Текст книги "Бестселлер на троих (СИ)"
Автор книги: М. Климова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
Глава 43
Марат
Слушаю дочь Артёма и не знаю, чего хочется больше – надрать глупую задницу тонким, кожаным ремнём или заткнуть грязный рот кляпом. До чего же она похожа на мать, клюющую мужа всю семейную жизнь. Столько пренебрежения и полное отсутствие такта.
– Лиз, ты ротик-то свой закрой, пока не надуло чего-нибудь болезненное, – предупреждаю её, отодвигая недоеденный шоколадный торт. Кусок в горло не лезет, хотя я ещё тот любитель сладкого, а уж бисквит с жидкой начинкой вообще моя слабость.
– А чего я такого сказала? – недовольно морщится и продолжает метать ложкой мороженое, как будто не она унижает отца. – С каких это пор за правду наказывают?
– С тех самых, как ты забыла, что значит уважение к родителям, – еле сдерживаю себя в культурных рамках, чтобы не гаркнуть и не поразить детей вывертами обсценной лексики.
– Да ты чё, дядь Марат? Папка променял маму на какую-то тётку, а я должна сидеть и улыбаться ей? – нагло возмущается, отрываясь от сладкого и хлопая невинными глазками.
Артём вымученно потирает виски и, скорее всего, жалеет, что затеял знакомство Тумановой с детьми. Это они ещё не знают, что мы вдвоём валяем карамельку в постели. Страшно представить, что с ними будет, когда их подростковая психика столкнётся с сим фактом. Сжимаю кулаки и выплёвываю:
– А твоя мамка разве…
– Не надо, Марат, – одёргивает меня Тёмыч. – И да, если Анита согласится, то станет моей женой.
На несколько секунд зависает пауза, Лиза что-то собирается ляпнуть, и Никита с шаркающим звуком отвешивает сестре пинок под столом. Молодец, пацан. Как бы не настраивала его Ксюха против отца, он всё видит и сам делает выводы.
Перевожу взгляд на карамельку и замечаю незначительное подёргивание ноздрей и уголка рта. Не ожидала такого прямого ответа от Верховина и немного шокирована слишком быстрым развитием событий. Тёмыч такой. После койки сразу готов бежать в ЗАГС. Задаю себе вопрос – готов ли я сделать предложение Тумановой после недели сожительства с ней? Вести общий быт готов, а к штампу в паспорте… Ещё не созрел.
– Правильно мама сказала, что перед тобой достаточно подолом потрясти, и ты, как тело́к, пойдёшь за ним на привязи, – поджимает от обиды губы Лиза, резко отодвигая пиалу с остатками мороженого и подскакивая со стула.
– Прекрати! – бьёт ладонью Артём, не выдерживая сцены ревности и срываясь. – Позоришь меня и мать перед посторонним человеком. Прости, Анита. Поспешил. Не лучший момент выбрал.
– Ничего. Я всё понимаю, – успокаивающе накрывает его ладонь своей карамелька. – Отвези детей домой, а меня подбросит Марат.
Выйдя из кафе, мы переживаем сцену прощания. Лиза, надувшись, уходит в машину, Тёмыч мимолётно припечатывается в поцелуе и что-то шепчет покрасневшей Аните, а Никитос протягивает руку, подхватывает женское запястье и прикасается к тыльной стороне ладони губами, сопровождая всё это действо вполне мужским, оценивающим взглядом.
– Шельмец, – бубню, ведя Туманову чуть дальше по стоянке туда, где оставил своего монстра. – Тринадцать лет, а он уже девчонку отца клеит.
– У них в этом возрасте гормоны бьют ниже пояса, – смеётся карамелька, провожая проехавшую мимо классику Верховина.
– Поехали, покажу куда мне гормоны бьют, – обнимаю её за талию и резко притягиваю к себе, зарываясь носом в шейку и вдыхая пьянящий аромат с восточными нотками сладостей. – Буду трахать тебя до состояния желе, пока полностью не сотру воспоминания о знакомстве с мелкой дрянью.
