Текст книги "Локи. Где начинается ложь (ЛП)"

Автор книги: Маккензи Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

– Научишь меня чему? – сказал он, его голос был резким. – Как разжигать огонь и изменять свою форму и другие маленькие трюки, чтобы произвести впечатление на придворных, но не слишком сильно, чтобы напугать их? Ты слишком поздно меня цивилизовала. Ты слишком долго позволяла мне жить дикой жизнью.

– Я научу тебя управлять магией. Как ей пользоваться. – Голос Фригг внезапно раздался у него за спиной, и когда он обернулся, она стояла перед окном, сложив руки на животе. Какое-то мгновение он не был уверен, что было на самом деле: его мать в обрамлении света или та, что сидела за туалетным столиком и смотрела на него. Они обе повернулись к нему, ее глаза смотрели по сторонам, и он почувствовал себя зажатым между ними. – Магия есть во всем на нашей планете. Это энергия, и она живет в воздухе, на земле, в тебе и во мне. И некоторые из нас рождаются с врожденной способностью контролировать и манипулировать этой энергией. – Края ее фигуры у окна начали бледнеть, затем скручиваться и тлеть, как бумага, охваченная огнем. Он повернулся к ней у туалетного столика. Ее глаза были устремлены на него. – Я скажу твоему отцу, что начну учить тебя. Но то, что ты узнаешь, останется между нами.

Локи уставился на нее, не зная, что сказать. Он всегда думал, что Фригг в идеальном союзе с Одином, ее мягкое прикосновение уравновешивало его жесткие в бою края. Она поддержала его. Он совещался с ней. Они сходились воедино, их мнения и политика укреплялись за абсолютную поддержку друг друга.

Но Фригг принадлежала не его отцу, а себе самой.

– Энергия Асгарда тянется к тебе, – продолжала она. – Тут уж ничего не поделаешь. То, как ты используешь ее – это просто практика, как укрепление мышц и обучение памяти от повторения, но как ты ее контролируешь – это навык. Владеть магией вместо того, чтобы позволять ей владеть собой. – Она встала и протянула ему руку. – Я могу научить тебя этому. Мне давно следовало это сделать.

Он ее не принял.

– Это то, чему должна была научить Амору Карнилла?

Рука Фригги упала.

– Амора отличается от тебя. Твой отец и Карнилла оба опасались, что она будет слишком могущественной, чтобы поддаваться контролю. Решение Одина посадить ее в тюрьму не было внезапным. Это было предметом обсуждения между ними в течение некоторого времени. Ее сегодняшние действия только ускорили события.

Локи с трудом сглотнул. Чувство вины, подступающее к горлу, обжигало.

– А что с ней будет?

– Это будет зависеть от твоего отца и Карниллы.

– А что будет со мной?

Он имел в виду, «каким будет мое наказание?» Но когда слова вылетели из его рта, они оказались намного тяжелее, чем он ожидал. Что будет со мной? Что будет со мной и этой моей силой? Что произойдет, если он решит бороться с этим? И, более того, что произойдет, если он этого не сделает?

Фригг протянула руку и коснулась его щеки.

– Терпение, сын мой.

Глава 6

Один не стал собирать придворных для суда над Аморой. Там были только царь на троне, а Фригга, Карнилла, Тор и Локи стояли рядом с ним; когда ее привели к ним, ее запястья были скованы за спиной. Она все еще была одета в праздничное платье, испачканное пылью и кровью из хранилища, а ее волосы стали длиннее и грубее, чем Локи когда-либо видел.

Локи не был уверен, к чему приведет его присутствие здесь, но он продолжал ловить себя на том, что переносит вес тела на пальцы стоп, будто его тело готовилось к атаке. Возможно, он будет наказан вместе с ней. Возможно, Один хотел, чтобы он стал свидетелем того, что сделает с ней в качестве предупреждения.

Цепи на щиколотках Аморы звякнули об пол – нежный звук, который, казалось, больше подходил для надевания украшений. Никто не вытер губкой кровь с ее лица. Никто не исцелил ее синяки.

