Текст книги "Локи. Где начинается ложь (ЛП)"

Автор книги: Маккензи Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Фригг оглянулась через плечо на Локи, и он почувствовал, как вспыхнуло его лицо, хотя если она и узнала сына, то не подала виду.

– Возвращайся на пир, – мягко сказала она. – Тебя позовут, если нам что-нибудь понадобится.

Локи поклонился, и длинные распущенные локоны, которые носили все служанки, тут же упали ему на плечи и окунулись в принесенные кубки.

– Я просто оставлю их здесь.

Он чувствовал на себе взгляды двух часовых эйнхериев, когда ставил поднос на стол рядом с дверью, металл царапнул о металл с пронзительным визгом, который каким-то образом сделал тишину, наступившую в тот момент, когда он вошел, еще более явной.

Локи застенчиво улыбнулся стражникам, а затем, словно только что заметил это, сказал:

– Ой, я принесла слишком много.

Потянувшись за четвертым кубком, он произнес заклинание. Он никогда не был особенно искусен в чарах двусторонней связи, хотя читал, что они бывают разных видов. Единственная версия, которую он знал, была той, которую он придумал, когда был молод… он использовал заклинание, чтобы соединить баночку румян на туалетном столике своей матери с чернильницей в его собственных покоях, чтобы он мог слушать, как она обсуждает, что подарить ему на праздник Солнцестояния.

По какой-то причине, которую он уже не мог вспомнить, ему было совершенно необходимо знать, что она ему подарит. Заклинание быстро развеялось, отчасти потому, что он все еще слабо владел своей силой, а также потому, что его покои и покои Фригг находились на противоположных концах замка, и любому заклинанию было трудно выдержать расстояние. А отчасти потому, что заклинание действовало в обе стороны, и Фригг сразу заметила говорящий горшочек с румянами.

Но теперь Локи уже лучше контролировал свою магию, и когда его пальцы коснулись ножки кубка, он почувствовал нить заклинания. Было так приятно ощущать, как заклятие ложится на основу, словно зубья двух шестеренок сцепляются между собой и начинают двигаться.

Сидящая на диване мать напряглась, словно почувствовав покалывание в воздухе, но прежде чем она успела повернуться, он схватил четвертый кубок, быстро присел в реверансе перед эйнхерием и выбежал из комнаты.

Как только дверь за ним закрылась, он нырнул за угол. Он выпил содержимое кубка – у него закружилась голова, но он был полон решимости опустошить его как можно быстрее – и прижал его к уху. Это заняло мгновение – речь потрескивала, доносясь изнутри бокала.

Кубок, который он заколдовал на другой стороны двери для связи, все еще был полон, поэтому речь доносилась словно из-под поверхности воды. Он едва мог разобрать слова матери:

– Ты этого не знаешь.

– Я видел его, – услышал он ответ Одина. – Возглавляющего армию.

– Это не значит Рагнарек.

– Тогда что это значит? Какие другие причины..?

Кто-то схватил Локи за плечо, и он чуть не выронил кубок. Он резко обернулся, свободной рукой пытаясь дотянуться до рукояти спрятанного в рукаве кинжала.

Тор стоял позади него, скрестив руки на груди.

– Что ты делаешь?

Локи, все еще в образе служанки, поклонился, пытаясь незаметно спрятать нож в складках юбки.

– Прошу прощения, милорд, я просто принесла королю…

– Прекращай эти театральные представления, брат, – прервал его Тор. – Я знаю, что это ты.

– Брат? – повторил Локи, склоняясь так низко к земле, что волосы начали подметать пол. – О каком это брате вы говорите?

Тор схватил его за запястье и поднял все еще сжимавшую клинок руку Локи. Локи нахмурился, а затем сбросил маску. Он прижал кубок к боку, стараясь заглушить доносящийся оттуда разговор и не дать их с Тором беседе просочиться в покои отца.

– Ты что, шпионишь? – спросил Тор.

– Разве шпионаж не подразумевает какой-то визуальный компонент?

– Тогда ты подслушиваешь.

– Да, это звучит гораздо точнее. – Когда Тор продолжил смотреть на него, Локи вздохнул. – Я хочу знать, что видел отец.

