Текст книги "Пьесы"

Автор книги: Макс Фриш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

Кюрман. Откуда я мог это знать?

Антуанета. И я хотела поэтому ехать на такси – не дай бог он стоит у моей машины. (Курит.) Скандалы мне ни к чему. (Гасит сигарету.) Будьте добры, дайте мне накидку.

Кюрман стоит неподвижно.

Регистратор. О чем вы задумались?

Кюрман. Об Адорно.

Регистратор. Поздно. Только теперь вы поняли, что с этой молодой женщиной надо было говорить о Гегеле, о Шёнберге 1, о Кьеркегоре 2, о Беккете...

1 Шёнберг, Арнольд (1874-1951) – известный австрийский композитор, с 1934 года жил в США. Наиболее влиятельный представитель музыкального экспрессионизма, основатель атональной музыки.

2 Киркегор, Сёрен (1813-1855) – известный датский теолог и философ. Считается предшественником современной философии экзистенциализма.

Антуанета. Я писала диплом у Адорно.

Регистратор. Почему вы не подаете ей накидку?

Кюрман (подает Антуанете накидку). Располагайте мною, буду очень рад помочь вам здесь.

Антуанета. Вы очень милы.

Кюрман (засовывает руки в карманы брюк). Какая у вас машина?

Регистратор. Хорошо.

Кюрман. Не забудьте сумочку.

Регистратор. Если вы сию минуту не наделаете ошибок, сию минуту, в лифте, то игра выиграна – в вашей биографии не будет Антуанеты.

Кюрман (выключает верхний свет). Я провожу вас до машины.

Антуанета садится.

Почему она вдруг побледнела?

Регистратор. Потому что курила вашу трубку.

Антуанета с закрытыми глазами полулежит в кресле, ее сумочка

упала на пол.

Кюрман. Я ей не верю.

Регистратор выходит на середину комнаты, щупает Антуанете пульс;

Кюрман в это время стоит в стороне и набивает трубку.

Регистратор. В самом деле, небольшой коллапс. И во всем виноваты вы с вашим Early morning pipe... Только не говорите – "знакомая ситуация". Лоб у нее холодный как лед.

Кюрман закуривает трубку.

Неужели нельзя воздержаться от курения? Надо открыть окно. Вы ведете себя, как последний хам.

Кюрман. Лучше уж сейчас, чем через семь лет.

Регистратор. Ваше дело.

Антуанета поднимается.

Но она ни в коем случае не может ехать.

Антуанета. Мне надо домой...

Регистратор. Неужели вы не понимаете?

Антуанета. Я должна лечь...

Регистратор. Нельзя рисковать чужой жизнью.

Антуанета сбрасывает накидку.

Может, вы ей принесете стакан воды? Вашей гостье дурно. Принесите ей по крайней мере стакан холодной воды.

Кюрман выходит.

Антуанета. Извините... (Расстегивает вечернее платье – она должна лечь, иначе потеряет сознание.)

Возвращается Кюрман со стаканом воды и видит, что Антуанета лежит

на кушетке.

Извините...

Кюрман. Пейте.

Антуанета. Такого со мной еще не случалось... Неожиданно... закружилась голова...

Кюрман. Может, вызвать врача?

Антуанета. Не смотрите на меня... (Пауза.) Мне так неловко.

Регистратор. Она простудится.

Кюрман. Знакомая ситуация...

Регистратор. Принесите-ка лучше одеяло.

Кюрман. Принесу одеяло, потом выну носовой платок, оботру ей лоб... Оботру виски, лоб, веки. Себя в роли самаритянина я знаю. Сварю кофе, буду сидеть подле нее, молчать, сидеть, сниму с нее туфли, чтобы ей было удобно, а под конец она воскликнет: "Погасите хотя бы свет!" (Пауза.) Не стесняйтесь, Антуанета, это с каждым может случиться, Антуанета, не стесняйтесь. (Снимает с нее туфли.)

Антуанета. Что вы делаете?

Кюрман. Хочу, чтобы вам было удобно. (Ставит туфли на ковер.)

Антуанета. Погасите хотя бы свет!

Темнота.

Кюрман. Стойте! Кто погасил свет? Стойте!

Теперь освещена вся сцена.

Регистратор. Не хотите дальше?

Кюрман. Нет.

Регистратор. Как хотите.

Антуанета (поправляет платье). А где мои туфли?

Кюрман. Извините.

Антуанета. Где же мои туфли?

Кюрман отдает ей туфли.

Регистратор. Вы сказали: "Если бы я мог еще раз начать сначала, то точно знал бы, как по-иному строить жизнь".

