Текст книги "Смертельная преданность (ЛП)"
Автор книги: М. Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)
М.ДЖЕЙМС
Смертельная преданность
1
СИЕНА
Первое, что я вижу, подходя к задней двери «Гибискуса», это холодная капля воды, упавшая с навеса прямо мне в глаз. Может ли этот вечер стать ещё хуже? Я щурюсь и пытаюсь смахнуть каплю, пока она не оставила след на моём макияже, стараясь не размазать тушь и подводку для глаз и при этом удерживая в другой руке сумочку, большую сумку и туфли на шпильке. Я никогда не переобуваюсь в рабочую обувь, пока не зайду внутрь. Помимо того, что она ужасно неудобная, в переулке за клубом сомнительная атмосфера как с точки зрения запахов, так и с точки зрения того, что хлюпает под моими кроссовками, когда я иду открывать заднюю дверь.
Моё внимание привлекает звук – тихий стон. Я оборачиваюсь и вижу, как одна из танцовщиц – брюнетка по имени Малия, которой едва исполнилось девятнадцать, прижата к оштукатуренной стене по другую сторону мусорного бака своим парнем на одну ночь. На нём бейсболка задом наперёд, толстая золотая цепь на шее поблёскивает в свете уличного фонаря, который служит единственным источником освещения на всей парковке, и сейчас он что-то бормочет ей в шею, прижимаясь к ней.
– ...ты только моя, детка, верно? Пообещай мне. Ни один из этих парней ничего не значит...
Я закатываю глаза и распахиваю дверь. Хлопок двери за моей спиной заглушает ответ Малии, и меня это устраивает. На следующей неделе будет кто-то другой. И я готова поспорить, что после сегодняшнего вечера этот парень отправится в какой-нибудь другой клуб и будет бросать долларовые купюры женщинам с обнажённой грудью.
Когда я захожу в раздевалку, там стоит непрерывный гул голосов, который не стихает при моём появлении. Несколько девушек поглядывают на меня, но никто из них не обращает на меня особого внимания. Я знаю имена большинства из них, и они знают моё, но мы не особо близки. Меня не приглашают выпить на пляже после смены или позавтракать в закусочной на рассвете. Отчасти это моя вина, я чаще всего держусь особняком. Но и они не особо дружелюбны, а я работаю здесь уже полгода.
– Ты опоздала. – Кармен, девушка, чей туалетный столик стоит ближе всего к моему, поднимает взгляд от толстого карандаша для глаз и хмурится. – Дуг как раз искал тебя.
– Мне не на чем было добраться. – Я бросаю сумку на соседний столик и плюхаюсь на потёртый табурет с выцветшим бархатным верхом, расшнуровывая кроссовки. – Аккумулятор в моей машине разряжен в ноль, а в это время суток в пятницу все Uber-сервисы поднимают цены. Мне пришлось ехать на автобусе, а ты знаешь, как это бывает.
– Да, ну… – Кармен проводит идеальную линию подводкой для глаз по верхнему веку. – Теперь я иду первая.
Я сжимаю губы, но не спорю.
– Может, всё и обойдётся. – Я натянуто улыбаюсь и с трудом выдавливаю из себя радостный тон, которого не чувствую. – Чем пьянее парни, тем больше они дают на чай, верно?
По правде говоря, всё может пойти как угодно. Это просто везение. Но я планировала начать танцевать около десяти вечера, когда в клубе становится по-настоящему многолюдно, и надеялась, что это принесёт мне прибыль. Ближе к ночи парни начинают уходить на приватные танцы, и, если не появляется много новых клиентов, танцы на сцене уже не так популярны.
Но я стараюсь сохранять позитивный настрой. Я видела, как девушки отлично справлялись до поздней ночи. Я натягиваю каблуки, стараясь не задеть волдырь на большом пальце ноги, который я пыталась забинтовать так, чтобы это было незаметно, кровь на сцене, не лучший вариант, и улыбаюсь Кармен. Но сейчас она даже не смотрит на меня, она отвернулась к зеркалу и наносит на губы вишнёво-красную помаду.
Дверь хлопает, и входит Малия, её волосы мокрые от воды, стекающей с навеса снаружи. Несколько девушек поднимают головы, когда она входит и пробирается через толпу к своему столику. Я вижу, как Эмбер, одна из девушек, с которыми она подружилась, наклоняется к ней.