– Если это касается нас, он со временем нас просветит.

– Если это касается нас, то я почти уверен, что он этого не сделает. Ты видел его лицо, когда он сбегал? Он ожидал увидеть в этом зеркале угрозу Асгарду… что же должно было так напугать его? – Тор закусил губу, глядя на кубок. – Я не хочу слышать радужную версию, которую он представит подданным. Я хочу знать правду.

– Я верю, что он нам её расскажет, – ответил Тор.

– Ладно. Надеюсь, твое доверие согревает тебя. – Он вывернулся из хватки Тора и потянул вниз рукав, чтобы скрыть красные полосы, которые даже мягкая хватка его брата оставила на бледной коже, а затем начал поднимать кубок к уху, но Тор потянул его сзади за тунику.

– Локи. Не надо.

– Если не хочешь слушать, уходи, – ответил Локи, шевеля пальцами перед Тором, словно стряхивая пыль с лацкана. – Никто не заставляет тебя опускаться так низко и «подслушивать».

Он прижал кубок к уху, но прежде чем смог снова уловить разговор, Тор наклонился к нему и повернул кубок так, чтобы слышно было им обоим. Локи подавил ухмылку.

Они прижались лбами друг к другу, напрягая слух, и Локи подумал, как нелепо они будут выглядеть для любого, кто пройдет этим путем: два асгардских принца, стоявшие почти в обнимку над пустым праздничным кубком.

Третий голос – голос Карниллы – присоединился к голосам их родителей:

– … не оружие. Они являются усилителями мощи. Ты же не думаешь, что его возможностей, даже усиленных, будет достаточно, чтобы положить конец твоему царству?

– Я не знаю, на что он способен, – ответил Один. – Вот это меня и пугает.

– Перестань так пыхтеть, – прошипел Локи Тору. Его брат выдыхал так, словно пытался потушить пожар.

– Я просто так дышу, – ответил Тор.

– Тогда перестань дышать, – сказал Локи сквозь стиснутые зубы. – Они ведь тоже нас слышат.

– Тогда сам прекрати говорить, – огрызнулся Тор достаточно громко, чтобы Локи прикрыл рукой кубок. Он оглянулся на дверь покоев отца, ожидая, не откроется ли она, не пошлют ли кого-нибудь из эйнхериев исследовать источник звука из таинственного кубка, спорящего с самим собой.

Ничего не случилось.

Локи снова поднял кубок; Тор сделал вид, что делает глубокий вдох и задерживает дыхание, и они оба наклонились.

– Возможно, зеркало ошиблось, – сказала Фригг. – Ты сам сказал это в Большом зале… нет уверенности ни в одном видении будущего, даже в том, которое может предложить могущественная магия.

– Оно никогда не ошибалось за всю историю нашего народа, – ответил Один. – Может, конечно, прежние короли что-то не договаривали, чтобы оправдать свой выбор, но это точно не было ошибкой Зеркала. Все, что король Асгарда видел в Зеркале Божественного Глаза, сбывалось. Оно предупредило меня о предстоящей войне с ледяными великанами. Мы пережили этот конфликт только благодаря возросшим укреплениям, которые построили в ходе подготовки. Это инструмент предупреждения, а не легкомысленных предсказаний, которые, возможно, сбудутся. Если зеркало показывает, что он ведет армию живых мертвецов против нашего народа, то это та угроза, к которой мы должны готовиться.

– Не нужно повышать на меня голос, – сказала Фригг, и Локи понял, что его отец, должно быть, кричал. Сложно было сказать сквозь слой медовухи. – Как ты предлагаешь нам подготовиться к этой угрозе? Ты стал бы наказывать за то, что он, возможно, сделал бы в будущем? Тогда тебе пришлось бы запереть всех придворных в замке.

Последовала пауза, такая долгая, что Локи забеспокоился, не разрушилось ли его заклинание, но потом он услышал, как Карнилла произнесла:

– Мы усилим защиту вокруг Камней Норн.

– Этого недостаточно, – ответил Один.

– Потеря камней не… – начала Фригг, но отец перебил ее:

– Камни Норн в чужих руках могут означать конец Асгарда.