Кюрман. Не отрицаю.

Регистратор. Почему же вы строите все по-старому?

Антуанета (надевает туфли). Он совершенно прав: это было вовсе не обязательно. И я в него не влюблялась. Ничуть. На следующее утро тоже. (Надев туфли, встает.) А что из этого вышло? Я тоже была бы рада, если бы это не произошло.

Регистратор (перелистывает досье). С какого места вы хотели бы начать снова?

Кюрман. С более раннего.

Регистратор. С какого именно?

Кюрман. До этой ночи. До того, как я стал профессором и люди пришли меня чествовать. До того, как я встретился с Антуанетой.

Регистратор. Пожалуйста.

Антуанета (берет свою накидку). Всего доброго. (Уходит.)

Кюрман. Дурацкая история.

Регистратор. Ее можно заменить другой.

Кюрман. Бессмысленная история.

Регистратор. Вам, господин профессор, дано право еще раз начать жизнь с того места, с какого вы пожелаете, вы еще раз можете все переиграть.

Кюрман берет бутылку виски.

Поняли?

Кюрман наливает себе рюмку виски.

Вы слишком много пьете.

Кюрман. Вас это не касается.

Регистратор. Я просто высказываю вслух ваши собственные мысли.

Кюрман (стоя пьет). Кто вы такой?

Регистратор. Я? (Перелистывает досье.) Здесь записана вся ваша жизнь, та жизнь, которую вы до сих пор прожили. До сорока с лишним лет. Вам есть чем похвастаться. Хотя, с другой стороны, жизнь у вас была довольно-таки заурядная. Но как ученый вы как будто приобрели известность. Принято считать, что без рефлекса Кюрмана немыслима современная наука о поведении. Собственно, вам осталось только одно: получить приглашение в Принстон.

Кюрман. Я спрашиваю, кто вы такой?

Регистратор. Я регистратор. (Поскольку Кюрман не понимает.) Записываю, как вы используете предоставленную вам возможность изменить свою жизнь. Только и всего. То, чего не позволяет реальная действительность, позволено на сцене: менять, начинать сначала, переигрывать свою биографию...

Кюрман (не отводит глаз от рюмки). Биография! Отказываюсь верить, что биография – будь то моя биография или любого другого человека – не могла бы быть иной. Совершенно иной. Достаточно один раз повести себя по-другому, и...

Регистратор. Прошу вас.

Кюрман. Не говоря уже о всевозможных случайностях. (Пауза.) Эта квартира мне опротивела.

Регистратор. Как угодно.

Мебель исчезает, стена из книжных полок тоже. Теперь сцена пуста.

Кюрман по-прежнему стоит с рюмкой в руке, не обращая внимания на

перемену декораций.

Прошу вас.

Кюрман. Да, один-единственный раз в жизни... Мне тогда исполнилось семнадцать, и я ехал на велосипеде... Помню все до мельчайших подробностей. Надвигалась гроза, но так и не началась, сверкали зарницы, клубы пыли вздымались до самых крыш, пахло бузиной и смолой... Так вот, в тот день я в первый и последний раз в жизни вдруг прозрел. И это продолжалось целых четверть часа. По-настоящему прозрел. Но вспомнить, о чем я тогда думал, немыслимо. Для этого я слишком глуп. (Выпивает рюмку.) Слишком глуп. (Смотрит на регистратора.) Единственное, чего я хочу, если мне разрешено начать сначала, – это другой склад ума.

Регистратор. Извините, но...

Кюрман. Мое единственное желание!

Регистратор. Вы не поняли правила игры: вам разрешили начать снова, но только с тем же интеллектом, каким вас наделила судьба. Интеллект дан заранее. Конечно, вы можете его по-разному использовать. Это в вашей воле. Так, вы можете, принимая решения, либо считаться с доводами рассудка, либо пренебрегать ими. Можете употребить свой ум на то, чтобы избегать ошибок, или на то, чтобы задним числом оправдывать их. Тут вам предоставляется право выбора. Желая выделиться, можно обратить свой ум на узкую сферу и стать специалистом в какой-либо области, например, в политике. Можно также утопить свой ум в религии или в вине. Можно, наконец, скупо тратить его, довольствуясь ролью скептика. Как вам угодно. Но ни остроту ума, ни, так сказать, его потенциальные возможности, его валентность менять нельзя. Понятно? Все это дано заранее.

Появляется Антуанета, она в пальто.

Кюрман. Что ей опять надо?

Антуанета. Сумочку...

Кюрман даже не пытается ей помочь.

Забыла сумочку.

