Текст книги "Книги в огне. История бесконечного уничтожения библиотек"
Автор книги: Люсьен Поластрон
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)
Поскольку эта страна не подписала соглашения об охране авторских прав, здесь можно издавать в неограниченных количествах любые книги, что способствовало подъему библиотек в Афганистане в 70-х гг.
В период советской оккупации каждый переводчик был писателем, и наоборот. Чистка «буржуазной» литературы и внедрение пролеткульта продолжались не слишком долго, поэтому они не успели отупеть. Талибан[52]52
Вопреки распространившейся в печати версии, это слово пишется не во множественном, а в единственном числе и происходит от талиб, т. е. «некий студент».
[Закрыть] изменил все. Для талибов любая книга, кроме Корана, стоила даже меньше музыки, которая находилась крайне низко в иерархии ценностей. В Герате, интеллектуальной столице страны, было уничтожено обширное собрание бывшего поэта, ставшего министром культуры, – одновременно с библиотекой университета. В 1996 г. настал черед публичной библиотеки Кабула.
Саид Мансур Надери, отец которого был поэтом-мистиком и написал десятки книг, создал в 1986 г. в Кабуле измаилитский культурный центр под названием «Хаким Насер Хосров Балхи». Деятельность его была разнообразной, там издавались журналы, и каждый год ремесленникам, исследователям или художникам вручалась какая-нибудь премия. Место это особо славилось своей большой библиотекой, превосходящей по количеству и качеству книг любую из тех, что когда-либо существовали в стране. С приходом моджахедов квартал Таймани, который Надери избрал для своего центра, поскольку измаилиты составляли там большинство, оказался в эпицентре внезапно вспыхнувшей гражданской войны. Надери тут же принял решение перебраться в Пул-и-Кумри. В то время этот промышленный город с населением в 300 тысяч человек, поставлявший в казну государства сорок процентов всех налогов, называли «маленькой Москвой». Здесь можно было встретить юношей и девушек, одетых по-европейски и спешащих в университет. Именно сюда устремилось большинство интеллектуалов, оставшихся в стране после того, как талибы в 1996 г. захватили Кабул.
Когда в следующем году последние подошли к Мазар-и-Шарифу, Надери, который уже выступил с первым международным обращением против них и против пакистанцев, еще раз перевез библиотеку с целью укрыть ее в горах. Она насчитывала тогда пятьдесят пять тысяч изданий. Талибы встретили серьезное сопротивление под Мазаром, и только маленькая группа проникла в Пул-и-Кумри. Потом она ушла. Все поверили, что дело завершилось – книги были привезены обратно. Тем временем Надери официально подарил свое собрание стране, чтобы наследники не смогли разбазарить его[53]53
В то время сын Надери Джеф получил известность в Калифорнии как большой любитель аудио– и ДВД-дисков, пива и мотоциклов «Харлей-Дэвидсон»; после падения талибов он вернулся в страну, где начал карьеру полевого командира и вернул себе прежнее имя Саид Джаффар.
[Закрыть]. Центр обладал тогда своей типографией и телестудией, имел скульптурную мастерскую и цех для производства ковров. Он занимал большой красивый дом, где некогда располагалась мэрия, в обширном парке на берегу реки.
По приказу Омара талибы в черных тюрбанах захватили город 12 августа 1998 г., в 10.30 утра, после ночного боя с союзными силами Масуда. Они направились прямо в центр «Хаким», расстреляли из пулеметов наглухо запертые двери и уничтожили все, что было внутри: скульптуры выбрасывали из окон, книги швыряли в воду; пожар начался с типографии, и через три часа не осталось ничего. Так рассказывает Латиф Педрам, заместитель директора библиотеки: он укрылся в ближайшем доме и оттуда наблюдал за поэтапным разорением центра.
Место было тихое, пришельцы устроили свою штаб-квартиру в парке и с удовольствием расхаживали по нему. Никто не знает, почему они решили расправиться и с деревьями.
В этот день погибли полные подшивки афганских и иранских газет и периодических изданий, публикуемых с XIX в. Книги относились к разным отраслям знания: история, философия, литература, религия. Здесь было много древних рукописей исламского и светского содержания (в том числе произведения поэтов XVII в. и редкие версии «Шахнаме», «Книги царей»), все указы Ага-хана и переписка измаилитских лидеров. Итак, можно с уверенностью утверждать, что весьма значительная часть истории страны никогда уже не будет написана.
