Текст книги "Новые Мученики Российские"
Автор книги: М. Польский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)
– К партии принадлежите?
– Нет, я беспартийный ... служитель престола.
{196} Трибунал заинтересовался столь неожиданно вынырнувшим монархистом.
– Как же вы монархист, когда монарха нет? Ведь апостол Павел говорит: повинуйтесь существующей власти.
– Я и повинуюсь: живу тихо, смирно, как все смертные, власти не касаюсь.
– Где же вы служите?
– Был штатным священником первой Донской казачьей бригады. Теперь служу в домовой церкви патриаршего подворья.
– Это вы там оскорбили комиссию?
– Да я назвал членов ее грабителями и насильниками. Я служитель престола и мне очень тяжело, когда отбирают священные предметы".
Мужественно держал себя о. Анемподист до последней минуты своей жизни.
Священник сидевший с ним в одной камере, рассказывал, как он нетерпеливо ждал казни. "Жду не дождусь, – говорил он, встречи с Господом моим Христом".
Веселый он, принял в свои руки приговор над собой. "Наконец-то вы пришли за мной" – сказал он. "Распишитесь" ... "С удовольствием" – ответил он и особенным росчерком украсил свою подпись на бумаге.
Другой священник отец Заозерский, тоже осужденный за противодействие ограбление храмов, когда его вывели после суда на Лубянскую площадь в Москве, широким крестом крестил приветствовавшую его толпу. Обритого и остриженного, его вместе с о. Анемподистом Телегиным и другими лицами из белого духовенства застрелили в роковом "корабле" Черезвычайки. Так называлось помещение архива бывшего страхового общества, которое занимает на Лубянке Чека, а потом ГПУ и НКВД. Внутри этого здания имеется темный полуподвальный, не большой, но высокий в два этажа зал, напоминающей собой трюм корабля. Кроме нар для заключенных, посреди этого зала имеется несколько маленьких глухих комнат для прежних сейфов, где и расстреливали осужденных.
Удивительно было поведение вдов убитых из белого духовенства. Одна из них, из под черного головного платочка сияя глазами, говорила другой: "как мы счастливы с вами, матушка, как мы счастливы. Какой смерти сподобились мужья наши. За веру венец мученический прияли. Теперь надо только молиться за них. Нет, и молиться не надо: это они за нас пред Господом молятся".
{197}
ГЛАВА 25.
ДЕЛО СВЯЩЕННИКА КОЛЛЕРОВА
В КИМРАХ.
Это дело характерно во многих отношениях и исторически ценно. Описание его взято целиком из советских же газет.
В Кимрах Тверской губ. с незапамятных времен стояла недостроенная церковь Преображения. Когда в 1927 году стал вопрос о постройке родильного отделения больницы, а строительного материала не было, то общее собрание рабочих посадочных мастерских и служащих больницы постановили ходатайствовать о разборке церкви Преображения на материал для родильного отделения. Горсовет возбудил соответствующее ходатайство перед губисполкомом. Около года этот вопрос оставался открытым. Только в июле 1928 г. было получено извещение, что coглacиe ВЦИК на разборку церкви и передачу ее в ведение горсовета получено. Тогда церковники созвали свой совет и постановили: церковь всемерно отстаивать, для чего послать специальную делегацию во ВЦИК.
Началась посылка одной делегации за другой. И снова вопрос о передаче церкви и разборке ее для здания родильного отделения застопорился. Наконец, в мае 1929 г. он был окончательно разрешен и горсовет избрал комиссию для переписки церковного инвентаря. священник Коллеров объявил последнюю службу в церкви 19 мая, а председатель церковного совета Дмитриев разослал гонцов по окрестным деревням для призыва в последний раз помолиться. 19 мая в церкви негде было яблоку упасть. Усиленно крестили младенцев, служили молебны, панихиды. По окончании литургии священник Коллеров обратился к молящимся с речью.