– Эй, – шепчет она. – Я знаю, что ты новенькая и всё такое, но тебе нужно быть осторожной. Дугу не понравится, если он застанет тебя целующейся с парнями, которые не заплатили.
Малия морщит нос и небрежно перекидывает волосы через плечо.
– Это мой парень. – В её голосе слышится преувеличенная нотка. – Я могу целоваться с ним, если захочу.
– Я просто хочу сказать, что тебе не стоит злить Дуга, – настаивает Эмбер, и несколько других девушек кивают в знак согласия.
– Злить его, значит злить и большого босса. – Сапфир, я не знаю её настоящего имени, она никогда его не называла, вмешивается в разговор. – А ты, чёрт возьми, этого не хочешь, детка.
– Большой босс? – Малия выглядит растерянной. – Я думала, что Дуг – наш босс.
– Так оно и есть. – Эмбер наносит немного бронзатора на нос. – Но не самый большой.
Я вижу, что замешательство на лице Малии усиливается с каждой секундой. Сапфир вздыхает, надевая серьгу, которая почти достаёт ей до ключицы.
– Ходят слухи, что этим заведением владеет Братва. Семья Абрамовых. Так что Дуг подчиняется им, и управляет клубом.
Глаза Малии становятся огромными, как блюдца, а Эмбер хихикает.
– Кажется, я уже видела здесь главного босса. Того, кто сейчас управляет Братвой. Константин, кажется, так его назвал Дуг? – Она притворно вздрагивает и обмахивается рукой. – Боже, он такой чертовски сексуальный.
– На мой взгляд, немного зажатый. – Сапфир пожимает плечами. – Но мне иногда нравятся зажатые парни. – Гораздо веселее, когда ты заставляешь их терять контроль. И ты права, он чертовски привлекателен. Эти татуировки…
– Другой парень мне больше по душе. – Кармен поднимает взгляд от магнита, с помощью которого она аккуратно подцепляет ресницы, как будто они ей нужны. У неё от природы густые и длинные ресницы, те самые редкие двойные ресницы, за которые я бы отдала мизинец. Добавленные фальшивые, на мой взгляд, создают впечатление, что у неё чёлка приклеена к глазам. Но парням это нравится. – Тот, который иногда приходит с ним.
Глаза Эмбер расширяются.
– Я его видела. Он наводит ужас. – Она прикусывает губу. – Я бы не хотела подпускать его близко к себе. Я никогда не слышала его имени, но побоялась бы даже спросить.
– Да. – Глаза Кармен блестят, как у женщины, у которой есть секрет, которым она хочет поделиться. – И я даже не потрудилась спросить, как его зовут. Я была слишком занята тем, что меня трахали. – Она подмигивает, и её длинные ресницы касаются щеки.
– Сука! – Сапфир задыхается от возмущения, но в её голосе нет настоящей злобы. Только чистая и простая ревность. – Я пыталась заговорить с ним каждый раз, когда он приходил. Он просто игнорировал меня. Махал мне рукой и следовал за Константином. Кармен права, он очень сексуальный, – улыбается она. – Похоже, у него и большой член. Он из тех мужчин, которые могут погубить женщину.
– Он измотал мою киску, это точно. – Кармен одаривает её торжествующей улыбкой. – Нагнул меня в подсобке, пока Константин был на совещании. Просто схватил меня, перекинул через диван и вставил свой огромный член.
Кажется, что глаза Малии вот-вот вылезут из орбит.
– Разве… – Её голос срывается. – Разве тебе не было больно?
– О, ещё как было. – Кармен подмигивает ей. – Но это было и очень приятно. Он трахал меня, как чёртово животное. Жёстко и глубоко…– Она протягивает последнее слово нараспев. – После мне пришлось притвориться больной и уйти домой. Я не могла ходить, так сильно меня ломило. Он как зверь. Чертовски жестокий, но, боже, он довёл меня до такого оргазма, даже не прикоснувшись к моему клитору. Просто долбил меня своим большим толстым...