Кюрман. Я ведь ясно сказал: хочу начать с более раннего времени. До того, как я познакомился со своей женой. Стало быть, ей здесь делать нечего.

Регистратор вежливо дает понять Антуанете, что она мешает.

Антуанета уходит в глубь сцены.

Свет меняется. Входит мальчик лет десяти, тепло одетый.

Регистратор. Помните малыша Шмига?

Шмиг.

Эй, эй, эй,

Чур, не бей, чур, не бей,

Профессор

Дуралей!

Кюрман. Перестань!

Шмиг.

Профессор

Дуралей,

Дуралей,

Чур не бей, чур не бей!

Регистратор. Вас дразнят. Знаете почему? Как-то раз на физкультуре вы обмолвились, что хотите стать профессором. Вы до сих пор злитесь? Через тридцать три года? В шестидесятом вы действительно стали профессором.

Появляются три господина в профессорских мантиях, ректор

разворачивает профессорский диплом.

Секунду, господин ректор, секунду...

Кюрман. Текст диплома мне известен.

Шмиг.

Профессор

Дуралей,

Чур, не бей, чур, не бей!

Профессор

Дуралей!

Регистратор. Вы знаете, что случилось потом.

Шмиг.

Чур, не бей, чур, не бей,

Профессор

Дуралей!

Антуанета. Разве что-нибудь случилось? Об этом он никогда не рассказывал. Что ты сделал малышу?

Шмиг лепит снежок.

Регистратор. Тысяча девятьсот двадцать седьмой год.

Кюрман. Да.

Регистратор. Это значило бы, что вам опять предстоит...

Кюрман. Школа.

Регистратор. Переходный возраст.

Кюрман. Опять выпускные экзамены.

Регистратор. Смерть матери.

Кюрман. Опять военная служба.

Регистратор. Да, и это тоже.

Слышится солдатская песня. Слова команды: "Отделение, стой!

Смирно! Налево кругом! Направо кругом! Оружие к ноге! Отделение,

вольно!"

Кюрман. Все это повторить снова?

Слышится команда: "Смирно!" Появляется капрал.

Капрал. Господин лейтенант...

Регистратор. Секунду, капрал, секунду...

Капрал. Отделение, вольно!

Шмиг хочет удалиться.

Регистратор. Побудь здесь.

Шмиг. На самом деле меня зовут не Шмиг.

Регистратор. Как же его зовут?

Кюрман. Его зовут Шмиглер, но мы звали его Шмиг, потому что он все время шмыгал носом.

Регистратор. Побудь тут. (Подходит к мальчику и отводит его на старое место.) Может быть, у тебя сохранится левый глаз. Слышишь? Может быть, у тебя сохранится левый глаз.

Капрал (щелкает каблуками). Смирно!

Регистратор. Капрал...

Капрал. На пле-чо!

Регистратор. Если позволите, я хотел бы...

Капрал. Шагом марш! Прямо!

Слышно, как солдаты идут в ногу.

Капрал. Левое плечо вперед! Марш! Ать-два! Правое плечо вперед! Марш! Ать-два! Ать-два! (Печатая шаг, уходит за незримым строем. Некоторое время еще слышна его команда.) Ать-два! Ать-два.

Тишина.

Ректор. Разрешите зачитать диплом. Речь идет, если можно так выразиться, о кульминационном пункте в жизни нашего уважаемого коллеги. Ему присвоено звание ординарного профессора, и он назначен на пост директора института бихевиоризма...

Кюрман. Шмиг, побудь здесь.

Регистратор. Может быть, господин Кюрман не хочет никаких кульминационных пунктов. Может быть, он хочет еще раз повидаться со своей матушкой.

Появляется медицинская сестра в белом халате, она катит перед

собой белую больничную койку. Потом склоняется над старой

женщиной, которая неподвижно лежит на койке.

Сестра. Ну как, госпожа Кюрман?.. Не понимаю. Что вы хотите сказать?.. Ни слова не понимаю, госпожа Кюрман...

Входит врач со шприцем.

Регистратор. Возможно, она хотела сказать какой-нибудь вздор, вроде того, что вам вредно пить, необходимо жениться или что вы непременно должны носить теплые носки.

Появляется дeвушка-мулатка, она в бикини, поверх которых накинута

кофточка; девушка босиком, ноги у нее мокрые.

Элен. What's the matter? 1

Кюрман. Mother is dying... 2

1 В чем дело? (англ.).

2 Умирает мать... (англ.).

Элен. What are you going to do? 1.

Врач (делает больной укол). Будет спать. Сердце у нее очень здоровое. Через три часа сделайте еще один укол. Я иду домой. (Уходит.)

