Текст книги "Нулевой потенциал (СИ)"

Автор книги: Макар Ярин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Глава 17. На охоте и поползать не зазорно.

Да какие же овечьи они, глазки? Жёлтые, лисьи, хитрющие, ласковые.

Анна Михайловна вышла из мобиля сама, без помощи, и устремилась ко мне с искренней улыбкой. Я не отказал себе в удовольствии к ручке приложиться. Вдохнул Аннушкин запах и подумал, что приложился мало. Надо бы целиком. И к грудкам, затянутым в узкий длинный сюртук, и к крепким ножкам в облегающих брюках.

Прогулялись по имению, осмотрели мои владения. Григорий порывался сопроводить, но АнМихална его таким взглядом ожгла, что соглядатая как ветром сдуло. Но о делах старались прямо не говорить. Мало ли, какие уши развесистые у Охотниковых под боком выросли.

Я никак не мог решить, хочу ли доверить Аннушке тайну ангара. Вроде, своя, столько в Гнили вместе пережили. Но слова Антипа заставляли сомневаться. Дурак я буду, коли юбке доверюсь, а она меня за известное место в застенки и приведёт.

Задерживаться в Июневке мы не стали, и тайна ангара сама собой осталась нераскрытой. Спуститься туда посреди дня, да ещё и с гостьей, было невозможно.

Плотно отобедав под одобрительным взглядом Прасковьи, мы погрузились в мобиль и двинулись к столице. Водитель у Аннушки был свой. Гришка уселся рядом с ним, а в наше распоряжение всецело перешло заднее сидение. От переднего нас отделяла тонкая стеклянная перегородка с открывающимся окошком, так что и пошептаться всласть можно было. Жаль, что не пообниматься.

– Рассказывай, Матвей! – потребовала Анна, едва ограда поместья скрылась в клубах летней пыли.

– Началось как-то не очень, – честно ответил я. – Прислуга приняла радостно, но поначалу сомневалась во мне. Гришке вон варенья перепало вкусного. Он потом до рассвета из отхожего места не вылезал.

АнМихална хмыкнула.

– А тебя спаивали, значит. Ну, хоть задницей не мучился.

– Аннушка, что за слог!

– Прошу простить покорно. Судя по твоему вступлению, будет «потом».

– Будет. Потом Антип, управляющий мой, оттаял, поверил.

– Почему?

И рукой по сидению скользнула невзначай. Задев пальцами моё бедро. Сидеть стало неудобно. Ох, Аннушка, ох и огонь-баба. Тоже соскучилась. Предвкушение заворочалось в теле. Не во всём. Частично.

– Так я наглядно показал, что свой, родной. Очень наглядно.

АнМихална прервала шалости и остро глянула на меня. Я кивнул.

– А колечко?

– Снял специально. Меня с ним первый раз и заловили. Прибор у них там хитрый имеется. Вроде арки. Я прошёл, меня и пришибло. А наутро сказали, дескать, надрался как забулдыга портовый.

Аннушка замолчала надолго. Даже руку убрала.

– Да, я как-то не учла этого момента, – нехотя призналась она. – Защита от сканирования у тебя стоит, с этим нет проблем. А кольцо можно снять, можно потерять… Арка, наверное, на следячку среагировала?

– На неё, да. В общем, думать надо. Как мне мой нулевой потенциал прикрыть.

В дороге до дома мы успели обсудить и все остальные дела. Я кратко изложил Аннушке суть деятельности Охотниковых, не затронув ангара. Она хмурилась, чувствуя, что недоговариваю, но с расспросами не лезла.

Километрах в двадцати от Москвы мы замедлились перед заставой. Натуральная крепость, невысокая, правда. Хмурая серая стеная. А вот застава так себе. Два широких опорных столба и массивные ворота, сейчас гостеприимно открытые. Нас не задерживали: солдаты в незнакомой мне форме явно не от людей ожидали угрозы.

Перед самой Москвой мы свернули и въехали в поселение. Небольшое, с добротными домиками, аккуратными улочками, ровными заборами. Мобиль, замедляясь, заехал в распахнутые ворота имения и, описав полукруг, притормозил у парадных ступеней. Дом был простым, без роскоши и изысков, но в нём чувствовалась ухоженность, в отличие от моего жилища.