Он призывал верующих "подчиниться" распоряжению власти и передать церковь без ропота. Когда на следующий день комиссия пришла к церкви, чтобы приступить к переписи инвентаря, она встретила сопротивление: толпа человек в 60 кольцом окружила паперть и не подпускала комиссию к дверям церкви, на которой висел большой замок. Карнаухова, повиснув на замке, причитала: "на замке вишу, на {198} замке и умру" – В толпе шнырял какой-то молодой человек, подогревая ее выкриками против советской власти. Одна женщина стояла у дверей церкви с вилами.
Первой жертвой разъяренной толпы стал рабочий Кожевников. Он шел мимо церкви и сказал: "Если вы настояние верующие, то могли бы молиться дома". За это он получил удар кулаком в лицо. А когда он упал, началось зверское избиение. Били кольями, топтали ногами. Кожевников в течение месяца был болен. Ему проломили голову, расшибли руку, сорвали ноготь с пальца и теперь на выполнявшую им раньше работу он уже не годен, повреждена левая рука. Затем толпа избила комсомольца. Напала на работницу фабрики "Красная Заря" Козыреву, на комсомолку Карпову. Жена члена партии Хрусталева спаслась только тем, что кто-то увидел на ее шее цепочку. – "Бей ее, она не нашей партии", – орали одни. – "Нельзя ее бить, у нее на шее крест" кричали другие.
Священник Коллеров не был в буйствующей толп и не принимал участия в избиениях. Он только говорил перед толпой речи. Просил толпу "отдавать церковь, иначе пострадают их семейства, в том числе дьякон и я". А после его речи толпа продолжала нападать на проходящих. Через три дня люди начали расходиться по домам. Руководители и организаторы контрреволюционного выступления были арестованы. К ответственности по этому делу привлечено 20 человек во главе со священником Коллеровым, председателем церковного совета Дмитриевым и церковным старостой Байковым. Следствие по этому делу старшим следователем Червоным закончено и областной прокуратурой утверждено. Дело передается в Кимрский окружной суд.
Процесс закончился осуждением священника Коллерова, Анания Байкова и несколько других подсудимых к расстрелу. Кроме того, во время процесса, по распоряжению ГПУ были арестованы некоторые свидетели и свидетельницы, привлеченные к ответственности по обвинению в принадлежности к числу защитников храма.
{199}
ГЛАВА 26.
О. ИГУМЕН АНТОНИН.
Он из Московского Симонова монастыря. О нем бывший соловецкий заключенный рассказывает следующее:
"В бытность мою в Соловецком лагере, один заключенный, несший свой труд на рыболовной тоне, очень страдал от экземы на ноге. Он горько и давно об этом скорбел, наконец, как-то зайдя в храм преп. Онуфрия, оставленный на кладбище вольнонаемным монахам для богослужения, он увидел в нем гроб с почившим монахом и сказал со слезами: "Господи, если ныне почивший этот монах Тебе угодил, то прими хотя его молитвы за меня грешного и исцели меня от моей болезни". Придя в свое помещение рыбацкого общежития и желая переменить повязку на ноге, он открыл, вдруг, что никакой экземы у него нет. В величайшем восторге он сказал об этом своему соседу и товарищу по работе, епископу Селенгинскому Софронию (ныне почившему), а тот немедленно сообщил нам, всем духовным, бывшим поблизости. Хоронили в тот день нашего собрата по заключению, отца игумена Антонина из Московского Симонова монастыря. Он только что начинал в 1925 г. свое заключение и не мог его вынести. По слабости его сил удалось ему устроить легкую работу подметальщика соловецкого двора. Мне Бог давал радость часто встречаться с ним во дворе, сидеть с ним и беседовать, и наблюдать, как он таял от своих недугов. Несчастный старец стеснял своих соседей по камере своими недугами и обилием вшей и все облегченно вздохнули, когда он ушел в больницу, где и отошел ко Господу, пройдя добре крестный свой путь.
{200}
ГЛАВА 27.
