Текст книги "Нулевой потенциал (СИ)"

Автор книги: Макар Ярин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

– А что, по-твоему, мы зря тебя в Гниль потащили? – прозвучал гортанный женский голос. Из-за спины раздался испуганный сип, и я взметнул колёсами комья земли, затормозив. Остановившись, я обернулся.

Глаза у Дуняши были совсем чёрными. Даже края радужки не просматривалось. Косынка сбилась на лоб, пряди выпали из косы. На белое лицо светлые волосы легли росчерками.

– Правь вперёд, граф, – тихо скомандовала она. – Пока братец не занервничал.

Но Антип уже разворачивал мобиль, блокируя мне путь.

Проскочить мимо не было ни единой возможности. Мобиль остановился. Михаил с Дуняшей выволокли сопротивлявшегося Гришку наружу, а я не успел помешать, запутавшись в ремнях. Перекрутила их светлоокая красавица на совесть, выиграв несколько драгоценных секунд. Когда я выпрыгнул из мобиля, Гришка уже лежал на земле, удерживаемый Михаилом, а Дуняша замерла над ним, раскинув руки в стороны. Под ногами хлюпнуло, и я заскользил по протравленной почве Гнили. Антип и трое его подручных тоже вышли, сформировав полукруг.

– Да что б ваших мамок гролки пожрали! Что происходит?! – я поднялся на ноги и окинул свою команду суровым взглядом.

Ситуация разворачивалась, как по нотам. Опальный граф обманом заведён в Гниль. Не тем доверился. Там его заговорщики и порешат… Нужно подыграть.

Дуняша медленно повернула голову и вцепилась в моё лицо застывшим чёрным взглядом.

И вдруг меня словно прострелило. Сила впилась в ноги и пошла вверх, ввинчиваясь судорогой.

– Полегче, Матвей Павлович… – начал Антип, но тут же захрипел.

Я выбросил тонкую нить, не задумываясь. Кончик обвил горло Антипа и натянулся. Второй рукой я сплёл сеть и пустил по земле, выбивая почву из-под ног остальных участников. Люди попадали навзничь, принялись тереть лица. И только Дуняша устояла.

Магия бурлила во мне, выжигая кожу. А ярость лизала желудок, выливаясь через руки. Я глубоко вдохнул, обуздывая силу, и выбросил вторую сеть, беря присутствующих под окончательный магический контроль.

– Предать меня решили?!

Глава 26. Паучье гнездо.

– Предать меня решили?!

Дуняша кровожадно улыбнулась и резко всплеснула руками. Густой, тяжёлый ком силы ударил в землю, там, где лежал Григорий…

…секунду назад. Гришку аж подбросило. Он приземлился на ноги, развернулся, вскидывая руки. Ладони обволокло изумрудным сиянием. Потянуло болотом. Волосы Гришки растрепались, лезли в лицо, страшное, осунувшееся, с горящими яростью глазами. Сияние уплотнилось, собралось в шар и выстрелило в сторону Антипа.

Я, понимая, что конкретно переиграл, махом отпустил все нити и сосредоточился на одной цели. Антип, с искажённым болью лицом, вскочил на колени и развернул щит, прикрывая свою команду. А я метнул сеть в Гришку, спеленав его от пяток до макушки.

– Потише, сожжёте! – просипел Антип, но я не мог сделать с собой ничего. Магия, прошивавшая меня насквозь, рвалась наружу, вливалась в сеть. На коже Гришки проступили красные полосы.

Дуняша врезалась в меня и повалила наземь, накрывая своим телом.

– Тише, миленький, тише, – зашептала она, крепко сжимая объятья и целуя щеки. – Отпускай, граф. Убьёшь парня.

Сила вдруг истаяла, словно впитавшись в тело Дуняши. Я обмяк и расслабился. Сети распались. Гришка обвалился на землю.

Антип поднялся с колен, доковылял до нас и отвесил сестрице подзатыльник.

– Ах ты, зараза! Я тебе что сказал! Одного цепляй! Ты зачем Матвея Павловича сдёрнула?!

– Не бей её, – строго приказал я, отстраняя притихшую Дуняшу.

Антип отвернулся и, ругаясь сквозь зубы, подал мне руку.

– Сестру подними, – и, выпрямившись самостоятельно, сурово оглядел своих людей. – Что это вообще значит? Ты сказал, можно блоки у Гришки поддеть. А мы чуть друг друга не перебили…

Прохор помог встать Гришке. Тот злобно озирался, но резких движений не совершал. Дуняша отпихнула руку брата, села, обхватив колени ладонями, и заскулила.