В этом следует видеть настоящую победу тех, кто хотел положить конец преобладанию персидского (дари) в культуре Афганистана (пушту – язык бедный, почти не имеющий древней литературы; что породило, по словам Латифа Педрама, определенный комплекс неполноценности); это также успех суннитов, желавших покончить с шиизмом региона. Как и прочие иконоборцы до них, талибы стремятся «стереть в порошок прошлое», дабы ничто не угрожало их убогой «риторике» и не могло конкурировать с ней. Они начали менять географические названия, но это дело поправимое. А вот статуи Будды в Бамиане[54]54
Их поминали гораздо чаще, чем афганские библиотеки, едва не договорившись до того, что они не такие уж и красивые, особенно по сравнению с другими – например, в китайском Фенцяне.
[Закрыть], сокровища Кабульского музея и библиотека в Пул-и-Кумри уничтожены бесповоротно.
Говорят, что при известии об уничтоженных книгах одна старая иранка со вздохом произнесла: «Такое с нами уже случалось, сынок». Ибо в Персии еще помнят легенду о халифе Омаре, который приказывал сжигать библиотеки с нежелательными рукописями. И возникает лишь один вопрос: думал ли маленький мулла – его тезка – об этой исторической параллели?
Ирак«Наследие, приговоренное ООН» – с таким заголовком на первой странице вышел в 2001 г. январский номер журнала «Археология», из которого можно узнать, что в период эмбарго из страны каждый день вывозили сто клинописных таблиц. Уже война 1991 г. нанесла ущерб многим историческим объектам, затем побудила – после введения санкций – голодных жителей заниматься самодеятельными раскопками и воровать, что породило так называемый «золотой век» для западных коллекционеров. Об этом рассказала в «Бостон глоб» 24 января 2003 г., за два месяца с небольшим до начала нового вторжения, Элизабет Нейфер, весьма осведомленная журналистка[55]55
Элизабет Нейфер погибла в Ираке 9 мая следующего года.
[Закрыть]; в ее статье дается детальное описание хаоса и разрушений, последовавших за американской военной акцией десятилетней давности (4 тысячи похищенных книг, в том числе 2 тысячи бесценных, из которых удалось найти 12): это описание позволяет предсказать, что произойдет, если опять ничего не будет сделано. Мировое сообщество археологов, исследователей и хранителей, другие организации – даже пользующиеся благоволением властей, как Голубой щит (эквивалент Красного Креста в сфере культуры) – выступают тогда с многочисленными призывами, но единственным результатом этой кампании становится ожесточенная полемика между учеными «патриотами», группирующимися вокруг Белого дома, и противниками уже объявленной войны. Полузакрытые «группы» Интернета, где эрудиты обычно обмениваются информацией по инкунабулах или управлению музеями, внезапно взрываются градом оскорблений и показывают, до какой степени нетерпимость проникла даже туда, где ее меньше всего ожидаешь встретить: большая часть американских подписчиков проявляет крайнюю враждебность к любым попыткам обсудить эту тему и шумно покидает портал. Не вызывает удивления и лоббистская деятельность АССР[56]56
American Council for Cultural Policy – Американский совет по культурной политике (англ.).
[Закрыть], ассоциации миллиардеров и крупных покупателей произведений искусства, которые поддерживают Белый дом в надежде отменить или смягчить очень эффективные иракские законы, запрещающие экспорт античных реликвий. Все знают, что было дальше. Поскольку Соединенные Штаты и Великобритания не ратифицировали Гаагскую конвенцию 1954 г. по защите культурных ценностей в странах, подвергшихся нападению, их лидеры несут полную ответственность за случившееся. Что же касается военных…
Разгром музеев в апреле 2003 г. в Багдаде и Мосуле на глазах у более чем инертных морских пехотинцев привел к потере многих тысяч глиняных книг, в том числе библиотеки Сипара, обнаруженной в 1986 г. и почти не уступающей в древности собранию Ашшурбанипала: так недавно, что лишь две дюжины из этих восьмисот табличек были изучены, переведены и опубликованы (например, Джереми Блеком в Оксфорде)[57]57
Пропали они из-за некомпетентности и эмбарго или же были разбиты и унесены ворами, следующими по пятам за местными ассирологами, – какая разница?