Один не встал, когда солдаты остановились у подножия лестницы, ведущей к трону. Он просто поправил руку, лежавшую на Гунгнире. На другом конце постамента, напротив Локи, Тора и Фригг, Карнилла смотрела на Амору, плотно сжав губы. С двумя темными косами, падающими на лицо, она выглядела еще бледнее, чем обычно.

– Амора Норнхеймская, – произнес Один голосом, который он использовал для придворных заседаний и собраний, хотя больше там никого не было. От этого резонанса комната казалась еще более пустой. – Ты обвиняешься в измене, краже, уничтожении священной реликвии и грабеже. У тебя есть что сказать в свое оправдание?

Все еще склонив голову, она ответила:

– Слишком много обвинений.

Локи почувствовал, как Тор напрягся. Один нахмурился.

– Прошу прощения?

– Разве кража и грабеж не одно и то же, мой король? – спросила она. – Я думаю, вы пытаетесь раздуть список обвинений против меня с помощью синонимов.

– Молчать! – Локи ожидал, что крик исходил от его отца, но вместо него голос повысила Карнилла. Амора вздрогнула. Карнилла спустилась по лестнице, ее плащ шуршал при каждом шаге. – Я дала тебе все. Царство, которое нужно унаследовать. Обучение, чтобы использовать свои силы. Дом.

– Клетку, – возразила Амора.

– И вот, – сказала Карнилла, снова повысив голос, – как ты мне отплатила. Ты не уважаешь своего правителя. Ты не уважаешь меня. Ты берешь инструменты, которые тебе дали, чтобы контролировать свою силу, и отбрасываешь их в сторону. Ты позволяешь своей силе развращать и контролировать тебя.

– Я не хочу, чтобы меня контролировали, – возразила Амора. – Я могущественна, так позвольте мне быть могущественной!

– И именно эта сила – твоя погибель, – прервал Один. – Я спросил Карниллу, не согласится ли она выступить от твоего имени. Я спросил вашу делегацию из Норнхейма, не желает ли кто-нибудь из них поручиться за тебя. Ни один из них этого не сделал. Никто не будет заступаться за тебя, Амора.

Локи должен был заговорить. Он хотел что-то сказать. Он почувствовал слова на языке, готовые сорваться: «Это был я. Это меня ты должен наказать. Я – тот, кто слишком силен, слишком опасен».

Когда он поднял голову, Амора наблюдала за ним. Она приняла удар за него, но никто из них не ожидал подобных последствий.

Локи наклонил голову и промолчал.

– Твои силы слишком велики, чтобы оставаться бесконтрольными, а ты сама отказываешься их контролировать, – продолжил Один. – Таким образом, ты будешь изгнана в Мидгард, где и останешься до конца своих дней.

Локи пришлось подавить вздох. Смерть от руки палача была бы более милосердной, ибо это была самая медленная и жестокая смерть. В Мидгарде не было магии, не было силы, которую можно было бы направить; силы, к которой была привязана ее жизненная сила. Ее магия исчезнет, и она исчезнет вместе с ней. От одной мысли об этом у него по коже побежали мурашки – от мысли о том, что он будет терять свою магию медленно, медленно, медленно, каплю за каплей, извлекаемой из него миром, в котором он был вынужден жить…

Это было нечестно. Это было больно. Это было смертельно. Будь Один хоть немного милосердным королем, он бы быстро опустил топор и закончил все здесь и сейчас.

Глаза Аморы расширились – этот так неприсущий её всплекс страха вспыхнул ярким пламенем, поглощая все ее существо. Чего бы она ни ожидала, когда говорила за Локи в хранилище, это было совсем иное дело.

– Пожалуйста, нет.

– Сейчас тебя отведут в обсерваторию, и для тебя откроется Биврёст, – продолжал Один, когда голос Аморы перешел в крик. – И впредь он для тебя закрыт.

– Нет! Пожалуйста! – боролась Амора. – Карнилла, пожалуйста, не позволяй ему так поступить со мной! Пожалуйста!

По кивку Одина стражники начали тащить ее прочь, но она металась, как привязанный сокол.

«Скажи что-нибудь», – приказал себе Локи. – Спаси ее.»