– Жалко мне графа… Жалко… Вон какой сильный, а вытащить магию не может…

– Всё я могу, Дуня, – отрезал я. – Тело ещё не может. Его же готовить надо, тренировать, раскачивать! Я мог сам сгореть по твоей милости! Что ещё за шутки?!

Но взгляд у Дуняши поплыл, и она снова перестала казаться нормальной.

– Прости, Гриш, – обернулся Антип к замершему как волк перед броском природнику. – У тебя магия через блоки прорывается, ежели тебя испугать как следует. Ежели угроза жизни есть. Дуняша сказала, что может блоки помочь поддеть. Я и предложил Матвею Павловичу. Не думал, что дурёхе в голову придёт еще и Его Сиятельство раскачать. Матвея Павловича в полной силе разве только ЛяльСтепанна сдержать смогла бы.

Гришка сплюнул на землю, зло бросив:

– С такими друзьями и врагов…

Он махнул рукой, и с пальцев сорвались крупные изумрудные капли. Гришка оторопело уставился на свою ладонь. Поднёс к глазам, разглядывая. Нахмурился. И вдруг перед его лицом поднялся узкий столб пламени.

– Ведьмины титьки… – Мишка рванулся вперёд и схлопнул ладони поверх огня, погасив его белёсым сиянием. – Ты, брат, аккуратнее давай.

Гришка перевёл на меня обалдевший взгляд.

– Матвей Палыч… – прошептал он, а потом вдруг заорал во всю глотку, – Матвей Палыч, получилось! Получилось!!! Это я сам, сам, вот…

– Стоять! – рявкнул я, невольно улыбаясь. – Магию убрал. Судя по всему, тебе теперь снова придётся бороться с обретённой вновь силой.

– Я тренироваться буду! – радостно пообещал Гришка, забыв мигом все обиды. – Каждый день буду, слово даю!

– Только не в имении, – улыбка моя стала тусклее. Как теперь замаскировать-то умения моего слуги?

– Да, в имении нельзя, – согласился Антип. – Только-только дом малость поправили. Да и вообще, мы тебя приглушим пока вне Гнили. А то Матвей Павлович измучается на вопросы поручителей отвечать.

– Как прикроем? – нахмурился я. – Амулетом?

– Почти. Дуняша подсобит. Как в себя придёт.

– Уух… если как в этот раз, то не надо! – выпалил Гришка.

Мобили шли плавно. Местность позволяла: насколько глаз видел, расстилались бывшие луга. Или, скорее, поля. Растительность оставалась скудной, деревьев так и вообще наперечёт. По моим грубым прикидкам, от Москвы мы километров семьдесят отмотали. Хотя, с направлением в Гнили было туго. Возможно, мы плавно огибали столицу дугой.

Михаил пристально следил за дорогой и моими руками, готовый дать совет. Гришка с блаженной улыбкой откинулся на спинку сидения, поминутно поднимая руки к лицу и восторженно разглядывая. Дуняша спала, мотаясь головой по креслу. Перед отправкой Антип напоил её снадобьем. Я, принюхавшись, уточнил:

– Восстанавливающее? Для магии?

– Оно, – довольно кивнул Антип. – Умеете?

– Умею.

До пояснений я не снизошёл. Прежде, чем станет очевидно, что я никак не могу быть Матвейкой Охотниковым, ни по качеству знаний, ни по магической силе, мне надо убедиться в преданности людей.

На горизонте фары мазнули по чему-то серому, и Михаил оживился.

– Паучьи гнёзда впереди, Ваше Сиятельство. Подберёмся ближе и будем атаковать. Далеко ушли, твари. В прошлый раз мы быстрее их нашли.

Я скептически изучил растянувшиеся метров на шестьсот угодья паучиц.

– Тут не одна самка, Михаил. Как бы не три-четыре. А нас с Антипом двое. Магов смерти, то есть. Справимся?

– Ну, так мы подсобим. И Дуняшу вы забыли, Ваше Сиятельство. Очухается вот-вот. Она не боевой маг, конечно, но плетение поддержать может, маяки расставлять для сетей обучена. Когда ЛяльСтепанну увезли, Антип на свой страх и риск с ней в Гниль лазал. Чтобы добычу сырья совсем не останавливать.

– Расскажи про Дуняшу.