Проф. ПОПОВ, ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ
Составитель "Памятной записки" соловецких епископов ранее помогал Святейшему Патриарху Тихону. Так, по поручению последнего им составлен ответ Константинопольскому Патриарху Григорию VII, признавшему обновленцев и предложившему Патриарху Тихону удалиться от дел управления Церковью (1924 г.) (См. Прот. М. Польский. "Канонич. Пол. высш. ц. власти". 1948. стр 13.).
В связи с этой помощью Патриарху и произошел арест профессора и заключение в Соловки, где он пробыл с 1925 г. по 1927 г. В ноябре 1927г. Ив. В. был переведем. с острова на материк, в Кемский лагерь, но освобождения не получил и в апреле 1928 г. был отправлен в ссылку на р. Обь. Там он жил между Березовым и Обдорском.
Первое время квартирные условия были плохие и он не имел возможности заниматься своими учеными трудами, а собирал и сушил грибы, которые посылал своим друзьям в центр России, откуда получал посылки. Через несколько месяцев он был переведен в другое место и там ему было лучше жить. С ним жил ссыльный епископ Онуфрий, относившийся к нему с особенной любовью. Здесь Ив. Вас. трудился над сочинением о св. Григории Нисском. Это обстоятельство, что Ив. Вас. находился так далеко на севере по Оби, имело ту полезную сторону, что через него из центра России посылались теперь деньги и продукты Местоблюстителю Патриаршего престола Митрополиту Петру Крутицкому, находившемуся еще севернее.
В 1931 г. Ив. Вас. перевели в очень пустынную местность на север от Тобольска, а в 1932 г. – вдруг неожиданно в Москву и на свободу, так как не нашлось ни одного профессора для перевода с латыни какого-то сочинения. А книга готовилась для академического издания. Необходимо кстати отметить, что по закрытии Московской Духовной Академии Ив. Вас. был одно время профессором Московского Университета и читал психологию, так как с этого предмета он начинал свою {201} профессорскую службу в Академии и потом уже перешел на кафедру святоотеческой литературы (патрологии).
Ив. Вас. жил под Москвой. В 1936 г. был арестован епископ Варфоломей (Ремов) и через два дня после этого Ив. Вас. В июне 1936 г. eп. Варфоломей был расстрелян, а об Иване Васильевич никто не мог или не имел возможности что-либо узнать. Известно только, что Ив. Вас. помогал еп. Варфоломею в ведении занятий Духовной Академии, которая существовала в Москве, без разрешения властей, но не без их ведома. С этого времени Ив. Вас. пропал без вести.
Говоря об Ив. Вас., нельзя не вспомнить его "душеприказчика", прекрасного юношу Антония Тьевара, с которым они вместе прибыли на Соловки. Так иногда в шутливой форме назывались молодые кандидаты на профессорскую должность, которых старики профессора готовили на свои кафедры, передавая им по возможности все свое ученое достояние, свои познания. А. Тьевар (предки его – французы) был учеником и другом профессора. Вместе они жили, занимали кровати рядом, вместе кушали, гуляли.
Ученик работал над учением о Христе (христологией) св. Афанасия Великого и писал и читал в свободные от работы минуты. Ив. Вас. был учителем школы грамотности при Соловецком лагере и объяснял азбуку уголовщикам. Тьевар работал в какой-то соловецкой канцелярии. Вместе они были только до января 1928 г., когда юноша Антоний получил освобождение и уехал домой. На страстной неделе в 1928 г. Антоний был пострижен apxиeп. Арсением Серпуховским (в Арзамасе) с именем Серафима. Потом был возведен в сан иеродиакона и иеромонаха. Жил он в Москве и совершал литургию келейно. Прислуживала ему его мать, в тайном постриге м. Пантелеймона. В 1930 г. о. Серафим был арестован и сослан в Вишерский лагерь, где и скончался 23 ноября 1931 г., отойдя ко Господу за несколько лет раньше своего учителя.
