Текст книги "Смертельная преданность (ЛП)"

Автор книги: М. Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

3

СИЕНА

На лице Дамиана появляется выражение облегчения. Я не совсем понимаю, в чём дело, но в данный момент мне всё равно. Главное, что я выживу, и, похоже, он предлагает мне единственный способ добиться этого.

Это похоже на кошмар. На непонятный кошмар, от которого я ещё не очнулась. Мне хочется ущипнуть себя, но я знаю, что это ничего не изменит. Как бы сильно это ни напоминало ужасный сон, это реальность.

Склад, камеры и люди… всё это было по-настоящему. Пули и кровь… Я ненадолго закрываю глаза и делаю вдох, когда меня накрывает волна головокружения. У меня нет времени падать в обморок или слабеть. Я должна быть сильной. Если Дамиан говорит правду, а я думаю, что он говорит, то каждая секунда на счету. То, что я делаю, важно… и не только для меня.

– Сиена, – выпаливаю я и, когда он хмурится, уточняю: – Меня зовут. Сиена Монро.

Он кивает, стиснув зубы. С тех пор как мы познакомились, он ни разу не улыбнулся, хотя, полагаю, для этого не было причин. Я тоже ни разу не улыбнулась. Но мне не даёт покоя мысль, улыбается ли он вообще. Он не похож на человека, который в принципе улыбается.

Каково это – быть замужем за таким мужчиной? Понятия не имею. Я вообще ни о чём не имею представления: что будет после этого, чего он от меня ждёт, где мы будем жить, что я буду делать… но ясно одно: у меня не будет времени задавать вопросы или разбираться во всём этом. Он снова берёт меня под локоть и ведёт через ряды скамей к алтарю, и моё сердце начинает биться чаще, когда я понимаю, что это происходит на самом деле.

Я выхожу замуж за человека, которого не знаю. Которого я видела всего пару раз в клубе. В моей голове эхом звучит голос Кармен: «Он трахал меня, как грёбаное животное… Я не могла ходить после этого, мне было больно…

Он ведь будет ждать первой брачной ночи, не так ли? Меня охватывает страх, но мы уже подходим к алтарю. Священник переводит взгляд с одного на другого, а Дамиан крепче сжимает мою руку, словно думает, что я снова могу сбежать. Может, так и было бы. Мне хочется думать, что брак с этим мужчиной, что я буду спать с ним в одной постели, что я буду его женой, это не худшая участь, чем смерть, но как я могу быть в этом уверена?

Не могу. Вот и всё. Но если верить Дамиану, то единственное, в чём можно быть уверенной, это то, что если я выйду из этой церкви, не произнеся клятв, то умру ещё до рассвета.

– Давай покончим с этим, – слышу я, как он говорит священнику, и вижу, как священник смотрит на меня, словно желая убедиться, что я не против. Что я согласна.

Не знаю, подходящее ли это слово. Но я чувствую, как киваю, резко дёргая головой, и священник выдыхает, словно сдерживал дыхание, ожидая моего ответа.

– Влюблённые, – начинает он, как будто на скамьях позади нас сидят друзья и родственники, а не пустуют пустые места. Я смотрю на него, чувствуя, что вот-вот выйду из своего тела. Я оцепенела, и только чувствую, как рука Дамиана сжимает мою, как его пальцы обжигают мою кожу. Если бы я закричала сейчас, если бы я сопротивлялась, если бы я попыталась сбежать, думаю, он бы меня отпустил. Он ясно дал мне понять, что к чему, и если я хочу распрощаться с жизнью, он мало что может сделать.

Я не кричу, не сопротивляюсь и не убегаю. Я стою тут, пока церемония проходит в тумане неверия и ужаса, а моё сердце бьётся так сильно, что я чувствую его в горле, пока священник монотонно читает службу. Слова, которые должны иметь значение, которые должны что-то значить, которые в любых других обстоятельствах были бы священными. Но в этом нет ничего священного. Нет ничего романтичного или прекрасного в том, как мы стоим здесь в свете свечей, как рядом со мной возвышается широкая фигура Дамиана, как его рука сжимает мою достаточно крепко, чтобы напомнить мне, что выбор, который мне предоставили, на самом деле вовсе не выбор.

– Ты, Сиена Монро, берёшь ли Дамиана Кузнецова в законные мужья?

У меня пересыхает во рту. Церковь внезапно кажется слишком маленькой, мерцающие свечи отбрасывают тени, которые, кажется, издевательски танцуют вокруг нас. Я чувствую на себе выжидающий взгляд Дамиана и знаю, что слишком долгое колебание только усугубит ситуацию.