Сестра. Госпожа Кюрман? (Уходит.)

Элен. Why don't you go to Europe? 2.

Кюрман. Элен...

Элен. Why don't you go? 3.

1 Так что ты собираешься делать? (англ.)

2 Почему ты не едешь в Европу? (англ.).

3 Почему ты не едешь? (англ.).

Появляется лодка, как раз под стать Элен; Элен прыгает в лодку и

берется за весла.

Регистратор. Вам не хочется покидать Элен. Боитесь потерять ее, если улетите в Европу. Впрочем, согласно досье, у вас к тому же плохо с деньгами.

Кюрман. Дайте мне досье.

Регистратор. Пожалуйста. (Передает папку Кюрману.) Но здесь нет ничего такого, что вам неизвестно. Вы получили стипендию за год, из расчета двести долларов в месяц. Однако после этой поездки с Элен – вы купили подержанный "форд" и взяли напрокат лодку – у вас осталось всего восемнадцать долларов. Не хватит даже на то, чтобы ехать пароходом. Впрочем, "форд" вы могли бы продать. Но это ваша первая в жизни машина...

Кюрман. Да.

Регистратор. Отец у вас был булочник.

Кюрман. Да.

Регистратор. Всем задолжал. Горький пьяница.

Появляется булочник с велосипедом. Он пьян, но буквально светится

добродушием.

Это было в тридцать четвертом. В тот день вам исполнилось семнадцать, и отец подарил вам велосипед. Велосипед новенький, весь блестит, блестят спицы и руль. У велосипеда есть фары – они тоже блестят,– звонок и четыре передачи. Английская марка.

Отец звонит в велосипедный звонок.

Помните?

Отец звонит в велосипедный звонок.

Согласно досье, это было исполнением всех ваших желаний. Надо думать, велосипед он купил в долг. Зато ничего подобного вы уже никогда не испытывали: шутка ли – исполнение желаний!

Кюрман. Знаю.

Регистратор. Хотите еще раз получить в подарок велосипед?

Отец. Ганнес!

Регистратор. Секунду, господин Кюрман-старший, одну секунду...

Отец. Почему он не берет?

Регистратор. Секунду...

Отец невнятно бормочет ругательства.

Кюрман. И мне, стало быть, опять семнадцать?

Регистратор. Точно.

Кюрман. А то побоище со снежками?

Регистратор. Уже произошло.

Кюрман. Значит, он останется без глаза?

Регистратор. Да.

Появляется медсестра с букетом.

Сестра. Как самочувствие, госпожа Кюрман?.. Лучше? Вот видите, госпожа Кюрман, вот видите. Сегодня прекрасный день... Я говорю – на улице прекрасная погода. Вот видите, госпожа Кюрман, вот видите – цветы из Америки от вашего сына. (Разворачивает бумагу и вынимает букет.) Какие розы!

Мать. Ганнес...

Сестра. У вас хороший сын!

Мать. Ганнес...

Сестра. Какой большой букет! (Ставит цветы в вазу.)

Регистратор. Что было дальше – вам известно. (Опять берет досье и читает.) Сентябрь тысяча девятьсот тридцать девятого года. Гитлеровская Германия напала на Польшу. Англия и Франция объявили войну. Вы остались в Сан-Франциско. (Читает дальше.) Войска русских вошли в Польшу. Весна тысяча девятьсот сорокового года – гитлеровская Германия напала на Голландию...

Кюрман. И так далее.

Регистратор. ...и Бельгию.

Кюрман. И так далее и тому подобное!

Регистратор. Почему вы нервничаете? Тогда вы были на редкость спокойны. Даже сыграли свадьбу.

Появляется невеста в белом.

Весна тысяча девятьсот сорокового года. Возвращение в Европу для прохождения срочной службы. И здесь вы встретились со своей первой женой, которая позже кончила жизнь самоубийством.

Кюрман не оборачивается.

Может, вы хотели бы переиграть с этого места?

Невеста. Ганнес...

Регистратор. Гуггенбюль, Катрин, двадцать один год, блондинка, с веснушками... Помните?.. Согласно досье, вы уже в день свадьбы знали, что этот брак – ошибка.

Колокольный звон.

Хотите переиграть с этого места?

Кюрман увидел невесту. Регистратор подходит к вазе, которая стоит

у постели матери, вынимает букет роз и отдает его невесте; Кюрман

все еще держит в руке пустую рюмку.

Невеста. Почему ты молчишь?

Кюрман. Катрин...

Невеста. Что с тобой?

Кюрман молчит.

Скажи.

