Текст книги "Нулевой потенциал (СИ)"

Автор книги: Макар Ярин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– Стихийник он. Из простых. Очень сильный. И совершенно неуправляемый. Пытались учить, но Гришка оказался ходячим несчастьем. То недолёт, то перелёт. Не может силу контролировать. Пока разрушения приносил, терпели. А когда первая жертва случилась… В общем, запечатали его. Закрыли магию. В обычной жизни он ей пользоваться не может. Но когда разозлится сильно или испугается…

– Что ж во время драки с Маржиновскими людьми не сработало?

– Вырубили раньше, думаю.

Аннушка вдруг легла на землю и уставилась в небо, устроив затылок на сцепленных руках. Так мы и лежали бок о бок несколько секунд. Хорошо. Как в родном саду под яблоней.

– А в тайный сыск ты его зачем взяла? Твой же человек, не Рудакова?

– Мой, – согласилась Аннушка. – Но Рудаков его крепко за что-то держит. Не раз ловила Гришку на том, что он на сторону брешет. Ну, докладывается Фёдору Ивановичу. У Гришки, может, с магией беда, но голова как надо работает. И чутьё потрясающее. Сам же он в доме Маржинова осмотреться решил, так ведь? Не посылал ты его.

– Сам, – простонал Григорий откуда-то сбоку. – Верно всё, АнМихална. Матвей Павлович пожалел меня, видать. Прикрыл. Мы не договаривались. Как мы? Сдюжили?

– Да, вроде. Если та сволочь не прорвётся, – ответил я. – Но мне надо заштопать Грань вокруг завода. Иначе ещё где твари прорвутся. Пожрать бы…

– Да знаю я, что тебе надо… – хмыкнула АнМихална. – Гриш, ты как отлежишься, сбегай до оцепления. Скажи, что была попытка прорыва, но Гниль сама закрылась. И что нам бы поесть соорудить.

Григорий ушёл минут через десять, а мы с АнМихалной нашли замечательную подсобку. То ли Гришка догадался, то ли еду сооружали долго, но не было его полчаса. Нам как раз хватило. Ну, так. По-походному. Ради дела.

Перекусывали прямо на улице. Горячий чай и бутерброды с холодным мясом показались мне роскошным пиром.

– Ты понял, что было неправильного? – поинтересовалась Аннушка, совершенно не изящно умяв свой бутерброд. Голод-то даже благородным не тётка.

– Да. Подклад там был.

– Что это?

Я почесал подбородок, подбирая слова.

– Знахарки раньше не только лечили, но и проклясть могли, – вклинился Григорий. – Чёрными таких звали. Так вот, чтобы болезнь навести, они магию привязывали к какому-нибудь предмету. И подкладывали жертве во двор или в дом. Корове под ясли с кормом, например. Или под печь.

– Правильно излагаешь, – кивнул я. – Такие магию смерти пользовали. Раньше не было деления на жизнь и смерть. Мужчины владели разрушительной силой. Женщины, ведуньи или знахарки, объединённой. У баб роль особая – они душу в мир приводят. Ну и отпускают. Тоже на грани своеобразной службу несут. Сейчас и не знаю, есть ли такие.

– В деревнях кое-где остались, – кивнул Гришка. – Но о себе не трубят. Врачуют по-тихому. Души отпускают, если помочь нельзя.

– Так вот подклад делался на магии смерти. Она же живое вытягивает. А здесь какой-то умелец в накопитель, скорее всего, минерал, магию жизни загнал. И разложил у слабых мест. Грань-то не заштопанная. Магия жизни рядом как кусок мяса под носом у гролка. Дразнит. Грань и вышла из равновесия. А твари, видать, чуяли источник. Ну и рванули. И Гниль поползла. Один минерал покрепче оказался. Остальные Гниль выпила, а этот не смогла. Вот гролки и пировали.

– То есть, – Аннушка аж хлеб с мясом отложила, – тот, кто это сделал, понимал, что твари на его артефакт попрут?..

– Хуже, Аня. Намного хуже. Тот, кто это сделал, понимал, где артефакты надо расположить. А это значит, что он знает, как устроена Грань.

АнМихална панически взглянула на меня, и я кивнул, подтверждая догадку.

