Текст книги "В небе великой империи"

Автор книги: Людвиг Гибельгаус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

г. Волхов, аэродром ПВО, время 14.00

– Да, это он! – услышав в наушниках доклад командира группы, повернулся к присутствующим полковник Шульгин – идет за „Боингом“ курсом 2-0-1, удаление пятьсот метров.

Майор Малышев, окаменев, никак внешне не отреагировал на это заявление, а только что прибывший вертолетом на аэродром генерал-лейтенант Линьков схватился за телефон.

– Да, это он – не представляясь, тихо повторил генерал слова Шульгина – какие будут приказания? Слушаюсь!

Линьков откашлялся и взглянул на офицеров в диспетчерской.

– Приказано сопровождать его не провоцируя и не предпринимая активных действий. Если возможно, уговорить вернуться на аэродром.

„Его уговоришь“ – мелькнуло в голове у Малышева, знавшего майора не первый год.

– Можем пообещать ему освобождение от любого преследования, ограничиться увольнением со службы… – продолжал генерал.

– И что, действительно это так ему сойдет? – удивленно спросил Шульгин.

Линьков изменился в лице.

– Я этого подонка задушу своими руками! – прорычал он – но пообещать мы ему можем что угодно!

Малышев почувствовал себя неуютно.

– Сбить его имеем право только при условии обеспечения безопасности „Боинга“. Если это условие удастся соблюсти, уничтожить немедленно! – генерал обвел присутствующих тяжелым взглядом – сообщите об этом своим людям, полковник!

Подмосковье, дача председателя ФСБ, время 14:10

Председатель, поморщившись, вытянул уставшие ноги к жарко натопленному камину. Годы давали о себе знать и вены курившего всю жизнь Председателя плохо справлялись со своими обязанностями, отчего руки и ноги его всегда мерзли. С год назад курить он бросил, на удивление легко, но было уже поздно. То, что ушло навсегда, вернуть невозможно. И не только в сфере здоровья…

В дверь просторной, отделанной дубовыми панелями комнаты постучали. Не проронив ни слова, Председатель повернул голову. Давно отработанный ритуал в этой ситуации допускал молчание. Личный секретарь, подтянутый сорокалетний полковник с голубыми погонами ФСБ, прошел на середину зала и встал за спиной Председателя.

– Алексей Алексеевич, только что Линьков выяснил обстановку в Волхове. Информация полностью подтвердилась. Два звена перехватчиков обнаружили угонщика, который плотно ведет лайнер, готовый в любую минуту открыть огонь. Уничтожить его в данный момент нет никакой возможности. На связь с наземными службами он не выходит, не поддерживает радиообмен с преследующими его пилотами.

Председатель медленно кивнул. Мучивший и не дававший ему спать в последнюю ночь приступ боли в ногах ещё давал о себе знать тяжестью и покалыванием где-то внутри.

– Экипаж „Боинга“ обнаружил преследование?

– Доподлинно нам это неизвестно, но вообще маловероятно. Пассажирские машины обычно не имеют радаров кругового обзора.

– Оперативная информация по этому рейсу уже подготовлена?

– Да, и ничего утешительного в ней нет – полковник работал с Председателем не первый год и мог себе позволить определенную вольность в речевых оборотах – на борту „Боинга“ находится как минимум одно лицо, любые неприятности с которым, если они произойдут по нашей вине, могут очень негативно повлиять на внешнеполитическую ситуацию для России.

Председатель взглянул на своего секретаря с вопросительным удивлением. Такое чувство как беспокойство было уже давно этому человеку неприсуще.

– Что вам удалось выяснить?

– Наша резидентура в Вашингтоне сообщила вчера о некоей загадочной миссии сенатора Робертса, что повлекло его неожиданный отъезд из Штатов, хотя официально он находится в отпуске на своем ранчо. О сути этой миссии, как и о пункте назначения до сей поры ничего известно не было. И вот информатор в Швеции сообщил, что его агенты обнаружили сенатора, садящегося на самолет. Как раз этот рейс, „САС 3314“.

– Сенатор Робертс, этот старый мошенник… – задумчиво проговорил Председатель.

– Так точно – полковник улыбнулся краешками губ.

– Сенатор сам является для нас проблемой. Как известно, он активный сторонник сближения с Китаем и имеет много единомышленников…

– И много противников – вставил полковник.

