевалось на ветру, а когда я упал на колени, она остановилась. Мы оба молчали. Я видел ее юный рот и блеск голубых глаз под черной вуалью. Было раннее утро, как сейчас, у меня захватило дух, я не мог вымолвить ни слова. Смех подступал к горлу, но, если б он вырвался наружу, он обернулся бы рыданием... Это была любовь. Так мне кажется. В первый и в последний раз.