У моих врагов имелся маг смерти. А на территориях моих отсутствовала какая-либо серьёзная защита. И теперь я был твёрдо намерен её организовать.

И начать стоило с охраны.

Глава 21. Поединок шофёров.

Начать стоило с охраны. Да откуда же её взять?.. С людьми военного толка, как я понимал, у Охотниковых было не слишком хорошо. По крайней мере, в Июневке я видел только изобретателей. Вот занесла же нелёгкая… Почему нельзя было воплотиться в каком-нибудь сынке армейского министра? А, ну да, у министра дочка. И дочка эта ничем мне помочь не могла. Даже по блату. Даже за красивые… глаза.

– Матюх, у меня нет взвода, чтобы гонять туда-сюда на охрану частных владений, – горько покачала головой Аннушка. – Да и на каком основании? Если бы у твоих имений был государственный статус…

– Не надо нам такого счастья!

– Вот и я о том же. Была бы у меня личная гвардия… Да и то, основание требуется.

– А что, замуж не пошла бы? – хитро поинтересовался я.

Показалось, или у Аннушки в глазах мелькнуло удовлетворение?

– Ох и скор ты, Матвей Палыч. Я ещё не нарожала выводок внебрачных детишек и не завела тучи любовников, чтобы от безысходности за опального графа идти.

– Начинай прямо завтра. Времени у тебя немного.

– А потом что?

– А потом я опальным быть перестану. Вот увидишь.

– Тогда сама позову, – Аннушка воровато огляделась, убедившись, что лишние глаза на тёмной улице отсутствуют, и попыталась мельком поцеловать меня в щеку.

Я увернулся:

– Я замуж не пойду, имей в виду.

И удалился под сдавленный хохот. Может, и неплохо, что она не так искристо смеётся, как Неждана.

Неждана… за ворохом происшествий я совсем забыл об обстоятельствах моего появления в этом мире. Сейчас те события казались смутными, ненастоящими. Может, и вправду, привиделось?.. И странный сон с Нежданой, и её голос после двух почти смертей? И вообще вся моя жизнь, Артель, Никита, бунт…

Что-то же она мне втирала, про жизни. Семь, кажется? Но две жизни уже было, и в зачёт не пошло. Или не было?..

– Матвей Палыч, о чём задумались? – с затаённым задором спросил Гришка.

После приключений в Гнили он перестал выдерживать холодную дистанцию «в каком-то роде коллеги». И я понял, что Григорий куда моложе, чем показался мне на первый взгляд. Лет двадцать с копейками, не больше. Щетину, видать, специально отпускает, чтобы возраста и важности прибавить.

– Устал, Гриш. Совсем. Да и время к полуночи. Пора по койкам.

С койками получилось примерно так же, как с завтраком вчера. Не дали. В гостиную вошёл Тихон, одетый в шофёрскую форму.

– А ты чего так поздно-то? – забыл я про него совсем. С утра умчался на завод, не успев повидаться с шофёром.

– Так не отпускали же, Ваше Сият… Матвей Павлович. Дожидаюсь распоряжений.

– Доложись тогда и спать, вот моё распоряжение, – обречённо вздохнув, я устроился в кресле. Ольгуня неслышно возникла в дверях с подносом, сервированным поздним ужином. В доме была столовая, но, похоже, перекусывать на скорую руку за крохотным столиком в гостиной скоро войдёт у меня в привычку.

– Прибыл утром, как и приказывали.

– Семья нормально обустроилась?

– Да, благодарствую. Антип Макарыч избу выделил пустующую. Там, конечно, подновить бы, но велел не переживать, мужики помогут, пока я на службе. Жена на седьмом небе от счастья. Да и детям всё привольнее, чем в городе.

– Девки все? Дочери?

– Дочка и двое пацанов. Подрастут маленько, будем думать, какому ремеслу обучать.

– Поспособствуем. Что с мобилями? Спасибо, – Ольгуня тепло улыбнулась, поклонилась и ушла, неслышно притворив двери.

– Пригнал один. Пока во дворе стоит. Не сказать, чтобы высшей пробы транспорт, но неплох. И, главное, в полном порядке. Батюшки вашего, Антип Макарыч сказал. Пользуясь вашим отсутствием, прошёлся по гаражам, нашёл место. Завтра нужно документы оформить и оплату внести.

– Григорию поручу с утра. Молодец, Тихон. Иди, отдыхай.