Анна Михайловна велела Григорию отдохнуть с дороги и пригласила меня в кабинет. Для доклада. И я ещё раз оценил удобство совмещения кабинета и спальни. Напитки и перекус был оставлен заранее, и целых два часа нас не беспокоили. И тут уж Аннушка в красках продемонстрировала мне, как сильно она соскучилась.

Договорились, что в Москве я проведу неделю. Как раз хватит, чтобы посетить банк, нанести пару визитов, на глазах примелькаться. А в имении дела ждут. Нельзя позволять производству простаивать, надо о сырье позаботиться.

– Я тебе заказала пару костюмов на выход, загодя, – сообщила мне за ужином Аннушка, томная и разомлевшая от горячих приветствий.

– Благодарю. Не подумал даже. Мне еще на дом свой московский взглянуть надо. Прислугу, наверное, нанять.

– Выяснила уже всё. Двое там осталось. Лакей и горничная, престарелая пара. Их трогать не стали. Дом перетрясли, конечно, при обыске, но разрушений нет. Там и искать особо негде.

– Золото моё, – похвалил я, лично подкладывая Аннушке добавку гуляша. Слуг мы отослали.

Стол у Анны Михайловны был куда богаче и разнообразнее моего. Но и достаток, судя по всему, превосходил.

– А не подозрительно ли, что ты меня так опекаешь?

– Так Фёдор Иванович же всё продумал. Придётся тебе, друг мой Матвей Палыч, побыть молодым любовником при взбалмошной наследнице.

– Хоть на содержание не взяла, и за то спасибо, – отшутился я.

– Раз Государь у тебя имущество не отобрал, ты сам кого угодно содержать сможешь. Так, я тебе советую завтра решить дела с наследованием. Потом в банк, раз уж с финансами вопрос в имении острый. Дальше следует напроситься к Илье Ильичу Маржинову на аудиенцию. С министерством финансов дела в первую очередь решать надо. Как раз и повод есть: заявишь, что в наследство вступил, уточнишь, какие обязательства у графа Охотникова перед министерством были. К князю Колесову на кривой кобыле не подъедешь, будем повод искать. А уж Иришка Прытникова сама тебя найдёт.

– Что, прямо охоту объявит на Охотникова?

– Нет, – улыбнулась Аннушка. – У нее с юности на меня зуб. Я ж помоложе лет на десять буду. И собой не так хороша, как её Сиятельство Ирина Владимировна. А от женихов всегда отбою не было. Так что она как видит кого у моей юбки, сразу перебить старается. Жди приглашения, Матвей. Но будь осторожен. Иришка – стихийник. Только с магией у неё совсем туго. Потенциал не нулевой, конечно, но слабый. Зато она в травах с детства разбирается отлично. И сварить много чего умеет. Может опоить.

Я подмигнул Аннушке. Не зря с собой увёз противоядие. На неделю хватит. А что благоухать буду сквозь благородный одеколон… Так пусть думают, что у Матвея медвежья болезнь от трепета и нервов.

Ночевать я, всё же, к себе поехал. Чтобы не уронить окончательно репутацию графини Потаповой.

Дом, и вправду, оказался небольшим, на шесть комнат. Одну из них занимала пожилая супружеская пара слуг. Горничная, сухая строгая старушенция с тонким ртом, совмещала свои обязанности с должностью кухарки. Её муж, сгорбленный, выцветший, но добродушный, делал мужскую работу по дому. Меня встретили с почтением, но без преувеличенной радости. Антип доложил о моём приезде по скорофону, поэтому спальню мне приготовили загодя.

Выходные костюмы доставили на следующий день. Я скептически рассматривал узкие брюки, тугой жилет и сюртук, но, примерив, остался доволен. Одежда прибавила необходимого лоска.

С делами наследования я разобрался быстро и без проволочек. Антип собрал мне папку документов, но они не потребовались: поверенный Охотниковых Матвейку узнал. В мою собственность перешёл небольшой, но приятный список владений. Знакомые уже Июневка и Кроховка, дом в Москве. Впечатляющим открытием стал завод, расположенный в Подмосковье. Производил он мо́тки. Видимо, туда Антип сырьё и поставлял. Судя по цифрам, доход от него был основным. Возможно, основным официальным. Про загадочную слюдянку я нигде не прочёл.