Говорить об учено-богословской работе Ив. Вас. Попова – особая отдельная задача. Во всяком случае, в России, патрология, как наука, впервые создана им. Последний его труд (1-й т. в 900 ст. напечатан перед революцией, 2-ой, в рукописи, остался в сейфе советского банка) о блаж. Августине исчерпывает всю мировую литературу о последнем и разрешает самые трудные вопросы его понимания, потому что Ив. Вас., полностью владел образованностью всего древнего доавгустиновского времени. Характеризуя его ученость apxиeп. Иларион говорил: "если бы, отцы и братия, все наши с вами знания сложить вместе, то это будет ничто пред знаниями Ивана Васильевича". Владыка Иларион {202} окидывал взглядом всех собравшихся соловецких заключенных, как епископов, так и духовенство, среди которых было не мало и весьма ученых людей.
В светском звании Ив. Вас. был истинным монахом, безбрачным и девственником, смиренным тружеником, воздержником в пищи и питии, благоговейным молитвенником к Богу. Сему все знавшие его – свидетели. Имея дар благодати Божией – "слово знания" (и Кор. XII 8), он трудами удесятерил талант, послужил им Церкви с великой пользой и прославил ее своей мученической кончиной.
{203}
ГЛАВА 28.
ОБЩИЙ СПИСОК
НЕКОТОРОЙ ЧАСТИ РОССИЙСКОГО ДУХОВЕНСТВА И МИРЯН, ПРЕТЕРПЕВШИХ МУЧЕНИЧЕСКУЮ КОНЧИНУ ВО ВРЕМЯ ГОНЕНИЯ НА ЦЕРКОВЬ ОТ БЕЗБОЖНИКОВ-БОЛЬШЕВИКОВ.
(В свое время каждый город и каждая область должны дать подробные списки своих мучеников).
Протоиерей Иоанн А. Кочуров, убитый в Царском Селе в ноябре 1917г., первая жертва духовенства.
Прот. А. Скипетров, церкви св. Бориса и Глеба, уб. в Петрограде.
Прот. Ф. Орнатский, настоятель Казанск. Собора, уб. в Петрограде.
Прот. Алексий Ставровский, настоятель Адмир. Соб. в Петрограде, убит 15 авг. 1918 г. в г. Кронштадте.
Прот. Иоанн Восторгов, наст. хр. Василия Блаж. в Москв, уб. 23 авг. 1918 г.
Прот. Петр Довганев, брат еп. Гермогена, Священ. М. Макаров и член Москов. Соб.,присяж. пов. Минятов убиты вместе с еп. Гермогеном в 1918 г.
Лев Захарович Кунцевич, Воронежсюй епархиальный миссионер, расстр. в июле 1918 г.
Прот. Григорий Поспелов г. Кронштадта за отпевание восставших матросов расстрелян в 1918 г. с крестом в руках, которого не могли у него отнять.
Прот. Александр Вераксин, чл. Гос. Думы от Виленск. губ., повешен на воротах своего дома в г. Черкассах в 1918 г.
Леонид Ница, член Московского Собора, уб. в Уфе в 1918 г.
В Святогорском монастыре, Изюмского узда Харьковской губ., уже с января 1918 г. начались конфискации имущества, отбирание земли, принудительное выселение большинства монастырской братии, обыски и грабежи. Большевики, появляясь в монастырь, врывались в храмы в шапках, с папиросами в зубах, сквернословили, переворачивали престолы, распивали церковное вино и увозили с собою церковную утварь. Когда в одно из таких посещений эконом скита при деревне Гороховке отказался от {204} выдачи денег, его вывели за ограду и тут же у ворот расстреляли. Тогда же был убит при попытке бежать монах Израиль. А когда в октябре того же года переносили из села в село особо чтимую икону Святогорской Божией Матери и крестный ход расположился на ночлег в сел Байрачах, то большевики напали на помещение, занимаемое духовенством и убили иеромонахов Модеста и Иринарха, иеродиакона Феодота и приютивших их хозяина дома с дочерью. Пять трупов легли у подножия иконы, стоявшей в луже крови.
В Харькове 80-ти летнего иepoмонаха Амвросия перед казнью в несколько приемов избивали прикладами.