Но он не мог говорить.

– Карнилла, пожалуйста! Ваше Величество, помилуйте! Пощадите! – Ее колени ударились о землю, и Локи почувствовал, что это похоже на землетрясение. – Посадите меня в свою темницу. Дайте мне там сгнить. Заточите меня на Норнхейме, бросьте через червоточину, но только не это!

Стражники сбросили цепи, подняли ее за локти и потащили назад по коридору.

– Карнилла! – Она изогнулась, ее мольбы изменились. – Фригг! Моя королева, моя госпожа, пожалуйста, сжальтесь! Вмешайтесь.

– Мама, – очень тихо сказал Локи, но почувствовал, как пальцы Фригг коснулись его спины.

Охранники уже почти подошли к двери. Голос Аморы превратился в пронзительный крик.

– Моя королева, пожалуйста! Пожалуйста… Фригг! Локи… стойте! Локи, пожалуйста, скажи ему…

Двери захлопнулись, и Один, наконец, встал, повернувшись к Локи. Он почувствовал, как Тор отпрянул от него, уклоняясь от луча гнева их отца, даже если тот не был направлен на него.

Фригг сделала шаг вперед, встав между ними.

– Один, пусть будет так…

Но Один поднял руку.

– Позволь мне поговорить с нашим сыном. – Фригг замолчала, но не отступила, когда Один подошел к ним. Его шаги казались тяжелее, чем обычно, и он тяжело опирался на свой посох, стоя перед Локи. – Считай, что это твое предупреждение, сын мой, – сказал он, – о том, что случится, если ты тоже станешь безрассудным со своей силой. Твой титул больше не защитит тебя. Я не позволю тебе разрушить это царство.

И вот оно проявилось. То, что Один увидел в Зеркале Божественного Глаза, лежало обнаженным у его ног. Теперь он знал. Тор знал. Все они знали, какой принц пойдет против Асгарда.

Локи почувствовал, как его горло перехватило, а руки сжались в кулаки.

Он мог бы и высказаться. Он хотел этого. Он хотел быть похожим на Тора, спорить с отцом и уходить, чувствуя себя правым, зная, что Один будет втайне доволен горячностью и тем, как он стоял на своем. Но он не бы таким, как его брат. Дерзость была бы признаком не силы, а неповиновения. Он и его брат могут играть в одну и ту же игру, придуманную отцом, но правила никогда не будут для них одинаковыми. Тьма движется иначе, чем свет. Он всегда там, перед светом. Он должен быть быстрее, умнее и незаметнее.

Локи не был его отцом. Он не был ни братом, ни матерью. Он был Аморой, а ее увели в цепях и сослали в Мидгард. Он должен был быть умнее и скрытнее, чем она. Он должен был узнать все, что мог, и никогда не показывать, как много он знает.

Он не чувствовал себя принцем. Он может никогда не стать королем. Он не был создан, чтобы быть солдатом, и он не был уверен, хочет ли он быть злодеем. Он не был уверен, есть ли у него право голоса в этом вопросе.

Единственное, что он знал наверняка, это то, что он был могущественным.

Достаточно сильным, чтобы покончить с этим миром.

ЧАСТЬ 2

Глава 7

Тор был первым, кто усложнил их дипломатическое задание в Альфхейме.

Он и Локи были подробно проинформированы о культуре ледяных эльфов и правилах поведения в ледяном дворе. О культуре, которая диктовала, что гости не говорят первыми в присутствии членов королевской семьи. И все же, в тот момент, когда принц-генерал Асмунд вошел в прихожую, куда они прибыли, Тор сказал:

– Асмунд!

Приветствие донеслось до самых высоких потолков, заставляя дрожать свисающие с них сосульки. Голос Тора, как и все остальное в нем, казалось, был создан для битвы.

Возможно, это была непреднамеренная ошибка, или, возможно, Тор помнил и просто проигнорировал правила, желая утвердить свое господство, что он все больше и больше любил делать в последнее время. Возможно, Тор действительно заснул во время лекции, вместо того, чтобы просто «дать отдых глазам», как он утверждал, и он действительно не обратил внимания на свою ошибку.