Доедая ужин, я пытался спланировать хотя бы ближайшие свои действия. Итак, мобиль у меня есть. Руки хоть частично развязаны. Грань на заводе я вчера подлатал, насколько смог, на остатке резерва. Чуть позже, когда раскачаюсь, улучу момент и добью. Нужно узнать у Антипа, какие ещё производства есть у Охотниковых, и где они расположены. Укрепить и их. Нужно сделать ходку в Гниль за сырьём. Нужно добиться аудиенции у Колесникова. Встретиться с Прытниковой, и, желательно, не в постели. Ну, хоть первый раз. Нужно понять, зачем Маржинову моточный завод…

Я страдальчески вздохнул. Проще месяц в Гнили шляться, чем вот это вот всё. Кстати, про Гниль. Неплохо бы ещё про того урода в обмотках и доспехе узнать. С окулярами который.

Зевок едва не вывихнул мне челюсть. Спать. Мир будем завтра вокруг причинного места вертеть.

Утром, едва Гришка унёсся организовывать мне гараж, Василий подал корреспонденцию. Немного, аж целых четыре письма.

Маржинов в достаточно агрессивной форме требовал поставить партию моток не позднее, чем через три дня. В противном случае, обещал крупные неприятности.

С завода мне прислали отчёт, что партия готова на две трети, а для остатка не хватает материала. И, в случае немедленной поставки, они отгрузят мотки в течение пяти дней. Я почесал подбородок. Идти на конфликт с Маржиновым мне до саднящих костяшек хотелось, но следовало и политику учесть. Зато определился приоритет: в Июневку и в Гниль.

Одно из оставшихся писем представляло собой счета за дом, а последнее – достаточно любезное приглашение от Ирины Прытниковой присоединиться к ней за деловым обедом во вторник, в двенадцать. Дня. Сегодня была среда. Выходит, в понедельник я должен отгрузить партию Маржинову, а во вторник отобедать с Прытниковой. Времени в обрез.

Велев Тихону подготовить мобиль, я написал холодное письмо Маржинову, обозначив, что партия моток будет в понедельник. И Ирине тоже написал, уже любезное, с обещанием непременно быть.

Отчитался по скорофону перед Аннушкой о планах и, наконец, с Гришкой и Тихоном отправился глотать дорожную пыль, оставив Василия заниматься счетами и домом. Неплохо бы завести управляющего, который будет вести все моё имущество. У родителей такой был. Пошёл за ними на плаху.

Неприятности начались уже через двадцать километров, когда мы миновали заставу крепости. Едва ворота отдалились, как за нами, выскочив из клубов дорожной пыли, пристроился чёрный мобиль. Тихон поглядывал в зеркала и хмурился.

– Что такое?

– Да ведут нас, ВашБродь. Не прижимают, но и не отстают сильно. Не нравится мне это.

– Маги есть?

– Не знаю, ВашБродь.

– Есть, – напряжённо ответил Григорий, повернувшийся с переднего сидения назад всем телом. Обзор сзади был не очень хорош. Но заметить, что мобиль выдерживал дистанцию метров в пятьдесят, труда не составляло.

– Едем к Июневке, – решил я. – Посмотрим, что предпримут. Делаем вид, что не заметили преследования.

Тихон кивнул молча. Я не обиделся на отсутствие расшаркиваний. Мне было важнее, чтоб он моё бесценное аристократическое тело довёз в целости, а не расшаркивался в признании благородства.

Через десяток километров дорога вильнула влево, взобравшись на пригорок. Внизу неспешно текла местная речушка, ныряя под дорожное полотно. А за ней клубилась Гниль… Белёсые языки тумана ползли по лугу, неспешно пожирая новые, полные жизни земли.

– Ведьмины титьки! – выругался я, углядев, что впереди Гниль облизывает жадно левую обочину. – Осторожнее, Тихон! Не прижимайся влево!

Преследовавший нас мобиль ускорился, поджимая нам хвост. Тихон развернул плечи и на секунду отвлекся, бросив оценивающий взгляд на Гниль. Со второстепенного съезда выскочил ещё один мобиль и врезался нам в бок!