– Да, – шепчу я, и слова, словно осколки стекла, застревают у меня в горле, обдирая кожу.

Когда я была намного моложе, мне часто снился день моей свадьбы. Теперь я не такая невинная. Я больше знаю о мире, о том, как люди готовы относиться друг к другу, о том, на какие ужасные поступки они готовы пойти. Хотя я и не подозревала, насколько всё может быть плохо, до сегодняшнего вечера.

Я давно не представляла себе день своей свадьбы, но когда представляла, всё было не так.

Когда наступает очередь Дамиана, его голос звучит ровно и сдержанно. Как будто он заказывает кофе, а не связывает себя узами брака с совершенно незнакомым человеком, когда говорит «согласен».

Меня охватывает странное чувство, теперь я замужем за этим мужчиной, но что это значит? Он сказал, что будет защищать меня... но есть ещё тысяча других аспектов, к которым мы даже не приступили.

Здесь нет колец. Священник произносит, что мы муж и жена, и по моей спине пробегает дрожь, я сжимаю руки в кулаки и стою, дрожа. Он говорит Дамиану, что тот может поцеловать невесту, и я резко поднимаю взгляд на мужчину, за которого только что вышла замуж, но Дамиан не смотрит на меня. Он бросает на священника сердитый взгляд и лезет в карман, вытаскивая бумажник, и бросает на алтарь горсть банкнот.

– Первый взнос в счёт того пожертвования, о котором я упоминал, – рычит он, а затем направляется обратно по проходу, таща меня за собой.

Муж и жена. Этот мужчина – мой муж. У меня снова слегка кружится голова, потому что мне приходится почти бежать, чтобы не отставать от него, пока он шагает к двери. Я вырываюсь из его объятий.

– Я сделала это, – резко говорю я ему, упираясь. – Я вышла за тебя замуж. Тебе не нужно постоянно меня контролировать. Теперь отпусти меня. – Я делаю глубокий вдох. – Пожалуйста?

Дамиан замедляется, его хватка на моей руке ослабевает, и наконец, когда он, кажется, понимает, что я не собираюсь убегать, он отпускает меня. Он смотрит на меня, и я не могу понять, о чём он думает.

Свет свечи мерцает на его резких, точёных чертах. Я помню, как в ту ночь, когда я увидела его в клубе, я подумала, что он красив по-хищному, опасно. Здесь, в свете ламп и свечей, с тенями, пляшущими на его лице, он выглядит ещё более опасно... Как будто из чьей-то фантазии, но не из моей.

Я никогда не хотела опасного мужчину. Я хотела кого-то, кто был бы нежен со мной. Кого-то заботливого и доброго. Я снова думаю о Кармен, о том, как она развлекала нас в гримёрке рассказами о том, как этот мужчина нагибал её над диваном и трахал, как животное, и у меня сводит желудок, а по крови разливаются страх и отвращение.

Как всё это произошло? Всё это кажется нереальным. Сегодня вечером я готовилась к очередной смене в клубе, думала о счетах, о том, сколько мне нужно заработать, чтобы купить продукты до конца недели, и о том, дадут ли мне ещё один отсроченный платёж за электричество. В то время эти тревоги казались мне отчаянно насущными, они занимали все мои мысли, заставляя меня чувствовать, что наступил конец света. Они стоили мне сна, заставляли меня ворочаться с боку на бок, заставляли меня улыбаться, когда мне хотелось плакать.

Я понятия не имела, насколько хуже может быть. Насколько все могло быть ещё хуже. И теперь… Теперь я замужем за мужчиной, чьё имя я узнала двадцать минут назад, за мужчиной, который сегодня вечером, не моргнув глазом, убивал людей у меня на глазах.

– Мне нужно домой, – внезапно говорю я, и слова вырываются у меня прежде, чем я успеваю их остановить.

Дамиан удивлённо поднимает брови, как будто он в замешательстве. Или, может быть, он напуган.

– Что?

– Мне нужно домой, – повторяю я, на этот раз более решительно. – Мне нужно забрать…

– Я куплю тебе всё, что нужно. – Его голос звучит пренебрежительно, как будто моя просьба доставляет ему неудобства, на которые у него нет времени. – Одежда, туалетные принадлежности, что угодно. Нам нужно домой. В поместье Константина. У нас нет времени на...