– Какого хрена ни одна из вас, сучек, ещё не готова? – Голос Дуга, раздавшийся, когда он вошёл в комнату, резко оборвал разговор о правой руке Константина Абрамова и о том, как жёстко он, судя по всему, трахнул Кармен. От этой мысли у меня по спине пробежал холодок. Я знаю, о ком говорят девушки, я видела его однажды. Они правы, он красив, красив той красотой, которой обладает хищник, то есть той, что, как ты знаешь, может тебя убить и, скорее всего, убьёт, если ты подойдёшь слишком близко. Я успела как следует его рассмотреть, прежде чем они скрылись в глубине зала: блондин, даже выше Константина, с широкими плечами и мускулистыми руками, а татуировки на его шее и руках говорили о том, что он покрыт ими с головы до ног. Я также мельком увидела его глаза: тёмно-синие, такие тёмные, что на свету они казались чёрными. И хотя я никогда бы не произнесла вслух, я слышала, как Константин произнёс его имя.
Дамиан. От этого имени у меня по спине побежали мурашки, и я поспешила в противоположную сторону. Этот человек был похож на дьявола. Молчаливый, суровый, холодный. Убийца от и до.
Таких людей я хочу избегать любой ценой.
Дуг откашливается в наступившей тишине, которая кажется ещё более гнетущей после шумной болтовни, звучавшей несколько минут назад.
– Сапфир, готовься выходить. Кармен, ты идёшь за ней. Малия, выходи на танцпол, там полно парней с эрекцией и всего пара девушек, которые пытаются затащить их в отдельную комнату. Сиена…
Он бросает на меня взгляд, и у меня сводит желудок. На его лице читается оценка, но есть и что-то ещё, что-то похожее на сожаление или, может быть, опасение? Что бы это ни было, это бессмысленно, и я этого не понимаю. Мне это не нравится. У каждой женщины есть инстинкт, внутреннее чутьё, которое подаёт сигнал тревоги, когда парень ведёт себя подозрительно, и прямо сейчас этот сигнал звучит в моей голове.
– Сиена, пойдём со мной, – продолжает он, нетерпеливо махнув рукой. – Мы собираемся снять видео. Я верну тебя как раз к твоему выходу на сцену.
У меня в животе всё сжимается в комок, и меня слегка подташнивает. Но я просто киваю и иду за ним.
– Я же просила о выгодной ночи, – мрачно шепчу я про себя, следуя за ним в зал. Сапфир идёт за мной, а потом разворачивается и направляется к занавесу, за которым начинается сцена.
Все танцовщицы здесь подрабатывают на Дуга и клуб. Помимо обычных танцев на сцене и приватных танцев на коленях в отдельных комнатах, мы все делаем что-то ещё за дополнительные деньги, в зависимости от наших предпочтений. Некоторые девушки делают ручной или оральный секс в подсобных помещениях, а некоторые позволяют парням трахнуть себя за достаточно высокую цену, часть денег, конечно же, идёт в клуб и Дугу. Те из нас, кто слишком чопорен, это слова Дуга, не мои, чтобы удовлетворять парней лично, работают на камеру. Дуг выбирает одну из нас на час или около того, отводит в звукоизолированную комнату в самом дальнем конце клуба, где мы ведём прямую трансляцию на сайте для вебкам-моделей. Пара девушек готовы трахаться на камеру, но я наотрез отказалась это делать. Поэтому я выступаю сольно. Видеооператор Дуга снимает меня во время трансляции, а затем Дуг публикует эти видео на сайтах с платным просмотром.
Сначала мне это не нравилось. До сих пор странно выступать перед съёмочной группой обнажённой и притворяться, что я кончаю. Но, судя по всему, я одна из самых популярных девушек из тех, кого Дуг выбрал для этой работы, и моя доля денег, хоть и небольшая, позволяет мне каждый месяц оплачивать хотя бы один из счетов за коммунальные услуги. Так что я продолжаю это делать и не жалуюсь.
Я не уверена, что он отпустил бы меня, даже если бы я пожаловалась.
На полпути к комнате, где мы обычно снимаем, Дуг сворачивает в коридор, ведущий к другому выходу. Я в замешательстве спешу за ним, стараясь не споткнуться на каблуках.
– Дуг? Что мы…
Он распахивает тяжёлую заднюю дверь, выходит под дождь и нетерпеливо жестом приглашает меня следовать за ним.