– И ты думаешь, что эти неправильные руки принадлежат нашему сыну? – спросила Фригг.

Тишина. Локи почувствовал, как его пульс забился так громко, что он не был уверен, сможет ли услышать отца, когда тот заговорит снова. Грудь словно сжало обручем, и стало невозможно дышать. Рядом с ним Тор напрягся, его плечи поднялись в защитную позу, которую Локи знал по спарринг-рингу. Тор был готов сражаться – хотя зачем и за что, он пока не знал.

«Скажи это, – подумал Локи. – Скажи, кто из твоих сыновей поведет армию против Асгарда? Кто из нас окажется не на той стороне Рагнарека?»

– Нам пора возвращаться на пир, – сказала наконец Фригг. – Твой народ будет искать совета у своего короля. И объяснений твоего внезапного ухода. Им не нужны новости о конце света.

Локи почувствовал, как Тор схватил его сзади за тунику и потащил вниз по коридору, прочь от покоев их отца и через открытую дверь вне поля зрения. Кубок выпал из его руки и со звоном упал на пол.

Тор затащил их в часовню, посвященную Все-Матери – ту самую, в которой Один обычно молился в одиночестве перед битвой. Она была маленькой, и золотистый свет, льющийся через окна, придавал деревянным сводам сочный и теплый вид.

Вдоль балок были вырезаны сцены неистовства змея и восхождения Все-Матери на трон; старый лак застыл так, что края казались до сих пор влажными из-за свисавших капелек.

Тор опустился на одну из резных скамей перед фреской Геи Сострадательницы с вытянутыми по бокам руками. Локи занял место через проход от него; от жёсткого сидения у него почти моментально разболелась спина.

Тор сгорбился, прижав руки ко лбу, но Локи сидел неподвижно, уставившись на Гею – заострённый подбородок, опущенные глаза, тонкие губы приоткрыты в мольбе…

Тор заговорил первым.

– Отец видел, как один из нас повел армию против Асгарда.

– Да, я помню, – ответил Локи, все еще глядя на Гею. – Ты же знаешь, что это был я.

– Один из нас…

– Они говорили про «одного из сыновей». А может, у Одина есть другая, тайная семья, которая скрытно живёт в дворцовой башне и готовится перерезать нам всем глотки?

Тор сел, скрестив руки на груди, и повернулся лицом к Локи.

– Ты хочешь посоревноваться со мной в пустословии, брат?

– О, да ты знаешь такое слово?

– Не издевайся надо мной.

– Я бы не посмел, – ответил Локи, все еще глядя на руки Геи. Кающейся. Послушной. Слабой. – Это может привести к концу света.

Тор ударил кулаком по спинке скамьи перед собой, и она подпрыгнула на каменном полу.

– Для тебя это все шутки, да?

Локи бросил взгляд на Тора.

– Думаю, что сам факт того, что ты так обеспокоен, доказывает, что ты не тот, кто будет руководить армией.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Тор.

– Думаю, что если ты проведешь опрос случайных асгардцев и спросишь их, кто из нас с большей вероятностью восстанет против его отца, я выиграю с огромным отрывом. – Локи глухо рассмеялся, стряхивая со своих брюк щепку. – Возможно, это будет первое соревнование, в котором я тебя превзойду.

– И это тебя не беспокоит? – спросил Тор.

Локи пожал плечами.

– Ну, теперь, когда я знаю, что видел отец… Если я когда-нибудь окажусь во главе такой армии, то остановлюсь, передумаю и не сделаю этого.

– Но что, если, пытаясь остановить это, ты заставишь это осуществиться? – спросил Тор.

Локи нахмурился.

– Ты думаешь, то, что увидел отец, неизбежно?

– Зеркало Божественного Глаза никогда не ошибалось за всю историю Асгарда, – ответил Тор. – Оно предупреждает о грядущих опасностях. Они всегда приходят. – Он снова резко наклонился вперед, прижав кулак ко лбу, а затем повернулся обратно к Локи. – Возможно, отец не знает, о ком из нас идёт речь.

– Ну да, нас ведь так легко перепутать, – сказал Локи. – Возможно, я ошибаюсь – командовать армией гораздо больше подходит тебе. Я предпочитаю стоять в стороне с попкорном. – Он постучал каблуком по полу прохода. – И я никогда не стал бы рисковать этими сапогами в бою.