А самым неожиданным открытием стало имение Ярославское. Сердце забилось быстрее. Земля моя ко мне вернулась. Значит, можно на законных основаниях обыскать собственное поместье и найти артефакт! Я уже и надеяться боялся, что смогу до него добраться. А быстро прокачать магию до прежнего потенциала лёгким способом я умел только через свой артефакт.

Он был у каждого мага смерти. Накопителем становился трофей, вытащенный из Гнили своими руками. Как он превращался в артефакт, магам моего времени известно не было. Но каким-то образом находка резонировала с телом мага, принимала силу и отдавала при необходимости. Носить артефакт следовало при себе до полной зарядки. Продолжительность её, как и ёмкость накопителя, зависели от способностей самого мага. Считалось, что личный артефакт за всю жизнь один. Но вот ЛяльСтепанна как-то умудрилась зарядить несколько. Жаль, не спросишь. Придётся искать в документах. Если Охотниковы занимались разработками, записи точно должны были вести.

Ободрённый, я посетил банк, с удовлетворением оценил состояние счетов, и мысленно потёр руки, предвкушая, как я теперь с Гнилью развернусь. А после обеда, не такого обильного, как готовила Прасковья, но куда более сытного, отправился на аудиенцию к Маржинову Илье Ильичу. Запрос с утра послал Григорий, продолживший играть роль личного слуги, и ответ пришёл очень быстро.

Дом Маржиновых располагался в центре столицы, почти у стен Кремля. Я ехал в мобиле, нанятом на время пребывания в Москве, и не отлипал от округлых окон. Проспекты широкие, два мобиля разъезжались, не стесняя друг друга. Дома высокие, статные, с коваными балконами, широкими окнами. Крыши плоские, и на каждой сад разбит.

– С наступлением холодов укрывают магическими куполами, – коротко пояснил Григорий, вопреки всем правилам этикета, расположившийся со мной рядом. Матвей Павлович в свет до сих пор был не вхож, что давало нам свободу ошибаться. – Получается зимний сад. Там и огороды, и плодовые деревья. Растят круглый год. Провизии хватает с небольшим запасом, но каждый предпочитает свой пяток земли иметь. У горожан побогаче на таких зелёных крышах свои наделы крохотные. У знати так вообще… А кто победнее, тот за каждый грош убивается. С одеждой и обувью попроще, научились не только из натуральных материалов делать.

Слово «особняк» к дому Маржиновых плохо клеилось. Скорее, дворец. Я старался не слишком озираться, пока меня провожали через роскошный, отделанный мрамором вестибюль в кабинет хозяина. Григорий, само собой, остался ждать внизу.

В кабинете, пропитавшимся запахом табака и чернил, Илья Ильич восседал, как морской царь на горе сокровищ. Толстый боров, с залысиной и обвисшими брылями, неприязненно смотрел на меня из-под лохматых бровей.

– Доброго здравия, Ваше Сиятельство, – я сдержанно кивнул. – Матвей Павлович Охотников, вступил сегодня в права наследования за родителями.

– Здравствуйте-здравствуйте, юноша, – проскрипел боров и снисходительно махнул на кресло для посетителей. – Извините, что не выражаю сочувствия. Не в данных обстоятельствах. Хотя, батюшку вашего жаль, конечно. Коли не пошёл бы по скользкой дорожке…

Я вспыхнул и поджал губы. За краткий срок, проведённый в Июневке, Охотниковы стали мне небезразличны. А и об свой род, каким бы он не был, ноги вытирать я не позволю.

– Надеюсь, Матвей Павлович, вы не по стопам родителей идёте?

– Служба Его Императорскому Величеству для меня всегда была истинным счастьем, – холодно отрезал я. – Перейдём к делам, Илья Ильич. Я последние годы провёл в отдалённом имении, поэтому не всё могу знать. Насколько мне известно, налоги Охотниковы платили исправно. Поставляли мо́тки и слюдянку. Я бы хотел уточнить детали договорённостей.