– Она просто ревнует, – пытается отскочить, но я держу крепко, продолжая тянуть жертву в логово маньяка.
Мы дурачимся. Я, как заправский охотник, выпускаю игрушку, даю ей отпрыгнуть и ловлю, сразу прижимая к себе. Дойдя до автомобиля, Анита пятится спиной и замирает, уставившись куда-то мимо меня. С её лица сползает улыбка, в глазах плещется разочарование и злость.
Поворачиваюсь и сталкиваюсь с мужиком, получившим розами по роже на фестивале книг. На его локте висит молодая блондинка, бурно жестикулирует и что-то выговаривает на повышенных тонах. С интересом рассматриваю курочку, на которую этот дурак променял карамельку, и цепляюсь за круглый живот, небрежно прикрытый лёгким плащом.
– Анита? – замечает нас мужик и растерянно отстраняется от спутницы.
– Вас можно поздравить? – отмирает Туманова и кивает на внушительную округлость. – Чего ж ты тогда мириться прибегал, Серёжа?
– Я… Это… Не то, что ты подумала, Анита… – мнётся, ослабляя галстук и оттягивая ворот рубахи.
– Как была наивной дурой, – вставляет своё слово блондинка, демонстративно оглаживая живот. – Деньги у нас кончились, а ребёнок по нынешним временам очень дорогое удовольствие.
– Работать не пробовал? – рычу, переплетаясь в поддержке с карамелькой пальцами. – Иногда помогает.
Ублюдок. Анита не рассказывала причину своего развода, но сейчас, глядя на лощёного ушлёпка с изнеженными ручками и с тщательно подобранным прикидом, я и без её объяснений понимаю, что за расчётливая тварь делила с ней быт. Сука… В горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии…
– И как тебе живётся с такой гнилью? – старается держать лицо Туманова, но по нервной пульсации я вижу, что она на пределе.
Щёлкаю сигналкой и подхватываю карамельку, обрубая неприятную беседу. Заталкиваю её в салон сажусь сам и завожу движок, с прокрутом трогаясь с места. Анита невидяще смотрит в окно, а по щекам стекают слёзы. «Отличный» получился вечер. Романтика, блядь.
– Я несколько лет ничего не замечала. Писала, каталась по конференциям, продвигала книги, подписывала кабальные договора с издательствами, лишь бы доказать ему, что я не просто так получила образование, что мой труд приносит доход. А он всё это время обманывал меня, не работал и содержал любовницу на мои же деньги.
– Как ты догадалась? – заполняю тяжёлую паузу. – Похоже, актёрского мастерства ему не занимать.
– Я и не догадалась. Просто нашла чужие трусы за кроватью, а потом в телефоне и много всего другого. Господи. Какой же он гадкий. Меня сейчас стошнит. Не думала, что Сергей опустится так низко. Из-за денег пойти мириться с бывшей женой, пока его невеста носит ребёнка.
– Он идиот, – жёстко припечатываю свой вердикт. – Потерять такую женщину, и ради кого? Пустая, тупая сука, которая не сто́ит и твоего мизинца.
– Спасибо, – всхлипывает карамелька, шмыгая носом. – Ты не дал этому вечеру скатиться в глубокую яму.
– Ничего, сейчас доберёмся до дома, и я заставлю тебя летать, – обещаю, отрываясь от дороги и посылая ей волны желания.
– В невесомости, – шепчет, стирая ладонью слёзы.
Глава 44
Артём
Раньше, погрузившись в работу и в выдуманные миры, я не замечал всех гадостей, что несла Ксюха. А оскорблений и уничижительных высказываний в мой адрес летело достаточно. Но я считал нормой внутри семьи перетирание неудовлетворяющих её моих качеств. Наверно, моим способом сносить жёсткую критику было полное погружение в творчество, ставшее спасительным коконом.