– Опосля, Матвей Палыч. Сейчас дело делать надо. Да и сама она расскажет лучше. Я в вашей магии половину не понимаю. А Дуняша и без того непростая.

Непростая, это точно.

Поравнявшись с мобилем Антипа, я вернул рычаг движения в исходное положение, убрал руки с руля и вышел наружу. Тело гудело от непривычного напряжения. Но от соприкосновения стоп с Гнилью я вновь почуял прилив силы. И сжал зубы, концентрируясь. Не готов ещё Матвейка.

Антип тоже потянулся до хруста в суставах и, уперев руки в бока, окинул взглядом плотную сеть паутины.

– Потянем? – я подошёл ближе.

– Потянем, Матвей Палыч, не извольте сомневаться. Значит так, братцы, – Антип скользнул взглядом по вывалившейся из мобиля Дуняши. Та ёжилась и подслеповато щурилась в ночную мглу. – Солнышко вот-вот взойдёт. В Гнили-то оно, конечно, не приласкает, но твари притихнут маленько. Наша задача сегодня – паутины на мотки набрать. А для этого паучиц истребить надобно. Но мягко, чтобы ни одна ниточка не порвалась. Работаем, как обычно. Матвей Палыча я на себя беру, обучать буду.

Я хмыкнул. Угу, поучи меня, как мамкину титьку сосать.

– Дуняша на подхвате. Гриш, ты за Мишкой как кутёнок за сукой, далеко не отходи, слушай да на ус мотай. Тебе сегодня работать мало придётся. Сети загонные расставим, выманим тварей и…

– Зачем? – я склонил голову набок.

– То есть, как зачем? – растерялся Антип. – А как ещё вы их порешить собрались?

– Мягенько. Как просил. Вот моё предложение…

Антип сопел сзади, осторожно пробираясь между плетениями.

– И как вы место-то углядели…

– Помолчи. Слушай. Внимательно.

Над паутинным гнездом разливалась тишина. Эх, если бы Гнили тут не было, как бы сейчас пташки над головой звонко чирикали… Чтобы «углядеть» место, мне потребовалось навернуть вокруг гнездовья три круга. Опасения мои не подтвердились: паучиц было всего две, что вселяло мне смутную надежду на успех. Правда, я понятия не имел, насколько искусен Антип. Не силён: силой эту задачу не решить. Тут плести тонко надо и выцеливать аккуратно.

Но, после его первоначального плана, я даже не сомневался, что любым выходом в Гниль заведовала Евлалия Степановна.

– Гудит! – вдруг взволнованно сообщил Антип. – Справа!

– Тише, – шёпотом одёрнул я. – Правильно, гудит. Паучица нас почуяла. Движется сюда, посмотреть, что её покой нарушило.

Во время обхода я заприметил целые яйца. Значит, паучата на этот свет пока не спешили. Будущая мамка за них как кошка драться станет, но далеко от гнездовья не отойдёт. Будет вокруг вертеться, значит, пойди мы предложенным Антипом путём, сетей половину пожгли бы, не меньше. В искусности магов-природников я тоже сомневался.

Осторожно прикопав очередную монетку, я выставил магический маячок и указал на него Антипу. Тот кивнул. Мы, двигаясь, как цирковые акробаты, полезли дальше, стараясь не касаться густо сплетённых нитей паутины. Эти уже не сигнальные, паучица своё гнездо защищала. Но, вероятно, перепуганная прошлыми атаками моих людей, решила сеть раскинуть подальше. Охватить большую территорию, пожертвовав густотой. Что сыграло нам на руку: сквозь плотную сеть мы бы не пролезли, прилипли бы.

Слегка повеяло гарью и я мысленно выругался. Вот тебе и искусники. Просил же дым в другую сторону гнать. Внезапно густая сеть раздалась вверх и в стороны, поднявшись куполом. Паутина уже вибрировала так, что не только гудение, но и дрожь различалась. Я быстро установил ближе к центру последний маячок на монетку и отполз назад, к Антипу.

– Гото…

Огромная голова свесилась прямо перед нами.

– Ведьмины… – выдохнул потрясённо Антип, но я рявнул:

– Давай!!! – и развернул обратный купол.

Антип покачнулся назад, впечатал ладонь в предпоследний маячок, тут же вернулся и выпустил сеть, неловко накрыв тело паучицы.

– Аккуратнее, чтоб тебя! Паутину слева зацепил!