– Да, в поставке сырья и материалов батюшка ваш всех опережал, – Маржинов гадко усмехнулся. – Если сумеете партии в том же объёме выдерживать, сработаемся. Только вот что, Матвей Павлович. У вашей семьи в Подмосковье завод по производству мо́тков. Дела там идут не слишком хорошо. К Гнили близко, стабильности такой, как в прочих ваших имениях, нет. В прошлом месяце твари набегали. Повредили здание, людей погубили. Производство и застопорилось. Я, откровенно говоря, ожидал, что Его Величество Константин Алексевич отдаст завод под более опытную руку… Всё же, государственного значения объект. Но Государь Император пока решил оставить за вами. А мне кажется, Матвей Павлович, вам такая морока ни к чему.

– Я разберусь с уроном в ближайшее время. Надеюсь, производство удастся восстановить в прежнем объёме.

– Да куда ж тебе, сынок, – сочувственно склонился над столом Маржинов, и брыли отвратительно затряслись. – У вас, Матвей Павлович, ни людей нет в нужном количестве, чтобы территорию отстоять, ни опыта. Я вот что подумал… В память о добром сотрудничестве с Павлом Александровичем, выкуплю я у вас завод. Хорошую цену дам, не отказывайтесь сразу.

– Я не стану продавать имущество рода, покуда сам не разберусь, – теперь жирдяй раздражал меня по-настоящему. Он решил наивного Матвейку обставить? Как бы не так. Подвинься, Илья Ильич. Я, может, своим имением раньше плохо заправлял, всё Никите на откуп отдавая, но деньги считать умел. И гордость имел родовую.

– Ну и не продавай, – хитро подмигнул мне Илья Ильич. – Отдай под управление. А я тебе процент хороший дам.

– Илья Ильич, завод не продаётся и не передаётся. Ничего из имущества Охотниковых я не уступлю. Во всяком случае, сейчас.

– Ну, смотрите, Матвей Павлович, – Маржинов откинулся на спинку стула, отчего брыли снова заколыхались. – Как бы не продешевить потом. А то, глядишь, может, и за вами что противозаконное найдётся.

Я поднялся с места, медленно склонился над столом, упираясь кулаками, и прошипел:

– Если я обнаружу, Илья Ильич, что за поклёпом на мой род ваш хвост мелькает, поверьте, никакие капиталы вас не уберегут.

– Мал ты ещё угрожать мне щенок, – яростно воскликнул Маржинов. – Пошёл вон. И смотри мне, чтобы все поставки в нужных объёмах были. Сам потом приползёшь ко мне.

– А на охоте и поползать иной раз не зазорно, – ядовито улыбнулся я и сухо поклонился. – Всего доброго. Ваше Сиятельство.

Едва сдерживая злость, я сбежал вниз по лестнице, вырвался на воздух и закрутил головой в поисках мобиля. Подскочил слуга, угодливо кланяясь, залепетал что-то про гараж и мой неожиданный уход. Я, отмахнувшись на ходу, пошёл в сторону хозяйственных построек, уже после сообразив, что меня просили обождать, пока мобиль подадут. Но, завернув за угол, я стал свидетелем драки. На дворе, между двух мобилей, среди которых моего не было, Гришка уворачивался от четверых молодцев. На его щеке кровил порез, сюртук порвался в нескольких местах. Сверкнула вспышка, запахло озоном. Один из противников расставил руки, и я догадался, что он держит щит. Второй рубанул воздух ладонью, и Гриша покачнулся, заваливаясь назад.

Я уже бежал со всех ног, прикидывая, могу ли снять кольцо, или только хуже сделаю, раскрывшись. Мужики подхватили бессознательного Григория за руки и ноги и потащили к распахнувшему дверь мобилю. Вроде того, на котором нас с Аннушкой от Гнили забирали. Я молчал, не желая терять эффект внезапности, но нападавшие услышали мой топот и ускорились. Я добежал как раз в тот момент, когда хлопнули дверцы мобиля, и он сорвался с места, выскочив за распахнутые ворота.

Ох, АнМихална, да как активировать твой сигнал?! Кольцо снять не могу, раскроют. Маржинов счастлив будет. Себя ранить тоже не могу. Значит, придётся в одиночку выручать «в каком-то роде коллегу». Заметив, в какую сторону удалялся мобиль, я оглянулся и обнаружил свой транспорт перед парадным входом. Рванув с места, поминая добрым словом пробежки с Гришкой, я пулей влетел на сидение рядом с нанятым водителем и заорал:

– Быстрее, гони давай! Туда, за тем мобилем!!