– Да… – не обратив особого внимания на его замечание продолжал Председатель – и тем не менее… Может быть, позволить майору навсегда избавить нас от этой проблемы? – блаженно прикрыв глаза от согревающего ноги тепла, спросил расположившийся в кресле старый человек.

– Думаю, это принесет нам больше головной боли, чем выгод – серьезно ответил полковник.

– Дело не в головной боли, Валера – упоминание о любой боли вызывало у Председателя самые неприятные ассоциации – это было бы полезно для страны, мы избавились бы от могущественного противника, который может через несколько лет стать президентом США… Но здесь, у нас, времена изменились. Если сенатор сгорит в воздухе, американцы потребуют провести расследование и эти трусы в Кремле выложат им все карты… Подобного мы с тобой не переживем – усмехнулся Председатель – так что рыба гниет с головы, а головная боль здесь непричем… Совсем непричем…

Председатель мог позволить себе откровенничать в присутствии полковника. На пост личного секретаря к таким персонам люди со стороны не попадают и полковник был обязан ему всем. Пятнадцать лет назад именно будущий Председатель вытащил из пропахшего водкой и комарами гарнизона в Забайкалье маленького особиста. Конец Председателя означал и его конец, о чем знали оба.

– Ладно – старик тряхнул головой, отгоняя бесполезные мысли – что было, того не вернешь. Исходить будем из того, что картины отдать мы не можем. Особенно сейчас.

Полковник молча кивнул.

– И как ты оцениваешь в таком случае шансы спасти самолет?

– Судя по диспозиции, невысоко – пожал он плечами.

– Итак, мы должны принимать во внимание то, что можем лайнер потерять – четко сказал Председатель.

Полковник вновь сделал утвердительный жест.

– Хорошо… Тогда позаботьтесь о том, чтобы проинформировать американцев.

Впервые за весь разговор полковник взглянул на своего собеседника с нескрываемым удивлением.

– Но они потребуют от нас выдать картины! И это может поставить под угрозу наши источники в Штатах и Швеции!

– Если мы поставим в известность американцев, никто не осмелится утверждать, будто это тайная операция. В ином случае нам никто не поверит, что это не запланированная провокация! Пусть янки подключат своих людей в Мадриде и сами наломают дров. Угрожаемым источникам приказать активность пока не демонстрировать. А картины – Председатель загадочно улыбнулся – мы всё-равно не отдадим, не беспокойся. Во время передачи картин может произойти несчастный случай… Охранник сделает случайный выстрел и террорист погибнет… Испанский охранник, с нас взятки гладки.

– Но тогда самолет… – раскрыл рот полковник.

– Тогда предоставим дело участи фортуны – с неожиданной энергией в голосе перебил его Председатель и потянулся к телефону – Я должен проинформировать Президента.

– Вы думаете, он нас поддержит? – осторожно спросил полковник.

Председатель улыбнулся.

– Ты же знаешь, что наш Президент болен, как обычно. И полная информация может лишь взволновать его и ещё более пагубно отразиться на здоровье первого лица в государстве. Ты свободен.

Козырнув, полковник вышел из комнаты. За дверью он восхищенно покачал головой и поймал себя на мысли, что очень хочет когда-нибудь стать профессионалом уровня своего шефа.

Воздушное пространство в районе г. Казань, московское время 14.30.

– Майор, как слышите меня, прием! – властный голос подполковника Рыбина пренебрегал обычными правилами кодированного радиообмена, на что Хорев сразу обратил внимание. „Разволновались“ – с удовлетворением подумал он.

– Хорошо слышу, подполковник. Я вас уже заждался! – в тон ответил он. Сейчас можно позволить себе роскошь отвергнуть обычные формальности. Хорев повернул голову влево. Истребитель подполковника шел параллельным с ним курсом на удалении метров двести.

– Приказываю вам прекратить преследования и лечь на курс 1-3-2!

– Не валяйте дурака, подполковник! – голос Хорева прозвучал насмешливо – командовать парадом буду я.

– В случае неповиновения у меня есть приказ тебя уничтожить!

– Попробуй. Как только кто-то из вас включит радар наведения, я открываю огонь. Так что к оружию никому не прикасаться! – он повысил голос, обращаясь ко всем посланным на перехват пилотам, которые тоже должны были слышать этот радиообмен.