[Закрыть]. Крах режима породил множество всякого рода злоупотреблений: десять тысяч исторических объектов оказались заброшенными, Ниппур[58]58
Современный Ниффер или Нуффар. (Примеч. перев.)
[Закрыть] и храм Энила или Изин опустошены за один месяц. Ирак был разграблен.
Национальная библиотека была основана в 1961 г. Будучи легальным хранилищем, она насчитывала в восьмидесятых годах 417 тысяч томов, 2618 собраний газет и периодических изданий, 4412 редких книг; накануне вторжения ее фонды оценивались в 2 миллиона единиц хранения, в том числе «самая большая в мире коллекция газет на арабском языке». Национальный архив, созданный через одиннадцать лет, находился в том же здании, в Баб-аль-Муаззам; здесь хранились документы хашимитских (1921–1958 гг.) и османских (1534–1918 гг.) правителей, равно как еврейской общины, очень важной в историческом плане. Ветер безумия и тайны, поднявшийся в Багдаде между 14 и 21 апреля, казалось, породил или раздул два пожара, сопровождавших грабеж, хотя квартал окружали войска, которые блокировали все подходы к нему[59]59
Согласно наблюдениям, сделанным на месте Эдуаром Метенье из Французского института Ближнего Востока, докладу Набила аль-Тикрити из Ассоциации ближневосточных библиотекарей (см. сайт www-oi.uchicago.edu/OI/lRAQ/docs/nat.html) и докладу Жана-Мари Арну (Генеральная инспекция библиотек), побывавшего с миссией в Багдаде (см. сайт http://www.cfifla.asso.fr/conferences/berlin/irakamoult.htm).
[Закрыть], а накануне, вечером 14-го, был объявлен комендантский час. Будет достаточно домыслов о том, что исчезновение всех документов 80-х гг. многим было на руку, кстати, «Уолл-стрит джорнел» от 28 апреля отмечает, что использовались фосфорные бомбы. За несколько дней до катастрофы библиотекари вынесли от 150 до 200 тысяч изданий с текстами на древнееврейском языке и спрятали их в мечети аль-Хак. Но переезд всей библиотеки в два миллиона томов и двадцать миллионов архивных документов представлял операцию такого масштаба, которую иракцы не смогли бы осуществить; если бы они предприняли такую попытку, бесчисленные наблюдатели 2002 г. наверняка бы это заметили. Итак, от большинства книг Национальной библиотеки «не осталось ничего, кроме толстых слоев пепла, куда можно погрузить руку, не встретив никакого сопротивления» (Арну).
Библиотека Авкаф[60]60
Букв. «пожертвование» (араб.).
[Закрыть], которая располагалась в пятистах метрах и насчитывала, помимо печатных изданий, 7500 рукописей, отбираемых с 1920 г. в мечетях Багдада, была разграблена и сожжена одновременно с Национальной. Правда, две трети наиболее ценных ее фондов успели вывезти, остальное же поместили в тридцать два металлических контейнера, приставив к ним одного вооруженного охранника, которого американские солдаты поспешили убить, из-за чего сразу возник слух, что в этих запертых железных ящиках спрятаны доллары, и двадцать два из них были похищены людьми с эмблемой «ТВ» на груди и на спине. Десять оставшихся контейнеров сожгли вместе со всем содержимым.
В том же квартале тем же вечером была разрушена баит-аль-хикма, унаследовавшая прославленное название эпохи Аббасидов. Основали ее в восьмидесятых годах в помощь изучающим социально-экономические науки. Как только здание сгорело, в саду напротив стали бесстыдно продавать многие книги, уцелевшие при пожаре. Хотя Центральную межуниверситетскую библиотеку (аль-мактабат аль-марказийа) пощадили, но библиотеку Академии наук разграбили и сожгли после того, как американский танк вышиб ворота, чтобы сорвать флаг; когда он исчез, толпы зевак получили возможность поживиться. Нет определенных данных о судьбе других архивов, числом около двадцати. Зато «дар Саддам ли-ль-макхтутат», Дом Саддама для манускриптов, куда власть собрала примерно сорок семь тысяч старинных документов, большей частью конфискованных или украденных (например, в священных шиитских городах Наджафе и Кербеле), был закрыт в январе 2003 г., а его коллекцию энергичный диктатор переправил в атомное бомбоубежище. Название теперь другое: «дар аль-макхтутат аль-иракийя» – Дом манускриптов Ирака.