– Ваше Благородие, не поло…

Я вынул из-за голенища узкий кинжал, предоставленный АнМихалной вместе с выходным комплектом, и шофёр без единого возражения рванул мобиль с места. Развернулись мы красиво, с заносом. У меня уж дыхание перехватило. Выехали за ворота, едва не задев опорного столба, и понеслись следом за скрывшимся уже мобилем.

– Знаешь, куда едут?

– На западную окраину, похоже.

– Быстрее можешь?

– Не переживайте, ВашБродь, если они с проспекта свернут, мы их вмиг догоним. Такая махина на улочках не развернётся быстро. Сейчас проскочим три квартала, и я поднажму. Они поустойчивее нас будут. А мы пошустрее…

– Давай, родной, давай. Там человека увозят. Беда будет. Мой слуга, законов мы не нарушали. Я тебе заплачу хорошо.

Я убрал кинжал после отрывистого кивка шофёра. Впереди мелькал широкий задок черного мобиля.

Держись, Григорий! Я скоро.

Глава 18. Бой у крепости.

Держись, Григорий! Я скоро.

Легче сказать, чем сделать.

Мы медленно миновали мост. Ближе к пригороду скорость мобиля похитителей, действительно, снизилась. Но и наша снизилась тоже. Дорога стала у́же, высоченные, аж в пять этажей дома остались позади. По бокам потянулись невысокие, но ладные домики с аккуратными, свежевыкрашенными заборами. На дороге иногда попадались куры и гуси, приходилось притормаживать, объезжать.

– Почему именно на запад, как думаешь? – спросил я у шофёра во время очередного замедления. По пустякам старался не отвлекать на скорости.

– Ежели они недоброе замыслили, так там самое место. Река из города течёт, со скотобоен в неё грязь попадает. Если надо скрыть преступление, лучше и не придумаешь. Да и крепость там близко. По реке слабо держит, говорят.

Я похолодел, осознав перспективы. Выходит, Гришку моего со счетов списать решили. Плохо дело.

– Сейчас дворы кончатся, как Дорогомилово пролетим, там земли тихие, заводы и фабрики до крепости. Как думаете, ВашБродь, стрелять по нам будут?

Ох, ведьмины титьки, я об этом и подумать не догадался…

– А дальность выстрела какая?

Шофёр хмыкнул, но комментарии оставил при себе. Видимо, дворянину положено знать такие мелочи.

– Увернёмся, ВашБродь, не переживайте. Я больше магии опасаюсь. Если у них боевые маги, туго нам придётся.

Значит, кольцо, скорее всего, буду снимать. То есть, свидетелей оставлять нельзя. Что ж, излишним человеколюбием я никогда не отличался. А эти уроды ещё и первые начали. Только бы Гришка был жив.

Почему я так переживал за жизнь Григория, я понять до конца не мог. Может, во мне говорила часть личности Матвейки, который, в отличие от меня, за своих людей держался. Может, голый расчёт: потеря соглядатая могла добавить проблем к и без того непростой ситуации. А, может, вело чутьё, буквально вопившее, что нападение на слугу Охотникова напрямую связано с делами рода.

Мы миновали промышленную застройку. Потянулись унылые луга. Скота здесь не было, видимо, из-за близости крепости. Вскоре показалась и она сама. Невысокая, метра три будет. Мрачная серая каменная стена, огораживающая город от лап Гнили. Насколько я помнил карту, с запада и северо-запада Гниль к Москве подходила вплотную, норовя вторгнуться в пределы города. Июневка, расположенная на юго-западе, к Гнили примыкала, как и несколько других имений. В моём времени Москва была важным торговым узлом, вот и магов смерти вокруг обитало достаточно. А уж по наезженным трактам до любого очага добраться было куда проще, чем по вечно разбитым дорогам глубинки.

С другой стороны, Петербург вообще был центром политической жизни Российской Империи, а вот поди ж ты, пала столица… На карте вокруг него и живого места не было.

Резкое торможение выдернуло меня из раздумий. Мобиль похитителей остановился у стены, там, где река убегала под её каменный полог сквозь шлюзы. Ну да. Нет тела – нет дела. Засосёт, и принимай Тёмная Владычица Григория.