Как бы то ни было, Локи сделал мысленную пометку запомнить, что независимо от того, провалилась эта миссия или нет, первым ее провалил Тор.

Скорее всего, это не имело бы значения… Локи был уверен, что если это задание не пройдет так, как планировалось, винить будут всё равно именно его. Локи мог быть в трех королевствах отсюда и привязан к стулу, и Один каким-то образом все еще найдет способ возложить на него ответственность за любые неприятности.

Но Локи обычно не был в трех мирах от неприятностей. И уж точно не был никогда ни к чему привязан.

Локи не часто путешествовал с Тором по поручениям их отца через Девять Миров. Он никогда не отличался на поле боя, и ему говорили, что во время переговоров его взгляд приводил в замешательство – настолько острый, что знать других королевств могла порезаться о него.

Они с Тором были достаточно взрослыми, чтобы по Асгардской традиции считаться мужчинами, но Локи все еще был менее мускулистым, менее светловолосым из принцев. Каждый разговор с иностранными лидерами начинался с какого-нибудь замечания о том, как мало он похож на своего отца, или как сильно его брат отличается от него. Возможно, Один не хотел посылать его просто для того, чтобы не тратить время на эти наблюдения. И в то время, как Тор был агрессивным и громким, что можно было неправильно истолковать, называя «лидерскими качествами», Локи говорил мягче и не пробивал кулаком стены; люди почему-то считали его «скользким и ненадёжным».

– В тебе есть что-то такое, – сказал ему однажды Тор, – чему люди просто не доверяют.

Но он пытался. Последние несколько лет он посвятил учебе, усердно работая, стараясь стать лучшим солдатом, лучшим колдуном, лучшим принцем, другим человеком – не тем, кого его отец видел предателем Асгарда в Зеркале Божественного Глаза.

Один начинал уставать. Он медленно вставал, жаловался на суставы, засыпал после двух кубков меда – иногда даже за столом, еще до окончания пира. А принцы стали совершеннолетними. Но с каждым прошедшим днем, как бы ни старался Локи, становилось все труднее притворяться, что Один действительно взвешивает возможности, выбирая наследника. Приближался день, когда Один вручит свою корону, и уже было решено, на чьем челе она будет покоиться.

Локи начал думать, что это ловушка видения будущего… если бы Один никогда не заглядывал в нее, никогда не видел Локи во главе армии, он мог бы считать его королем. А если бы он был королем, зачем бы ему возглавлять армию против собственного народа? Возможно, будущее было неизбежным только тогда, когда ты начинал формировать все свои действия, чтобы соответствовать ему.

Но Локи изо дня в день пытался доказать, что он не такой, каким обещало стать его отцу будущее. И теперь он был на Альвхейме, вместе с Тором, по заданию короля – проинформировать ледяных эльфов о ситуации с пропавшими Норнскими камнями и заверить их, что Асгард полностью контролирует ситуацию.

И, по крайней мере, именно Тор совершил первую ошибку.

Принц-генерал Асмунд остановился в дверях, ряды стражников следовали за ним, переглядываясь. Один из стражников с длинными белыми волосами, заплетенными в изящные пряди, опустил руку на рукоять меча, словно его могли лично призвать убить сына Одина.

Асмунд скрестил руки на груди, серебряные нити на его тунике мерцали в зимнем свете. Его волосы были длинными и светлыми, как у Тора, но в то время как у Тора они были цвета солнечного света, у Асмунда они были белокурыми, и казалось, что им не хватает пигмента. Его кожа тоже была белой – такой бледной, что отливала синевой. Кожа всех ледяных эльфов была такой, будто они были выкованы из сердца ледника. Все они, казалось, были созданы из снега, чтобы сливаться с матовым ландшафтом, покрывавшим их родину. Один только вид светловолосого принца-генерала и легкая рябь инея на его лбу заставили Локи острее осознать, как здесь холодно, но как мало он это чувствует. Тор трясся и дрожал, завернувшись в свой отороченный мехом плащ, но Локи не обращал внимания на холод. Любопытно.