Сейчас иракские библиотеки восстановлены, но есть все шансы, что правитель, куда более приверженный фундаментализму, чем омерзительный раис Хусейн, сочтет своей прерогативой решать, какими книгами их заполнить. На одного диктатора диктатор вдвойне?
Таким образом, после многих месяцев подготовки, угроз и предостережений сначала прессы, потом специалистов – столь же уважаемых, сколь робких – хватило всего пяти дней, чтобы оправдались все опасения, ибо в Мосуле и Багдаде практически исчезли тексты и памятные вехи целой цивилизации: от ассирийских табличек до османских рукописей. «Для Ирака начинается нулевой год», – сказал по горячим следам один британский журналист. Затем случился большой переполох, в котором трудно отделить эмоции от дезинформации (ничего не было уничтожено и почти ничего не разворовано – так орал полковник, путавший манускрипты «Дар Саддама» с обычными музейными справочниками), деревянный язык ЮНЕСКО – от предписаний по реконструкции. Не услышан был только голос местных интеллектуалов, которые задолго до падения Хусейна и даже на протяжении многих веков (вспомните Лейерда) обличали сугубо колониальный характер археологии на Ближнем Востоке и концепции Месопотамии как колыбели человечества, иными словами, Европы, а затем Соединенных Штатов. Зато СМИ охотно давали слово привычной стае однодневок, слетающихся на свет. Они порхают от Сараева до Кабула и высиживают коммюнике в триста строк, в которых единственной новой информацией является фраза: «А я там был». Это мировая элита вестников несчастья.
Нужно сказать, что праздник удался на славу: он обошелся в сто миллиардов долларов[61]61
И еще несколько миллиардов, чтобы создать сеть гостиниц, достойных принять туристов, которые уже изнывают от нетерпения: Багдад, город тысячи и одной войны, – бешено популярное направление.
[Закрыть].
Но обратите внимание, когда это случится вновь: в первые часы вся поступающая информация сводится к двум словам, от которых содрогается планета: «Библиотека горит». На следующий день прибывают специальные посланники, и депеши с места событий пополняются сведениями о количестве погибших книг, об ответственных за разорение, о плачущих ученых и проч. Через неделю появляются эксперты, щедро оплаченные какими-то загадочными фондами, и, параллельно разбуханию подробных отчетов, все чаще поднимается проблема инвентаризации, помощи и реконструкции; вина размазывается, пустопорожние обещания множатся, и уже в следующем месяце начинает казаться, что библиотека вроде бы и не горела. Через год она словно бы и не существовала. Можно переходить к следующей драме.
Я утверждаю, что книга эта не имеет конца. В марте 2001 г. члены конгрегации «Harvest Assembly of God» сжигают в одной библиотеке близ Питтсбурга все книги, в которых видят оскорбление своему богу: Хемингуэй, Халиль Джибран… («Бизнес джорнел», 23 апреля). 28 марта наступает очередь библиотеки Свидетелей Иеговы в Грузии, затем в России, а 15 марта 2001 г. в Джакарте националисты и мусульмане сжигают издания, признанные коммунистическими… Ad libitum[62]62
По желанию, на выбор (лат.).
[Закрыть] сайт Ассоциации американских библиотек в конце концов завел рубрику, где ежедневно обновляется хроника этого планетарного костра.
Однако в июле 2003 г. Ирака там по-прежнему нет.