– Спасибо, – я протянул шофёру пять рублей. Тот вытаращился изумлённо.

– ВашБродь, да что вы…

Много, видать. Но я уже вышел из мобиля, по пути стянув кольцо с пальца и перевесив на шнурок. Улепётывай, шофёр. Целее будешь. А мне такой свидетель, может, и на пользу. Если разбирательство какое у Фёдора Ивановича случится, подтвердит, что не я первый начал. Пусть он судьбу шофёра и решает.

Едва я преодолел тридцать шагов из сотни, отделявшей меня от мобиля и суетливо выволакивавших Гришку похитителей, как пахнуло магией. Своей. Знакомой. Ровный, сильный, уверенный поток. И струился он от крепости…

Времени наблюдать и размышлять не было. Я навесил на себя плотный кокон, чтобы не тратить энергию на купол. Да и магию он пригасит, чтобы сразу не считали.

– Шли бы вы, граф, – крикнул мне один из молодчиков. – Вас трогать велено не было.

– Человека моего отдайте, и уйду, – легко солгал я.

Гришку надо бы вытащить к себе, иначе работать придётся ювелирно. Благо, после вчерашнего Аннушкиного приветствия резерв аж по швам трещал. А после ночи с Дуняшей я мог уже освоить чуть больше его половины. До двух третей не доходило пока, ну да ладно.

– Так он ваш человек? Так невелика потеря, граф. Проворовался, на том и поймали. Идите своей дорогой.

– Охотниковы своих не бросают! – ответил я и ударил магическим кулаком, целясь в переговорщика.

Тот снова развёл ладони, но теперь, без надоевшего кольца, я почуял тонкое полотно магии. Вновь озоном запахло. Молодчик шевельнул пальцами, сплетая новый виток, а я уже понял, куда он клонит. Высверкнула молния, грохнул разряд, напоролся на поднявшуюся с земли обратную воронку и ударил по своим. Гришку нападавшие бросили на земле у мобиля, готовясь вступить в бой. Да только стояли двое слишком близко друг к другу, даже плечами соприкоснулись. Их и прошило насквозь. Не изжарило: моя сила часть заряда поглотила, но вырубило.

Оставшиеся двое бойцов рассредоточились. Тот, что позади, выкинул купол, закрыв себя и товарищей. Красивый такой, аж перламутром отливающий. Только, граждане маги, смертушка-то всё живое выпивает. А вам, видать, с такими как я, не доводилось бороться.

Но отвлечение стоило мне дорого. Атакующий боец ударил градом, и острые камушки врезались в грудь, едва не опрокинув. Кокон-то выдержал. Но толчок ощутимый вышел. Вокруг ветер поднялся, зарябило от пыльной взвеси в воздухе. Я сместился, пытаясь выйти из эпицентра. Не настолько силён противник, чтобы большую площадь покрыть. Попутно сплёл пару заклятий наизготовку, приготовился ударить и ошалел.

Бочком, стараясь не попасть в поле зрения оставшихся бойцов, крался мой шофёр. С явным намерением пробиться к Гришке.

От нового стихийного удара я отмахнулся пластичным щитом и, вытянув силу до предела, навесил кокон на смельчака-шофёра. Долго держать не смогу, пока ещё силушка богатырская не вернулась, да и тело Матвея пропускать большой поток не научилось. Но на тройку атак должно хватить.

И тут же перекатился, почуяв, как волосы зашевелились на макушке. Надо мной прошёл ударный кулак, едва не смяв кокон. Не поднимаясь с земли, я высвободил одно из заготовленных заклятий и пустил змейкой. Неприметная магия, слабая, из набора новичка. Но сколько раз меня выручала, с умом применённая. И вскочил на ноги, сближаясь, отправив подряд три кулака, рассредоточив их между оставшимися на ногах бойцами.

Первый рассыпался о купол. Перламутр пошёл рябью, но устоял.

Второй столкнулся с выставленным атакующим щитом, взбаламутил воздух и рванул, взметнув мелкие комья и камушки.

А перед третьим купол лопнул. Выпила моя простецкая «змейка». И вся ударная мощь пробилась через второй щит, наспех сплетённый, без тщания, с надеждой на защиту купола. Атакующий маг завалился назад, брызжа кровью из посечённого лица.