Тор поставил локти на колени и уронил голову на сжатые кулаки.

– Неужели это действительно так мало для тебя значит? – его голос был мягче, чем Локи привык слышать, и это заставило его усмирить свой норов.

– Для меня нет ничего незначительного, – ответил Локи и встал, зацепившись каблуком за выбоину между двумя камнями.

– Куда ты? – крикнул Тор ему вслед, когда Локи выпрямился и пошел по проходу.

– Мне нужно поговорить с Аморой.

– Ты думаешь, сейчас это хорошая идея? – спросил Тор.

Локи остановился почти у самой двери и попытался сделать вид, что ничего не слышал. Тор пытался спровоцировать его. Чтобы заставить его повернуть назад. И он всегда изо всех сил старался не давать брату того, чего тот хотел.

Но он обернулся. Тор тоже встал, положив одну руку на спинку скамьи.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Локи.

Взгляд Тора скользнул вниз к камню, затем снова к Локи.

– Не думаю, что она оказывает на тебя хорошее влияние.

– Скажи это еще раз, но на этот раз прикрой один глаз, и я готов поклясться, что ты – вылитый отец.

– Я не шучу.

– Конечно, уверен, ты не шутишь. – Локи старался говорить ровным голосом, но злость придавала его словам резкость. У него было мало друзей. Очень мало. Тор и его товарищи по тренировкам ясно дали понять, что не хотят иметь ничего общего с Локи, как будто его недостатком мышечной массы можно было заразиться, если стоять слишком близко.

– Ты просто завидуешь, – возразил он, хотя и сам понимал, как глупо они звучат. Как отчаянно.

– Завидую чему? – спросил Тор.

– Не знаю, но что-нибудь придумаю. – Он должен был уйти в ту же секунду, но вместо этого сделал шаг обратно в часовню, к Тору. – Тебя не касается, с кем я провожу свои дни.

– Конечно, касается, – ответил Тор. – Ты мой брат.

– Тогда стоит ли мне беспокоиться о твоих долгих ночах, проведённых в спарринге с Сиф? – бросил Локи с вызовом.

Щеки Тора покраснели.

– Это совсем другое. Она помогает мне с моим…

– С чем? – Локи приподнял бровь – жест, который он практиковал перед зеркалом в своих покоях часами, чтобы убедиться, что сможет выполнить его идеально, когда понадобится. – С гибкостью?

– А с чем тебе помогает Амора? – огрызнулся Тор. – Учит тебя, как быть такой же ведьмой, как она?

– Она не ведьма, – отрезал Локи. – Она колдунья. Когда-нибудь она станет придворной чародейкой.

Тор фыркнул.

– Когда я стану королем, ее никогда не подпустят ко двору.

Локи скрестил руки на груди.

– Когда ты станешь королем, да?

– Я не это имел в виду.

– Но сказал именно это.

– Хорошо, возможно, я действительно имел это в виду, – сказал Тор, в его голосе зазвучали металлические нотки. – Если ты продолжишь общаться с ней, возможно, для тебя тоже не найдется места.

– Это что, угроза? – спросил Локи. – Если так, то ты можешь попытаться сделать ее немного менее мучительной. Кто сказал, что мне нужно место при дворе короля, который бьет себя по лицу собственным молотом?

– Это было всего один раз!

– И все же это навсегда запечатлелось в наших сердцах.

– По крайней мере, я буду на правильной стороне, когда придет Рагнарек! – вырвалось у Тора. – По крайней мере, я буду сражаться за Асгард, а не против него.

Локи втянул щеки, стараясь, чтобы его замирающее сердце не отразилось на лице. Они оба подозревали, что это был он, но он не думал, что Тор скажет это вслух.

Когда он посмотрел на Тора, то почувствовал, что внутри него что-то закипает и вот-вот выплеснется наружу. Лицо брата застыло, но глаза наполнились сожалением.

– Возможно, зеркало ошиблось, – тихо сказал Локи.

– Оно никогда не ошибается, – ответил Тор.