Тряхнуло. Тихон, матерясь сквозь зубы, щёлкнул рычагами и выжал педаль. Мы рванулись вперёд. Задок занесло. Преследователи притормозили с заносом, но удержались. Наш мобиль вновь занесло задними колёсами, теперь в другую сторону. Протаранившие развернулись, едва вписавшись в поворот, и нырнули следом. Мобиль, преследовавший нас от заставы, дышал им в хвост.

Едва мы сползли с пригорка, дорога расширилась, и ближайший преследователь пошёл на выравнивание.

– Держитесь! – Тихон пригнулся, напружинился, вцепившись в руль.

Мобиль, послушный его уверенной руке, дёрнулся правее, занимая центр дорожного полотна. Преследователи поотстали. Впереди язык тумана выбрался уже на дорогу, и Тихон вильнул вправо, избегая контакта. Дорога, как назло, тоже вильнула. Нас занесло, шины возмущенно завизжали. Тихон выкрутил руль, бросая машину влево, чтобы удержаться на дороге. Преследователи будто только этого и ждали. Набрали скорость, не дожидаясь, пока мы выровняемся. Теперь нос их мобиля шёл наравне с задней дверцей, поэтому сместиться в центр уже не вышло бы.

– Тяжелее они, – зло процедил Тихон. – И устойчивее. Оси шире. Не бортануть.

Он выжимал всю возможную скорость на петляющей дороге, но оторваться не получалось. Мобиль преследователей постепенно выравнивался с нами, выдавливая с дороги.

Легкое касание бортов. Заскрипел металл. Руки Тихона сжались на руле до побелевших костяшек.

– В Гниль сваливают, – пробормотал бледный Гришка.

– Главное, чтобы не угробили. А там сдюжим, – я дёрнулся снять кольцо, но Григорий, перегнувшись, быстро накрыл мои ладони своей.

– Нельзя! Нельзя вам светиться, Матвей Палыч! Второй мобиль держится на расстоянии, может в любую минуту уйти. А свидетели…

Ох, ведьмина плешь, да он прав! Если я сейчас раскроюсь…

– Я сам попробую.

Я уставился на Григория. Магии с кольцом на пальце я бы не почувствовал, но даже внешне «в каком-то роде коллега» не выглядел изготовившимся к атаке магом. Заблокированный дар молчал.

Удар. Скрежет металла. Мобиль дёрнулся. Гришка впечатался головой в боковое стекло и, кажется, вырубился.

Тихон бился в поединке шофёров, пытаясь не дать сбросить мобиль с дороги.

Удар. Колёса зацепили траву на обочине. Нас потащило влево. Тихон молниеносно перебрал пару рычагов и дёрнул руль. Выровнялись. Вернулись на полотно.

Преследователи тем временем отклонились вправо, набирая инерцию.

Удар.

Нос развернуло. Колёса «поплыли» по уже осклизлой от тумана почве, теряя сцепление.

Удар.

И мы полетели боком в овражек. Невысокий, но нам хватило.

Мир перевернулся перед глазами. Я приложился головой и плечом. Но, загодя вцепившись в доступные опоры, сумел избежать серьезного удара. Мобиль завалился на бок и плавно заскользил по илистому берегу к мутной воде.

Тихон впереди уткнулся в руль. Судя по потёкам крови на лице, ему досталось сильнее. Гришка завалился на него, безжизненно свесив голову.

Дно оказалось с уклоном. Мобиль набирал скорость. Нос уже погрузился, сквозь дверцу Тихона начала просачиваться вода.

Я всмотрелся в заднее стекло. Мобили преследователей замерли на дороге. Люди вышли, неясными силуэтами виднеясь возле транспорта. Ведьмины подштанники, да что же делать-то!.. Не использую магию – мы утонем!

Я вновь взялся за кольцо, но меня остановил сип Григория:

– Не надо… я сам… сам…

Мобиль ухнул в подводную яму и начал быстро погружаться. Видимость была нулевая: тяжелая махина взболтала ил. Я уже хотел отмахнуться от бессознательного бреда Гришки и воспользоваться магией, когда вокруг мобиля с глухим хлопком надулся пузырь. Изнутри салона он просматривался отлично: воду в радиусе метра от нас словно высосало. Но с внешней стороны магия вряд ли стала бы заметна.

– Сколько удержишь?