На некоторое время воцарилось молчание. Подполковник продолжал оставаться на прежней позиции, ещё один перехватчик пристроился справа. Два других Хорев воочию не видел, но локатор показывал, что они следуют примерно в километре позади. Это успокаивало. Такой расклад означал, что на самом деле приказа атаковать его нет. Его плотно конвоируют, но не более того и это вполне отвечало планам майора. Ещё три-три с половиной часа преследователи могут держаться за ним, а потом им придется сесть на промежуточном аэродроме для дозаправки. Новыми подвесными баками, расширяющими радиус действия СУ-27 обладал только Хорев. Впрочем, его преследователей могут дозаправить в воздухе или просто появятся другие, в течении операции это ничего не меняло.

В наушниках опять послышался знакомый шорох:

– Волга, вызываю на связь, Волга, ответьте Земле, ответьте Земле!

Подобную просьбу майор проигнорировал. Достаточно того, что Земля слышит его переговоры с преследователями. Хорев хорошо знал принципы функционирования той системы, которой сам преданно служил долгие годы и примерно представлял себе разворачивающуюся в диспетчерской активность. Угрозами, уговорами, с помощью квалифицированных психологов они попытаюся на него повлиять. Вступать в контакт с ними было бессмысленно и опасно. О достижениях и силе воздействия современного гипноза майор был хорошо осведомлен. Поэтому когда какой-то генерал из Главного Штаба Авиации, представившись, вновь вызвал его на связь, Хорев ответил просто:

– Земля, я Волга, приказываю радиообмен прекратить. При невыполнении моего приказа огонь открываю без предупреждения!

„Ну когда так ещё с генералом поговорить можно?!“ – с иронией подумал майор. Однако сам факт того, что представитель Генштаба прибыл на аэродром, можно расценивать только положительно. Это означает, что ЧП воспринято с максимальной серьезностью и верхи о нем уже проинформированы.

Хорев взглянул на вмонтированные в приборную панель часы, показывающие время в пункте старта, актуальное время в точке полета, общее время в воздухе и время, на которое достаточно топлива при нынешней скорости и условиях полета. Последний показатель и был наиважнейшим. Итак, минимум шесть часов в запасе у него есть.

Скоро, не скрытые безоблачным небом, на горизонте должны были всплыть невысокие россыпи Уральских гор. „Рано или поздно всё это кончится. И при том, как точно развитие событий соответствует нашим планам, кончиться всё должно хорошо.“ Выйти с майором на связь более никто не пытался. Очевидно на Земле угроза была принята всерьез.

Ровное гудение турбин успокаивало и даже убаюкивало, лишь негромко попискивающий радар боевого наведения постоянно напоминал о том, что оружейные системы истребителя в любой момент готовы исполнить свой долг. Огромный лайнер всё более удалялся от клонящегося к Западу солнца, иногда слегка покачиваясь в красном перекрестье электронного прицела.

Штаб-квартира ЦРУ, Лэнгли, время 07:00

Полученный из Москвы телекс лег на массивный стол директора ЦРУ как раз когда тот подносил к губам полную чашку с крепко заваренным кофе. Директору стоило большого труда поставить её на блюдце не расплескав. К тому, что у русских постоянно происходили ЧП он уже привык и иногда с тоской вспоминал времена, когда получить любую информацию из этой страны было делом большого искусства. Теперь информации стало даже слишком много, а ничего хорошего от неё по-прежнему ожидать не приходилось. Но то, что директор созерцал сейчас собственными глазами, было вершиной всего. К угонам самолетов, взрывам и терактам он по долгу службы уже давно привык. Однако сам по себе факт, что какой-то сумашедший русский летчик взял на прицел шведский „Боинг“ уже мог вывести кого угодно из равновесия. Но то, что Москва сочла необходимым поставить его в известность об инциденте… Почему? Телекс, коротко описывая обстоятельства происшествия, скромно об этом умалчивал. Чисто по человечески директору было бы жалко невинно взятых заложниками людей, но поскольку сей инцидент не касался американских интересов, можно позволить себе только с облегчением вздохнуть… На первый взгляд. Но директор был профессиональным разведчиком и он не видел оснований сомневаться в том, что русские затеяли какую-то игру. Огласка, да ещё преждевременная, явно не в их интересах и директору было ясно, что дело нечисто. Если бы русские надеялись уладить проблему самостоятельно, они бы промолчали, дабы не допустить скандала. На их месте директор поступил бы также. И если дело не имело отношения к американским интересам, русские бы тоже не стали ставить его в известность. В крайнем случае, оповестили бы шведов, которые кстати, пока помалкивают, не имея, очевидно, представления о происходящем… Что-то за всем этим крылось.