– Ты говоришь, что будущее – это нечто неизбежное и неизменное. А вдруг ты ударишь меня ножом прямо сейчас и убьешь ещё до конца света? Тогда я не смогу исполнить свою предательскую судьбу?

– Пожалуйста, не злись на меня.

– Я не злюсь.

– Ты кричишь.

– Вовсе нет… – Локи остановился, внезапно осознав, что его голос эхом отражается от сводчатых потолков часовни. Он повернулся к двери, нащупывая щеколду. – С праздником, брат.

– Локи, подожди…

Он услышал тяжелые шаги Тора, почувствовал, как тот потянулся к его руке, но Локи вывернулся из его хватки. Его сердце бешено колотилось, но он сумел сохранить голос ровным и менее язвительным, чем ему хотелось бы.

– Лучше держись от меня подальше. Ведь во время конца света мы будем врагами.

Он ожидал, что Тор будет протестовать. Придумывать те же оправдания, что и всегда. Но Тор молчал, и Локи почувствовал, как внутри него начало скручиваться что-то темное и холодное.

Конечно, Тор был уверен, что в самом конце он будет на правильной стороне. Конечно, он возглавит силы добра Асгарда. Брат Локи был рожден, чтобы стать королем… весь двор знал это. Каждый, кто смотрел на него, знал это.

Боги не могли бы создать вручную более очевидную модель царствования, чем Тор, как бы ни пытались – белокурый, широкоплечий, быстрый и сильный. Локи был обрезком его силуэта, той частью, которая была выброшена на пол мастерской, чтобы быть сметенной и брошенной в огонь – худой и бледный, с крючковатым носом и черными волосами, которые свисали на затылок, где складывались в незавидный хвост.

В то время как кожа Тора загорела на солнце так, что он казался сделанным из брони, Локи был бледен, как молоко, и так же легко сгорал.

А тот, кто не был королем, был предателем… разве это так? Отвергнутый и брошенный отцом, обездоленный сын восстанет при кончине Асгарда.

Но он же был сыном Асгарда. Принцем. Он не был предателем.

Он не поведет армию против собственного брата.

Собственного народа.

Или всё же?..

Глава 3

Амора уже покинула пир, когда Локи вернулся, чтобы найти ее, и ему удалось проскользнуть в Большой зал, не привлекая внимания отца, который теперь тихо сидел во главе праздничного стола, как ни в чём не бывало.

Локи нашел Амору в дворцовой оранжерее; растения из каждого из Девяти Миров прижимали свои листья к стеклам размером с игральные карты, обвивая друг друга виноградными лозами. Горькая фиалка из Альвхейма шарахнулась от тени Локи, когда он проходил мимо нее; ее лепестки были чисто голубыми, как внутренность ледника.

Амора сидела под широкими листьями Мидгардского папоротника на краю небольшого пруда, который, казалось, выкипал из земли. Девушка водила пальцами по траве у края воды, будто гладила животное, и Локи наблюдал, как с каждым движением её пальцев от камышей поднимались искорки.

– Это что, новое заклинание? – спросил он её, и Амора подняла глаза.

– Нет. Это огненная трава Свартальфахейма, – она провела пальцами по листьям, и вокруг её руки рассыпались мелкие искорки, как выброшенные растением семена. Амора улыбнулась. – Это не магия. Просто природа.

– А мы – не часть этой природы? – спросил Локи.

Ее глаза метнулись к нему, их тонкие зеленые прожилки, казалось, на мгновение захватили всю радужку, так что в них, казалось, отражались джунгли. Затем она снова посмотрела на траву, позволив искре задержаться и расцвести в маленькое пламя на кончиках пальцев, прежде чем погасить его. Локи опустился рядом с ней, так близко, что их колени прижались друг к другу. Даже несмотря на мрачное настроение, оставшийся после разговора с Тором, его пронзила электрическая дрожь, когда она не отстранилась от его прикосновения. И не важно, насколько лёгким и кратковременным было это прикосновение.

– Ты мне что-нибудь ответишь? – спросил он.

– Зависит от вопроса, – ответила она.

Легкомыслие, присущее Аморе, которым он так прежде наслаждался, сейчас разозлило его и вывело из себя.

– Неважно.