Двое служащих похоронного бюро вносят гроб и уходят.

Регистратор. Наверное, Катрин тоже понимает, что этот брак – ошибка, и только ждет ваших слов. Почему же вы их не произносите? Да, она придет в отчаяние. Весьма возможно. Услышать ваше "нет" теперь, когда уже зазвонили колокола, – это, конечно, страшный удар.

Невеста. Ганнес...

Регистратор. Но, может быть, вы спасете ей жизнь.

Колокола перестают звонить.

Господин Кюрман, слово за вами. (Другим персонажам.) Господин Кюрман сказал, что, если бы он мог начать сначала, он точно знал бы, как по-иному строить жизнь. (Кюрману.) Мальчик ждет, он не знает, сохранится ли у него левый глаз. И матушка ваша тоже ждет – ей остались считанные часы. Ждет ректор с профессорским дипломом. На побережье к северу от Сан-Франциско ждет Элен, которая сделала из вас мужчину. И невеста с розами тоже ждет...

Кюрман. Ждет, когда я окажусь перед ней виноватым.

Регистратор. Окажетесь или не окажетесь.

Звуки органа.

Господин Кюрман, вам разрешено переиграть.

Появляется солидная чета: он – в цилиндре, она – в шляпке. Встают

рядом с невестой.

Тесть. Ганнес...

Кюрман. Папа...

Теща. Ганнес...

Кюрман. Мама...

Регистратор. Боитесь родителей невесты?

Появляется нарядно одетая девочка, она должна преподнести невесте

букетик маргариток.

Девочка.

От всех родных и от друзей

Желаем счастья и детей. (Делает реверанс.)

Теща. Какая прелестная крошка!

Появляется евангелический пастор.

Регистратор. Боитесь служителя божьего? Он ведь не знает, что благословит ошибку. Почему вы молчите? Помните... В тот день, согласно досье, на вас был взятый на прокат фрак... К сожалению, у фрака оказались слишком длинные рукава. И каждый раз, когда читали молитвы, вам приходилось их подтягивать, чтобы молитвенно сложить руки. У алтаря, согласно досье, вы главным образом думали об этих рукавах и еще о фрачных фалдах, которые тоже оказались слишком длинными.

Кюрман. Хоть бы она улыбнулась, но она только и делала, что конфузилась... Как она страдала! Таким манером это началось. И дальше шло ничуть не лучше. Страдалица! (Отворачивается, не зная, куда поставить пустую рюмку.)

Регистратор. Господин Кюрман!

Кюрман. Да. Я слышу орган, слышу.

Регистратор. Катрин вас любит.

Кюрман. Так она считает.

Регистратор. Она счастлива.

Кюрман. И этого ей было достаточно.

Регистратор. Что вы хотите этим сказать?

Кюрман. Ничего.

Регистратор берет у него пустую рюмку.

Кюрман. Спасибо. (Вытаскивает из кармана трубку.) Ты мне снишься, Катрин, до сих пор. И когда я просыпаюсь, мне кажется, будто ты об этом знаешь.

Регистратор. Что именно вам снится?

Кюрман. Это никого не касается.

Регистратор. Зачем вы женились?

Кюрман. Чтобы забыть Элен.

Элен. What is he telling you? 1

1 Что он вам говорит? (англ.).

Кюрман. Я использовал ее, чтобы забыть Элен, а она использовала меня, чтобы иметь ребенка.

Регистратор. Скажите это Катрин.

Кюрман качает головой.

Стало быть, все так и останется?

Кюрман. Да.

Регистратор. Бесповоротно?

Кюрман. Бесповоротно.

Орган смолкает.

Пастор. Аминь.

Кюрман. Если бы я не женился на Катрин, она бы, возможно, не покончила с собой.

Регистратор. О том и речь.

Кюрман. А как же наш сын?

Появляется молодой парнишка в джинсах.

Томас. Па.

Кюрман. Не такой уж я хороший отец, но и не такой уж плохой. Иногда я вовсе забываю о существовании сына – отцовские чувства во мне дремлют. И все же я отец. Стоит ему заплыть слишком далеко на озере, я пугаюсь и кричу, Я сажусь и долблю латынь, чтобы помочь ему. Мне приятно, когда он задумывается, а когда он хочет узнать мои думы, я пытаюсь растолковать их. (Вынимает трубку изо рта.) Он существует, вы же видите, он существует!

Регистратор. Понятно.

Кюрман. И он – ее дитя.

Регистратор. Вы любите сына.

Кюрман. Не в этом дело. Нельзя захотеть, чтобы ребенка, который уже существует, вдруг не стало. (Смеется.) Томас, скажи-ка...