Когда Асмунд остановился, явно озадаченный нарушением Тором протокола, Тор воспринял это как приглашение шагнуть вперед, протянув руку для пожатия принцу-генералу.

Локи радостно поморщился. Ошибка номер два – ледяные эльфы не пожимали друг другу руки. Ледяные эльфы по возможности избегали физического контакта, считая даже похлопывание по плечу жестом невыносимой близости.

Асмунд посмотрел на руку Тора, потом на его широкую улыбку и ярко-голубые глаза. Локи ждал, наполовину надеясь, что брат получит пощечину за свою смелость, и наполовину готовый броситься на его защиту, если такое произойдёт. Затем Асмунд осторожно, по одному пальцу за раз, взял Тора за руку. Было заметно, что этот жест ему непривычен, и он лишь выполняет действие, о котором слышал, но никогда не видел сам; но Тор немедленно схватил его за локоть и ударил по спине так сильно, что несколько ледяных кристаллов вылетели из его волос.

– Рад вас видеть, генерал.

И Асмунд улыбнулся.

Локи мог бы поджечь весь мир. Вот он, в глубоком коленопреклоненном поклоне, от которого дрожали мышцы, изучал этикет ледяных эльфов, пока не окосел, готовясь к этому заданию, а Тор насмехался над приличиями, едва не выбив дверь, но принц не потребовал их немедленного удаления. Как Тор умудрялся завоевывать каждого встречного одной лишь улыбкой?

– Добро пожаловать, Тор, сын Одина, – произнес Асмунд, и слова его достигли ушей Локи на Асгардском языке, когда тот перевел их для него. Взгляд Асмунда скользнул через плечо Тора, туда, где Локи все еще кланялся так низко, что почти сливался с полом, и сказал: – И тебе, Принц Одиночка.

Локи стиснул зубы.

– Моё имя Локи.

– Разве я не так сказал? – ответил принц-генерал.

Тор рассмеялся. Локи поморщился. Замечательно, теперь их было двое.

– Мой отец шлет тебе привет, – сказал Тор, когда Локи выпрямился, каждая косточка в его позвоночнике была слышна на холоде. – И его благодарность за то, что принял нас при своем дворе.

– Это честь для нас, – ответил Асмунд.

«Амору бы это позабавило», – подумал Локи. А еще она стала бы называть его Принцем Одиночкой… она бы веселилась, как истеричка. В ее отсутствие он иногда ловил себя на том, что представляет ее рядом с собой, что она скажет и как рассмеется. Она бы сказала: «Забавно, никто не заботился о Норнских камнях, пока они не исчезли. Что имеем – не храним…»

Амора. Он ощущал ее отсутствие каждый день, как песок под кожей, раздражающее зерно, которое терлось о каждую его мысль, каждое заклинание, которое строилось на его пальцах. Где она сейчас? После изгнания она исчезла из поля зрения Хеймдалля. Никто не знал, где она. Возможно, она была мертва. Возможно, Мидгард так быстро истощил ее силы и магию, что она превратилась в ничто. Возможно, она пряталась в каком-нибудь уголке космоса, где те, кто не хотел, чтобы их нашли, укрывали друг друга. Он цеплялся за эту надежду, что когда-нибудь, если его коронуют, он сможет найти ее и вернуть в Асгард в качестве своей колдуньи, как Карнилла при Одине. Это была глупая фантазия, и на то существовал целый список причин: во-первых, у Аморы, скорее всего, не осталось сил. Во-вторых, было крайне маловероятно, что он когда-нибудь станет королем.

Но кем бы он был, если бы Амора не была изгнана? Более сильным колдуном? Лучшим претендентом на трон, с ее знаниями, полученными от Карниллы? Уроки колдовства его матери укрепили его контроль над собственной силой, но она никогда не заставляла его испытывать себя, как это сделала бы Амора. Возможно, он не был бы в Альвхейме; его колени не хрустели бы так громко, когда он выпрямлялся, а Тор не смотрел бы на него так, словно ему было неловко.

– Мы приготовили пир, – сказал Асмунд, поднимая костлявую руку и указывая на коридор позади них.