Подельник его пошёл на сближение, разворачивая хорошее, широкое боевое полотно. Магия жизни. Конец моему кокону. Я, проклиная неловкие пальцы Матвейки, торопился выплести купол, когда от крепости протянулся широкий, глазом видимый сероватый язык силы и ласково лизнул оставшегося бойца. Тот рухнул, не донеся ноги до земли.

Я подбежал. Глаза у парня закатились, в горле клокотало, ртом шла пена. Тронул запястье. Сердце сходило с ума. Не жилец. Пара секунд. Убедившись, что жизнь из противника ушла, подбежал ко второму. Без сознания, но цел. Пара вырубленных в начала боя молнией тоже ещё не очухалась. Надо их убить, но как? Горло перерезать? Так слуги Маржинова видели, как я в погоню бросился. Прямое обвинение выдвинуть может…

Магией добить? Я ничего не знал о состоянии современного следствия. Наследил я уже как гусь во дворе, но одно дело – бой, а другое – убийство. Там, где человек с жизнью расстался, магия надолго запечатывается. Как бы мне не засветиться…

Я уже несколько секунд стоял неподвижно, вперив невидящий взгляд в серую кладку. Пока меня вдруг не осенило.

Крепость. Магией смерти от неё фонило так, что у меня дрожь шла по всему телу. И мага жизни она убила. Выпила. Не перекроет ли её поток мой след?.. Только надо додуматься, как спровоцировать…

Шофёр, тем временем, оттащил Гришку мне за спину. И, вроде, не сказать, чтоб богатырского вида мужик. Но тащил умеючи, ловко.

– ВашБродь, уходить надо. Возмущение было, сейчас проверить приедут.

– Тебя как звать-то?

– Тихоном.

– Тихон, волоки слугу моего к мобилю. И не подходи сюда.

Тот послушался без возражений.

Я же, осторожно, по капле вливая силу, проложил «тропку» до крепости. Тонюсенькую. Как разведчицу-искру пускал.

Монолит магии качнулся и потёк по тропке, зажигая мои опорные точки. Я быстро отрезал поток, и сила ушла, вернувшись в стену. Ладно. Попробуем по-хитрому.

Минут семь я ползал по месту боя, осторожно размечая маячки, протягивая между ними нити. И закольцовывая их так, чтобы потоки магии неизбежно столкнулись под телами. Топорно, конечно. Ефрем, первый мой командир, что когда-то орал, намереваясь меня из Артели вышвырнуть, голову бы открутил за такую самодеятельность. Но голь на выдумки хитра.

Я завершил рисунок, влил магии побольше, запуская поток. И, убедившись, что он спровоцировал ответный ток от крепости, отсёк от себя и побежал к мобилю, не оглядываясь. Моя магия, начавшаяся с небольшой волны, набирала обороты, усиливаясь на каждом маячке. Сила, струившаяся от стены, тоже увеличивала напор.

Эх. Я желал, чтобы они столкнулись разом. Красиво бы было. Эффектно. Жаль, только Аннушки нет рядом, поглядеть. Хотя, не факт, что её порадовали бы куски выжженной плоти, мелким романтичным дождём оседавшие на землю.

Но вышло немного иначе. Моя магия-то бежала ровно, равномерно разгоняясь. А вот сила крепости, почуяв сопротивление, поддала мощи.

И первым рванул мобиль похитителей. Надо у Антипа уточнить, что там так мощно взрывается. Вспышки под телами уже не выглядели впечатляюще, но результат получился, что надо.

Волной меня толкнуло в спину, и я запахал носом, не успев толком сгруппироваться. Подскочил Тихон, поднял рывком, толкнул к переднему сидению

– Давай, парень, шустрее. Тут после твоего представления сейчас патруль будет.

Я послушно влез в машину, едва соображая сквозь звон в ушах. Проверил Гришку: цел, на заднем сидении распластался неловко. Тихон влетел в шофёрское кресло, пощёлкал рычажками, крутанул рулём и понёсся так, что мобиль болтало, как лягушку в ведре.

– Держитесь, Ваше Благородие. Окольными путями поедем, – довольно, с азартом рявкнул Тихон.

– На патруль не нарвёмся?