– Нет, – резко вырывается у меня, и я вижу удивление на его лице. – Мне нужно к себе в квартиру. Там есть то, что я не могу заменить.

Его челюсть сжимается.

– Это небезопасно. Чем дольше мы будем на улице, особенно так поздно ночью, тем больше риск...

– Меня не волнует риск. Я скрещиваю руки на груди, пытаясь изобразить уверенность, которой на самом деле не чувствую. – Ты сказал, что защитишь меня. Так защити меня, пока я забираю то, что мне очень нужно.

Мы долго смотрим друг на друга, и я вижу, как на его лице нарастает раздражение. Он привык, что люди беспрекословно ему подчиняются, это очевидно. Но я не отступаю. Не могу.

– Сиена... – в его голосе слышится предупреждение, но я не отвожу взгляд и смотрю на него в упор. Я не собираюсь уступать, и, думаю, он это видит.

– Хорошо, – наконец произносит он отрывисто. – Но давай сделаем это быстро.

Меня охватывает облегчение.

– Спасибо.

Он не отвечает, просто кладёт руку мне на поясницу и ведёт к дверям церкви. Его прикосновение обжигает сквозь тонкую ткань моей рубашки, и мне приходится сдерживаться, чтобы не отстраниться от него. Я понимаю, что мне нужно к этому привыкнуть. К его рукам на мне, к его присутствию рядом. Потому что, нравится мне это или нет, этот мужчина теперь мой муж.

Чего он от меня хочет? Чего он от меня ждёт? Эта мысль пугает меня, но я должна держать себя в руках. Я так далеко зашла, я не могу сейчас сдаться.

Дорога до моей квартиры проходит в напряжённой тишине. Дамиан то и дело поглядывает в зеркало заднего вида, его тело напряжено, он высматривает угрозы, которых я не вижу. Каждые несколько кварталов он делает неожиданный поворот, возвращается назад или меняет направление так, что я не понимаю, зачем он это делает, но явно преследует какую-то цель. Мой пульс учащается, минуты вдруг становятся для меня невероятно ценными.

– Мне казалось, ты сказал, что нам нужно поторопиться, – резко говорю я после третьего странного поворота, который не вписывается в маршрут, который я ему указала. Дамиан бросает на меня мрачный взгляд.

– Ты сказала, что хочешь домой. Я отвезу тебя домой. В целости и сохранности. В его голосе слышится раздражение, и я понимаю, что он на меня злится. Я поджимаю губы и упрямо скрещиваю руки на груди. Мне всё равно. Мы можем впервые поссориться как муж и жена, если он этого хочет, но мне нужно вернуться в свою квартиру, прежде чем мы поедем... куда бы он меня ни вёз.

Мы въезжаем в мой район, и я вздрагиваю. Я много раз видела его в предрассветные часы, честно говоря, почти каждую ночь, и почему-то в это время суток он выглядит ещё хуже. Даже в лучшие времена здесь несладко, но в этот предрассветный час всё выглядит особенно запущенным.

Уличных фонарей мало, и половина из них перегорела. Тротуары завалены мусором, а те немногие люди, которые выходят на улицу в это время, выглядят так, будто замышляют что-то недоброе. Я стараюсь не стесняться того, где живу, это всё, что я могу себе позволить, и это лучше, чем то, где живут некоторые другие девушки, но, глядя на это глазами Дамиана, я чувствую, как краснеют мои щёки. Он назвал свой дом, поместье Константина. Я могу только представить, насколько там всё по-другому и что он сейчас думает об этом. Что он подумает обо мне, когда увидит…

Он заезжает на парковку у моего дома, и я выбрасываю эту мысль из головы. То, что Дамиан думает о моих жилищных условиях, сейчас волнует меня меньше всего, да и в любом случае это место недолго будет моим домом. При этой мысли я чувствую странную боль в груди. Я не могу сосчитать, сколько раз я думала, что ненавижу эту квартиру, мечтала о переезде, представляла все те места, которые хотела бы себе позволить. Но всё же… Я много работала, чтобы иметь возможность жить здесь, в этом дерьме. Это место, за которое я плачу и ради которого пашу как проклятая. Оно значит для меня больше, чем я думала.

Дамиан паркуется, бросает взгляд на меня, а затем снова смотрит на здание. Краска на фасаде облупилась, а на окнах трёх нижних этажей установлены решётки. На парковке трещины и выбоины, сквозь асфальт прорастают сорняки. Это именно то место, куда при обычных обстоятельствах нога такого человека, как он, никогда бы не ступила, разве что для того, чтобы поколотить кого-нибудь. Он, конечно, не стал бы встречаться или жениться на девушке из такого места, как это. Интересно, сожалеет ли он об этом сейчас.