Томас. Да, па.

Кюрман. ...сын любит отца? Отец любит сына?

Томас. Па, мне нужны деньги.

Кюрман. Вот видишь.

Томас. Помял кузов.

Кюрман. Опять!

Томас. По правилам, дорогу должен был уступить он.

Кюрман. Сколько?

Томас. Девятьсот.

Кюрман (вынимает из кармана бумажник). Извините, но здесь какая-то неувязка. Водительские права даются в восемнадцать лет. Он родился в тысяча девятьсот сороковом. Стало быть, помятый кузов не мог быть раньше шестидесятого. Выходит, Антуанета уже приехала из Парижа.

Регистратор. Верно.

Кюрман. А этого я не хочу.

Регистратор (выводит сына). Сын, пока еще маленький.

Входят врач и медсестра.

Врач. Госпожа Кюрман?

Сестра. Она говорит, что не хочет больше уколов.

Врач щупает пульс.

Сестра. Ей представляется, будто она лежит на отвесной скале и никто не может до нее добраться. Часов в двенадцать я сделала еще один укол.

Врач (закрывает глаза покойной). Сообщите сыну.

Элeн. Now it's too late... 1

Врач. И принесите мне историю болезни. (Отходит от смертного ложа. Мимолетный разговор с Кюрманом как бы в больничном коридоре.) Да, господин Кюрман... Я думаю, у вашей матушки была сравнительно легкая смерть. Только вот сердце у нее оказалось очень здоровое. Для ее возраста прямо поразительно здоровое.

Рукопожатие. Врач уходит.

Элeн. Now it's too late...

Кюрман. Yes 2.

Элен. Why didn't you go? 3.

Кюрман. Yes.

Элен. Because of me?.. 4.

1 Теперь уже слишком поздно... (англ.).

2 Да (англ.).

3 Почему ты не поехал? (англ.).

4 Из-за меня?.. (англ.).

Кюрман. Yes.

Элен берет его за руку.

Регистратор. Хотите остаться с Элен?

Кюрман. Yes.

Регистратор. Как угодно.

Зажигается лампа дневного света.

Вы, стало быть, решили, господин Кюрман, начать жизнь снова со дня смерти вашей матушки. Тысяча девятьсот тридцать девятый год, университет в Калифорнии; здесь вы встретились со студенткой по имени Элен. (Читает досье.) "Отдыхали в форте Росс. Мы на лодке. Элен не пустили в мотель. Ночь провели в лодке...".

Кюрман. Yes.

Регистратор. Вы, стало быть, остаетесь в Америке.

Появляются муж, жена, дети. Они в забрызганных пальто, тащат

чемоданы.

Кто вы такие?

Эмигрант. Молодой человек, сделал для нас так много. Молодой человек спас нам жизнь.

Регистратор. Правда?

Эмигрант. Это было в тысяча девятьсот сороковом году. Весной.

Регистратор. Вы помните этих людей?

Кюрман. Да. (Не глядя.) Это случилось на границе. В полночь. Их обнаружили в товарном вагоне. Малышка кашляла. И вот они очутились на шпалах. Документов нет. Евреи. Один из полицейских хотел тотчас же увести их. Тогда я что-то спросил у него, не помню что. Вот и все. Пока я разговаривал с полицейским, они успели скрыться.

Регистратор перелистывает досье.

Это произошло вскоре после моего возвращения из США. По чистой случайности я оказался на вокзале как раз в ту самую минуту. По чистой случайности.

Женщина всхлипывает.

Нет, вас не бросят в концлагерь. Не бойтесь. Я не останусь в Сан-Франциско.

Элен. What's the matter?

Эмигрант. Молодой человек так много для нас сделал.

Кюрман. Мне это ничего не стоило, но, возможно, спасло им жизнь.

Регистратор. Все – правда. (Читает досье.) "Четырнадцатого апреля тысяча девятьсот сорокового года был в гостях у невесты, опоздал на последний поезд, ночь провел на вокзале...".

Эмигрант. Это было весной.

Регистратор. Минутку. (Читает досье.) "...Муж, жена, двое детей и еще старик". (Смотрит на эмигрантов.) Старика нет.

Кюрман. Полицейские стреляли. (Пауза.) I have to go... 1

Элен. Why? 2

Кюрман. I have to go...

Элен. Okay... 3

Кюрман. It's not okay, not at all, but I have to leave you, I really have to... 4

Элен. You are a coward 5.

Кюpман. Helen....

Элен. I always knew you were 6.

Кюрман растерянно смотрит на нее.