Антип поправил сеть, начал осторожно стягивать, но несколько нитей лопнули, рассечённые взмахом ноги шмякнувшейся оземь паучицы. От удара нас подбросило. Я, продолжая удерживать плотный купол, потянулся помочь левой рукой, но ощутил, как зашевелились волосы на затылке. Оттолкнув Антипа в сторону, сам набросил сеть и стянул, соображая, сколько вытяну два мощных заклятия один.

Между нами голубеющей вспышкой пробежал разряд и, достигнув последнего маячка, взорвался ослепительным фонтаном. Антип выставил щит, прикрыв обоих, и перехватил у меня сеть, вливая собственные силы и затягивая. Паучица забилась, издав противный скрежет, а я ощутил нарастающую вибрацию паутины. Не успеваем…

Антип, обливаясь потом, второй раз коснулся маячка, и теперь ответ пришёл очень быстро: по выложенной мной магической дорожке, навстречу его потоку заструился очередной разряд. Я, повинуясь интуиции, сжал купол до кокона, направив магию в уязвимое место в подбрюшье. Хлопнуло. Паучицу вновь подбросило, но невысоко. И, грохнувшись обратно, она замерла уже окончательно.

Зато справа высунулась вторая морда, хищно поведя «клыками». Антип уже без напоминаний развернул сеть, связав ноги паучице, и рванул на себя. Тварь закачалась, завозилась, но Антип, бледный до синевы, удержал. Я кинул вторую сеть сверху, отпустив уже ненужный кокон, и начал затягивать. Руки подрагивали, в ногах ощущалась слабость, а в носу вдруг стало липко и горячо. Давай, Матвейка, давай… не вырубись мне здесь, тело молодое! Паучица выстрелила ядом, но Антип вновь успел вскинуть щит.

– Молодец, – едва выговаривая, просипел я. – Помоги мне. Иглу сможешь сделать? Туда, в подбрюшье, где…

Перед глазами помутилось, но я влил в сеть остатки сил, выжигая плоть паучицы, и отрубился только тогда, когда тёмная игла вырвалась из рук Антипа и вонзилась в мохнатое подбрюшье.

– Соколик… – тихо ворковал женский голос над ухом, а ласковые ладони мягко скользили по щекам, – сильный… красивый…

Рука нежно огладила шею и скользнула за ворот комбинезона. Я окончательно ошалел от яркой фантазии и открыл глаза. Голова моя покоилась на коленях у Дуняши, а сама Дуня причитала неразборчиво, блуждая ладонями по моему телу.

– Я ещё не помер, Дуняш, – я мягко, но настойчиво отвёл её руку и сел рывком.

Зря. В голове будто что-то взорвалось, окатив болью. Пространство воспринималось слабо.

– Ложись, граф, – Дуняша снова надавила на грудь и я подчинился, устраивая голову на её коленях. – А то я не знаю, как вы, смертники, силу восстанавливаете.

От постановки вопроса аж в голове прояснилось, и я неуверенно пошутил:

– Что, прямо здесь?

– Антип не позволит, – безмятежно отозвалась Дуняша. – Разве что, прикажешь ему… отвернуться.

Я криво ухмыльнулся. Отличное начало крепких отношений в роду.

– Дай я тебя просто поглажу, – с непонятным отчаянием попросила Дуня, и до меня вдруг дошло. Это же в обе стороны работает. А Дуняша – тоже маг смерти. Пусть и нестандартный.

– Ложись, – я похлопал себя по плечу, и Дуняша сразу же вытянулась рядом, приникнув всем телом и устроив голову на плече.

Тёплая, мягкая, податливая. Я обнял её и прижал плотнее, чувствуя, как внутри разливается тепло и зарождающаяся страсть. Голова постепенно прояснялась, и я смог различить голоса соратников, весело переговаривавшихся между собой. Тревоги в тоне не было. Значит, мы справились. И живы. Все.

Надо мной клубилось мутное небо Гнили. Воздух пропитался дымом и резковатым запахом грозы – следствие стихийной магии.

– Гриша, не части. Полегче. Замыкаешь капсулу и охолаживаешь.

Повернув голову, я увидел снопы серебристого сена. Нет. Не сена. Паучьи сети изрядно поредели. Мои люди аккуратно срезали их магией, разравнивали и вязали в снопы. Григорий, сиявший, как начищенный самовар, под пристальным руководством Михаила покрывал очередной сноп тонкой коркой льда. Я окинул взглядом количество снопов и задумался, как мы это богатство уволочём. В багажный отсек много не влезет. Два, может три. На один мобиль. А передо мной уже десяток заледеневших связок набрался. Сколько же я провалялся?..