В моей голове снова раздаётся сигнал тревоги. Я с трудом сглатываю, почти останавливаясь, и Дуг оборачивается. Его лицо напряжено и раздражено.
– Сиена! Какого чёрта ты еле тащишься? Время – деньги, девочка.
Я много раз слышала, как он это говорит. Он всегда произносит это с нетерпением. Но сейчас в его голосе слышится нечто большее, чем нетерпение. Он звучит… нервно.
Я хочу возразить, отступить, но когда Дуг снова машет мне рукой, чтобы я поторапливалась, я всё равно иду за ним. Вот чему учит подобная работа – игнорировать свои инстинкты, чтобы не быть уволенной. Мужчина хватает тебя за задницу или пытается засунуть палец тебе под трусики? Игнорируй это и улыбайся, пытайся превратить это в приватный танец. Мужчина называет тебя сукой, когда ты отказываешься сосать его член? Не обращай внимания и улыбайся, пока пытаешься избавиться от него, не прикасаясь к нему, и покачивай задницей у него на коленях. Парень бросает на сцену четвертаки вместо долларовых купюр, пытаясь тебя унизить? Не обращай внимания и улыбайся, как будто он только что бросил тебе целое состояние.
Эта работа притупила мои инстинкты. Замедлила их ради выживания, ради того, чтобы у меня была крыша над головой, еда в холодильнике и свет в доме.
Поэтому я выхожу вслед за Дугом в тёплую влажную ночь… под дождь.
– Чёрт! – Дуг ругается и снова показывает рукой, чтобы мы поторопились. – Мы тут промокнем до нитки. Где остальные…– Он замолкает, когда я слышу позади себя шаги, и две другие девушки, одну из них я не знаю, а другую, Кару, знаю, с грохотом вылетают через заднюю дверь.
– Что происходит? – Я задерживаюсь под навесом, вглядываясь в тускло освещённую парковку. И тут я вижу, как один из вышибал направляется к нам с задней стороны стоянки. Позади него, там, где он был минуту назад, двое мужчин стоят рядом с черным фургоном. Кажется, дождь их не беспокоит. На них куртки, что не по сезону для Майами ранней осенью.
– Вы кое-куда отправитесь. Для съёмок видео. – Дуг добавляет, словно вспомнив о чём-то: – Шон и те двое парней отвезут вас. Просто идите с ними, и они вернут вас, когда вы закончите.
– Что? – Теперь сигнализируют все датчики. – Мы всегда снимаем здесь. – Я оглядываюсь на Кару и другую девушку, которые явно нервничают и переминаются с ноги на ногу, стоя у двери. – Я никак не успею вернуться до своей очереди на сцене. И почему мы должны...
– Я что, плачу тебе за то, чтобы ты задавала чёртовы вопросы? – Рычит Дуг, и в его голосе больше злости, чем я когда-либо слышала раньше. Он может быть придурком, но сейчас, похоже, он чертовски зол. – Нет, я, блядь, не за это плачу, – добавляет он, отвечая на свой собственный вопрос. – Давайте, блядь, все трое. Вы стоите мне денег каждую секунду, пока стоите здесь, засунув большие пальцы в свои задницы.
– Я... – я с трудом сглатываю. Другие девушки, по какой-то причине, похоже, следуют моему примеру, а это большая ответственность, чем я бы хотела прямо сейчас. – Дуг, я просто не понимаю, почему...
Его взгляд становится острым и жестоким.
– Ты хочешь сохранить эту работу, Сиена? Потому что, по-моему, я предельно ясно дал понять, что тебе нужно внести свой вклад в это дело. Делать больше, чем просто трясти задницей на сцене и в подсобке. И поскольку принцесса Сиена не сосёт члены и не трахается... – Его голос становится ядовитым. – Тогда она пойдёт с Шоном, сядет в фургон и будет трахать себя пальцами на камеру, как и договаривалась. Или её уволят к чёртовой матери.
Он делает шаг вперёд, и я чувствую исходящий от него запах застоявшихся сигарет, даже под дождём.
– Твой выбор, принцесса? Ты будешь хорошей девочкой и пойдёшь делать свою грёбаную работу? Или ты соберёшь свои вещи и отправишься домой прямо сейчас, чёрт возьми?