Я выкидываю эту мысль из головы. Я не просила его жениться на мне. Если он так себя чувствует, то это его проблема, а не моя.

– Я вернусь через несколько минут, – говорю я, потянувшись к дверной ручке.

Он протягивает руку и обхватывает моё запястье прежде, чем я успеваю пошевелиться.

– Я пойду с тобой.

– В этом нет необходимости...

– Это была не просьба. – Его хватка не причиняет боли, но достаточно сильна, чтобы донести свою мысль. – Мы идём вместе или не идём вообще.

Я хочу возразить, но по его решительному виду понимаю, что это бессмысленно. И, честно говоря, я отчасти испытываю облегчение, хотя и боюсь его реакции, когда мы войдём в мою квартиру. Здание теперь кажется другим, более опасным. В каждой тени может скрываться кто-то, кто ждёт меня, каждый звук может сигнализировать о приближении опасности. Я знаю, что он прав, что мне небезопасно подниматься одной, и меня охватывает паника. Мне нужно подняться в свою квартиру.

– Хорошо. – Я вырываю своё запястье из его хватки. – Нам всё же нужно поторопиться.

Дамиан бросает на меня взгляд, качая головой, прежде чем выйти из машины и подойти ко мне с той хищной грацией, которую я заметила ранее. Всё в нём кричит об опасности, от того, как он держится, до того, как его глаза постоянно бегают, отмечая угрозы и пути отступления. Интересно, каково было бы вот так идти по жизни, всегда наблюдая, всегда готовому к насилию.

Неужели я теперь буду так себя чувствовать? Всегда в напряжении, всегда оглядываюсь через плечо? Смогу ли я когда-нибудь снова почувствовать себя в безопасности? От этой мысли становится тяжело на душе. Несмотря на то, что я живу в таком месте и работаю в сомнительном стриптиз-клубе, я всегда чувствовала себя в достаточной безопасности, пока была внимательна и обладала хоть какой-то смекалкой. Это совсем не та опасность, о которой я думала, когда остерегалась грабителей и наркоторговцев. Это реальная, непосредственная угроза.

Кто-то хочет моей смерти.

Я не знаю, как жить с этим чувством. Как с этим смириться. Я даже не могу полностью осознать это.

Входная дверь в здание подпёрта кирпичом: замок был сломан несколько месяцев назад, и домовладелец не удосужился его починить. Выражение лица Дамиана мрачнеет, когда мы входим в вестибюль, любуясь залитым водой потолком и мерцающими лампами дневного света. Лифт, как обычно, не работает, поэтому мы направляемся к лестнице.

– Какой этаж? – Спрашивает он.

– Третий. – Я уже иду впереди него, и от волнения у меня по спине бегут мурашки. Дамиан следует за мной по лестнице, и я слышу тихий щелчок. Я оборачиваюсь и вижу, что он достал пистолет и держит его сбоку, а его взгляд скользит по каждому углу лестничной клетки, пока мы поднимаемся.

На лестничной клетке пахнет сигаретами и дезинфицирующим средством, а наши шаги эхом отдаются от бетонных стен. Я чувствую его присутствие позади себя, мощное и пугающее, и ловлю себя на том, что иду быстрее, чем обычно. Я хочу выбраться отсюда. Я хочу вытащить нас отсюда.

Когда мы поднимаемся на мой этаж, я вожусь с ключами, мои руки всё ещё дрожат после всего, что произошло. Коридор тускло освещён и узок, по обеим сторонам двери, ведущие в такие же крошечные и обшарпанные квартиры, как моя. Большинство моих соседей – работающие семьи, пожилые люди с фиксированным доходом, матери-одиночки, пытающиеся свести концы с концами. У всех здесь не так много возможностей.

Моя квартира находится в конце коридора, под номером 3С. Я вставляю ключ в замок, но прежде чем успеваю повернуть его, Дамиан накрывает мою руку своей.

– Дай я, – тихо говорит он.

Я отступаю, дрожащими руками наблюдая, как он поворачивает ключ и медленно открывает дверь. Он входит первым, напряжённый и готовый к бою, и я понимаю, что он проверяет, нет ли угрозы. От мысли, что кто-то может ждать меня в моём собственном доме, по спине пробегает холодок. На глаза наворачиваются слёзы, и я не успеваю себя остановить. Я проталкиваюсь мимо него в квартиру и слышу, как Дамиан приказывает мне остановиться, но я не слушаю.