– Сколько… надо… не… высовывайтесь…

Положившись на умение Григория, я перегнулся через сидение и потормошил Тихона. Тот слабо застонал, приподнялся и потряс головой. Оценив ситуацию, дернулся к бесполезным рычагам.

– Отставить, – уныло скомандовал я. – Похоже, разбазаривать папенькино наследство я начал с утопления мобиля.

Тихон вновь обозрел окружение и вздохнул.

– Да уж, ВашБродь. Боюсь, мы никак не выплывем.

– Это мобиль не выплывет. А у нас, благодаря Григорию, есть шанс. Ты как? Идти можешь?

Тихон идти мог, а вот Григорию повезло куда меньше. Головой он, похоже, приложился неслабо. Остаток сил уходил на поддержку заклятия. Воздушный пузырь, это ж надо. Не каждый умелый маг освоит. Во всяком случае, раньше было именно так. Но и самих стихийников раньше было – кот наплакал. Мы их считали чем-то вроде загибающейся побочной ветви эволюции. Для Гнили-то стихийники были почти бесполезны.

Теперь мне думалось, что недооценила Артель перспективы редкого дара. Собственно, как и магию жизни.

– Так, друзья мои. Неизвестно, насколько хватит Григорию сил пузырь удержать. Надо выбираться из мобиля. И из воды тоже. Но прямиком на берег нельзя. Когда мы только начинали погружаться, стервецы стояли повдоль дороги и наблюдали наш печальный заплыв.

Мобиль, тем временем, соскальзывал по наклонному дну всё дальше. Теперь он погрузился полностью, и зрительно оценить ситуацию уже не выходило.

– Немного назад принять, там овражек высоко вздымался, нас прикроет, – предложил Тихон.

– Добро. Давай выбираться. И Григория, боюсь, волочь придётся.

Втроём, почти в обнимку из-за того, что Гришку пришлось подхватить под руки, мы побрели по дну. От воды пузырь нас защищал. И воздуха в нём ещё прилично оставалось. Но сапоги погружались в ил выше щиколотки, и брели мы с трудом. Ну чисто трое водяных после широкого загула с русалками.

Назад пришлось «принять» с полкилометра, когда над водой замаячил овражек, перекрывший тусклый зеленоватый свет солнца. Мы осторожно выбрались из воды и обессиленно рухнули на берег.

– Надо глянуть, стоят еще стервецы или нет, – резонно заметил Тихон.

Я устало кивнул, оставил бледного и осунувшегося Гришку на попечение шофёра, и полез наверх по осыпавшемуся склону.

Дорога оказалась чиста. Хоть что-то приятное в жизни произошло.

Съехав обратно на заднице, я обрадовал спутников. И мы медленно, с трудом выдергивая ноги из загустевшего к берегу ила, побрели обходить овражек. Лезть наверх с Гришкой на руках – затея глупая и бессмысленная.

Плелись мы несколько минут. Моя голова загудела, запоздалой болью отозвавшись на потрясение. Тихон и вовсе шатался, как пьяный. Но Григория со своей стороны держал крепко.

Вопросов «какая сволочь стреляла» у меня не возникало. Да, разумеется, подозревать можно было и Прытникову, и Колесова, но я был уверен, что с дороги нас сбросили люди Маржинова. Посчитаться решил, гнилева тварь. Ну ничего… я тебе ещё устрою весёлую жизнь, боров жирный!

Плестись приходилось по щиколотку в вязком молочном тумане, выбора не было. Гришка попытался вновь задействовать магию, но кроме невнятного пшика результата не наблюдалось. Ну, хоть туман новорожденный. Вреда не причинит…

Выбравшись на дорогу, мы перешли на другую сторону, куда алчные лапы Гнили ещё не добрались. И рухнули без сил в сочную зелёную траву.

– Как теперь до Июневки-то добраться, ВашБродь? – устало посетовал Тихон. – Аккурат мы на середине пути.

– Пёхом, Тихон, как же ещё. На середине – это хорошо. Значит, нам что в одну сторону, что в другую. Передохнём малость, и потопаем. Глядишь, к вечеру и будем. Главное, чтобы Гниль больше вплотную не подбиралась.

Тихон закряхтел недовольно, но спорить не стал. Гришка постепенно приходил в себя. К лицу возвращался обычный цвет, прогоняя нездоровую бледность.