– Нас послали не пировать с тобой, – ответил Тор. – Только чтобы проинформировать тебя о ситуации…

– Но мы можем поговорить за ужином. Следуй за мной, ты, должно быть, умираешь с голоду. Я настаиваю.

– Мы будем рады присоединиться к вам, – прервал Локи, и когда глаза Асмунда медленно, как ледник, скользнули по его лицу, он снова поклонился, хотя на этот раз не так низко. Он боялся, что никогда не сможет встать, если опустится до самого пола. – С позволения Вашей Светлости.

И Тор, и Асмунд посмотрели на него так, словно он был чем-то, застрявшим у них под ботинком. Локи метафорически вскинул руки и решил отказаться от всего изученного протокола.

Судя по всему, двор ледяных эльфов заботился о хороших манерах лишь выборочно.

Ледяные эльфы подали им двенадцать блюд, каждое из которых было холоднее предыдущего, и разговоры разрешались только между ними, так что единственным звуком во время еды было влажное чавканье, которое полностью разрушило аппетит Локи.

Тор ерзал рядом с ним все это время, поглощая еду, а затем плохо имитировал ожидание, чтобы обсудить дело, за которым они пришли. Сидевший напротив них Асмунд ел медленно, облизывая пальцы и обгрызая кости белоснежных зайцев, которых им подавали свежими и целыми, находя на тарелке все, что можно было поковырять, пока не будет приготовлено следующее блюдо, так что никому не разрешалось произнести ни слова. Даже Локи изо всех сил пытался скрыть свое разочарование из-за этой очевидной задержки. Он уставился в потолок, своды которого были угловатыми и мерцали, как фракталы снежинки, каждый из которых был покрыт синими шарами, излучающими свет, но не тепло. Стены банкетного зала выглядели так, словно с них когда-то капала замерзшая вода, а вокруг их основания были вырезаны сцены из истории Альвхейма.

«Как бы разъярились художники, – подумал Локи, – если бы климат вдруг изменился и вся их тяжелая работа была бы уничтожена». Он подавил внезапное желание устроить пожар.

Когда с последним блюдом было покончено, Асмунд вытер уголки рта салфеткой и аккуратно сложил ее пополам. Её кружевные края были слегка испачканы едой.

– Итак. Дело, которое привело вас сюда, сыновья Одина.

Тор наклонился вперед, поставив локти на стол. Вена на его лбу пульсировала от усилий, которые он прилагал, чтобы сохранить молчание.

– Без сомнения, до тебя уже дошла весть, что у колдуньи Карниллы украли набор Норнских Камней.

Асмунд поднял руку, чтобы наполнить бокал, и Локи заметил блестящие кольца, украшавшие его пальцы, каждый из которых был заострен так, что костяшки пальцев оказались под защитой сосулек.

– Ах, да. Норнские камни Карниллы. Самые мощные магические усилители в Девяти Мирах.

Локи взглянул на Тора, пытаясь понять, испытывает ли его брат то же самое чувство страха, что и он.

– Именно, Ваше Величество.

– И ей удалось их потерять.

– Она лишь несколько, – сказал Тор. – Пять штук.

– И она их не потеряла, – уточнил Локи. – Они были украдены.

– И она не может их почувствовать? – спросил Асмунд.

– Пока они не используются – нет, – ответил Локи. – А отважные воры их еще не использовали.

– Но мы здесь по приказу нашего отца, чтобы обсудить с тобой планы Асгарда по их возвращению, и как ты и твои люди могли бы помочь нам в этом.

– А что будет с Норнскими камнями, когда их отберут у воров? – спросил Асмунд.

– Они вернутся к Карнилле в Норнхейме, – ответил Локи.

– Откуда их уже однажды украли.

– Ни одна крепость не может быть неприступной, – возразил Локи. – Но безопасность была усилена с момента кражи.

Один из слуг встал между Локи и Тором, держа в руке серебряный графин, чтобы наполнить их кубки. Белая жидкость походила на ледяную жижу. Локи достаточно было понюхать бокал, чтобы понять, что напиток был слишком сладким на вкус.

Асмунд поджал губы, водя пальцем по ободку бокала.