Может, без принуждения и без поводка я был бы более внимателен и не сбегал в книги от жены. Знаете, это как у собаки. Чем больше ласки, тем преданнее виляешь хвостом и заглядываешь в глаза. То ещё сравнение, но, почему-то, в моей ситуации оно пришло первым. Даже кот у Аниты не прочь посидеть на коленях за лишнее поглаживание по шерсти.
С Ксюшей я эту главу эпопеи перелистнул, а Елизавета… С дочерью пролог не пропустишь. Тут идти до эпилога, даже если сюжет раздражает до ломоты в зубах.
– Лиз, ты понимаешь, что вела себя некрасиво?
Смотрю на неё в зеркало заднего вида и поражаюсь тому, что внешне она похожа на мою мать, а характер подцепила от Ксюши. Да-да, именно подцепила, как заразную болезнь, от которой отсутствует лечение. Трезвый взгляд на бывшую жену раскрыл глаза и неприятно царапнул по самолюбию. Как я по молодости не заметил червоточину? Позарился на внешность и возгордился вниманием лучшей девчонки курса.
– А зачем ты привёл тётку, с которой изменяешь маме? – выплёскивает на меня весь негатив дочь, а я теряюсь. Что же бывшая наговорила тебе ради оправдания самой себя?
– Оксана сама ушла. Я никогда не изменял ей, – оправдываюсь, хоть и не хочу вытаскивать грязное бельё на суд детей.
– А Вадим говорит, что это ты виноват в распаде семьи, что маме надоело терпеть твои похождения и она подала на развод, – с каким-то злорадством выкрикивает она, показывая язык и отворачиваясь к окну.
Ну что ж, от Вадика можно и не такое ожидать. Ради нимба над головой он меня и в насильники запишет. Потом доказывай собственной дочери, что я законопослушный гражданин.
– Дура ты, Лизка. Твой Вадим что угодно напоёт, лишь бы своё рыло в пушку прикрыть, – отчитывает её Никита, демонстративно отодвигаясь подальше. – Отец никогда не гулял от матери.
Киваю ему в благодарности, переводя внимание на дорогу. Может, и до Лизки что-нибудь дойдёт с его помощью. Дальше мы молча доезжаем до родительского дома, и я с облегчением сдаю их на руки бабушке с дедушкой. Стараюсь провести свободное время с детьми, зная, что через пару недель они вернутся в Анталию, но сегодняшний вечер высосал из меня все соки.
– Пап, Анита классная, – задерживает меня на выходе Никита. – И ещё… Я хочу жить с тобой. Забери меня.
– Поговорю с твоей мамой, – треплю его по макушке. – Не уверен, что она согласится, но я постараюсь.
К Тумановой еду, размышляя о будущем. Если удастся уговорить Ксюху и забрать сына к себе, моя жизнь станет полнее и пополнится ещё одним смыслом, но свои нестандартные отношения долго не получится скрывать. Никитка умный парень, и сожительство втроём не оставит незамеченным.
В квартиру захожу в самый интересный момент. Стоны, хрипы, пошлые шлепки тел и Тихон, нервно жмущийся к двери. Бедняга не привык к шумным вечеринкам, устраиваемым нашим тандемом. Разуваюсь, на ходу избавляюсь от одежды и перенимаю эстафету, продлевая удовольствие Аниты и получая его для себя.
Вроде, всё снова входит в ровную колею, прокатанную нашими ненормальными колёсами. Больше не предпринимаю попыток свести Музу с детьми, и она не поднимает тему неудавшегося знакомства. Мой роман застопорился, не обретя финала, так как в голове он не ложится на текст. Знаю, что Марат тоже взял паузу по своему сюжету, а Анита часто задумчиво зависает во время письма.
Разговор с Оксаной не дал никаких результатов. Озвученное ей сводилось к одному препятствию – у меня нет стабильной работы, и я не могу позаботиться даже о себе. Прощаясь с ним в аэропорту, обещаю залатать прорехи и поднять эту тему ближе к новогодним каникулам.