Директор отодвинул остывший кофе и нажал кнопку селекторной связи:

– Кэрол, пригласите ко мне начальника отдела зарубежных операций. Немедленно. И предоставьте мне все данные по рейсу „САС 3314“. Я имею в виду, выясните какое он имеет к нам отношение. Да, это пока всё.

Директор отключил связь. Вполне безобидный поначалу день был, по всей видимости, уже испорчен.

Через четверть часа, когда первая информация об авиарейсе легла на стол директора, невысокая и щуплая фигура начальника названного отдела появилась в дверях кабинета. Ответив кивком головы на его приветствие, директор молча указал на стоящий рядом стул и пододвинул полученный телекс. В течении ещё нескольких минут 2 джентельмена совместно переваривали в голове прочитанное. Первым подал голос директор:

– Ну и что вы об этом думаете, Джон?

– Ничего хорошего, сэр, и у меня есть для этого все основания.

– Сейчас вы мне расскажете об этих основаниях, а пока послушайте меня. То, что русские поставили нас в известность об инциденте сразу бросилось мне в глаза. Просто так они бы делать этого не стали. И вот теперь мне ясен их мотив. Извольте прослушать оперативную сводку – директор поправил на носу массивные очки.

Начальник отдела с любопытством смотрел на своего шефа. В столь отвратительном настроении он давно уже его не видел и, очевидно, дело здесь не только в шведском самолете. Интересно, как директор прореагирует на то, что он ему сообщит?

Этот последний меж тем приступил к чтению:

– „Сопоставив информацию, полученную от источников в США и шведской агентуры Управления, удалось установить, что сенатор Робертс, покинувший Вашингтон 05.05.9.. и, предположительно, направляющийся на отдых на принадлежащее ему ранчо в Нью-Мексико, изменил в г. Финикс свой маршрут и вылетел в Стокгольм рейсом 175 авиакомпании „Американ Эйрлайнс“. В Стокгольме, не покидая международной таможенной зоны, сенатор пересел на рейс „САС 3314“, имеющий пунктом назначения город Токио. Сенатор явно старался быть неузнанным, что обратило на себя особое внимание агента „Рэнглер“, передавшего эту информацию.“ Как вам это нравится? – поинтересовался директор, подняв глаза и глядя поверх очков.

– Вы имеете в виду, что сенатор Робертс, с которым многие в Вашингтоне связывают большие надежды, оказался под угрозой?

– Нет, я имею в виду не это! – взорвался директор – официально меня даже не интересуют всевозможные тайные миссии сенатора, они не касаются моего управления, пока он не стал шпионить в пользу третьего государства! Но я хочу знать, как об этом пронюхали русские! Вы что думаете – директор ткнул пальцем в телекс – они зря нам подсунули эти сведения? Они просто дают нам понять, что это не их операция, а настоящий теракт! И я хочу знать – директор наклонился к своему собеседнику, сверля его глазами – откуда русские пронюхали о полете сенатора!

– А вы не допускаете такую возможность, что этот захват может быть всё же провокацией русских? У них есть масса причин недолюбливать сенатора.

Директор ухмыльнулся. У ЦРУ тоже была масса причин присматривать за сенатором и его миссии отнюдь не были Управлению безразличны.

– Джон, вы должны лучше разбираться в политике. Они сейчас слишком ослаблены и трусливы, чтобы решиться на такую демонстрацию силы. Но дело не в этом – директор снова повысил голос, самоконтроль ему явно изменял – По большому счету мне безразличен и сенатор, и самолет. Ни то, ни другое не относится к зоне ответственности нашей с вами организации – директор опять слукавил, но сейчас действительно не это являлось главным – сумашедший летчик есть проблема самих русских и они могут решать её как угодно, а если совершат ошибку, мы подумаем как её получше использовать. Но! Швеция не Восточная Европа. Это сфера нашего разведывательного доминирования! И самая большая наша проблема в том, что мы оказались не в состоянии её контролировать. Русские узнали о полете сенатора одновременно с нами, а может быть и раньше. И именно это выводит меня из себя! – директор закончил свою длинную речь тяжело дыша. Он выглядел действительно глубоко задетым.

– Это ещё не вся проблема, сэр – начальник отдела предвкушал начало самой неприятной части беседы – сенатор не единственный американский гражданин на борту этого рейса.