Он встал, чтобы уйти, но Амора схватила его за запястье и потянула обратно к себе.

– Садись, Ловкач, и не надо этой театральщины. Конечно, я отвечу на твой вопрос.

Ловкач. Это прозвище заставляло его краснеть. Теперь каждый раз, когда она называла его так, это казалось интимным и тайным – имя, которым его называла только она.

– Если я ловкач, то ты чародейка, – сказал он в первый раз и пришел в восторг от того, как она выглядела застигнутой врасплох. Амору почти никогда не удавалось смутить, а если и удавалось, то она этого не показывала.

– Чародейка, – сказала она, и он услышал в ее голосе удовольствие. – Гораздо красивее, чем «ведьма», тебе не кажется?

Она помолчала, глядя на него.

– Задай мне свой вопрос, – сказала она, не касаясь его руки, но кладя свою поблизости. – Я отвечу, как смогу.

Он не знал точно, о чем хотел ее спросить.

Разве я похож на человека, который поможет покончить с миром? Неужели мне суждено выступить против Асгарда? Если я знаю о предсказании, могу ли я остановить это, или попытка вмешаться наоборот заставит все произойти быстрее?

– Как ты думаешь, отец когда-нибудь сделает меня королем?

– Нет, если ты останешься верен своему нынешнему режиму ухода за волосами, – ответила она.

Локи закатил глаза.

– Амора.

– Я не шучу: одна приличная стрижка и небольшая ежедневная укладка сотворили бы чудеса с этими космами. – Она протянула руку, вытягивая прядь темных волос из-за его уха. – Думаешь, твой отец стал бы тем, кто он есть, без ухоженной блестящей бороды?

– Пожалуйста, не называй моего отца «блестящим», это очень огорчает.

Ее ухмылка не исчезла, но лицо смягчилось. Когда она посмотрела на Локи, он почувствовал, как ее взгляд ласкает его лицо. Ему хотелось, чтобы она снова прикоснулась к нему, пусть хоть все волосы разом свалятся ему на лицо. Пусть она взъерошит ему чёлку…

– Думаю, твой отец был бы дураком, если бы назвал своим наследником кого-то, кроме тебя, – сказала она.

– Ты считаешь моего отца дураком?

Амора рассмеялась, сжав губы, и фыркнула.

– Ты очень умный.

– У меня бывают проблески.

– Множество. Ты просто создан из проблесков.

К колену его брюк прилип листок, и он попытался стряхнуть его, но обнаружил, что тот настолько липкий от какого-то сока, что не может отделиться от ткани. Локи щелкнул пальцами, посылая небольшой порыв воздуха, чтобы сдуть его, но тот оказался сильнее, чем он намеревался, откинув волосы с его и Аморы с лиц. Локи сморщил нос. Ему всё ещё было тяжело контролировать магию, и он был уверен, что Один заставит свести его применение заклинаний к минимуму.

– Ты не слишком высокого мнения о моём отце, – сказал он.

– Я вообще стараюсь о нём не думать, если такое возможно, – ответила Амора, перебрасывая волосы через плечо и проводя по ним ладонью. – Что вызвало эти вопросы?

– Ничего. – Локи откинулся назад, прислонившись спиной к камню. – Я просто размышляю.

– Я знаю, и это восхитительно. У тебя появляется такая крохотная морщинка между бровями…

– Прекрати. – Он отбросил ее руку, когда она коснулась его лба. Амора рассмеялась. – Ты видела Карниллу после церемонии?

– Еще нет. Разве она все еще не с твоим отцом?

– Они вернулись на пир.

Амора провела рукой по коленям, разглаживая брюки.

– А почему ты спрашиваешь? Думаешь, она хочет мне что-то сказать?

– Я знаю, что отец видел в Зеркале Божественного Глаза.

Она подняла голову, с интересом вглядываясь в лицо Локи.

– Расскажи. – Локи зарылся ногами в грязь, наблюдая, как она окружает его каблуки, пока Амора не ткнула его носком ботинка. – Расскажи!

– Он видел, как один из его сыновей повел армию против Асгарда, – выпалил Локи. Он собирался всё рассказать, но не в такой неуклюжей форме. – Он думает, что это означает Рагнарёк.