– Мэри? – Тихо зову я её, и через несколько секунд из кухни выходит девочка-подросток с каштановыми волосами, собранными в хвост. Она замирает, широко раскрыв глаза, и я вспоминаю, что за моей спиной стоит Дамиан с пистолетом.

Я оборачиваюсь.

– Убери это, – шиплю я. Дамиан сверлит меня взглядом, и я отвечаю ему тем же. – Здесь всё в порядке, – отрезаю я. – Убери это. Я серьёзно.

Он стискивает зубы, но убирает пистолет за пояс и, закрыв за собой дверь, замирает у порога. Мэри всё ещё стоит как вкопанная, и я вздрагиваю, понимая, что у меня нет кошелька. Он остался в «Гибискусе» вместе со всем остальным, что я взяла с собой на работу.

– Я... – Я прикусываю губу. – Подожди. У меня в комоде есть наличные. Я принесу их тебе, а потом ты сможешь уйти отсюда...

– Что происходит? – Вмешивается Дамиан, стоя у меня за спиной. – Кто она?

– Я няня?

– Сиена?

– Просто подожди здесь, – шиплю я, почти бегом направляясь по коридору. Проходя мимо Мэри, я хватаю её за запястье и тяну за собой в спальню, и она следует за мной. Я стискиваю зубы, чтобы не чувствовать себя виноватой, она не должна быть втянута в это, и мне нужно как можно скорее вытащить её отсюда. Что бы ни ждало меня впереди, я не могу допустить, чтобы она оказалась втянута в это только потому, что согласилась присмотреть за моим сыном за дополнительные деньги, чтобы оплатить обучение в местном колледже.

– Кто это? – Шепчет она, когда я тяну её в свою спальню, не совсем осознавая, что делаю то же самое, что совсем недавно делал со мной Дамиан. Я поворачиваюсь к ней с извиняющимся выражением лица.

– Не волнуйся. Он... – я с трудом сглатываю, пытаясь придумать объяснение, которое могло бы иметь смысл. – Он друг.

На её лице появляется понимающее выражение… слишком понимающее для восемнадцатилетней девушки, но, с другой стороны, она всего на четыре года младше меня.

– Хорошо…

– Я попрошу его проводить тебя до машины. Хорошо? Я обещаю, что с ним ты в безопасности. Он не причинит тебе вреда.

– Я уверена, что со мной всё в порядке… – начинает возражать Мэри, пока я иду к своему комоду и роюсь в ящике с нижним бельём в поисках заначки с наличными на случай непредвиденных обстоятельств. Я достаю три стодолларовые купюры – в три раза больше, чем я обычно плачу ей за ночь, и протягиваю ей. Она смотрит на деньги, а потом снова на меня. – Сиена?

– Всё в порядке, – уверяю я. – Мне ещё понадобиться твоя помощь с Адамом. Я позвоню тебе, когда всё улажу. Прости. Просто… пусть Дамиан проводит тебя до машины. Пожалуйста?

Она с трудом сглатывает и кладёт деньги в карман джинсов.

– Хорошо, – шепчет она, и я киваю, направляясь обратно в гостиную, где меня ждёт Дамиан. Он всё ещё стоит у двери, напряженный и взволнованный, и оборачивается, когда я выхожу.

– Ты готова идти? – Резко спрашивает он.

– Ещё нет. – Я делаю глубокий вдох, готовясь к тому, что он разозлится. Если он всегда такой, то, возможно, мне придётся к этому привыкнуть. – Мне нужно несколько минут. Можешь проводить Мэри до машины? Просто чтобы убедиться, что она доберётся туда в целости и сохранности? – Я умоляюще смотрю на Дамиана. – Я всё объясню через минуту. Просто проводи её, пожалуйста.

Он смотрит на Мэри и резко вздыхает.

– Хорошо. – Он указывает на дверь. – Пойдём.

Он оглядывается на меня, пока она нервно приближается к нему.

– Пятнадцать минут, Сиена, – говорит он, и это звучит как угроза.

Когда он выходит из квартиры, я оглядываюсь по сторонам, смотрю на свой дом его глазами. Квартира маленькая, всего 65 квадратных метров, с тесной гостиной, которая одновременно служит столовой, крошечной кухней с устаревшей бытовой техникой и двумя спальнями размером со шкаф. Мебель, подержанная, разномастная, которую я собирала годами. Диван накрыт пледом, чтобы скрыть потёртости, а журнальный столик на самом деле представляет собой сундук, который я нашла в комиссионном магазине. Стены здесь такие тонкие, что я слышу разговоры соседей, а в гостиной стоит напольный вентилятор на случай, если кондиционер не справится с жарой в Майами.