– Куда им… я Москву-матушку до последнего уголка знаю…

И мы неслись. Мимо каких-то домишек, огородами, чтобы не мелькать на глазах. Петляли садами, снижая скорость до минимума. А потом крутились в переулках, где Тихон разворачивал машину с умением заправского мастера, едва не вокруг своей оси.

– Куда вам надо-то, ВашБродь?

– Дом Охотниковых знаешь?

– Знаю, как не знать. Да к парадному нельзя. Увидеть могут. Но мы с вами сейчас со двора подкрадёмся.

И ведь подкрались. Уж не знаю, как удалось Тихону пропихнуть мобиль в узую арку между домами. А, главное, как он потом выбираться планировал. Развернуться во дворе негде, задом, разве что. Ну, если посшибает что ненароком, оплачу соседям, конечно. Скажу, упившись, велел шофёру мастерство показать…

Но мастерство, действительно, выше всяких похвал оказалось. От мобиля до чёрного хода метров пять осталось, и мы вдвоём заволокли Гришку в дом. Дверь пожилой лакей открыл сразу, я и стучать-то толком не начал. Есть, всё же, преимущество у маленьких домов. А подступившие сумерки скрыли наш приезд от любопытствующих глаз соседей: темень во дворе стояла, едва жиденьким фонарём разбавленная.

Я сунул Тихону ещё пять рублей. Не обеднею. Конечно, отпускать его опасно. Но что я за сволочь буду, если убью того, кто мне помог выжить? Если не жизнью, то свободой ему обязан точно.

Тихон уехал, а на шум выскочила престарелая горничная. И тут же деловито отстранила меня и муженька своего, закатав рукава белоснежной блузы. И принялась врачевать моего «в каком-то роде коллегу». Вот прямо там, на полу у чёрного хода.

И тут я понял, что в роду Охотниковых случайных людей не было вовсе. Слуг себе ПалЛяксандрыч с ЛяльСтепанной подбирали тщательно, со знанием дела. И заботились, видать, так хорошо, что и после их смерти люди преданно служили наследнику, которого уже восемь лет как в глаза не видели.

Ошибочность моего поведения в прежней жизни становилась всё очевиднее.

– Идите, Матвей Павлович, наверх, пожалуйста, – попросил старик-лакей. – Ольгуня тут и без нас управится. Если придут за вами, не надо вам в таком виде показываться.

– Как зовут тебя? Прости, запамятовал.

– Василий я, Матвей Павлович.

– А по батюшке?

– Да будет вам, Ваше Сиятельство… Мне так привычнее.

– Хорошо, Василий. Давай наедине без сиятельств. Спасибо.

Я заторопился наверх, поспешно надев на палец кольцо. Забыл совсем! Нет, надо что-то получше придумать. Так и себя выдать недолго.

Едва я умылся, как постучала Ольгуня. Она бегло осмотрела меня, с моего позволения, и удовлетворённо покивала головой, не обнаружив ран. Кожу только ссадил немного, когда от взрыва упал. Залечить мои раны Ольгуниной магии уже не хватило, всё на Гришку ушло. Как выяснилось, владела она ею совсем чуть-чуть, на уровне деревенской знахарки. Но этого оказалось достаточно, чтобы привести в себя Григория.

Он ждал меня в своей комнате, в кровати, укрытый одеялами. На тумбочке рядом вился паром чай в крепкой глиняной кружке. Пахло травами.

– Прошу покорнейше извинить меня, что не встаю, Ваше Сиятельство. Слабость, – Григорий глянул на меня запавшими глазами.

– Лежи. Как себя чувствуешь? – после пережитого приключения выкать Гришке мне не хотелось. Он-то, конечно, самое интересное пропустил, валяясь в беспамятстве.

– Как будто табун лошадей по мне проскакал, Ваше Сиятельство.

– За что тебя?

– Да я пока вас ждал, прошёлся немного по дому. Думал, если увидят, скажу, кухню искал, водички попросить. И ненароком разговор подслушал…

– Что за разговор?

– Я так понял, речь о каком-то новом оружии шла. Не разобрал. Ругался кто-то, что сырьё нужно. А другой ему отвечал, мол, вот-вот завод заберут у простофили, и всё, что надо отгрузят. И тут меня охрана Маржиновская засекла. И думается мне, что завод имеется в виду Подмосковный, а простофиля – это вы, Ваше Сиятельство. Простите за дерзость.