Он ожидал реакции Аморы, но её лицо ничего не выражало.

– Какой именно сын? – спросила Амора ровным голосом.

– Он не сказал.

– Но ты думаешь, что знаешь точно.

– Тор знает, – ответил Локи. – Он думает, что это я.

Она сорвала прядь огненной травы, и та превратилась в пепел в её ладони.

– Почему так важно, что говорит Громоликий?

– Не называй его так. – Локи не был уверен, почему он защищал брата после того, что тот сказал; нет, только ему было позволено издеваться над Тором. Хотя, остальные никогда и не смели… – Неужели ты думаешь, что я это сделаю? – спросил он Амору. – Буду биться против Асгарда? Против моего отца, моей семьи и моего народа?

– Я думаю, что все мы способны на такие вещи, о которых даже не подозреваем. – Её тон был легким, но многослойным, как тесто. Она знала, каково это – жить с правом первородства, которое кажется ненадежным и хрупким. Амора была сиротой, усыновленной Карниллой из асгардского приюта, когда ее природный талант проявился в том, что она левитировала других детей через спальню. Но Амора была бесстрашна. Она была дерзкой. Она была обескураживающей – слово, которое, как слышал Локи, применяли и к нему. И все же они чувствовали себя противоположными сторонами этой монеты. Амора сказала слишком много, а он промолчал. Но оба они были странными и «не от мира сего», ненавидимыми окружающими за талант, которого они не просили.

Амора отряхнула руки о брюки, несколько длинных пучков травы вспыхнули на поверхности ткани.

– Если не спрашивать твоего отца, то с его видением ничего не поделаешь, – сказала она наконец. – Единственное, что тебе остается – это жить своей жизнью и ждать, когда однажды ты окажешься перед войском, идущим против твоего отца.

– Или я могу сам заглянуть в Зеркало, – сказал он.

Она подняла бровь, глядя на него.

– В Зеркало Божественного Глаза?

Его мозг лихорадочно работал; идеи вырывали наружу ещё до того, как он успевал их сформулировать.

– Его уже наверняка отнесли в хранилище, – сказал он. – Никто не заметит, если мы проберемся внутрь. И сегодня – единственный день, когда в течение следующего десятилетия его силы могут быть доступны. Если Один знает мое будущее, то и я имею на это право.

– Если ты собираешься заглянуть в Зеркало Божественного Глаза, – ответила она, – тебе нужен кто-то, кто направит в него поток магии.

– Если Карнилла может, то и ты сможешь.

– Кто сказал, что я стану тебе помогать?

– Эм, – он почувствовал, что краснеет. – Я думал, что…

– Успокойся, конечно, я помогу. – Она ткнула его локтем в бок. – Ты же не думаешь, что я позволю тебе улизнуть в запретное крыло дворца, чтобы использовать опасную магию в одиночку? Я рождена для таких дел!

Он чувствовал, как колотится сердце, но старался не выдать этого. Амора не любила страх. Она сказала, что у нее нет на это времени. Он даже не думал о том, что может посмотреть в Зеркало Божественного Глаза, пока не сел напротив нее. Возможно, потому что он не смог бы сделать это без нее… тот, кто смотрел в зеркало, не мог направлять в него магию. Зеркало охранялось. Оно было защищено. Оно было только для глаз короля.

Но он также никогда не думал о том, чтобы превращать цветы в драконов или красить ногти в черный цвет или научиться менять свою внешность. Пока не появилась Амора.

Она смотрела на него, и на ее лице не было ни капли обычной насмешки.

– Ты действительно хочешь всё узнать?

Локи сглотнул, слова застряли у него в горле.

– Да.

– Тогда давай всё выясним. – Он начал вставать, но она схватила его за запястье, останавливая. – Еще кое-что.

Внезапно он посмотрел на нее сверху вниз – на то место, где ее рука обхватила его ладонь. Ее ногти были зелеными, его – черными. Ему нравилось, как они смотрятся вместе, словно чешуйки змеиной кожи. Ему нравилось, как ее пальцы касались его кожи, как его рука ощущалась в ее руке. Но внезапно он забеспокоился, что она почувствовала его пульс, как его сердце забилось быстрее, когда она прикоснулась к нему. Она смотрела вниз, и он был уверен, что она почувствовала румянец, пробежавший по его коже, и собиралась что-то сказать по этому поводу.