– Кто же эти другие? – очень заинтересованным директор не выглядел. „Ну погоди, сейчас ты запоешь“ – злорадно подумал начальник отдела.

– В этом же самолете направляются в Токио два наших агента, которые уже почти пять лет курируют группу китайских диссидентов, имеющих хорошие связи на материке. Должен вам сказать, сэр, что большая часть разведывательной информации о Китае, полученной нами за последнее время, пришла от них. Это действительно уникальный источник, обладающий огромной ценностью.

– Итак, эти два агента действительно ценные люди?

– В высшей степени, сэр.

– А не ведут ли они двойной игры? – директор откинулся на спинку своего кресла – летят в одном самолете с сенатором, который известен своими прокитайскими настроениями…

– Я тоже подумал об этом, но речь идет скорее о совпадении, сэр. С обоими я лично знаком и хорошо знаю их работу. „Китайская сеть“ о которой мы говорим, есть их собственное творение, плод гигантской многолетней работы. Не думаю, чтобы нашелся какой-то соблазн, который побудил бы их пойти на сотрудничество с сенатором и его бандой. Чисто по-человечески они должны его ненавидеть. Так что я предполагаю лишь совпадение.

Прокитайскую политику сенатора в коридорах ЦРУ явно недолюбливали и не давали себе труда скрывать это.

– В нашем бизнесе редки совпадения, Джон – мягко возразил директор.

– И тем не менее, они не исключены, сэр! – когда дело касалось его людей, начальник отдела умел проявлять настойчивость.

– Хорошо – на столь малозначительную сейчас тему директор отвлекаться не хотел – итак, ваши два агента крайне для нас важны как контактеры с китайской агентурой, насколько я понял.

„А то, что они просто важны для своих жен и детей, ты не подумал“ – мелькнуло в голове у начальника отдела, но вслух он сказал иное:

– Направляясь в Токио, они имеют особую миссию. С собой у них наличные деньги, документы и самое главное инструкции, которые должны быть переданы в Китай. Все эти бумаги могут пережить катастрофу самолета и то, что было тайным, станет явным. Вспомните Локерби – начальник управления нарочито коснулся крайне неприятной для директора темы. Именно он тогда был ответственным за расследование инцидента.

– Итак, мы рискуем провалом операции, международным скандалом, гибелью всей агентурной сети и потерей невинности диссидентского движения в Китае… – задумчиво проговорил директор.

– Совершенно верно, сэр. Конечно, в случае, если „Боинг“ будет сбит, мы можем попытаться надавить на русских, чтобы они не поднимали шума…

– Бросьте это, Джон – директор посмотрел на него насмешливо – вам действительно нужно больше интересоваться политикой, а не только оперативной работой. Китай сейчас для русских много важнее, чем мы. Он их сосед, так сказать, естественный союзник, главный торговый партнер и тоже обижен западной демократией – лицо директора исказилось гримасой – если эти документы только окажутся у русских, они уж не упустят случая лишний раз набрать себе побольше очков.

– Я понял вас, сэр.

– Итак, что мы можем в этой ситуации предпринять?

– Немного. В нашем распоряжении осталось – начальник отдела взглянул на часы, прикидывая разницу во времени – около шести с половиной часов.

– Откуда такая точность? – удивленно спросил директор.

– Мне известен маршрут, по которому самолеты из Скандинавии летят в Японию и Южную Корею. Это примерно семь с половиной тысяч километров над Россией. Через шесть с небольшим часов лайнер должен пересечь границу с Китаем и решиться всё должно до этого момента. Китайцы принципиально не имеют дела с воздушными пиратами и неоднократно подтверждали это на практике. Они атакуют террориста вне зависимости от последствий для гражданского рейса.

– Почему они так презирают человеческую жизнь? – невольно вырвалось у директора, знавшего, что его собеседник прав.

– Их более миллиарда, сэр – начальник отдела выразительно улыбнулся. „А ты её не презираешь?!“

Несколько минут царило молчание.

„Жаль, что „Боинг“ не летит над океаном в территориальных водах России. Наша главная проблема – секретность миссии агентов. Так что уж если чему быть, того не миновать, лучше, чтобы это случилось над водой. Она скроет всё. Да и сенатор там очень кстати…“ – эта мысль показалась директору чудовищной и кощунственной, он старательно пытался гнать её от себя, но она приходила снова и снова.