С облетающей листвой и с погружением природы в сон, понимаю, что и мой круговорот надо направить по холодному ветру. Соглашаюсь преподавать филологию, воспользовавшись предложением отца. Непривычная стезя, но ради призрачной надежды забрать Никиту ломаю замкнутость своего маленького мира.
Марат с Анитой поддерживают моё решение и полностью меняют свой режим под меня. Сейчас мы больше похожи на семью, заботящуюся друг о друге. Медленный, ленивый секс по утрам, совместный завтрак, проводы на работу, звонок в обед с контрольным вопросом – «поел ли?», горячий ужин и бурная ночь, вдохновляющая на ранний подъём и на хомячий бег в колесе.
Странно, но вытолкав себя из зоны комфорта, я стал больше ценить семейную жизнь. Меня тянет домой и не зацикливает на присутствии Башарова в одной постели со мной. С каждым прожитым днём, мы всё гармоничнее сливаемся с общим бытом. Туманова оказывается нашей сцепкой, притягивающей два разных по назначению вагона.
Правда, моё равновесие идёт по швам, когда Марат озвучивает, что они с Анитой улетают на очередную конференцию. В грудину проникает ужас, разъедая ревнивой чернотой. Мне становится страшно, что у них появилось что-то общее, но отдельное от меня. Я связан субботними лекциями, а они проведут выходные вдвоём.
– Надеюсь, вы отдохнёте и повеселитесь, – натягиваю улыбку, стараясь не показывать, что у меня внутри.
– Нам будет тебя не хватать, – ластится Анита, как будто угадывает моё настроение. – Мы вернёмся сразу после встречи с читателями.
Ночью провожаю их на самолёт и не нахожу себе места. Провожу рукой по холодной поверхности ноутбука и сажусь подводить к финалу свой роман. В какой-то момент я проваливаюсь в него, и мне кажется, что достаточно нарисовать нужный конец, чтобы наша жизнь потекла по тому же сценарию.
Пальцы лупят по клавиатуре и на белом фоне пляшут столбцы чернильных букв. «Потерявший память поэт вдруг находит её и сталкивается с непреодолимыми обстоятельствами. С одной стороны есть любимая женщина и соперник, ставший другом и неотъемлемой частью семьи, а с другой – жена, двое детей, лабрадор и искусственное счастье, тянущее на дно болота. Красивая картинка, созданная для друзей и знакомых, а внутри непонимание, ненависть и злость».
Глава 45
Анита
Мы живём в каком-то радужном пузыре, ограждающем от косых взглядов соседей. Из-за прозрачности защитного слоя нас, конечно же, видно, что порождает в доме определённые сплетни, но звуки этой грязи через стенки не проходят.
Чем старательнее мы пытаемся строить быт, тем глубже я втягиваюсь в отношения. Если раньше у меня была возможность всё остановить, то теперь сердце не отпустит ни Артёма, ни Марата. Оно впилось в них похлеще клеща, высасывая эмоции, перемешанные с кровью.
Я не летаю – парю, с лёгкостью по утрам варя кофе, с предвкушением переворачивая на сковороде блинчики, с гордостью провожая своего мужчину на работу. Мы все меняемся, подстраиваясь под комфорт друг друга. Мои ночи больше не принадлежат книгам, и пожелание спокойного сна мне шепчут в ухо, перемежая с поцелуями, а не в закрывающуюся дверь, как это было с Серёжей.
Счастье… Наверное, это оно. Не такое как у всех. Особенное. Моё личное. Всё чаще ловлю себя на мысли, что готова бросить пить контрацептивы и попробовать себя в роли матери. Глядя на мужчин, не могу определиться, от кого хотела бы родить. Скорее всего от обоих, но главное, малыш будет мой. Надо поднять этот вопрос, но уже после возвращения.
На конференцию ехать нет желания от слова «вообще», но из печати выходит ещё одна книга, и агент требует засветиться с авторскими экземплярами. Марату тоже необходимо поторговать лицом, и мы вынуждены проткнуть наш пузырь и выбраться за его пределы.