Но потом она спросила:

– Это мои ботинки?

– Эм, хммм… – Они оба уставились на его ботинки. – Я видел их вчера на тебе и подумал, что они очень красивые.

Амора преувеличенно громко вздохнула.

– Ну, если ты собираешься грабить чей-то гардероб, то я рада, что он мой. Как будто весь этот город никогда не знал, что такое пошив. Все ваши драпировки, плащи и накидки; с таким же успехом вы могли бы пеленаться в оконные шторы.

– Ну, не каждый может носить облегающую одежду, – сказал Локи. – Не все благословлены такой фигурой, как у тебя.

То ли Локи показалось, то ли щёки Аморы слегка покраснели, когда он это сказал. Если и так, она скрыла это хитрой полуулыбкой и подмигнула, отчего покраснел уже он.

– Я божественна, не так ли?

Глава 4

Часовые эйнхерии, патрулировавшие вход во дворец, встали по стойке смирно, когда Один спустился по лестнице мимо них, его алые праздничные одежды развевались вокруг лодыжек. Стражи щёлкнули каблуками и крепко прижали щиты к бокам, склонив головы.

И это было большой удачей, потому что, несмотря на наставления Аморы, Локи все еще был достаточно посредственен в подражании внешности другого человека, и если бы кто-то смотрел слишком долго, он был уверен, что иллюзия не выдержала бы. Он не совсем правильно передал нос своего отца и форму его плеч, а повязка на глазу мешала бинокулярному зрению. Локи дважды чуть не врезался в колонну и был спасен от сломанного носа только потому, что Амора, притворившаяся с помощью заклинания одним из личных охранников-эйнхериев Одина, оттащила его в сторону за широки рукав.

Но он был уже на полпути вниз по лестнице, и единственное, что он мог сделать, это идти прямо, молиться, чтобы их пути не пересеклись с настоящим Одином, и молча благодарить Всеотца за то, что эйнхериев учили пялиться на свои сапоги, когда король проходил мимо них.

У подножия лестницы один из солдат, чье оперение на шлеме выдавало в нем капитана, отдал честь.

– Мой король, мы вас не ждали…

– Не разговаривай со мной, – выпалил Локи.

Охранник замер.

– Ваше Величество?

Локи уставился на него, его сердце бешено колотилось.

– Я Один, – быстро сказал он.

– Да, Ваше Величество, – ответил стражник, наморщив лоб.

– Отлично сработано, – услышал он почти неслышное шипение Аморы на ухо.

Возьми себя в руки. Локи потянул себя за край мантии, пытаясь придумать, что скажет отец, но затем так же неэлегантно объявил:

– Я… решил посмотреть свои сокровища. – Когда солдат ничего не сказал, Локи поднял руку и жестом показал вниз по коридору, на дверь хранилища.

Охранник замешкался, но приложил все усилия, чтобы скрыть это покорным кивком.

– Конечно, Ваше Величество. Есть ли что-нибудь, что мы можем сделать, чтобы быть полезными?

– Его Величество желает побыть один, – вмешалась Амора.

– Конечно. – Капитан опустил голову. – Если вам понадоблюсь я или мои люди…

– Не понадобитесь, – ответил Локи. – Но я дам знать, если передумаю. Но я этого не сделаю. Так что… Спасибо. – Он кивнул. Капитан, еще более смущенный, чем прежде, тоже кивнул. Затем Локи бросился вниз по лестнице к двери хранилища, пытаясь спасти этот неудачный разговор, спрятавшись от вездесущих глаз.

Рядом с ним Амора провела рукой по бороде – наследие часового, чей облик она приняла.

– Парочка замечаний, – пробормотала она.

Локи подавил желание закатить глаза… это было бы менее драматично, чем он хотел.

– Конечно, у тебя есть замечания.

– Все происходящее – возможность отточить навыки. Во-первых, красный – действительно не твой цвет, – сказала она, пиная шлейф его одеяния. – Ты слишком бледен. Зелень и золото намного лучше оттеняют цвет твоего лица.