Это исследование было начато сразу после сожжения библиотеки в Сараеве, заканчивается оно – поскольку нужно отдавать рукопись в печать – пожаром в библиотеке Багдада. Десяти лет вполне хватило, чтобы убедиться, насколько ухудшились условия для честолюбивого и невинного поиска знаний в начале XXI в., когда громадная власть достается все более и более инфантильным лидерам, а те окружают себя экспертами, которые всю жизнь обходятся тридцатью словами и маскируют посредством простейших аргументов очевидные географические и экономические интересы. «Мы ведем мировую войну с терроризмом, и кто не согласен с этим, тот, скорее всего, сам террорист»; по такому случаю можно разрешить аншлюс даже с соседями по лестничной клетке и одновременно принять нелепые меры, вроде предписания библиотекарям доносить на читателей подозрительного вида, заказывающих сомнительные книги. Все это было бы очень тревожным знаком, если бы одновременно не происходило общее снижение уровня культуры. Начавшийся полвека назад процесс оскудения словаря и мыслей, который вряд ли повернет вспять в ближайшее время, опирается на упрощение и даже вульгаризацию самых респектабельных некогда средств массовой информации. Отсутствие юмора и чувства дистанции, ставшее повсеместным издательским правилом, равно как и той интеллектуальной легкости, которую создает хорошо подобранная умственная библиотека, означает, что сегодня какому-нибудь Франсуа Мориаку вряд ли удалось бы опубликовать свои «Блокноты» – если ограничиться лишь одним примером во Франции, в довершение всего еще и экуменической. Неужели подлинная жизнь найдет убежище только в академических журналах? В воздухе словно бы витает некая всемирная организация ничтожества, которой каждый с восторгом спешит принести свою ежедневную скромную лепту, стараясь выглядеть как можно менее глубоким, тонким или ученым. Недавно был Дональд, теперь это Симпсоны.
Жизнь, основанная на относительности всех понятий и исключительном значении идиотских товаров, способствует выходу на сцену того, что всегда укрывалось за кулисами, готовясь заполнить пустоту умов: религии, которая также стала игрушечной в своих внешних проявлениях и получила от маркетинга новое прозвище «духовность». Мы увидим (в главе одиннадцатой, не раньше), как вероятное будущее крупных энциклопедических библиотек может сыграть на руку этому детскому утреннику.
9. Потери в мирное время
Ты будешь мила Риму, пока молода; но когда тебя хорошенько истреплют, засалят и изомнут, ты будешь валяться где попало, и, в конце концов, тебя сожрут черви: они-то читать не умеют.
Корнелиус Уолфорд родился в Лондоне 2 апреля 1827 г. Он был страховщиком, эрудитом-самоучкой и соответственно автором истории страхового дела. Когда в 1885 г. он скончался от малярии, подцепленной в Америке, где Уолфорд участвовал в работе Международного съезда стенографов, библиотека его – тридцать тысяч томов – разбрелась по свету. Он пробудил любопытство библиофила Фернана Дрюжона названием доклада, с которым был приглашен на второй ежегодный конгресс Библиотечной ассоциации Объединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии, проходивший в Манчестере в 1879 г. Доклад назывался «Практическое и историческое рассмотрение гибели библиотек при пожаре». Дрюжон унес с собой в могилу неудовлетворенность тем, что так и не познакомился с текстом, целью которого были в равной мере стремление продать как можно больше страховых полисов и желание развлечь библиофилов. Если коротко, то там говорилось следующее: «Книга – предмет, который очень трудно сжечь или разрушить иным способом, это требует времени и терпения; книги, собранные вместе, в коллекции, переносят пожар легче или тяжелее в зависимости от того, насколько компактную массу они собой представляют. Настоящая опасность для книг исходит от окружающей обстановки: их слишком часто держат в помещениях, совершенно для хранения книг не приспособленных». Новые библиотеки должны размещаться лишь в зданиях нового типа, построенных из кирпича, шифера и эмалированного железа, с «утопленными» в стенах стеллажами, кроме того, необходимо тщательно продумать, где будут размещены камины и дымоходы, потому что именно они «всегда представляют собой серьезную опасность». Что же касается жилых домов, как бы хорошо они ни были спланированы и построены – тут речь идет о деревенских домах, – «есть риск, что проявят небрежность люди – слуги и работники, есть риск при курении, выпивке, чтении в постели и множестве других занятий повседневной жизни… Наличие в каждом большом доме одного или двух огнетушителей[64]64
Это слово у Уолфорда написано по-французски. (Примеч. перев.)