Все моё тело сжимается, как в судороге, страх пронизывает меня насквозь. Я знаю… я знаю, что садиться в этот фургон – плохая идея. Что здесь что-то не так, что Дуг чего-то недоговаривает. Но я не могу потерять работу. Я думаю о трёх долларах на моём банковском счёте после оплаты аренды, это всё, что у меня осталось на еду до того, как я получу чаевые за сегодняшний вечер. Я думаю о том, каково было бы вернуться домой без работы, в город, где горячих женщин, готовых раздеться догола за деньги, пруд пруди.
Поэтому я иду вперёд, под дождём.
Двое мужчин едва смотрят на меня, открывая для нас боковую дверь фургона. В фургоне тоже пахнет сигаретами и несвежим ковром, воздух внутри горячий и спёртый. Я с трудом подавляю рвотный позыв, когда забираюсь внутрь, от волнения мой желудок переворачивается снова и снова.
Блядь. Просто успокойся, Сиена. Всё будет хорошо. Они просто нашли место получше или что-то в этом роде.…
Но, когда Кара и другая девушка входят, я не могу сказать себе ничего, что могло бы заглушить тревогу в моей голове. У меня в животе всё скрутило в узел, и я не знаю, как мне удастся сыграть убедительно. Я по-настоящему кончала на камеру всего пару раз, когда мне давали вибратор, которым я никогда раньше не пользовалась, сложно сдержаться, а в остальное время я просто притворялась.
Сегодня мне точно придётся сыграть так, чтобы получить «Оскар».
Дверь хлопает, и один из парней садится за руль, заводя двигатель. Шон устраивается на заднем сиденье позади нас, а другой парень садится на пассажирское место, и фургон начинает выезжать на дорогу. Дождь льёт как из ведра, стекая по стеклу, и я сжимаю губы, глядя на золотистые узоры, которые уличные фонари рисуют на каплях, стекающих по стеклу.
Кара, сидящая рядом со мной, крепко сжимает руки и прижимает их к коленям. Краем глаза я вижу, как дрожит другая девушка. Должно быть, она новенькая, поэтому я не знаю, как её зовут. Наверное, она впервые делает это. Я тоже боялась в свой первый раз.
Я облизываю губы, которые пересохли, несмотря на влажность. Кого я обманываю? Сейчас я тоже боюсь. Всё это кажется неправильным, и выхода нет, если только я не хочу потерять работу, не имея возможности найти другую.
А я не могу этого сделать. Просто не могу.
Дождь льёт так сильно, что я почти не вижу, что находится перед нами, когда фургон наконец останавливается. Перед лобовым стеклом виднеется лишь тёмная фигура. Шон рывком открывает дверь, откидывает её, выходит и жестом приглашает нас следовать за ним. Я осторожно ступаю на неровный гравий, стараясь не поскользнуться и не споткнуться на своих массивных каблуках.
У меня внутри всё сжимается, когда я вижу, что находится перед фургоном. Мы в незнакомой мне части города, и вид у неё не очень. На другой стороне дороги я вижу свалку, где не горит свет, а уличные фонари то загораются, то гаснут. Справа от меня ничего нет, а слева – закрытая, обветшалая заправочная станция. Передо мной, вырисовываясь в темноте, стоит старый склад из дерева и гофрированной стали, дверь распахнута настежь, и болезненно-жёлтый свет льётся на гравий перед ним.
Шон толкает меня, упираясь рукой мне между лопаток, недостаточно сильно, чтобы сбить с ног, но достаточно сильно, чтобы напугать.
– Пойдём, – резко говорит он, его голос звучит грубо и нетерпеливо, и я, пошатываясь, иду за ним, с каждым шагом всё больше желая воспротивиться и отказаться.
Мне нужна эта работа. Мне нужна эта работа. Мне нужна...
Внутри длинный, плохо освещённый коридор ведёт в большое открытое помещение, где вокруг дешёвого карточного стола расставлены разномастные стулья. Несколько парней сидят за столом, курят сигареты, пьют пиво и играют в какую-то игру с кубиками. Судя по куче денег и других предметов, брошенных в центр стола, а также по стопкам фишек из долларового магазина рядом с каждым из них, они явно играют в азартные игры. Я замираю на мгновение, чтобы собраться с мыслями, но Шон не даёт мне такой возможности. Он снова толкает меня, на этот раз сильнее.