– Дуня, сколько я без памяти лежу?

– Часа три, соколик. Да только не без памяти. Как вытащили тебя, так я усыпила. Тебе отдохнуть надобно было, граф.

Три часа… немудрено, что они уже столько навязали.

– А Антип где?

– Паучиц разделывает.

– Не поплохело ему после боя?

Даже обидно как-то. Я, с их хвалёной «десяточкой», вырубился, как щенок сопливый, а Антип вон на ногах.

– Так он снадобья принял и работать. Некогда ему разлёживаться, граф.

– Снадобья?! – я подскочил, сбросив с себя Дуняшу. Голова отозвалась сполохом боли, но уже терпимой. – А меня почему снадобьем не напоила?

Взгляд у Дуняши стал обиженным, губы задрожали.

– Восстановиться тебе надобно, граф. Сильный. Но тонкий. Как тень.

Я отмахнулся от бреда вновь скатившейся в полоумие Дуняши, и не без труда поднялся на ноги. Ко мне тут же подскочил Гришка.

– Ваше Сият… то есть, Матвей Павлович, как себя чувствуете?

– Терпимо, Гриш. Где у нас снадобья хранятся?

– Там, Матвей Палыч, – неопределенно махнул он в сторону мобиля. – А меня вот Михаил тренирует. Посмотрите только, какая красота выходит!

Что мы за ночь не обернёмся, это Антип верно сказал. Сложность, как выяснилось, заключалась не в том, чтобы отыскать паучье гнездо и отбить у хозяев. Хотя, и с этим делом без меня у Антипа ладно бы не вышло. Добычу требовалось доставить до Грани, а оттуда незаметно транспортировать в ангар. И, из-за отсутствия мобиля, способного разом утянуть хоть половину груза, приходилось мотаться туда-сюда, перевозя частями. По хорошему, мне следовало вернуться в имение, на глазах днём покрутиться. Но водителей для мобилей у нас было всего два. И моё отсутствие губительно скажется на скорости. А времени у нас кот наплакал.

К тому же, нельзя оставлять команду без прикрытия. Если сюда стекутся твари, Антип один не справится. Пока мы готовили ловушку для паучиц, стихийники с Дуняшей организовали за гнездовьем заградительную линию. Простое плетение, обычные маячки, травяная смесь – её и жгли мои люди, когда я почуял дым. Но шанс, что твари прорвутся, существовал.

Я гадал, серьёзно ли обеспокоится Тихон моим отсутствием. И что по этому поводу скажет АнМихална, не получив от меня привычного доклада по скорофону. Но сил решать эту задачу уже не было.

Я слабо понимал, который сейчас час, когда выполз из мобиля после шестого рейса. Рухнув прямо на липкую от грязи жухлую траву, уставился в небо. Антип выглядел ничуть не лучше. Но мы успели переправить большую часть. И ещё разделанных паучиц: по частям они прекрасно уместились в багажных отсеках.

Приблизился Гришка и подал кружку с одуряюще ароматным варевом.

– Вот, Ваше Сиятельство, выпейте. Дуняша готовила. Хотя, конечно, я после ночного приключения, её остерегаюсь.

По горлу разлилось обжигающее тепло. Усталость уходила.

– Последний рейс, Матвей Павлович, – тускло проговорил Антип, опускаясь рядом и благодарно принимая из рук Гришки вторую кружку. – Сейчас уже ночь почти. Под покровом темноты перетаскаем через Грань в ангар. Люди предупреждены, охрана выставлена, никто близко не подберётся. Завтрева закончим к Грани перевозить и отпустим вас. Появитесь в имении. Через Грань я ужо сам ночью доделаю.

– Один?

– Природники подстрахуют, – отмахнулся Антип. – Вам надолго пропадать тоже нельзя. Если вдруг случится что, по тревоге придёте.

Я кивнул и, с трудом поднявшись, отошёл в сторону, разглядывая раскуроченное паучье гнездо. Да, тяжело нам даются ресурсы… Надо думать, где ещё магов смерти добыть. Вдвоём мы тут по уши закопаемся, и Тайный Сыск может лесом идти.

Дуняша неслышно подошла сзади, обняла за плечи и жарко выдохнула в ухо:

– Ребёночка, граф, мне сделай…

– Что?! – я чуть кружку не выронил. Отвар выплеснулся на руку, обжигая пальцы.

– Ребёночка… – прошептала Дуняша.