[Закрыть], к счастью, начинает становиться правилом, а не исключением… Возможно даже, что химии удастся сделать книги несгораемыми», впрочем, уже существует аналогичный рецепт для дерева, разработанный неким профессором Фольбарром: «сульфат цинка, 55 фунтов; поташ американский, 22 фунта; квасцы американские, 44 фунта; окись марганца, 22 фунта; раствор серной кислоты 60 %, 22 фунта; вода, 55 фунтов». Корнелиус Уолфорд присовокупил к печатному варианту своего доклада тщательно составленный список погибших европейских библиотек – за всю историю континента – и сделал такой жизнерадостный вывод: раз уж ассирийские библиотеки так хорошо сохранились, почему бы нам не вернуться к стойкому материалу – давайте писать книги на глиняных табличках, ведь глина к тому же «в высшей степени доступна»!
Прекрасную библиотеку давних времен освещали факелы, отапливали открытые камины, тысячи легко воспламеняющихся страниц хранились в помещениях, обшитых красивыми панелями из хорошо просушенного дерева. Карл V, прозванный Мудрым (1338–1380), основатель Бастилии, восстановивший во время Столетней войны королевскую власть, создал и королевскую библиотеку в Лувре. Шел 1367 г. А поскольку Карлу V если чего и недоставало, то именно мудрости, он приказал также, чтобы в университете, помимо центральной серебряной люстры, библиотеку освещали всю ночь еще и тридцать переносных канделябров – благодаря такой хитрости, считал король, студенты не смогут бросать занятия, ссылаясь на то, что вечерами становится темно. Хранителей бросало в дрожь от мысли о том, какой опасности подвергаются книги при этом способе освещения; в большинстве известных нам публичных библиотек было официально запрещено приносить в зал какие бы то ни было осветительные или отопительные устройства, и в течение долгого времени библиотека закрывалась очень рано.
Меры мерами, однако огонь, казалось, не был обескуражен изобретением бетона и металлических стеллажей. В прошлом веке страховые компании изучили триста пятьдесят девять случаев крупных пожаров, произошедших в Соединенных Штатах с 1911 по 1961 г. Среди причин возгорания статистика на первое место ставит небрежность в содержании помещений и электропроводки, обращает серьезное внимание на мусор в подвалах и в качестве рекордсмена по опасности называет обогреватель, который сотрудники устанавливают возле рабочего места в кабинетах, чтобы работать в более комфортабельных условиях. Частота очагов возгорания в американских библиотеках по-прежнему ошеломляет, следствием этого стало появление в английском языке красивого словца, не имеющего аналогов во французском: «arson». Происходит оно непосредственно от латинского глагола «ardere», «жечь», и обозначает сознательный поджог чужой собственности без согласия собственника, как утверждают британские словари, или ради получения страховки, как уточняют словари американские.
И все-таки вода разрушает книги еще вернее, чем огонь: со времен Ноя паводки и половодья то и дело уносят с собой и размывают знание. А завершают дело брандспойты пожарных – так говорит статистика. Мы легко забываем об этом, потому что вода для нас – символ довольно слабый, и образ «книги в огне», конечно же, куда больше действует на воображение, чем образ «промокшей страницы», но случаются обстоятельства, при которых вода берет реванш и бьет по чувствам сильнее некуда: например, кораблекрушение. Мы еще увидим, что и библиотекам не удалось избежать этого бедствия.
Все, чем обладает публичная библиотека, принадлежит обществу, потому всякий читатель с полным основанием считает себя законным владельцем этих богатств. Проблема возникает там, где некоторые «законные владельцы» полагают, что им пользоваться библиотечными фондами гораздо нужнее и важнее, чем соседям, и потому позволяют себе уносить книги безвозвратно или портить их. Надо заметить, что борьба с воровством приносит куда более ощутимые результаты, чем борьба с пожарами: до сих пор единственным способом борьбы с огнем остается вода, ничего другого не придумали (одно время думали о применении распылителей углекислого газа, двуокиси углерода, – это вещество гасит огонь, – но, поскольку из-за него случаются остановки дыхания у живых существ, выбор был сделан в пользу традиционных огнетушителей).
В мирное время главные враги библиотек – стихии, воровство и море. Но в тех случаях, когда речь идет о частной коллекции, самым страшным и непобедимым врагом становится смерть владельца. Вот несколько примеров истинных катастроф.