– Вали вперёд, сука, – рявкает он. – У меня нет времени на то, чтобы ты тут стояла и глазела по сторонам. – Он хватает меня за руку, когда я не успеваю вовремя среагировать, и я замираю, слишком шокированная, чтобы попытаться вырваться. Я видела, как другие вышибалы время от времени поднимали руку на девушек, когда те переходили границы, но со мной такого никогда не случалось. Я всегда веду себя прилично. Я одна из хороших девочек Дуга.
От этой мысли у меня снова сводит желудок. Во что я ввязалась?
– Дальше по коридору. – Шон поворачивает меня направо и подталкивает вперёд. – Третья дверь слева.
Я понимаю, что Кара и другая девушка больше не стоят у меня за спиной, они ушли куда-то ещё. Я иду вперёд, жёсткий деревянный пол скрипит под моими ногами, и я останавливаюсь перед дверью, на которую указал Шон. Моё сердце бьётся так сильно, что мне больно. Я чувствую, как пульс отдаётся в горле.
Шон распахивает дверь, и я вхожу внутрь.
Свет в комнате настолько яркий, что я на мгновение останавливаюсь и быстро моргаю, чтобы глаза привыкли. Здесь стоит настоящая осветительная установка, которая выглядит профессионально, а вокруг чёрного кожаного дивана в центре комнаты расставлены стулья. Посреди дивана сидит парень, сложенный как бодибилдер, с бритой головой и бульдожьим лицом: нос кривой, все черты лица расположены слишком близко друг к другу, и он совершенно голый. Его рука обхватывает напряжённый член, который он лениво поглаживает. Я слишком долго смотрю на него, и от страха у меня сжимается сердце. Он чертовски огромен. Кончик его члена достаёт до пупка, и он такой толстый, что кажется большим даже в его руке.
В комнате неподалёку развалились ещё четверо парней. Один из них голый, он прислонился к дивану и играет со своим полутвёрдым членом. Двое полностью одеты, а на третьем только боксеры.
Когда я вхожу в комнату, все они смотрят на меня, их губы изгибаются в предвкушающей улыбке, а на лицах появляется хищное выражение. Они все выглядят голодными.
Я чувствую, как подкашиваются ноги. Я хочу убежать, но боюсь, что ноги подведут. Я оборачиваюсь в поисках Шона. Он стоит позади меня, скрестив руки на груди и преграждая мне путь к двери.
– Это... – я с трудом сглатываю, во рту пересыхает. – Это не та комната, – выдавливаю я. – Должно быть, так. Я не делаю... – Я снова сглатываю, и от страха у меня сжимается горло. – Я не делаю этого. Я выступаю соло. Только я.
– Я знаю, что значит «соло», сука, – огрызается Шон. – Ты в той комнате. Босс сказал, что сегодня вечером ты будешь сниматься в групповухе. Подойди и встань перед диваном, чтобы они могли убедиться, что освещение на тебе хорошее. Съёмки начинаются в пять. Оставайся одетой до тех пор, но он хочет, чтобы ты снялась в клипе обнажённой.
– Я... – Я не могу дышать. Я не могу думать. Я смотрю на пятерых мужчин, чувствуя, как у меня кружится голова. Парень, прислонившийся к дивану, теперь полностью возбуждён, повернулся ко мне лицом и сосредоточенно поглаживает свой член. На его лице появляется мерзкая ухмылка, и он подносит другую руку к губам, непристойно проводя языком между первыми двумя пальцами и продолжая дрочить.
Вот оно. Что-то щёлкает у меня в голове, и я забываю о том, как сильно мне нужна эта работа, о том, что мой банковский счёт пуст, обо всём, кроме того, что в этой комнате пять парней, которые думают, что смогут трахнуть меня одновременно, на камеру.
Я разворачиваюсь на каблуках, едва не падая из-за подвернувшейся лодыжки, и бегу мимо Шона к двери.