Глава 27. Игрушечный заговор.

– Ребёночка… – прошептала Дуняша.

Я отстранился, тряся обожжённой ладонью. Нет, в пацанских грёзах мне, конечно, мечталось, что все окружающие девки начнут гроздьями в мою койку валиться… И не сказать, что мечты не сбылись. Но прежде во мне видели богатого помещика, сильного мага, лучшего разведчика Артели… Да просто нормального зрелого мужика. А здесь?.. Сопливый юнец, опальный граф с хвостом проблем и подозрений, возможно, богатый, но… Что ж на меня так все вешаются?

– Дуня, – строго сказал я, глядя в затянутые поволокой глаза, – зачем тебе ребёночек?

– Ну как, зачем? – удивилась та. Аж глаза прояснились. – Мне годков-то уже много. Дитятко хочу.

– Ну так и иди замуж! Зачем тебе байстрючонок-то? И так отказа ни в чём не знаешь, живёшь как сыр в масле.

Дуняша уставилась на меня во все глаза и расхохоталась заливисто.

– Ох и дурной ты, граф… Зачем мне замуж? На селе ни одного смертника нет. Только ты. Не с Антипом же мне любиться, в самом деле! Родная же кровь!

И тут до меня дошло.

– Ты мага смерти родить хочешь, что ли?

– Хочу, – жёстко сказала Дуня, разом посуровев. – И сына хочу. И дочку. На шею вешаться не стану, без надобности мне оно. Велишь замуж выйти за кого – выйду. Но рожать от тебя стану. Мы оба одной магии. Нельзя нам никак без потомства, граф.

– Ты за этим ко мне в койку полезла? – открытие отозвалось горечью. Раскатал губу на собственную неотразимость, а оно вон как.

Дуня кивнула.

– Что, не люба оказалась? Не хороша?

– Да хороша, – протянул я, хотя ни черта не помнил из общей ночи. Но тоска в девичьем взгляде легко подбивала на ложь. – Антип как на это посмотрит?

Разумеется, мне, по большому счёту, дела до мнения Антипа быть не должно. Но раздор в команде к добру не приведёт.

– Хорошо посмотрит, – ласково улыбнулась Дуняша. – Благостно. Он – маг смерти. И он ваш слуга, Ваше Сиятельство.

Ох и хитра лиса. На вид простая да полоумная, а котелок у бабёнки варит. Вон как мной крутить пытается. Хотя, пришлось признать, что логика в её словах есть. Заделать наследничка да с моей магией…

– Дуняша, расскажи про себя, – попросил я, усаживаясь на влажную траву. Хотелось вытянуть ноги и спину расслабить. А лучше лечь и продрыхнуть дня три, что медведь в спячке.

– Да что мне про себя рассказывать, граф, – она уселась рядом и осторожно примостила голову на плече. – Родились мы с Антипкой магами. Братец старшой у меня. И магия у него рано проявилась. В тринадцать лет его ПалЛяксаныч к себе забрал, обучать. К пятнадцати ЛяльСтепанна магию прочуяла. А у меня тремя годками после проявилась. Тут уж ЛяльСтепанна меня и схоронила.

– Зачем?!

– Чтобы не забрали, – слегка пожала плечами Дуняша и тут же прижалась крепче.

– Кто? Кто должен был тебя забрать, Дуня?

– Ну, те. Другие маги.

– Матвей Палыч! – окликнул от мобилей Антип. – Пора. Погрузили.

Я с сожалением отстранился от Дуняши и потрусил к мобилю. Нас ждала плотная работа по переброске грузов в ангар. Как бы ни хотелось продолжить разговор, но партия сырья для мотков сама себя не приготовит.

В имении я появился после обеда, сжевал поданную сочувственно причитавшей Прасковьей кашу, не ощутив ни вкуса, ни сытости, и вырубился в своей комнате мёртвым сном.

Разбудил меня Антип. За окном разгулялся ветер, сизые пухлые тучи ворчали, сталкиваясь боками. В воздухе висело ожидание дождя.

– Поднимайтесь, Матвей Павлович, – с жалостью произнёс Антип, хотя на самого смотреть страшно было. Лицо белое, как у покойника, и иссиня-чёрные тени под глазами. – Седьмой час уже. Смеркается. Хоть за тучами и лучика не видно. Но нам непогода только на руку была. А вы вставайте. Надо на людях показаться. С Тихоном переговорить. АнМихалне доложиться. И вот, забыли вы.