– Если Асгарду потребуется наша помощь, чтобы вернуть утраченную реликвию, тогда мы хотели бы обсудить более широкое распространение опасных артефактов Девяти Королевств.

– Ты хочешь Норнские Камни? – спросил Тор.

Асмунд приподнял бровь.

– Только один набор. Каждое царство должно обладать им, чтобы усилить свои собственные силы и защитить себя, а не позволять Асгарду делать это за нас.

– Ты в безопасности под защитой нашего отца, – ответил Тор.

– А Норнские Камни нет?

– Асгардцы – защитники Девяти Миров. Так было на протяжении веков. Мы пришли сюда не для того, чтобы обсуждать серьезный сдвиг в политических силах. Тебе говорят, что произойдет после инцидента, который может повлиять на твой Мир, в надежде, что ты сможешь лучше защитить себя от него. Это любезность, которую мы не обязаны были тебе предоставлять.

– Мой брат имеет в виду, – возразил Локи, когда рука Тора сжалась в кулак, – что Норнские Камни принадлежат Асгарду.

Асмунд сделал еще глоток сладкого вина.

– Они принадлежат Норнхейму.

– Провинции Асгарда, – отрезал Тор.

Локи стиснул зубы.

– Норнские Камни охраняются нашей королевской чародейкой как способ усилить ее силу, чтобы люди во всех Девяти Мирах могли извлечь из этого пользу.

– Это также означает, что Асгард обладает магией, которая может быть спроецирована на мое королевство, – ответил Асмунд. – На любое королевство.

– Асгардская чародейка никогда не использовала свою магию против другого царства, – прервал его Тор. Вероятно, это была единственная информация, которую он смог вынести из уроков истории.

– И все же она умудрилась уступить мешочек обычному вору. – Асмунд уставился на Тора, потом снова улыбнулся, но глаза оставались серьёзными. – Ты понимаешь, какой силой обладают Норнские Камни? Они ограничены только воображением их обладателя. Они могут изменять материю, создавать порталы между мирами, создавать иллюзии, увеличивать способности, воскрешать мертвых. Почему колдунья Асгарда должна иметь все эти силы у себя? Удержание Норнских камней в одном месте делает их слишком могущественными для любого Мира. Их сила должна быть разделена.

– И ты считаешь, что твой мир достоен обладать ими? – спросил Тор.

Лицо Асмунда оставалось безмятежным, но Локи видел, как заострилась линия его челюсти, когда он стиснул зубы.

– Такой же достойный, как и Асгард. Я также пользуюсь поддержкой Южного Двора ледяных эльфов, и наша делегация на Ванахейме заверила меня, что они присоединятся к нам.

– Таким образом, существует Союз Девяти Королевств, собирающихся против Асгарда, – сказал Тор. – Ты вызвал нас сюда только для того, чтобы заманить в ловушку?

– Если Один хочет обсудить этот вопрос дальше, он может прийти сам, а не посылать своих двух мальчиков.

– Мы говорим от имени нашего отца, – ответил Тор.

– Ваш отец никогда не был бы таким прямолинейным и неуклюжим, как вы, сыновья Одина.

Тор встал, его ноги так сильно ударили по столу, что тот дернулся. Ледяное белое вино выплеснулось из бокалов на стол, впитываясь в кружевную ткань на столе. Локи тоже встал, схватив брата за руку… как будто это могло остановить Тора, но иногда одного его присутствия было достаточно. Он произнес небольшое заклинание, чтобы замедлить сердцебиение и успокоить человека, попавшего в беду. Тор глубоко вздохнул, кожа на его руках задрожала.

Асмунд даже не вздрогнул. Бокал все еще был у него в руке, и он сделал маленький глоток.

– Добро пожаловать к нам на ночь, Сыны Одина. Возможно, мы могли бы обсудить этот вопрос завтра.

– Конечно, – сказал Локи, несмотря на протест Тора, который тот начал поднимать… под рукой Локи почувствовал, как мышцы брата снова напряглись. – Спасибо за гостеприимство. Мы пойдем, отдохнем.