– Я б магией подсобил, Матвей Палыч, но для этого вам меня напугать придётся. Из себя вывести. Побейте меня, что ли? – предложил Григорий.

– Лежачего не бьют. Лежачего добивают, – отвлеченно парировал я. Анна Михайловна должна была сигнал от следячки почуять. Может, сообразит помощь выслать? На грани слышимости раздавался странный гул, постепенно нараставший. Вот и Тихон замер, прислушиваясь.

– Моторы! – уверенно определил шофёр. – Два или три точно. Сюда едут.

– Может, в попутчики напросимся?

Я поднялся с ароматной травы и направился к дороге. Но когда три чернобоких лакированных мобиля остановились напротив, распахнув дверцы и рассыпав наружу личный состав в количестве десяти человек, замер на месте. На людей Анны Михайловны прибывшие не слишком-то походили.

Похоже, наши проблемы только во вкус входить начали.

– Именем Его Императорского Величества, всем оставаться на местах! Оружие предъявляем, господа. С магией не балуемся. Предупредительного не будет!

Глава 22. Арест.

– Предупредительного не будет!

Бойцы в сизых мундирах окружили нас. Вибраций магии я не чувствовал, но видел искры, окутавшие ладони шестерых солдат. У троих в руках было огнестрельное оружие. Последний стоял, заложив руки за спину. Именно он и говорил. И, невзирая на непринуждённую позу, его я определил, как самого опасного.

Я неторопливо шагнул вперёд, подняв руки с раскрытыми ладонями. Два бойца вскинулись с уже подвешенными наготове магическими сетями.

– Добрый день! Я – граф Охотников, Матвей Павлович. Направлялся с шофёром и слугой в родовое имение, когда мобиль потерял управление…

– С дороги нас скинули, господа патрульные, – буркнул сзади Тихон, не поднимаясь. Я удивился его дерзости. – От заставы как мобиль за нами пристроился, так и начал нас здесь в Гниль выжимать.

– Ваш мобиль где? – сухо спросил один из прибывших. Судя по нашивкам, офицер.

– Дык… – открыл рот Тихон, но я остановил его взмахом ладони. Внутри начала закипать ярость.

– С кем имею честь, господа? Заметьте, я вам представился первым. И я всяко выше вас по титулу.

– Синицын Александр Егорович, капитан Летучего отряда Его Императорского Величества, Московский уезд. Ваше Сиятельство, вам придётся пройти с нами для выяснения обстоятельств.

– Буду признателен, учитывая, что остался без транспорта. Мобиль наш в реке. Вы же в Москву нас отвезёте?

– Маги среди вас есть? – вновь поинтересовался Синицын, игнорируя мой вопрос.

– Есть. Григорий, мой слуга. Стихийник. Но у него дар запечатан после попытки обучения. Неконтролируемая сила. Прорывается спонтанно.

– А вы?

– Увы. Нулевой потенциал, – я пожал плечами, машинально проверив пальцем наличие кольца.

– Родовая магия какая?

Я впал в ступор. Магия смерти, какая же ещё. Но что-то мне подсказывает, что трубить об этом не стоило.

– ВашБродь, Александр Егорович, да что ж вы барина моего маринуете на улице? – вдруг возмутился Тихон, выпрямившись в полный рост. – Мы только из реки выбрались, грязные, как ведьмины портки, усталые. Доставьте в Управление, а там уже и разговоры вести станем.

Синицын прищурился и вдруг расплылся в радостной улыбке.

– Простите, Тихон Петрович, не признал. Да что ж вы ко мне с благородием? Я ваших уроков не забыл ещё. Пожалуйте в мобиль, господа. Мысль верная, продолжим разговор в штабе.

Мы уместились в одном мобиле. Сажать в зарешёченное отделение нас не стали, взяли пассажирами. Я удивился беспечности, но настаивать, конечно, не стал. Я и Гришка сели сзади, а Тихон – рядом с водителем. Капитан Синицын пригласил моего шофёра пройти в его мобиль, но я знаком велел остаться со мной. Знакомство бывшего и нынешнего членов Летучего Отряда меня совсем не успокаивало. Наоборот.

– Шофёр их под защитой, – тихо шепнул мне Григорий. – Вреда ему не причинить.

– Да разве ж мы собираемся? – удивлённо вытаращил глаза я.