Кольцо! Тварево кольцо! Я не помнил, как вчера выдрался из грязного комбинезона, как наощупь влез в свою одежду и едва не ползком добрался до дома. А про кольцо забыл!

– Ванна готова. Прасковья через полчаса ужин подаст. Некогда нам отдыхать, Матвей Палыч, – развёл руки в извиняющемся жесте Антип.

– Сам хоть поспал? – подскочив в кровати, я обнаружил, что раздеться забыл. Шею сдавил ворот рубахи. Зудом отозвался тугой пояс брюк. Ну, хоть сюртук скинул.

– Три часа. «Сенцо» наше уже перебирают. Я всех, кого мог, переключил. Постараемся успеть. Ночью ещё потаскаю.

– Помню. Приду.

– Вы отоспитесь лучше. Нам вас выжимать досуха никак нельзя.

– Гришка где?

– Спит. В гараже. Измаялся парень. И мне нужно будет, чтоб он ночью подсобил снова. С «сеном». Позволите?

– Конечно. Не умори его только. И надо потом с Дуняшей потолковать насчет него. Как прикрыть.

– Сделаем завтрева.

Антип оглушительно зевнул, извинился и покинул комнату.

Посвежев после ванны, я оделся и первым делом направился к скорофону. Аннушка ответила так быстро, словно дневала и ночевала у аппарата.

– Где тебя носит?!

– Ты забыла «добрый вечер» и «ваше сиятельство», – улыбнулся я.

– И где Ваше Сиятельство шляется этим добрым вечером? – Аннушка на провокацию не поддалась.

– Так выполняю государственное дело, АнМихална. Готовлю партию сырья для моток. Маржинов торопил почти неблагозвучно.

– Сам ходил?

– Сам. Я же предупреждал.

АнМихална вздохнула.

– Хорошо. Я тоже кое-что накопала, Матвей. Но по скорофону не хочу. Срочности никакой, но, может, вдвоём что надумаем.

– АнМихална, я в Москве появлюсь не раньше понедельника. Постарайся придержать информацию до меня.

– Придержу. Береги себя, Матвей… я скучаю.

После скорого ужина я засел в кабинете, передав через Прасковью приказ горничным подготовить родительскую спальню. Мотаться между комнатами надоедало. За стеной раздались приглушенные голоса Акульки и Авдотьи, весёлые, жизнерадостные. А я уселся за родительский стол, приготовившись шагнуть во тьму. Настала пора разобраться с документами.

Что же такое узнали Охотниковы, чтобы поплатиться за знание жизнью? Если игра ведётся на таких высоких ставках, если у противника имеются маги смерти, то ценность Июневки как источника ресурсов падала до нуля. Отстроить ангар, организовать работу, собрать штаб изобретателей – сложно, но не слишком. Да, можно прийти на всё готовенькое. Если быть абсолютно уверенным, что люди Охотниковых станут работать на врага. Но, похоже, с мозгами в Российской Империи двадцатого века всё обстояло куда лучше, чем с Гнилью. Дирижабли, скорофоны, подземные поезда, перемещавшиеся на невероятной скорости. Нет, маловероятно, что враг стал бы рисковать ради кучки блестящих умов. Не то.

Я откинулся на стуле, не спеша погружаться в бумаги. Понять бы, что в них искать. Думай, Матвей, думай. Ты в Гнили выжил, тебе ли пасовать… Хм. Гниль. Вот оно. Точно. Враг имеет в своём распоряжении магов смерти. Но очаги закрывать не торопится. Значит, Гниль ему зачем-то нужна…

И тут же меня озарило вторым открытием. Бунт! АнМихална говорила о бунте. Ох, как бы сейчас Гришка пригодился. Он наверняка смог бы мне выдать полную информацию.

Стук в дверь перебил мои мысли.

– ВашБродь, можно?

– Заходи, Тихон, – я сел поудобнее и указал шофёру на кресло напротив. – Как обустроился?

– Спасибо, ВашБродь, по гроб жизни обязан буду! – Тихон, едва усевшись, вскочил и принялся кланяться. Но в исполнении отставного Летучего комичными поклоны не смотрелись.

– Сядь. Отблагодаришь верной службой. Дом подошёл?

– Как нельзя лучше! Изба просторная. Мужики подсобили, поправили, где надобно было. Жена не нарадуется. Велела кланяться и на пироги звать. Я вас весь день искал, но не нашёл.