Священника о. Димитрия вывели на кладбище, раздали до нага и когда же он стал себя осенять крестным знаменем, то палач отрубил ему правую руку. Тело его не позволили хоронить и дали на съедение собакам.
Священника Гавриила Моковского изрубили за то, что он порицал большевицкие злодеения, а когда его жена обратилась с просьбой о разрешении похоронить тело казненного мужа, то большевики перерубили ей сначала руки и ноги, изранили грудь, а затем уже зарубили до смерти.
Старика священника, заступившегося за приговоренного к казни крестьянина, засекли до смерти шомполами и изрубили шашками, а потом красногвардейцы-палачи с циничным наслаждением рассказывали, как они били шомполами голого старика "по брюху" и "по спине" и как тот "крючился" от боли.
В монастыре Спасовском матрос Дыбенко арестовал настоятеля 75-летнего архимандрита Родиона, который в первую же ночь был выведен в поле и там убит. Один из красногвардейцев хвалился тем, что убил настоятеля он: сперва срезал с его головы кожу с волосами, а потом нагнул голову и стал рубить шею. Осмотр трупа подтвердил признание красногвардейца.
В Изюмском уезде сельского священника Лонгина арестовали и повезли в город. Дорогой ему отрезали нос и, убивши, бросили в реку.
В Херсонской губ. одного священника распяли на кресте. В Терской области зарублен шашками вместе с несколькими десятками заложников Ессентукский священник отец Иоанн Рябухин. Вся эта казнь представляла из себя ужасную кровавую бойню, во время которой престарелых и больных заложников рубили в ночной темноте шашками на краю ямы, в которую падали убитые, а иногда еще и живые. Священник Рябухин упал в яму еще живым и в течение ночи ему удалось несколько {205} высвободиться из под груды навалившихся на него тел и тонкого слоя земли. На его стон явился кладбищенский сторож, который застал отца Рябухина выглядывавшим из ямы и умолявшим вытащить его и дать ему воды. Но страх сторожа перед большевиками был настолько велик, что в душе его не оставалось боле места для других чувств, и он забросал живого священника более толстым слоем земли. Стоны стихли. А когда через несколько месяцев яма эта была раскопана, то труп священника был обнаружен с поднятыми руками, что свидетельствовало о его усилиях выбраться из могилы.
На станции Чаплино в пределах Екатеринославской губ. был казнен архимандрит Вениамин из Москвы. Казнен он был за то, что заступился за приговоренного к смерти на той же станции бывшего Земского Начальника. Слабого старика, едва передвигавшего ноги, тащили на казнь по вокзальному перрону. На месте казни его раздели и платье его палачи разделили между собой. Затем жертву стали нещадно бить шомполами. Сила ударов была столь велика, что одним из ударов была отбита коса. Архимандрит весь окровавленный молчал и только молился, но ударами по рукам ему умышленно мешали креститься. Мучение продолжалось бесконечно долго, пока, наконец, несчастному не отрубили голову.
В Бахмутском уезде той же губернии сельскому священнику Попову предложили отслужить панихиду по самом себе, а когда он отказался выполнить, его тут же расстреляли. Другому сельскому священнику в том же уезде большевики перед смертью выкололи глаза и вырвали бороду.
В селе Рождественском, Александровского узда, красногвардейцы отрубили местному священнику руки и ноги по туловище и в таком виде повесили за волосы на акацию, а затем расстреляли и три дня не позволяли снимать тело с дерева.
В Полтавской губ. красногвардейцы заняли Любянский Спасо-Преображенский монастырь, поселились в нем и принялись грабить и кощунствовать. Затем, через некоторое время их командир приказал настоятелю священно-игумену Амвросию собрать всю братию. Часть монахов была в отсутствии и всего собралось 25 человек. Их объявили арестованными, потребовали выдачи ключей от келии и всех других монастырских помещений. Затем монахам было приказано принести дрова и при этом объяснили, что все они будут сожжены. Но приближение Добровольческой Армии расстроило их планы, нельзя было медлить и спешно погнали всех арестованных монахов в город, а оттуда повели на вокзал. Затем среди ночного мрака их стали {206} расстреливать партиями. Расстрел начался с настоятеля Амвросия, которого убил выстрелом из револьвера комиссар Бакай, стоявший во главе стражи. А затем красногвардейцы стали расстреливать остальных. Семнадцать монахов было убито, а остальные были только ранены и и притворились убитыми.