– Ваше сиятельство, будьте любезны, воздержитесь от разговоров, – строго произнёс водитель. – Доставим в Управление, там с Александром Егоровичем и побеседуете.

Пока ехали в Москву, я исподволь разглядывал сидевшего за рулём патрульного. Форма у них была нетипичного цвета. Сизого, с серыми вкраплениями. И погоны такие же, серебристые. Да и сам покрой… Мундир узкий, короткий, но движений не стеснявший. Брюки прямые. Высокие сапоги… Хотя… Летучие Отряды, вроде, с Гнилью разбирались. Значит, цвет обусловлен маскировкой: в плотном тумане солдат и видно не будет.

Мне вновь выпало счастье лицезреть парадную Москву: Управление располагалось у самого Кремля, подле Воскресенских ворот. Правда, изучить архитектуру не удалось: город мы пролетели стрелой, из мобиля в здание нас перепроводили быстро, под конвоем. Всё, что я заметил – ослепительный белый камень стен, озарённых солнцем. И высоченные деревянные двери. Под гигантов делали, не иначе.

Внутри царила тесная, шумная суета. Весь первый этаж был отведен под приёмную с близко стоящими деревянными столами. Голоса служащих и посетителей сливались в ровный гул, не позволяя различить отдельных фраз.

Кое-кто окидывал нашу процессию равнодушным взглядом, но большинство и не думало отрываться от дел. Видно, люди благородных кровей здесь не такие уж и редкие гости.

Я зацепился взглядом за узоры на стенах. Обереги. Вот так дела, чтоб меня паршивая ведьма облобызала… Ни разу не наткнувшись на зачарованные пуговицы, я уже подумал, что умение из предметов обереги делать ушло. Заклятие Пелагеи, успевшей перед смертью зачаровать пуговицу для Матвейки, меня обрадовало. А вот обереги на стенах Управления насторожили. В моё время такие делали маги смерти. Если теперь их извели, а владение такой силой карается казнью, то кто же обереги делал? Или просто мозаика, не имеющая никакого значения? Жаль, кольца не снимешь. Мне всё больше раздражало вынужденное положение слепого котёнка.

Я нервничал, но виду старался не подавать, расправив плечи и нацепив на лицо маску равнодушия. Учитывая недавнюю историю рода Охотниковых, ещё неизвестно, какая угроза для меня была опаснее: бандиты или государевы люди.

На втором этаже обстановка отличалась не в лучшую сторону. Прямо за лестничной клеткой проход перегораживала плотная кованая решетка. Крепления уходили глубоко в стену. Кольцо мешало прощупать, но я ни разу не сомневался, что железо там непростое, заговорённое. И обычных посетителей, видать, сюда не пускали. О том, что находилось на третьем этаже, мне оставалось только гадать...

С той стороны мигом подлетел служивый и, завозившись с ключами, распахнул дверь. Синицын первым прошёл внутрь и кивнул конвойным. Григория и Тихона увели за разные двери. Мы же продолжили маршрут в сопровождении ещё одного Летучего. Я насчитал семь кабинетов. Что же за беседы проводились тут, за зачарованной решёткой? И, если я полагался опасным преступником, почему в сопровождении лишь два человека?

Матвею Павловичу едва восемнадцать минуло. По легенде, магией он не избалован. Значит, буду вертеть головой, осматриваться и удивляться. Юности свойственен беззаботный взгляд на жизнь.

Синицын дошёл до конца коридора и, открыв кабинет, жестом предложил войти:

– Располагайтесь, Ваше Сиятельство.

Я беззастенчиво глянул за его плечо, на ещё одну решётку, закрывающую коридор, и капитан поторопил меня взмахом руки.

Что ж, обстановочка в кабинете была победнее, чем у АнМихалны. Кстати, об Аннушке…

– Александр Егорович, – еле вспомнив имя капитана, произнёс я нетерпеливо, – насколько затянется наш визит? Меня ждут в имении. В такое неспокойное время волнения людям ни к чему.

– Всецело зависит от ваших ответов, Ваше Сиятельство. Если миром разойдёмся, не дольше часа. Заволноваться не успеют, из дома сообщите о задержке. А ежели у нас к вам вопросы останутся… то сами сообщим.

Ответ меня не порадовал, но выбора не оставалось. Я неохотно опустился в кресло у добротного рабочего стола.