Улавливаю переживания Артёма и трусь об него кошкой, лишь бы уменьшить градус неуверенности в нём. Знаю, что он боится дать возможность провести нам с Маратом время на выходных, и потерять то, что мы создавали на протяжение двух месяцев.
Успокаиваю его как могу, обещаю вернутся быстрее, но тревожность, исходящая от него, и в меня проникает нехорошим предчувствием. Ощущение, что поездка наложит нехороший отпечаток на и так сложные отношения. Может и не сразу, но последствия будут разрушительны.
Новосибирск встречает нас колючим ветром и ледяным дождём, противно бьющим по лицу. В такую погоду хочется укутаться в пушистый мех, а лучше угнездиться в тепле, обняв ладонями чашку с ароматным чаем. В салоне такси отогреваюсь, и тревога, не отпускающая от самого дома, медленно рассасывается в груди.
Марат утягивает меня в кафе, пользуясь свободным часом перед встречей, и, пока мы едим самые вкусные пельмени, с обожанием заглядывает в глаза и рисует на запястье знак бесконечности. Вижу, что он получает удовольствие от нашего одиночества, и не могу полностью отдаться этому ощущению. Почему-то, внутри скребёт от неловкости, потому что происходящее мы делим на двоих. Состояние очень похожее на стыд, испытываемый при измене мужу.
– Мы опоздаем, – вытягиваю руку и отодвигаю тарелку, дистанцируясь от пыла Марата. – Мой агент порвёт меня.
В театре, предоставившем площадку под мероприятие, мы расходимся, договариваясь встретиться после выступления. Общаясь с поклонниками своего таланта, выкидываю всё из головы. Здесь я не Анита Липатова, а Туманова, пишущая о любви. И неважно, что до той незабываемой ночи, о любви я не знала ничего.
– О чём следующая ваша книга? – выкрикивает пышная дама с копной сиреневых кудряшек.
– Нестандартный жанр для меня, – задумчиво тяну, опуская глаза. – Пытаюсь разобраться в отношениях на троих.
По сидящей толпе проносится одобрительный гул, и Лариса, представляющая мои интересы, быстро сворачивает опрос. Трачу минут пятнадцать на автографы и раздачу книг, ёжась от ядовитого взгляда агента. Наверное, стоит растянуть общение с женщинами до прихода Марата, но оставлять подвешенными вопросы от Лары, значит сделать хуже самой себе.
– Мжм сейчас не пользуется спросом, – замечает она, недовольно провожая фан-клуб читателей. – Год-полтора назад ещё можно было на этой пошлятине выехать, но в данный момент рынок предпочитает привычную романтику.
– Я ещё не решила, буду ли её публиковать, – копошусь в сумке, стараясь не смотреть на неё. – Это душевный порыв, и пошлости там нет.
– Тебе необходимо к Рождеству предоставить черновик новой книги, – цедит Лариса, злясь на мой бунт. С противным звуком чешет длиннющими ногтями предплечья, подкармливая нервоз. – Нам нельзя терять рейтинги.
– Я помню, – киваю ей и спешу на выход, завидя Марата, идущего на встречу с цветами. Самое смешное, что мужчины избегают дарить мне розы, памятуя, наверное, как отхватил ими Сергей.
– Привет, – скользит мужчина губами по щеке, обнимая за талию. – Соскучился. Поедем в гостиницу.
Зайдя в номер, он набрасывается на меня, сдирая одежду и прижимая к стене. Нетерпеливо рыча, приподнимает за бёдра и насаживает на член, срываясь в бешенную долбёжку. Нежность будет потом, когда Марат утолит голод своего зверя, а пока я вскрикиваю на каждый толчок от сладкой пульсации с примесью боли.
К вечеру следующего дня возвращаемся домой. Артём встречает ужином. Чуть подгоревшим, но самым лучшим только потому, что сделан был для нас. Запечённое мясо с деревенской картошкой, овощной салат, бутылочка белого вина. Я рассказываю о поездке, поддерживаю разговор и замечаю, что Марат замкнулся и совсем не ест. Наверное, устал, поэтому не трогаю его и не пытаюсь насильно втянуть в беседу.