В самой Полтаве в конце июня 1918 г. был арестован большевиками иеромонах Крестовоздвиженского Полтавского монастыря Нил. Несколько раз его водили на допрос. С последнего допроса он вернулся сильно избитым. Сопровождавший его красногвардеец заявил, что арестованный монах так упорен, что ничего не хочет говорить и что на него придется истратить 37 рублей, т, е. стоимость пули. Действительно, 4 июля он вместе с двумя неизвестными был выведен в лес и там все трое были расстреляны. Осмотр трупа иеромонаха Нила установил, что убийство его сопровождалось мучительными истязаниями.
Иеромонах монастыря Спасов Скит Афанасий, выведенный на казнь, стал на колени, помолился, перекрестился и затем, поднявшись с колен, благословил стоявшего против него с ружьем в руках большевика и поднял руки вверх. Двумя выстрелами красный палач убил только что благословившего его пастыря.
Из числа расстрелов по своей жестокости выделяется убийство священника деревни Ново-Никольской, отца Николая Милюткина. К нему было предъявлено вымышленное обвинение в том, что, узнав о следовании через село партии пленных красногвардейцев, он прервал Богослужение, взял в руки св. чашу с Дарами, вышел на паперть церкви и выражал свою радость пением "Христос Воскресе". Представ пред местной "чрезвычайкой", отец Милюткин во время допроса был подвергнут избиению шомполами и кроме того двумя шашечными ударами ему были нанесены раны на ноге и снято пол скальпа. После этого он, по просьбе местных крестьян, был выдан им на поруки, но через два часа его вновь привели в чрезвычайку, где председатель ее произвел в него в упор выстрел из револьвера, а другие красногвардейцы нанесли шашками многочисленные ранения. Так как пол залит был кровью, то большевики привели собак, чтобы они и вылизывали ее, и когда те противились, то их пороли нагайками. Затем, раздев труп, стащили его в реку Дон, приговаривая: "плыви в Новочеркасск, скажи чтобы через неделю ждали нас".
Расстреляны были следующие священнослужители, которым были предъявлены обвинения в том, что они плохо отзывались {207} о большевиках и не могли удовлетворить требования о выдаче денег:
Архимандрит Геннадий, на Левенговских заводах.
Священник Тимофей Стадник, с. Ново-Бахмутовки.
Священник Константин Щеголев, с. Андреевки, Бахмут. узда.
Священник Феодор Базилевский, с. Григорьевки.
Священник, с. Давидовки.
В поселке Попасная священник Дрогожинский был приговорен к смерти за проповедь, в которой указал, что Юлиан Отступник перед смертию сказал: "Ты победил, Галилеенин". В этом большевики усмотрели намек на себя.
Жестоким истязаниям в Попасной подвергся Красовский, в Переездной священник Булахов, в Лисичанске – Шепелев.
В одно короткое время в Кубанской области было убито 43 священника и в пределах небольшой части Ставропольской епархии убито 52 священника, 4 диакона, 3 псаломщика и 1 ктитор.
В селе Серпевском Ставропольской губ. в июне 1918 г. военным комиссаром села убит священник Патрыкин за то, что будто бы он уговаривал жителей не платить красногвардейцам 90 тысяч рублей контрибуции.
Священник Александр Подольский был убит за то, что служил молебен казакам перед выступлением против большевиков (ст. Владимировская Куб. обл.). Но, прежде чем его убить, его долго водили по станице, глумились и били, а потом зарубили за селом на свалочном месте. Один из прихожан, пришедший его похоронить, был тут же убит пьяными красногвардейцами.