– Воды, Ваше Сиятельство?

– Спасибо, в речке напился. Переходите к делу, Александр Егорович.

Капитан присел за стол напротив, снял фуражку и я, наконец, рассмотрел его. Светловолосый, как и я, с маленькими, прищуренными зелёными глазами и жиденькими усами над тонкой верхней губой. Но, невзирая на мелкие черты, лицо к себе располагало. Возможно, по служебной необходимости – с симпатизирующим тебе подозреваемым общаться всяко легче.

– Повторите ещё раз, будьте любезны, кто вы и с какой целью оказались на излучине реки.

– Охотников Матвей Павлович, граф Охотников, недавно вступил в наследство за безвременно почившими родителями. Проживаю в имении Июневка, что на юго-западе от Москвы. Имею дом в Москве, приехал уладить дела с документами и навести справки об отцовских производственных связях. Сегодня утром направился в Июневку, но на середине пути был атакован неизвестным мне мобилем чёрного цвета. Нас выжали с дороги и скинули в реку, где Гниль подступила близко. Подозреваю, что меня пытались убить.

– Вы опознали людей, находившихся в атаковавшем мобиле?

– Нет. Иначе уже беседовал бы с их хозяевами.

– Имеете ли вы подозрения насчет причины нападения?

– Никаких, абсолютно. Я в Москве несколько дней. И ровно столько же в праве владения. Не могу представить, кому я сдался.

Синицын покачал головой.

– Кто-то из нападавших или ваших спутников применял магию?

– Нет. Хотя… – я нахмурился. Синицын наблюдал за мной с тем же равнодушным выражением. То ли не интересовался ответом, то ли и так всё знал, а опрашивал для проформы.

– Да?

– У Григория, кажется, спонтанно случился выброс стихийной магии. Но я плохо помню события. Сильно приложился головой, когда мобиль перевернулся. Не помню даже, как мы выбрались.

– А другую магию?

Я беспомощно пожал плечами.

– Вроде, не было ничего. Но за нападавших поручиться не могу. Я магию не чувствую, только зрением могу различить. Если глазом не видно, то и не пойму.

– Какова ваша родовая магия?

Я развел руками.

– Не знаю, Александр Егорович. Я обделен магическим даром с рождения. Родители мне ничего толком и не рассказывали. Наверное, магия жизни. Стихийная более эффектна на вид.

– Имеются ли при вас родовые магические артефакты?

Родовым колечко АнМихалны назвать ну никак было нельзя, поэтому я честно ответил:

– Нет.

– Известно ли вам, за что были казнены граф и графиня Охотниковы?

Я скрипнул зубами, сжав челюсти.

– Известно. По обвинению в измене и использовании магии смерти. Но, прошу покорно меня простить, я не верю в подлинность обвинений.

– Вот как… – Синицын побарабанил пальцами по столу и испытующе взглянул на меня. – Нам был передан сигнал, что у реки за мостом ведется сражение с применением магии смерти. Направившись в указанное место, мы обнаружили вас. Есть ли у Вашего Сиятельства какие-то соображения на сей счет?

Вот, значит, как. А прав был Гришка. Если бы я снял кольцо и применил магию, следы бы остались. А так – крыть Летучим нечем. Чист я.

Магию смерти нападавшие не применяли. Они вообще не пользовались магией, грубой силой действовали. А я ещё удивлялся, почему не притопили нас в мобиле-то… Значит, своими руками не собирались. Подставить хотели. Чтобы, значит, щенка Охотниковского вслед за маменькой и папенькой… Но как Григорий догадался? Простая осторожность?

Или он знал?

Если выберусь… Когда выберусь, тряхну парня как следует.

– Никаких, Александр Егорович. Среди моих людей магов смерти нет. Если нападавшие и применяли запрещенные заклинания, то вы должны были следы найти, не так ли?

– А говорили, что не осведомлены, – заметил будто между прочим Синицын.

– Да кто же этого не знает? – искренне удивился я. – Я, может, и нулевой потенциал, но грамоте обучен и газеты почитываю.

– Хорошо, Ваше Сиятельство. Вопросы у меня закончились, но, в связи с отягощенным личным делом, мне придется просить вас пройти магическую проверку. Ваших людей, разумеется, тоже проверят.