– Я по имению носился с Антипом. Дела принимал. Приду на пироги в другой раз. Всенепременно приду, только вот разберусь маленько с делами, а то не то, что на пироги, пожрать нормально минуты нет. А скажи мне вот что, Тихон… Ты говорил, что тебя со службы попёрли, когда граф Потапов погиб. А до этого ты где служил?

– Так в Московском уезде и служил, ВашБродь, – Тихон несмело присел, держа спину ровно. – Сашку Синицына, юнца желторотого, обучал мобилем править. Теперь они вон что, Александр Егорович, целый капитан. Да вы не смотрите, что он суровый. Он парень-то хороший. Справедливый. Цепкий. И умный.

– Умный, – побарабанил я пальцами. – Это мне и нравится меньше всего… Тихон, а когда бунт был, в девятьсот семнадцатом, ты служил?

– Конечно, ВашБродь, – удивлённо подтвердил Тихон. – Я с девятисотого, как мне двадцать годков стукнуло, и служу. Служил.

Оговорку я мимо ушей не пропустил. Может, не в силах отставной вояка смириться с увольнением. А может, и не увольнялся он вовсе.

– Бунт застал?

– Да как не застать-то, ВашБродь? Всех Летучих туда кинули. Смертники, стервецы, народ подбили. Много тогда вышло на площади. Да приказ отдан был гражданских щадить. Мы ужом вертелись, ища иголку в стоге сена.

– Гражданских? Армии у бунтовщиков не было?

– Да какая армия, – отмахнулся Тихон. – Ежели бы у них армия была, разве ж мы бы справились? Не-ет. Бунтовщики мелкими группками ходили. Хоронились, сами не показывались. Смуту сеяли. Магией работали.

– А Крепость? Стояла?

– А что ей сделается? Стояла. Туда стянули государственные силы. Армии-то государевой под Москвой не было. Вся рассредоточилась по стране, чтобы, значит, на угрозы реагировать. Да не так-то много той армии и осталось. Всё, что было, бросили на защиту от Гнили. Да только армейские там больше лясы точили, в Крепости.

– То есть, по Крепости никто не ударил? – всё больше хмурясь, уточнил я.

– Нет. Народ взбаламутили, перепугали. Беспорядки устроили. Взрывы в центре были, это точно. Домов изрядно пострадало. Мы сдержали, и помощь от благородных пришла. И матушка ваша, Её Сиятельство Евлалия Степановна Охотникова, тоже привела силы в подмогу Государю Императору. Его Императорское Величество Константин Алексеевич даже выходил говорить к народу.

Игрушечный переворот какой-то. Пришли, повзрывали, постреляли, потешились. И ушли, оставив на поле кукольного боя часть погибших соратников. Зачем?

– Ладно, Тихон. Вот тебе моё распоряжение. Нынче у нас какой день?

– Так субботний, ВашБродь, – удивлённо ответил Тихон.

– Ага. Даю тебе ещё выходной, завтра. Жалование тебе Антип Макарович выдал? Авансом, за первый месяц, на обустройство?

– Так точно, ВашБродь.

– Ну так иди, обустраивай семейное гнёздышко. В понедельник в Москву едем. Возможно, долго не получится с родными повидаться. А пока мне дела свои порешать надо.

– Так я вот о чём, ВашБродь, – оживился Тихон. – Тут, на селе, нашёлся один ветеран, из Летучих. Ещё раньше меня служил. Так мы посидели, погутарили, помянули товарищей общих. И вот нам какая мысль пришла. Отставные служивые – люди не старые. Других профессий не имеют. Это я вон, шофёр, крепкие руки всегда работу найдут. А у многих и того нет. А пенсия, в общем, хорошая, но разве ж разгуляешься, да с семьёй?

– И?

– И подумал я тут, – воодушевлённо продолжил Тихон, аж приподнявшись из кресла. – Может, вам отряд набрать? Ну, из отставных? Они, может, люди немолодые. Но умом крепки. Да и мастерство не пропьёшь. А у вас завод вон без охраны. Да и в Июневке не помешало бы. После того, как на вас покушались. А то, может, мы с Иваном покумекаем? Ну, с ветераном этим. Товарищей поспрошаем? Я бы вам верных людей привёл, Ваше Сиятельство!

Я улыбнулся краем губ. Если ты, Тихон, под чужую дудку пляшешь, то идея отличная. Обложить меня и пасти всем скопом.

А если нет? Если он всерьёз старается? Да и, правда его, охрана нужна. А людей все одно со стороны набирать. Где ж мне верных-то взять?