Священник села Соломенского Ставропольской губ. Григорий Дмитриевский, выведенный большевиками за село на казнь, просил дать ему помолиться перед смертью. Он опустился на колени и молился вслух, осыпаемый насмешками и требованиями скоре кончать молитву. Не дождавшись конца молитвы, большевики бросились на него, коленопреклоненного, с шашками, и отрубили ему сначала нос и уши, а потом голову.
Священник Mapиe-Магдалинского монастыря Кубан. обл. Гриropий Никольский 27 июня 1918 года после литургии, за которой он приобщал молящихся, был взят красногвардейцами, выведен за ограду монастыря и там убит выстрелом из револьвера в рот, который его заставляли открыть при криках: "и мы тебя приобщим".
В станице Барсуковой, весной 1918 г. священник Григорий Златоусский был убит красногвардейцами за то, что служил молебен по просьбе казаков об избавлении от большевиков.
{208} В станице Попутной протоиерей Иванов, 30 лет прослуживших в этой станице, был заколот красногвардейцами за то, что он в проповедях указывал, что большевики ведут Poccию к погибели.
В станице Вознесенской Троицкой церкви, священник Алексей Павлов, 60 слишком лет, был убит на площади за то, что происходил из казаков и когда-то служил в гвардии.
В станице Удобной священник Феодор Березовский старше 50 лет, убит красногвардейцами с запрещением хоронить его тело за то, что высказывался неодобрительно о большевиках.
В станице Усть-Лабинской священник о. Михаил Лисицын был мучим в течение трех дней: с пятницы до воскресения. Накинув на его шею петлю, его водили по станице, глумились и били его так, что он, падая на колени, молил поскорее с ним покончить. Убили его 22 февраля 1918 г. Жене его пришлось заплатить 610 рублей, чтобы разрешили его похоронить... На теле его оказалось более десяти ран и голова была изрублена в куски.
Священник станицы Данкайской, Иоанн Краснов, 49 лет, убит за служение молебна перед выступлением прихожан против большевиков.
Священник станицы Ново-Щербинской, Алексий Милютинский, 59 лет, убит за порицание большевиков, и за то, что отслужил молебен перед выступлением казаков-прихожан.
Священник станицы Георпе-Афипской, Александр Флегинский, 56 лет, после того как был избит с различными глумлениями, был выведен за станицу и убитое тело его было найдено много времени спустя.
Священник станицы Незамаевской, Иван Пригорский, 49 лет, человек направления крайне левого, в великую субботу был выведен из храма на церковную площадь, где с руганью набросились на него, избили его, изуродовали лицо, отрезав уши и нос. Окровавленного и полуживого вытащили за станицу, и там убили размозжив голову.
Заштатный священник Золотовский, старец за 80 лет, проживавший в селении Надежда, был захвачен красногвардейцами, во время сна после обеда, был выведен ими на площадь, наряжен в женское платье, после чего они требовали, чтобы он танцевал перед народом, а когда старик отказался, они его тут же повесили.
Заштатный священник Павел Калиновский, 72 лет, проживавший в городе Ставрополь, во время захвата этого города в октябре 1918 г. большевиками, за то, что имел внуков {209} офицеров, был арестован и приговорен к наказанию плетями; он умер под ударами.
Игумен Евгений, настоятель Александро-Свирского монастыря, Олонецкой губ., Лодейнопольского уезда и с ним 5 человек братии. В разгаре революции первых ее дней, банда грабителей-безбожников, с руганью и богохульством на святом месте, потребовала от о. игумена, казначее и эконома ключи от кладовых монастыря. Начальники обители, как могли возражали и отстаивали монастырское достояние от грабителей. Банде это не понравилось и она присудила иноков к расстрелу. Они заставили шесть человек отцов начальников и старших рыть во дворе монастыря себе могилу-яму. Когда яма была вырыта, их поставили на край ее и стали целиться в них из ружей. Был третий день Святой Пасхи. Мученики попросили палачей позволить им спеть "Христос Воскресе". Палачи не позволили, но они запели и в это время раздался залп. Иноки попадали в яму. У о. эконома была большая черная борода и она сразу побелела, когда он стоял перед ямой. Так рассказывал об этом свидетель, послушник (корел) Иван, который все это наблюдал с чердака, на котором спрятался.