Ночью между нами всё как прежде. Меня снова крутят и раскладывают как хотят, а я гнусь и тянусь от страсти. Кажется, мы снова обрели наш радужный пузырь, оградившись от общества. Кажется…
Что-то происходит с Маратом после Новосибирска. Он стал молчалив, задумчив и без стакана виски не ложится в постель. В нашу близость вмешивается какой-то надрыв, сквозящий безнадёжностью. Его отстранённость настолько заметна, что становится страшно. На наши вопросы Башаров пожимает плечами и отмахивается, ничего не говоря.
– Анит, ты когда-нибудь сможешь выбрать одного из нас? – спустя неделю после конференции спрашивает Марат, оторвавшись от ноута и с прищуром сканируя меня.
Отрицательно мотаю головой, понимая, что не смогу. Я вросла в них, они в меня, и выдрать кого-то можно только с мясом и с куском сердца.
Утром просыпаюсь в пустой постели, а, выйдя на кухню, застаю мужчин, тихо спорящих о чём-то. Не хочу вмешиваться в разборки и перемещаюсь в ванну, собираясь привести себя в порядок. Забирая из стакана пасту, замечаю отсутствие одной зубной щётки, в шкафчике уменьшилось количество мужских аксессуаров, пропала туалетная вода, подаренная мной Марату.
Вылетаю из давящих стен и всё ещё обманываю себя, хотя сердце больно рвёт от догадки. В коридоре спортивная сумка и чемодан, на комоде запасная связка ключей, небрежно брошенная на рукопись книги.
– Я улетаю, Анит, – выходит из кухни Марат, застыв на мгновение в проёме.
– В командировку? В отпуск? – несу бред, лишь бы оттянуть ненавистные слова.
– Прости, – сокращает расстояние, прижимает к себе, оставляет невесомый поцелуй где-то в волосах. – Я пытался, но не смог.
Отстраняюсь, киваю, провожу по колючей скуле рукой и ухожу в спальню, пока меня не разорвало от отчаяния на части.
Глава 46
Марат
Я задолбался, сломался и больше не видел себя в отношениях на троих. Сначала смотрел на них, как на развлечение. Прикольный опыт, одуряющий секс, звериная похоть, не стихающая от животного соперничества. Это было на грани – не только брать одну самку вдвоём, но и наблюдать, как трахает её Артём.
Плевать, что думают о нас соседи, что в картонных стенах звукоизоляция на нуле, что кровать со мной делит второй мужик. Настолько острые ощущения, настолько болезненное возбуждение, настолько кайфовое опустошение, что я подсел, как грёбанный наркоман.
Мне было мало утренней разрядки, мало вечерних забегов и ночных заплывов, мало карамельки, делящей себя на двоих. Постоянный стояк, стоило Аните пройти мимо в рубашке или в футболке, но, напряжение в яйцах принадлежало только ей.
И всё, вроде, хорошо. Туманова растворилась в нас, будто другой формат отношений не существовал, Верховин смирился и выглядел вполне довольным, хоть и не увлекался ранее экспериментами, я же получал свою порцию кайфа, предпочитая видеть в Тёмыче не соперника, а соратника.
Нет ничего проще, чем обманывать самого себя. Где-то на подкорке сознания копилось раздражение, ревность, злость, прячась под приторной сладостью удовольствия, но поездка на конференцию прорвала этот нарыв.
Достаточно было эгоистично провести с карамелькой ночь наедине, испробовать её вкус, принадлежащий только мне, и всё, что прессовалось в самой темноте моей души выбило, как пробку из бутылки шампанского. Наружу выплеснулись потоки нелицеприятных мыслей, удушающе сдавливая в тиски грудную клетку.
Хватило меня с таким коктейлем эмоций на неделю. До зуда в кулаках бесили касания Верховина к Аните, её поцелуи для него, их беседы вечерами за ужином, забота Тумановой, принадлежащая не только мне. В какой-то момент внутри коротнуло ненавистью, и направлена она была на женщину, которую, кажется, я полюбил.