Я успеваю сделать всего два шага. Его мощная рука обвивается вокруг моей талии, он отрывает меня от пола и преграждает мне путь. Я бью его по мускулистой руке, издавая мучительный, животный крик страха, но он просто поднимает меня и прижимает к себе, пока я извиваюсь в его руках, пока он несёт меня обратно к дивану.
– Хватайте её, – говорит он двум обнажённым мужчинам, и они тут же подчиняются, подходя ко мне с двух сторон и хватая за руки. Я чувствую, как что-то твёрдое и жёсткое упирается мне в правое бедро, и к горлу подступает желчь.
– Держите её неподвижно, – рявкает Шон и хватает меня за лицо своими мясистыми пальцами, сжимая так, что мои щёки вдавливаются внутрь. – Слушай сюда, сука, – рычит он. – Босс сказал, что эти пятеро парней оттрахают тебя на видео. У тебя три дырки и две руки, так что с тобой всё будет в порядке. Продолжишь в том же духе, и я позабочусь о том, чтобы парень, который трахнет тебя в задницу, не получил смазку. Ты меня поняла?
Я не могу говорить. Я не могу двигаться. Забыв о борьбе или бегстве я застыла, дрожа в руках этих троих мужчин. Я слышу, как тот, что слева от меня, усмехается, и краем глаза вижу, как он тянется вниз и снова поглаживает себя.
– Мне нравится это, – говорит он грубым голосом с восточноевропейским акцентом. – Мне нравятся те, кто сопротивляется. Может, сделаем это видео более жёстким, чем планировали, босс? Я трахну её в задницу. Сергей может сесть на диван и трахнуть её в киску.
При этих словах снова начинается драка. Я вырываюсь из их хватки, крича, и Шон отпускает моё лицо ровно настолько, чтобы отступить на шаг и дать мне такую пощёчину, что моя голова мотнулась в сторону.
– Продолжишь в том же духе, сука, и эта групповуха станет достоянием особого уголка интернета. Слышишь меня? Ты не девственница, так что не имеет значения, будешь ли ты вся в синяках, когда мы тебя вышвырнем.
У меня звенит в ушах от его пощёчины. Последняя фраза не имеет никакого смысла. Я смотрю на него, у меня кружится голова от пощёчины, и я пытаюсь вдохнуть. Кажется, я не могу этого сделать, весь воздух застрял в моих лёгких, грудь болезненно сжимается.
– Просто отпусти меня, – шепчу я. – Пожалуйста, я... должно быть, произошло какое-то недоразумение. Дуг привёл не ту девушку. Здесь должен был быть кто-то другой... – Тот, кто согласился на это. Кто-то, кто готов снимать такое порно. В клубе есть девушки, которые согласились бы на это. – Кармен согласилась бы, я это точно знаю. Она, наверное, получила бы от этого удовольствие. Но я чувствую, что сейчас упаду в обморок. Я даже не думаю, что смогла бы переспать с одним парнем на камеру, не говоря уже о том, чтобы...
– Послушай-ка. – Пальцы Шона снова впиваются в мои щёки, он крепко сжимает мой подбородок.
– Либо ты делаешь это и ведёшь себя так, будто тебе это чертовски нравится, либо будут последствия.
– Я никогда… – сглатываю я, дрожа так сильно, что, кажется, вот-вот застучат зубы. – Я никогда раньше этого не делала. Не трахалась на камеру. Меня раньше ни о чём таком не просили…
– Руководство сменилось, – резко отвечает Шон. – Тебе этого объяснения достаточно? – Теперь это входит в твои должностные обязанности. Так что, когда я скажу этим двоим отпустить тебя, ты будешь стоять здесь, как хорошая девочка, позволишь им правильно настроить освещение, а потом будешь вести себя так, будто тебя трахают во все дырки, и это лучший день в твоей жизни со дня твоего рождения. Ты меня поняла?
Не думаю, что у меня есть выбор. Я смотрю на него, не желая кивать и соглашаться, но когда он отпускает моё лицо и жестом приказывает двум другим мужчинам отойти, я не могу пошевелиться. Я не могу сдвинуться с места ни на дюйм, не говоря уже о том, чтобы побежать к двери. Я вижу, как съёмочная группа начинает настраивать освещение, и снова чувствую себя застывшей, как олень в свете фар.