– В Мадриде у нас Мак Рейнолдс, не правда ли, Джон? – возобновил он разговор.

– Совершенно верно, сэр – начальник отдела хорошо понимал ход мыслей своего шефа.

– Что, если мы подключим его к работе с террористом, который хочет забрать картины? Я имею ввиду, чтобы он сотрудничал с русскими в этом вопросе?

– Тогда мы должны сформировать его линию поведения, сэр.

– И каковы могут быть наши действия?

– Очевидно, самое разумное надавить на русских, чтобы они выполнили требования террористов.

– Вы полагаете, это полностью обезопасит самолет?

– Нет сэр – начальник отдела кисло улыбнулся – полностью его ничто не обезопасит. Летчик рискует слишком многим и мы не можем предсказать его действия. Честно говоря, я понятия не имею, как он собирается выбираться из этой ситуации. Русские сопровождают его четырьмя перехватчиками и я уверен, что у них есть приказ сбить его при первой же возможности – он подошел к большой карте мира, висевшей на стене – сейчас они где-то здесь – палец уперся в середину бескрайних российских просторов.

– Вряд ли русские с легкостью отдадут картины – задумчиво пробормотал директор.

– С легкостью нет. Мы бы отдали с легкостью? – начальник отдела пожал плечами – но это единственный шанс для всех. Можно пригрозить им скандалом.

– Уж они его получат – подтвердил директор.

„Вместе с нами“ – откомментировал про себя его собеседник. Он не сказал шефу, что специфика передачи китайским информаторам предназначающегося им багажа подразумевала столь надежную упаковку, что она способна пережить любую катастрофу. Когда об этих документах зашел разговор, он счел за благо промолчать. „Что будет, то будет.“

– Это самый простой выход, – продолжал начальник отдела – а одновременно, если русские будут упрямиться, или, что самое опасное и самое вероятное, будут тянуть время, попытаемся решить проблему оперативными методами…

– Что вы имеете ввиду? – поинтересовался директор. На его взгляд, ситуация была безвыходной. Конечно, он более политик, нежели полицейский, но – куда ни кинь, везде клин… Решения он не видел.

– Видите ли, сэр – начал осторожно начальник отдела, ясного представления о возможных мерах у него ещё не было и он просто пытался объяснить шефу ход своих рассуждений – тот план, что пытаются реализовать террористы, стоит огромных денег, я не говорю уже о риске, который должен по их замыслу многократно окупиться. Картины это не деньги и не кредитные карточки, на них впрямую не приобретешь того, ради чего люди идут, в конечном счете, на подобное преступление. Но абстрактная стоимость полотен многие миллионы долларов, точнее я пока сказать не могу. Значит, у террористов должен иметься заказчик. Представляя отвлеченно, таких заказчиков может быть великое множество, но наш – начальник отдела задумчиво сделал паузу и продолжил – обязан отвечать некоторым требованиям, о которых мы кое-что знаем…

В глазах директора появились зачатки понимания и неподдельный интерес. Это заметно приободрило его собеседника.

– Он должен быть чрезвычайно богатым человеком – раз – начальник отдела оттопырил указательный палец на левой руке – рьяным коллекционером – два, – за указательным пальцем последовал средний – не гнушаться преступных средств достижения своих интересов – три, и иметь в данный момент надежную связь с Испанией – четыре. Это значительно сокращает круг возможных подозреваемых, так что если покопаться в картотеке…

– На это у нас нет времени – перебил его директор – но Мак Рейнолдс нам придется очень кстати. Что касается международного терроризма, он сам ходячяя картотека. Так что оповестите его немедленно – директор что-то быстро записал на лежащем перед ним листке бумаги – а я уведомлю русских. Полагаю, что на наше предложение о сотрудничестве им нечего будет возразить.

– Должны быть только рады. Их собственную компетентность в этой области я оцениваю довольно низко. Наши шансы невелики в любом случае, но по крайней мере никто не сможет упрекнуть нас в безделье – вставая, с улыбкой заметил начальник отдела.

Такие упреки ЦРУ в последнее время слышало часто.

– И последнее, сэр. Я полагаю, что русские не должны ничего узнать о деталях нашего собственного расследования, в противном случае…

– Я понимаю Вашу мысль – перебил его директор – поскольку сам дорожу нашими источниками информации. Русские никогда до них не доберутся.

Начальник отдела зарубежных операций удовлетворенно улыбнулся.