Но это моя квартира. По крайней мере, была. Я постаралась сделать её уютной с помощью картин и растений – небольших деталей, которые создают ощущение, что это не просто место для сна. Рядом с телевизором стоит книжная полка, заставленная книгами, в основном любовными романами и фэнтези – мой побег от реальности. Игрушки разбросаны по полу, должно быть, Мэри ещё не успела их убрать. Я смотрю на них, на всё вокруг, пытаясь решить, что взять с собой. Что из моего имущества действительно важно.

Сначала я иду в спальню, достаю из-под кровати спортивную сумку и машинально хватаю одежду, надеясь, что беру то, что мне нужнее всего. Нижнее белье, свою самую удобную одежду для сна, единственную пару хороших джинсов, на которые я копила целую вечность, мои любимые футболки. В моём комоде, в маленькой деревянной шкатулке, лежат два крошечных памятных предмета, которые я не заложила за все эти годы, как бы бедна я ни была: мамин свадебный комплект и её жемчужные серьги. Я долго смотрю на них, раздумывая, не надеть ли кольца на палец, но решаю подождать. Я кладу коробку в боковой карман спортивной сумки и направляюсь в ванную за туалетными принадлежностями. Если я собираюсь остановиться в незнакомом месте, мне нужны привычные вещи.

С комнатой напротив моей сложнее. Я достаю рюкзак из шкафа, оставляя его в прихожей, осторожно открываю дверь и вхожу внутрь, в тёплую, влажную темноту комнаты.

Рядом с дверью слабо светится ночник в виде динозавра, на потолке – светящиеся в темноте звезды. На кровати в виде гоночной машины рядом с приоткрытым окном, лёжа на боку, крепко спит трёхлетний мальчик.

Я тихо подхожу к комоду у дальней стены и как можно медленнее выдвигаю ящики, чтобы они не скрипнули. Я достаю его любимую одежду и складываю в рюкзак. Я беру несколько его любимых игрушек, которые стоят на полках рядом с кроватью, и книжки с картинками, которые я читаю ему по вечерам, а затем опускаюсь на колени рядом с кроватью и нежно касаюсь его плеча.

– Адам? Адам, милый, мне нужно, чтобы ты проснулся.

Он ворочается во сне, издавая протестующий звук, от которого у меня сжимается сердце. Я нежно покачиваю его из стороны в сторону и убираю волосы с его лица.

– Милый, мне нужно, чтобы ты проснулся.

Он открывает глаза, моргает и сонно смотрит на меня.

– Мама?

– Привет, милый. Мне нужно, чтобы ты проснулся, хорошо? – Мы отправляемся в небольшое путешествие. – Я протягиваю к нему руки и притягиваю к себе. Он тут же прижимается ко мне, обнимает меня за шею и кладёт голову мне на плечо.

У меня в груди разливается яркая, острая боль, от которой на глаза наворачиваются слёзы. Вот почему я согласилась на предложение Дамиана. Вот почему мне нужно было вернуться домой. Вот почему я примчалась сюда, боясь, что кто-то другой добрался до моего дома раньше меня.

Я бы всё отдала, чтобы он был в безопасности.

Я крепко обнимаю его, вдыхая знакомый запах его шампуня и кондиционера для белья, которым я стираю его пижаму. Он такой тёплый и безмятежный в моих объятиях, и на мгновение мне кажется, что события этой ночи произошли с кем-то другим.

Но это не так. И я знаю, что для нашей безопасности нам нужно уйти.

Я хватаю рюкзак, прижимая Адама к груди, выхожу в коридор и тянусь за спортивной сумкой. В этот момент дверь квартиры открывается, и Дамиан заходит внутрь, закрывая за собой дверь.

– Я благополучно довёл её до машины. Нам нужно идти...

Его голос затихает, когда он поворачивается ко мне лицом. Он смотрит на Адама, прижатого к моей груди, и его губы сжимаются, а глаза сужаются.

– Сиена?

Я вздёргиваю подбородок, упрямо встречаясь с ним взглядом.

– Вот почему мне нужно было вернуться домой. – Я делаю глубокий вдох и перекидываю обе сумки через плечо. – Это Адам. Мой сын.