Он отошел от стола и натолкнулся прямо на капитана стражи, который приближался на случай, если Тор действительно опрокинет стол. Они оба ухватились друг за друга, чтобы не упасть.

– Прошу прощения, – пробормотал охранник.

– Это я виноват, – с улыбкой ответил Локи и повернулся к брату. – Тор? Идешь?

Тор уставился на Асмунда, его глаза сузились, затем он зашагал прочь, протиснувшись мимо Локи и стражника, и вылетел из комнаты.

Двери столовой с грохотом ударились о стену.

Глава 8

– Что это за безумие? – спросил Тор, когда они следовали за своими провожатыми по коридору в покои. Локи изо всех сил старался не отставать… даже с шипами на подошвах ботинок, Локи было трудно устоять на ледяном полу. – Эти камни не принадлежат ни Альфхейму, ни какому-либо другому Миру. Они принадлежат Асгарду!

– Технически, Норнхейму, – ответил Локи.

– Провинции Асгарда.

– Да, я услышал тебя в первый раз. Приятно знать, что ты слушал первые пять минут урока географии. Твой наставник был бы так горд, – Локи поскользнулся на ледяном полу и сделал несколько шагов, чуть не упав. Тор схватил его, поднимая на ноги, хотя вдумчивость этого жеста была подорвана крепостью захвата и сопровождавшим его взглядом.

– Не испытывай меня, Локи. Я не в спортивном настроении.

– Ты, кажется, чувствовал себя очень спортивно, когда терся об эльфийскую королевскую особу.

– Я был настроен дружелюбно.

– Ты вел себя неофициально. Разве ты не читал изложенные библиотекарем правила?

Тор издал еще один рычащий звук и ударил по воздуху, как будто отбивал эту фразу.

– У меня нет времени на чтение.

– Понимаю. Объятия с леди Сиф между стеллажами, должно быть, отнимают у тебя так много сил…

На мгновение ему показалось, что Тор может швырнуть его в стену, и Локи задумался, будет это считаться межпространственным инцидентом или домашним. Означала ли ссора между братьями более или менее кризис, если она происходила вне их собственного мира? Тор пихал его много раз, но это не провоцировало никакую войну.

– Господа, – прервал их один из стражников, и Локи понял, что они остановились перед дверью.

Когда стражники впустили их в комнату, Тор прошел мимо них, не сказав ни слова, а Локи последовал за ними, коротко кивнув в знак благодарности. В комнате был такой же угловой потолок, как и в банкетном зале, хотя стены были гладкими и увешаны толстыми гобеленами. Локи подумал, что это, должно быть, комната для гостей, которые не привыкли к холоду. Кровати были покрыты снежно-серыми шкурами, а в стене напротив красовалось окно. Тор бросился на ложе, не обращая внимания на удар головой о ледяную спинку кровати. Локи на секунду понядеялся, что его брат действительно вырубился, и он сможет спокойно подумать. Он подошел к окну и посмотрел на двор и охранников, патрулирующих территорию внизу.

– Разве это не должно было быть просто? – внезапно спросил Тор. – Отец сказал, что все будет просто.

Локи ответил, не глядя:

– От отца не бывает простых поручений.

– Нет, когда ты в этом замешан, – отрезал Тор.

Локи перевел взгляд на Тора. Он знал своего брата достаточно хорошо, чтобы понять, когда Тор цеплял его просто ради удовольствия получить ответный удар, и знал, что самым раздражающим ответом, который он мог дать, был спокойный, ровный тон.

– Ты имеешь в виду, потому что эти задания не предполагают попытки выбраться из неприятностей?

– У меня есть… другие навыки!

– Но использование многосложных слов не входит в их число.

– Тогда ты можешь вернуться к отцу и сказать ему в любом количестве слогов, что мы ушли с инструкциями сформулировать план восстановления и вернулись с межпространственной войной, – отрезал Тор.

– Ах, как драматично!

– Что мы скажем отцу?

– Нам не нужно ничего ему говорить, если эльфы сами согласятся отказаться от этого нелепого предложения.

– И как нам убедить их сделать это?

– Мы доказываем, что их Призма далеко не так безопасна, как они утверждают.