– Хорошо, – говорит незнакомый голос. – А теперь мы начнём. Когда заиграет музыка, я хочу, чтобы ты начала танцевать. Раздевайся так, как будто это приватное шоу. Двое мужчин у дивана пока должны быть голыми, продолжая себя ласкать, да, мы хотим, чтобы их члены были твёрдыми, а затем парень в боксерах, ты следующий. Двое из вас одеты, вы заходите последними, как будто это приватное шоу. Мы хотим, чтобы участники выходили по очереди. Три, два…
Я напрягаюсь, готовясь к первой ноте, к моменту, когда от меня потребуют начать, и не уверена, что смогу. Смогу ли я пошевелиться, смогу ли вообще что-то сделать, и я в ужасе от того, что будет, если не смогу, и от того, что будет, если смогу.
Я никогда в жизни так не боялась.
Я слышу музыку, первые ноты наполняют воздух и заставляют меня вздрогнуть, а затем раздаётся другой звук, от которого я подпрыгиваю и издаю резкий, испуганный, пронзительный крик.
Я знаю этот звук. Любой, кто живёт в таком районе, как мой, знает. Это был выстрел.
Не успеваю я перевести дух, подумать или отреагировать, как раздаются новые выстрелы. Треск за треском, звук разрывает воздух за пределами комнаты, и я слышу звон металла, крики, топот сапог, гортанный мужской крик боли...
Я отступаю, обхватив себя руками, и оглядываюсь в поисках места, куда можно спрятаться. Места, куда можно убежать. Есть только один выход, и он ведёт туда, откуда доносятся выстрелы...
Дверь распахивается, и я снова кричу.
Начинается хаос. Я слышу, как ругаются мужчины позади меня, не знаю, кто именно: съёмочная группа, осветитель или, может быть, те, кто думал, что сможет меня трахнуть, или все сразу. Кто-то толкает меня, пробегая мимо, в комнате раздаются новые выстрелы, и я падаю на колени, когда один из осветительных приборов падает на пол рядом со мной, разбиваясь вдребезги и рассыпая осколки по твёрдому бетонному полу.
– Блядь… – раздаётся гортанный, сдавленный звук, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть мужчину с лицом бульдога, того самого, который сказал, что трахнет меня в задницу, распростёртого на бетоне. Под его телом растекается лужа крови, ещё больше крови вытекает из его головы.
Я смотрю на него, оцепенев от шока, не в силах осознать всё происходящее вокруг. Я должна чувствовать что-то помимо облегчения и странного чувства удовлетворения... разве нет? Но всё, о чём я могу думать, глядя в его невидящие глаза и на его обмякшее тело, это то, что он собирался меня изнасиловать. Он знал, что я этого не хочу, но всё равно собирался получить удовольствие, трахая меня. Он собирался получить удовольствие, причиняя мне боль.
Я рада, что он мёртв.
Поток ругательств с другого конца комнаты заставляет меня снова обернуться, и я вижу, как трое мужчин в военной форме ставят Шона на колени. Я в ужасе смотрю, как один из них приставляет пистолет к его затылку и нажимает на курок.
Моя кровь застывает в жилах, когда я смотрю, как он падает на бетон, а вокруг него собирается лужа крови. От холодной жестокости происходящего у меня скручивает желудок, и меня чуть не выворачивает, горло сжимается, когда я пытаюсь подняться на ноги. Люди все ещё стреляют, повсюду кровь, и я в центре всего этого, отступаю в поисках спасения. Здесь нет ничего, кроме двери, через которую я вошла, и внезапно я чувствую, что мои ноги снова могут двигаться, и меня охватывает холодный ужас.
Я бегу. Слепо. Я бегу к двери, пригибаясь и держась ближе к стене. В ушах звенит от выстрелов. Я почти у цели... и тут в дверном проёме появляется мужчина и преграждает мне путь.
Он тянется ко мне, когда я пытаюсь протиснуться мимо него, и его рука обвивается вокруг моей талии, как это сделал Шон, и у меня сжимается сердце, меня охватывает паника. Мне не нравился Шон, он был придурком, но теперь он мёртв. Хладнокровно убит…Я начинаю дико размахивать руками, цепляясь за мужчину, который держит меня, мужчину, которого я…