Регистратор. Она думает, вы струсили из-за того, что она мулатка. Объяснитесь с ней. Скажите, что она ошибается.

Пауза.

Элен. Okay.

Кюрман. Helen...

Элен. Good luck 7. (Уходит.)

1 Мне нужно идти... (англ.).

2 Почему? (англ.).

3 Хорошо... (англ.).

4 Вовсе это не хорошо, вовсе, но я должен оставить тебя, действительно должен... (англ.).

5 Ты трус (англ.).

6 Я всегда знала, что ты такой (англ.).

7 Счастливо оставаться (англ.).

Кюрман. Объясните вы ей!

Эмигранты берутся за свои чемоданы.

Эмигрант. Молодой человек сделал для нас так много.

Уходят.

Кюрман. Как мне тут переигрывать?.. Невозможно.

Регистратор. Значит, это останется?

Кюрман. Да.

Регистратор. Не хотите вернуться назад еще дальше?

Кюрман. Нет.

Чей-то крик. Кричит маленький Шмиг, в которого попал снежок. Он

убегает, закрывая рукой левый глаз.

Регистратор. Стало быть, и это остается.

Кровать с телом матери увозят.

Кюрман. Да.

Лодка исчезает.

Отeц. А как же я?

Кюрман. Тут я ничего не могу поделать, отец. Не моя вина, что ты был пусть добрый, пусть милый, но все же пьянчужка и что как-то раз ночью свалился с лестницы. На следующее утро, а может, и не на следующее тебя нашли в пекарне. Тебя-то они нашли, но хлеба там не было.

Отец. Что он сказал?

Кюрман. Спасибо за велосипед.

Отец, пошатываясь, уходит.

Отец!

Велосипед остается.

Слышатся слова команды: "Отделение, стой!"

Регистратор. Капрал...

Появляется кanрал, с него течет в три ручья.

Что с вами?

Капрал. Штрафной заплыв.

Регистратор. Только в этом году господин обер-лейтенант Кюрман перестал быть военнообязанным, и ему бы не хотелось вновь отбывать два года службы.

Кюрман. Три года.

Регистратор. Можете нас покинуть, капрал.

Капрал. Так точно. Отделение, стой!

Регистратор. Хорошо, хорошо, капрал...

Капрал. Отделение, прямо марш! Правое плечо вперед – марш! Левое плечо вперед – марш! Ать-два, ать-два...

Регистратор. Капрал...

Капрал. Левой ать-два!

Регистратор. Довольно.

Кюрман. Легко сказать.

Капрал. Отделение, запевай!

Слышна солдатская песня, капрал идет вслед за незримым строем;

пение постепенно стихает. Тишина.

Регистратор. Хотите, чтобы зачитали диплом?

Ректор опять разворачивает профессорский диплом.

Кюрман. Катрин еще здесь?

Регистратор. Да.

Кюрман. Уходи и ты.

Регистратор. Вы на самом деле этого хотите? (Читает досье.) "Сегодня утром во время ссоры с Катрин, которая готова мне все простить, я сказал: "Раз так, лезь в петлю". А во второй половине дня, когда я вернулся из института, Катрин и впрямь была в петле. Сейчас она лежит в гробу. Мою вину ничем не искупишь. Одиннадцатого апреля тысяча девятьсот сорок девятого года".

Кюрман молчит.

Ей двадцать девять лет.

Кюрман (смотрит на Катрин). Уходи и ты.

Невеста. Ганнес...

Кюрман. Я свыкся со своей виной.

Невеста отступает. Тесть и теща, пастор и еще несколько

присутствующих образуют траурную процессию; двое служащих

похоронного бюро проносят гроб.

Регистратор. Хотите посмотреть на ее лицо?

Кюрман. Я его помню.

Процессия исчезает.

Ректор. Прекрасно понимаю уважаемого коллегу. Открытием рефлекса Кюрмана, открытием, без которого немыслима современная наука о поведении, мы обязаны отчасти случаю. Даже если нам удастся повторить опыты, проделанные на протяжении многих лет, то и тогда никто не может гарантировать, что счастливый случай вновь повторится. Для ученого рассчитывать на это было бы, с моей точки зрения, прямо-таки безответственно.

Регистратор. Когда произошел счастливый случай?

Кюрман. В феврале пятьдесят девятого.

Регистратор перелистывает досье.

Ректор. Говоря о случае, я, господин коллега, ни в коей мере не хочу умалять ваши научные заслуги. Мы с вами знаем, что открытие это – не дело случая, а дело человеческого интеллекта, который умеет подчинить себе случай.