В сель Баингар большевики явились в дом священника Димитрия Семенова, потребовали еды и после угощения обещали, что священник будет цел, и ушли. Но затем прислали за ним. На утро его труп был найден за селом.
В селе Безопасном убиты священник Серафимовской церкви Леонид Соловьев 27 лет, диакон Дмитриевской церкви, Владимир Остриков, 45 лет, и псаломщик Александр Флегинский, 51 года. Убили их местные большевики, уведя их на место, где раньше закапывали чумный скот. Велели им самим рыть могилу, а затем зарубили их шашками и недорубленных, полуживых, закопали в неглубокие могилы. Никаких обвинений им не было предъявлено, а просто признали нужным извести священников.
Псаломщик Свято-Троицкой церкви станицы Восточной, Александр Донецкий, был присужден за "принадлежность к кадетской партии" к заключению в тюрьму, но по дороге сопровождавшим его отрядом убит.
Священник хутора Танайки Черноморской губ., о. Иоанн Малахов, вместе с женой своей были арестованы красногвардейцами, приведены ими в станицу Мингрельскую и там расстреляны после издевательства, "в особенности над матушкой", как доносил местный священник.
{210} В станице Пластуновской священник о. Георгий Бойко был убит мучительным образом: на горле у него была ужасная рана, горло было как-то разорвано.
В станицe Кореновской убит священник Назаренко.
В Краснодар Губ. обл. в одну ночь по приказу Буденного убито шесть священников.
Василий Верижский, студент Казанской Духовной Академии. приехал в родное село Ставропольской епархии к своему отцу, псаломщику. Здесь на каждом месте, и всем вслух он обличал большевиков. Наконец, его взяли. Идя на казнь, он заявил, что он большевиков никогда не признавал и с ними не примирится. И затем, помолившись, отошел ко Господу.
Отец Серапион, священник станицы Ново-Александровской, Кубан. области, служил у так называемых иногородних, у бедного не казачьего населения станицы, дававшего первых большевиков. Прихожане любили своего доброго, нестяжательного, веселого и молодого пастыря и никому не давали его в обиду. Это был батюшка пролетарской бедноты и другие священники завидовали его положению. Однажды, сам правя лошадью, он ехал рядом с полотном железной дороги, по которому в это время, умеряя свой ход, подходил к станции поезд. Из окна одного вагона раздался ружейный выстрел и о. Серапион упал на дрожки мертвым. Конь был задержан у станции. Местные жители подняли всеобщее возмущение против злодеения. Искали по вагонам преступника для расправы, но, конечно, никого не нашли.
Отец Михаил Крыжановский, священник села Величаево, Ставроп. епархии, на границе Астраханских степей, отличаясь ревностью по службе, искренним благочестием и бескорыстием, он беспощадно обличал своим словом большевицкое безбожие и насилие. Это был духовный пламень, сжигавший всякую неправду на своем пути. И он был, конечно, обречен на смерть. В одно воскресенье, после Божественной Литургии, при полном стечении народа, его прямо из церкви забрали пришлые большевики на повозку и повезли за село. Народ плакал. Отец Михаил успел сказать своей пастве слова Спасителя: "не плачьте обо мне, а плачьте о себе и детях ваших". За селом, этого славного священномученика церкви Христовой и скромного служителя Божия отдаленного маленького местечка, злодеи подняли на штыки. Ему было не больше, как лет двадцать восемь. После него остались жена и двое детей.
В Херсонской губ. три священника были распяты на крестах.
В Ялте зверски большевиками убит популярный священник Сергей Щукин.
{211} В Крыму шайка большевиков захватила трех священников – Николая Попова, Агафона Гарина и Александра Казанчева, и после долгих истязаний и глумлений, убила их.