– Анит, ты когда-нибудь сможешь выбрать одного из нас? – делаю последнюю попытку сохранить что-то между нами.
Она молчит и отрицательно качает головой, проникновенно заглядывая в глаза, и я вижу, что ничего не получится. Как-то так случилось, что мы для неё слились в одно целое и разделению не подлежим. Сглатываю колючий комок, царапающий в кровь горло, и нажимаю на покупку билета на самолёт, улетающий утром.
Ночью трахаю её как не в себе, стараясь запомнить каждую секунду, каждый стон, каждый вдох, каждую родинку на любимом теле. Завтра мне придётся выдрать карамельку из сердца с корнем, причинив и ей боль. Дождавшись, пока в спальне настанет сонная тишина, выбираюсь из кровати и собираю вещи.
Поражаюсь тому, как много моего шмотья скопилось в этой квартире. Вроде, понемногу перевозил всё необходимое, а помимо сумки пришлось упаковывать ещё и чемодан. До отъезда остаётся полчаса, и самое время объясниться с Артёмом. Друг поймёт и поддержит Аниту, пока я буду собирать себя по частям. Тихо бужу Верховина и указываю в сторону кухни.
– Помнишь наш спор? – отпиваю крепкий кофе, сверяя время с пробками. – Ты победил. Я самоустраняюсь. Будьте счастливы.
– С ума сошёл? Зачем, вообще влез между нами? Чтобы потом сбежать, как последний трус?
– Да не могу я больше, понимаешь? Сначала новизна и пикантность привлекали, а потом всё переросло в раздражение, – наклоняюсь к нему, шипя, как истеричная змеюка. – Лучше пусть для Аниты я буду подонком, чем в какой-то момент не сдержусь и совершу непоправимое.
Тихон, сидящий до этого в ногах у Тёмы, дёргает ушами и вальяжно смещается в сторону коридора, а следом слышатся лёгкие шаги босых ног карамельки. Она заглядывает к нам, улыбается и идёт в ванну, из которой вылетает через несколько секунд.
Кажется, зашкаливающий грохот её сердца я слышу даже здесь. Знаю, что Туманова всё поняла, готовлю лицо для пощёчин и выхожу к ней, корчась внутри от сочащей кислотой крови.
– Я улетаю, Анит, – опережаю вопросы. Выяснять отношения не осталось сил.
– В командировку? В отпуск? – неуверенно спрашивает, с непониманием вглядываясь в глаза.
– Прости, – прижимаю к себе последний раз, зарываясь в волосы и вдыхая порцию райского яда. Выворачивает ещё больше, и стоит задержаться на пару минут, вряд ли у меня получится уйти. – Я пытался, но не смог.
Молчит. Только кивает, проводит ладошкой по скуле, слишком сильно выпрямляет напрягшуюся спину и уходит, так ничего не сказав. Уверен, что мне вечно будут сниться её блестящие от подступающих слёз глаза, трясущиеся от безысходности и разочарования губы, вздымающаяся от нехватки воздуха мелкой пульсацией грудь.
Бросаю взгляд на распечатку рукописи, так и не обретшей финал. В последней главе я описал свои чувства и то, что происходит со мной после Новосибирска. Надеюсь, Анита когда-нибудь прочтёт и простит мою трусость. Подхватываю сумку с чемоданом, толкаю дверь, выхожу и захлопываю её ногой.
Времени в обрез, поэтому машину бросаю на стоянке у Руслана, попросив перегнать её в подземный гараж, и оттуда уезжаю на такси, предупреждая сообщением знакомых и родственников о незапланированном отпуске. В аэропорту регистрируюсь в последний момент и сразу прохожу на посадку.
Моя цель Ачех в недрах Индонезии. Изумрудный залив, белоснежный песок и возможность поселиться в относительном уединение. Лучший способ обрести мир в себе и осмыслить всё произошедшее.