Регистратор. Чайка за номером четыреста одиннадцать. Опыт из серии "С".

Кюрман. Да.

Регистратор. Этим вы не хотели бы пожертвовать?

Антуанета. Еще бы! Чайка обеспечила ему карьеру.

Кюрман. Прошу даму... в последний раз... Пусть поймет, что ей здесь нечего делать.

Антуанета. А моя сумочка?

Кюрман. Я просил вернуть осень пятьдесят девятого года.

Регистратор. Фрейлейн Штейн...

Кюрман. Где она была осенью пятьдесят девятого года?

Антуанета. В Париже.

Регистратор. Господин Кюрман хотел бы вернуть осень пятьдесят девятого года.

Антуанета уходит.

Кюрман. О ее сумочке пускай заботятся другие.

Ректор (сворачивает диплом). Сообщите, когда придет пора зачитать профессорский диплом.

Три господина в профессорских мантиях уходят.

Регистратор. Итак...

Антуанета еще раз возвращается.

Антуанета. Скажите моему мужу, чтобы он пошел к врачу. И притом сегодня же. Чем раньше, тем лучше. А то будет поздно.

Регистратор. Вы плохо себя чувствуете, господин Кюрман?

Кюрман. Чепуха.

Антуанета. Когда диагноз поставлен и когда выясняется, что уже поздно, обязательно говорят: всего несколько лет назад это было излечимо, сущий пустяк!

Кюрман. Ладно, я пойду к врачу.

Антуанета. Прошу его.

Регистратор кивает, и Антуанета уходит.

Регистратор. Ну а еще, господин Кюрман? Что вы еще хотели бы переиграть осенью пятьдесят девятого года?

Кюрман. Дайте подумать.

Рабочий сцены увозит велосипед.

Регистратор. Помните осень тысяча девятьсот пятьдесят девятого года? (Перелистывает досье.) "Напряженные отношения между Кубой и США, Нигерия становится независимой, Сомали становится независимым. Прилунилась советская автоматическая станция "Луна-два" весом в триста девяносто килограммов".

Кюрман (протирает очки). Повторим еще раз мою беседу с Кролевским. Профессор Владимир Кролевский, который был потом отстранен от преподавательской работы. Беседа велась, по-моему, в декабре. У меня дома.

Регистратор. Пожалуйста.

Освещена вся сцена. Комната восстанавливается в прежнем виде.

Неподалеку опять барабанят на рояле. Слышно несколько тактов,

пауза. Снова те же такты. Воспользовавшись паузой, возникшей

из-за перемены декораций, регистратор берет сигарету. Под конец

сверху спускаются книжные полки и регистратор тушит сигарету.

Тишина.

Регистратор. А вот и ваша квартира, господин Кюрман.

Лампа дневного света гаснет.

Освещена вся сцена.

Кюрман. А это что такое?

Регистратор. Ваши старинные часы.

Кюрман. Уберите их!

Регистратор. Как угодно.

Рабочий сцены уносит часы.

Хотите еще что-нибудь переменить? Вам стоит сказать слово. Давайте переставим письменный стол в другой конец комнаты.

Кюрман. Разве в этом дело?

Регистратор. Можете менять все что хотите.

Неподалеку опять барабанят на рояле.

Кюрман. А это обязательно?

Регистратор. Балетная школа. Осень тысяча девятьсот пятьдесят девятого года. Вспомните: рядом балетная школа, и окна у них всегда были настежь.

Те же несколько тактов, слышен голос преподавателя. Потом

наступает тишина.

Кюрман. И так изо дня в день.

Регистратор. За исключением воскресных и праздничных дней.

Кюрман. Нет сил терпеть.

Регистратор. Вы вытерпели.

Кюрман. Но ведь было сказано – я могу менять.

Регистратор. Другие тоже могут. Вы не один на свете, господин Кюрман. Кто виноват, что соседний дом, Клеттенхоф, восемнадцать, сняли под балетную школу. С этим надо считаться. А если вы не в силах терпеть, перемените квартиру.

Кюрман. А что будет там?

Регистратор. Посмотрим.

Кюрман. Вдруг там окажется механическая пила?

Регистратор. Кто знает.

Кюрман. Или железная дорога. Или колокольня. Или взлетная дорожка аэропорта.

Слышен адский вой.

Регистратор. Механическая пила.

Кюрман. Хватит!

Регистратор. Как угодно.

Снова слышится шум.

Кюрман. А это что?

Регистратор. Здесь очень красивые окрестности, но неподалеку стройка. Именно из-за того, что окрестности такие красивые. Это грохочут строймеханизмы. Правда, страдать придется всего полтора года.